Юрий Гагарин

Первой зарубежной страной, которую мне довелось увидеть в памятный день 12 апреля 1961 года с борта советского космического корабля «Восток», была Япония. Её зелёные, покрытые лесами острова на какое-то короткое время проглянули сквозь разрывы облаков, и вот уже, двигаясь по намеченной орбите, «Восток» пошел над синеватыми водами Тихого океана. Может быть, еще именно и поэтому с таким интересом мы недавно, в конце мая этого года, подлетая к Токио, любовались панорамой острова Хонсю с хорошо заметной на нем снеговой шапкой Фудзиямы.

В Японию меня и группу сопровождавших товарищей во главе с Героем Советского Союза генерал-майором авиации Л. И. Гореглядом пригласило Общество «Япония — СССР». Наши японские друзья постарались сделать все зависящее от них, чтобы дружественный визит советских гостей прошел как можно лучше, чтобы мы могли поближе познакомиться с жизнью и культурой японского народа. И за это, пользуясь случаем, мне хочется со страниц «Правды» еще раз принести им искреннюю благодарность.

В те дни. которые мы провели в стране «Восходящего солнца», как спокон веков называют ее японцы, общество «Япония — СССР» отмечало свой пятилетний юбилей. К этой дате оно пришло с заметными успехами во многих начинаниях, направленных на укрепление и развитие дружественных связей японского народа со своим ближайшим соседом — Советским Союзом. Филиалы общества имеются более чем в 40 префектурах страны, оно насчитывает около 70 коллективных членов, объединяющих

японских трудящихся. Например, член общества — Генеральный совет японских профсоюзов охватывает около четырех миллионов рабочих и служащих различных отраслей промышленности. Общество располагает печатными изданиями, занимается переводом книг советских авторов на японский язык. В Японии изданы и книги записок советских космонавтов – «Дорога в космос» и «700.000 километров в космосе».

Повседневная работа общества находит живейший отклик в народных массах Японии, она близка сердцам миллионов жителей страны, искренне желающих развития самых добрососедских отношений с Советским Союзом. Нам довелось быть свидетелями колоссальной овации, возникшей на массовом митинге трудящихся Токио, после того, как тут было оглашено приветственное послание товарища Н. С. Хрущева правлению общества «Япония — СССР».

Советские люди, писал товарищ Н. С. Хрущев в этом послании, не имеют никаких других помыслов в отношении Японии, кроме как жить в мире и дружбе со своим близким соседом — японским народом.

Новая буря оваций прокатилась по концертному залу, где проходил митинг, когда на японский язык были переведены слова послания главы Советского правительства, говорящие о том, что советские люди питают чувства глубокого уважения к японскому народу, и.шестому своим свободолюбием и патриотизмом, своей неиссякаемой творческой энергией, известному своим свободомыслием и патриотизмом, своей неиссякаемой творческой энергией, и высоко ценит борьбу народа Японии за упрочение мира, за всеобщее и полное разоружение, за запрещение ядерного оружия. «Народы Советского Союза и Японии, — говорилось в послании Н. С. Хрущева,— союзники в этом благородном деле».

Именно так, как добрых соседей, как союзников в борьбе за мир встречал нас японский народ, переживший атомные бомбардировки и сейчас с вполне понятными опасениями следящий за ядерными испытаниями, производимыми американской военщиной на Тихом океане.

Сколько горьких историй пришлось нам выслушать в беседах с простыми людьми Японии о губительных последствиях и атомных нападений на Хиросиму и Нагасаки, и тех атомных испытаний, которые проводятся неподалеку от Японских островов. Трудно передать возмущение широких народных масс страны действиями американской военщины. И с каким уважением в то же время к нашему народу рассказывали японские друзья о той помощи, которую оказывают советские медики их стране в борьбе с «атомными последствиями». Как раз, например, в те дни одна девушка из Нагасаки – Нагата Хисако, вылечившаяся в Советском Союзе от тяжёлого недуга, полученного в результате атомной бомбардировки её родного города, вышла замуж за молодого парня из Токио. От имени всех своих товарищей я передал ей поздравления.

Каждый день нашего пребывания в Японии был строго регламентирован обширной программой различных встреч, лекций о советской космонавтике, массовых митингов, выступлений по телевидению и радио, бесед с учёными, обстоятельных пресс-конференций с японскими и иностранными журналистами. В эту программу были включены и встречи с представительницами различных общественных организаций моей жены Вали. На одной из этих встреч она поставила свою подпись под обращением японских матерей против испытаний ядерного оружия.

В первый же день прилета в Токио нас принял Премьер-министр Японии Хаято Икэда, затем министр иностранных дел Дзэнтаро Косака, а также председатель правительственного научно-технического правления Такэо Мики.

Мне довелось несколько раз задушевно побеседовать с председателем ЦК Компартии Японии Сандзо Носака и другими руководителями японских коммунистов, с главным редактором коммунистической газеты «Акахата» товарищем Токи Цуэси, повстречаться со многими представителями других партий.

От этих бесед, от сердечных встреч, которые устраивали нам сотни тысяч жителей Токио, Осака, Киото, Нагои, Титосе и Саппоро, через которые проходил трехтысячекилометровый путь нашей поездки по стране, сложилось твердое впечатление — японский народ хочет жить в мире и дружбе с Советским Союзом, трудящиеся Японии искренне восхищены успехами нашего народа во всех областях экономики, науки, культуры.

Как известно, именно в те дни, когда мы находились в Японии, американский астронавт М. Карпентер совершил трехвитковый орбитальный полёт вокруг Земли. Весть об этом застала нас в древней

столице страны — Киото. Естественно, что японские журналисты — а они сопровождали нас повсюду — попросили меня сказать по этому поводу несколько слов. Хотя местная пресса опубликовала лишь первоначальные и весьма неполные данные о полёте М. Карпентера, было ясно, что его рейс едва-едва не закончился плачевно.

Сказав об этом японским журналистам и о том, что мне хочется от души поздравить смелого американского астронавта с благополучным – несмотря на все возникшие затруднения – возвращением на Землю, я выразил надежду, что сделанные в новом американском космическом полёте наблюдения будут целиком служить делу научного исследования космического пространства в мирных целях.

Назавтра многие японские газеты привели эту мысль в своих отчетах о ходе нашей поездки. Но были среди сопровождавших нас и такие журналисты, которые надеялись, что полет М. Карпентера своей сенсационностью как бы охладит чувства японского народа к советским, гостям. Надо сказать, что они глубоко ошиблись в своих беспочвенных прогнозах. Как раз в эти дни по всей стране прокатилась волна приветствий в адрес Советского Союза, которая, подобно мощному цунами, катилась по городам и селам Японии. Это выразилось и в еще больших скоплениях народа, выходившего встречать нас в Нагое, Титосе и Саппоро, и в том, что на плакатах появились портреты В. И. Ленина и красноречивые надписи: «Хорошо, Советский Союз! Хорошо, коммунизм!».

Очень популярная в Японии песня о советских космонавтах, о мире и дружбе стала звучать еще чаще и громче. Все в большем количестве мне стали подавать для памятных автографов открытки с известной фотографией, снятой на Красной площади: Н. С. Хрущев с «небесными братьями».

На пресс-конференции в Токио с тремястами зарубежными корреспондентами президент клуба — представитель американского агентства Ассошиэйтед Пресс в своем выступлении прямо сказал о том, что полеты советских космических кораблей «Восток» и «Восток-2» не знают себе равных и что у человечества, какие бы в последующем ни были осуществлены рейсы в космос, на века останется память о советских людях — пионерах освоения просторов Вселенной. Признаться, было приятно слышать эти слова из уст видного американского журналиста, объективно оценившего великий вклад Советского Союза, его ученых, инженеров и рабочих в дело развития космонавтики. Жаль только, что на этой пресс-конференции американские журналисты ни единым словом не обмолвились о затеваемой Пентагоном диверсии в космосе – испытаниях ядерного оружия на больших высотах, которые своими губительными последствиями могут затормозить дело научного исследования космического пространства.

Свое искренне-дружеское расположение к Советскому Союзу, свою тягу к советским людям японские трудящиеся, члены общества «Япония—СССР» старались выразить во время нашей поездки самыми различными способами. Как правило, каждый массовый митинг — а они организовывались во всех посещенных нами городах — заканчивался небольшим концертом. В эти концерты включались популярные советские песни и наши народные танцы. В Осака, например, такое выступление, длившееся около часа, так и называлось «Подмосковные вечера». Японские юноши и девушки, одетые в костюмы колхозных трактористов, полеводов, доярок, разыграли увлекательную пантомиму и в заключение пригласили всех нас на сцену для того, чтобы вместе спеть «Подмосковные вечера». И мы, конечно, вышли на сцену и под горячее одобрение тридцати тысяч участников митинга пели, и, надо сказать, пели с большим воодушевлением.

В Японии очень развито телевидение. Поэтому мне и Вале по просьбе японских друзей пришлось несколько раз участвовать в телевизионных передачах.

В одной из таких телепередач, организованной Токийской телевизионной студией, вместе с нами приняло участие большое количество людей — студенты университета «Васэда»: вернувшиеся из Антарктиды члены научной экспедиции; жена японского летчика Токугавы. совершившего более пятидесяти лет назад первый в Японии полет, конструктор японских исследовательских ракет профессор Итокава и... годовалая девочка Нобуё Мидзогути, родившаяся в день полета «Востока».

Мне из этой телепередачи запомнился разговор с ракетостроителем профессором Итокавой. Мы по сути дела продолжили в телестудии ту беседу, которая началась у нас еще на встрече с группой японских ученых. Профессор рассказал об испытаниях его исследовательских ракет, о планах создания японской космической ракеты.

— Когда она будет создана, — сказал я профессору, — был бы рад совершить на ней полёт вместе с японскими космонавтами…

— Это было бы, — заметил японский конструктор, — замечательным вкладом в дело международного сотрудничества в области космонавтики.

Кстати сказать, мысль о совместных научных работах по исследованию космического пространства быстро подхватили японские друзья. Они очень образно выразили её в появившемся на встрече советских гостей в Нагое макете космической ракеты с надписью на борту: «Восток». В пилотской кабине ракеты рядом с фигурой советского космонавта сидел японский юноша, облаченный в скафандр и гермошлем. В руках у юноши был плакат: «Вместе в космос!».

Вместе в космос, вместе с Советским Союзом бороться за мир, за запрещение ядерных испытаний, за всеобщее и полное разоружение — этот призыв громко звучал на всех митингах, на всех встречах, в большинстве бесед, которые нам довелось провести с японскими трудящимися. И в многочисленных приветственных письмах, пришедших в мой адрес из разных концов Японии, тоже говорилось об этом. Меня очень взволновало одно письмо, полученное на острове Хоккайдо. Его написал уже десять лет томящийся в тюрьме японский коммунист Кунидзи Мураками. Его история хорошо известна читателям «Правды» из корреспонденции, опубликованной в газете 4 мая с. г. К листку, написанному в тюремной камере, Мураками приложил фотографию своей восьмидесятилетней матери — простой японской женщины с изможденным от трудной жизни лицом. Поздравляя меня с приездом на его родину, за лучшее будущее которой он готов отдать все свои силы, Кунидзи Мураками заканчивает свое взволнованное послание такими строками: «Да здравствует советский космический корабль № 3! Да здравствует мир!».

Мыслями о мире, о дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом живут десятки миллионов трудящихся нашего дальневосточного соседа. Встречая нас, трудовые люди Японии высоко поднимали над головой символично скрещенные вместе красные флажки с серпом и молотом и белые с красным шаром восходящего солнца — национальной эмблемой своей страны. Это был знак сердечного приветствия, знак дружбы, знак добрососедских отношений двух государств, которые разделяет только небольшое море.

Когда, распрощавшись с гостеприимным японским народом, мы уже летели в Москву, из портативного радиоприёмника вдруг понеслись звуки полюбившейся всем нам песни, сложенной японской молодёжью. Словами её припева, хорошо выражающего думы и чаяния народа Японии: Пусть расцветают цветы мира на всей нашей зелёной и богатой планете», мне и хочется закончить рассказ о поездке на Японские острова.

------------------------------------------------------ ------------------

Сканирование и перевод в текстовый формат: Лысенко В. И.