Гремучая смесь Кафки, Платонова и Зощенко, роман, писавшийся Ивановым «в стол» и для чтения друзьям-литераторам. Отрывки, кстати, довольно сюрреалистичные сами по себе, публиковались как отдельные рассказы/очерки. Несмотря на то, что вполне очевидный финал присутствует, есть ощущение, что автор планировал ещё какие-то дополнения. Странная, в общем, книга, которую не ожидаешь от признанного совписателя.

Два сослуживца, отправляясь один в командировку, другой в отпуск, заскочили буквально на полчасика в обычный ветхий московский дом, чтобы перед отъездом побеседовать с некоей девушкой. Сначала беседа не состоялась, а потом и их пребывание в этом доме несколько затянулось. Сумбурное хаотическое повествование, громоздкие монологи и диалоги, сама странность нахождения героев в этом неожиданном месте — поначалу всё напоминает «Замок», но советский новояз и социально-коммунальная специфика московской жизни однозначно указывают на место и время действия. :)

Не столь уж закрученный сюжетно (хотя не без диковатых «эпохальных» конструкций), роман довольно сложен стилистически, наполнен хаосом и абсурдизмом, словотворчеством и эстетством. Книга требует внимательного чтения, иначе события, и так то нелогичные, расползаются, ставят читателя в тупик и заставляют отматывать страницы назад. Время живёт по своим, весьма странным законам, то ускоряясь, то растягиваясь, пространство, вроде бы московское, хорошо знакомое и многими описанное, искажено и перекручено. Действие сонно блуждает по лабиринту описаний и диалогов, периодически выстреливая абсурдными, но такими энергичными и обаятельными вспышками активности героев.

Любите ли вы тягучие странные книги? Если да, то «У» вам возможно понравится, но это не точно. :)

Мощнейшее произведение. Сюжетно — эдакий роад муви. Профессор сопровождает из Петербурга в Монголию статую Будды, возвращённую на историческую родину советскими властями. Поезд ползёт, кланяясь каждому полустанку, а вокруг Гражданская война, голод, разруха и прочие прелести жизни. Книжка благополучно переиздавалась в период СССР, я впервые прочитал её ещё в 80-х годах, будучи пионером и был просто поражён. В книге нет особых акцентов «белые-красные» или «плохие-хорошие», это просто фиксация происходящего вокруг глазами главного героя.

Книга о хаосе и сюре Гражданской войны, об ответственности и долге, о дороге длиной в жизнь, в конце концов. Написано довольно динамично, хорошим языком, что самое ценное — автор был современником революционных событий, сам немало поскитался по России и писал по горячим следам. Одна из тех книг, которую однозначно нужно прочитать.

Вот! Вот так писать надо!

Замечательно удачное сочетание лаконичности с богатством эмоций, с национальным осознанием мира, с аборигенной фонетикой и даже поэтикой текста. Талант автора нельзя не оценить: обычно пересказы сказок коренных народов или растягивают на километры, увешивая их огромным количеством выдуманных красивостей, или подгоняют под шаблоны типовых сказочных сюжетов, а здесь автор смог точно приноровить русское слово к таёжной мифологии местного населения. Приятно читать!

Несмотря на непривычную для европейца нескладность и краткость отдельных сказок, на неявное выделение морали, на стиль изложения, истории настолько живые, незамутнённые посторонними наносами, что воспринимаются очень ярко.

Жаль, что сказки В. Иванова так мало известны.

Очень сильный даже для Вс. Иванова рассказ — беспощадный, прозрачный, скупой, как слеза. И понятно, почему его не печатали в советское время, даже в восьмитомнике 70-х годов — красные партизаны показаны тут отнюдь не с гуманистической стороны, а такими, какими и были — дикой пылью, взметнувшейся с самого дна воронки, на месте которой когда-то была Россия.

Сюжет этого небольшого рассказа, написанного в 1921 году, прост: киргиз Темербей, самый обыкновенный зачуханный неграмотный киргиз, который никогда в жизни не интересовался ничем, кроме своих баранов, с холма наблюдает за тем, как казаки расстреливают двух красноармейцев.

Сейчас уже трудно понять какой смысл пытался вложить автор в свой рассказ, но сегодня в нём поражают две вещи: обыденность, с какой в то страшное время происходила процедура расстрела — красноармейцы копают себе могилу, казаки же в это время отдыхают, разговаривают о пустяках, кто-то дремлет. А затем: «Становись!», «Пли!», кое-как забросали убитых землей и уехали. И второе — насколько диким с точки зрения тёмного неграмотного киргиза выглядит то, что люди вот так вот запросто берут и убивают других, точно таких же людей.

Возможно рассказ несколько несовершенен с литературной точки зрения, но не надо забывать, что его автору Всеволоду Иванову, на тот момент было всего 25....

При чисто фэнтезийной завязке и, безусловно, сюжетной направленности в сторону некоторой притчи, тем не менее рассказ сложно формально классифицировать. Его вполне законно можно провести по категории «реализма», описывающего похождения реального мошенника, так как ничего собственно фэнтезийного в рассказе нет.

И, тем не менее, фантастика в рассказе имеется. Психологическая. Это вся основная часть рассказа. Невозможно реально представить себе человека, который повел бы себя так идиотски и инфантильно, как ГГ. Такого даже в сказках для детей не встретишь.

То, что человек не знает, чего хочет, как притчу я воспринимать отказываюсь. Скорее, какой-то скрытый смысл стоит искать в бытовой истории, вплетающейся в рассказ — возлюбленная ГГ в реале спутывается с мошенником (или мудрецом?), который пытается ГГ облапошить (или осчастливить?) и вместе с ним впадает в нищенство. Однако я никого смысла, кроме очевидного, и тут не обнаружил.

6 баллов за сказку о том, что обретший джина оказался фантастическим дураком (в этих ваших интернетах употребляется слово похлеще).

Одно слово: странный случай, очень странный случай... Четыре человека, из которых одна девушка и лишь один парень имеет имя вдруг увидели будущее... Все четверо сразу... Странно, как это автор обошелся без пафоса и восторга по поводу СССР, хотя небольшие элементы были, но они не так сильно били по ушам, вернее глазам, мы же читаем, это герои слышат. Я думаю рассказ любителям творчества автора, не более того.

Так вот ты какая — литература абсурда! Никогда не думал, что это так сложно, в смысле читать сложно. Необходимо думать над каждым словом, я уже не говорю о предложениях и абзацах. Написано одно, подразумевается другое, а смысл третий. И при этом всё распадается на отдельные мысли, которые ну никак не дают мыслям в голове срастись во что-то целое, логичное, яркое или хотя бы образное. Читаю на уровне образов... Во сказанул... Если кому-то удастся перечитать , может у него и будет иное мнение, но моё остается именно таким — абсурдным.

Рассказ написан каким-то архаичным языком. Концовку перечитал много раз, но так и не понял, что хотел сказать автор.

«Допустим, что я сам, своим поэтическим чутьем смогу быть и царем, и рабочим, и рабом, и солдатом, и ученым. Но смогу ли я сам выбрать такую эпоху, из которой, как из бинокля, можно было б разглядеть и понять все эпохи. Какие основания, что эта эпоха; в которой я нахожусь, есть именно та, на которую я рассчитывал».

«моя мать, не будучи практической женщиной, все же была решительна. Я говорю потому практической, что, если б она заботилась о моем благополучии, она б вызвала меня в другую эпоху. Но она знала, что не практическое благополучие составляет счастье людей. И она выбрала именно ту эпоху, в которой мы с вами, читатель, находимся. Я на нее не сетую, хотя меня не печатают наполовину и хотя эти рассказы вряд ли будут напечатаны при моей жизни».

Думаю, что понять это без разъяснений автора нельзя. Поэтому низкий балл.

Поначалу при чтении испытывал большой энтузиазм. «У» по Иванову — это не только предлог русского языка, это и вой (у-у, у-у), а также — латинский игрек (это видно из предпосланных эпиграфов). Открывает роман... комментарий к нему. Эксперимент! И повествование ведётся совершенно раскованным языком, свободным от любых комплексов (в том числе и от комплекса «литературной красоты»). Подумалось: Кафка! Но не тот западный, причёсанный Кафка, в застёгнутом на все пуговицы сюртуке, а наш Кафка, совершенно расхристанный...

А сюжет вкратце таков: в Москву (действие происходит, пожалуй, в конце 20-х годов) прибывает с Урала некий «эмиссар» Черпанов — вербовать рабочую силу на строительство нового завода. Контингент ищет среди всякого негодного элемента... бывших буржуев... нэпманов и прочих отживших классов. С целью перековки и создания нового человека. По ходу происходят всякие нелепые стычки, выяснения отношений и т.п. И вот, углубившись в текст, я усомнился — в справедливости восторженных отзывов других читателей. Невнятно как-то всё, сумбурно и очень часто — неправдоподобно (в этом смысле «Мастер и Маргарита» — гораздо правдоподобнее). Не, не дотягивает до Булгакова и Ильфа с Петровым... Разочарование.

Роман «Кремль» Иванов писал начиная с 20-х годов и до конца жизни. Первый раз роман был издан в 1981 году под названием «Ужгинский кремль» и смешным по тем временам тиражом 5 тысяч. В 90-м году в издательстве «Советский писатель» вышла наиболее полная версия «Кремля» (тираж — 100 000).

Как бы там ни было, текст неоднороден. Достаточно сказать, что за девятой главой следует сразу шестьдесят первая. Наиболее «сырой» осталась вторая треть текста, первая и последняя — получше.

Поначалу читать было забавно. Та абсурдность жизни, о которой говорил, кажется, Камю. Мол, жизнь хаотична и абсурдна, и это наше сознание искусственно придаёт ей упорядоченность и осмысленность (если ничего не путаю). Описывается противоборство церковников и представителей местной власти (советской). Главный герой — Вавилов, бывший солдат, рабочий. Всего боится — машин, воды, женщин, жизни. Показано, как он свою боязнь преодолевает. Но это уже ближе к финалу. Там он всех метелит, даже самых отъявленных кулачных бойцов, и никого и ничего не боится. И всё бы хорошо, но только я с трудом отслеживал перепитии, происходящие с многочисленными героями, названными очень часто по фамилиям с инициалами (!). И неимоверная корявость слога начала раздражать. Типа: медведи ходили с бубном и с Сабатеевым (человек, который их водил, своего рода дрессировщик).

Есть несколько очень верных, довольно злых замечаний о интеллигенции, даже о советской бюрократии, по-моему. Один раз использовано слово «трахнул» . Значит, действительно старинное! По словам публикатора, вдовы писателя Тамары Ивановой, купюр и замен в авторском тексте не производилось (а ещё это же словцо поразило в свое время в какой-то польской повести — издание 1986 года — и в «Что-то случилось» Хеллера, это вообще 1977 год, по-моему; раньше считал, что слово возникло вместе с переводами западных фильмов в формате VHS).

А главный вывод: чтение для очень упёртых книжных червей, любителей всех этих серий «Из наследия» и проч. Т.е. тех, кого не пугают черновики и варианты. По мне — «Корабль дураков» Портер много лучше. Сравнение, кстати, не случайное. Оба романа про абсурдность бытия, про разобщенность, про сложение действий отдельных индивидов в некую коллективную равнодействующую. Только К.Э. Портер подошла к задаче чисто по-западному, нацелена была на достижение реальной практической цели, а не просто движение к ней...

Малоизвестный роман советского классика. Был опубликован посмертно в журнале «Сибирские огни», в сокращении; полностью — в двухтомнике избранного. Затем — в восьмитомном собрании сочинений в середине 70-х. Возможно, это всё. Однако, произведение довольно яркое. Понравился мне больше, чем «Кремль», «У» и даже «Похождения факира» (но меньше, чем «Эдесская святыня»). Всеволод Иванов работал над романом в течение более чем двадцати лет.

Основная идея романа заключена в том, что есть такие люди, настолько полные внутренней энергией, желанием творить, созидать, что если их лишить такой возможности, они могут стать опасны, как вулкан. Мысль эта достаточно прозрачно выражена в предпосланном роману эпиграфе из писем Ивана Тургенева. Впрочем, с вулканом сравнивается и столица нашей страны, Москва, — город также кипящий переполняющей его энергией.

Всеволод Вячеславович Иванов убежденно верил, что Октябрьская революция была благом для нашей страны, что социализм — самый справедливый и прогрессивный общественный строй. Тем не менее, в романе «Вулкан» слышны и критические нотки по отношению к той действительности, что сложилась в СССР накануне Второй Мировой войны. Чем-то роман, кстати, напомнил мне дилогию Юрия Домбровского («Хранитель древностей», «Факультет ненужных вещей»), написанную позднее (вторая её часть была создана почти на двадцать лет позднее).

Главное достоинство романа, конечно же, не в сюжете (на мой взгляд, всё-таки не до конца «проявленном», во всяком случае, не вполне убедительном), а в описаниях психологии персонажей и — природы Крыма, в полном просто вулканической энергии языке повествования. Самые замечательные эпизоды — это сон Евдоши, в котором она видит богов Гефеста и Афродиту, а также рассказы Гармаша (действительно, изумительного, «лихого» рассказчика) — про поиски сокровищ Александра Македонского в Крыму и про различные дела давно минувших дней, предания старины глубокой, мифологические, словом, события...

Стилизованный под сказку Арабского Востока, роман рассказывает о средневековом Багдаде. Но не только. Главный герой повести, Махмуд иль-Каман, кузнец, поэт, в силу разных причин принимает участие в передаче святыни, общей для христиан и мусульман, хранившегося в городе Эдесса убруса (платка) с нерукотворным образом Христа, передаче от арабов — их противнику, Византии. Также в силу разных случайных и, быть может, не совсем случайных причин поэт оказывается связан и с тогдашней Русью. Русская девушка Даждья, дочь князя Буйсвета, становится сначала его рабыней, потом — возлюбленной и женой.

Сегодняшний читатель очень много будет размышлять, а чего это два уважаемых писателя почти 100 лет назад откровенно пристебались и к коммунизму, и к капитализму, и к мировой революции одновременно. Ну а что? Это было время НЭПА, литературных изысканий, стилистических экспериментов, пролетаризации художественности, идеологической раскованности, насмешек над свободой, равенством, братством, антеизмом и коллективизмом, что впоследствии породило Булгакова, и многих других неожиданных писателей, о которых до сих пор спорят. «Наш ответ Чемберлену» в области фантастики того времени был весьма и весьма любопытным и результативным, если присмотреться к фантастике 1920 годов. Это потом уже ее опустят до фантастики ближнего прицела. А тогда, ничто не сдерживало полета фантазии ни Муханова, ни Шагинян, ни Шкловского с Ивановым. Многие находки в «Иприте», ну хотя бы алкаш-медведь, и сегодня украсили бы любой авантюрный роман. Порой1 даже кажется, что кот Бегемот, палящий из маузера по чекистам, был рожден ярким образом мохнатого бурого пьяницы. В общем стоит почитать эту книжку сегодня многим современным творцам «Звездных корсаров», «Расплавленных дюз» и проч.,проч.. А ведь кркасивый это жанр — авантюрно-плутовской. Веселый. И серьезный. И в моей библиотеке эта книжка есть.

Кому нравится изящная стилистика писателей из литературной группы «Серапионовы братья», кто любит тонкую психологию взаимоотношений необычных людей в сложное время, тот вряд ли пройдет мимо творчества замечательного русского советского писателя, философа и мистика, бытовика и психолога Всеволода Вячеславовича Иванова.Книги Всеволода Иванова сейчас редкость и достать их — большая удача, ибо, как мне кажется, после 1991 года произведения писателя не издавались ( по крайней мере, широким тиражом).

«Б. М. Маников и его работник Гриша» — еще один рассказ который очаровывает своей необычностью, заставляет увидеть даже в грубом, простом человеке неожиданные великолепные качества его натуры, «хороший слой души».

Искусно написанный рассказ «Жизнь Смокотинина», высоко оцененный В. Кавериным, поражает своей необычностью. Это очень точный психологический портрет человека простого, обычного зажиточного крестьянина — дикаря по душе, можно сказать неудачника, который, пытаясь найти себя в этом мире, совершает непродуманные поступки, показывает жестокую часть своей души. Рассказ можно прочесть и как мистический, как проклятие одной одинокой женщины, обладающей сильной энергетикой, которую Смокотинин подверг унижению и насилию.

Замечательный рассказ «Дите» — это гражданская война в пустыне: киргизы, их быт, красные партизаны, жестокость и кровь, которые царят в бешеном мире. Расстреляв белогвардейскую семью, красные жалеют маленького ребенка, находят киргизку, которая кормит его грудью. Очень трогает образ тонкого, обидчивого и нежного человека, казначея отряда Афанасия Петровича, который в условиях ненависти, злобы и жестокости пытается сохранить хоть что-то человеческое, братское и мирное в себе и в душах людей. Этот рассказ высоко оценивали многие: от представителей власти, до коллег -писателей (Горький, Каверин, Паустовский, Шкловский).

Кому нравится изящная стилистика писателей из литературной группы «Серапионовы братья», кто любит тонкую психологию взаимоотношений необычных людей в сложное время, тот вряд ли пройдет мимо творчества замечательного русского советского писателя, философа и мистика, бытовика и психолога Всеволода Вячеславовича Иванова.

Сборник «Дикие люди» — один из ранних у писателя, возник из серии рассказов «Тайное тайных», которую советские издательства никак не решались печатать.

Книги Всеволода Иванова сейчас редкость и достать их — большая удача, ибо, как мне кажется, после 1991 года произведения писателя не издавались ( по крайней мере, широким тиражом).

Сборник «Дикие люди» просто великолепен и читается на одном дыхании.

Рассказ «Дите» — это гражданская война в пустыне: киргизы, их быт, красные партизаны, жестокость и кровь, которые царят в бешеном мире. Расстреляв белогвардейскую семью, красные жалеют маленького ребенка, находят киргизку, которая кормит его грудью. Очень трогает образ тонкого, обидчивого и нежного человека, казначея отряда Афанасия Петровича, который в условиях ненависти, злобы и жестокости пытается сохранить хоть что-то человеческое, братское и мирное в себе и в душах людей. Этот рассказ высоко оценивали многие: от представителей власти, до коллег -писателей (Горький, Каверин, Паустовский, Шкловский).

Особенно поражает искусно написанный рассказ «Жизнь Смокотинина», высоко оцененный В.Кавериным. Это очень точный психологический портрет человека простого, обычного зажиточного крестьянина — дикаря по душе, можно сказать неудачника, который, пытаясь найти себя в этом мире, совершает непродуманные поступки, показывает жестокую часть своей души. Рассказ можно прочесть и как мистический, как проклятие одной одинокой женщины, обладающей сильной энергетикой, которую Смокотинин подверг унижению и насилию.

«Б. М. Маников и его работник Гриша» — еще один рассказ который очаровывает своей необычностью, заставляет увидеть даже в грубом, простом человеке неожиданные великолепные качества его натуры, «хороший слой души».

Нет необходимости останавливаться на всех произведениях сборника — он уникален, мастерски сделан, точен, написан блистательным языком.

Настоящим украшением этого раритета стали искусные гравюры Андрея Гончарова, отлично иллюстрирующие интересный и незабываемый текст.

«Чудесные похождения портного Фокина» чем-то мне напомнили произведения Ильи Эренбурга («Хулио Хуренито», «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца»), Алексея Толстого («Похождения Невзорова»), а также Ильфа и Петрова.

Перед нами авантюрный роман, в котором много места занимают сатира, фантастика и реализм. Особенно сатирически показана буржуазная Польша, нацистская Германия и гнезда белоэмигрантов в Париже.

Повесть «Возвращение Будды» имеет четко сконструированный и достаточно острый сюжет, но читается все же нелегко. Профессор Сафонов, специалист по буддизму встречается с неким авантюристом. Тот выдает себя то за перевоплотившегося Будду, то за гыгена, основателя буддийского монастыря в Монголии. Часть повести — это поездка по Советской России. Медную статую Будды везут куда-то в монастырь, с неизвестной целью. По дороге с героями происходят различные приключения...

«У» — философский сатирический роман, с элементами абсурдизма и сюрреализма. Писатель затрагивает важную проблему перековки, переделки человека, позже волновавшую и Юрия Олешу («Зависть», «Строгий юноша») и Михаила Булгакова («Мастер и Маргарита», «Собачье сердце») и Леонида Леонова («Пирамида»).

Некий Леон Черпанов, приезжает в Москву якобы для вербовки рабочих на заводы Урала, причем он берет с собой и пролетариев, и бывших «господ». Он пытается понять, можно ли сформировать нового человека? Этим же вопросом озадачен доктор Андрейшин, сторонник «перековки» всех людей, мечтатель и фантазер, Он мечтает создать организации«Институт любви», «День любви к отцам». Иванов сатирически показывает скороспелых перерожденцев.

Роман «У» был высоко оценен «серапионами», его сравнивали с произведениями Петрония и Честертона, но книга так и не увидела свет...

Немного об авторе и его цикле

Всеволод Вячеславович Иванов — писатель огромного таланта, склонный к смене авторской манеры повествования, неутомимый экспериментатор, ныне литератор почти забытый.

Да и если среднестатистический читатель легкомысленно откроет его книгу, то тут же наткнется на необычный авторский метафористический стиль, многословие, трудноуловимый сюжет, то сразу закроет, тяжело вздохнув, эти страницы, и водрузит книгу на полку (это в лучшем случае).

Дело в том, что Иванов требует пристального чтения! Он любит терпеливого читателя, способного могучим воображением представить всю подноготную запутанного действа, и обычно, те, кто, как в море, погружаются в его творчество, бывают щедро вознаграждены.

Иванов — писатель многослойный. Первый слой — это советский, это романы «Бронепоезд», «Пархоменко», цикл партизанских рассказов. Это внешний слой, необходимый советский лоск.

Второй — это философская и фантастическая литература. Иванов писал «таинственные» и фантастические рассказы, авантюрные повести ( превосходные «Сизиф», и «Агасфер», умнейшая «Медная лампа», парадоксальные «Похождения портного Фокина», авантюрный роман «Сокровища А.Македонского»).

Третий слой — философско-абсурдистские вещи модернистского плана (почти запрещенные, замалчиваемые годами романы «У» и «Кремль»). Именно этого, последнего Иванова читать особенно трудно.

«У» — философский сатирический роман, с элементами абсурдизма и сюрреализма. Писатель затрагивает важную проблему перековки, переделки человека, позже волновавшую и Юрия Олешу («Зависть», «Строгий юноша») и Михаила Булгакова («Мастер и Маргарита», «Собачье сердце») и Леонида Леонова («Пирамида»).

Некий Леон Черпанов, приезжает в Москву якобы для вербовки рабочих на заводы Урала, причем он берет с собой и пролетариев, и бывших «господ». Он пытается понять, можно ли сформировать нового человека? Этим же вопросом озадачен доктор Андрейшин, сторонник «перековки» всех людей, мечтатель и фантазер, Он мечтает создать организации«Институт любви», «День любви к отцам». Иванов сатирически показывает скороспелых перерожденцев.

Роман «У» был высоко оценен «серапионами», его сравнивали с произведениями Петрония и Честертона, но книга так и не увидела свет...

Роман «Возвращение Будды» имеет более четко сконструированный и достаточно острый сюжет, но читается все же нелегко. Профессор Сафонов, специалист по буддизму встречается с неким авантюристом. Тот выдает себя то за перевоплотившегося Будду, то за гыгена, основателя буддийского монастыря в Монголии. Часть повести — это поездка по Советской России. Медную статую Будды везут куда-то в монастырь, с неизвестной целью. По дороге с героями происходят различные приключения...

«Чудесные похождения портного Фокина» чем-то мне напомнили произведения Ильи Эренбурга («Хулио Хуренито», «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца»), Алексея Толстого («Похождения Невзорова»), а также Ильфа и Петрова.

Перед нами авантюрный роман, в котором много места занимают сатира, фантастика и реализм. Особенно сатирически показана буржуазная Польша, нацистская Германия и гнезда белоэмигрантов в Париже.

Заново открывая для себя Всеволода Вяч. Иванова — обогащаешься внутренне, прикасаешься к литературным сокровищам ХХ века.

Было предпринято несколько попыток написать приключенческий роман о поиске сокровищ Александра Македонского «в стиле Диккенса».

Первый вариант, действие которого происходит в 1920-е и 40-е гг — представляет собой приключенческий роман с тайной и нацистским агентом, не выделяющийся на общем фоне, последующие, уже без надежды на публикацию, писались «в стол», и потому более откровенны и интересны: в них рассказывается о ташкентской эвакуации, проговаривается и о лагерях, о том, что «бревна приходится подтесывать» (читаем «Лес рубят — щепки летят»). Какие-то варианты представляют собой разрозненные фрагменты, планы или характеристики персонажей, какие-то — практически готовый текст.

Между этими вариантами почти ничего общего — это всегда попытка начать с чистого листа, различны и приёмы и средства. Если сначала «Сокровища» — заурядный приключенческий роман, то далее проявляется сатира, а эпизод с динозавром и подзаголовок «фантастический роман» в позднем варианте говорят за себя. Автор прощупывает недостающую в произведении стержневую идею (очевидно, что этим должна являться тема искусства).

История конечно не законченная и далеко не совершенная, но прочитать было интересно. Наибольший интерес вызвали фрагменты III («Коконы, сладости, сказки и Андрей Вавилыч Чашин») и VI («Венера Черной горы»).

Последний раз (при жизни авторов) напечатанный в 1929 году роман, который задумывался как «наш ответ Пинкертону», был вновь выпущен издательством Red Fish (торгово-издательский дом «Амфора») в 2005 году тиражом 4000 экз.Вещь во многом экспериментальная, пытающаяся соревноваться с комиксами и кинематографом, — с такой скоростью одна сцена сменяет другую, одна неразрешимая ситуация следует за другой. Действие охватывает не одну страну и, как минимум, два континента (Северную Америку и Евразию). Соответственно, герои — русские, немцы, англичане, американцы. А также самоеды, киргизы, индусы, китайцы... Может, ещё кого упустил. В романе показана война будущего и, естественно, мировая (практически) революция. Для себя отметил: после Второй Мировой будущую войну фантасты представляли непременно ядерной. Авторы же «Иприта» работали после Первой Мировой и потому нарисовали грядущее столкновение стран и народов как войну химического оружия и аэропланов. Вообще, в изображении Иванова и Шкловского химия предстаёт как ведущая наука и, более того, как ведущая сила развития производительных сил.

Того восторга, на который меня настраивал автор предисловия Секацкий (должно быть, критик какой-то), при чтении всё же не испытал. «Гиперболоид» Толстого по сути про то же, но, на мой взгляд, всё же лучше... Или «Архивы страшного суда» Игоря Ефимова — роман, технически продолжающий традицию «Гиперболоида». Всё же прочитать «Иприт», наверно, будет интересно тем, кто интересуется историей, историей фантастики, в частности. Да, ещё одно маленькое замечаньице. Не совсем понятно, почему роман не выходил в тридцатые годы. Есть там одно комплиментарное (и совершенно крошечное) упоминание товарища Троцкого, но при желании можно было сделать микроскопическую купюру, и на роман в целом это практически бы не повлияло.

Первый важный момент в рассказе — роль так называемого «привычного окружения» для безопасности объекта и сохранения государственной тайны. Для окрестных селений Сизиф с его камнем — такая обыденность и рутина, что об этом даже не говорят. Ну, ворочал дядя камешек в гору и с горы при наших пращурах, наших дедах, ворочает при нас, и при наших внуках будет ворочать. Так, бросят краткое предостережение прохожему, мол, не надо туда ходить, там сын Эола... А ведь речь то об герое одного из фундаментальных мифов Греции. Не даром Полиандр поспешил вцепиться в Сизифа двумя руками. Это же герой, в древнегреческом смысле, то есть бессмертный полубог. Такого на престол посадить — что два байта переслать. А теперь представьте себе, что Сизифа находит не простой солдат, а кто-нибудь из диадохов Александра?

Второй важный момент рассказа — позиция Сизифа. Почему он посылает Полиандра куда подальше. За что он был наказан богами? За политику: за кровь, за грязь, за предательство, за интриганство, без которых политика невозможна по определению. И поумнел. Во всяком случае, предпочел возвращению в политику свой старый добрый камень...

Честно сказать рассказ ни рыбо ни мясо. Вот почему Иванов не стал преемником Горького. Вроде нам пытаются показать как это больно женщине потерять на войне мужа и сына. И каждый год в надежде ходить встречать их. С другой стороны автор пытается связать рассказ с повестью «На Бородинском поле», написанным как и «Близ старой Смоленской дороги» в 1943 году. В данной повести главный герой во время ВОВ при сражении на Бородинском поле, видит момент из 1812 года. А в рассказе действие происходит спустя 27 лет после Бородинского сражения. Мужа вдовы Агриппины зовут также как и героя выше приведенной повести — Марк Иванович Карьин. Довольно странно. Долю фантастики или мистики это не принесло, но подчистую испортило рассказ. Пытаясь читать, ты все время отвлекаешься на эту странную метаморфозу и вдрызг портишь себе впечатления, заморачиваясь на этих мелочах. А тут бац и все кончился рассказик. Еще одна странность: в начале говориться что на Бородинском сражении погибли Марк Карьин и его брат Степа. Буквально через страницу брат превращается в сынишку Степушку. Может просто опечатка. Надеюсь.

Повесть читал из фантастического сборника Всеволода Иванова «Пасмурный лист», изданного в 1987, серия «Мир приключений». В данной книге все произведения были разделены на три блока. Первый из них вызывал больше всего вопросов так как вообще не относился к жанру большинства рассказов и повестей. Называется он «Фантастика реальной жизни» и в нем в основном были истории на военно-историческую тематику. Что в них такого фантастического можно только предположить. Например в данном произведении Иванов хотел наверно показать ту сказочную самоотверженность с которой советские солдаты, придушив все свои личные и эмоциональные потребности, шли в бой. Но это как то слабо показано. Ведь есть Василь Быков и его (думаю все со мной согласятся) книги показывают все перипетии войны намного лучше. Правда в конце есть момент когда Марку Карьину привиделось взятие пленного в 1812 году. Не думаю что повесть в 65 страниц писалась именно для этого момента длинной в один абзац. Последнее мое предположение это то, что земля русская (именно здесь Бородинское поле) будет вечно помнить все подвиги своих героев-защитников. В догадках можно путаться долгое время и так не найти искорку фантастики, обещанной автором. На самом деле повесть скучновата и страдает иллюстративностью.

А что же ещё оставалось делать профессору, как доводить свою миссию до конца? В Петербурге – ни семьи, ни конкретной надежды на возвращение в уютные стены. Кругом – разруха и война, старый человек долго один не протянет. Я был уверен, что и золотую проволоку профессор использует в личных корыстных целях. А он оказался совсем другим. ЧЕЛОВЕКОМ.

Довольно простенький рассказ на извечную тему: нужно ли от хорошего искать лучшее. Даже поговорку придумали: лучшее — враг хорошего. Иногда беседуешь с сотрудниками и во всем сквозит одна мысль: оставте вы нас в покое, мы привыкли к этой рутине, она наша, но мы её знаем, а все эти нововведения только спать не дают. Логика любого человека. И лишь единицы способны, нет не понять важность перемен, а готовы начать эти перемены, готовы на страдания и потери, ради некой цели, даже заоблочной. И именно безумству этих людей нужно петь песнь. А рассказ, наверное, и нужен только для того, чтобы подвигнуть читателя на рассуждения.

Читаешь иной раз фантастичекие рассказики, какие-то нравятся, и оценки высокие недрогнувшей рукой расставляешь. Но точит червь сомнения: это всё равно что пользоваться линейкой с давно обгрызенными краями и затёртыми метками, когда 20 сантиметров сойдут за сорок, коли сильно не присматриваться. Но вот в руках появляется эталон из палаты мер и весов. Тоже ведь рассказ. Приятная кучерявость стиля, единственно возможные слова, обыденная жестокость гражданской войны. И тогда понимаешь, где мастер работал, а где подростки на уроке труда с деревянными чурочками баловались.

Всеволод Иванов — советский классик, как и многие советские классики — писатель недооцененный и толком не прочитанный. Повесть «Агасфер» — один из немногих образцов мистики (или даже хоррора) советского времени.

P.S. Я могу поверить, что