Я совершенно случайно наткнулась на эту «песнь» в сборнике так называемых мистических рассказов Тургенева. И была весьма удивлена.

Эта история относится к довольно поздним произведениям нашего классика, когда, казалось бы, он уже отточил перо. Изящные диалоги, стремительно развивающийся сюжет, лиричные зарисовки – все, что нам так хорошо знакомо. Всего этого здесь нет.

«Песнь» — это совершенно какая-то наивная и невероятно, просто запредельно графоманская вещь. Словно писал гимназист, начитавшийся дешевых бульварных романов.

«О, как счастлив будет тот юноша, для кого распустится наконец этот еще свернутый в лепестках своих, еще нетронутый и девственный цветок!» (дальше цитаты под спойлерами)

Откровенно скучная, банальная и унылая история любви. Формально все происходит в Ферраре 16 века, но кроме обозначения места и времени почти ничто больше не указывает на то, что на дворе эпоха Возрождения.

С тем же успехом герои повести могли бы жить в каком-нибудь провинциальном русском городке, причем практически в любое время. Но, может этим и хороши простые истории?

Итак, у нас имеется любовный треугольник – два юноши влюблены в прекрасную Валерию. Она выходит замуж за одного из них, а второй уезжает в далекие края, чтобы залечить раны, и через 5 лет возвращается вместе с немым слугой и полный тайных знаний, одним из которых является та самая песнь торжествующей любви:

А дальше сладкие вина, мистические сны, проклятые ожерелья и загадочно оборванный финал.

С одной стороны, совершенно простая, с другой — написанная поэтическим языком, словно нараспев, эта история кажется подходящим либретто для какого-нибудь балета или оперы. И действительно. Две оперы – в Харькове (1895) и в Большом театре (1897), да еще и балет (1971). Да и кинематограф не оставил в стороне эту короткую повесть. И если в отношении оперы/балета это все неудивительно, там чем проще сюжет, тем лучше, то интерес кинематографа несколько удивляет. Да, до революции любили страсти, романтику и заламывание рук, чего здесь в избытке, но и в 20-м веке повесть экранизировали.

Не могу также не поделиться прекрасной современной иллюстрацией Романа Писарева, которая идеально отражает дух этого текста:https://illustrators.ru/illustrations/442537

Поскольку история удивила меня своей непритязательностью, то стало интересно почитать мнения критиков. Вообще, их комментарии к этому произведению куда интереснее, чем оно само (и места занимают больше).

Во-первых, Тургенев писал эти 30 страничек почти 2 года (1879-1881), постоянно что-то меняя и исправляя, добиваясь все большей неоднозначности, но при этом кокетливо называл историю «легонькой чепухой». Для сравнения упомяну, что «Отцов и детей» он написал примерно за год.

Во-вторых, критики поделились на тех, кто считал все это причудой барина и полной чушью («новелла Тургенева — вещь очень скучная и пустая, хотя и отделана мастерски»), и теми, кто, как это принято у филологов, восхищался слогом, вечностью замысла (мол, автор «в дни, полные тревог и печали, нашел в своей лире звуки для песни торжествующей любви) и искал тайные смыслы.

О последних.Часть наверняка была вложена автором – например, святая Цецилия, портрет которой начинает писать муж Валерии, это девственница и покровительница музыкантов. Важно и то, и другое. При этом в один из моментов повести портрет вдруг перестает получаться (и читателю понятно, почему). Но было и забавное. Тургенев приводит мнение, согласно которому: «Валерия — это Россия; Фабий — правительство; Муций, который хотя и погибает, но всё же оплодотворяет Россию, — нигилизм; а немой малаец — русский мужик (тоже немой), который воскрешает нигилизм к жизни!» Представляю, как потешался Иван Сергеевич.

В общем, тот случай, когда простенькая и скучная на первый взгляд повесть оказывается в центре внимания общества и благодаря этому обретает ореол почти детективный. Как говорится, сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя.

Очень странный и, на мой взгляд, совершенно не тургеневский рассказ, который, скорее, можно было ожидать как раз от его тогдашнего оппонента Достоевского с его навязчивой идей «всё зло от науки». По сути рассказ – о царившем в середине XIX века в российской глубинке дремучем невежестве (причём, в среде не только духовенства, но и вполне светского мещанства), которое не позволило определить у сына главного героя классическую шизофрению. В итоге вместо того, чтобы получить квалифицированную помощь медика, бедный парень был вынужден страдать от мучительных галлюцинаций, которые только усугублялись всевозможными методами «духовного исцеления», наподобие продолжительных молений и хождений за «чудотворными» мощами, и в конце концов, привели его к вполне прогнозируемому трагическому концу, основным виновником которой, как это абсурдно и даже чудовищно ни звучит, по сути стал его собственный отец, причём сам этого даже не осознавший. Если коротко – рассказ о том, что незнание убивает.

Программный роман Тургенева, в котором он вознамерился исследовать поколенческие конфликты в России, но довольно быстро сбился на любимую тему детального описания любовных страданий.

Та (увы, меньшая) часть романа, которая посвящена нигилизму Базарова и его заведомо травматическим столкновениям с патриархальным обществом российских дедов, довольно интересна. Завязка тут просто гоголевской силы — отучившийся в европах студент-медик волей судьбы попадает в глухую русскую провинцию, ужасается увиденному, пытается хоть кому-то хоть что-то объяснить про науки и технический прогресс, но какое там, деды как заведенные твердят про дворянство, традиции и скрепы, а когда узнают, что столичный выскочка еще и Господа Иисуса не боится и ни во что не верует, то вообще приходят в апоплексическое бешенство.

Базаров, конечно, и сам не ангел. Он самовлюблен, груб, эпатажен, абсолютно плевать хотел на чувства окружающих... но, что до меня, его хамоватый максимализм куда менее отвратителен, чем скрепная заскорузлость окружающих его провинциальных дедов, тянущих Россию в прошлое. А сам он, при всех его отрицательных чертах, всеми своими мыслями нацелен строго в прогрессивное будущее, в котором «природа не храм, а мастерская».

Тургенев отлично сказал по этому поводу: «Если читатель не полюбит Базарова со всей его грубостью, бессердечностью, безжалостной сухостью и резкостью — значит, я виноват и не достиг своей цели». Добавить тут просто нечего.

На мой вкус, чуть поменьше бы бесконечного смакования любовных переживаний и чуть побольше бы дела — из романа вышел бы абсолютный шедевр. Но Тургенев есть Тургенев, его не переделать :) Все равно отличная книга, крайне актуальная в любую эпоху. 8/10

Честно — после прочтения во взрослом возрасте я не оценил данное произведение!

Да — стиль, подача, описание героев и мест — на высоком уровне.

Но сама история, её посыл — лично для меня получился либо поверхностным, либо недосказанным, либо я ни чего не понял)))

Да — Базаров — умный, эрудированный, любопытный человек, который жаждет знаний и исследует этот мир. Проблема Отцов и Детей показана, но не всегда консерватизм и придерживание устоев это плохо и должно вызывать бунт у молодого поколения. Надо изучать каждый из устоев и понимать — имеет ли он под собой почву или нет.

От части чем Базаров и занимался.

В общем — это классика и кто я такой, чтобы подвергать её критики. Но эти моменты остались для меня неясны.

Как отмечено выше, повесть дается легко: изложена плавно, не содержит какой-либо нагроможденности. Образы героев вполне отчетливо воссоздаются в мыслях.

Примечательно в этой, пожалуй, шаблонной истории ее восприятие главным героем – Н. – как непосредственно в течение описываемых событий, так и спустя двадцать лет, в процессе их изложения. Двадцатипятилетним юношей он встречает примечательную девушку Анну (Асю), проникается ей и понимает, что симпатия взаимна.

Характер повествования позволяет судить, что восприятие главным героем вспоминаемой истории остается, в части оценки собственных действий, тем же. Упиваясь чувствами утраченной любви и «осужденности на одиночество бессемейного бобыля», он воспринимает себя героем трагедии, самой судьбой предопределенным к истерзывающей, но благородной роли страдальца.

Неужели в описании необходимо ставить такие жирные спойлеры?

Интересная судьба у этой повести. Иван Сергеевич писал ее с перерывами десять лет, а в тексте всего-то чуть больше 30 страниц. Чем-то она ему была важна и дорога. Чем же?

Центральная фигура — Алексей Петрович — пробирочно чистый «лишний человек», таким он был задуман с самого начала. Однако отношение к нему автора менялось с годами, образ усложнялся. Постепенно из фразера и бездельника, он превратился в трагическую фигуру интеллектуала, бессильного бороться с гнетущими мерзостями окружающего бытия, все про все понимающий, но гибнущий понапрасну. Казалось бы, любовь к хорошей женщине может его спасти, но в результате любовь его и уничтожила.

Рядом с ним вырастает равновеликая фигура Марьи Александровны, «философки». Настоящей «эмансипе», которую отсталое общество пытается обкарнать под свой уровень или, в случае неудачи, заткнуть рот навсегда. Об ужасной участи умных и талантливых женщин в тогдашней России Тургенев не побоялся, как впрочем и всегда, сказать громко и открыто. И голос его был услышан — сила таланта! И это произведение было одним из многих факторов, которые постепенно повернули заросшую тропу отживших и устаревших устоев в нужную сторону. Конечно, это большевики впервые в мире уравняли в правах мужчин и женщин, дав нашим прабабушкам полную свободу для развития, но кто большевиков воспитал? Классическая русская литература.

Так что не устаю я кланяться в благодарности великой тени Ивана Сергеевича Тургенева. Очень большой вклад внес он в духовную и интеллектуальную эволюцию нашего народа.

Но эта давнишняя повесть, частью основанная на фактах из жизни самого Тургенева (на его романе с Татьяной Бакуниной, например), во многом и до сих пор не устарела. Это касается и «лишних людей», якобы, бессильных бороться с негативными тенденциями в общественной жизни и трудности общения мужчин и женщин, сколько бы волн феминизма с той поры ни прошло. Чтение Тургенева помогает думать и духовно обогащает.

Только гений может себе позволить так разбрасываться шедеврами. Иван Сергеевич и вовсе не хотел печатать никаких отрывков из неудавшегося романа «Два поколения». Но нужно было поддержать хороших людей, которые затеяли новый журнал «Москвитянин», а под рукой ничего готового не было. При этом он сообщал в письме о своих сомнениях: мол, наверно устарело уже это произведение, точнее отрывок из оного.

Устарело? Хм-м. Я не понимаю, как может устареть текст в котором нет ни одного лишнего слова, а те что есть — каждое — сияет, будто бриллиант. Невероятное сопряжение точнейших частностей, которые собираются в единый грандиозный ансамбль. Это драматургия высшего уровня — Шекспир, Гете, Чехов, такой вот ряд. Как и в своих сценах, Тургенев, практически не используя, слова автора, а все отдав на откуп самим персонажам создает невероятно живые, выпуклые, сочные типы. Которые узнаются, как родные.

Что касается содержания, устарело ли? Прошло 160 лет... Вот у меня крайне многообразный трудовой опыт во множестве сфер экономики (только не в тяжелой промышленности). Я участвовал в сотнях собраний, заседаний и мозговых штурмов. И что такое гнев разъяренного начальства, знаю прекрасно. Зуб даю — Тургенев написал невероятно правдивую картину разноса подчиненных руководством. Я на такую вот психованную самодурку, как Глафира Ивановна в отрывке, два года проработал. Ведрами из нас кровь пила! Все как по писаному. И ведь никак не абстрагируешься и не избежишь, если от подобной гадины твоя жизнь зависит. И Тургенев это тоже очень верно отметил. Любой наглец или нахал будет стоять по стойке смирно и терпеть, как шаловливый приказчик Павел, в рассказе.

Но есть одно различие. Мы привыкли к буржуазным порядкам — капиталист переживает за эффективность вложения своего капитала, за дело, на карту которого он тоже свою жизнь поставил.

Но эта-та кикимора болотная, паразитка Глафира Ивановна, она ведь ни копейи не вложила в свое поместье, пальцем не шевельнула ради дела. Как и все крепостники, получила в наследство землю, дом, хозяйство. И только хапала и жрала в три горла, ничего не отдавая взамен. О ее деятельности автор сообщает в резко сатирических тонах, причем заставляет саму героиниху во всем признаться. Послушать ее планы по хозяйству — маниловщина чистой воды, бред ничего не соображающей кретинки. Собирается свое поместье превратить в образцовое хозяйство мирового значения и управляет им так, будто под ее началом Римская Тетрархия IV века нашей эры.

А реальную работу делают рабы-управители и неугодный родственник по мужу.

И ведь это точнейший портрет матери Тургенева, подумать страшно, что он пережил в детские и юношеские годы. Не удивительно, что он так и не женился, натерпевшись от скудоумной садистской бабенки.

Ничуть ,короче, сей отрывок не устарел, и неизвестно, когда устареет. Разве что при коммунизме, да и то...

Молодой дворянин Борис Андреевич Вязовников, поиздержавшись на службе в Санкт-Петербурге, приезжает в родное имение, чтобы наладить хозяйство и сделать его более прибыльным. Там он знакомится с соседом Петром Васильевичем Крупицыным, старше его на несколько лет. Одному в деревне скучать тоскливо, а вдвоем веселее будет. И шла жизнь двух приятелей своим неспешным ходом, пока Крупицину не пришла в голову идея женить своего молодого соседа...

Находясь в ссылке, Иван Сергеевич Тургенев продолжил поиски новых форм, пытаясь отобразить современную ему действительность, что подобно кипящей магме собиралась вырваться из-под мертвого панциря правления Николая Палкина. Засел он было за роман «Два поколения», но дело не пошло, черновики были уничтожены. И вот ровно через год после «Постоялого двора» осенью 1853-го он меньше чем за месяц пишет повесть «Два приятеля». Если в «Постоялом дворе» поиски новых форм носили несколько абстрактный характер, Иван Сергеевич широко загребал, то в «Приятелях» он конкретизировал задачу.

Написал было повесть в совершенно гоголевском духе. И ироничный стиль, и метод — например, показ персонажа через предметы, его окружающие, — и даже сюжет: женитьба и объезд местных уездных помещиков, все это явное влияние Гоголя. Однако, ближе к середине повести и сам Борис Андреевич Вязовников вдруг начинает соотносить себя с Евгением Онегиным, и тон повести меняется с ироничного на элегический, а там и до трагедии рукой подать. Появляются неожиданные персоны отставного моряка Сергея Петровича Барсукова, который своей глубиной и зрелостью резко выламывается из ряда комичных провинциальных пустобрехов, и его дочь Верочка — совершенно непонятная личность.

Тихая, покладистая, послушная, трудолюбивая, сильная, гордая, духовно глубокая, не красивая, но невероятно симпатичная и обаятельная.

Критики и друзья Тургенева (в общем-то это были одни и те же люди, узкий круг передовой дворянской интеллигенции) ничего в ней не поняли. Вязовников — «лишний человек», помещики — сатирические типы, среда заела, народ угнетенный, а вот Вера Барсукова — это что вообще такое? Бледная тень, неудача автора?

А Тургенев просто сильно опережал свое окружение из «передовых людей». Он уже создавал литературу будущего, составившую мировую славу русской классики.

Вера Барсукова — это прототип всех «тургеневских девушек», первый абрис. За ней последуют Лиза Калитина и Елена Стахова, которые в свою очередь воспитают героинь Русского освободительного движения, таких как Вера Засулич и Софья Перовская.

И сам Вязовников — это новый этап в осмыслении типа «лишнего человека». Образ усложняется и лишается всех романтических черт, присущих Евгению Онегину и Григорию Печорину. От него до Рудина рукой подать. И его нелепая гибель, столь сильно смутившая и раздражившая критиков, как бы предвосхищает глубоко трагические финалы тургеневских борцов за светлое будущее.

Форма повести — также маркер рубежности, перехода к новому стилю. То, что русская литература якобы имеет две ветви своего развития — пушкинскую и гоголевскую, это более поздняя придумка. Эпический реализм или сатира с уклоном в гротеск и фантастику — вот перед каким выбором стоят авторы. Но реалисты первого поколения ратовали как раз за синтез этих двух методов. Белинский это декларировал в статьях ,Тургенев воплотил в своих зрелых художественных шедеврах. В «Двух приятелях», он пока ищет способ синтеза. Так что получился некий конструкт — Гоголь в первой половине повести, Пушкин во второй.

Ну и напоследок про наше любимое, трагическое и мучительное «сейчас». Вязовников — это «лишний человек». Так его поняли первые же читатели, еще до публикации повести. Тургенев много внимания уделил этим «лишним» персонам. К концу двадцатого века казалось, что они — приметы давно ушедшей эпохи, седой древности. Слишком бурные социальные потрясения произошли с тех пор, слишком демократизировался общественный уклад, чтобы человек не нашел себе занятие по душе, которому можно отдать все силы, да с большим прибытком.

А не тут-то было. История России — спираль. И вот, как и 170 лет назад, настала для нас пора суровых испытаний. И общество — прежде всего его верхушка и ее преданный электорат — разделилась на два ожесточенно противоборствующих лагеря.

Есть лагерь консерваторов, которые пытаются мучительно придумать ,как бы так победить, а для этого все переменить в свою пользу, чтобы ничего не менялось ,и можно было бы по-прежнему сосать кровь из недр и из народа и «самим царствовать и всем владети».

Есть либералы, мечтающие установить над Россией протекторат Запада, а самим пристроиться при режиме интервентов гауляйтерами и капо, чтобы опять-таки иметь свой гешефт и «крышу».

И битва меж ними идет не на жизнь ,а на смерть.

А есть — о, да! — вдруг появившиеся «лишние люди». Это патриоты, которым больно смотреть на то, что происходит с Россией, больно и страшно за наш народ и его будущее (ну, и за себя и своих детей, конечно, страшно). Эти «лишние патриоты» мешают обоим лагерям, путаются под ногами, взывают к гуманизму, и каким-то идиотским правам, взыскуют какую-то дурацкую Правду. Готовы и отдать все, что имеют (а имеют они немного) на правое дело и самую жизнь отдать (и отдают!) за Отечество и други своя! При этом не имеют они никакой поддержки, никакие владетельные силы — ни явные, ни тайные — за ними не стоят. И судьба их крайне сомнительная, как и их правого дела.

Так что уроки из творчества Тургенева мы можем извлечь самые насущные и актуальные. Этот светлый гений может помочь укрепить дух и волю, так необходимые сейчас всем совестливым людям.

У Ивана Сергеевича Тургенева было потрясающее чувство «Цайтгайста» — Духа времени. Возможно, это результат обучения в германском университете в самую восприимчивую пору жизни — в юности, а может это природный дар, или все вместе.

В середине 1850-х годов Россия подошла к важному рубежу, который будет определять всю дальнейшую ее историю. Назрела потребность в кардинальных переменах, их, может быть даже не осознавая, со страхом и нетерпением ожидали все слои общества. Кто-то противился, кто-то мечтал об оных, но жить дальше в атмосфере тотального подавления любой живой жизни далее было невозможно. И грянуло!

Как всегда на Руси, все одновременно — война с объединенными силами Запада и Востока, смерть старого императора-тирана, глубочайшие экономический, политический и социальный кризисы. Русские люди быструю езду неспроста любят, по-другому не умеют: раз уж запрягли, отчего не погнать?!

Как и всякий русский гений-пророк Иван Сергеевич Тургенев был всегда немного впереди, как горьковский Данко, другим освещая путь. Еще в 1852 году, закончив цикл «Записки охотника», он понимает, что как прежде писать нельзя, «старая манера» исчерпала себя, требуются новые формы, новый стиль. Иначе будет не отобразить грядущих эпохальных событий.

Весной того года в полицейском СИЗО, куда его отправили за некролог Гоголю, он пишет повесть «Муму» с его центральным символом порабощенного русского народа — немым богатырем Герасимом. А осенью, после отправки в ссылку в родное поместье, на лоне русской природы пишется «Постоялый двор».

Это рубежное произведение по всем параметрам — и в форме, и в содержании. Начинается оно как физиологический очерк 1840-х годов об успешном кабатчике-«дворнике», дальше следует следует драматическая схватка двух героев-идеологов, прям как в «великом пятикнижие» Достоевского, а завершается все высоким крещендо символической прозы, которая станет модной только полвека спустя.

Помимо чувства Цайтгайста Тургенев владел еще и потрясающей способностью сливать воедино индивидуально-психологическое, типическое и символическое в своих героях и драматической связи между ними. Взять хотя бы двух центральных персонажей повести, «дворников» Акима и Наума. Тут тебе и мучительный переход России из феодальной формы хозяйственного уклада к капиталистической, и схватка русского правдоискателя и хваткого дельца, и личная драма стареющего мужчины и молодого ухаря-сердцееда.

А все близкие и далекие двух антагонистов! Хищница Кирилловна, столичная штучка Авдотья, сожранный бытовухой тихий интеллигент Ефрем, старик Петрович, который все понимает, но предпочитает не вмешиваться, безвольная помещица-паразитка Лизавета Прохоровна. Какие типы, какие лица!

А невероятная композиция с постоянными скачками таймлайна! Под конец текст приобретает черты настоящего триллера, с внезапными вспышками сверхнасилия. Вообще по атмосфере и структуре повествования эта повесть мне напомнила фильмы Тарантино (даже мотив мести там имеется!), он бы смог сделать отличную экранизацию «Постоялого двора». А написано-то заметим за 160 лет до выхода «Джанго освобожденного» и «Омерзительной восьмерки«!

Невероятный по своей высоте и пафосу символический финал — русский мужик Аким странствует по свету, весь обращенный в грядущее и неизвестно еще сколько ему странствовать и искать правдивой и праведной жизни. До сих пор идет и до сих пор ищет. И что-то конца края его мытарствам не предвидится...

Напоследок не могу пройти мимо острокритической нотки, наличествующей в повести. Даже выдрессированным ЕГЭ школьникам известно, что Тургенев был западником и либералом, представителем высшего слоя и правящей элиты. В «Постоялом дворе» есть только один социально близкий ему персонаж, написанный в крайне негативных, сатирических тонах. Это Лизавета Прохоровна Кунце, хозяйка Акима, владетельная барыня, вершительница судеб подневольного ей быдла. Слабая, безвольная, жадная, трусливая, высокомерная самодурка. Немка по сути своей и русская дрянь по повадкам и замашкам. О России она и вовсе не думает из-за узости кругозора, а на русских людей в общем, и в частности ей глубоко плевать. Все, что ей интересно — личный комфорт и бесконечное приобретательство.

Короче — готовый портрет современного русского западника и либерала. Из верхнего слоя этой публики, из самозванной элитки. Из узкого круга грантожоров и распильщиков госбюджета, а также сонма тех, кто хочет к ним примазаться.

Западник и либерал старой закваски — Тургенев — подобных типов презирал и на дух не выносил. Бичевал и в текстах, и в публичных диспутах. Сам он был не из таковских. Не просто любил Россию, он был Россией — Россией Акимов, Авдотий, Петровичей, Ефремов и тьмы прочих простых людей, взыскующих простой земной правды.

Читайте Тургенева, для души и ума очень полезно!

Сцена эта написана была Тургеневым специально для художественной декламации со сцены профессиональным актером. Своего рода аудиокнига до эпохи звукозаписывающей аппаратуры. И ее часто исполнял мастер подобного жанра П.М. Садовский ,с большим успехом у публики.

А вот коллеги и близкие автора это произведение не оценили. Критика шла сразу из двух противоборствующих идеологических лагерей (как позже будет и с «Отцами и детьми»). Славянофилы Степан Тимофеевич Аксаков (в частном письме) и Аполлон Григорьев (в журнальной статье), с одной стороны, и западник-эстет Алексей Дружинин — с другой, крепко ругались на автора.

Даже аргументы критиков были схожими. Мол, что это за этнографический очерк, написанный барином из Парижа. Поклеп на русский народ и его отсталость! Что за грубый язык и местные неуместные словечки Орловской губернии (которые автор специально разъяснил). И вообще это жалкий плагиат на гоголевских Петрушку и Селифана!

Последний аргумент — это вообще курам на смех! Как будто, если Гоголь описал в «Мертвых душах» кучера и лакея, то остальным авторам к подобным важным персонам путь заказан. К тому же нет там ни грана гоголевского смеха. И персонажи у Тургенева вышли яркие и оригинальные. Еще бы, это же Иван Сергеевич Тургенев — великий русский классик!

Есть у меня, что ответить именитым критикам и по другим критериям. Но вначале по существу.

Леопарда узнаешь по пятнам на шкуре, льва по когтям, а гениального прозаика по любой наугад выбранной странице. В сцене Тургенева этих страниц целых двадцать. И на этом крохотном пространстве, не используя подсказки автора, а только речь самих персонажей, Ивану СергеевичУ удалось воссоздать целый космос русского человека середины 19 века.

И бедность, бесправие, ежедневное унизительное рабство крепостных, и дурь, беспомощность и бессмысленность существования мучительно отходящего в прошлое паразитического класса поместных феодалов. И семейно-бытовые отношения в разных слоях общества, и экономические, и социальные, и межличностные. И даже, не в последнюю очередь, нашлось место «Поэтическим воззрениям славян на природу» (А.Н. Афанасьев). Ты прям испытываешь полное погружение в тот мир. Он восхищает и ужасает своими противоречиями, сложностью и своеобразной дикой красотой. А характеры какие — выпуклые, сочные, живые. Всех понимаешь, но не все ,конечно, в них одобряешь.

Грубость, писала критика, поклеп! Этнография! А я собственно и засел за чтение Тургенева после того, как посмотрел две лекции о Крепостном Праве — военного историка из Санкт-Петербурга Кирилла Борисовича Назаренко и заслуженного учителя истории из Екатеринбурга Алексея Вячеславовича Гончарова.

И даже в первом приближении видно, насколько точен и прозорлив был Тургенев. И грубость, и леность, и даже грязнота и безалаберность русского мужика были следствием чудовищных социально-экономических условий, в которых жил подневольный крестьянин. как об этом отлично сказал К.Б. Назаренко: «Если бы крестьянин начал песочком дорожки посыпать ,как в Европе, он бы просто умер лет на десять-пятнадцать раньше». Про помещиков-паразитов вроде Михрютина, которые через пятнадцать лет все денежки, полученные по реформе 1861 года, на Лазурном берегу, да на швейцарских водах спустят, и говорить не хочется. В 1917 году восставший народ отправил их на тот берег Леты и правильно сделал.

А этнография тургеневской сцены, да и других произведений, 170 лет спустя видится особым дошедшим до нас сокровищем. Русская литература была очень чопорной и ханжеской, а многие вещи писателями воспринимались просто как данность, от веку заведенная. Вот и узнаем мы разные мелкие, но любопытные факты из личных записок не для печати, да из протоколов судебных заседаний, когда дело было доведено до крайности. Так что почитать всяческую этнографию за авторством великого прозаика очень даже интересно, барин он там или не барин.

А как представишь, что пришлось пережить потомкам этих жителей Орловской области — Первую мировую, Гражданскую войну, коллективизацию, Великую Отечественную — голова кругом идет! Тот мир исчез навсегда, унесенный ветром истории, и низкий поклон великой тени Ивана Сергеевича Тургенева за возможность хоть одним глазком, хоть на минуту заглянуть в этот удивительный мир наших предков.

История из третьего неизданного на русском языке тома антологии «Родословная тьмы». Помимо явной жанровой принадлежности данного образчика темной литературы он еще видно тем заинтересовал Дэвида Хартвелла, что соответствует современным повесточным веяниям. Вот, пожалуйста, декаденствующая героиня, что отвергает общественные нормы морали и сбегает из дома даже не с кавалером, а с некой дамой легкого поведения, актрисулькой на содержании у какого-то старого барина (которого забавно перевели на английский как «gentleman»). Скандалы, интриги, расследования и разложение нравов прямиком из Российской империи, хех. Повесть же очень хороша и завораживает кошмарами, что мерещатся хиленькому вьюноше во власти любовных замогильных уз. Джона Лэнгана почему-то хочется припомнить в качестве сравнения, и это даже больше не из-за упоминания своеобразной рыбалки на страницах сабжа, а благодаря общему настроению и атмосфере. А ежели сфокусироваться на сюжете, то Тургенев как будто тролит наше все Пушкина, выдав читателю свою готишную версию Евгения Онегина.

До чего же уныло читать одному унылому человеку про другого унылого человека! Не даром я пару лет сомневался, читать эту книгу, или нет. Зачем же я взялся за «Новь»? Во-первых, она есть у меня в бумажном виде. Во-вторых, там должно было быть что-то про народников. Что в результате? Первая часть беспросветностью навевала воспоминания о бунинской «Деревне». Вторая часть и вправду была пободрее. Но до чего же унылый центральный персонаж! Вообще же на всём лежит печать иронии. Нежданов — полнейшая размазня. Деятельность смутно маячащей на задворках повествования «организации» кажется несерьёзной. Судя по всему, деятельность народников автор не одобрял — тут мне нечего возразить. А какова же положительная программа? Не ясно. Похоже, симпатии Тургенева на стороне инженера Соломина, по книге по-другому и не получается. В итоге радует разве что то, что этот самый большой роман Тургенева всего страниц на двести пятьдесят. Что такое нынче двести пятьдесят страниц?!

Читал ещё в советское время, в школе и очень нравилось, но всё же разочаровывало отсутствие внятной концовки: ведь мы так и не узнаём, кто такая Элисс.

Много чего было сказано, рассказано, но русский человек до сих пор читает и обсуждает работы гения Тургенева. Но самой значимой работой Ивана Сергеевича является «Отцы и дети».

Роман остаётся актуален и по сей день. Проблематика взаимоотношений отцов и сыновей, нигилизма и веры, любви и ненависти — об этом говорили многие, но мне хочется обсудить Базарова, его смерть и отрицание всего.

Базаров — лучший друг Аркадия и по совместительству наставник. Яркий представитель человека, который отрицал многое и, этого не скрывая, насмехался над теми вещами и чувствами, которые сам не испытывал. За это его ненавидел брат Николая Кирсанова и вызвал на дуэль, которая, на моё удивление, прошла мирно и немного поменяла персонажей. Но интересно другое — его смерть и падение как персонажа. Скажите, как долго человек, который насмехается над общепринятыми принципам и традиционными порядками, сможет долго продолжать так поступать? Правильно, недолго. И какая-то ранка на пальце, которая является предлогом, станет причиной скорой и мучительной кончины. Отрицавшего сама Жизнь будет отрицать. Простая истина, которую понимает не каждый. И ответ Базарова на слова отца «исполни же свой долг христианина» — поставил жирную точку в своей жизни. И, умирая перед своей возлюбленной и бедными родителя, ты сам поневоле сочувствуешь человеку, который запутался.

Очень хороший (если уместно так выразиться) рассказ. Действительно сентиментальный и искренний, но как мне кажется, с двойным дном. Вероятно каждому, или почти, в определённый момент более всего хочется большой и чистой, а главное взаимной любви. Не стали исключением и герои. Не стали, но у обоих нашлись и другие причины. Например, Александра Андреевна — и доктор сам это признавал — просто не хотела умереть, не испытав сего чувства, пусть даже чувство подогрето горячечным бредом; к тому же хотелось ей, чтобы помнил её хоть кто-то, кроме семьи. А доктор? Доктор заинтересовался и прильнул, так сказать, к её ложу, не смотря на то, что сам знал — ей он не пара, да и денег у семьи нет. И кольцо взял, но на память ли? Он то, в отличие от Чеховского Ионыча сначала полюбил доход, а потом женщину.

Но рассказ по-настоящему трогательный. Девушке жить бы, да жить, любить бы и радоваться. Жаль, что спасти не сумелось. Хотя видит бог, Трифон пытался.

Роман основан на противопоставлении конфликта отцов и детей, старших и молодых, как и на тяжёлом вопросе отрицании всего и нигилизме.

Написан он в лучших стилях русской традиции : тяжелый, со смыслом и ярко. Базаров конечно самый интересный персонаж, и его взгляды и диалоги о нигилизме также ярко-привлекательны, за подобными взглядами могут и последовать. Только Базаров влюбляется, страдает от любви — что в целом вообще противоречит всей его философии, зато показывает обычным человеком, способным на несчастья.

Кирсанов за Базаровым не последует. Это конфликт непонимания поколений, конфликт непонимания людей.

Произведение мне очень понравилось, хотя немного отходя от темы, этот конфликт наверно выглядел бы иначе в другое время и в других устоях. Например, в том, где сильнее устои культа предков или напротив, сильнее пропаганда независимости молодых от пожилых.

Но то не совсем относится к произведению, конфликт отцов и детей в котором видится вечным и естественным жизненным процессом.

Возможно, это лучший и точно — самый необходимый роман Тургенева для нас сегодня. Шесть лет назад, когда сам находился в полном идейном раздрае, я читал этот роман совсем другими глазами. Он весь устремлен в будущее, полон радостными надеждами и верой в позитивные изменения на нашей великой Родине. Нужно самому иметь веру размером хотя бы с горчичное зерно, чтобы правильно понять автора и его замысел.

В романе есть и трагедия «лишнего человека» (отец Берсенева и частично он сам), драма праздности (скульптор Шубин), конфликт отцов и детей (Елена и ее родители), но все это затенено центральным сияющим образом, вокруг которого, как вокруг светила обращаются прочие персонажи и их взаимоотношения — Еленой Стаховой.

Это эталонная «тургеневская девушка». Высокая, стройная, со смуглой кожей, ясными серыми глазами и острым подбородком, с русой косой до пояса. Главное же в ней — непреклонная воля, глубокий ум, всечеловеческая душа и высочайший уровень нравственности. Это, конечно, Россия. Не только ее грядущее, но и ее вечное становление. Кажется, только смерть ее может остановить, но она перешагивает через смерть и идет дальше в неведомое, но прекрасное. В финале — сцены в Венеции — Тургенев очень ясно показывает, что никакие достижения западной культуры и цивилизации не равны ей, она все это принимает, усваивает и духовно перерастает, оставляя умирающее европейское прошлое позади. У нее есть цель и эта цель святая. «Освободить свою Родину... Эти слова даже говорить страшно, так велико они звучат!» — восклицает Елена.

И самое главное, сегодня мы можем ответить на финальный вопрос скульптора Шубина, обращенный к «черноземной мощи» Увару Ивановичу: «Будут ли в России настоящие люди?» (Или только были, можем добавить мы, — Горький, Ленин, Жуков, Гагарин). И будут, и есть.

И именно эти настоящие люди вселяют надежду на грядущее светлое завтра. Потому что задачи только усложнились за истекшие полтора века. Из-за трагедий, ошибок и преступлений, совершенных недостойными детьми России. Есть, и такие, и даже много таких. Теперь необходимо не только завоевать будущее, но и сберечь великое прошлое, которое Тургеневу казалось нашим естественным достоянием. Ан нет. Мы лишь звено в цепи поколений, и без прошедших звеньев, она вся рассыплется.

Так что горьким упреком звучат сегодня слова ученого Берсенева: «Он (Инсаров) двенадцать лет прожил в Киеве, поэтому так хорошо говорит по-русски».

Тургенев написал боевой роман, яростный и прекрасный. Это опора наша, кладезь для черпания сил в трудах наших, направленных на созидание.

П.С. Книгу прослушал в исполнении Ивана Литвинова. Очень хорошо! Рекомендую ,пусть и не горячо))

Незадолго до смерти Тургенев признался, что в самые темные и мрачные времена его жизни — главной и единственной опорой для него оставался «великий и могучий русский язык».

Читая прозу «Дворянского гнезда» охотно в это веришь. Они крепка как сталь, гибка как Алина Кабаева на спортивной арене, сильна как воля русского воина. И при этом поэтична ,возможно, самая напоенная поэзией русская проза на все времена. Столько у нее характеристик, и казалось бы не совсем сочетаемых, но гений Тургенева сплавляет все их в нерасторжимое и победоносное единство.

Он был гигантом по своему физическому складу и духовным. Поэтому не боялся поднимать самые важные, судьбоносные и терминальные вопросы всегдашней русской жизни.

1859 год. Россия на пороге колоссальных изменений во всех сферах жизни общества, грядут Великие реформы. Нужно было понять, кто сможет осуществить это невиданное со времен Петра Великого грандиозное предприятие. Тургенев в своих романах и повестях производит смотр сил.

«Лишний человек» с сожалением отставлен за слабость характера, философ 1830-х годов гегелевской выучки отвергнут как неисправимый пустозвон и позер. Нужен человек дела. Является из-за границы разочарованный в личной жизни Федор Иванович Лаврецкий и собирается «пахать землю». Но эта самая жизнь готовит ему последнее испытание перед битвой — внезапная любовь к тихой уездной барышне.

Читая свежим взглядом роман, я все никак не мог уяснить, откуда такие восторги по поводу Лизы Калитиной? Бледная, молчаливая, смиренная, тихая. Разве что лицо свежее. Ну, это не велико достоинство для девятнадцати лет. Дворянка, живет на свежем воздухе, хорошо питается.

Как мог в нее втрескаться прожженный питерский бонвиван Паншин, а потом и сумрачный мужик Лаврецкий, которому страстно хочется живого дела, общества живых людей? Как мог в Пушкинской речи сравнивать ее с Татьяной Лариной Достоевский?

Тургенев долго, почти весь роман, держит свою Лизу как бы в тени, пока и на нее не обрушивается внезапная любовь, подвергает испытанию ее характер и заставляет проявить все качества и силы ее души.

И Лизавета Михайловна Калитина оказывается, конечно, «тургеневской девушкой» чистейшей воды. Что означает помимо миленькой внешности и знания тонких манер, стальную волю, высочайший уровень нравственности и глубинное понимание жизни помимо всякого уродующего личность образования и воспитания в крепостническом государстве.

Если Лаврецкий буквально сходит с ума от желания все-таки урвать у судьбы шмат «личного счастья», то Лиза знает, что безнравственно, неправедно поступать нельзя, и точка. При этом самими условиями существования тогдашнего общества герои поставлены в обстоятельства, что самое светлое и возвышенное чувство — духовная близость — возможно только при уступке злу.

И вот эта центральная проблематика романа сегодня — именно сегодня! — резонирует, триггерит, вовлекает в собственную душевную борьбу.

Личное, самодовольное, эгоистическое счастье — путь зла и разрушения, а защищать, отрекаясь от своих самых возвышенных надежд, сберегать приходится общество, к которому у тебя масса вопросов и претензий и которое состоит из, мягко говоря, неприятных тебе людей. Защитить, чтобы затем исправить и переделать в нечто лучшее и достойное высокого звания русского народа.

Тургенев, знавший и нужду, и тюрьму, и ссылку, понимал, что борьба за светлое будущее Родины и ее народа будет жестокой и беспощадной, и ставил перед своими героями, своими согражданами самые высокие цели и подвергает самым жестоким испытаниям.

И судит суровым судом. Все силы Лаврецкого и Лизы ушли на то, чтобы не пойти по пути зла, отречься. Но этого мало. Даже Лаврецкий, который все-таки стал «пахать землю», превратился в крепкого хозяйственника, приходит в выводу о пустоте своей жизни. Когда речь идет о жизни и смерти Отечества поздновато претворять в реальность «теорию малых дел». Нужно совершать невозможное.

Что уж говорить о Лизе, которая похоронила себя заживо. Ее подвиг самоотречения оказался бесплоден, пусть и невероятно возвышен. И Тургенев строго осуждает ее полным молчанием.

И его уроки пошли впрок. Автор «Дворянского гнезда», где так жестко критикуется бесплодное самоотречение, дожил до времени, когда настоящая, из плоти и крови «тургеневская девушка», также отреклась от личного счастья и любви, но во имя освобождения униженного и угнетенного русского народа. Софья Львовна Перовская не в монастырь ушла, чтобы отмолить грехи своего отца, Санкт-Петербургского генерал-губернатора и его присных. Она вместе с товарищами по партии «Народная воля» приговорили к смертной казни главного угнетателя и душителя народа Александра Романова, а потом привели приговор в исполнение.

Перовской Тургенев посвятит одно из последних своих произведений, пронзительное «стихотворение в прозе» «Порог».

Для Тургенева опорой был русский язык. Для нас сейчас такой порой служит «Дворянское гнездо» и другие книги великого русского гения. Он показал, что и в самые темные времена и в самом дурном обществе могут рождаться люди сильные духом и высокой нравственной красоты. И они должны сделать правильный выбор. В этом поможет бессмертная русская классика.

П.С. Роман я почти целиком прослушал в блестящем исполнении Владимира Левашова (Семен Ярмолинец и Владимир Самойлов были мною отвергнуты, как несоответствующие поэтике романа). Горячо рекомендую! Все нюансы и переливы этой божественной прозы чтецом сакцентированы верно и убедительно.

Я в школе как-то прошёл (умудрился пройти) мимо этого роман, так, отвечал что-то, вычитанное в учебнике, у доски, а что именно – уже и не припомню… Так что сейчас, читая «Отцы и дети», я читал его с белого листа – без менторских подсказок учебников или давления каких-либо предисловий.

И честно говоря, поначалу я чуть было не разочаровался. Ой, подумалось мне, как же всё плоско, как на поверхности. Проблема отцов и детей вывалена как язык у собаки – прописана даже в названии. Вон, какие хорошие отцы (в лице старшего Кирсанова, так слёзно желающего сблизиться с сыном, с молодёжью), эти их вечные «вам теперь жить». И какие невежды дети. Особенно Базаров, только и умеющий, что производить эффект, противостоять всем суждениям, насмехаться, умничать и – за глаза – унижать. А уж круг Базарова так и вовсе карикатура. Ума ноль, зато амбиции, зато умничанье и слепое поклонение любым новшествам. Юноши и девушки воспитанные Ютубом…

И я уже готов был полностью озвучить свой вердикт («Плоско!»), как одна мысль задержала. А ведь это не конфликт отцов и детей, как конфликт старого и нового… Можно ли назвать братьев Кирсановых патриархальными? Павла Петровича, внимательного со своей прислугой, ориентирующегося на английский либерализм, и Николая Петровича, взявшего в дом девушку из простых, родившую ему сына, и относящийся к ней как к законной жене, как к ровне? Да нет, не конфликт это, а наоборот, примирение, вечное колесо жизни, так как дети рано или поздно, будь у них хоть капля ума, взрослеют, сами превращаются в отцов.

И только я пришёл к этому, как события вдруг посерьезнели, загустели, роман наполнился сложными эпизодами с сильнейшим внутренним напряжением – и начал стремительно приобретать ярчайшую глубину. И герои приобрели глубину. Любовь (в данном случае любовный треугольник, но не такой, что скрашивает иные плоские драмы) – вечный катализатор тургеневской прозы – встряхнул, обнажив сложность фигур. Только тут, например, ощутил я Базарова – его суть и метаморфозы, его надлом, его пробуждение ума в бассейне едкого умничанья, им самим обнаруженная пропасть и трагизм за ширмой легкости и сарказма. Да, вот этот герой, несомненно, один из ярчайших героев русской литературы, а может и мировой. И трагизм его, ведущий к разрушению, нечаянному, но предсказуемому как рок, впечатляет.

Для меня этот роман – роман взросления. Роман жизненных изменений. Взрослеют юные герои (тот же Аркадий, понявший разницу между влюблённостью и любовью, отвергнувший нигилизм, как банальный юношеский протест, максимализм, ради своих естественных ценностей); взрослеют герои постарше – те же Базаров и Анна Сергеевна, уже считающие себя как бы родителями и учителями младшим, хотя и сами – ошибающиеся, только познающие себя. И даже родители героев меняются – от Павла Петровича, понявшего, что от себя не отсидится в глуши и не нарваться на пулю под видимостью смертельной несхожести характеров; до бедных родителей Базарова, которых судьба приводит к величайшему горю…

Я понимаю, что и взрослением роман не замыкается. Что, как истинный большой русский роман, он о многом, многое цепляет плечами – и социальную сторону жизни, русского мужика и этих вот практически современных малоумных всезнаек, верящих только в такие же умничающие тенденции (чуть не написал «блоги»), пронзает он и психологию русского человека, создавая тем самым отчётливые и реальные картины. И эти чёткие авторские реплики, которые будто в несколько предложений описывают довольно сложные явления – это ведь тонкая наблюдательность истинного классика. Но для меня сейчас на первое место вышло это – взросление, изменение, вечный круг примирений в бесконечной жизни… Возможно, прочитаю позже, и совсем другое будет для меня главным.

А ещё некоторый урок – неподдельная сложность и внутреннее напряжение сцен, тонкое знание психологии уже сами по себе создают в произведении глубину и ту самую многозначность, что заставляет говорить о произведении с восхищением. Этот роман восхищения достоин.

Страшный, горестный рассказ. Так мало было радостей у человека, и все их последовательно отнимают.

Кажется, Тургенев над ним иронизировал. Мне не хочется — совсем не хочется ерничать над трагедией маленького человека. Да, Чертопханова, хоть он и дворянин, вполне можно отнести к этой категории.

Рассказ отдает Гоголем, но такого колорита нет. И не смешно, и не страшно. Местами Достоевским отдает, потому что иронично. Но как-то местами натужно. У Достоевского в бессмыслице был смысл, а тут навряд ли...

В общем, правильно, господин Тургенев, вы сделали, что не публиковали этот юношеский опыт. Хотя как факт литературы, неизвестное об известном, рассказ, пожалуй, что и интересен.

Рассказ показался симметричен «Свиданию». Противопоставление города и деревни, светской столичной жизни и тихой провинции. Только уже не о крестьянах, а о помещиках. Впрочем, если Виктора «поломали» в городе, племянничек и раньше был, как видно, небезупречен. По крайней мере, так думает автор, подчеркивая его угодливую вкрадчивость, которая, как только он зачуял за собой хоть какую силу, превратилась в грубую развязность.

У каждого есть какая-то небезупречность, ошибки в жизни. У Татьяны Борисовны, видимо, это был племянник, его воспитание. Она передавила его по части вежливости и благодарности, может быть, сама того не заметив, а после уже сработал эффект сжатой пружины.

В любом случае, приятную и добрую женщину жаль. Других надежд, кроме мальчика, у нее, скорее всего, не было, а племянник — плохая опора на старости лет.

Рассказ интересен тем, что в нем противопоставлены практичность и мечтательность, но при этом не выносится оценка: это хорошо, а это плохо. И Хорь — преуспевающий хозяин, оборотистый, практичный, трудолюбивый, хорош, и Калиныч — мечтательный, нежный, совсем барскими прихотями обездоленный, но тоже трудолюбивый и усердный, тоже хорош. Хотя, пожалуй, Тургенев чуть больше симпатизирует Калинычу, но скорее как «своему», человеку поэтичному.

И, как водится, в отрицательные герои записан помещик. Такая эпоха...

Открывая старые страницы...

И вновь обращение к не читанной прозе титанов русской литературной словесности XIX века. Выбор именно этого рассказа был совершенно случайным и потому никаких ожиданий не было, кроме понимания, что это Тургенев.

По стилю рассказ вполне соответствует сборнику его же рассказов и эссе «Охотничьи рассказы», однако является самостоятельным, возможно просто потому, что был написан позже сборника. Ну, а раз охотничьи рассказы, то значит и здесь автор повествует об одной из своих охотничьих поездок, на этот раз в Полесье. Однако в центре внимания и автора и читателя вовсе не охотничьи подвиги и приключения — Тургенев с полным погружением в психологию рассказывает нам о своей встрече с тремя примечательными людьми из простых крестьян. Три человека, три характера, три личности. Однако особое внимание рассказчик уделяет всё-таки бывалому охотнику Егору, который знает местные леса как свои пять пальцев и потому слывёт среди охотников бывалым и надёжным проводником. А другой оригинальный и весьма особенный персонаж — вор (как он сам себя называет и как его называют сельчане) Ефрем, который то ли местный колдун, то ли ещё какой-то бывалый и разбитной ухарь. Однако и за молчаливым Егором, и за разбитным Ефремом можно увидеть черты настоящих людей из народа, причём не просто по происхождению, а по той включённости в окружающий их мир, о котором рассказывает Тургенев. И сразу вспоминаются арсеньевский Дерсу Узала и охотник Кьяе у Куваева, и федосеевский Улукиткан… И потому понимаешь и разделяешь чувства и мысли автора от картин дикой природы, леса, и о месте человека здесь, на земле.

Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт

Ещё одна небольшая повесть от классика русской литературы. Примерно на ту же тему, что и предыдущая («Бретёр»). Однако на сей раз мы читаем как бы дневник человека, который считает себя в этой жизни лишним и в доказательство этого приводит несколько вполне конкретных случаев из своей жизни. Хотя на самом деле случай-то один, ибо о своём безрадостном детстве наш герой и вспоминать толком не желает. И опять не без СПОЙЛЕРа!

Впрочем, там ещё чахотка вмешалась, но это уже совсем другая история...

Тогда корнет решил жениться и взять в приданое мильён (из песенки)

Вот казалось бы совсем небольшая повесть. О довольно обычном случае. А заставляет подумать о довольно сложных феноменах и важных принципах. Но тут уж без СПОЙЛЕРов никак не обойтись, ибо иначе обсуждать будет нечего.

Банальнейшая завязка:

Коротенькая повесть, а вон сколько написать пришлось. Классика, что говорить!

Чего все на барыню окрысились? Короля играет свита. Барыне можно было втюхать любую хрень и она бы поверила. Вон, доктор капнул сорок капель и барыня целый день проспала.

Не барыня в рассказе главный злодей, а дворня. Кто за Герасима вступился? Никто. Кто Герасиму посочувствовал? Никто. Каждый думал только о том, как бы половчее выполнить каприз барыни. Вот поэтому Герасим и утопил Муму. Потому что иметь в этой жизни привязанность — это значит потерять её. Отнимут, растопчут и надсмеются.

Прекрасный роман о полнейших бездельниках. Никто из персонажей не занимается вообще ничем: не служит в конторе, не руководит полком, не пишет статьи в газету — полная пустота. Ни политических интриг, ни... да хоть бы лошадей кто разводил или на скачках играл! Нет, только спят, едят и гуляют по саду.

Уникальный роман.

Красота — страшная сила!

В принципе, этот рассказ ценен тем, что вышел из-под пера классика русской литературы. И поскольку литературного мастерства Тургеневу было не занимать, то сам процесс чтения/слушания описаний картин природы, а также внутренних движений души и ума и составляет ценность, и доставляет удовольствие.

Что же касается самого сюжета, то тут возникает некоторое рассогласование между ожиданиями читателя и полученным результатом. Т.е. по мере чтения казалось, что эти первая и затем вторая встреча ГГ с таинственной незнакомкой непременно выльются затем во что-то романтическое и лирическое, тем более, что автор старательно подталкивал читателя к формированию такого рода ожиданий, мастерил загадки и тайны, и даже вставил сюда

Прекрасная и волнующая повесть о искренней любви. Вернее, даже не столько о любви, сколько о извечном противостоянии между собственными желаниями и чувством долга; о выборе между тем, что правильно, и тем, что приятно.

Написано красиво, нет лишней мишуры из отвлеченных рассуждений. Каждое слово занимает свое место по праву. Образ Веры Николаевны получился невероятно живым и завораживающим, способным влюбить в себя не только главного героя, но и читателя. Все в ней являет собой словно бы воплощение некоего идеала, за которым гнался Тургенев.

С другой стороны, невзирая на параллели с произведением Гете, мне кажется, автор излишнее внимание уделяет Фаусту как книге в книге. История была бы гораздо более полноценной и самодостаточной без подобных навязчивых отсылок.

P.S. одно из немногих произведений Тургенева, в котором присутствуют мистические элементы.

Довольно необычное и смелое произведение для первого среди равных классиков, наполненное колдовской мистикой. Читая, возникало ощущение смешивания гоголевских мотивов с чарующе таинственной атмосферой По. Особенно хорошо к призрачным полетам в ночи подошел возвышенно-поэтический стиль повествования, выбранный автором. Жаль, многое так и осталось недосказанным (кто же такая Эллис?). Но повесть, в общем-то, довольно хорошая, хоть местами и переходит в совершенно ненужное словоблудие (что типично для авторов той эпохи).

- ..., я любил его, сильно любил ...

- Вот приедем домой, я покажу вам дневник, где записал, как я плакал, когда закончил повесть смертью Базарова» — с волнением рассказывал Тургенев.

Из сборника «И. С. Тургенев в воспоминаниях революционеров-семидесятников», «Akademia», М.-Л. 1930. (запись П. А. Кропоткина)

Влияние образа Базарова на формирование молодых русских учёных сравнивалось с преобразовательской деятельностью Петра I. Не мне спорить с Тимирязевым (это он высказал такую мысль), ему виднее. Но то, что Базаров в романе привлекает наибольшее внимание читателя, как и то, что роман вообще написан исключительно ради изображения этого героя (остальные, за исключением Анны Одинцовой, — свита, играющая короля) — всё это становится ясным с первых же страниц. Об этом романе исписаны тонны бумаги, по нему отсняты тысячи километров киноплёнки, защищён не один десяток диссертаций. Не хочется повторять то, о чём написали уже сотни людей. Поэтому поставлю себе очень скромную задачу — собрать в одной статье все главные афоризмы Базарова и сопроводить их краткими комментариями.

Но начать есть смысл с утверждения, которое может показаться кому-то ложным, а мне представляется очевидным. А именно, я утверждаю, что главной чертой характера Базарова является доброта. Нигилизм — это мировоззрение, не мешающее быть добрым. Но это не та любовь к людям, о которой говорил Христос. Базаров желает добра только тем, кто работает, трудом своим добывает хлеб насущный. И дети, обладающие безошибочным чутьём на доброту, охотно общаются с ним. Не важно, какие дети — это и почти грудной младенец, который мало к кому идёт на руки без возражений, и деревенские мальчики примерно семи лет и чуть старше («дворовые мальчишки бегали за «дохтуром», как собачонки.»).

Ну и, наконец, афоризмы. Вот самый длинный из них из разговора с Павлом Петровичем:

»... мы догадались, что болтать, всё только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведёт только к пошлости и доктринёрству; мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и чёрт знает о чём, когда дело идёт о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдёт нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.»

Эта замечательная апология нигилизма звучит местами просто дьявольски современно, а Базарова характеризует, как человека убеждённого в своей правоте и умеющего очень доходчиво облекать свои мысли в слова. Совершенно ясно, что этому человеку часто приходится дискутировать в различных аудиториях, и что он давно уже научился не лезть в карман за словом.

Отойду чуть в сторону от основной темы, в сторону собственно авторского текста романа, который, разумеется, далеко не всегда имеет отношение к Базарову. Вот характеристика крупного чиновника Матвея Ильича Колязина:

«Он был ловкий придворный, большой хитрец и больше ничего; в делах толку не знал, ума не имел, а умел вести свои собственные дела: тут уж никто не мог его оседлать, а ведь это главное.»

Если бы это был перевод, я бы подумал, что переводчик здесь оказался не на высоте. Не зная толку в делах, не имея ума (!), невозможно грамотно и с выгодой вести какие бы то ни было дела, не важно, собственные или чужие. Да и быть хитрецом и при этом глупцом ... как минимум проблематично — глупец, пытающийся хитрить, обычно выглядит не только смешно, но и ещё глупее. Это к вопросу о том, насколько гениален Иван Сергеевич, когда речь идёт не о пейзажных зарисовках, где ему почти нет равных по таланту.

Справедливости ради, надо заметить, что Тургенев очень редко напускает столько туману, например, портрет Евдоксии Кукшиной в главе XIII очень точен и остроумен.

Однако, вернёмся к нашим баранам, или, точнее, к одному из них.

Вот что Базаров нес.. , прошу прощения — говорит Анне Сергеевне Одинцовой:

»... изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезёнка, сердце, лёгкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною берёзой.»

У присутствующей при разговоре Кати эта тирада вызывает недоумение. Может быть, это авторская ирония (иначе говоря, маленькая шпилька Тургенева в адрес Базарова)? Или это уж слишком тонко? Точный ответ на этот вопрос дать невозможно, но по мере чтения такое подозрение только укрепляется, т. к. буквально в пределах той же страницы (глава XVI) Базаров практически полностью опровергает только что им сказанное. У читателя остаётся впечатление (как это и произошло со мной), что Базаров в этой сцене порядком заехал не в ту степь и сам это осознаёт.

Вот ещё одно, на этот раз, вполне здравое суждение Базарова:

«Нравится тебе женщина, — старайся добиться толку; а нельзя — ну, не надо, отвернись — земля не клином сошлась.»

Тут по существу не поспоришь, я, пожалуй, поддержал бы и более сильный тезис Базарова, —

«человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен, этакой человек — не мужчина, не самец.»

Больший интерес у меня вызвало выражение «земля не клином сошлась». Базаров тут ни при чём, вероятно, в середине XIX века свет ещё не успел занять в нём место земли. Как и почему произошла такая замена, филологи, думаю, знают.*

Ещё несколько изречений Базарова, мимо которых просто невозможно пройти.

«Человек всё в состоянии понять — и как трепещет эфир, и что на солнце происходит; а как другой человек может иначе сморкаться, чем он сам сморкается, этого он понять не в состоянии.»

Можно не комментировать. Браво!

«Решился всё косить — валяй и себя по ногам!»

Тоже отлично сказано. Услышал ли это Тургенев от одного из прототипов своего героя или сам придумал, всё равно — «Умри, Денис! Лучше не напишешь.»

»... в чемодане оказалось пустое место, и я кладу туда сено; так и в жизненном нашем чемодане; чем бы его ни набили, лишь бы пустоты не было.»

Нарушает иногда Евгений Васильевич свои же установки — начинает говорить красиво. Так ведь умеет же, собака!

Пора уже прекращать испытывать терпение читателя. Поэтому на закуску два последних афоризма.

Первый — это остроумная характеристика всей нашей нации:

«Русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения.»

Заслуженно крылатая фраза, известная каждому. Сейчас это звучит, как шутка нигилиста, в которой была изрядная доля правды. Большевики попытались исправить это положение, но потерпели крах на ближайшие (после революции) 70 лет. Что происходит сейчас с мнением русских о самих себе? Пока мало информации для выводов, но тенденция положительная.

А второй — это одна из тех великих аристотелевского масштаба сентенций (так Тургенев-то, выходит всё-таки, гений!), с которыми знаком, без преувеличения, любой хомо сапиенс —

«Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник.»

Надо только правильно понимать это правило, надо понимать, что и в мастерской можно соорудить красный угол, где будут находиться «иконы», символизирующие нечто неприкосновенное, а, проще говоря, не следует соваться со свиным рылом в калашный ряд. А что же следует делать работнику? А учиться следует. Всю жизнь. Только такие люди сумеют построить рай на Земле.

*) Производить «раскопки» по этой теме я не стал. Обратил внимание лишь на следующее обстоятельство — в произведениях Александра Николаевича Островского (современника Тургенева) и Антона Павловича Чехова (творившего существенно позже) это выражение уже со светом. А в старину оно звучало с землёй. Может быть, это изменение связано с освобождением крестьян в 1861 году, или с развитием физики... Свет стал как-то понятнее (раньше не представляли, как это так — свет и вдруг клином), а про землю лишний раз вспоминать не хотелось, неловко стало. Но, может быть, это всё полнейшая чушь, ведь молодой, прогрессивно мыслящий, изучающий физику Базаров употребляет более старую формулу. Флуктуации переходного периода в разговорной речи?

А вопрос-то занимательный, и, кажется, далеко не бессмысленный.

Ближайшая аналогия, которая приходит в голову — «Идиот» Достоевского. Петушков добр и простодушен, но пользы ему это не принесёт, равно как и Мышкину. А всё почему: быть не как все очень сложно — нужен закалённый характер и твёрдая воля.

Но превзойти идиота Петушкову не суждено — сравнивать повесить с романом в данном случае равносильно сравнению трейлера с фильмом. Также немаловажно, что в данном произведении мы видим мир глазами весьма органичного Петушкова, а потому не видим почти ничего.

Отдельно выделю, что читая Тургенева создаётся картина жизни России 19 века — картина совершенно дикая. Социальное неравенство и военные со слугами, которые только и делают, что пропивают или проигрывают свои доходы (непонятно как заработанные).

Про деловые качества жидов наслышан. По этой линии всё написано грамотно.

Но сложилось странное впечатление: вроде бы рассказ про жида, но в сухом остатке тут не о чем особо говорить. Дел натворил -получил по заслугам. Сопереживание? Его нет.

Сара? Офицер? Не знаю, что про них и сказать. Видимо за пару десятков страниц не успеваешь привязаться к героям.

Боюсь я не понял, в чём, собственно, особенность Колосова. В том, что он притягивает к себе людей или в том, как он поступил разлюбив девушку?

Контраст с обычным 18 летним студентом рассказчиком есть конечно (тот очень правдоподобен). Но читаем мы не про рассказчика у которого и имени нет.

Вообще досадно за девушку. И ничего кроме этой досады после прочтения у меня не осталось. Поэтому досадные 4 балла.

Что можно сказать по поводу повести. Тут нам важен не сюжет, а психология персонажей. Повествование происходит от лица Астахова (он же положительный человек, он же кисляй). В целом мне было комфортно ассоциировать себя с этим персонажем, но лишь до поры. Всё же он слишком положительный (в том смысле, что слишком прагматичный в ущерб романтичности).

Так, в момент когда он увидел белую тень в ночи, но подумал на игру воображения — он сделал свой выбор, пусть и не специально. В итоге и вышло, что деловые связи для него важны, а личная жизнь — просто приложение.

Веретьев — талант, весельчак, заводила, но антагонист. Увы так бывает -природа/бог тебе даёт хорошие карты, а ты не умеешь ими воспользоваться. А может просто сказался недостаток характера... С другой стороны, Веретьев как бы противопоставляется главному герою. Контраст тут важен.

Дамы тоже противопоставляется друг другу: одна — легкомысленная вертихвостка, другая — меланхоличная однолюбка (не смог подобрать лучшего слова). Раскрыть их характер я не сумею без спойлеров, а потому оставлю вам самим о них узнать.

Тургенев, в том числе «Рудин», идёт у меня с некоторым напрягом. Не моё. Но объективно вещь великолепная. Исключительно богатый язык, разный для каждого эпизода. Поток идей, тоже разных, и таких, за которые тогда ещё можно было обрести неприятности. Ирония, которую не всегда и уловишь (что особенно ценно). Неожиданный финал. И герои, по-настоящему живые. Прежде всего, Рудин.

Меня удивляло, когда наши образцовые критики ставили в один ряд Онегина, Печорина и Рудина. Сибарита Онегина, мизантропа Печорина, идеалиста Рудина. Рудин по своим побуждениям просто безупречный человек. Он всегда старается поступать, как лучше для людей, иногда жертвуя собой, старается никому не причинять в вреда и избегает даже думать о людях плохо. Плохи не люди, плоха система. Всё пытается сделать наилучшим образом. И ничего не способен не то, что довести до конца, но хотя бы сдвинуть с места. Ни в личной жизни, ни в общественной. А как только отойдёт в сторону, тут же у других начинает что-то получаться. Почему всё это? Из-за рудинского идеализма? Если так, то это страшновато. Но, похоже, дело именно в этом.

Жалко человека. Дело даже не в гибели за чужое дело. В предпоследней сцене Рудин выглядит стариком — седой, обессиленный, весь какой-то потухший. А ведь ему всего под сорок. И приходит на ум аналогия. За год до гибели Рудина вышли «Выбранные места из переписки с друзьями». Гоголь — тоже идеалист, только вдохновлённый совсем другими идеями. Автору в момент публикации было всего 37. А кажется, что писал это старик, вдвое старше себя самого.

Дети бывают очень жестокими.

Моя 11-летняя племянница попросила: «Дядя, помоги написать сочинение по «Муму«!» И я скрепя сердце согласился. Решение это далось тяжело, потому что я знал, что предстоит перечитать тургеневский шедевр, с которым я ознакомился лишь однажды, тридцать с лишком лет назад, то же изучая его в школе. Впечатление от таких текстов на всю жизнь остаются.

Ну и предчувствия меня не обманули. Рыдал я над последними страницами повести, как маленький. При том, что я кошатник! Я собак вообще терпеть не могу! Но гениальное перо Тургенева заставляет вас полюбить именно эту собаку, а потом очень подробно прочувствовать ощущения от ее убийства.

Но слава богу, рыдал я не только от личного горя, но и слезы ярости душили меня. Потому что люди не собаки! А вели с ними себя крепостники «Россиюшки, которую мы потеряли», именно так. Десятки миллионов человек, поколениями, столетиями оставались в положении безмолвной скотины. И что, они хотели, чтобы это продолжалось вечно?!

Восторг и трепет вызывает то, что Тургенев, видя все безобразие, всю невозможность ситуации на своей родине, тем не менее не занимался агитацией, а создавал художественные образы такой мощи, которые действовали в умах и сердцах как динамит, подрывали сами основы существующих порядков. (Кстати, чиновники царские это сразу поняли, в отличие от блаженных славянофилов, и долго не пускали повесть в печать).

Ведь не только глухонемой богатырь Герасим — олицетворение русского народа, но и забитая жизнью Татьяна (а какова тонкая шпилька в адрес Пушкина: «Но я другому отдана, Я буду век ему верна!»)), и пьяница Капитон, и ловкач Степан, и умница дядя Хвост (который говорит только: «да, да, да...»). Каждый угнетенный, каждый колодник земли Русской имеет имя и судьбу. А старая барыня — нет! Ни имени, ни биографии. Жила, жила, да померла — вот и весь о ней сказ. Потому что не была она человеком, а монстром из болота, которая душила все живое вокруг.

Очень важен финал повести. Да, был у матери Тургенева глухонемой слуга Андрей, который, утопив собаку, остался жить с ней душа в душу. Но гений Тургенева, водящий его пером, понимал — это неправда! Даже если случай действительный, в нем нет истины в высшем смысле. И поэтому символический богатырь Герасим, совершив страшное, поднимает бунт. Он отрекается от сытой и спокойной жизни раба и, словно Одиссей, возвращается к трудной и жестокой жизни на родине, но свободным (не зря Тургенев пишет, что после скорой смерти барыни, ее дети отпустили ВСЕХ крепостных на оброк, то есть, фактически, освободили за самовыкуп). Зачем же было топить самое дорогое тебе существо?

Есть великие вожди человечества, которые идут на бунт во имя любви. А простой сильный человек бунтует, утратив любовь. Вспомните слова замечательного американского философа Тайлера Дёрдена: «Только утратив все до конца, мы обретаем надежду!»

Мне очень понравился отзыв igor_pantyuhov,а. Многие критики 170 лет назад так и отреагировали на новинку Тургенева: мол, ничего особенного. Одни внешние эффекты! Никакой глубины.

В очередной раз пророк не был услышан в отечестве. И это тоже урок. Потому что многие из этой крепостнической сволочи, в лице, понятно, потомков, разделили судьбу собаки Муму. А многие этой судьбе позавидовали.

Герасим очнулся и заговорил, и стал действовать более осмысленно.

В общем, я благодарен племяннице за то, что она заставила меня прочитать этот гениальный шедевр. Смешно, конечно, ставить «десятку» этой «Пиете» в прозе, но поставлю.

Шекспировские страсти в российской глубинке

Вроде как все крупные тургеневские произведения в ранге романов уже прочитаны и можно было бы отложить чтение других его творений на потом. Однако по прошествии нескольких недель понял, что жалко бросать начатое дело и расставаться с автором, имя которого знакомо ещё с советской школьной скамьи и, казалось бы, могло и поднадоесть. А вот поди ж ты, не поднадоело.

Итак, перед нами дань уважения творцу несомненному и всеми признанному — Вильяму Шекспиру. Как рассказывает нам аннотация, Тургенев даже как-то перевёл пьесу великого англичанина «Король Лир», однако перевод не сохранился. И вот теперь уже сам Тургенев погружает своих современников, да и нас, своих будущих читателей, в мир шекспировских страстей. Только на наш, российский лад.

События повести развиваются по классической схеме. Автор погружает читателя в предполагаемые обстоятельства и знакомит его с основными действующими лицами, прорисовывает характеры героев и будущих антигероев, и как бы заранее готовит читателя, уже знакомого с шекспировским сюжетом, к тому, что будет впереди. А впереди опять же всё по классической схеме — передача имущества своим любезным дочерям и следующая за всем этим трагедия дочерней и человеческой неблагодарности, чёрствости и равнодушия, ну и т. д.

На самом деле, было просто интересно посмотреть, какими изобразит Тургенев своих героев, какие их основные качества и черты личности выведет напоказ, а какие припрячет до последующего раскрытия. И конечно, автор не пожалел красок для описания нашего степного короля лира — фигура вышла хоть куда. А дочери его повели себя в точном соответствии с планом событий и с теми чертами личности, которые нам заранее обозначал автор. И лишь в финале мы видим этих героинь в несколько необычной ипостаси, но тут уже автор привёл содержательно-смысловой ряд туда, куда счёл нужным.

Вечное время описывается в романе «Дым» для России. Меньшинству хочется премен, большинство за сильную власть и лишь бы не было войны.

Обстановка в романе не российская, мы в Баден Бадене. Русские живут и отдыхают на иностранном курорте. Общаются на иностранных языках, читают и обсуждают иностранную литературу, делятся на кружки по политическим интересам. Именно кружки, потому что политическими партиями или движениями их трудно назвать, так как они не имеют политической силы в России, централизованной структуры, лидера и т.п. Один кружок славянофилов-мы русские, у нас своя история и свой путь. другие западники, их лозунги: русские ничего не придумали сами, даже к власти над собой призвали европейцев. Поэтому путь развития для русских это заимствование достижений западной культуры. Третий кружок аристократия приближенная к власти оторванная от народа и презирающая его, поддерживающая сильную власть царя. Всем этим людям Европа дает свободу самовыражения, пищу для ума и свободу мнений. Люди отдыхают, общаются, спорят, но реально никак не могут повлиять на будущее России. В образе жизни интеллигенции можно уследить отсылку к названию романа, рассуждения и жизнь у неё как дым. Зажечь огонь революции или реформы данные течения не могут, а вот дыма напускают предостаточно. В названии романа заложена вся бесполезность политического движения России и в дыме так же заложено будущее России, которая движется надвигающейся катастрофе которая еще пока скрыта за дымовой завесой от пожаров революций во Франции, восстания Польши.

Другой пласт -любовная линия. Автор исследует идею страсти, на сколько она сильнее идеи саморазвития,социального и материального усовершенствования общества. Интересно было наблюдать то, как можно разрушить себя, свою жизнь, цели, отношения, планы за несколько дней, одна страсть может обесценить 10 лет проведенных в саморазвитии и прогрессе.

Судьба каждого кружка особая: у славяновфилов барская деградация, у западников потеря себя и молчаливое прислуживание аристократии, а аристократы продолжают душить и презирать низшие сословия.

Необычный Тургенев, необычная книга. Любителям необычной любовной классики рекомендую.

Взахлёб прочитан весь Тургенев

Чтобы был понятен посыл заголовка — чтением этой книги я закончил прочтение всех крупных произведений Ивана Тургенева, остались только повести и рассказы. Но ведь список авторов русской классики на этом не исчерпан, верно?..

Казалось бы, перед нами довольно обыкновенная любовно-романтическая и вместе с тем драматическая история взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Довольно обыкновенная, потому что и в самом деле всё всегда и везде состоит из любовных треугольников, квадратов и ромбов, и всяких прочих «геометрических» фигур. Вот и здесь, мы сначала знакомимся с главным героем романа с прозаической фамилией Литвинов — человеком, не слишком сильно именитым, и не излиха богатым, однако же вполне образованным и культурным. Происходит всё в громкоговорящем шварцвальдском местечке Баден-Баден, в середине XIX века являвшегося европейской санаторной-курортной меккой и активно посещаемым русскими аристократами и всякими прочими небедными людьми для поправления здоровья, ну и чтобы на людей посмотреть и себя показать. И здесь же наш герой встречается со своей бывшей невестой, которая десять лет назад была центром его внимания и страсти и с которой судьба его развела и разлучила.

Конечно же автор вынужден удовлетворить любопытство читателя и рассказывает нам об истории любви Григория Михайловича и Ирины Павловны, и обо всём том, что развело наших влюблённых. И заодно читатель получает отличную возможность побольше узнать о внутреннем мире и того и другой, с тем, чтобы затем было понятнее, чем руководствуются Литвинов и Ратмирова (фамилия Ирины по мужу) в своих дальнейших поступках и решениях.

А между тем Григорий Михайлович уже совсем не одинок, и хотя пока что не женат, однако свадьба его совсем не за горами, и его невеста Татьяна должна приехать в Баден-Баден со дня на день.

В принципе, дальше сюжетную канву можно не раскрывать, ибо уже становится понятно, что раз образовался треугольник, то автор как-то будет раскручивать и расшатывать эту конструкцию (хотя треугольник — любой строитель и даже просто геометр подтвердят — самая прочная из всех фигур).

Однако же на фоне вот этой глубоко личной истории автор попутно вводит нас в круг русского благородного общества, находящегося на тот момент в Баден-Бадене. И не просто знакомит нас со всеми этими князьями, графьями и прочими маркизами и более худородными людьми, а позволяет нам вовсю слушать их речи. А ведь все вы знаете — и Тургенев устами персонажа подтверждает нам это, — что как только образуется группа русских, так тут же пойдут разговоры и споры о том, как устроить Россию и всё прочее общественное и политическое. И слушая и слыша эти разговоры и споры читатель (вместе с Литвиновым) понимает, что вся эта вязкая громкая болтовня ничего другого кроме самой пустой болтовни из себя не представляет, только лишь сотрясения воздуха вместо потрясения основ.

И когда дальше в тексте романа автор ещё несколько раз сводит нас с русскими аристократами, то ничего кроме тумана и дыма мы не видим — и вспоминается аристократическое общество в романе Толстого «Война и мир» — казалось бы, полвека минуло, а ничего не изменилось.

Автор в романе не даёт ответа на вопрос, что со всем этим делать, разве что весьма робко намекает на возможности другого, деятельного пути (видимо об этом другом пути он намеревался написать в следующей книге, да и написал в романе «Новь», однако же опять, кроме критического видения ничего не открылось ни автору, ни читателю — такое было время).

А вот о судьбах Ирины, Татьяны и Григория читатель узнает всё и до конца. Но об этом — тс-с...

Социально-политический бульон, или «Нет, мы пойдём не таким путём. Не таким путём надо идти»

Не знаю, за что упрекали Тургенева его современники после выхода этого романа. Хотя конечно понятно, что революционерствующая бражка бурлила и искала варианты ответа на герценские вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?». И Тургенев не то, что пытается дать свои варианты ответа на эти вопросы, а просто изображает ситуацию так, как он сам видит её. И вместо героической революционной романтики Слова и Дела получаются только лишь метания и мытарства, возня и колготня, бла-бла-бла и ИБД, ну и отдельные никак не продуманные и неподготовленные акции выхода в народ и к народу, который в одних случаях охотно пьёт вместе с агитатором водку, а в других и вовсе вяжет смутьяна и сдаёт его властям.

Это, так сказать, анализ «революционной ситуации» на тот момент. А если подходить в сюжету романа и к его героям и персонажам с индивидуальным вниманием, то конечно для некоторых изображённых людей это мучения в осознании тупика и своей никчёмности и бесполезности. Рвётся Алексей Нежданов (сама фамилия говорящая) идти в революцию, но как это сделать, куда пойти и к кому прислониться в этом своём стремлении — он не знает. А сам вожаком конечно быть не может, не тот характер, да и никакой собственной идеи в нём нет. Вот и ломается он по жизни, суетится, тратит себя на бесполезные и порой даже глупые поступки, так и не ставшие делами. И потому закономерный конец. И хотя потом некоторые его знавшие люди вспоминают о нём со светлой грустью, но ведь явно же видно, что наш герой был так называемым «лишним» человеком — стать своим в своей среде он не умел, быть своим для богатых и властвующих не хотел, а предстать в доску своим перед народом, освобождать который он так мечтал, и вовсе не получилось. Нигде не пригодился. И даже в отношениях с полюбившейся ему женщиной ничего не вышло…

Но знаете, все вот эти народнические брожения и движения конечно ничего не могли ни свергнуть, ни трансформировать и переделать. Однако они создавали питательную среду для всего последующего, были, так сказать, своеобразным социально-политическим бульоном. Ошибка была ли вся последующая история России или нет, нравится ли нам то, что с ней произошло или не нравится, тем ли путём пошла русская революционная идея или всё-таки не тем — история не имеет сослагательного наклонения.

А книга чудо как хороша ещё и неким ощущением переноса описываемых настроений на нашу сегодняшнюю действительность, по крайней мере у меня такое ощущение возникло.

Jedem das seine — каждому по заслугам…

Глянул я тут давеча в библиографию Ивана Сергеевича и понял, что из романов у меня в непрочитанном остались только «Дым» да «Новь», ну и повести и прочая малая проза.

— А что там потому что, — решительно подумал я и немедленно выпил приступил к заполнению пробелов в своём тургеневском образовании.

В одной из аннотаций к повести всё внятно и понятно объяснено и разжёвано, и в этом смысле дополнительных слов от читателя не требуется. Разве что как-то обозначить своё отношению к факту выставления на всеобщее обсуждение не совсем чистого семейного белья, но и то лично я останусь в стороне от обсуждения и тем паче от осуждения (все мы помним слова «пусть бросит камень тот, кто сам без греха»).

На момент написания повести Тургеневу было 42 года — казалось бы возраст не мальчика, но мужа. Но, видимо, первая любовь такая мощная штука, что оставляет свой след на всю оставшуюся жизнь любого человека, и вот это чувство неразделённой первой любви и последующей утраты близких и дорогих ему людей так распирало автора, что не могло не вылиться в создании творческого продукта — музы, они такие оригинальные!

Итак, ситуация: ему 16, ей 21. Он — молодой и совсем неопытный ещё мальчик, вдруг и внезапно ощутивший вот это чувство влюблённости в молодую привлекательную и игривую женщину. И она — уже вовсю купающаяся в волнах юношеского и мужского внимания, морочащая всем своим ухажёрам голову и пудрящая им мозги, играющая в симпатии и заигрывания/ухаживания, принимающая у себя нескольких кандидатов и на самом деле оставляющая всех их — включая нашего молодого балбеса — в дураках. Потому что есть тот, кто нравится ей, кто выбран ею и избран, с кем уже выстроены отношения — не игрульки в лямур-мур-мур, а вполне зрелые взрослые мужеско-женские отношения, с ночными свиданиями и со всем прочим в з р о с л ы м.

И конечно мы вместе с нашим героем ничего не знаем и мало что понимаем, и только сочувствуем ему, мальчику, в которого и г р а ю т — мы ведь ещё только предполагаем, что что-то есть… И потом обрушивается лавиной вот это з н а н и е, и следуют последующие расставания и проживание этих расставаний, ну, а потом то, что каждому выдала в качестве награды за жизнь судьба.

Всё-таки мне кажется, что это был такой вот вариант творческой сублимации, способ выплеснуть из себя то давнишнее, болезненное, тревожащее и томящее…

Каждый охотник желает знать...

Если судить только по названию этого сборника-книги, то кажется, что внутри мы встретимся с разного рода охотничьими историями и природными наблюдениями — типа там Пришвина, Бианки и выходящего ещё с советских времён альманаха «Охотничьи просторы». По крайней мере мои ожидания примерно такими и были. Однако Иван Сергеевич хотя и предстаёт перед читателями, судя по этим запискам, завзятым охотником, однако на самом деле в книге мы читаем совсем немного историй именно охотничьих. Потому что в гораздо большей степени автора интересуют личности встречаемых им людей. Причём людей из самых разных социальных слоёв и групп. Начиная с крестьянских ребятишек и крепостных крестьян, переходя к мещанам и заканчивая купцами и помещиками.

Однако всё же основными героями этих рассказов и очерков становятся люди простого народного звания. При этом в каждом отдельном рассказе Тургенев не просто обрисовывает нам тот или иной характер или образ занятного и оригинального персонажа, а он берёт этот образ и этого человека, как правило, в действии — в событии или происшествии, или в истории его жизни. И в конце-концов получается занятная ситуация — вроде каждый отдельных рассказ представляет собой только какую-то одну информационно-смысловую единицу, какую-то одну точку на поверхности российского бытового жизненного поля, однако взятые все вместе эти разрозненные точки образуют стройный и отчётливый рисунок картины народной жизни на Руси середины XIX столетия. Из отдельных деревьев образуется целый лес. И не зря цензурный комитет сделал стойку по выходе книги в виде сборника — совсем другой эффект получается, нежели когда читаешь каждый отдельных рассказ.

Уверенно могу рекомендовать аудио вариант исполнения этого сборника, начитка качественная и выразительная.

«Записки охотника» отличное произведение. Этнографический весьма познавательный срез жизни крестьян Орловской и Калужской губерний. Блеск и нищета крепостного крестьянства. Талантливые личности, юродивые и пропойцы, красавицы и прижимистые кулаки. Количество типажей огромно. Читать интересно. Однако меня смущает позиция рассказчика (читай автора — несмотря на иное имя это всё же сам Тургенев). После каждой очередной ужасной или нелепой истории я будто вижу его укоризненный снисходительный взгляд: «вы только посмотрите, до чего довели крестьянство, как так можно было». И похмурив брови снова идёт пить шампанское и бить вальдшнепов из спортивного интереса. Лицемерно и не экологично.

Мартын Петрович Харлов не очень-то похож на короля Лира. Может быть, Тургеневу не стоило называть повесть «Степной король Лир».

Вообще мне жалко Харлова. Он рано остался вдовцом. У него были плохие отношения с обеими дочерьми. Он трагически погиб при падении с крыши. Ладно ещё, что судьба Анны и Евлампии сложилась относительно благополучно.

Интересно, что про рассказчика почти ничего не известно. Даже неизвестно, как его зовут, хотя сообщается, что его мать зовут Наталья Николаевна. Хотя, насколько я заметил, Тургенев часто так небрежно обращается с рассказчиками в своих произведениях.

Читал эту книгу еще в юности) одна из лучших прочитанных книг, очень глубоко описывает переживания героев, их чувства и любовь. Обязательно к прочтению

Тургенева среди русских классиков я никогда не считал маэстро. Гоголь, Пушкин, Чехов, Толстой гораздо больше выделяются. Но пришлось прочитать этот рассказ по школьной программе.

Начинается он с описаний природы, и это лучшее, что есть в данной книжке. Природу Тургенев описывать умеет. А вот сюжет хромает. Хромает на все четыре лапы. Собственно, особого смысла в данном рассказе и нет. Единение с природой Тургенев толком и не показал. Зато обширно расписано о всякой чепухе, в которую верит местное население. Духи, домовые, русалки...Кому про это интересно читать? Может как страшилка для детей и сойдёт — но это же Тургенев, великий русский классик, какие к чёрту детские страшилки, скажите вы. И будете абсолютно правы. Рассказ вроде бы претендует на серьёзное чтиво. Но ничего из него ценным не является. Герои плоские. Никто из мальчиков толком не запомнился, рассказчик тоже ничем особенно не выделился. Очень много текста посвящено восхищению одним из мальчиков рассказчиком. И это здесь тоже неуместно.

Заканчивается рассказ оборвано и скомкано.

После такого-то и остальное из Тургенева читать не тянет, хотя пишет он неплохо. Неплохо, но свой талант он тратит на ненужную чепуху. Не скажу, что «Муму» шедевр, но там виден глубокий смысл, в целом повесть на «четыре». А тут...Что он хотел показать этой книжкой? Я не знаю. Ладно бы она была захватывающая — так нет же...

В статье сравниваются главные герои двух великих произведений европейской литературы XVII века: Гамлет и Дон-Кихот. Совершенно непонятно, почему в плане литературной первенство отдаётся Шекспиру. Возможно, это происходит оттого, что внешний, юмористический уровень Дон-Кихота слишком ясно виден и заслоняет глубинные пласты романа. Впрочем, отдавать предпочтение тому или другому произведению, личное дело автора. Совсем иначе обстоит дело с обрисовкой характера героев Сервантеса и Шекспира. Дон-Кихот в понимании Тургенева теряет карикатурные черты, которые приписывает ему недалёкое понимание и предстаёт «истинным деятелем» образ которого объединяет типические черты лучших представителей XIX века. Да в веке XXI этот образ ничуть не поблек, хотя многие акценты сместились. Не знаю, рассматривал ли кто прежде Тургенева Дон-Кихота в этом плане. С моей точки зрения, это явная заслуга русского писателя.

Что касается Гамлета, то Тургенев идёт натоптанной тропой, по следам Гёте. Гамлет представляется рефлексирующим интеллигентом, занимающимся разговорами и уклоняющимся от дела. Он даже заслуживает у Тургенева эпитет: «бледный», хотя Шекспир ясно сказал: «викинг краснолицый». Такое книжное понимание Гамлета позволяет удобно поставить его в ряд лишних людей, сделать как бы предтечей всех Чайльд-Гарольдов, Печориных и иже с ними. Но оно же во многом обесценивает значение тургеневской статьи.