Константин Паустовский «Повесть о жизни»

Есть книги-семечки. Они не несут пользы. Коротая вечер, вы их прочтете и забудете название завтра же. Есть книги-таблетки. Их польза бесспорна. Но действия не хватит надолго. И вскоре вы потянетесь за новой инъекцией.

Есть же книги-вакцины. После них жизнь не будет прежней. Подобное прочтение 一 точка невозврата. Этот вирус останется в вас навсегда. Таким вирусом для меня стала “Повесть о жизни” Паустовского.

Со школьных времен во мне жил стереотип: “Паустовский 一 это что-то нудное о березках”. Но какая-то сила потянула меня к яркому трехтомнику. Я открыл первую страницу и… Не уверен, есть ли любовь с первого взгляда, но теперь я точно знаю, что существует любовь с первых строк.

Три недели запоя. Ни одна книга не лечила мои душевные раны так ласково. При этом ни над одной книгой в жизни мне не приходилось так горько плакать. Вместе с автором я выстрадал его историю и прожил с ним целую жизнь. И мне досадно думать, что эта прекрасная жизнь кончилась. Хочется верить, что Константин Георгиевич и сейчас, вздыхая полной грудью, с прищуром идет по горячему песку дикого пляжа 一 там, куда он может перенести читателя всего несколькими строками своего безупречного слога.

Во времена войны всех против всех безнадежный романтик напомнил нам, для чего мы рождены. В мире мрака, зла и пошлости он запечатлел красоту души, величие природы и торжество доброты. При этом, ведя рассказ от первого лица, автор скромно оставил себя на втором плане, предоставив главную роль эпохе и удивительным людям, с которыми его сводила судьба.

Увязнув в этой беседе тет-а-тет, я осознал, почему повествователь стал мне так близок и симпатичен. Всю жизнь, независимо от тех, кто его окружал, в душе он был безмерно одинок. Порой кажется, что он отправил мне этой книгой личное послание. Что я переверну последнюю страницу, а там выведено красивым почерком: “Для Виталия!”.

И все же в этом автобиографическом романе найдется место для каждого. Если вам дорога литература, несущая свет, то по прочтении ваше сердце обречено на вирус с названием “Повесть о жизни”.

Для многих Паустовский относится к категории писателей «второго эшелона» и известен прежде всего рассказами о природе для детей. И сам я когда-то примерно такого мнения был о нём. Но, перечитав как раз те самые незабываемые рассказы («Кот-ворюга», «Сивый мерин», «Резиновая лодка», «Барсучий нос» и т.д..), которые с детства, что называется, вплавились в кровь и плоть, я и ощутил желание полнее ознакомиться с творчеством Паустовского.

Наверное, такая не слишком большая популярность Паустовского обусловлена тем, что он, с одной стороны, не был воспевателем советского строя, а с другой стороны не был и оппозиционером. Поэтому сторонники и той и другой идеи не включали его в число «своих» авторов. Но о таланте Паустовского говорит хотя бы тот факт, что он не единожды номинировался на Нобелевскую премию по литературе. Но и без того каждый может убедиться в таланте Константина Георгиевича, если познакомится с его творчеством.

«Повесть о жизни» — это автобиографическая эпопея, состоящая из шести больших повестей, каждая глава которых представляет собой как бы отдельный рассказ.

В повести «Далёкие годы» автор рассказывает о своём дореволюционном детстве и отрочестве, в том числе и об учёбе в гимназии. Это интересный взгляд очевидца на ту Россию, которую мы потеряли (или от которой мы избавились, смотря как относиться к тому времени), и которая сейчас видится совершенно иным миром.

«Беспокойная юность» — тяжёлое произведение об ужасах Первой мировой войны.

«Начало неведомого века» рассказывает о первых годах Революции, гражданской войне, о трагедиях и хаосе этого смутного времени. Паустовский был с народом и принял новую власть большевиков, но между строк можно заметить сожаления автора о том, что множество судеб оказалось разрушено происходящими изменениями.

В повести «Время больших ожиданий» — жизнь автора в Одессе сразу после гражданской войны, когда порядок ещё не был восстановлен и всюду царило запустение и голод. Но Одесса есть Одесса, и когда автор рассказывает об этом городе даже его стиль несколько меняется, заражаясь одесским остроумием.

В повести «Бросок на юг» автор знакомит нас с красотой и экзотикой юга — Сухумом, Батумом и Тифлисом.

И наконец повесть «Книга скитаний» рассказывает о том периоде жизни Паустовского, когда он живёт в Москве, но постоянно посещает с командировками самые разные регионы нашей страны. Вернее было бы назвать это не скитаниями, а путешествиями.

Никогда я особенно событиями того времени не интересовался, но в изложении Паустовского они оказываются зримыми и захватывающими. Причина — в личности самого автора.

Главное, что можно вынести из этой книги — в любых условиях, будь то война, революция, голод, скитания, угроза смерти — можно остаться не просто человеком, но вечным романтиком, видеть прекрасные стороны жизни, красоту природы, мечтать, путешествовать, вдохновенно работать и творить. Поэтому «Повесть о жизни» и в наши, тоже смутные, дни остаётся как никогда актуальной.

Отдельного внимания заслуживают люди, с которыми Константин Георгиевич дружил, был знаком или которых просто видел мимолётно. Это целый калейдоскоп образов, начиная от Николая Второго и Ленина, заканчивая автором песни «Гоните рублики, купите бублики», известными писателями и самыми простыми людьми всех слоёв общества.

У большинства из нас (у меня так точно) жизнь и на сотую долю не такая насыщенная, какой она была у Паустовского, но благодаря этой книге мы можем мысленно прожить часть такой прекрасной (местами трагической, местами счастливой) жизни и увидеть мир глазами талантливого Писателя.

P. S. Добавлю, что эта книга, несмотря на всю свою открытость — не документальное, а именно художественное произведение, поэтому некоторые моменты изображены не совсем так, как они выглядели в реальности, а так, как их видел автор. Например, автор совсем не упоминает о том, что в период действия книги был женат. Его жёны выступают лишь в качестве прототипов героинь книги. Но целью автора, как мне кажется, и не было рассказать о фактах своей жизни. В этой книге он показывает читателям ту эпоху и тот мир, который его окружал, и тот путь, который он прошёл к намеченной для себя цели — стать писателем.

С недавнего времени открыл для себя мемуарную литературу и, что удивительно, оказывается, мемуары мемуарам рознь. Что я имею в виду? Поясню: есть дневники такого рода, что автор писал их, скажем так, только для себя: фиксировал мысли, переживал, мучился, стараясь сохранить, запечатлеть время и бытие для себя, возможно, и не рассчитывая что кто-то когда-то прочтет их и поймет написанное. Своего рода феноменологический акт интроспекции, переоткрытия самого себя. Особенно интересны такие дневники, в которых мы обнаруживаем противоречивую, не плоскую однозначную личность. К таким мемуарам я отношу, например, «Мартиролог» Тарковского (действительно, не вяжется с одной стороны Автор, Творец, каким был Андрей Арсеньевич и его переживания по поводу недостроенной дачи и вечной нехватки денег) или дневники Георгия Буркова, в которых приоткрывается для нас сложная и во-многом трагическая фигура (за образом пьяненького советского непутевого мужичка, каким он был на экране, скрывается личность рефлексирующая, остро переживающая несовершенство мира). Другой тип мемуаров – рассказ о себя для читателя, что, к сожалению, таит в себе опасность ненайденной автором смелости раскрыться, вывернуть себя наизнанку, поделиться глубоко личным, тревожащим самого себя. В этом случае автор так и остается «на сцене», в образе, в маске. Такая, своего рода, «Малая земля» Брежнева. В этом отношении я воспринимаю «Повесть о жизни» не как личный дневник, а скорее, как автобиографическое художественное произведение.

Собственно говоря, для этого есть и формальные поводы, например, автор опускает в книге весьма значимые эпизоды из собственной жизни – женитьбу, рождение сына, знакомство и отношения со второй женой (герой его мемуаров в эти годы переживает первую влюбленность, нежные, романтические чувства). Биографы, уверен, найдут множество иных иносказаний, умалчиваний и т.п. Но это и не важно. Константин Георгиевич обращается к нам, читателям, делится своими размышлениями, и нам не стоит воспринимать повествование как личный дневник. Это, конечно, может разочаровать читателя. Но в остальном – книга великолепна. Если рассматривать ее именно с художественной точки зрения, то мы увидим и замечательный русский язык, и богатый сюжет, и интересные наблюдения. Действительно, книга охватывает лишь первую треть жизни героя, но чего в ней только не было – и жизнь, и смерть, и тяжелый труд, и война, и путешествия, и лишения…То ли это свойство определенного типа людей вбирать от жизни столь многое, то ли это признак времени, порождать на сломе эпох многие события, но я, оглядываясь на свою жизнь (которая в сравнении со многими, подавляющим большинством из моего окружения, не такая уж и простая, «обыденная»), вынужден признать ее размеренность, однобокость что ли.

Книгу читал целиком и сразу и, наверное, не стоило этого делать, так как тест все же немаленький и в какой то момент (скажем так, третья четверть книги) стало немного скучно. Дело еще и в том, что эта часть книги посвящена первым годам советской власти и югу страны: Одессе, Кавказу, а во мне почему-то вызывают отторжение и эта эпоха (даже из курса истории, ну никак не структурируется у меня это время), и южно-русский, одесский (ох уж этот бесконечный назойливый одесский юморок), кавказский (гостеприимный прям настолько, что «щас зарэжу») колорит. Так что эта часть для меня мимо. А вот первая половина книги: прощание с отцом, учеба в Киеве, работа кондуктором, служба санитаром, и завершающая ее часть, открытие Мещеры, красоты русской природы, встреча с миром – травой, воздухом, ветром, водами реки, пением птиц, – вот это для меня стало по-настоящему ценным и прекрасным. Обязательно посещу эту самую Мещеру, хочу погулять по ней один, в тишине, ранней осенью.

Никого не оставят равнодушным страницы, где мы вместе с героем хороним отца, ухаживаем за раненными солдатами в санитарном поезде, наблюдаем за медленным старением матери и прогрессирующей слепотой сестры, пытаемся спасти от пневмонии замерзающего в поезде беспризорника. А еще здесь есть странная и страшная история ночи в гостинице, подобная истории известной как «арзамасский ужас» Толстого. Таинственный номер в гостинице, недобрые предчувствия, ночь, сорок минут четвертого, нечто, вторгающееся в привычную жизнь словно из ниоткуда. Не буду раскрывать всего, прочитайте сами и этот фрагмент, и историю Толстого, – это того безусловно стоит. И если для Толстого этот опыт стал поворотным в жизни, той самой экзистенциальной пограничной ситуацией, перевернувшей его привычную жизнь, то Паустовский объяснил происходящее через участие милиции, рационально, но, все же, как мне показалось, сам он, в глубине души чувствует мистическую, бессознательно-злую сущность случившегося с ним.

В общем, подводя итог, всем нам суждено не просто существовать в этом мире, но как-то осмыслить, понять жизнь. И в этом отношении полезно обращаться к опыту осмысления других, тем более так тонко чувствующих и много повидавших людей как Константин Георгиевич Паустовский. Поэтому, обязательно читать, наблюдать, стараться понять. Жить – одним словом.

Объёмный художественно-автобиографический цикл, охватывающий временной диапазон от начала 20 века, до 30-х годов. Вначале объём несколько пугает, но сразу же втягиваешься в чтение и даже немного жаль, что повествование обрывается на начале 30-х годов. Хотя, разумеется, понятно, что начинались времена, мягко говоря, неоднозначные с точки зрения советской историографии и дальнейшее (тридцатые годы и войну) пришлось бы описывать с оглядкой на цензора, чего, как мне кажется, Паустовскому совершенно не хотелось.

Читая книгу, периодически приходится напоминать себе, что она всё же художественная. С одной стороны, всё описано очень ярко, веришь всем событиям и реальности персонажей. С другой стороны, ознакомление с биографией автора показывает, что вымысел существует, как минимум относительно упоминаемых в романе женщин: Паустовский предстаёт перед читателем одиноким рыцарем печального образа, в реальности же он как минимум половину описываемого времени был женат. Списывать это на лукавство, как мне кажется, не стоит, Константин Георгиевич моделирует реальность, передавая в первую очередь свои ощущения и эмоции. При этом дух эпохи и своё отношение к окружающему автор передаёт отлично и старается быть честным. Беззаботное начало века, Первая мировая, революция, гражданская война, голод и разруха — через все события автор идёт, не теряя оптимизма и оставаясь человеком.

Очень хорошая, живая и эмоциональная книга.

Роман погружает, словно проживаешь свою жизнь. Вы ассоциируете себя с автором. Проходите все этапы взросления от детства до зрелых лет. Удивительные почти неуловимые эмоции пробуждает эта книга. Будоражит сокровенные чувства. И вместе с тем, она несет бесценные воспоминания человека жившего в «начале неведомого века, во время больших ожиданий». А время действительно было неведомым , страшным. Поэтичным языком Паустовский описывает череду исторических событий. Душераздирающие картины Первой Мировой войны, гражданской войны , разбоя и неустроенности. Страх неведомого в глазах людей. И все же книга трогательная, ностальгическая, поэтичная, проносящая сквозь годы и события. Книга о том, что в мире всегда есть место прекрасному. Книга о жизни неисправимого романтика.

«Жизнь моя, иль ты приснилась мне?» С. Есенин

Прочитал все шесть книг , самые сильные конечно «Беспокойная юность» и «Начало неведомого века» , первая и четвёртая послабее а пятая и шестая уже по сути беллетристика .

Всё хорошо , НО когда стали искать информацию о биографии Паустовского понял , что умершая медсестра -это его НЕ умершая первая жена , уехавшая навсегда Полька -это его вторая жена ( естественно не уехавшая навсегда ) , слепая сестра которая прожила после смерти матери неделю — на самом деле прожила полтора года ( автор наверное просто был не в курсе !!) и братья его погибли не в один день .........и т.п.

Всё это увы оставило осадок разочарования в «автобиографическом романе» (