Одна из тех немногих книг, на которых выросло не одно поколение советских читателей. Причём рука не поднимается назвать эту вещь романом только для юношества. Она прекрасно читается и в шестнадцать лет, и в сорок, и в семьдесят. Причём независимо от того, знаешь ли ты уже её содержание или нет.

В чём же секрет такой привлекательности этого произведения в течении многих и многих лет? Причин, думается, несколько. Во-первых, это настоящая «повесть о жизни» — жизни, прожитой не зря. Жизни, которую проживает каждый из нас, только ярче, интереснее, значительнее. Во-вторых, это образ главного героя, человека, на которого хочется быть похожим — настолько это цельная, яркая, не поддающаяся никаким превратностям судьбы личность. Да и вообще в романе практически нет блеклых, искусственных персонажей. Даже отрицательные герои — тот же Николай Антонович (кстати, блистательно сыгранный в одноимённом пятисерийном фильме Николаем Гриценко) или тот же Ромашка — им не откажешь ни в изобретательности, ни в целеустремлённости. И, как следствие всего этого, в книге получилась весьма сильная эмоциональная составляющая — её героям, даже зная наперёд чем всё кончится, нельзя не сопереживать.

И, наконец, роман просто очень интересен — в нём столько неожиданных поворотов событий, столько горя и счастья, столько любви и ненависти, что это порой просто не позволяет оторваться от чтения. Да, в какой-то мере это и современная сказка со счастливым концом, где не всё и не всегда похоже на правду (к чему и придираются некоторые рецензенты), но разве от этого книга становится хуже?

Ох, люблю я Каверина. Причём не приключенческие романы «Два капитана» и «Открытая книга», а сказки и фантастику. Даже «Бочка» хороша, хотя ломает мозг не хило так и для фантастики 1920-х та ещё редкость.

Хороши его истории и про Немухин. Сказки, для детей, но всё же. «Песочные часы» у меня дочь очень любит, чтобы рассказывал. И «Аптека »Голубые шары« хороша. При том Каверин не был ни детским писателем, ни фантастом. Видимо, приключенческие романы не давали ему войти в ту тусовку, но открывали дороги для печати.

»Верлиока« — одна из последних вещей автора. Написана она в 1981 году, издана в 1982, когда сам автор был стар и опытен. И хорошо, что я её не слушал в аудиоформате, а читал. Долго, но читал. По чайной ложке буквально. Мне довелось прочувствовать глубину языка автора. А чувствовать там есть что.

Каверин адаптировал, можно сказать, Гофмана и Гоцци для советской действительности 1970-х, при том ему помогала внучка*. Но всё же он затащил такое количество персонажей сказочных свойств, что ты даже не успеваешь задуматься, как это вяжется со всей остальной реальностью. Ну да, кот по имени Филипп Сергеевич говорит с Шотландской розой. Ну да, баскетболист превращается в статую у всех на глазах. Да нормально. Ну там ещё нормальные населённые пункты.

Ну а дальше он всё навертел на советскую городскую сказку, официально утверждённый советской литературоведением поджанр фэнтези. Там даже олицетворение зла — никто иной как итальянский злодей, вырастивший в СССР свою империю в отдельно взятом городе Шебарша. А вот аналогия про людей-бумаг написана за 4 года до »Бразилии« Терри Гиллиама**.

Ну и язык. Он великолепен! И особенно удался финал, где автор буквально разрушает четвёртую стену, откапывая рукопись повести лопатой. Это даже не сказка, это игра с читателем.

* Как думаю, стихи за Иву Иванову писала Катя Каверина — дочь сына Николая, она потом выпустит несколько сборников.

** Это я про конец фильма, где Сэм теряет сбитого бумажным вихрем Баттла/Таттла, а тот превращается в ворох бумаг. В повести есть история про то как старичок начинает шуршать, а его милиционер топориком превращает в бумагу.

Полностью выдуманная история, касающаяся исторического события. К тому же неинтересно написанная. А ожидалась достоверная биография с сосредоточением на создании пенницилина. Отдельно хочу отметить эту странную манеру, когда авторы пишут от лица проитвоположного пола. От первого лица, что подразумевает залезание в голову персонажа. Да ты не знаешь и не можешь знать как мыслит и чувствует женщина (или наоборот), что ты берёшься?

Прочитал противоречивые отзывы и решил сам поделиться впечатлениями от романа. Первый раз прочитал ещё в детстве, а последний лет 10 назад. Предполагал, что в 50-летнем возрасте роман не пойдёт, покажется не таким ярким, как в юности, но нет, перечитал не отрываясь «от корки до корки». Лично для меня — это биографическое описание жизни ряда людей с их становлением, страстями и исканиями на фоне эпохальных событий. На факт, что брат и сестра носят одно имя, даже никогда внимания не обращал. Можно соотнести с автобиографиями Грина, Шаляпина, А.Свирского, только здесь повествование ведётся от третьего лица, а не от первого. Тоже неприкаянных юношей носит по всей необъятной стране. На создание романа Каверина сподвигло знакомство в санатории под Ленинградом в 1930-х с учёным М.Лобашёвым, немым сиротой в детстве, бывшем беспризорником, попавшем в школу-коммуну в Ташкенте, а затем поступившем в университет, и военным лётчиком С.Клебановым, погибшем в 1942. Директор Псковской гимназии, где учился автор, А.Г. Готлиб явился прототипом Николая Татаринова, одного из самых «отрицательных» героев романа. Экспедиция на шхуне «Св. Мария» в романе фактически повторяет сроки путешествия и маршрут «Святой Анны» под руководством Георгия Брусилова. Внешность, характер и взгляды капитана Татаринова роднят его с исследоватедем Арктики Георгием Седовым. Поиски экспедиции капитана Татаринова напоминают о поисках экспедиции другого полярника В. Русанова. Судьба персонажа романа, штурмана «Св. Марии» Ивана Климова, перекликается с подлинной судьбой штурмана «Святой Анны» Валериана Альбанова. Сцена с письмами в самом начале романа также напоминает реальность: когда Альбанов покидал «Святую Анну», у него были с собой письма от членов экспедиции, ни одно из которых не было доставлено. Между прочим, существует даже музей романа «Два капитана» в Пскове. Привёл здесь данные подробности, уже частично упомянутые, чтобы подтвердить свою склонность относиться к роману, как к «псевдобиографическому». К слову, пробовал читать другие вещи Каверина, но как-то «не пошло». Мне вообще нравится фантастика и приключения, действия в которых разворачиваются в 1920-х и 30-х гг., почему-то это время для меня особенно интересно. Сам роман имеет что-то притягивающее, — начав перечитывать, уже не откладываешь это занятие до перевёрнутой финальной страницы. Таково, на мой взгляд, свойство всех (авто)биографических произведений.

Обе экранизации романа 1956 и 1976 великолепны, и даже трудно отдать приоритет какой-либо из них. Хочу добавить, что читал я издание 1957 г. из серии БПНФ-1, также нашёл первое издание Детиздата 1940 (очень приятно оформленная малоформатка!), а со временем при случае купил бы издания 1941 и 1945 (первое полное).

Два капитана — мне посчастливилось прочесть данное произведение просто потому, что подарили на день рождения подарочное издание от издательства Нигма, и как то так вышло, что я как раз закончил читать тяжелое «Мы живы» Айн Рэнд, и просто необходимо было что-то легкое, отвлечься, уложить мысли, да и в благодарность за подарок, вот у В. Каверина получилось с лёгкостью и на долго меня расслабить и влюбить в данное произведение.

В начале история про паренька , про становление его в человека с большой буквы, причем снова с того неоднозначного времени во время и после революции 1917 года, мне вообще в последнее время везёт на ту эпоху, и я такой уже знаток идей, агитаций и лозунгов от коммунистов и пионеров провалился в мир строительства светлого будущего снова. С первых страниц автор подсаживает на сюжет об утопившемся почтальоне после половодья, и о чтении всей деревней тех самых писем из сумки почтальона, ну действительно интересно, и так захватил ум главного героя, парнишки из глубинки, узнать о далёком Севере, об Арктике, о морских экспедициях, мореплавателях и первооткрывателях, с тех пор эта тема проходит на пути всей его жизни, становится целью смыслом жизни, найти того самого капитана, написавшем письмо жене оттуда, куда и не каждый решится добраться. Потом детдом, школа, планомерно не спеша характер крепнет, взрослеет, наблюдаем все периоды жизни на пути к его профессии,... Повествование очень грамотное, красиво описаны быт и рутина повседневной жизни небогатых слоев общества, обычных советских людей, по доброму хорошие люди кругом, никакого негатива, с душой, здорово, радостно, приятно было прожить эту жизнь одного мальчишки подростка, а потом и мужчины, адреналин от его расследований и доказательств кто прав, что он не виноват, до победного второго тома не покидал по накалу страстей, вот это повороты и «да ладно» не раз озаряли по сюжету, умно автор расставил точки над й,... Единственное не понравилось, как бы ступорнуло при чтении, это том 2, где автор применил приём Коллекционера Фаулза, когда написано пол книги от его имени, и тут бац, началось повествование от её, книга как то пошла по иному, тяжело, не оптимистично, конечно время не самое легкое, начало войны, голод, Ленинград, но потом в последствие эта история, рассказанная Катей, оказалась очень нужной, мы узнали моменты ее жизни без него Сани, и версию врага Ромашова тоже узнали из этих двух частей начала второго тома, но как снова пошло повествование от Сани, от него, особенно в частях 8 и 9 полетело нереально всё быстро, подозреваю, что писались те две части все-таки не автором, либо женой, либо еще какой женщиной, но ощущение восприятия текста реально разное, не могу понять почему, но как то так,... Под финал крутанулось снова лихо закрученным детективом, открытием тайн прошлого, и т.д.

Грандиозный роман о любви двух советских людей, у которых работа на первом месте, которых расстояние нисколько не пугает, а только делает сильнее и их отношения и чувства, такое только в книжках,... Повторюсь наверное, очень качественный и красиво написанный , максимально увлекательный роман, о человеке из цитаты «один из тех людей, с которыми тесно связана история освоения Арктики большевиками».

Люблю Каверина: в детстве перечитывала искренних и благородных «Двух капитанов», в юности узнала про другие его произведения, где-то в середине открыла для себя его невероятную живописность в романе «Девять десятых судьбы», и вот сейчас он снова меня удивил. Настолько ярким, пронзительным, как обнажённая струна, я его ещё не читала.

Большая часть романа представляет собой письма, причём только одной стороны — девушки Лизы. О втором участнике и о происходящем между письмами мы узнаём в основном из её упоминаний. Переписка длится больше двадцати лет, и удивительно, как мастерски показано взросление Лизы, изменения в её характере, отношении к Косте. Жизнь её была нелёгкая, бурные события революции и эмиграции непоправимо изменили всё, но через годы и преграды пронесли герои свои чувства и свою близость.

В романе два основных мотива — любовь и творчество. И если с первым всё в общем понятно, то второй — настоящая жемчужина. Были и взлёты, и падения, сомнения в своём призвании, невозможность не писать, разочарования, ремесло, другие занятия и снова — оно, рисование, поиск своего стиля, поиск себя. Всё это описано так остро, так живо, что сам проживаешь этот путь.

«Перед зеркалом» — не биография, а художественное произведение. В жизни многое было иначе, а чего-то не было вовсе. Но восхищение не проходит и желание узнать о героях больше — тоже.

Эту книгу можно перечитывать в любом возрасте, она не перестанет нравиться.

Как передать то непередаваемое ощущение, когда в гостях в темной прихожей на тебя падает человекоподобный манекен? Причем передать точно, корректно и — что не менее важно — цензурными средствами? Вениамин Каверин изящно справляется с этой задачей. Серия небольших рассказов-воспоминаний «От случая к случаю» проходит как серия небольших, но значимых жизненных потрясений, всегда подсвеченных «врожденным чувством, что со мной не может случиться ничего плохого».

Следя за калейдоскопом отрывочных событий, не устаешь переживать и радоваться. Интересен также дух города в описании Каверина (послереволюционный довоенный Ленинград, в основном Петроградская сторона). Однако моей эрудиции недостаточно для того, чтобы идентифицировать некоторых персонажей, упомянутых иносказательно. Как кажется, книге сильно не хватает исторического комментария.

«Исполнение желаний» Вениамина Каверина легко читается и так же легко забывается. Это приятный, не напрягающий роман, стилизованный отчасти под Тургенева, отчасти под Диккенса, в общем, под классический роман XIX века. Взаимоотношения между родственниками и друзьями, учёба, научные иссследования, всё довольно стерильное, лишённое, между прочим, какой бы то ни было советскости — действие можно совершенно спокойно перенести во Францию, в Англию, в Чехословакию или ещё куда-нибудь, ничего при этом не изменится. Точно также сюжет не привязан к определённому времени. 20-е годы? Или 30-е? А может быть, 70-е? Всё может быть. Светлана Дружинина в 70-х экранизировала этот роман так, что невозможно понять, в какой период истории происходит действие, но сюжет от этого ничуть не пострадал.

В советской литературе всегда был дефицит интеллигентных развлекательных романов, но Каверин чуть-чуть перегнул палку с интеллигентностью, поместив действие в мало кому известную среду столичных академических исследователей, поэтому «Исполнение желаний», в отличие от сенсационного бестселлера «Два капитана», особой популярностью не пользовался. Хорошая книга, но, в принципе, если вы её не читали, то ничего не потеряли.

Так получилось, что мой отзыв на «Два капитана» – юбилейный, пятидесятый. Из этого естественным образом следует, что вряд ли я добавлю что-нибудь новое к написанному об этом романе здесь ранее. Поэтому я не стану останавливаться подробно на истории любви – одной из основ сюжета, – которая словно бы придумана какой-то девочкой-подростком с романтическим воображением. Не буду много писать о плоских черно-белых персонажах, чьи роли – кто хороший, а кто плохой – четко распределены уже в самом начале и остаются неизменными до конца. Не буду долго сравнивать этих персонажей с заводными игрушками, механически повторяющими от главы к главе одни и те же действия (Валька Жуков пахнет зверями и рассеян, Гришка Фабер орет, Кораблев расправляет усы и постукивает пальцами по столу и т. д.). Не буду много распространяться о назойливом и не слишком насыщенном смыслом рефрене «Бороться и искать, найти и не сдаваться», которым писатель ни разу не упускает случая огреть меня из-за любого мало-мальски подходящего угла, как хорошей дубиной, хотя голова от него уже и так гудит. Не стану перечислять все примеры какой-то нарочито-показной таинственности, когда Псков становится Энском, Игарка – Заполярьем, все летчики, включая легко узнаваемого Чкалова, и все ученые, включая легко узнаваемых Шмидта и Визе, скрываются за инициалами или безымянными должностями и даже имя какого-то известного художника заменяется отточием. А напишу я подробно только об одном – об истории исследований судьбы экспедиции капитана Татаринова на шхуне «Святая Мария» летчиком капитаном Григорьевым. Именно она, а не все перечисленное выше поражает меня в наибольшей степени.

Почему я обращаю внимание именно на это? Да потому, что по собственному опыту знаю, что нужные сведения, документы, материалы, участники и свидетели событий вот так сами собой с неба на исследователя не падают – за ними надо охотиться, просиживать недели и месяцы в архивах и библиотеках, вытаскивать информацию из самых неподходящих мест, усиленно разыскивать нужных людей и ездить порой за тридевять земель ради нескольких листков бумаги, пары фотографий или получаса разговора. И это еще не всё: добытые данные надо свести воедино, восстановить на их основе общую картину событий, что удается далеко не всегда. Самым упрямым фактам приходится порой искать место не один год. А теперь сравним это с той хроникой невероятных совпадений, удач и счастливых находок, которую мы видим в «Двух капитанах».

Напомню, что область поисков и исследований в данном случае настолько узка, что у́же просто некуда: одна-единственная небольшая экспедиция, когда-то пропавшая без вести где-то в Арктике. Следовательно, шансы отыскать какие-либо свидетельства, документы и прочее спустя двадцать-тридцать лет можно считать ничтожно малыми. И тем не менее происходит следующее.

Разумеется, Григорьев и сам сделал для успеха своих поисков немало – чего стоит одна расшифровка (именно расшифровка, не просто прочтение) дневников штурмана Климова. Но все же череда совершенно невероятных счастливых совпадений перечеркивает в моих глазах его собственные усилия. Если бы в сюжете присутствовали одно-два подобных совпадения – это было бы нормально, удача порой все-таки улыбается исследователям, да и читаем мы не документальное произведение, а художественное. Но чтобы весь объемистый роман был построен на таких вот счастливых случаях – это уже перебор даже для художественной литературы. Уже к середине книги хочется кричать: «Не верю!!» – и биться головой об стену, только бы прекратили выскакивать строго в нужные моменты из кустов те же персонажи верхом на тех же роялях, держа в руках всё новые и новые чудесным образом обретенные факты и документы.

И, наконец, еще одно: мотивация поисков, которые вел Григорьев. Она раз от раза описывается иначе, меняясь от простого мальчишеского желания раскрыть волнующую тайну в начале книги до финального заявления: «Я искал экспедицию, потому что я человек войны, и нашел ее, потому что я человек войны». Но больше всего в связи с поисками упоминается имя Николая Антоновича Татаринова – двоюродного брата капитана. Именно он, как подозревает Григорьев, является основным виновником гибели экспедиции. Когда-то за это обвинение Григорьев был опозорен Николаем Антоновичем и изгнан из дома Татариновых. И очень похоже, что с тех пор им двигало не столько естественное стремление исследователя добраться до истины через все препоны, сколько желание свести личные счеты, доказав ненавистному с детства противнику свою правоту, желательно при свидетелях для пущего унижения. Скорее всего, в авторский замысел это никоим образом не входило – но на деле, по-моему, получилось так, что иначе трактовать поведение Григорьева попросту невозможно.

Не верите? Что ж, вот вам материал для размышлений. Заметьте: чуть только у Григорьева намечается очередной прогресс в деле поисков экспедиции, тут же на сцене обязательно возникает Николай Антонович – или собственной персоной, или в рассказах других, или хотя бы через опубликованные им статьи. Также при этом обычно тем или иным образом подаются мысли Григорьева: вот, я отыскал новые факты, эти факты хорошо ложатся в мою гипотезу, что-то скажет по этому поводу Николай Антонович? Особенно показательна в этом смысле заключительная сцена официального доклада на заседании Географического общества. Перед его началом Григорьев не очень-то волнуется по поводу предстоящего публичного выступления, не беспокоится о ясности и убедительности своего доклада – его в первую очередь занимает вопрос, придет ли на заседание Николай Антонович. Что это, как не ожидание сладкого часа мести и уничтожения врага? Иначе зачем бы потребовалось Григорьеву выдвигать в конце доклада обвинение публично и жестко, отметая принципы научной этики, которых – учитывая место и характер заседания – следовало бы придерживаться в своем выступлении? И можно ли с учетом вышесказанного считать Григорьева таким уж бескорыстным и объективным исследователем – искателем истины, каким он, по-видимому, должен нам казаться согласно авторскому замыслу? И о чем тогда, в сущности, идет речь в «Двух капитанах» – о подвиге во имя науки или о простой мести за давнюю обиду? И если о втором, то стоит ли роман тех похвал, какие ему принято расточать?..

Легендарная книга. Бороться, искать, найти и не сдаваться! И кино хорошее по ней сняли.

Такая замечательная светлая сказка. Сначала казалось — детская, ан нет, не только. И даже странно — вроде бы глупости написаны: все эти Министерства и несуразные герои, а на душе теплее стало. Вот, думаешь, — сатира: на все наши похождения и просьбы, бюрократию и невезучесть. Тогда почему же надеждой веет и добротой? И финал такой позитивно утверждающий. Вот тебе и сказка...

Распахнутые «святая святых».

Бралась за книгу, понимала, что Каверин, что будет явно красиво, но я даже не понимала, как будет глубоко, почти абиссаль отношений. Так тонко, так верно, так умно.

Пусть у Каверина был черновик настоящей жизни перед глазами, но дал ведь он нам в книге его художественно обработанным, продуманным от слова до слова, от ситуации до ситуации, с дополнениями, чтобы нам погрузиться в человеческую психологию, где-то понять, где-то увидеть свои действия. Он не перед Лизой поставил зеркало, а перед нами.

Книга начинается легко и непринужденно и не очень искренне, потому что это первая встреча, первое письмо, так хочется выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле, так хочется быть умнее, смелее, чем ты есть. И все горит этим в первых письмах. Ты еще не знаешь, что вас соединяет, находишь общую реальность, то чем вы можете соприкоснуться и продолжить общение, такое милое, легкое, когда даже не думаешь о будущем. Будет оно или нет — это не важно, ты пока как бабочка-однодневка и письма такие же, и встречи такие же. Кто не знает этот период в отношениях? Кто не хотел заявить о своей свободе или значимости?

«Вы пишете, что я просила Вас быть искренним? Вы меня неверно поняли, Костя. Именно этого-то мне и не хотелось. В обязанность дружбе полную искренность я не ставлю и сама всегда и во всем откровенной быть не хочу, так как у каждого есть своя «святая святых».»

Но девушка выходит из-под пера Каверина, поэтому она приобретает более глубокий ум, она не просто рассуждает, она ищет себя, свое место в жизни. Она становится объемней. Девушка ищущая — вот она девушка Каверина, наша героиня. И открывается она нам так же, как и любой человек после нескольких встреч, ты начинаешь его узнавать, что он любит, о чем мечтает, к чему стремится, кусочек за кусочком. И вот бабочка-однодневка превращается в маленькую птичку, которая пока еще не знает, что ей предстоит в определенный период свить свое гнездо, обучить своих птенцов летать, она пока сама учится. И в этой учебе проступают ее черты.

«Но знаете, что меня больше всего смущает: цель жизни. Скажите мне откровенно, с какой целью Вы учитесь и живете? Правда, ужасно трудно разрешить этот вопрос.»

И именно благодаря Каверину, она начинает думать о том, что же такое красота и не только она, но и наш второй герой Константин тоже рассуждает о красоте, каждый смотрит со своей стороны и каждый пытается объединить красоту с собой. Тема Красоты — удивительна своей глубиной, ведь она объединяющая жизни не только наших героев, но и нас самих. Много важного для нас в этом слове.

»...без красоты человеку нет сил жить. Вам не кажется, Костик, что восприятие красоты — не менее сильный инстинкт, чем доброта и сочувствие к людям?»

Каверин через героиню поднимает много тем и тему учебы, и социальные проблемы, и тему убегающего времени, но не тогда, когда ты внешне стареешь, а когда не успеваешь сделать все намеченное. Тема внешнего старения, лишь отсылка ко времени, чтобы мы понимали его бег и к женской составляющей, потому что так хочется нравиться всегда, в любом виде. А вот «нравиться» — уже углубленно попробовал разобрать автор.

«Вот я пишу Вам сейчас и вновь сомневаюсь: правда ли, что Вы любите мои письма? Может быть, это тоже Ваша «деликатность»?»

Эти недомолвки, это желание, чтобы сказали — нравишься, люблю — прямо в лоб и повторяли. Удивительно, но чувство неуверенности есть и у женщин, и у мужчин. Но для нас это конечно же то, что создает у книги атмосферу именно женских писем, чтобы девушка не превратилась в Каверина с его рассуждениями и знаниями, а продолжала расти, накапливать опыт и вот так, выражать внутреннее сомнение в себе, в мире, в главном герое. Ее крик о том, чтобы успокоили, дали уверенности. Благодаря этому ты веришь именно в женские письма и одновременно видишь себя в отражении. Начинаешь думать, как это выглядит. Жаль, что единственная таблетка, которая может помочь в этом — правда. Горькая, неприятная таблетка, когда придется на много смотреть и не промаргиваться.

«Это не просто оскорбительно — то, что мы должны притворяться, чтобы увидеть друг друга. Это постыдно, и я не понимаю, я просто в толк не возьму, как ты можешь так жить!

<...>

Я еще понял бы это добровольное рабство ради детей, ради близких, для которых важно, чтобы в доме был «мир». Но ты же сама писала мне тысячу раз, что нет у тебя никакого «дома». Прятаться, не принадлежать себе, насиловать свои желания — да я не мог бы прожить так и двух дней! Это не жизнь, а медленное самоубийство души.»

Не знаю, как много женщин действительно могут не цепляться за «пригретый мир», а встать и уйти, там где будет страшно, холодно, но правдиво. Но так как у нас героиня это все же Каверин, то она это делает. И когда это делается осознано, ради правды, то судьба из-под пера Каверина дает ей все то, что в жизни своей героиня и хотела.

Удивительная книга, она в несколько страниц проходит по жизни людей, она касается потаенных тем. Ты видишь, как растут герои, как они становятся краше душой или же как их души темнеют. Смотришь как ничего не значащее слово «дружба» начинает для этих людей приобретать смысл. Они молоды, даже в свои тридцать-сорок лет, молоды, они еще не умеют дружить, но так стремятся понять, узнать, что это такое. Они с удивлением открывают для себя не только влюбленность, но и любовь. Каждое слово в книге важно, каждая фраза значима. Это значимо не только для героев, но и для читателя. Посмотреть в эти судьбы, сравнить с собой и не ждать пока придет «то самое время», а уже сейчас менять свою жизнь так, как действительно хотел бы жить.

Наши желания так не уникальны, сколько в зеркало не смотри.

Часто, читая отзыв даже на приключенческие книги, приходится видеть презрительный комментарий, мол, чувствуется, что писала женщина. И «чувствуется» это в основном по излишне частным и подробным описанием, например, одежды. (Почему-то Льва Николаевича, когда он описывал эполеты, в этом не обвиняли!) Так вот: читая эту книгу, и даже зная, что на обложке стоит мужская фамилия, я не могла отделаться от мысли, что писала женщина. Потому что единственная внятна тема − это любовь главных героев, и все связанные с ней мысли, чувства, обиды и прочие сопли. Словом – «женская» стихия. (Правда, с поправкой на чисто мужской эгоизм: мальчики встречаются с девочками, когда им по семнадцать, потом исчезают чуть ли не на 10 лет, а когда, наконец, созревают для серьёзных отношений – радостно выясняется, что девочки все эти годы только того и ждали…). Всё же «мужское» − путешествия, учёба, суровый мужской быт, авиация − условно. Как автор описывает работу героини? Никак. Общими словами, типа «она работала» или «она задумалась о новом методе работы». А как описывается работа героя? Тоже никак. На всю книгу два эпизода, где радом с Саней эпизодично промелькнул самолёт, зато постранично нам напоминают, что Саня — летчик. А ведь автор говорит о таком интересном времени, о таких интересных событиях − говорит, не описывая их. Эта поверхностность обижает: такое чувство, что автор просто взял такие романтичные профессии, как полярник, геолог, летчик − в надежде, что они одним своим названием должны восхитить, не удосужившись хоть что-то за названиями поставить.

Атмосферность не просто нулевая − а минусовая: заменить периодически встречающиеся в тексте даты, и можно с лёгкими корректировками касательно прогресса писать и о начале 19-го века и о шестидесятых годах века 20-го. Зато в деталях ненужное детство и дошкольные страхи детёныша, который однажды, через пару сотен страниц, станет ГГ − зачем столько лишнего, столько несущественного, столько, как говорила моя литераторша в школе, «воды»? Чтобы было, где дрейфовать… Ведь само расследование − загадка, которая должна быть движущей силой романа − не движет его, а бессмысленно дрейфует: вроде бы и интересно, но вяло и предсказуемо. О том, что 75% разгадки сами как по волшебству свалились на главного героя, даже говорить не хочется.

Отдельная тема – война. Однозначно, автору стоило остановиться на первой, довоенной версии. Во-первых, лично для меня эта тема слишком всеобъемлюща, чтобы быть всего лишь частью истории, всего лишь фоном. Причем фоном противоречивым. С одной стороны, в главах о войне наконец изредка начала проявляться атмосфера, чем не блистала остальная книга, с другой стороны — море неправдоподобностей.

Что в итоге? Не хочу клеймить книгу, и говорить, что она безапелляционно плоха, потому что читать не было неприятно. Каждая отдельная страница читается нормально, но всё вместе так и не смогло сложиться во что-то увлекательное. Думаю, просто по нынешнем временам, на фоне чётких традиций разных жанров и множества отличных книг на стыке жанров − сей роман «плавает». Для приключений он слишком скучен, для реализма − слишком много невероятных совпадений и подразумеваемого, но не раскрытого «экстрима». Так что − нет, на приключения не тянет. Ни на что не тянет. Эта книга могла стать бестселлером только во времена, когда людей, желающих читать, было много, а хороших книг − мало.

Представьте, что роман «Террор» начинается не с середины повествования (когда корабль уже год как застрял во льдах), а с детства Корзье, с его школьные лет и его взаимоотношений с одноклассниками и сверстниками. С большой вероятностью этот роман очень быстро бы вам наскучил. Именно это и происходит в романе «2 капитана».

Начался роман бодро, с мёртвого почтальона в реке, отчима-монстра и двух друзей-мечтателей с клятвой. И желание побега в Туркестан только подогревало мой интерес. Но после приезда в Москву всё пошло по наклонной: школа, учителя, очень удобно и вовремя появляющиеся старые знакомые, неинтересные отношения и НИКАКИХ приключений.

2 капитана. Где они? Прочитал 400 страниц — и ни кораблей, ни самолётов, ни танков. Только где-то на фоне пролетит в небе самолёт — и хватит с нас. Нет приключений — только повседневная бытовуха. Мне немного напомнило «Завтра была война...», но там повседневность была сделана, чтобы показать чувства людей перед внезапной войной.

Переоценено

Вот и пойми, что хотел сказать автор своим сюрреализмом ни о чём. Странное сочетание в дополнение к игре в карты с шулерами на мировые проблемы. Нет, не моё. К тому же страшно не интересно.

Такое ощущение, что автор решил покуражиться над читателем и столкнул его с сюрреалистическим пониманием математики и мироустройства. Одно непонятно, почему за основу этого мира взята винная бочка? Почему не пивная? Ведь дело было в Лондоне. А в этом городе уважают эль, а не вино. К тому же бочка из-под эля обладает совершенно другим крутящимся моментом и это тебе не смена направлений в политике между лейбористами и консерваторами. Одним словом странный рассказ... Хотя текст совсем не плох.

Странный треугольник:

*** каверинский «Летающий мальчик»;

*** крапивинская «Голубятня на желтой поляне»:

*** «Мальчик и Тьма» Лукьяненко.

Странный — потому что формирует впечатление последовательной (в том числе — чисто хронологически) реализации одной и той же ФантИдеи в рамках сменяющихся друг друга Социумов со своей специфической ментальностью и набором базовых идеалов. «Наивный социализм (как бы наиболее близко по сути) — Грань между гибнущим социализмом и возрождающимся капитализмом — Реинкарнация даже не капитализма, а — сразу империализма, глобальной Системы с претензией на — теперь уже — незыблемость бытия в таком, вот, его виде». И это не я так «придумал», это книжки так «выстроились» в рамках реальной хронологии, и — так четко и недвусмысленно «приякорились» к соответствующим историческим периодам. Как говорится — «не убавить, не прибавить».

Не знаю, как кому, а лично мне «каверинский вариант» чужд — ну, прямо, до неприличия. Раздражает он своей «нереальностью» в этом «треугольнике», я бы даже сказал — неуместностью вообще. Абсурдностью своей — по сравнению с оставшимися двумя «точками треугольника». Сказка вышла — чрезмерно абстрактной, оторванной от «действительной физиологии Социума», некой попыткой «окунуться в мир грёз и уйти от попыток идентификации действительности вообще». Ту нет «эзопового языка» в принципе, это — чисто литературная абстракция, без каких-либо попыток хоть что-то «сказать читателю между строк». Прямолинейно и одновариантно — набор иллюзий и лозунговых «мечт» в неприкрытой попытке «прямого сказочного морализаторства».

Не претендую на истину в последней инстанции.

И тем не менее. Это скуШно. Примитивно бесконфликтно. Неправдоподобно иллюзорно. «...Сказка — ложь, да в ней — намёк...». Ну — И? На что конкретно?

В каморке сапожника Биргейма собираются его друзья — Столяр и Немой. Идёт игра в карты. Внезапно Биргейм ставит табурет на стол, берёт старинную грамоту и провозглашает некий загадочный указ об изменении игральной колоды в начертании и именовании мастей: черви — щиты, бубны — знамёна, пики — копья и трефы — мечи. Раздаётся стук в дверь и входит страшный гость — воин, всем присутствующим кажущийся королём. Он выдвигает страшное обвинение Биргейму — в похищении сестры и разрушении дома.

Биргейм предлагает «каменному гостю» для начала сразиться в карты...

Рассказ относится к раннему творчеству Вениамина Каверина, когда писатель, входивший в группу «Серапионовы братья», увлекался мистикой и фантастикой.

...Так кто же мы всё же — люди, играющие в карты и порой определяющие свою долю, или карты, вершащие судьбы людей?

Очень редкий и загадочный рассказ, написанный Вениамином Кавериным ещё на заре своего творчества. В те годы Каверин, входивший в группу «Серапионовы братья», увлекался фантастическим экспрессионизмом и западной мистической, готической литературой.

Рассказ, имеющий сложный, местами рваный сюжет, создан явно под влиянием Гоголя, Андрея Белого и Гофмана.

Писатель вносит новые свежие краски в повествование о послереволюционном, таинственном Петрограде и его жителях. Рассказ — о загадочных людях — геометрах, прибывших в Россию из неведомой страны. Благодаря им всё окружающее принимает вид сложных геометрических фигур, линий, люди преобразовываются, имеют разные лица и функции.

Студент Корчага, денно и нощно увлекающийся математикой, заинтересовался загадочным инженером Шварцем, пришедшим словно ниоткуда...

Мне показалось что книга спорная. Прочитал ее случайно, пока лежал в больничном отделении. Первая половина книги читается на одном дыхании, но со второй, лично у меня, были небольшие проблемы) Показалось что немного скучна.

Я, конечно, хотела начать с Теннисона, ведь строчка-то гениальная. Но в процессе чтения в голове звучали совсем иные стихи, строки Павла Когана про «лобастых мальчиков невиданной революции». Что ж, здравствуй, страна героев! Саня Григорьев — он прямо из тех стихов, из бескомпромиссной революционной романтики. Не досталось ему уютного мирка, да он и не умеет устраиваться уютно, за этим пожалуйте к Ромашову. А Саня умеет мечтать и бороться. Вот и идет от маленького немого, мечтающего поймать голубого рака, до полярного летчика, мечтающего найти потерянную экспедицию. Большой путь! Ему, как всему его поколению, валятся на плечи тяготы строительства новой страны, безмерные испытания военных лет. Голодное и довольно страшное детство. Смерть отца. Садист-отчим. Бродяжничество и потом детский дом. Жизнь его не баловала, но все равно он живет на солнечной стороне мира. Наверное, именно поэтому так много вокруг него хороших людей; он просто их к себе притягивает.

Милая Катя Татаринова — из той же породы. Она не просто способна вынести любые испытания, она — и это редкость невероятная — умеет не озлобиться, не очерстветь. Каждое из редких свиданий с мужем она умеет превратить в огонек счастья, который потом будет согревать обоих. И еще она согреет своим теплом всех, кто окажется рядом, и даже в самых отрицательных персонажах романа умудряется разбудить что-то человеческое. И верить она умеет. «Сказки, в которые мы верим, еще живут на земле...»

Рядом с Саней и Катей люди очень разные, но всегда колоритные и яркие. Каверин не жалеет красок для персонажей второго плана. Они великолепны — своенравная и властная Нина Капитоновна, увлеченный Валя, пугливая Берта... И еще на одно щедр писатель: его персонажи не раскрываются сразу, они далеко не одномерны. Разве что жутковато-гротескный Гаер Кулий всегда остается таким же, каким появляется на страницах: какой-то пародией на округлые фразы и скрытую жестокость Николая Антоновича. Но можно ли с первого взгляда распознать роль, которую сыграет в жизни Сани и Кати Кораблев — фигура поначалу откровенно комическая. («В Индии он видел иогов-фокусников, которых на год зарывали в землю, а потом они вставали живехонькими, как ни в чем не бывало... Лишь через несколько лет я узнал, что он никогда не выезжал из России».)

Не сразу раскрывается и Николай Антонович — ах, манипулятор с длинными округлыми фразами. Какой роскошный злодей!

Как я поняла, довоенный вариант романа был более «гладким»; меньше проблем и меньше смертей ожидало Саню. Но военные страницы здесь так органичны, что выкинуть их было бы немыслимо. Сердце замирало, когда я читала о расстрелянном танками санитарном поезде. Впечатлила злая ирония «мемуаров» Ромашова, где на словах пафосное описание тягот блокады: «В конце декабря мне удалось достать немного глюкозы, я искусал себе пальцы, пока нес ее Кате...» Но в реальности голодают всегда другие.

Читая, я словно смотрела на здание в духе «сталинского ампира», ощущая в монументальных линиях и сложном декоре мощь торжествующей империи. Или, может быть, слушала «Марш энтузиастов», в котором смелому нет преград, где не столько реальный Советский Союз, сколько мечта о нем. Но мечта прекрасна!

Сказки Каверина абсолютно оригинальны, сказки Каверина поэтичны, сказки Каверина интересны. Это то, что лежит на поверхности. Ну, пожалуй, к этому можно еще добавить и неплохой юмор, но его, к сожалению, в повести не так уж и много.

А вот то, что у этих сказок есть своя философия — философия удивленного взгляда на окружающий мир: природу, людей, саму жизнь — на это обратят внимание уже далеко не все. Герои Каверина смотрят на мир, как на доброе чудо, которому надо удивляться и радоваться каждый день. И еще они твердо знают, что если быть добрым, смелым, честным, то всё в конце концов всегда будет хорошо.

А еще в повести Каверина есть то, что проходит при чтении абсолютно незаметно, действуя на читателя исподволь — мысли, которые в процессе чтения совершенно незаметно откладываются в голове и остаются там надолго. Например, вот такая вот великолепная фраза: «Нет ничего опаснее скуки. От скуки до жестокости — один шаг».

И напоследок. Всю прелесть от книги можно получить только при соответствующем настрое — спокойном неторопливом чтении, вечерком в уютном кресле, без суетных мыслей, обуревающих нас с утра и до вечера :).

Слушаю спектакль по этому роману. Наверное, на этом основании нельзя ставить оценку произведению, но спектакль настолько понравился, что трудно удержаться. Ведь играет Юрий Богатырев и другие замечательные актёры. Возможно, прочитав роман, оценку изменю, а пока так.

О сюжете не буду. Спектакль короткий, роман длинный. Зацепили несколько эпизодов, вот ими и поделюсь.

Несколько лет назад здесь же на сайте я с упорством доказывала, что есть много семей, где никто никому не изменяет. Я была не права. И, хотя, мы все взрослые люди, и героиня ехала к герою, наконец-то согласившись выйти за него замуж. Все равно сцена, где девушка догадывается, даже не об измене, её не было, а о связи своего жениха с другой женщиной, была тяжелой. Причём и связь была тогда, когда героиня ещё отказывалась от предложения, и герой немедленно порвал с женщиной, объяснив причину, ничего не выдумывая. Но как же жалко их всех. Вроде никто и не виноват, и виноваты все. И друг героя, который любит героиню, тоже виноват, что не смог скрыть. Жизнь сложна и беспощадна. И герои пытаются выжить. Не все смогли, а кое-кто наоборот вернулся с того света. И хочется всем героям хоть немного счастья. Друг сказал как-то героине: «ну не может же жизнь быть к Вам настолько жестокой.» Может.

уж 30 мне близится, а я впервые читаю Два Капитана. Вообще, неизвестно, стал бы я когда-либо её читать, и вспомнил бы о ней вообще, если бы не мой самодельный «челлендж» — осилить подряд все 40 книг «золотой коллекции для юношества». С названием серии я не согласен — почему это приключенческое — только для юношества? Но об этом позже.

Огромный плюс книги — язык. Язык очень живой, атмосферный, живописный, иногда читаешь эпизод несколько раз, чтобы ещё раз насладиться и проникнуться этим языком. Герои настоящие, живые, что важно — простые, то есть, не занудные, не надменные и не какие-то там «не такие» — это обычные такие вот люди из народа, которые имеют мечты, увлечения и не боятся добиваться своих целей. Живописный север, очень трогательная и сильная мелодрама (что я тоже люблю, несмотря на то, что тут дядя чепушит, что это для «неквалифицированных читалелей»), но эта мелодрама не мешает основному сюжету и повествованию.

Да, есть такая черта, что повсюду натыкано роялей, а краски, которыми наривсованы персонажи весьма контрастны. Но это я считаю не недостатком, а просто стилем, такой вот манерой. Это не плохо — это стиль. Почитайте Детей Капитана Гранта — там просто град из роялей, становящихся на землю на ноги и не разбившись при этом. Всё, что может произойти с героями в данной местности — происходит, да ещё и в нужной последовательности. Но как это круто читать-то! Снобизм тут не уместен, это как обвинять джаз, что «слишком много дудок».

Итак, я прочитал книгу — и не пожалел ни единой секунды. Это правда бесподобная книга с очень правильным посылом, с ценностями, которые разделяю и я. Книга про стремление к своей мечте, не смотря ни на что, про упорство, характер, волю, любовь и верность своим друзьям и целям. Ну, товарищи эйджисты, где вы тут увидели «розовые очки»? Скоро я начну воображать, как вы страдаете, и наслаждаться этими мечтами только за один этот безобразный штамп. Что тут неправильного или недостойного взрослого человека? Да вам бы быть такими — цены б не было. Не понимаю, что в вас меняется, когда вы становетесь типичными «вырос-понялами» — неужели, по-вашему, взрослый — это циничный и обиженный, примирившийся со своим безволием тип, который в каждой рецензии аппелирует к возрасту и «элитарности» чтения? Неужели идти к своей мечте и иметь волю, быть преданным друзьям — это для вас наивность? Да я в гробу видал вырастать в таких вот — нельзя сделать ровно ничего достойного в этой жизни без стремления и воли и веры в свою мечту. Можно на работу ходить 40-60 лет 5 раз в неделю и не высовываться. Это, кстати, очень подростковая черта — чураться всего, что ассоциируется с более младшим возрастом. Подросток хочет быть как можно более злым, циничным и амбивалентным — сам бывал, знаю.

В общем, я не понимаю, если честно, почему эта книга не так широко известна, как многие другие, которые не так хороши. Ну хайпаните, чтоль, не знаю. Это правда достойно того.

Блофельду:

Ничего странного в том, что брата и сестру назвали одним именем, нет. Ну, тюкнула такая блажь родителям. Сам встречал в жизни братьев и сестру Валентина и Валентину. Так же попадались Валерий и Валерия. В общем, всяк по своему с ума сходит.

О названии тоже спорить не приходится: капитан Татаринов... а находит его лётчик капитан Григорьев. Всё довольно прозрачно для того времени. Не забудем, что книга начиналась до войны, а закончена была уже в самый разгар войны. Самое то название для тяжёлых времён.

Наиболее странным мне показалось, что и самого Григорьева зовут Александр, и его сестру зовут Александра. Не могут брата и сестру звать одним и тем же именем! Ещё мне показалось странным, что Саня долгое время был немым, а Иван Иванович вдруг взял и научил его говорить. Какое-то фантастическое исцеление от немоты! И ещё меня слегка удивило то обстоятельство, что роман называется «Два капитана». Вроде бы сам романах не про двух капитанов. Ещё Sawwin отметил в своём отзыве, что название не подходит «Двум капитанам» так же, как «Дикой собаке динго» и «Кондуиту и Швамбрании».

Вениамин Александрович Каверин ещё в молодости вступил в знаменитую литературную группу «Серапионовы братья». Отличные авторы, собравшиеся в ней, делали ставку на занимательность и сюжет.

Увлечённый немецким и английским романтизмом, мистическими тайнами, Каверин выпускает сборники «Мастера и подмастерья», «Конец хазы» и другие.

В ранних фантастических рассказах «Хроника города Лейпцига за 18.. год», «Пятый странник», «Одиннадцатая аксиома», «Пурпурный палимпсест», «Столяры» и «Щиты» есть тайны, мистические заговоры, загадочные личности, таинственные рукописи, превращения и прочие атрибуты немецкого и английского романтизма, и экспрессионизма. При чтении сразу вспоминаются Гёте, Гофман, Шамиссо, Стивенсон, Диккенс...

Не исключение и рассказ «Манекен Футерфаса» в котором есть захватывающий, не без юмора и примеси демонологии, острый сюжет, достаточно традиционный и вечный — о связи человека с Дьяволом.

На сей раз действие разворачивается не на улицах средневековых городов, а первоначально в Российской империи, а затем уже в Петрограде 20-х годов, в котором хватало своих тайн.

Молодой портной Урио Футерфас получает необычный заказ – сшить «живой костюм», который бы представлял своего хозяина. И вот он приходит в странную дьявольскую мастерскую... Его работа с представителями ада привела к тому, что он сам стал приобретать инфернальные черты, использует крылья для полёта, пытается превратить живого человека — студента Гавриила Жабу в деревянный манекен...

Этот небольшой, захватывающий рассказ является очень редким — он публиковался в альманахе «Петроград», в № 15. за 1923 год. И много лет спустя был включен в сборник «Храм снов».

Думаю, что сюжет рассказа повлиял на творчество ещё одного великого писателя Михаила Булгакова, особенно, если вспомнить некоторые страницы его «Мастера и Маргариты».

Роман «Перед зеркалом», представленный в настоящем издании, написан Кавериным в возрасте семидесяти лет и нередко признается его лучшей книгой — так написано в аннотации к книге. И там же написано, что «Вениамин Александрович Каверин, значительный русский писатель, автор романов и повестей («Конец хазы», «Девять десятых судьбы», «Скандалист, или Вечера на Васильевском острове» и др.), рассказов и сказок, стал известен всей стране благодаря приключенческому роману «Два капитана», чрезвычайно популярному до сих пор и многократно экранизированному».

Что же, аннотация не врёт и не жонглирует смыслами и сутями — назови любому читающему человеку паролем фамилию Каверина и отзывом немедля получишь «Два капитана». Я и сам такой же. Был. Потому что теперь, после прочтения романа в письмах «Перед зеркалом», на первое каверинское место непременно буду выдвигать именно эту книгу.

Вообще это даже не роман в письмах — для романа в письмах, наверное, необходима переписка двух и более людей, в такой переписке участвующих. Здесь же мы читаем письма только одного адресата — девушки Лизы, Елизаветы Тураевой, адресованные Косте, Константину Карновскому. А ответных писем в романе раз-два и обчёлся — не потому, что их нет в природе, а потому, что так выстроил композицию романа автор.

Начиная с предвоенного 1910 года мы имеем возможность читать мысли и затем уже и чувства молодой девушки, сначала пансионерки, а затем уже студентки и будущей художницы. И по мере чтения мы следим за вырастанием — самой Лизы, вырастанием её личности, за зарождением и ростом её чувства к Косте-Константину, за ростом её интереса к живописи и таланта. И эти изменения в ней и с ней, этот рост тем интереснее и тем значимее, что подаётся он читателю не взглядом внешнего наблюдателя-рассказчика, а как бы изнутри самой героини. Кроха за крохой, день ото дня, от письма к письму мы видим эту обаятельную девушку и погружаемся постепенно в её внутренний мир настолько глубоко, насколько она сама может почувствовать и понять свой собственный внутренний мир, понять и почувствовать самоё себя.

Уникальная возможность. И феноменальный талант писателя, сумевшего не просто в эпизодах жизни рассказать читателю о судьбе одной из многих «перекати-поле», выкатившихся с революционной России на чужбину и там и завязшей, но просто заставить нас, читателей, вжиться в Лизу и сжиться с ней и с Константином.

Роман оставляет нас в неведении относительно окончательной судьбы Лизы и Кости, мы не знаем, получится ли у них соединить свои судьбы насовсем — послесловие позволяет нам питать надежду на кусочек счастья, им доставшегося и... и оставшегося (потому что всё равно впереди неизбежно будет 1941 и всё, что он принесёт).

Один из лучших романов о любви!

А ещё эта книга вновь подтолкнула в сторону мыслей о революциях и о простых нереволюционерствующих людях. Такие люди и такие ситуации есть в книгах Анатолия Мариенгофа, они же встречаются у Пастернака, ну и вот у Каверина. И вопрос — а что делать людям, которые просто обыкновенные воспитанные интеллигентные жители революционирующей страны, а они не красные и не белые, а просто люди? — так и остаётся без ответа. Потому что «Белые пришли — грабят, красные пришли — тоже грабят, ну куды бедному крестьянину податься?»...

Пара реплик об эпистолярном жанре. Понятно, что с возникновением сети Интернет, электронной почты и соцсетей писание писем (экая тавтология вырисовалась! там впереди ещё будет :-) ) как жанр практически умерло. И очень жаль. Потому что обычно люди мыслят не готовыми длинными связными кусками текста, а смысловыми образами и чувственными вспышками-корпускулами. И чаще всего наша переписка в соцсетях разительно отличается от того вида, какой имели письма, написанные рукописно на бумаге и соответственно предварительно обдуманные и сформулированные. Привычка писать письма заставляла нас не просто чувствовать и выплёскивать рефлексию от происшедшего, но осознавать происходящее с собой, формулировать и называть, анализировать и систематизировать — привычка писать обстоятельные письма заставляла нас думать! Думать словами и предложениями.

Теперь это искусство можно считать утраченным. К сожалению. Теперь наша переписка носит SMSный вид и чатовый формат.

«Чё делаешь, читатель? Типа рецку читаешь? Фигня полная, айда лучше в Макдональдс, по бургеру схаваем и пивком залакируем...»

Признаться, брался я за эту книгу с сильнейшим скепсисом, опасаясь, что мне не понравится: и написана она в специфических условиях, и Сталинскую премию получила (что понравилось генералиссимусу, не обязательно понравится мне), и множество похвальных отзывов (это всегда настораживает), и вообще, кажется, для подростков — причем для советских подростков, давно вымерших. Но нет, я был крайне приятно удивлен тем, что прочитал роман с большим удовольствием — несмотря на наивный соцреализм, сильную дискретность событий второй части, определенную плакатность героев и очевидную заточенность под конкретную аудиторию и конкретное время. История вышла нешаблонной и нескучной, яркой и самобытной, в меру романтичной, в меру реалистичной (удачно вписаны в роман разбросанные по тексту кусочки Советской России 20-х годов — комплексный метод обучения, педология, новые виды социальных лифтов, борьба с беспризорностью), показывающей — ну, не реальный Союз, но некое воображение страны, имевшее сильнейшую притягательность для молодежи — каким это должно было быть, к чему надо было стремиться, чем это так и не стало. Как и многие другие книги того периода, этот роман, как мне кажется, может быть отнесен к специфическому жанру соцреалистической утопии.

Как правильно написала panda007, «Открытая книга» — это такой женский вариант «Двух капитанов». Повторяются практически все мотивы: столкновение в детстве с тайной, которая определит профессию, да и всю жизнь героя (героини), любовь, зародившаяся в детстве и проходящая через всю жизнь, чужая любовь, отражённая в письмах, клевета, обрушившаяся на главного героя (героиню), от которой любой ценой необходимо отмыться. Это приводит в недоумение и отталкивает. Такого самоповтора я не ожидала. Написано по-каверински хорошо, добротно, затягивает, но объём великоват, слишком много включено эпизодов, порой незначительных. Что больше всего понравилось, так это история развитие микробиологии, становление медицинских институтов, повседневная работа учёных-медиков в лаборатории — потрясающий срез жизни целого поколения учёных. Самый живой персонаж, на мой взгляд, это Митя, единственный, кому я поверила. А о самой Тане рассказано и слишком много, и слишком мало, я так и не поняла, что она за человек, чего ей хочется в жизни, кого она любит и что для неё самое важное.

Замечательная сказка от великого мастера литературы! Уже с самого начала чтения произведения возникает загадка, завязывающая сюжет. Это рассказ о необычном вожатом по прозвищу Борода, который днем всегда был очень добрым, а по вечерам, наоборот, становился почему-то злым. Загадку вожатого пытаются разгадать Петя и Таня.

Оказалось, что Борода заколдован одной принципиальной феей...

Кульминацией рассказа становится танец Тани в зеркальном зале, описанный так точно и вдохновенно, что за девочку переживаешь!

Хорошая сказка, которая учит вежливости, точности, скромности и справедливости, чего так не хватает — особенно в современном мире, где прочно забыта пословица: «Точность — вежливость королей!»

Каверин считал «Перед зеркалом» своим лучшим романом. Наверное, так оно и есть. Это внешне простая, о б ы к н о в е н н а я история о двух противоположностях, словно бы отражённых в зеркале половинках единого целого — тянущихся друг к другу через границы, годы и расстояния.

Время действия — начало ХХ века, по 1920-е примерно годы. Он остаётся в России, она вынуждена уехать — Крым, Константинополь, затем Париж... — общаться приходится всё более по переписке. Формально советский, этот эпистолярный любовный роман производит впечатление антисоветского: настолько блеклым и невыразительным по сравнению с эмигрировавшей из страны Лизой Тураевой выглядит здесь советский гражданин Константин Павлович (фигура почти призрачная, фантомная, сноб, интроверт, бледный, замкнутый, зашоренный и советский до мозга костей нечеловек-невидимка). Иное дело Лиза — талантливый художник, яркая и неординарная личность, открытый, общительный и искренний человек, по сути, единственный живой и положительный человек во всей книге. Заявляя устами КП о «преимуществах советского строя», роман в то же время не демонизирует и не очерняет — п о н и м а е т — эмиграцию, и не скатывается в дешевую сентиментальность — с чувствами, но и с мыслями тоже — эта лёгкая и воздушная пьеска, которую исполняет надежды маленький оркестрик, приглянется наверняка многим.

Что-нибудь подобное? Имеется.

. Виктор Шкловский «Zoo или Письма не о любви»

.. Валентин Катаев «Юношеский роман»

Вениамин Каверин очень любил Диккенса. И был членом литературной группы «Серапионовы братья», которая ставила задачу ввести в советскую литературу остросюжетные произведения. Когда над головой Каверина сгустились тучи, когда его начали всё активней и агрессивней ругать в печати — дело шло к аресту — он выполнил головоломный трюк: быстро-быстро написал очень хороший остросюжетный роман в манере Диккенса, который должен был ВСЕМ понравиться. И, в самом деле, публикация «Двух капитанов» практически спасла жизнь писателю. Роман понравился действительно всем, читающим книги, а неодобренный партией и правительством «Художник неизвестен» был отодвинут в тень.

Очень мало книг, которые нравятся всем. Практически для любого романа найдётся кто-то, кому «это не по нраву». Но «Два капитана» — нравится. Этот роман работает на всех уровнях сразу. В нём есть материал для интеллектуалов, ценящих парадоксы и аллюзии, для любителей чтения среднего, увлекающихся острым сюжетом, даже для совсем неквалифицированных читателей представлена качественная мелодрама. И при этом прекрасный язык, множество живых и ярких деталей, вписанность в историческую эпоху, в общем, большой джентельменский набор. Образцом был взят, разумеется, Диккенс c его «Большими ожиданиями», но учтена советская специфика. Никакой советской пропаганды в романе нет, да и быть не могло, потому что на глазах Каверина за 20-е и 30-е годы линия партии» менялась до неузнаваемости, и наивные авторы, пытавшиеся пропагандировать партийную линию, исчезали в никуда после очередного великого перелома. Вениамин Каверин заранее об этом подумал и убрал из текста всё, что могло бы прозвучать «по газетному», «по советски». В результате «Два капитана», будучи стопроцентно советской книгой, совершенно лишены барабанной совковости. Прославления Советской Власти в этом романе нет.

«Два капитана» — литература. Подчёркнуто негениальная (гениальность раздражает, Каверин, знавший историю литературы профессионально, это учёл и потому сдерживал своё перо), но очень высокого класса, это идеальное чтение для отдыха.

За свою жизнь я раз десять читал этот роман и, думаю, ещё не раз возьму его в руки. «Два капитана», как романы Диккенса, не надоедает.

Когда Виктор Шкловский удачно поменял холодный сухой Ленинград на шумную жирную Москву с массой карьерных возможностей, его старые друзья обиделись. А он — нет, не обиделся на них за то, что они на него обиделись. Он с удовольствием приезжал в Ленинград читать лекции и шутить. Однажды он прочитал лекцию о том, что в современной литературе роман невозможен. Юный Каверин возразил, что роман возможен. Шкловский ответил колкостью, и Каверин поспорил, что напишет роман, а одним из главных героев сделает самого Шкловского. Шкловский предпочёл не услышать и, когда роман Вениамина Каверина вышел из печати, не стал его комментировать, притворился что не заметил.

Это всё так, история известная, в том числе со слов Каверина, но интересно то, о чём сам Каверин умолчал: «Скандалист» написан под сильным влиянием романа обереута Константина Вагинова «Козлиная песнь» и посвящён, фактически, той же теме — деградации культуры и творцов культуры в результате исчезновения тех, кто этой культурой мог бы пользоваться. Есть профессора — но нет тех, кому интересны их лекции. Есть писатели, но нет тех, кто читал бы их книги. Поэтому интеллектуалы начинают привыкать к халтурке, к морфию, к весёлой карьере... Для Вагинова и Каверина это трагедия.

Очень интересно в книжке «Как мы пишем» Каверин рассказывает об истории создания этого романа, в котором в начале были какие-то циркачи-акробаты и вообще много чего всякого. Этот рассказ о процессе писания просто амечателен!

Я читал эту сказку в детстве, в очень хорошем сборнике сказок советских писателей «Жар мечты», и там, естественно, дата написания и публикации не указывалась. Поэтому сказка производила слегка шизофреническое впечатление: грустная черная борода, подглядывание детей за взрослыми и тому подобное. Но — это же 1941 год до войны! То есть, сталинские времена, но уже сильно позже политических процессов, когда большая часть осуждённых вернулась из лагерей по бериевской амнистии. Жить стало лучше, жить стало веселее, но осадочек остался...

И сразу вся расстановка персонажей становится понятной и сюжет больше не кувыркается, а выстраивается в понятную метафору.

Авантюрный роман, отчасти написанный в эпистолярном жанре, отчасти в духе приключенческого произведения, в котором все самое важное происходит за кулисами. Роман в духе своего времени – книга о романтиках, смелых и целеустремленных людях, пусть и не особо даровитых и умных, но успешно пробивающих себе дорогу в эпоху соцреализма. Пожалуй, главная идея «Двух капитанов» отражается в одной единственной фразе: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!», вот только читая роман, понимаешь, что сказано то отлично, и главный герой настоящий борец, взлелеявший свое «я» и желания, но только сердца этому борцу не додано в полной мере, не умеет он оглядываться на других людей, идя к своей цели…

Можно ли в тридцатые годы, в самый трудный период, когда репрессии косили людей, в советской литературе, в которой призвано было писать лишь о героическом труде колхозников и рабочих, написать авантюрный роман?

Кажется — задача невозможная! Примеры есть... «Блистающий мир» Грина не переиздавался, коллективный роман «Большие пожары» зашел в тупик и вскоре благополучно забылся... Лишь А.Толстому, с его «Гиперболоидом», удалось прорваться сквозь заслоны цензуры...

Молодому Вениамину Каверину эта задача оказалась по плечу!

Его героическая авантюрная сага «Два капитана» имела грандиозный успех! Роман даже получил официальную премию.

При этом в романе есть все признаки жанра: мертвец с документами, убийство, разоблачение злодея, пламенная любовь, клятвы и поиски, путешествия и приключения, коварство завистника....

И сейчас роман читается с большим интересом! Поражает авторский чеканный стиль, ритм повествования, общая высокая культура произведения, образы людей сильных и благородных.

А девиз «Бороться, искать, найти и не сдаваться» — вечен, он и сейчас помогает выжить в бурном море сложной и противоречивой жизни.

Вениамин Каверин — мастер литературной сказки, и в этом лишний раз убеждаешься, читая его повесть «Верлиока», написанную, по словам автора, в духе Гофмана, Шамиссо и Шварца.

Под вдумчивым мастерским пером одушевляется, очеловечивается все, к чему не прикоснется рука автора-волшебника.

«Даже привыкший ко всему на свете солнечный свет медлил, скользя по ее стройным, упругим ветвям, хотя ему-то, без всякого сомнения, не полагается медлить», — так пишет он о солнечном свете, скользящем по Шотландской Розе.

«С тех пор случилось так много, что они даже не узнали бы в лицо свою первую встречу. Она растаяла вместе с апрельским снегом», — так написано о первой встрече главных героев, мальчика Васи, образовавшегося от звука дудочки, кружащихся пылинок и лунного света, и трогательной девочки Ивы, умеющей писать волшебные стихи.

Можно встретить такие замечательные ремарки: «Было бы ошибкой думать, что слова лишены тени. Этот разговор отбрасывал длинную тень, в которой можно было различить то, о чем не было сказано ни слова».

Автору удалось соединить дух немецкого романтизма, реалии советской действительности ХХ века, древнегреческий миф о зубах дракона, белорусские легенды о Верлиоке, традиции европейского приключенческого романа.

Сказка получилась мудрая, наполненная острыми поворотами сюжета, в которых смешались мистика и юмор, сатирические моменты и легендарные эпические мотивы, будто заглянувшие в наш век из старинных новелл итальянского Возрождения.

Повесть оставляет двойственное впечатление. С одной стороны в 80-е годы она стала Явлением: известный, маститый писатель — и вдруг повесть-сказка, да еще напечатанная ни где-нибудь, а в самом «Новом мире». Да и достоинств у нее действительно немало — необычный сюжет, любопытные образы кота Фили и девушки Ивы Ивановой, чудесная картинка жизни Ивы в качестве молодого деревца, общий поэтизм повествования....

Но, в наше время Избалованного читателя, всего этого, увы, уже мало и читается повесть скучновато — идей, в общем-то, никаких (задумка о людях, превращающихся в бумаги, прошла как-то боком), герои чувства сопереживания не вызывают (хотя и своеобразны, и любопытны для читателя), злодей..., да какой он злодей — ну, лодочник к берегу никак пристать не может, ну, молодого человека в статую превратил — по нынешним временам, так, шалунишка.... Да и увлекательности в сюжете не так, чтобы много — хотя здесь-то как раз и понятно, автор сделал упор на необычность действия, а не на его динамику.

В общем, качество произведения и через тридцать с лишним лет никуда не делось, а вот время другое и читать его стало не так интересно.... :(

Удивительная история, в которой мягко переплетены вымысел и реальность. В детстве перечитывала её множество раз, очарованная аптекой «Голубые шары», приключениями Тани и Петьки, всеми чудесами, которые разворачиваются на страницах сказки. Очень остроумная, тонкая, оригинальная сказка, воспоминания о которой вызывают добрую улыбку и сейчас.

Это были очень необычные сказки! Смотрел кино про Немухинских музыкантов, сказку про Снегурочку, диафильм про Эолову арфу, читал книгу... Всё это, во всех проявлениях, производило необычное впечатление... что-то невосполнимо грустное, некая меланхолия и задумчивость накатывали на меня, в то время хулиганистого сангвиника, который был как «Бенвенуто-не присядь-ни на минуту» (это из Дж. Родари). И этот эффект от красивых историй В. Каверина поражал меня, непоседу. Они все разные, о разном. Но все они написаны «с умом» и любовью к своим героям, написаны МАСТЕРСКИ.

Первый раз «Верлиоку» прочитала в 12 лет в» Новом мире». Сказка заворожила, увлекла, хотелось в неё играть и выдумывать новые приключения героям. Скачала недавно и прочитала вновь. Здорово, увлекательно, трогательно!

Интересным человеком был автор: умудрялся совмещать репутацию живого классика советской литературы с почти открытым диссидентством. И в этой книге есть от того и от другого. Что ж, этим она пожалуй и хороша – широким взглядом на историю 10-50-х годов, в котором есть место и достижениям, и преступлениям. Вспоминается басня Сергея Михалкова, о том, как однорукий и одноглазый хан Ахмед заказал свой портрет трём художникам. Один нарисовал его с двумя руками и глазами и был казнён за угодничество. Другой – как есть, без руки и глаза и был казнён за подчёркивание недостатков хана. А третий написал в профиль, с нужной стороны – где и глаз, и рука имеются и был возвеличен. Но ведь написать в профиль можно и с другой стороны – где ни глаза, ни руки.

Каверин написал свой роман «анфас», за что ему спасибо. Но, конечно, явно ощущается, что роман писался, а затем переписывался в разные периоды нашей истории.

Роман написан в старой манере – неторопливо, спокойно, но ощущения многословия и затянутости не возникает (ну, во всяком случае, у меня не возникло, не знаю, как молодым читателям может показаться), ибо всё по делу. Говорят Каверин считал себя средним писателем. Что ж, судя по этой книге, его действительно нельзя назвать великим стилистом, но рассказчик он замечательный и заинтересовать читателя умеет.

Правда лично мне несколько подпортили впечатление многочисленные анахронизмы. Не знаю уж, возникли ли они при неоднократном переписывании или с самого начала автор несколько неряшливо отнёсся к работе. Но есть неувязки и с возрастом героев, и с рядом событий и некоторыми названиями. Так, например, почему-то в 1944 году фигурирует Министерство внутренних дел, хотя чуть ли не на той же странице Наркомат здравоохранения в соответствии с исторической правдой по-прежнему остаётся наркоматом.

Временами душа просит чего-то чистого, светлого и грустного, и тогда лучшей книги, чем «Перед зеркалом» Каверина, пожалуй, не найти. Это очень трогательный роман о жизни, любви, искусстве, науке и, главное и самое страшное, — о несбывшемся. Хотя почему о несбывшемся? О вполне сбывшемся: она посвятила жизнь живописи, он — математике, они действительно любят друг друга... Да, жизнь редко поворачивается к ним лицом и, если бьет, то бьет наотмашь: война, революция, эмиграция, разлука-разлука-разлука. Почти весь роман — письма героини: искренние и светлые в пору юности (Казань, Петербург, Симбирск, Ялта, солнце, мечты, прозрачное небо над головой); горькие, с нотками отчаяния, когда судьба и история раскидывают героев по миру; полные жизни и надежды, когда всё вроде бы складывается, но всегда что-то мешает, даже во Франции. Но горше всего от осознания, что история-то подлинная и автор просто показал под чуть иным, пусть и несколько измененным в пользу литературной достоверности, углом настоящую линию жизни угасшей в эмиграции художницы и математика, так и не ставшего вторым Лобачевским.

Отличная сказка. Когда мне выписали журнал «Пионер» это было первое произведение прочитанное в нем. Сказка поразила простотой включения чудесного в повседневную жизнь нашей страны. В ней действуют обычные дети со своими характерами и недостатками. Особенно врезалось то, что зависть одно из неприятных качеств человека.

Поучительное произведения для младших школьников.

К сожалению, эту повесть замечательного прозаика Вениамина Каверина я могу назвать «произведением упущенных возможностей».

Мастер завязывания занимательных сюжетов, Каверин и здесь старается туго закрутить пружину интриги. И поначалу ему это удается.

Главная героиня Валерия Константиновна пережила войну еще молодой женщиной. Ее любовь к фронтовому разведчику Андрею закончилась рождением внебрачного сына. Но в дальнейшем пути Валерии и Андрея разошлись. Его пристрастие к выпивке не способствовало созданию прочной семьи.

Валерия Константиновна воспитывает Игоря одна. С детства мальчику внушали, что отец пропал без вести на фронте. Но подросший Игорь, для которого образ отца предстает в героическом ореоле, желает его разыскать. Он посылает открытки в Мурманск с вопросами об отце. Он одалживает деньги и едет к сослуживцам отца. Теперь образ отца предстает перед ним в другом свете. Это был человек храбрый, надежный товарищ, но... не без увлечений. Заранее представляешь их будущую встречу, различные взгляды, столкновения характеров, проснувшиеся родственные чувства...

К сожалению, на этом рассказ о поисках отца обрывается...

Львиную долю сюжета занимает поездка Валерии Константиновны в Италию, посещение городов, вилл, музеев. Завязывается знакомство с интересным, одиноким мужчиной... Но и эта сюжетная линия не развита, оборвана на средине.

Что же остается? Итальянские заметки туристического характера. Они сами по себе интересны, но могли бы существовать вне сюжетных линий повести.

Произведение разрушается, рассыпается, как карточный домик, производит впечатление наброска, отрывка.

С точки жанра классифицировать этот роман нелегко. Это приключенческо-авантюрный, производственный роман, любовный роман, роман о столкновениях характеров, книга о конфликте порядочности и карьеризма. Отчасти это жизненная сага. Во многом нравоучительная книга. В то же время — роман путешествий, книга об освоении Севера. Книга хорошо читалась в 60-е, в 70-е, 80-е. Тогда все было узнаваемым, сегодня — не знаю. Многое уже забылось, многое превратилось в легенду, а что-то просто стало непонятным из-за политического мифотворчества последних двух десятилетий. Тем не менее, считаю «Двух капитанов» одной ил лучших книг для подростков. Но иногда мне кажется, что современным ребятам — это будет уже просто не интересно. Хотел бы я ошибиться.

Всем известно, что как редки по-настоящему хорошие, качественные экранизации литературных произведений. Тем удивительнее, что книгу, ставшую для меня больше чем другом, ставшую плотью и кровью моей, я прочёл после просмотра великолепного многосерийного фильма 1976 года, режиссёра Евгения Карелова.

Это книга, дарящая нам загадку длинною в жизнь, ответ на которую мы будем ожидать с нетерпением, сопереживая Сане в его нелёгком поиске.

Это книга о Настоящей Любви, повесть о мужестве, рассказ о запредельной, чернее ночи подлости и предательстве, история об отчаянии, дружбе, надежде и победе.

Это роман взросления и воспитания, но такое определение для него простовато. Скорее это учебник о том, как быть, а не казаться Человеком.

Это ещё одна и далеко не из худших, поэма о Севере. Недаром девиз Сани: «Бороться и искать, найти и не сдаваться», взятый из Теннисона, выбит на могиле Роберта Скотта.

Это книга, отдельные фрагменты которой настолько психологически сильны, достоверны и интересны, что запомнились мне почти наизусть, хотя я к этому не стремился. Далее — примеры. Вот доктор берётся за Саню и его немоту. Вот герой вернулся в родной город после многих лет. Саня и Катя в сквере. Потрясающая по своим глубине и драматизму сцена в прифронтовой роще. Торг в гостинице. Миг, когда ответ был найден.

Это Книга!

О недостатках, истинных или мнимых.

В преимущественно положительных отзывах встречаются и такие, где книгу упрекают в прокоммунистической идеологической заангажированности. Я этого не заметил, я это отрицаю. “Тайна двух океанов” Григория Адамова“, “Как закалялась сталь” Николая Островского, “Школа” Аркадия Гайдара – вот где вместе с ощущением духа времени присутствует и явная литературная агитация. В “Двух капитанах” же я хорошо ощущаю события и людей тех времён, но автор, условно говоря, не стал вкладывать партбилет в карман комбинезона капитана Григорьева и это хорошо. Вообще, странное дело, в советское время книга, несмотря на признание, неоднократно критиковалась за индивидуализм, формализм, занудность(!) и даже, не смейтесь, за недостаточное отражение роли партии в романе. Теперь ругают за совершенно противоположное. Тоже, своего рода, признак хорошей литературы.

Ещё высказаны мнения о том, что хотя герои и их характеры описаны детально, выглядят живыми, но вместе с тем слишком чёрными и слишком белыми. На это отвечу так — мне кажется, мы стали излишне часто повторять, что мир не чёрный и не белый, а в основном серый. Наверное это так, но в мире всё же порядочно и очень хороших и чрезвычайно плохих людей. И присутствие двух из них в романе для меня не выглядит неправдоподобным. Это я о Григорьеве и Ромашёве. У остальных же могу найти и недостатки (даже у Кати) и положительные черты.

Я прочёл этот роман лет в четырнадцать. Перечёл через год, потом неоднократно ещё и ещё. Эта книга стоит на полке, которая ближе всего к моему рабочему столу. У меня пока что нет детей, но когда будут, они её прочтут. Мне далеко до тёзки, Александра Григорьева, но без него я был бы хуже.

Не смешной курьёз — сам Вениамин Каверин не считал этот роман своим лучшим, а до того что считал, мои руки пока не дошли...

1.

Начало «Открытой книги» сделано по лекалам «Двух капитанов».

Это и сюжетных ходов касается, и авторской интонации, и (в меньшей степени) антуража.

Судите сами.

2.

Меня не покидает ощущение, что Каверин к работе над «Открытой книгой» подходил... эээ... чуть менее ответственно, чем к работе над другими книгами.

Автор злоупотребляет некоторыми эпитетами. Почти всех положительных героев, например, он описывает как «румяных» и «нежнолицых». «Незнакомая девушка, такая крепкая стройная, сероглазая, с таким здоровым румянцем»; «румяный, как ребёнок»; «оба молодые, красивые, румяные, точно умывшиеся снегом, — кажется, в целом мире невозможно было подобрать лучшую пару»; «русый, высокий, с ровным румянцем»; «он немного стеснялся своих слишком румяных щек, крепких плеч, сильного рукопожатия»; «в распахнутом полушубке, взволнованная, румяная, с испуганными глазами»...

Плюс куча анахронизмов и путаница с возрастом героев.

3.

Третья часть «Открытой книги» ощутимо слабее, чем первые две.

4.

Но всё равно это Очень Хорошая Книга. Хотя до главных шедевров Каверина — «Двух капитанов» и «Перед зеркалом» — она, конечно, не дотягивает.