Алексей Иванов на сегодня, пожалуй, главный специалист в стране по нашей нечисти. Читая Иванова, словно делаешь прогулку по древнему страшному лесу с сверхъестественной неведомой силой, которая прячется за каждым пнем. Кажется, писатель с ней в сговоре, и сам обитает не иначе как в лесном скиту или даже берлоге, из которой выжил беззащитного медведя. «Ну что вы, — изумляется Иванов, — я самый обычный человек, живу в городской квартире...»

Это он сочиняет, про обычного человека. Даже главные снобы, столичные литкритики, называют пермского Иванова «самым ярким писателем, появившимся в российской прозе XXI века», и «золотовалютными резервами русской литературы».

«Ночной Дозор» — обычный клуб по интересам

— Поговорим о чертовщине. Где вы берете своих оборотней, шаманов, мальчика-сатанёныша с щучьими зубами? Кто вами придуман, а кто из мифологии, как Вий у Гоголя?

— Шаманы взялись из этнографии, местные ужасы пришли из мифологии — мансийской и коми-пермяцкой, если мы говорим о романе «Сердце Пармы». В «Золоте бунта» мифология русская, на основе книжки Владимира Даля, которая называется «О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа». Ну а щучьезубого сатаненыша я придумал сам.

— Не могу читать ваши книги, если остаюсь дома одна: жутко. Читаю их исключительно в метро...

— Понял, — радуется Иванов. — Следующую книжку мне нужно написать так, чтобы ее было страшно читать в метро.

— Ее уже написали. «Ночной Дозор» называется.

— Ну-у, не знаю... Мне «Ночной дозор» и в полночь на кладбище не страшно было бы читать. Подумаешь, профсоюз вампиров и магов. Обычный социальный институт, клуб по интересам. В «Дозоре» нет мистики, ощущения непознаваемости. Там вампир — он и есть вампир. Имеет паспорт, платит налоги, смотрит «Дом-2», а в свободное время пьет кровь. Ну и что? Комар тоже пьет кровь, а кто его боится? Вот представьте: посмотрели вы в окошко, а мимо на метро спешит вампир. Ну морда у него бледная, ну клыки торчат... Вам страшно?

— Не-ет.

— И правильно. Этот вампир такой же, как и мы, только диета у него особая. А теперь представьте... Вот мы с вами сейчас в комнате один на один. И вдруг — я говорю-говорю — у меня клыки отрастают. И я на вас смотрю эдак оценивающе... (Взгляд Иванова загадочно посверкивает, и у меня действительно мурашки по спине табунами бегут. — Авт.). Страшно, когда ты не знаешь, чего ожидать. А в «Дозорах» вампиры предсказуемы: опасны, но не страшны.

— Говорят, Гоголю все страсти, которые он описал, являлись во снах. Вам не являются?

— Нет, слава Богу. Разница в том, что Гоголь писал в XIX веке. Для людей того времени эти ужасы были, в общем, реальностью, которую просто очень редко удается увидеть, как нам редко удается увидеть живьем крысу. Ужасы могли им сниться легко, как нам, например, банкомат. И воспринимались они не как ирреальный кошмар, а как реальная бесовщина.

Про русский страх

— У русского народа особая природа страха, отличная от западной. Лишь в лучших образцах жанра европейцы и американцы поднимаются до вызывания у зрителя животного, подсознательного страха. Массовые примеры пугалок я бы разделил на три типа. Первый — внезапность. В советские времена был такой фильм по книге писателя Федосеева «Злой дух Ямбуя». Реальная история, как медведь-шатун съел геологическую партию. Геологи сразу поняли, что их ест медведь, и боялись они именно внезапности его нападения. А потом догадались, что медведь ориентируется на звяканье котелка. Секрет был раскрыт, внезапность аннулировалась — и страх исчез.

Второй тип пугалок — боязнь смерти, крови, насилия. В этом случае под маской вампира, мертвеца или оборотня является обычный, давно всем надоевший маньяк и начинает скрежетать зубами или грохотать бензопилой.

Третий вид — это омерзение. Обычно американцы путают страшное с омерзительным. Зомби, скажем, неуклюжие и простодушные, как медведи коала, их просто жалко. Но они ужасно мерзкие — вот и вся причина страха. На подступах к настоящему страху стоит еще зловещесть. Дракула — зловещий. Но он, блин, граф, живет в замке, ездит в карете и вообще аристократ, а я — простолюдин. Мы с ним не равны, и я больше боюсь его, как вассал — господина, нежели как человек — вампира.

А по-настоящему страшно необъяснимое, пусть даже в нем и нет угрозы. Даже так: самое страшное — это необъяснимое, лишь намекающее на возможную угрозу. У русских почти всегда страшно то, что находится где-то с краю. Оно рядом, но его практически невозможно увидеть в лоб. Например, по русским поверьям, домового можно увидеть только в полночь в подполе избы, если спустишься спиной вперед, держа в руке горящую пятничную свечу. То ли на третьей, то ли на седьмой ступеньке нужно наклониться и посмотреть себе между ног, бросить взгляд в дальний угол подпола — там-то и увидишь домового.

То есть невозможно столкнуться с ужасом грудь в грудь и дать ужасу по морде, как Фредди Крюгеру. Русского оборотня можно увидеть только краем глаза — он со стоном промелькнет. А напрямую его удастся увидеть только издалека: он появится лишь на миг, перебегая перекресток или перепрыгивая через пень. Русский страх невозможно схватить руками и держать, как барон Мюнхгаузен держал медведя за лапы, пока тот не издох от истощения.

— Почему он у нас такой коварный?

— Я думаю, такие образы сформировались под воздействием лесов. Мы, русские, — нация речная, луговая, полевая. В лесу нам страшно. И у нашей нечисти повадки диких лесных зверей. Дикие животные избегают человеческого взгляда и присутствия. А ближе они человека к себе не подпустят. Но в отличие от животных нечисть подпускает человека к себе вплотную, но рвет его, как дикий зверь.

Баба Яга родилась на Урале

— А когда в фильмах показывают Бабу Ягу — она там такая вполне себе приятная бабушка...

— Одна из версий происхождения Бабы Яги — уральская. Конечно, невозможно где-нибудь поставить памятник: «На этом месте в 1458 году родилась Баба Яга...» В русском фольклоре Баба Яга появилась в XV веке — когда русские добрались до уральских чащоб. У местных племен был священный идол — Золотая Баба. Любому русскому, который ее увидит, грозила смерть. Причина понятна: один скажет другому, другой — третьему, а третий пойдет и сопрет — она же из золота. Атмосфера вокруг этого идола была мрачноватая. Кроме того, русские застали у местных жителей и своеобразную обрядовую практику. Святилище располагалось на тайной поляне в лесу. Поляну ограждал частокол; на кольях висели черепа принесенных в жертву животных. На поляне стоял священный амбарчик — «сомъях», или по-русски — чамья. Его поднимали на столбы из высоких пней. До сих пор охотники на своих таежных заимках ставят амбарчики точно так же. Амбарчик был размером с письменный стол. Окон и дверей в нем не было — к чему они? Внутри лежала деревянная резная кукла «иттарма» — вместилище души умершего, предка или бога. Кукла была одета в национальную одежду — например, в шубу-ягу. И в сознании русских первопроходцев обрядовая практика местных жителей слилась воедино с представлением о Золотой Бабе. Так и получилась Баба Яга, которая живет в дремучем лесу в избушке на курьих ножках и несет русским смерть.

Кто самый жуткий

— А если составить рейтинг русской нечисти, кто самый страшный?

— Пантеон русской нечисти велик. Я удивляюсь, почему писатели, которые пишут фэнтези, до сих пор его не использовали. Кругом только Леший, Домовой, русалки, Баба Яга да Кощей Бессмертный. А ведь есть огромное количество других персонажей. Например, Коровья Смерть — черная, худая корова с огромными рогами. Если крестьянин встречал ее в лесу, все его стадо вымирало.

Есть еще такие существа — Жердяи. Они очень тощие и высокие, выше крыши. Жердяи не страшные, а невыносимо жалкие. Ночами они шляются по деревне, стонут под окнами, греют руки над печными трубами. Есть игоши — младенцы, которые родились без рук и без ног, но выжили. Они живут в долинах ручьев под лесным мусором. В кабаках живут злые карлики — карбыши. По ночам они катаются на пьяницах верхом, к утру уматывая алкашей до полусмерти. В человека может залезть икотка. Икотка говорит из живота человека и умеет читать мысли и будущее. В деревнях к бабам-икоткам ходили, как ныне ходят к экстрасенсам. Мор летал над русскими деревнями в виде утки, у которой голова и хвост змеиные. Лихорадка всегда водила с собою на веревках семерых своих сестер-трясавиц и иногда спускала их с привязи. Если трясавица целовала человека в губы, человек умирал. Болезни членов случались от волосатиков, которых заклинаниями выманивали из человека и загоняли в дырку в дереве, а дырку замазывали глиной. В бане можно было столкнуться с Банником или его женой Обдерихой. Обдериха обычно прикидывалась пучком мочала. В баню русский человек ходил без креста и был открыт всем злым духам. Если человек был грешником или если вдруг начинал петь в бане, то мочалкой-Обдерихой он сам, не замечая, сдирал с себя кожу и мясо до костей. Так что ужасов в русской мифологии навалом.

Почему мы верим в приметы

— Вы говорили о суевериях XIX века, но и сейчас народ верит в черных кошек, тринадцатое число, талисманы на удачу с собой носит.

— В русские ужасы невольно веришь оттого, что в них есть какие-то штрихи, дающие ощущение их подлинности, невыдуманности. Фредди Крюгера выдумать не проблема. Каждая деталь его образа работает на общую идею. А в русских ужасах полным-полно деталей вроде бы и нестрашных, и ненужных. Зато их наличие словно намекает на то, что они были подсмотрены «в натуре», а не сочинены сценаристом. Например, человека невозможно разбудить, если его обвести рукой мертвеца. Или: из трубы дома ведьмы дым идет против ветра. А если случайно растопчешь лесную мышь, леший заведет в глухомань. Если тебя ночью душит постен или алец, нужно ругнуться матом, и они спрыгнут с груди. Это не обряды, не приметы, не советы... Абсолютно бесполезные вещи, которые и придумывать смысла нет. Но они придают русским чудесам ту степень достоверности, что чудеса выглядят как чистая правда.

— Когда произошла эта урбанизация — лесная Баба Яга стала городской ведьмой?

— Когда крестьяне стали в массовом порядке переезжать жить в города. Но городам крестьянские ужасы не органичны, и эти ужасы вульгаризировались, опошлились. А потом и вовсе были использованы писателями и поэтами. Из неизъяснимых природных тварей демоны превратились в литературных персонажей. А бояться литературного персонажа не очень интересно.

Заговор от кондуктора

— Почему народ до сих пор знахарям часто доверяет больше, чем врачам?

— В нашей жизни по-прежнему столько иррационального, что сто профессоров не объяснят. Вот люди и ходят к знахарям и гадалкам. Но это, на мой взгляд, полная глупость. Даже если существуют способы воздействия на иррациональное, то вряд ли они воплощаются в каком-то отдельном человеке. Скорее — в коллективном бессознательном народа, которое выражается в фольклоре. «Ведьмы» и «знахари» по большей части шарлатаны. Если мы сами, без их посредства, будем пытаться как-то воздействовать на мир через мистическую сторону явлений, то наше воздействие против нашей воли будет укладываться в архетип народных форм. Например, один пермский ученый-этнограф рассказывал мне о своей коллекции городских быличек, страшилок, мифов... И жемчужина его коллекции — заговор, придуманный 10-летним мальчиком против кондуктора в трамвае.

Впрочем, любой священник вам скажет, что все эти игрушки, все это шарлатанство небезопасны. Даже шарлатан может задействовать какие-то бесовские силы. С такими вещами не шутят. Все это — не человеческое дело. И всегда в народе существовало твердое понятие о том, что прикасаться к таким силам не стоит. Ты будишь их, считая, что сможешь совладать, но разбуженные, они действуют так, как сами сочтут нужным.

В общем итоге никакое колдовство не может быть направлено к добру. Колдовство в народном понимании — это не та сила, которую можно использовать хоть так, хоть эдак, и как яд, и как лекарство. Поэтому в русской культуре никогда не мог появиться Гарри Поттер. Дети, как считает народ, непорочны, чисты, а вся магия — от нечистого.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Алексей ИВАНОВ родился в 1969 году в Перми. Получил диплом искусствоведа. Работал гидом в турфирме, увлекся краеведением. Трижды номинировался на премию «Национальный бестселлер». Автор романов «Географ глобус пропил», «Общага-на-крови», «Сердце Пармы», «Золото бунта». По двум последним книгам готовится масштабная экранизация.