Попала тут мне в руки любопытная книжка из серии «Военно-исторической фантастики». Так и называется: «Гром победы, раздавайся!» Прямо на­прашивалась следующая строчка из державинской оды: «Веселися, храбрый Росс!..» Автор Николай Андреев, о котором, к сожалению, ни в аннотации, ни в сносках — ни слова. Историк-исследователь, писатель-фантаст? Из текста ясно только одно: ярый приверженец российской монархической идеи.

Начал читать с естественным ироническим пренебрежением, но вскоре, заинтригованный совершенно неожиданным поворотом сюжета, уже не обращал внимания на довольно относительные литературно-художественные достоинства повествования. Да и чувствовалось, что автор к ним особо-то и не стремился. Цель его была в совсем ином. И она заключалась в том сослагательном наклонении развития истории России после Февральской революции 1917 года, если бы ход ее повернулся в принципиально ином направлении, нежели в том, в каком развивался в действительности.

Ну-ка, ну-ка... Что же там вырисовывается? А вот что. Буржуазная революция жестко подавлена верными царскому престолу войсками. Ни о Ленине, ни о большевиках — даже намека. Императором объявляется малолетний наследник царевич Алексей. А регентом при нем — Великий князь Кирилл Владимирович Романов-Сизов. Он-то и становится главным героем дальнейших, стремительно развивающихся событий. Он, прибыв в Могилев, главную Ставку Верховного главнокомандования армии, принимает всю полноту власти на себя. И проявляет поразительные по государственной мудрости и военно-стратегической смелости решения, собирая распадающуюся империю в единый монархический кулак.

Все события романа ограничиваются временными рамками февраля-октября 17-го года. Но за эти месяцы произошло такое, что большевикам даже помышлять об октябрьском перевороте не пришлось. Империя выстояла. Мало того, победила в войне и полностью разгромила германские и австро-венгерские корпуса и вернула державу в прежние западные границы. Еще более поразительное: одновременно героические русские воины штурмуют Царьград в ходе Босфорской операции и осуществляют извечную имперскую мечту (начиная с Петра) о выходе России через стратегические проливы к Средиземному морю.

Дух захватывает! И как-то поневоле, читая все это, начинаешь проникаться гордостью за столь грандиозно развернувшиеся события, забывая, что это всего лишь фантастическое предположение: что было бы, если бы действительно было так. Что бы то ни было, ведь в нас, великороссах, подспудно все же сидит та великодержавная идея, в настоящей, не придуманной истории вбитая уже иной, коммунистической идеологией империи Сталина. И, отвлекаясь от исторической фантастики автора романа в нашу действительность, нахожу тому неожиданные подтверждения. И не только в дворянско-монархических предпочтениях Никиты Михалкова, которые он не только не скрывает, но даже, наоборот, при любом удобном случае решительно подчеркивает. В том числе и в своих кинопроизведениях. Да и в демонстрируемом образе жизни просвященного и доброго барина.

Но вот на днях встречаюсь я с давним знакомым, об идейных устремлениях которого ранее и не предполагал. Ему чуть за пятьдесят, в дальней родословной имеет казацкие корни, в Арзамасе является деятельным активистом местного казачества. И вот что выясняется в откровенном с ним разговоре. Он уверен, что монархия — единственно приемлемый для России путь развития. Конечно, не в том виде, который существовал в царской России и на тот момент исчерпал весь свой исторический потенциал. И пусть, горячо убеждал он меня, его предки-казаки подверглись первыми большевиками геноциду расказачивания, а ближних родственников в 30-х годах хотя и не столь трагически, коснулись репрессии, собеседник остается приверженцем Сталина. Во-первых, говорил он, не Сталин — виновник трагедии казаков, а Свердлов и Троцкий с их национально-корневой ненавистью к православию и всему русскому. А в тридцатых вождь действовал исключительно исходя из трагических обстоятельств того времени. Иначе, уверен он, мы бы великую войну не выиграли. Да и вообще — нечего вешать на Сталина всех собак. За свои прегрешения он давно ответил. И свершения его перевешивают все трагедии, виновником которых вождь все-таки был.

Признаться, позиция моего собеседника меня несколько озадачила, но, с другой стороны, помогла в мучительных поисках истины и некой золотой середины. А Александр Григорьевич (назовем его так) с особой гордостью показал мне юбилейную, в честь 130-летия генералиссимуса, медаль, которой недавно был награжден. И добавил, что на гражданском лацкане открыто ее носить побаивается, а прикрепляет награду к мундиру казака, когда «воинство» собирается на свои мероприятия.

А теперь вернемся к роману Николая Андреева. Помимо исторических побед, оказывается, Кирилл Владимирович успевает провести целый ряд реформ: монархия укрепляется как конституционная, возрождается идея столыпинских земельных преобразований и т. д. и т. д. Налицо — создание просвещенной монархии. Но повествование заканчивается на пике событий. А что дальше? И вот в послесловии автор пишет: «История не закончена. Россия, победившая внешнего врага, но так до конца и не одолевшая врага внутреннего, пройдет через множество испытаний и препятствий на пути к заслуженному миру и спокойствию. Роман «Крылья черные» завершит эпопею».

Вон оно что. Интересно, интересно. А главное, что вытекает из предполагаемых конструируемых событий, — то, что для лучшего понимания современной, ныне сотворяемой истории России XXI века полезно посмотреть на историю давнюю через призму иной вероятности, иной возможности ее хода.