Сразу за исследованием Лавкрафта (Сверхъестественный ужас в литературе) глянул эссе Владислава Женевского.

Сказать что-то конкретное, к сожалению, не могу, потому как очень плохо знаком с отечественной литературой ужасов и самим автором. Помню, в юношестве читал Алексея Атеева «Псы Вавилона». Да и все на этом.

Могу сказать только, что кругозор и осведомленность Владислава впечатляет. Работа проделана большая и весьма полезная (для себя я несколько любопытных авторов выписал). К тому же это сейчас ССК на коне. Молодых и талантливых авторов нынче пруд пруди, и перспективы куда больше. Лет 10-15 назад дела обстояли иначе. А как именно они обстояли, можно узнать из вышеупомянутого эссе. К чему и призываю всех неравнодушных к жанру.

Я не поклонник мрачной литературы, всю жизнь я предпочитал фэнтези разных сортов, тянет меня к этому жанру не слишком часто. Даже Стивена нашего Кинга я читал немного, если не считать истории о стрелке. Поэтому и журнал «Darker», и серия «Самая страшная книга» никогда не были объектом моего внимания, хотя о том, что ребята солидные и талантливые я, конечно, слышал. всё течёт, всё меняется, и порой нужные книги сами плывут тебе в руки,

Pickman'а я знал плохо, слишком разные у нас были интересы, если не считать, конечно, обоюдного почтения к Эдгару Аллану По. Сборник его давно уже сошёл с печатного станка, и я давно хотел прочитать его, хотя бы из чисто человеческой дани уважения, неоднократно держа в руках тонкий томик. Но так и не открыл его — отчасти боясь, что смерть писателя наложило тень на его творчество, и я буду разочарован в его трудах. Слишком велик был хайп этого сборника, в том числе — и на «Фантлабе», меня это всегда настораживает. Но теперь, по прошествии лет, наконец-то можно непредвзято и с толком ознакомится с творчеством Женевского-Хазиева-Pickman'а.

Можно выдохнуть: сборник оказался хорошим, а автор его — талантливым.

Само собой, автор может спать спокойно: столь ненавидимый им ярлык «русского Стивена Кинга» ему никак не идёт. Кинг — это всё же про быт, про враждебные, иномировые силы, проникающие в повседневность человека. Женевский же ярко выраженный романтик, в стиле классиков XIX века, по стилю, форме, содержанию. Конечно, автор ушёл от нас в тот момент, когда сформировался его стиль, и изрядная часть его творчества представляет из себя подражания и игру стилей и шаблонов. Но, простите, с ними тоже надо уметь работать, и в большинстве случаев Женевский справлялся с узкими рамками штампов, и сквозь них проглядывает его собственное лицо. Конечно, его рассказы все как один литературоцентричны, они живут в том мире, где готические шпили, реальные или метафорические, вздымаются к затянутым тучами небесам. И неважно, в реальном мире этот мрак, или в душе человеческой, глубины его сути порождают истинный ужас. Что характерно, в рассказах чувствуется постоянная нотка одиночества, невстроенности в окружающее, которое оставляет писательское альтер-это наедине с его ужасной изнанкой. «Запах» не является концептуальным сборником, однако одиночество и безысходность становятся двумя скрепляющими нитями, на которых держится творчество Женевского, в нём чувствуется не только страх, но и глубокая печаль.

Автор ушёл слишком рано от нас, поневоле до конца пройдя путь литературного романтика, оставив нам послевкусие незавершённого. Чтобы подарил бы нам талант Женевского в будущем? Раскрытие глубин человеческой души, новые грани человеческих подсознательных страхов? или, быть может, рядового ремесленника, мучающего профильные антологии и модные трендовые темы? Мы этого никогда не узнаем... Но я неотступно верю, что первое.

«Змей бьётся о волны / клекочет орёл, / павших терзает; Нагльфар плывёт».

Хрюм с маникюрными ножничками? В принципе, логично. Быть может, всё же Локи?

Я не сообразил даже тогда, когда появился первый ноготь. Но когда их стало больше — и больше, и больше — я понял, что паром сей плывёт не в Стокгольм, он продирается сквозь туманы Нифльхеля. Рагнарёк лишь отложен, пророчество хексы Вёльвы неотвратимо. Старик на борту продолжает свою работу, ножницы щёлкают, Нагльфар строится, срок идёт. Гьяллархорн вскоре протрубит, трепещет Иггдрассиль, привязь Гарма не выдерживает, вырвется жадный.

Приходи, приходи, kom. Встань на борт, сгори в битве неотвратимой. Познай муки Хель, недостоин ты Вальгаллы.

Скандинавский универсум ворвался в наш мир, и поглотил его целиком. В чём-то автор, безусловно, прав — это один из лучших его рассказов. Жаль, что их больше не будет.

Визионерское умение Женевского во всей красе, мне даже стало слегка жарковато на мартовском ветру от этого сочного и полного описания лета в отрогах Каменного Пояса, видно, что автор описывает с натуры. Да, не только горы, но и лесостепи моего родного края, даже совсем недалеко от городов, могут скрывать самые неожиданные тайны, подчас и пугающие. На этом сыграл и автор. Казалось бы, хорошо знакомые, с детства, места, не слишком далеко от обжитых сёл и хуторов, но даже здесь легко заблудится, сери, казалось бы, редких лесков и невысоких отрогов. Кто знает, на что ты наткнёшься, на забытую секту, на одичавших в глуши людоедов, на жестокий «маленький народец»?

Что же встретил наш герой в укромной уральской долинке — остаётся для нас загадкой. Страшной, уродливой, пугающей загадкой, и эта недосказанность для нас ещё страшнее понимания. Ужас на ярком Солнце, среди полной пасторали — вероятно, непаханное поле литературы ужасов?

Не-знакомство со вселенной господина Лавкрафта в который раз избавляет меня от ощущения вторичности, которое преследует порой знатоков хоррора, берущих в руки рассказы Женевского, поэтому я его оцениваю чисто как литературное произведение. Автор прекрасно стилизовал манеру американских писателей (да Ширли Джексон же!), и мрачный Нью-Йорк, клоака жизненного тупика, предстаёт перед нами как живой, так же, как детали быта и бессмысленной, тупой работы.

Но не меньшей яркостью отличается и экспансия иного мира в эту клоаку, причудливая и хаотичная, чудовищная реальность инобытия перекраивает наш мир под себя, и эти изменения фундаментальны и чудовищны, невообразимы для человеческого разума. Выход один — погибнуть, или неотвратимо отказаться от всяких признаков человечности.

И искусство любви в этом новом мире уже никому не нужно, любовь чужда всему, что пришло.

Монстры, которые пользуются инстинктивным стремлением людей защитить слабого, огородить любимого, сжалится над плачущим? Крайне интересная задумка, но вновь разбитая о реализацию. Возможно, очень возможно, что я просто не настроен на нужную волну, но поток сознания протагониста меня лишь раздражал, не найдя ключика к моему сердцу. Мне показалось, что психологическое напряжение здесь слишком отстранённое и наигранное, и не возникает ни малейшего сопереживания происходящему. Прости, дорогой Автор.

Трудно сказать что-то новое в детективном жанре, да и жанр хоррора ограничен человеческим воображением пугающего, однако играть уже готовыми приёмами и штампами — тоже большое искусство.

Рассказ «Запах», конечно, был вдохновлён огромным пластом «тёмной литературы» XIX в., и отнюдь не только Эдгаром Алланом По, но и целым рядом иных авторов, которые и наполнили Париж инспектора Рише жизнью, замостили улочки, заполонили их людьми, затянули небо тучами. Мрачный и готический город, достойный яркой и сочной палитры европейского кинематографа (вакханалия «Vidocq» подойдёт, так же, как и мастерски поданная визуализация запахов в этом фильме), сочетание великосветской красоты и низкого уродства, физического и морального, всё в традициях классической литературы. И невзрачный, одинокий, но талантливый детектив, взявшийся расследовать более чем странную смерть — может ли он потерпеть поражение?

Мы оказались убаюканы стилем, и забыли, что это не детектив, и в мире Влада Женевского одержать победу не может никто. Даже мечта, мечта о простом женском тепле и страсти, мечта некрасивой девочки о любви. Что ещё удалось автору — воспроизвести оптимистическую веру XIX века в прогресс, и показать его уродливую и тёмную сторону, которая позже, много позже, вылезет в литературе Интербеллума. Стремление к улучшению человека приводит к сотворению существа, достойного таланта Дэвида Кроненберга, однако страшит не оно, продукт гения, а неунывающее стремление её создателя творить дальше свои эксперименты, не чувствуя за собой ни малейшей капли ответственности за своё деяние.

Очень яркий рассказ. Жаль, что звезда автора закатилась так рано.

Нешаблонная и интересная задумка, но, к сожалению, так и оставшаяся нереализованной. Нет, рассказ-то есть, законченный и сданный, но тема осталась висеть. Автор попытался поиграть на том, в чём он однозначно силён — в визуализации ужаса, в придании ему плоти, запаха, шороха... Но в этот раз — не вышло. Бог тошноты, конечно, интересная идея, но его смакование страданиями девицы остаётся слишком надуманным и каким-то равнодушным, отстранённым. Видимо, автор решил сделать парафраз классического рассказа «The One Who Waits» Рэя Брэдбери, но не довернул в самом тексте.

На этот раз чисто психологический хоррор. Надо признать, Женевский мог писать не только мрачные сказки, повседневный быт в его строках тоже выходил ярким и интересным. Эту неяркую, блёклую девушку я видел как живую, в её пальтишку и беретике, причём, на автомате, я даже ярко представлял её на улицах Саратова, в саратовских трамваях, в классической «научке»... Ну и её фрэндзонистого кавалера — ну а что, у многих девушек есть такие воздыхатели-«сумконосцы»...

Возможно, девушку свёл с ума её страх, люди, живущие в полном одиночестве, частенько начинают в тенях по углам видеть Нечто, от чего нет спасения. А, быть может, она встретилась с демоном-двойником, уберёгшим её от зла — кто знает...

Если резюмировать, то рассказ — не о маньяке, рассказ — о страхе.

Необычная и чудная сказка, главная особенность которой в том, что автор так и не раскрывает нам, что же всё таки произошло, какие силы вторглись в наш мир в поисках девочки Лорхен? Мы видим происходящее глазами деревенского простака, но, нужно сказать, он был внимательным наблюдателем и талантливым рассказчиком, через его повествование мы глубоко погружены в эту атмосферу, атмосферу невероятно яркого лета, перемежающегося атмосферой глубокой осенней ночи. Блестит зеркало в брошенном поместье, маленькие ручки невидимок корябают кору деревьев, светлая девочка то заливается смехом, то давится слезами.

Рассказ создаёт у нас ощущение, что мы прикоснулись к какой-то Тайне, которую никогда не узнаем, да Францу Зеваке она и не нужна — ему нужна лишь любовь его милой Лорхен, в которой он видел девочку, а не Тайну.

Ну да, «Король и Шут», быть может, ещё «The Garden of Adompha», хотя, насколько я помню, Pickman не разделял мою тягу к Кларку Эштону Смиту.

Однако, как и многие любители «тёмной литературы», автора тянуло в готическую Германию — не настоящую, а созданную воображением поклонников Шиллера и Гофмана, мрачную, тёмную землю маленьких, затянутых туманом городков и густых болотистых лесов, переполненных нечистью. Отчасти источником его рассказа являются и мрачные сказки, сказки, в которых дети оказываются в печи хексы только потому, что их бросили в лесу родители...

Детская ручонка, торчащая из земли — что может быть страннее и неестественнее, причём она ещё и мстит всему живому? Почему, за что? Мы это узнаем, но чувств отвращения к этому мерзостному существу не оставит нас. Сам сюжет имеет второстепенное значение, ведь главное — атмосфера даже не ужаса, а печали и невольного омерзения. Живёт ли в этом монстре изуродованная душа девочки?...

Прекрасно!

Парафраз «Paradise Lost», даже если бы Женевский не сослался аж два раза на великую поэму Джона Мильтона, истоки её были бы совершенно ясны. Это мир, в котором победило Абсолютное Зло, но которое пытается делать вид, что борьба продолжается, поскольку Зло не имеет никакого смысла само по себе. Чтобы отбрасывать тень, нужно стоять на пути у света, а его источник иссяк, и тем, кто несёт в себе войну, приходится отрицать этот факт. Что интересно — люди давно уже не нуждаются в вере, в ней нуждаются демоны и бесы. И сам падший ангел, начавший некогда войну с Небесами, тоскует по потерянному Свету, и Отцу, который оставил своё непослушное дитя во мраке.

Ещё один вероятный источник — «Дневник Сатаны» Леонида Андреева, творчество которого Влад прекрасно знал.

Чисто визионерская зарисовка, в которой сюжет не играет вообще никакой роли, здесь главное — чувство.

Это чувство отчаяния и безысходности, которое охватывает мать, понимая, что судьба её дитя не в её руках, и она ничего не может сделать, чтобы спасти его жизнь. На этом фоне даже немного лишним кажется мелькающее в глазах мальчишки нечто кинговское, иномировое, ведь простое человеческое иногда бывает ярче и выразительнее.

Зарисовка, без начала и конца, абстрактное Средневековье, крепость на запущённом переднем краю, заносимая снегом, двое наблюдателей, погружённые в белое безмолвие. Тишина.

Не думаю, что автор сам до конца определился, что же он хотел написать. То ли историю безумия, подобной той, которая развернулась в памятном всем отеле «Оверлук» (каюсь, знаю её только в исполнении гения Кубрика), или истории некой мистической силы, схожей с известными всем «белыми ходоками»? Неясно. Но что удалось — сделать дышащий снегом и морозом замок настоящим героем рассказа. Явное подражание, но прекрасно сделанное.

Аккуратно и тепло написанный рассказ, впрочем, теплота эта мрачная. Ребёнок, всеми силами тянущийся к отцу, который находит в себе силы отворачиваться от неё — разве не печально? Это теплота дочерней любви, которая не находит ответа.

Возможно, эта любовь и вызвала то, что вызвала, её сила призвала «огненную птицу». Но какой ценой?

Красиво, но чего-то не хватает.

Наконец-то я понял, что такое слаттерпанк.

В этом рассказе ужас сосредоточен в своём очень конкретном, и мерзком воплощении. Автор, конечно, несколько подыграл самому себе, с самого начала создав у читателя настроение гниения и упадка, кое мы прекраснейшим образом наблюдает в таких вот, скажем так, общественных местах. Но такие места могли бы быть и намного чище, если бы его в прямом смысле не загаживали посетители, самодовольные в своём свином скотстве. Где же ещё родится такой мерзости, что описывает Влад Женевский, пробуждая у нас зарытые глубоко в сознании реакции отвращения?

Рассказ немного перегружен, чувство меры не до конца соблюдено, но он весьма выразителен.

Стилистически рассказ довольно сложный, но от этого он стал только насыщеннее. Автор несколько раз меняет манеру повествования, но всегда приходит к одному и тому же — к Ней... Что это?

Не суть важно, пусть будет призрак. Мир, который находится за пределами подвала — ужасен и мрачен, в нём нет места чему-то настоящему и подлинному. Нарцисс умер, вглядываясь в своё отражение, этих же людей сгубило то, что в этом загадочном призраке они увидели то, чего им так не хватало в человеческом мире — любовь, неважно, в какой форме, в форме материнской любви, любви женщины, дружбы... Их убила собственная ненаполненность.

Рассказ-ощущение.

Я мало читал Лавкрафта, но слабый дух Провиденса способен почувствовать. Витает он и в том самом переулке, где поселился очередной зверь из бездны воображения род-айлендца.

А вот тот, кто вошёл в союз с этой силой — пропитан уже русским духом, духом «маленького человека», то ли Шпоньки, то ли Башмачкина. Человек со смазанной личностью, не способный к высоким стремлениям, к дружбе, да и к настоящей любви — тоже, его страсть является исключительно зовом плоти. Рассудок же остаётся всегда помутнённым, он не «белая ворона», скорее он просто лишён настоящей жизни и душевных стремлений. Стоит ли удивляться, что он нашёл и принял именно такого бога?

Вера в этом рассказе занимает немало места, и как ничто другое не иллюстрирует гипертрофированность героя рассказа, он воспринимает иномировые силы в сугубо конкретном смысле, в смысле даже не Чуда, а простого Деяния, Чуда он вообразить не способен. Будет ли христианский Бог помогать тому, кто от природы не способен на духовное, а может лишь реагировать на зов собственной плоти?

Начинаю знакомство с творчеством Владислава Хазиева-Женевского, он же — наш старый добрый соратник Pickman. Что принесёт мне новый автор?

Первый текст представляет собой небольшую миниатюру, явно пробу пера, однако уже в ней чувствуется яркий авторский стиль. Первое, что бросается в глаза при чтении этой зарисовки — её визуальность. На ней построена и интрига. В данном случае молодой автор, фанат Стивена Кинга, играет на поле классического рассказа «The Moving Finger», где в привычную обыденность вторгается нечто странное и пугающее, необъяснимое, но от этого не менее жуткое. Кошмар поджидает человека буквально во тьме, на оборотной стороне век, увидеть потаённое он может только вглядываясь во мрак. Взгляд протагониста цепляется за привычные вещи, он пытается сохранить рассудок, оставаясь на ярком свету, но каждое движение ресниц будет означать для него приближение неведомой жути.

Выразительная психологическая зарисовка. Впечатляет.

На самом деле, удивительно написанный рассказ, читая который, забываешь о том, что он написан в наше время и российским автором.

Будто перед глазами забытый рассказ Пришвина, который вдруг решил сочинить страшную сказку. Получилось очень увлекательно, и если были сомнения, что Женевского на обложке книги смеют сравнивать с великими По и Лавкрафтом, то, удивительно, но факт, эти сомнения начинают рассеиваться.

А ведь была такая рубрика в старых журналах — «Взгляд и нечто», очень подходит под тематику этого рассказа)) Это не ужасы, а «вирд» чистой воды, так что Женевский пробавлялся им с самого начала.

Написано хорошо, сильно для двадцатилетнего. Больше всего нравится, что автор умел с самого начала создавать настроение, не прибегая к натужной сентиментальности. Он сразу пестует чувство — ужаса, например, а не чувствительность нервного возбуждения. Так что ощущение силы текста остается по прочтению.

Кажется, что рассказ и придуман в офисе или студенческой аудитории, когда дуреешь от скуки или недосыпа и в полудреме понимаешь, что в твоей собственной голове опасности может скрываться не меньше, чем в темной подворотне.

Не специалист в «вирде», хотя люблю Лавкрафта и Мьевиля, но рассказ мне понравился. Для двадцатилетнего автора прям очень хорошо!

Нагнал жути, напустил тумана, ничего непонятно, но дрожь пробирает и читать интересно. Напоминает абстрактную живопись без четкого рисунка, вроде Фрэнсиса Бэкона. Будоражит, тревожит, а что — неизвестно.

В то же время — пунктиром — есть даже социальная критика и трагизм разрушения основы основ — семьи.

Очень хорошо!

«Вкусно» написанная мистическая сказка про садовника и плоды его трудов. Только если выписано достойно, приятно читать, то смысловая нагрузка жиденькая. Линия про Христофа потенциально занимательная, если бы не однозначно расставленые акценты и вопиющая предугадываемость. Садовник изначально подаётся, как социопат и моральный урод, его не жалко, следить неинтересно. Главным сюжетным конфликтом, двигателем представляется задумка Христофа

Боди-хоррор с эротическим привеском, стилизованный под детектив в сеттинге Парижа XIX века с любопытным альтернативным фантдопущением: месмерический гипнотизм оказывается реально работающей практикой. Правда, существуют всё-таки определённые естественные ограничения эффекта. Недовольный этим

Помимо этого, ни особого восторга, ни особого отвращения рассказ не вызвал, всё-таки жанр специфический и просто «не моё». Разве что ещё отсылку к Эдгару По удачную отмечу.

Самый популярный и рейтинговый рассказ Влада Женевского. Это неспроста, ибо история и впрямь хороша. Чувствуется, что вдохновлена «Садовником» Короля и Шута, как уже говорили. Средневековый антураж, мостовые, полицмейстеры, злобный старик на отшибе деревни и дочка богатого графа — все ингредиенты. Само «растение» вызывает отвращение и неприятное ощущение. В жизни я такую чуду-юду не встречал, но прекрасно представляю, как она хватает меня за ногу своею белой пятернёй. Кстати монстр оригинальный, первый раз про такого читаю.

НЕмного напрягает неестественная желчность этого садовника. Ну он прям такой злой-такой злой, что кушать не может, пока кому-нибудь тростью по тапку не стукнет. Место ему не уступили, батюшки светы, вот трагедия то какая! И влюбленность этого молодчика тоже какая-то нездоровая. Она на него плюёт с колокольни, а он ей подарки дарит. Последняя девушка в городе что-ли?

Но я понимаю, что эти крайности нужны для пущей яркости персонажей. Прочёл с большим интересом (хотя «Запах» пока не превзойдён)

Рассказ мне понравился, но в целом очень напоминает рассказ Уэллса про «странную орхидею». Хотя тут вплелась еще и романтическая история, которая, впрочем, не убедила. А вот «ручка» убедила, да. Такая вот страшная сказка.

Ей снилось, что она лунная принцесса...

Психологические рассказы, — это всегда выигрышный вариант. Тонкая грань между реальностью и сумасшествием, — что может быть лучше?

Самая обычную и не примечательную девушку, начинает кто-то преследовать. Письма приходят на электронную почту, адрес отправителя какой-то зеркальный.... Кира просит друга помочь разобраться, но реальность оказалась куда страшнее.

Честно, один из немногих рассказов, который врезался в память. Пять лет прошло, а не одной из деталей не забылись. Кажется, спроси меня про серию ССК и какие рассказы впечатлили, то «В глазах смотрящего» точно будет среди первых.

– Отец, я не верю в Бога. Я атеист.

Закрывающий рассказ сборника Хеллоуин отличается своей философской темой. Даже в Аду есть вероотступники.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Земля. Впрочем, ты и без меня это знаешь, маленький гений. Невдомек тебе одно: это и есть мои подлинные владения. Да, Бог ушел – потому что победа была за мной. Херувимы сгинули вместе с Ним, и мой дворец стоит в райском саду. А человечество стало моим всецело. Всмотрись! Найдешь ли ты хотя бы один поступок, что совершался бы ими не во имя меня? Гляди! Теперь и ненависть, и любовь равны. Все смешалось. Нет среди них ни единого, достойного даже мук чистилища. Они рождаются из грязи! Отчисти грязь – получишь ничто.

Атеист напрягся.

– О рае же говорить просто нелепо… И на что мне, скажи, пылающий, душный ад, если вся Земля пропитана грехом, как фитиль – маслом? Их церкви пустуют, как никогда прежде.

– Зачем же ты строишь церкви здесь? – спросил атеист.

Люцифер усмехнулся:

– Во благо моих подданных. Мне следовало бы покарать их, но слишком долго мы были вместе, и мне их жаль. Когда-то они последовали за мной и поплатились за это. Теперь, когда месть свершилась, они – все как один – поджали хвосты и вспомнили свои небесные корни. Пришлось дать им веру – человечеству она уже не надобна.

– А инквизиция?

– Их задумка. Я никого не понукал. Тысячелетиями они охотились за людскими душами. А нынче, вместо того чтобы пожинать плоды, как это делаю я, они хнычут. Наслаждение – наука не для них. Как дети, они копируют людские обычаи и предметы. И в самом деле – некогда не было в аду ни домов, ни церквей, ни автомобилей. Я забавляюсь, давая им эти игрушки. А такие, как ты, должны за это платить. Им надо на ком-то отыгрываться за свою слабость.

На парижских улицах найдено тело известного повесы и распутника. Труп обезображен многочисленными язвами и коростами, вымазан неизвестной слизью и от него исходит весьма странный запах. За дело берётся инспектор Рише...

Рассказ, на мой взгляд, начался ни шатко ни валко. Сразу подумалось, что меня будет ждать очередное сумбурное расследование. Однако, вторая часть повествования представила собой блестящую стилизацию под Эдгара По. В своё время я прочёл почти все русскоязычные переводы текстов классика мистики и мне было приятно снова окунуться в атмосферу месмеретизма, воспетую американским писателем. Надо отдать должное Женевскому — он не полностью скопировал манеру письма Эдгара По. Нет, он знатно добавил жёсткости и мерзости, кои присуще многим произведениям современных авторов. В результате, вышло довольно-таки неплохо.

Ах, ну до чего же прекрасная стилизация под Эдгара По! При этом автор отдал дань уважения ещё одному, любимому мной автору «тёмного жанра» — Клайву Баркеру. И если готичную эстетику авторского стиля Эдгара По читатель узнает сразу, то оммаж Баркеру будет узнаваем тем, кто читал его «Новое убийство на улице Морг», в котором автор небезуспешно попытался написать продолжение легендарного рассказа По. Итак, ещё один интересный факт, замечённый мной: как и у Баркера, автор «Запаха» местом действия выбрал Париж. На первый взгляд кажется, что Женевский заимствовал очень многое у мэтров. Но на самом деле, рассказ получился неповторимым!

Что же произведение делает таким? Во-первых, и, пожалуй, это самая главная особенность Женевского, неподражаемый авторский стиль. Любовь автора к ярким и образным словесным оборотам, детальная прорисовка как локаций, в которых происходит действие, так и персонажей. Про атмосферность и соответствие описываемой эпохи конца ХIX века можно и не упоминать вовсе — всё описано предельно правдоподобно.

Второе, что мне хотелось бы отметить, это нагнетание страха вкупе с натуралистичными и довольно шокирующими сценами. «Запах» можно сравнить с приготовлением какого-нибудь экзотического блюда — стоит лишь чуть-чуть нарушить порцию ингредиентов, как блюдо будет напрочь испорчено. Прибегая к этому сравнению, могу с уверенностью сказать, что автору блюдо удалось на славу!

Несмотря на общий мрачный фон рассказа, Женевский добавил ещё и некоторую долю иронии, связанную с погоней прекрасного пола за средствами, могущими сделать их моложе, красивее и привлекательнее. В рассказе этих эффектов женщины достигают с помощью столь модного в то время гипноза. Только вот эффект от этого средства может иметь вовсе противоположный ожидаемому. То же мы наблюдаем и в наше время — индустрия красоты может довольно многое, только вот результат иногда получается прямо противоположный, что и высмеял автор в «Запахе».

Единственное, чего не хватило лично мне, так это более эффектного финального твиста. Но это не более, чем мой каприз, потому как я заметил выше, произведение в любом случае достойно прочтения. Владислав Женевский — первый отечественный автор, который, по моему мнению, достоин встать в ряд с лучшими англоязычными авторами тёмного жанра, которых он очень грамотно цитирует в данном произведении.

В хорошем смысле странная литературная сказка, рассказанная странным Фрицем, которого окружающие прозвали Зевакой. И есть непревзойдённый стиль, чёткое ощущение старины и немного жутковатая атмосфера.

Конечно, этой мистической истории очень к лицу её недосказанность, заставляющая вовсю работать воображение и додумывать: что же это за ВСЯКИЕ, которых видит только маленькая дочка барона Лорхен?

Дух эпохи конца 19-начала 20 веков передан мастерски! Если при чтении забыть, что рассказ написан не только нашим современником, но ещё и соотечественником, то текст вызывает большое уважение. У автора определённо ярко выраженное чувство стиля. А то, что повествование ведётся от лица самого Зеваки, лишь усиливает эффект присутствия в описываемых событиях.

Ну и, конечно, в подобном произведении нельзя обойтись без глубокого смысла. Любовь к Лорхен, которая окрылила и изменила Зеваку, чистая во всех смыслах, требует очень трепетного к себе отношения. Нужно быть бдительным, чтобы ВСЯКИЕ не увели и не похитили её, ведь подобные чувства очень похожи на милое дитя, с которого нельзя спускать глаз и быть всегда начеку. Никак нельзя проЗЕВАТЬ своё счастье, ибо с его потерей можно потерять и смысл жизни.

Рассказ написан очень профессионально и интересно, после прочтения которого захотелось познакомиться и с другими произведениями автора.

На мой взгляд, сильнейший рассказ в одноименном сборнике.

Атмосфера 19 века, интересная детективная составляющая. И даже, частично предсказуемая, судьба главного героя нисколько не испортила моих впечатлений.

Автор очень хорошо владеет литературным языком, читается легко, глаз в тексте ни обо что не спотыкается. Не понравилась некоторая скомканность рассказа, определенные моменты стоило описать подробней (особенно те, что сделали бы хоррор действительно хоррором, Кинг бы их с радостью смаковал), не так бегло, да и мотивация садовника уж слишком притянута за уши. Тема рассказа не новая, но чтение вполне увлекательное.

Как человек, который любит все апокалиптическое и который уже морально готов к Третьей Мировой Войне, я не могу пройти мимо стихотворения, где речь идет об Армагеддоне. А если конкретнее, то об атомном Армагеддоне.

Существует огромное количество произведений про ядерную войну. Тут тебе: и рассказы, и повести, и романы, и фильмы, и компьютерные игры, и много чего еще. А вот стихотворений не так уж и много. Я вот парочку точно читал, но они что-то выветрились из памяти.

В «Ядерной Зиме» тоже вроде все по классическому канону. Разрушенные города — цитаты: «Ураган собирает грибы в арматурно-бетонных лесах», «На плантациях чёрных голов, в отороченных сажей снегах»; погибшие люди — цитата: «На проспектах фигуры горят, руки в язвах и угли в руках»; и очень плохая погода — цитата: «Злая вьюга вспорола рассвет, грязным рылом зарылась в кишках». И все покрыто — прахом, прахом, прахом.

Но автор добавил и кое-что новенькое — святых — точнее одну святую. Ведь людям даже в мире, пережившем ядерную войну, надо кому-то молиться. Правда, и святая здесь будет соответствовать общему окружению — цитаты: «Богородица этой зимы в светлой пыли и грязных слезах», «На её заражённой груди — Прах, Прах, Прах».

Кстати, по атмосфере произведение чем-то напомнило мне стихотворение «Кошки» Говарда Лавкрафта. Однако «Кошки» не такие брутальные, как «Ядерная Зима». Но все же в обоих стихах есть общие и печальные апокалиптические нотки мира без людей.

Грустная и, в то же время, страшная история, но меня она почему-то настроила на веселый лад.

Лирический герой — то ли молодой человек, то ли мужчина среднего возраста, то ли вообще глубокий старик — оказывается на кладбище. Но приходит он туда не с целью навестить умерших родственников. О, нет.

У героя тут свидание. Но не с обычной представительницей прекрасного пола: не с эксцентричной поэтессой в пурпурном плаще, одержимой творчеством Эдгара По; не с мрачной готкой в черной коже и цепях, жаждущей предаться утехам плоти среди могил; и не с романтичной девушкой в синем и коротком платье, считающей кладбище не столько местом последнего успокоения, сколько местом, где можно уединиться с любимым и помечтать. Всем трем — Нет; и лишь одной — Да! У героя свидание с вампиршей.

Женщины любят завтрак в постель; тут, правда, скорее, речь идет об ужине. Мертвая красавица проснется, встретится с любимым, поест — точнее попьет, и опять ляжет спать.

Короче, любите живых девушек и женщин. И хотя они тоже иногда любят попить кровь, но все же делают это в переносном смысле, а не в прямом. Да и вообще они теплее и живут в более приятных местах.

Хороший сплаттерпанк от отечественного автора — большая редкость, но данный рассказ с задачей вполне справляется.

Очень хороший психологический хоррор! Но для меня чего-то не хватило, чтобы оценить на 10 баллов. Не знаю, может зазубринки какой-то...рассказ чуть-чуть не добирает атмосферы. Автор мастерски передает страхи героини, но как бы отвлеченно, со стороны. Не дает читателю в полной мере ей сопереживать.

Очень рекомендую к прочтению!

Целый вечер нет покоя парню от его сестёр:

«Ты сходи, — говорят, — ночной порою за цветами в сад чужой,

Тот садовник, что живёт у леса, у него есть сад такой чудесный…» (Король и шут)

Потрясающий рассказ, в таком готическом, мрачном, средневековом стиле. Очень напоминает сказки Оскара Уайльда и творчество группы «Король и Шут». Для такой короткой формы, персонажи четкие и реалистичные, и не всегда понятно, что больше вызывает чувство ужаса и страха, герои или мистицизм происходящего. Хотелось бы, конечно, чтобы рассказ не обрывался так резко в самый кульминационный момент и действо продлилось, а так мы уже не узнаем, что же было дальше НИ-КО-ГДА.

Для меня это самый страшный рассказ в сборнике, и при том он (рассказ) не использует все те типичные приёмы ужаса, всю ту палитру, цвета которой в «ССК. Лучшее» представлены с избытком. Необычный, вызывающий мурашки и печаль, рассказ по-настоящему талантливого человека.

Знал на что шёл, когда начинал читать этот рассказ, поэтому неаппетитными сценами шокирован не был. Но вот, что любопытно: когда происходит действие рассказа? Читатели, классифицировавшие рассказ дружно обозначили время действия, как 21 век. А они видели в 21 веке такие сортиры? Последний раз я видел нечто подобное в конце прошлого века в Иерусалиме в храме «Гроба Господня», где чёртова прорва христианских церквей не может договориться, кому ремонтировать туалет. Лида посыпает полы вонючей хлоркой, хлорамина у неё нет, значит, время действия отбрасывается в начало восьмидесятых, если не в семидесятые годы прошлого столетия.

И, конечно, автору натуральной школы не мешало бы знать, что опарыши в две минуты дохнут от хлорки. Тут уже надо было выбирать что-то одно: или опарыши, или хлорка. И вообще, санэпидстанции на автора нет. Но в целом автор своего добился, рвотный позыв вырабатывается.

«Пугает, а не страшно». За беготнёй по офису смазывается неспешное приближение жути. Что-то здесь автор не дотянул.

Ох и хорош этот рассказ, ты только посмотри! Люблю я атмосферу 19 века. Самое оригинальное на мой взгляд произведение! Его надо перечитать! Определенно надо! И снять фильм! (Только не усилиями фонда кино)!

Как представишь себе реальность существование тех, кого автор придумал в своем произведении, так понимаешь, что вот тут то человечество с его любовью, добротой и толерантностью обречено!

Вот оно влияние Лавкрафта во всей красе! Очень понравился рассказ! Не считаю в данном случае использование Лавкрафтовских фишек чем то зазорным, хотя они и убивают индивидуальность произведения! В этот же день друзьям захотелось прочитать! Изюминка в творчестве автора — да да — одна из, одна из!

Своеобразный рассказ. Концовку так и хочется сделать более длинной и продуманной. Но спасибо автору за краткое, но прекрасное описание природы Урала, а особенно ту холодящую магию ночного леса, сурового, темного, и волнующего! Вспомнилось, то забытое ощущение страха, когда ты, сидя за костром в лесу, в компании людей, иной раз испытываешь тревогу, вздрагивая каждый раз от любых звуков, которые твое воображение мастерски преобразовывает в «ЧТО-ТО». А чего стоят походы в туалет ночью, когда ты за городом спишь в палатке, да и вообще — ночь в палатке...

Не с первого раза прочувствовал данное произведение. Однако сильное вещь, вот тут начинаешь понимать, каких успехов на литературном поприще мог бы достичь автор!

P.S. Спасибо за отзыв от darklot (первый отзыв на данное произведение). Перечитав произведение, после прочтения отзыва, нащупал ту таинственную нить, которая по началу от меня ускользнула!

Кажется, как будто автор издалека наблюдал за этой историей, ибо чувствуется любовь к своим героям даже в темном произведении автора!

Добротный рассказ, прощупывается зарождающийся стиль автора. Так и хочется вставить такую пословицу: «На чужую «РУКУ» (в оригинале — кучу) нечего глаза пучить».

Единственный атеист в мире и тот обычный бес. Оригинально и с иронией!

Есть в данном произведении что то волшебное, то ощущение мира, каким его видит ребенок. Но от того становиться еще грустнее под конец! Прочитайте, не пожалеете!