Роман, конечно, на любителя. Советую прочитать оба варианта, хотя переработанный вариант намного интереснее и правдоподобней.

Уф, наконец-то можно разместить здесь свой отзыв ))) На мой взгляд, это — совершенно исключительный, необычный роман! И очень жаль, что он сейчас относится к почти забытым шедеврам фантастики. Необычность формы, необычность идеи, любопытный повествовательный стиль, несмотря на определённую наивность и идеологический окрас, увлекают так, что Лисицыну невольно начинаешь сопереживать, волноваться за него — какие там сериалы!

Никакого экшена. Никаких похищений и убийств, смертельных вирусов и спецслужб, погонь и прочих элементов бестселлера — однако эта книга захватывает. Даже несмотря на то, что порой кажется, будто ей не хватает именно развлекательных элементов. Этот роман — достойная альтернатива и Акунину, и Айн Рэнд: живой, поглощённый страстью человек стоит перед нами у своих аппаратов. И ничего нет плохого в его идее — принести изобилие всем людям, чуть ли не всему миру!

Совсем перед началом второй части читателя ждёт шокирующий удар, а потом роман принимает чуть ли не детективную форму. А заодно вбирает в себя почти целую эпоху. Талантливо показанные судьбы и прекрасная концовка — вот настоящая книга! И самое важное, что при всей важности иллюстрирования научных достижений она несёт в себе заряд высочайшего гуманизма (а следовательно, подходит любому гуманитарию). Ведь и линию с Крумрайхом можно было завершить совсем иначе. Но поди ж ты — существовали, наверное, такие кристально наивные люди, как Зберовский, и такие энтузиасты, как Шаповалов. Уж не говорю о Маркове и Крестовникове. И мог, мог быть такой человек — с тонким лицом, высоким лбом, рыжими волосами (Говард Рорк нервно курит ))) и взглядом, погружённым в таинства будущих достижений науки.

Да, не без набегов на царскую Россию, не без некоторого идеализма в институтских делах (ох, не так легко решались эти институтские дела!), не без идеологической пелены. Но несмотря на всё это, «Судьба открытия» -чрезвычайно достойный роман. Которому я впервые за очень-очень долгое время, после долгих раздумий, ставлю несомненную десятку.