Чингиз Айтматов «Программа «Демиург»»

И это я читал в составе романа «И дольше века длиться день…», и надо сказать, эта часть сложной системы романа вызывала во мне наибольшее недоумение. Я даже вопросом задавался: а зачем оно тут? Зачем тут история, написанная слепым казённым языком, что особенно остро видно на контрасте с живым художественным телом всего романа? Зачем, если во всех произведениях автора, особенно в тех, в которых прослеживается что-то фольклорное (как и тут, в романе), космоса, чего-то такого великого и запредельного в разы больше чем в этой истории, казалось бы, напрямую с космосом связанной? Я всё ждал, чем же она оправдается, какова будет её роль в истории Буранного Едигея? И – дождался-таки… Но вот ощущения от этого остались не совсем приятные. Как я понял, именно в этой программе, именно в этой науке, именно в этой «фантастике» (раз уж на то пошло) и было зерно того нового, что разрушает обычаи и легенды прошлого, саму историческую память – не зря же

Очень говорящий пример. Но дело даже не в философском посыле (с которым я, например, не очень-то и согласен, хоть и часть меня не оспаривает его правомерности) – меня больше всего резануло то отношение к «фантастике» самого автора. Уже в самом предисловии он, как бы оправдывая присутствия такого элемента в романе, говорит вполне правильные, но штампованные вещи, выдавая не очень-то большую любовь к данному делу. Во всем чувствовался взгляд сверху вниз, эдакая патетика классика глядящего на нечто несерьёзное. Может мне это только кажется, но я постоянно это чувствовал – от начала истории и до конца её. Оттого-то и вышла эта часть такой безжизненной в плане языка. А может быть, оно и задумывалось так – сознательный резонанс между «мертвой» тканью разрушающе нового, рождающего манкуртов (тот же сын покойного Сабитжан, вспомните, обучен в институтах, насыщен знаниями нового и даже фантастичного, но, по сути, манкурт, в отличие от простых жителей Буранного полустанка, даже пьяницы зятя, в которых нет этих знаний, но есть чистота уважения к прошлому – этот момент тоже не случаен), и живой, наполненной чувствами и фольклором остальной частью романа. Одно радует, что автор не пошёл дальше, и не заклеймил весь этот фантастический элемент (хотя он и сам постоянно к нему обращается, но в другом виде – в виде сказок и легенд) западным и гниющим…

Всё-таки, если со смыслом всего этого момента в романе я могу не соглашаться, но не могу не признать, то такое отношение к жанру фантастки меня действительно огорчает и настораживает. Впервые встречаю у Айтматова что-то, что меня огорчает и вызывает даже неприятие…

А когда я узнал, что «Программа «Демиург» существует ещё и в виде отдельного произведения, то удивился ещё сильнее. Всё-таки в составе романа, как бы я не тряс головой, она имеет свой смысл и свою роль, а вот как отдельное произведение, по-моему, она вещь довольно серая. Да, я понимаю, автор решил показать свой вариант реакции человечества на контакт с внеземными цивилизациями и, возможно, его вариант всё-таки имеет право на жизнь, но я в него слабо верю.

Перед нами целая программа мирового масштаба, направленная на возможную колонизацию планеты Икс (по всем параметрам Марс).

Как глупо и непродуманно всё это выглядит. Ну, уж хорошо, что так, что все вместе, что капиталисты не показали тут «свой звериный оскал», а ведь можно было ожидать… Толи вот этот взгляд автора сверху вниз, от которого я не могу отделаться, на меня давит, но абсолютно не убеждает меня история, кажется слабой, даже нелепой – благо только, что в пропаганду она не сорвалась. И про язык я уже сказал – сухой, безжизненный язык отчёта…

Одним словом, по-моему, такая вещь может быть только частью чего-то целого, но не чем-то отдельным, ибо тогда она теряет многие свои качества, свой глубокий контекстный смысл (с которым я, например, волен не согласиться – и не соглашаюсь).

История, от которой я искренне ждала положительного исхода. Однако в глубине души догадывалась, что воля властьпридержащих не может привести к такому финалу. Стольлко надежд возникает всвязи с ней, а самая главная: система «Обруч» — выдумка.