Книга выдвинута на соискание АБС- премии и прошла в финал. Кажется, это достаточная причина для того, чтобы прочесть её, что я и сделал. И уже в который раз я нажигаюсь на финалистах уважаемой премии, получив вместо интересного и умного чтения массу огорчений. Однако начнём по порядку.

Основная фантастическая идея не то чтобы сплагиатирована, но просто неоригинальна до неприличия. Большинство читателей сходу назовут «День трифидов», но на самом деле Растения Рубана куда больше напоминают Растения Томаса Диша (роман «Геноцид»). Те же гигантские стебли, та же мякоть, которой питаются люди. Диш правда, взялся за дело с размахом, засадив Растениями весь земной шар, а Рубан ограничился Москвой, но это принципиальный момент, так как для уважаемого московского автора за МКАДом земли нет.

В конце концов, не важно, что фантастический посыл не нов, главное, как и ради чего написана книга. А вот тут и начинаются серьёзные неприятности. Уж сколько раз твердили миру, что писатель не должен плестись в хвосте журналистики, особенно жёлтой, однако графоманское племя продолжает ваять иллюстрации к журналистским страшилкам. Андрей Рубан в этом плане превзошёл всех, а по части безграмотности и глупости оставил позади даже жёлтую прессу.

Страшилка первая: глобальное потепление. Сейчас уже всякому ясно, что этот миф придуман с целью выкачивания денег из мирового сообщества. Сдохший миф об озоновых дырах больше не работает, и на смену ему пришло глобальное потепление. Для чего газетная утка всемирного масштаба потребовалась автору? А просто так, от нечего делать. Андрей Рубан придумал, будто бы всё население России собралось в пределах Москвы. А поскольку этого не может быть никогда, ему пришлось утопить Петербург вместе со всем населением. О том, что в России есть ещё Нижний Новгород, Екатеринбург, Новосибирск, Волгоград, Красноярск и Краснодар, большинство жителей которых вовсе не горят желанием перебираться в первопрестольную, автор, видимо, не подозревает.

Причём, как и полагается безграмотному журналисту, глобальное потепление Рубан воспринимает в прямом смысле слова: на Земле стало тепло, и в Магадане начали расти апельсины. Серьёзные сценарии глобального потепления автору, скорей всего, неизвестны. А ведь вода зальёт не только Петербург и Голландию, но и Западно-Сибирскую низменность, куда никакой Гольфстрим не достаёт. Огромное мелководное море изменит водный баланс всей Азии; на Алтае, Тибете и в иных горных краях образуются мощные ледники и, вместо тепла, в результате глобального потепления мы получим четвёртый ледниковый период. Странное дело, Кобо Абэ это знал ещё полвека назад, а наш новоявленный классик этого не знает.

Страшилка вторая: клонирование. Разумеется, Андрей Рубан проявляет тотальную безграмотность и в этом вопросе. Клоны у него рождаются сразу взрослыми и, кажется, даже с памятью о былой жизни. Хотел бы я поглядеть на женщину, способную родить восьмидесятилетнего старца… Никакой роли клоны в сюжете романа не играют, введены просто в угоду моде.

Страшилка третья: продажа людей на органы и незаконная торговля этими органами. Я уже надеялся, что автор обойдётся хотя бы без этого жупела, однако, на странице 123 и этот штамп свалился на голову доверчивого читателя. Но тут возникает следующее недоумение: если клонирование в рубановской Москве достигло столь огромных высот, зачем нужна продажа органов? Пересадка клонированного органа осуществляется элементарно, при этом не возникает отторжения тканей и, таким образом сложнейшая ныне операция становится совершенно безопасной. Клонирование нанесёт торговле органами смертельный удар. Но автора подобные вещи не интересуют, для него главное – напихать в текст побольше бродячих страшилок.

Страшилка четвёртая: мутации. Среди безграмотных людей бытует мнение, что при воздействии мутагенного фактора живой организм начинает изменяться. Такую фантастическую метаморфозу дураки называют мутацией. Им невдомёк, что фенотипические изменения проявляются, в лучшем случае, во втором поколении. Когда я прочитал, что один из персонажей книги изучает детей, родившихся у пожирателей мякоти, я решил было, что хоть в этом вопросе Андрей Рубан на высоте. Увы мне! Детишки оказались нормальными, более того, из них произросли замечательные чиновники. А вот родители их в скором времени принялись превращаться в растения. И вот тут-то Андрей Рубан впервые употребил слово «мутация».

Теперь рассмотрим общественно-политическую составляющую романа. Трудно сказать, в какой стране происходит действие, но это не Россия. Все народы, населяющие нашу страну, либо вымерли, либо стопроцентно русифицировались. Ради интереса оставлен 1 (один) чеченец. О том, что рождаемость у чеченцев не падает, а растёт, автор, ввиду своего глубокого невежества, не знает.

Так вот, сорок миллионов русских собрались в Москве, где ничего не делают, поскольку кормят их китайцы. Китайцы взяли в аренду Восточную Сибирь, выращивают там апельсины и за это платят московским бездельникам чудовищные деньги. Подобная ситуация описана в рассказе Лукина «В стране заходящего солнца», только Лукин пишет от имени русского человека, пишет горько и смешно, а Рубан, пользуясь терминологией того же Лукина, пишет от имени «лиц московской национальности», которые все ужасно довольны сложившейся ситуацией.

А затем начинаются вещи анекдотические. Китайцам всё это надоело, и они уходят из Сибири. Если учесть, что долины Янцзы и Хуанхэ залиты водой, то куда уходят китайцы? Я мог бы поверить, что они просто откажутся платить нахлебникам, но возвращать освоенные земли? Вот так просто вернуть Байкал с его запасами воды? Не было такого никогда и не будет. Зато автор употребляет здесь ещё один журналистский штамп. Китайцы уходят, оставляя «загаженную землю». Как же иначе, ведь землю полагается оставлять загаженной… Дяденька писатель, а вы знаете, что, если на земле работать, например, выращивать апельсины, то она не ухудшается, а улучшается? Как же, знает он… ведь об этом в бульварных газетах не пишут.

К этому времени на головы персонажам падает ещё более массивный рояль. Растения, исправно поставлявшие наркотическую мякоть для населения Москвы, неожиданно гибнут, и у москвичей срываются далеко идущие планы поставок супернаркотика в иные страны. Оказывается, в течение сорока лет весь прочий мир ничего об удивительных свойствах мякоти не знал или, по меньшей мере, не решался её попробовать, перебиваясь героином. Жителям Москвы, медленно превращающимся в растения, приходится работать. Городские власти открывают курсы по обучению пожирателей полезным профессиям, но вот беда, единственная профессия, которую сумел вспомнить образованный автор – дворник. Зачем погибающему городу сорок миллионов дворников, кто им будет платить и из каких средств? Ответа, как обычно, нет.

Зато двое частных лиц: олигарх, заправлявший всей теневой экономикой, а заодно открывавший дешёвые солярии, чтобы скрыть избыточное потребление электроэнергии (анекдот!!!), а также главный московский мафиози – чеченец Муса, начинают спонсировать исследования по превращению людей в растения, и искать способы излечить эту болезнь. Лечение также анекдотично: почти полное безделье, умеренный полив, медитация, глядя на солнце, и… таблетки. Не знаю, как другим, а мне кажется, это самый верный путь к растительному прозябанию. Особенно, таблетки. Люди, жравшие вторую, пятую, девятую… перегонки мякоти, теперь жрут те же перегонки говяжьей крови. И ничто их ничему не научило.

Однако объём, отпущенный для романа, подходит к концу, и сюжет надо срочно завершать. И тут выясняется, что за пределами кольцевой автодороги всё же кто-то живёт. Персонажи книги и сам автор дружно называют этих людей дикарями. Честно говоря, у меня складывается впечатление, что дикарём в данной ситуации является автор, до такой степени он ничего не знает о народе, среди которого имел несчастье родиться. По мнению Рубана, люди, отказавшиеся переехать в Москву, за пару поколений одичают настолько, что начнут поклоняться тощему петуху, бегать по лесам с ассегаями и бить ими лосей. Автора бы послать на лося с ассегаем, чтобы не городил ерунды.

Живут одичавшие русичи в бидонвилях, выискивая на помойках прошлых столетий куски полиэтилена, чтобы покрыть ими свои норы. А то ведь, иначе, соломой придётся крыть. Лично мне приходилось не только жить под соломенной крышей, но и крыть дом соломой. Могу засвидетельствовать, что из соломы получается добротная кровля, единственные недостатки которой – недолговечность и пожароопасность. Полиэтилен также пожароопасен и недолговечен, но, к тому же, экологически вреден и не держит тепло, так что туда меня не загонишь и ассегаем. Что касается бидонвилей, они начали было появляться у нас в начале девяностых в окрестностях больших городов, и лепили их исключительно горожане, дорвавшиеся до своих шести или четырёх соток. Сейчас эти убоища повсеместно исчезли, а в деревне их никогда и не было, так что вся эта клевета исключительно на совести автора.

Дикари торгуют с лицами московской национальности, при этом основным продуктом обмена оказывается повидло, которое дикари меряют пригоршнями. Откуда повидло берётся в полуразрушенной Москве автор деликатно не сообщает.

Впрочем, мой отзыв уже перерос размеры журнальной статьи, поэтому оставляю за кадром растительную девку для траханья, сибирских партизан и многое множество иных исполненных идиотизма подробностей. Причём, здесь нет и следа Щедринской сатиры, автор серьёзен, и идиотизм он демонстрирует не ситуативный, а... как бы это сказать помягче... Нехорошо так отзываться об авторе, но он-то меня дикарём называет, и, ничего, совесть посапывает в подушку.

Под конец автору захотелось отживописать жертвенную гибель персонажей, и вот, два профессиональных нарушителя закона: теневой олигарх и глава мафиозного клана неожиданно принимаются произносить речи о необходимости соблюдать законность, а потом и вовсе отправляются на переговоры, не взяв ни единого телохранителя и покорно подставляют спины под удары ассегаев. Ничего не попишешь, марионетке-персонажу против авторского ндрава переть не можно.

А главный персонаж (героями этих кукол назвать никак нельзя), по тому же авторскому произволу пощажённый дикарями, разумеется, испытывает катарсис: «В Москву! – решают персонаж на пару с автором. – Там жизнь, там настоящее!» Это в Москве, где подыхают, лишившись движухи сорок миллионов нарков, настоящая жизнь? Маразм окреп, роман закончен. Тьфу на него!

Были «Люди как боги» Герберта Уэллса, «Люди как боги» Сергея Снегова, «Сами боги» Айзека Азимова, «Американские боги» Нила Геймана, «Трудно быть богом» Аркадия и Бориса Стругацких… Теперь есть «Боги богов» Андрея Рубанова. Книга-размышление о природе и сути власти, которую можно растаскивать на цитаты, открывая на любой странице. Рубанов мыслит афористично, а формулирует предельно чётко: «Власть – это прежде всего паранойя». Его предыдущие романы («Сажайте, и вырастет», «Великая мечта», «Йод», «Психодел», «Хлорофилия», «Живая земля» и др.) тоже набиты подобными чеканными формулировками.

Рубанов часто говорит, что любит вещи братьев Стругацких. И действительно, он – достойный продолжатель традиций АБС, которые, помимо прочего, любили встроить в свои сюжеты нечто таинственное, необъяснённое до конца. У Стругацких – Золотой Шар, машина, исполняющая сокровенные желания, у Рубанова – Золотая Планета с загадочным артефактом, неиссякаемым источником жизненной энергии под названием Разъём; у Стругацких где-то за кадром – могущественные Странники, у Рубанова на периферии романа – не менее могущественная Дальняя Родня; у Стругацких – живые машины, киборги и репликанты, и у Рубанова они есть. Но я не собираюсь обвинять писателя в идейном плагиате и заимствовании отдельных фантастических элементов. Это было бы просто смешно. Своим романом «Хлорофилия» Андрей Рубанов убедительно доказал, что не лыком шит по части воображения. Многие фантасты применяют идею гиперперехода, но мы же не возмущаемся, не ищем её первооткрывателя и обладателя прав на использование гиперскачков в их текстах. Самое главное – для чего и как писатель использует общепринятые фантастические допущения в СВОЁМ эксклюзивном авторском мире. Допускаю, что в книгах других фантастов найдётся и ограничение, введённое Рубановым – прыжок через подпространство, переход в гиперстатус в его мире могут совершать только живые тела, плюс газы и жидкости. Кстати, именно поэтому человечество будущего в романе «Боги богов» использует биомы – живые космические корабли, наделённые способностью чувствовать и мыслить. Мыслят они, правда, несколько ограниченно и, словно собаки, бесконечно преданы своему хозяину-пилоту. Так вот, живые механизмы есть во многих фантастических произведениях, но я что-то не припомню, где ещё настолько ярко и точно была описана и обоснована сама суть единения машины и пилота. На протяжении романа автор неоднократно возвращается к этой теме, и неоднократно объясняет-доказывает – биома надо искренне любить. Только в этом случае можно добиться стопроцентной уверенности в том, что машина не подведёт. Конечно, управление живым межзвёздным кораблём – дело непростое, именно поэтому будущих пилотов сызмальства тщательно отбирают по генетическому предрасположению к подобной деятельности, а потом долго учат-воспитывают в Пилотской академии.

Подробно описывая эмоциональные высоты связи биома и человека Рубанов противопоставляет ей традиционное взаимное непонимание людей. Например, в обычной жизни пилоты испытывают определённую психологическую неудовлетворённость в отношениях с женщинами, поскольку не могут достичь с ними полного душевного слияния. Но эта мысль высказывается лишь мельком. Главное в книге – проблемы взаимопонимания человека и мира в целом. Человек – это бывший пилот Марат, юный угонщик биокораблей, сбежавший из космической тюрьмы (попросту угнавший её вместе с заключёнными), являющийся одним из лучших во Вселенной специалистов по управлению биомами. А мир – удивительная Золотая планета, где оказываются герои: странное место, населённое дикарями, застрявшими в матриархате, пахнущее ванилью и шоколадом, здесь даже соль – сладкая... Марата сопровождает Жилец, матёрый, прожжённый уголовник-рецидивист, почти полностью подчинивший себе волю юноши, фактически ставший его «пилотом» (способ управления – ненависть и запугивание), заставляющий растерявшегося в столкновении с непонятной действительностью молодого человека совершать бесконечные преступления. Писателя давно интересует тема тотального личностного доминирования, Рубанов исследует её во многих своих крупных произведениях, а роман «Психодел» посвятил ей практически полностью. «Боги богов» – книга том, как «хороший» человек Марат, умевший любить биомов и жизнь, под давлением Жильца и обстоятельств превращается в жестокого владыку и безжалостного убийцу, о том, что делает безграничная власть с людьми. Разумеется, это лишь достаточно примитивное толкование месседжа романа, под завязку насыщенного размышлениями и вопросами.

Машину, чтобы она сделала то, что тебе нужно, требуется любить, а человека — приходится принуждать. По ходу для этого нужны боги. Кто они? Даже при поверхностном размышлении – это Марат и Жилец (Хозяин Огня и Великий Отец Хозяина Огня), на крови создающие цивилизацию Золотой планеты, при этом грубо нарушающие человеческие законы, запрещающие вмешиваться в ход развития чужой истории (ещё одна отсылка к АБС). А вот кто боги этих богов? Дальняя Родня? Кровь Космоса, мистическая астропрана, обожествляемая Маратом? Служба контроля за экспансией разума (КЭР), прибывшая на Золотую планету для проведения зачистки? Умеющие существовать в Пустоте монахи-космиты из обители внутри астероида? Таинственный Разъём? Мать Матерей, которой поклоняются кланы аборигенов? Девочка, подбрасывающая дровишки в звёздный костёр Небесного Огня? А, может, это мы – читатели?

Гм...мелко. Хорошо, бойко написано, умело, не отнимешь. Но...о чём это и зачем это? Мы — дураки, мы спиваемся и мельчаем, мы разучились думать, мы превращаемся в растения — да, это и без Рубанова понятно. Абсолютно прямая, откровенная, лёгкая сатира, маскирующаяся под антиутопию (не очень удачно). Всё население России — в Москве, Сибирь арендована китайцами, все жрут наркоту, трахаются и занимаются всякой фигнёй, «ничего-нового-это-и-так-всё-на-улице». Легко прочёл, легко забыл. Люди, которые находят в «Хлорофилии» вторые слои, глубину и оригинальность мысли, гм...неправы. Я где-то всё это уже читал, где-то читал неоднократно. Почитаю ещё Рубанова, поскольку никогда не сужу ни одного автора по одной книге.

Эту книгу тут довольно много ругают и, в общем-то, вполне заслуженно. То есть все указанные недостатки имеют место быть.

Но эту же книгу тут также и хвалят. Менее многословно, но все-таки хвалят.

Я согласен с первыми, но остаюсь на стороне вторых.

Потому что все эти логические и прочие неувязки, нестыковки и полное игнорирование некоторых «общеизвестных» истин не важны. Не в них дело. И — я это допускаю, — возможно, что все это намеренно. Ибо мы тут имеет гротеск, замаскированный под антиутопию. Это, так сказать, форма. А по содержанию это социальная драма, о нашем с вами обществе, о нас с вами. О нашем с вами сегодня. И это наше сегодня весьма неприглядно. Поэтому-то, наверно, все злопыхатели так усердно ищут проколы в романе: их, вероятно, устраивает растительное существование. Но сделать они ничего не могут, кроме как брызгать слюной, поливать грязью и кидаться скоропортящимися продуктами.

Это не серьезный НФ-роман. Это не футурологическое исследование. Те, кто ценит такую литературу — вам не сюда. Здесь попытка обратить внимание на проблему. Да, об этом много говорят и пишут. Да, это уже навязло в зубах и набило оскомину. Но разве от этого проблема исчезла?

Увы. Проблема только крепнет. Пускает корни и тянется к свету прозрачному.

«Сделать хотел утюг...»

Прочел с удовольствием, но желание аплодировать стоя не возникло. Почему? Странно же. Сильная ведь книга! Но что-то не так, где-то автор слегка лажанулся. Хочется понять — где?

Разобравшись в ощущениях, скажу так: автор явился в монастырь НФ со своим уставом, умным и милым, но не настолько крутым, чтобы его безоговорочно принять. Так в шумном пестром шоу шикарный строгий сюртук с бабочкой выглядел бы нелепо и неуместно. Жанровые стандарты взялись не с кондачка. Они помогают цельному восприятию произведения. Чтобы их ломать — нужны веские основания, нужна высшая цель. И отточенное мастерство. И огромный талант.

Цель-то, мне кажется, была, и была она весьма высока, да исполнение, увы, несколько подкачало.

Вот сюжет. В нем куча ретроспективных отступлений. Именно в них нарисован мир победивших биотехнологий (совершенно классный!), в то время как основное действие разворачивается в другом мире (тоже классном!) Причем многие отступления являют собой милейшие микроновеллы — боллитра оценила бы! Но жанр-то требует наращивания динамики, а они ее тормозят. Поначалу, покуда они играют роль отложенной экспозиции — еще ладно. Но во второй половине книги я несколько раз я ловил себя на том, что пробегаю страницы по диагонали, торопясь перелистнуть. А тут еще неизлечимая авторская многословность. Язык великолепен, спору нет, но этого-то как раз жанр не требует. Динамики он требует, динамики, ага. Ну вот зачем нужны пять однородных определений, когда можно обойтись одним? Но нет, дайте пять — так красивее! Какая уж тут динамика... Филолога, блин, могила исправит.

Или вот народ тут жалуется насчет финала: смазан, мол. Неудивительно. Развязки-то толком нет. Точнее, развязано что-то не то и как-то не так. Вообще-то жанру показан концентрический сюжет: один жирный конфликт, экспозиция, завязка, кульминация, ну и развязка, как положено. Автор это понимает, старается, но нутром его явно тянет к хронике, да и объем фабулы таковой требует. В итоге получилось ни то, ни сё. Главный конфликт вроде бы есть, но постоянно размывается «хроническим» характером повествования. Вместо того чтобы нарастать к коде — то вспыхивает, то гаснет...

Ах да, конфликт. Он в чем, собственно? Это явно не «прогрессорский» конфликт двух цивилизаций, двух этических систем. (Поэтому сравнивать «Боги богов» с ТББ не вполне корректно, несмотря на аллюзию названий.) И не внутренний конфликт ГГ. Марат вроде и меняется, но... Но книга явно не об этом. На самом деле перед нами конфликт двух главных героев, точнее, двух мировоззрений, в этих героях воплощенных. Марата десять лет учили любви (без которой невозможно управлять кораблями-биомами). А Жильца жизнь научила ровно обратному... И вот перед нами две концепции: жизнь по любви — и жизнь по понятиям в самом мерзком смысле этого слова. Их носители, в жесткой связке друг с другом, оказываются в палеолите, и...

Мне кажется, задумка была именно такова. Но при ее воплощении законы жанра вступили в непреодолимое противоречие с авторским личным опытом и нежеланием врать себе и читателю. Поэтому книга и не получилась цельной.

...«1984» я прочел в конце 80-х, почти сразу после армии. И, вернувшись из стройбата живым и почти здоровым, понял Оруэлла совсем не так, как модно было в те годы. Не как «критику существующего строя» или тоталитаризма в целом, а как приговор Миру Полудня. Человек, каким бы белым и пушистым он себе не казался, внутри остается скотом. Не так уж сложно поставить его в такие условия, чтобы всё человеческое: мораль, нравственность, совесть, честь — слетело с него, как скорлупа, обнажая его истинную звериную натуру. Для каждого человека — каждого! — есть грань, за которой он человеком быть перестает. Вот о чем написал Оруэлл! Да, многие проживают жизнь, так себе в этом и не признавшись. Но после тюрьмы сохранить подобную наивность сложно...

Так вот. Я бы сравнил Рубанова именно с Оруэллом, а не со Стругацкими, а если и со Стругацкими, то в интерпретации Германа. И сравнение Рубанов проиграет прежде всего потому, что пытался сложнейшую тему всунуть в жанровые рамки, для этого не предназначенные. Жанр — мотивами и интересами наивного большинства своих читателей — требует, чтобы воплощение человечности и любви было всё из себя белопушистое, искреннечестное, но при этом волевое и сильное, а воплощение зверства поначалу тоже может быть сильным и волевым, но... Короче, любовь должна победить! Но, увы, не может, не способна. Потому что для Андрея Рубанова это было бы враньем.

Скорлупа человечности у Марата трещит и лопается почти сразу, с первым же убийством. Автор упорно стремится его как-то оправдать, да и сам Марат всячески старается удержать осколки этой скорлупы, прикрыться ими от своей совести, как фиговым листом: страдает всякими там добрыми делами и всё такое. Но выглядит это убого («убогий бог» — хм...) и попросту чмошно. У Жильца же этической скорлупы не было вовсе, изначально. И он всю книгу остается таким, какой есть — цельным, целеустремленным, последовательным зверем. Потому и Марата зачмырил по полной. Парадокс, но герой, который должен быть резко отрицательным, да и является таковым, до омерзения, до блевоты, вызывает тем не менее куда больше уважения, чем герой якобы положительный. Впрочем, максимального уважения заслуживают, имхо, вторичные персонажи: прежде всего Мууру, еще Ахо; а во внешнем мире — наверное, Юла...

Тут я должен прервать рассуждения, иначе начну раскрывать сюжет. Но из изложенного уже понятно, почему в романе толком не случилось ни кульминации (эпизод последней встречи двух главных героев на нее явно не тянет), ни, следовательно, развязки того конфликта, который таки был основным. Присудить человечности победу автор никак не мог, а присудить поражение — очень не хотел. И потому ничтоже сумняшеся взял да выбросил судейский свисток. Последние слова Марата, насчет «есть только миг — за него и держись», выглядят странно для Финальной Фразы Героя, не правда ли? И вроде бы не вытекают из сюжета. Но мне кажется, что Марат как раз-таки и выразил ими то, к чему по ходу книги пришел он, но к чему автору, увы, не удалось привести читателя: даже зная, что ты внутри скот, можно и нужно жить дальше. Просто жить, здесь и сейчас, лелея скорлупу и стараясь не переступать ту самую грань.

Резюмируем. Задумка была шикарна! Однако, для ее реализации требовалось существенно выйти за рамки жанра. Увы, нарушить жанровые законы, не потеряв по пути читателя — неимоверно сложно! Автор честно попытался пройти по грани, но... не смог заставить себя сфальшивить. И слава богу! Быть которым гораздо труднее, чем кажется по наивности.

По форме.

Написано хорошо. Профессионально. Смачно. Слишком смачно. Журналистам сложно писать романы. Рисовка, какое-то фиглярство прет из каждой фразы. Для короткого репортажа смачность важна, но у длинного романа другие законы. Тут получился как бы набор репортажей. Цельности не хватает, темпоритм рваный, а раздражение авторской рисовкой мешает погрузиться в текст. Хотя, возможно, если бы содержание (см. ниже) было мне адекватнее, я бы сумел в него «нырнуть». Все же языком-то автор владеет, спору нет.

По содержанию.

Беда в том, что мы с автором почти ровесники и почти земляки (из разных подмосковных городов), закончившие один и тот же вуз и получившие одно и то же «распределение» (что неудивительно, учитывая обстоятельства времени). Я прекрасно помню, что являла собой общага МГУ в самом начале 90-х: огромное сборище кустарных предпринимателей. Можно было выйти покурить на лестничную клетку на 14-м этаже зоны «В» и между затяжками крикнуть в пролет, например: «Есть КАМАЗ 5320!» — и почти наверняка откуда-нибудь с пятого этажа послышалось бы «Почем?» Так что всю предысторию авторской отсидки помню не понаслышке. Из нашего выпуска физфака в российской науке остались единицы. Одна половина поехала двигать науку за рубеж (и кое-кто даже до сих пор ее там движет куда-то), другая же принялась увлеченно двигать новую российскую экономику. Последнему нас, конечно, никто не учил, так что двигали как умели. И, да, это факт: многие из нынешних частных банков возникли из обнальных контор 90-х. (Почти все прочие начались на рынке приватизационных чеков). Ибо обнал тогда был массовым и прибыльным явлением. Через него прошли почти все из нашей «другой половины». Некоторые увязли...

Так вот. Автор чуток исказил, слегка приукрасил, немного форсанул, и для художественной прозы это, наверное, оправданно, но лично мне подрезает слух. Прежде всего: деньги грели, да. Но главным мотивом они были для единиц (впрочем, именно из этих единиц вышли затем нынешние миллиардеры; скажем, тот же вуз в то же время окончил еще и некий юноша по фамилии Дерипаска). Это было интересно! Это было куда увлекательнее любой науки! Нули в записи сумм заработка рассматривались не как возможность купить что-то крутое, а примерно как экзаменационная оценка: два нуля — два балла, пять нулей (в день) — пятерка! И уход от налогов (повсеместный) был просто игрой, а вовсе не воровством бюджета, не обманом государства — о последнем никто и не вспоминал. Хорошо сыграешь — получишь пятерку! И все дела.

В романе, имхо, наше поколение предстало в каком-то не то чтобы неприглядном, но в несколько извращенном свете. Мне было неприятно.

Нет желания разбирать детали, в которых случилось искажение. В конце концов, факультеты у нас с автором разные, стиль мышления разный, и память, наверное, тоже обманывает нас по-разному. Упомяну лишь одно. Случай автора не единичен. В середине и конце 90-х сели многие. На год, на три, на пять. Сломались из них далеко не все. Найти работу «по новой специальности», выйдя на свободу, бывшему финансисту было при желании совсем не сложно. Потому что, во первых, опыт. Во-вторых, связи. Обнальная контора обязана была обрасти ими во множестве — это главный ресурс данного бизнеса. За несколько лет связи рвались далеко не все...

В общем, чмошно как-то выглядит лирический герой. И это тоже раздражает.

***

Прекрасно понимаю, что высказал свое субъективное мнение. Которое, наверное, совершенно не показательно. Но, увы, другого, чужого, и уж тем более «объективного» мнения — высказывать не умею. Претензии критика на объективность всегда смешны.

«Ты никому и ничего не должен» – этот слоган новой, свободной Москвы можно поставить во главу всей книги, как апофеоз идей общества всеобщего потребления, жестокой сатирой на которое и является данная книга.

Это не фантастика, не альтернативное будущее, это гротеск на современное нам общество, побуждения и главные направления движения которого доведены до абсурда. Это видно во множестве деталей, в том числе топонимах (одни названия элитных башен «План Путина» и «Бондарчук» чего стоят), деталях международной обстановки (США, готовые отправить авианосец для спасения своих граждан, застрявших в узких для них и стандартных для всех остальных выходах аэропорта других стран) и т.д. Подходить к такому жанру с мерилом от фантастики бессмысленно, мы ведь не воспринимаем «Преступление и наказание» как детектив, и не пеняем Достоевскому, что он убил всю интригу, раскрыв нам личность преступника. По этой причине нелогично предъявлять претензии к Рубанову за невозможное в реальности развитие социума, противоречие научным теориям последствий глобального потепления, так как это не роман-катастрофа и цели смоделировать развитие мира после затопления части суши у автора явно не было.

Однако вернемся к самой книге. Москва у Рубанова получилась яркая, цветная, живописующая все возможные разновидности порока праздности. Она заросла стоэтажными небоскрёбами и трёхсотметровой травой, эдаким олицетворением сибаритства, человеческой тяги к бесконечному наслаждению, за которое не надо платить. Ощущение беспечности, лености и томной высокомерности ко всем остальным, нерусским (читай – «замкадовцам», так как все русские сконцентрированы в Москве для большей яркости сравнения) просто сочится с первых страниц книги. Общество, построенное на внешних вливаниях (в книге – арендные платежи китайцев за Сибирь, в реальности – нефть и газ) кажется стабильным, богатым и непоколебимым, а люди счастливы. Работать теперь не модно, да и зачем? Но стоит только оскудеть ручейку халявы, как былое благополучие рушится и превращается в хаос, словно красивый дом, построенный на песке. Впрочем даже до этого под лаком мнимого счастья можно разглядеть темную бездну, ведь людям всегда всего мало – получив свободу от всех забот и материальных проблем, они хотят уже не просто счастье, а счастье в чистом виде, а получив и его – хотят более концентрированного счастья и так до бесконечности… Доведя до абсурда эту цепочку автор приходит к неутешительному выводу – человек не создан для счастья, он создан для проблем, которые нужно преодолевать, бороться с ними. Именно это делает человека человеком, отбери у него чувство внутреннего долга и ответственности за себя и близких, нужду ежедневно покорять очередной вал трудностей, и он скатится к растительному существованию.

Если со смысловой и философской нагрузкой Рубанов вполне справился (пусть и не на отлично, так как большинство идей действительно вторичны и не обогатят опытного читателя), то сделать художественную книгу полностью увлекательной ему не удалось. Эпическая картина сорокамиллионного города цепляет, а необычные образы и аллюзии не дают читателю скучать в первой четверти повествования, однако уже во второй четверти сюжет явно провисает, мысли героев начинают повторяться, а действие, которое могло бы скрасить недостатки сюжета, разворачивается только к середине книги. Автора несколько спасает только сочный язык, обильно снабженный жаргонизмами, но и здесь не обошлось без огрехов. Я не ханжа и не ярый противник использования мата в книге, если это необходимо стилистически, однако в конкретном случае без него можно было обойтись, а его наличие, пусть и далеко не обильное, режет глаз и совершенно не к месту.

В целом, главное достоинство книги — идеи об обществе, сущности человека и векторах развития современной России, поданы красиво, ярко и образно. Однако этого мало, кроме мяса философии у хорошего повара должны быть еще специи, например интересный сюжет, интрига или что-нибудь другое, столь необходимое в хорошей художественной литературе. На этом поле Рубанов оказался не силен – то, что было бы хорошо в короткой повести, превратившись в среднего объема роман, потеряло остроту, хотя и не превратилось в вязкую жижу.

Привет. Зовут меня Иван, по прозвищу Тейлкиллер. Убийца сказок, по-вашему. Вы в своих землях о таких не слышали, а мы есть и нас много. Что? Может ли сказка умереть? Говорят, «сказ о их деяниях живет в веках». Или злодеяниях. Или глупостях. Ну а всё, что живо, может умереть. А раз может умереть, то и убить можно. Как? Выдумку обычно убивают правдой, а сказку реализмом. Да, я много умных слов знаю, я же тейлкиллер.

Я не стал бы браться за этот текст, поскольку всякий энтузиазм к роману Андрея Рубанова «Финист — ясный сокол» растворился уже по ходу чтения полгода назад, но найденное в телефонных заметках коротенькое введение — пожалуй даже не введение, а зачин — показалось забавным и остроумным, и я подумал, жаль будет, если оно пропадёт. Дело не в том, что книга плохая, она не плохая — она просто скучная и непонятно для какой аудитории написана. Причин на то две.

Первая и главная — язык. Весь немаленький роман — на минутку, без малого 600 страниц — написан монотонным и неторопливым, если не сказать медлительным и посконным слогом, призванным, видимо, стилизовать прозу современного писателя Рубанова под те самые «изустные побывальщины». В начале это работает — отчасти потому что в начале это воспринимается ещё свежо, читатель не устал от подобного, отчасти — потому что первый герой — глумила, т.е. скоморох Иван — соответствует выбранной манере. Но когда дальше два других Ивана — оружейник Ремень и изгнанный из летучего города птицечеловек Соловей — начинают излагать свои истории в том же духе, испытываешь некоторые сомнения. Три человека, пусть зовут их одинаково, но из разных — я дико извиняюсь за такой анахронизм — классов при разных обстоятельствах и разных слушателях изъясняются с минимальными различиями — неторопливо, обстоятельно... нудновато пережевывая одну и ту же мысль по нескольку раз (оружейник, правда, сотоварищей несколько опережает — он самый нудный, потому что с одними и теми же мыслями ещё и ходить по одному месту умудряется, чего в фэнтези делать категорически нельзя).

Вторая — девка Марья, главная героиня. То есть, она в сказке-первоисточнике главная героиня, а здесь бродит на периферии большую часть времени, изредка возникая в поле зрения, когда сюжет нужно продвинуть, а наблюдает читатель за мужиками и от лица мужиков. Идея, в принципе, оригинальная — показать великую женскую любовь, несокрушимое ничем чувство, глазами тех, кто по касательной с ним столкнулся (но зацепить всё равно хватило). Только как это обычно бывает с оригинальными идеями... это не работает. Марья вынесена за рамки текста, любовь её вынесена туда же, , поскольку любовь тут — краеугольный камень всей истории, истории-то и не получается! Нет любви, нет веры в Марью\Марье, нет даже возможности поверить, почему же всё-таки Финист лез сквозь двадцать один нож в окно, а Марья стоптала железные сапоги в поисках. Встретились такие, ага, «на рейве под прикольной ешкой» — суть передаю, но там очень близко — и решили никогда не расставаться? Ну... сомнительно, даже если дух времени в расчёт не брать, а с ним и вовсе — невозможно. Куда больше это напоминает похождение ушлой провинциалки, решившей во чтобы то ни стало обеспечить себе московскую прописку\грин-карту и соответственное улучшение жилищных условий, для того охмурившей с целью дальнейшего охомутания наивного, земной жизни не нюхавшего птицечеловека в третьем поколении. Финал в духе малахова с крушением студии — прилагается, да и манера героев адресовать свою часть-монолог широкой общественности тоже подходит.

Вот и выходит, что для чистокровного фэнтези роман Рубанова скучен, для большой литературы — слишком оторвано-аллегоричен, а как постмодернистское переосмысление знакомого сюжета ничего собственно не переосмысляет, разве что Соловья-разбойника и того, самым краешком и без особой фантазии. Условного же малахова можно получить с меньшими затратами сил из тех же номинантов Нацбеста — и, чего греха таить, он будет куда забористей. Такие дела.

«Не было. Могло быть» (с)

«Сомкнутые веки.

Выси. Облака.

Воды. Броды. Реки.

Годы и века» (с)

Это книга о сильных людях.

Это книга о женщинах, которые сильнее мужчин.

Это книга о том, как изменяется мир — и о том, почему он изменяется.

Перед нами философский роман, автор которого виртуозно использует архетипы (Воин, Шут, Отверженный, Дева-Воительница, Прекрасный Принц) и реконструирует образ мышления язычников. Каждый из героев осмысливает жизнь по-своему, в рамках своего поселенного пузыря, который современная психология называет Картой Мира. И каждый на глазах у читателя меняет свои представления о мире. Отвергает сковывавшие его ранее древние запреты, делает выбор, принимает последствия своих действий и готов нести за них ответственность. То есть взрослеет и растёт.

Место действия — условная, авторская языческая Русь, неожиданно оказывающаяся близкой и понятной. Привязка ко времени – упоминание о вереницах ослепленных Василием Болгаробойцей людей, ведомых одноглазыми поводырями. Значит, уже принял крещение Владимир Святославич и тоже стал Василием — Царственным. Но в зеленой мирной долине жизнь идет так, как шла от века: по Коловрату, мировому порядку, управляющему всем на свете. И людьми, и зверями, и богами. Никто не имеет своей воли. Всем правит Коловрат. Всё идет по кругу.

Всё было как всегда, пока малая девка Марья не встретила птицечеловека. Встретила его, полюбила, потеряла и пошла искать любимого. А еще она захотела увидеть тот большой мир, о котором он ей поведал.

Воля Марьи притянула к себе волю трех мужчин, трех Иванов, полюбивших её. Каждый из них сделал всё, что мог, чтобы Марья обрела любимого.

Один маленький камешек может вызвать грохочущий камнепад, который сметет всё на своём пути. Так и каждый из тех, кто помогал Марье, невольно ускорил гибель старого мира и рождение нового.

То, что каждый из трёх Иванов влюбляется в Марью, понятно: сильный тянется к сильному. На первый взгляд непонятно другое: почему никто из троих не попытался её завоевать. Ответ лежит на поверхности. Можно восхищаться полетом стрелы, но привлечь её внимание, отклонить её от цели не получится. Человек считывает это на уровне подсознания и смиряется.

Книга полна сентенций, заставляющих задуматься. Задуматься и понять, как много общего у героев книги с нами, её читателями. С нашими родителями, дедами и бабками. С еще более отдаленными предками, которых повезло застать в живых некоторым из нас.

Вот навскидку:

«…Четвёртой, и, возможно, важнейшей, корневой практикой этих людей является всеобщее угрюмство: особое состояние духа и рассудка, когда ни ты сам, ни другие вокруг тебя не ждут от будущего ничего хорошего.

Они называют это — «ровная дрежа».

Каждый новый год может быть холоднее предыдущего.

Каждая новая лютая зима может погубить всех.

С самых ранних лет любой дикарь думает как воин: как тот, кто уже мёртв.

Ровная дрежа — это покой сознания; это полное избавление от тревог.

…Смерть всегда здесь, вокруг, рядом, за плечом….

… Если впервые видишь их вблизи – с непривычки кажется, что они только что похоронили ближайшего родственника, или готовятся похоронить. Они мрачны и неулыбчивы»

«Без тех, кто нас окружает, без тех, кто нас любит, — мы ничего не значим»

«Сила только тогда идет впрок, когда мы не получаем её в подарок, а обретаем сами»

«Ни успех, ни благополучие не являются достижением каждого отдельного человека: всегда есть другие, менее заметные. Те, кто поспособствовал, подставил плечо.

Почему эти слова вызывают такой отклик в душе? Опыт предков, их память живёт в нас. Мы передаём всё это дальше, своим детям и внукам. Недаром и сейчас люди ходят босиком по горящим углям и делают куклы-мотанки. Но куда важнее то, что мы понимаем: «никакой великий подвиг не вершится в одиночестве»

Рубанов старался избегнуть совсем уж определенных выводов относительно перспектив современного российского «патриота». Маета персонажа и кризис мотивации связаны не только с особенностями личности, но с и с удушливой атмосферой — в этом смысле, как ни крути, а стремление покинуть московский социум вполне определенного характер «пора валить». Мне это напоминает финал «Чисел» Пелевина, написанных много-много лет назад: ничего не изменилось. Автор персонажу дал сына -либерала и сына- «ватника», так что Рубанов честно пытается соблюсти баланс, не навязывать превосходство точек зрения. Насчет поехать в Кузбасс патриот раздумал и поехал таки в Америку ( притом что патриот вроде не липовый). Именно финал в море мне откровенно не понравился, но Рубанов оставил себе открытую дверь, если захочет вернуться к герою. По факту участь патриота всяко невесела. Середина книги с галлюциногенами героя заставляют вспомнить Проханова, но в «Патриоте» все куда как более сдержанно, вспомним хоть очень умеренное описание вручения премий. Есть ряд удачных сцен, пара сочных фактурных персонажей второго плана типа валютчика, актуальность поднятой темы добавляет дополнительный интерес плюс в ремесленном плане Рубанов руку набил. В моем представлении «Патриот» — пример нестыдного пляжного занимательно-развлекательного чтива (а Донцова или Дэн Браун, например, стыдного).

Формально есть всё, что нужно для хорошей книжки.

Сюжет известной (не «Колобок», но переложений изрядно) сказки, с если не античным, то индоевропейским драматическим зарядом. И раскрыто хорошо, в пересечении куда большего числа судеб отдельных людей, народов и нелюди, с реалистичным обоснованием чисто сказочных ходов (откуда зелье? как сделать золотое платье? почему ножи железные? И почему Финист — Сокол?) и объединением русских сказок и сказаний в едином мифологическом пространстве, где Аркаим, скифы, Таруса, Лапута и ромейский Болгаробойца соседи.

Композиция: три части, три рассказчика, каждый со своей правдой и долей участия в подвиге великой любви Марьюшки. На фоне которой ее образ расплывается, меняясь в зависимости от того, как ее видят: дочкой кузнеца, усталой странницей или женщиной с поверхности.

Многотемье: организация игрищ и забоя мавок, психология угрюмости, народ и власть, доспешное дело, кровь великанов, табу, хиропрактика, ПТРС... философия «пузыря». Тактика дракона — сценаристы «Хоббита» позеленеют от зависти. Нотки юмора — волхв смотрит четвертым глазом, чтобы нож не уперли.

Язык афористичный. Мысли-предложения: «Волхвов всегда столько, сколько согласны кормить хлебопашцы», «Если в рассказе нет молодой девки — это и не рассказ вовсе». «Без тех, кто нас окружает, без тех, кто нас любит, — мы ничего не значим».

И всё недодуманное, недоработанное.

Ладно, что скифы рядом с порохом, а хазары с огурцами, даже забавно. Но медный век и бриллианты? Правила игры надо соблюдать бы. Конные заводы и все пешком? Далеко Иван №2 в своих походах уйдет, да... Летающий город — столько про климат, и на тебе, автор делает вид, что на высоте горной болезни ветер не дует. Небесное сооружение из бальсы и пробки не может быть копией земного города, тем более, с тяжелым, как описал Рубанов, краем — перевернется банально. там не только посиделок на крыше — самих крыш быть не должно.

«Бог ремней не хочет, чтобы ты тачал сапоги» — это славянская фэнтези? Стаи волков и рысей (!), преследующие беженцев, в настоящей славянской были бы немедленно мужиками переделаны на шапки и рукавички. И сани зимой — это минимум возможного.

Да, рассказчиков трое — но ищущий ночлега 119-летний дед, воин под судом и обвешанный золотом потребитель солнечной энергии говорят и думают одним, былинно-назидательным, слогом, оформленным в духе телеграфной лапши 1920-х.

Рекомендации: убить время и задуматься, почему так часто славянская фэнтези похожа на самолет Можайского.

«Всё, что происходит, — происходит из-за баб. Мужики думают, что творят всё сами. Сами воюют, сами пашут, сами зверя бьют, сами брагу пьют, сами врага режут. А на деле — не сами.»

А. Рубанов «Финист — ясный сокол».

«Итало Кальвино в предисловии к своему великолепному сборнику «Итальянских сказок» приводит старинную тосканскую пословицу: «Сказка не будет хороша, если к ней ничего не добавить». У каждого своя сказительская манера, свои достоинства и недостатки; кто-то заставит слушателей смеяться, кто-то — дрожать от страха, кто-то — заливаться слезами, а лучшие из нас умеют и то, и другое, и третье. Но для того, чтобы это получилось, мы должны пропускать сказки через себя: что-то добавлять, что-то убирать, поворачивать под новым углом, украшать и приспосабливать к современности. Печатная версия — это лишь отправная точка, а не пункт назначения.»

Ф. Пулман «Народные сказки Британии».

Издательская аннотация к этой книге напечатана на 4-й странице и на обложке и стала частью книги, поэтому начать есть смысл с нескольких замечаний, касающихся этой самой маленькой её части.

«В те времена каждый помогал каждому — иначе было не выжить.» Как автор аннотации пришёл к этой мысли? Очень просто. Вот эпизод, когда ребята, идущие бить Змея, впервые видят Марью. «Мы подошли ещё на шаг. Девка аккуратно поставила лохань у своих ног, отступила назад и положила пальцы на рукоять ножа — и это движение, очень особенное, воинское, медленное и плавное, выдало её с головой. Она ничего не боялась, дралась часто, и была, скорее всего, очень опасна.» Такой стала обыкновенная девочка за три года странствий по территориям, где «каждый помогал каждому.» Ещё немного и из неё получился бы отличный инструктор по рукопашному бою. Чтобы прийти к вышеприведённой мысли из аннотации, надо пропустить этот очень многозначительный эпизод. Только и всего. Действительно просто.

Как это очень часто случается, издатели, писавшие аннотацию, прочитали книгу по диагонали. Потому что первый из трёх мужчин (этому мужчине 13 лет), любивших Марью, ей только мешал (вместе с другим таким же мужчиной) а второй никуда её не довёл, т.к. сам жил на краю света, дойдя до которого Марья исполнила предсказание того, кого искала три года — истоптала железные подошвы, стёрла железный посох и изглодала железный каравай. Чтобы совсем уж не сесть в лужу, авторы аннотации просмотрели последнюю часть романа более внимательно, поэтому о третьем помощнике Марьи, Соловье-разбойнике, написали правду — он действительно доставил девушку в летающий город. И почему авторы аннотации решили, что Финист «не был человеком»? Это в сказке он оборотень, человек-сокол, а в романе он — человек. Правда, умеющий летать, ну и что? Да, не думали писавшие аннотацию, что Автор романа настолько выйдет из рамок сказки, вот и попали пальцем в небо. Но даже и в таком никуда не годном виде аннотация достигает цели — желание купить книгу появляется. Ну, что же, красиво врать не запретишь.

Примечание о том, что идея романа принадлежит режиссёру, мне кажется, объясняет некоторые странные моменты в нём. В сказке из сборника Афанасьева «Пёрышко Финиста ясна сокола» и в её несколько ироническом пересказе, принадлежащем Эдуарду Успенскому, три чугунных посоха Марья не стёрла а изломала*. В романе же единственный железный посох длиною в сажень (2,1336 метра) стёрся за годы скитаний до размера песта «в три пальца». Это очевидная режиссёрская находка — сначала кинозритель увидел бы двенадцатилетнюю Марью (читатель, разумеется тоже представляет, каков был «крест», взваленный на Машины хрупкие плечи) с трудом бредущей, опираясь на длиннющий (в полтора раза выше её самой) лом, примерно к середине пути в руках девушки уже опора нормального размера, позже ей приходится идти всё в более и более согнутом положении, наконец, когда сгибаться уже нет возможности, она вынуждена перейти на гусиный шаг, а последние пару сотен вёрст ей (уже пятнадцатилетней) ничего не оставалось (надо выполнять завет Финиста) как передвигаться ползком. Русская сказка тут оказывается явно умнее авторско-режиссёрского пересказа, совершенно, в сущности, издевательского в этой части**. Почему я пишу об этом так подробно, ведь, как уже было замечено, Автора «не интересуют детали, его интересуют идеи»? Вот поэтому и пишу, что идеи идеями, а дьявол-то как всегда прячется в деталях. А ещё — потому, что терпеть не могу прикрываемого какими угодно идеями издевательства и над людьми (хорошими к тому же) и над животными, пусть и не очень привлекательной внешности. Во второй части романа подробное, длинное, зримое (хоть кино снимай) описание садистского избиения и последовавшего за ним умерщвления старого, голодного зверя, который вовсе не нежить (и не враг людям, что понимает даже так называемая «нелюдь»), а всего лишь обыкновенный реликт, может привести только к одному неверному заключению — славяне народ ужасно тупой и жестокий. В действительности это не так, этот народ не более тупой*** и не более жестокий, чем всё остальное человечество, просто Автор, как и его герой, высококвалифицированный глумила (в этом слове нет ничего обидного, это такая артистическая специализация), его хлебом не корми — дай только посмеяться над читателем вместе с помогающим ему идеями режиссёром. А результат этого глумления выглядит крайне печально. В фольклоре любого народа те, кто сражается с драконами — Герои. Геракл, Персей, Илья Муромец и разнообразные Иваны, как дураки, так и царевичи. А тут они — садисты. Садизм вместо героизма. Доглумились соавторы, однако, повернули сказку под новым углом, украсили и, похоже, приспособили к современности...

Конечно, Автор местами остроумен, этого не отнимешь. Самым глубоким философом, блестяще объясняющим мироустройство, оказывается в книге почти бессмертный неандерталец Креп, фигура, напоминающая ГГ рассказа Саймака «Грот танцующих оленей». Остроумной бывает иногда и глупость. Таково утверждение любителя порассуждать на отвлечённые темы Ивана Корня: «Сделал полдела — считай сделал всё.» Это может прийти в голову человеку, не создавшему за всю жизнь ничего ценнее обыкновенного бубна. Противоположная мысль — кто сделал полдела, тот начал — принадлежит Аристотелю, сведения о котором к 13-му веку н. э.**** до славянского мира ещё не дошли. Великий грек говорил о людях, создающих истинные материальные и духовные ценности, когда главные трудности выявляются как раз в стадии завершения работы, доведения её до совершенства. Философия глумилы очень примитивна, хотя сам он кажется человеком не таким уж простым, иначе как он, порядочный в молодости человек, сумел бы стать в зрелые годы вором. Не известно, правда, можно ли верить всему, что он говорит. Скорее всего, нельзя. К числу глупостей неостроумных я бы отнёс следующее высказывание глумилы Ивана: «Никакой живой человек по доброй воле в дом кузнеца не сунется.» Очевидная чушь, особенно если учесть, что сам Иван и его товарищи попали в дом кузнеца именно по своей доброй воле.

В общем, иногда кажется, что Автор пишет, что в голову приходит, не очень затрудняясь наличием связи написанного сегодня с написанным вчера. Ещё пример. Только что князь птиц договорился с ведьмой о возвращении через пять дней, как Иван Ремень (а он подслушивал) сообщает своим спутникам, что «нелюдь прилетит нынче ночью. Так он обещал старухе.» Т. е. Иван врёт, прошло всего около полутора суток. И нелюдь прилетает (!), так решили эти два вруна (Иван и Автор), посовещавшись где-то там за пределами текста романа, в своей так называемой творческой лаборатории.

Вот ещё один продукт этой лаборатории, хорошо дополняющий впечатление о ней читателя. Во второй части князь птиц, тоже именем Финист (они не птицы и не оборотни, и это уводит роман совсем уже далеко от первоисточника), жалуется ведьме, что его народ «не плодится» и «если так будет дальше, через триста лет сгинем вовсе». В третьей части о жизни летающего города рассказывает Соловей, человек большого жизненного опыта и уж точно поумнее двух предшествующих Иванов вместе взятых. И вот что он говорит: «... весь мой народ ... смотрел в будущее уверенно и прямо.»; «в правление князя Финиста средний рост взрослых мужчин нашей расы увеличился почти на половину локтя.»; «Да, это был Золотой век: как я себе его представлял по рассказам школьных учителей.» Вот так! Стало быть, врёт князь Финист?! Но какой смысл этой дезы в частной беседе с ведьмой? Постепенно выясняется, что никакого, и остаётся только счесть этот финт ушами за ещё одну «идею», возможно, режиссёрскую, по ходу повествования благополучно канувшую в лету.

И всё-таки книга в целом, благодаря удачной последней части, получилась, очень уж материал хорош, такой трудно испортить безвозвратно. Автор, конечно, Мастер, и он сумел, доведя, иногда с грехом пополам, работу до половины (т. е. положив ей начало) завершить её достойно. Третья часть намного интереснее, в частности — информативнее и динамичнее, первых двух. Хотя, может быть, не стоило пытаться подвести научную базу под (в буквальном смысле) летающий город. Какая уж там «подъёмная сила» исходящая от обитателей города, живущих на его поверхности, а не под ней. Иначе говоря, подъёмная сила, никак не противодействующая силе земного тяготения. Пусть бы уж висела эта тяжело нагруженная людьми, металлом, камнями, жидкостями и т. д. и т. п. платформа тем же способом, какой используется в сказке, то есть волшебным. Да ещё там зачем-то припутана летающая лодка (князь Вертограда с охраной на ней прилетают), хотя для полёта этим ребятам ничего не нужно (разве только щиток от ветра), лодка только мешает. Эта лодка — ещё один забытый продукт всё той же лаборатории? Лучше бы Автор и те, кто ему помогал, придумали, как Марья добилась того, чтобы лишённый памяти Финист её вспомнил. В сказке такая задача перед ней не стоит, а тут — думайте, что хотите. Я думаю, ведьма чуточку подкорректировала действие горыновой слюны, но в книге и на это нет даже намёка.

Иногда кажется, что третья часть написана другим человеком, возможно, женщиной. Особенно её восьмая глава, где ведьма Язва рассказывает о своей жизни. Это шедевр, с которого я рекомендую, что может показаться парадоксальным, начать чтение. Интерес от такого «спойлера» не пропадёт, а, наоборот, возрастёт, а недостатки романа уже не покажутся столь заметными, поблёкнут.

*) Это яркая и в то же время простая метафора, передающая тяжесть пройденного пути. Башмаков с железными подошвами тоже была стоптана не одна пара, а три; и железный каравай хлеба выдуман Автором романа, чем это лучше трёх каменных просвир из сказки, мне так и осталось не ясным. Ну, выдумал, и ладно, имел право.

**) Чтобы идти с посохом переменной длины всё время в нормальном положении, нужно придумать и изготовить не очень-то простую деревянную конструкцию (если коротко — это трубка) навершия к посоху. Для изготовления такого навершия нужен не только нож, но и шило и прочные волокна для стяжки трубки. Ни одна девочка в мире не додумалась бы.

***) Хотя в этом конкретном сильно растянутом эпизоде героями романа было сделано особенно большое, сверх меры, количество ошибок. Например, лезть с сосудом для набора слюны чуть ли не в пасть к разозлённому ящеру, в то время, как эта позарез нужная слюна капала из пасти на землю, не было необходимости. Но привязать сосуд к ветке никому в голову не пришло, садисты вообще плохо соображают, да и лишились последних сил, охаживая тяжёлыми дубинами несчастную тварь.

Может быть, описывая избиение змея Горына, Автор решал какую-то важную задачу, но забыл даже намекнуть на её существование? Может быть, он хотел этими сценами показать, что эти ребята с дубинами нечто худшее, чем обыкновенные дикари? Глупый и жестокий ребёнок Потык, разбойник и убийца Иван Ремень (он бывалый воин и наставник молодёжи только в своей долине) и равнодушный исполнитель любых приказов Тороп (равнодушный по гамбургскому счёту, в «бруноясенском» смысле) — таковы на самом деле эти Марьины «помощники». Хорошо, если так, но лучше бы намекнул.

****) Действие в романе довольно точно привязывается к реальному историческому фону. Князь птиц говорит, что в земле Хань, далеко на востоке, есть другие летающие змеи. Но ему Китай столь же безразличен, как и весь человеческий мир. Династия Хань правила около полутора тысяч лет назад. Время Хань давно прошло, но вот упоминание в романе императора Византии Василия II, совершившего своё очень громкое, ставшее легендой, преступление в 1014 году, приводит к выводу, что действие происходит примерно через полтора века после этой даты. В южных степях уже хозяйничают половцы, до монгольского нашествия ещё далеко, значит годы на дворе примерно 1140-е — 1160-е. Правда, когда Автор сообщает об очень солидном возрасте глумилы, повествующем о далёких днях своей молодости (а это середина 12-го века), он (Автор) ещё не знает, что будет говорить по этой теме в дальнейшем. Это следует из того, что глумила дожил примерно до взятия ордой Киева, но в первой части романа о нашествии Батыя нет ни слова. Эта привязка к истории не нужна в романе абсолютно. До упоминания Василия II читатель имеет все основания для предположения, что дело происходит примерно за 2-3 столетия до крещения Руси, и это вполне правдоподобно — там везде сплошные идолы да волхвы, в жертву богам (их много!) приносят животных и отгоняют их кровью злых духов. Кроме того, остаётся не ясным, является ли Автор приверженцем Новой хронологии Фоменко-Носовского, совмещая былинные времена Змея Горыныча и Соловья-Разбойника с хорошо известными из документов, хроник и летописей событиями, или наоборот — остроумно эту хронологию разоблачает.

Известную русскую пословицу «От тюрьмы да от сумы не зарекайся», при разговоре об этой книге не упоминал только ленивый. Не избежал этой участи и я. Эта самая пословица запала мне в душу очень давно, в нежном подростковом возрасте. Однажды довелось мне познакомиться с пожилым человеком, сидевшим, в свое время, «за длинный язык» — 58 статья, пункт 10 – агитация и пропаганда – не тому и не тот анекдот рассказал. Много он тогда мне поведал такого, о чем в газетах не писали — про Колыму, про великих людей, там сидевших, и про сволочей, сидевших рядом. Слушая того моего знакомого, я все задавался вопросом – а смог бы я, а сумел бы – выдержать холод, голод, унижение и остаться Человеком?

Не сказать, чтобы я читал всю тюремную прозу, вышедшую у нас, но джентльменский набор – Солженицина, Шаламова, Довлатова (взгляд – с другой стороны колючки) – конечно, не прошли мимо меня.

И вот теперь – дебютный роман Рубанова, описывающий русские тюрьмы на рубеже XX – XXI веков. Андрей Рубанов, автор романа, провел за решеткой несколько лет. О его опыте сидельца – эта книга. По воле автора главного героя этого романа также зовут Андрей Рубанов, и он, также как и автор, попадает в тюрму по обвинению в мошенничестве. Вот и гадай, читатель, – насколько автобиографично сие произведение.

Написано интересно, образно, хорошим русским языком. Погружение в атмосферу, в мир московских тюрем, получается глубоким и осязаемым до дрожи. Вот и читал, и снова думал – смог бы я? Что надо сделать, чтобы остаться человеком в нечеловеческих условиях? Где свобода? За решетками, там где поют птицы и цокают каблучками красавицы? Или внутри тебя?

«Финист Ясный Сокол» Рубанова — яркая, грубая и красивая книга.

Могла бы быть, если бы редактор выполнил свои обязанности. Например, исправил явные ошибки, подрезал лишние куски, вырвал выбивающиеся из стилизации вбросы из учебников вроде «по мере того, как расширялась каста воинов, увеличивалась и нужда в боевых доспехах» и повторы в мыслях героев. Книга умоляет пройтись по ней железным ножом Марьи, ее обстругать. Тогда она разбивала бы сердце с полоборота. Такая же, как есть, это рубленая, впечатляющая, но исторически безграмотная мужская сказка о выдуманном язычестве с местами, от которых захватывает дух, с финалом, который нужно переписать, и мечтами о могучих двенадцатилетних воинах, которых ждет недолгая судьба. Темная и страстная история о любви следующих порывам людей, но какая же смешная местами.

История Марьи, которая полюбила птицечеловека Финиста Ясного Сокола и стоптала ради того, чтобы его найти, железные башмаки, рассказывается тремя разными мужчинами, которых ее прямота, целеустремленность и несгибаемая воля заставляют влюбиться и помочь. В сказках ведь героям постоянно помогают, и здесь Рубанов подвиг Марьи показывает глазами людей, о которых сказки не рассказывают. В их глазах Марья — юная девка, которую каждый из них непременно хочет, но не трогает, потому что она защищена силой своей одержимости найти птицечеловека. Пока остальные мечтают о семье и добротной жизни в племенах и кланах, Марья стремится на небо, потому что оттуда виден не клочок земли с детьми и наделами, а весь мир.

Но Марье слово Рубанов дает нечасто. Он описывает сказку так, как если бы все происходило в реальности, т.е. это low fantasy, где Иванов смешан с кабацким нуаром и песнями про могучих предков, которые ходили на медведя и валили его одной рукой. Новые язычники и фанаты славяно-ариев вам об этом расскажут, они уже расплавились, почуяв знакомые ноты, — https://iz.ru/850229/arina-stulova/khochu-pokazat-rozhdenie-mifa. Красиво ли это? Да, конечно. Порой пробирает до костей, а порой — хоть плачь. Меня особенно напрягают люди, которые видят в истории «глубокое погружение в самосознание наших предков», ведь Рубанов просто фантазировал о времени, о котором мы и не знаем ничего, на основе сказки. В фольклор он тоже копнул неглубоко, и фантасту такого бы не простили, но книга не о том. Рубанов ничего не стесняется и не боится. Он автор очень смелый, полный энергии и мощного обаяния, а это со многим заставляет смиряться. Его не интересуют детали, его интересуют идеи — о том, что любой порядок может быть разрушен волей, любое колесо сансары может быть сбито со своих спиц несовершенным человеком. Потому критиковать можно часами, но все равно — хорошая вещь.

Нет, все-таки падок я стал на всяких номинантов и обладателей премий. Вот кажется, литературная премия, по радио, телевизору ни слова, только вот так в этих ваших интернетах, да на специальных сайтах, никакой шумихи, никакой поп-культуры, а если и денежная мотивация, то не та, ради который продают честь, совесть, имя. И думаешь, ну тогда да, это то, что надо. Раз так узко, так душевно, так уютно, то и результат будет получен именно тот, который ожидаешь. Ступаешь на этот путь и вдруг понимаешь, а ведь был прав, какие книги прошли мимо, точнее не книги то прошли мимо, а я не увидел, не заметил, но теперь то путь ясен, видно далеко вперед и вроде так разбежался, разогнался, номинант Нац. Беста, Большой Книги и тут вдруг БАЦ!!!, как в стену: Патриот.

Побаиваюсь таких названий, аннотаций и новых для себя авторов, но читать взялся.

Яркое, кричащее, липкое, но такое потрепанное повествование. Заезженные выражения, «сидели курили», банальные, уровня вконтакта, цитаты, «жить надо каждый день, как последний». Наборы интернет мемов, хайпов десятилетней давности, запоздалый стеб.

«Нынешние дети взрослеют медленнее», разве не наоборот? «В моей стране каждый, кто не испражняется в подъезде, на вес золота», крайности.

Пытаясь заинтересовать героями романа, автор, создает из них неких универсальных созданий, если мотоциклист, то не в коем случае не пошлый байкер, если слушать музыку, то стильный американский блюз или классику рока, герой алкоголик, но спортсмен, атеист, но верит в Иисуса, спирт не закусывает. Если на столе цветы, то непременно полевые, если книга на полке, то обязательно на английском языке. Если ребенок, то он сам вырастает в культуриста и математика, если учиться после школы, то обязательно за границей. Жаркий июль, но холодные ночи.

Никто не спорит, все может быть, все бывает в жизни, на то она и жизнь, и теплая рука напомнит холодный штык лопаты, но скопления всего, что бывает в десятках людей в одну жизнь (пусть сам герой и называет это несколько жизней) читается наивно, не плохо, а именно наивно и как способ учесть все вкусы, заинтересовать все возрасты и социальные статусы, удается едва ли.

Помните, как в детстве, я хочу вырасти и стать робокопом.

В бурном потоке описания всего и вся, неожиданно, проскользнула хорошая идея с разумным капиталом, но это уже поле Виктора Олеговича.

От отрицательной оценки роман спас финал, очень мощное описание.

Кому книга, для кого книга, это не риторический вопрос. Те, кому понравится роман перечислены в главе 42. Я не хочу называть эти имена, в большинстве своем они мне не совсем приятны, увы.

Несмотря на гадости (критику), что я сейчас наговорю, хочу сразу обозначить, что роман мне понравился. Понравился как крепкая приключенческая околосоциологическая фантастика. А вот смысловая нагрузка от меня явно ускользнула (либо я ждал чего-то более глубокого и умного, чем тут есть на самом деле).

Что не так? А всё просто: Где мораль? Не то чтобы я любил когда меня поучают... Но социологическая фантастика должна что-то реальное в социуме как минимум отображать, а лучше отображать и искать пути решения, ну или хотя бы научить чему-нибудь. Иначе слова ради слов получаются. Статика. Ну, по части динамики роман далеко не статика, конечно. Сюжет почти не провисает. Крепко сбитый приключенческий роман. Но социальная часть провисла намертво. Ну, диктатура двух видов. Ну, прогрессорство. Потом наоборот. И что? Зачем героям были нужны их мероприятия — это понятно. Ибо это шкурно и эгоистично. А вот чем прогрессорство плохо — ничего реально убедительного не прозвучало. Чисто как догма — «это плохо, и точка». Совершенно без учёта нюансов (грубо говоря, что можно аборигенам водку принести, а можно и просто сеть научить плести).

Если задуматься, роман насквозь вторичен. Всё, всё вторично. Биоморфы, живые корабли? было. Во всех видах. Планеты-тюрьмы? было. Робинзонада среди менее развитых аборигенов? Было. Прогрессорство? Вообще молчу. Единственное, чего сходу не могу вспомнить — масштабную зачистку от действий прогрессоров.

И глядя на всё это, возникает подозрение, что всякая экзотика типа «шоколадной планеты», запахов «как будто на шоколадной фабрике кучу навоза вывалить» имеет только одну цель — замаскировать вторичность всего остального. Тем более, что вся эта экзотика неправдоподобна до чёртиков. На планете почти всё с человеком совместимо. Растения и животные пригодны для еды человека. Значит, биохимия схожа. Так что же там за такое, что вокруг всё сладкое. На каких принципах должна быть построена биохимия, чтобы и человеку подходила, но при этом и так экзотична была?

На фоне всего вышесказанного мелкие огрехи и странности даже и упоминать смысла нет.

Честно говоря, более всего в романе заинтересовало то, что фактически осталось за кадром. Дальние Родственники. Вот это реально интригует. Вот про всё, что вокруг них («подарки», поиск этих родственников, раскрытие загадок и так далее) ну просто жуть как хотелось бы книгу прочитать. Такое поле для фантазии, для захватывающих романов.

«Хлорофилия» у Рубанова была намного сильнее. Ибо ставила вопросы, варианты ответов давала. Поле для размышлений засеяла.

В общем, суммарная претензия такова. Эффект обманутого ожидания. У другого автора прочитал бы такой роман и остался доволен. Но от автора «хлорофилии»... данный крепкий, интересный, но интеллектуально пустой роман оставил по прочтении след разочарования.

После прочтения романа «Хлорофилия» Андрея Рубанова у меня остались двойственные впечатления. И, скорее, негативного больше, чем позитивного. Но обо всем по порядку. Буду чередовать для порядка:

— оригинальность мира и героев: практически нулевая. Да, постмодернизм и все такое прочее, я в курсе. Но те, кто сравнивает произведение с творениями Стругацких — в корне неправы. Да, у меня тоже сперва была мысль, что напоминает чем-то АБС, но, скорее, это инерция сознания, все неплохие русские вещи нф характера сравнивать в первую очередь с книгами АБС. Ан нет, покопавшись в памяти добрался до истоков. 40% Хлорофилии — это проекция на современные реалии романа Владимира Винниченко «Солнечная машина». В связи с тем, что автор этот в России известен мало (это в Украине его произведения входят в школьную программу по литературе, хотя, вряд ли у нынешних «овощей» доходят руки прочитать увесистый том «Солнечной машины» или модернистские пьесы) кратко изложу суть для сравнения. «Солнечная машина» — дистопия, то есть, роман с элементами как утопии, так и антиуотопии, был написан в начале двадцатых годов ХХ века, в связи с «неугодностью» и последующей эмиграцией автора изъят из библиотек и долгое время не переиздавался в Союзе. Завязка сюжета — в изобретении ученым приспособления, которое решает проблему мирового голода — машинки, похожей на мясорубку со стеклышком. Если в эту машину положить любую траву, поставить аппарат так, чтобы на него падали солнечные лучи, и покрутить ручку, то из раструба появится перемолотая изумрудная кашица приятного вкуса и отличной питательности, без каких-либо вредных последствий от употребления. «Вечный хлеб», так сказать (привет, товарищ Беляев!) Трава, употребляемая в пищу — запомнили. Дальше начинаются интриги капиталистов за обладание чудесной машинкой, войны, революции, смена социального строя... Заканчивается все очень похожей картиной: бывший капиталист, миллиардер и президент мира рубит дрова, топит буржуйку, ездит к колодцу на санях — и так во всем мире, цивилизация в руинах, ибо если есть, что есть — то работать уже необходимости и нет, лень-матушка и классовая борьба за сытость во всем мире. Это раз.

Вторые 40% Хлорофилии крайне напоминают роман Роберта Сильверберга «Вертикальный мир», читал много лет тому назад, многое уже стерлось из памяти, но сразу вспоминаются многосотэтатжные гонады — здания, в которых живут населения целых стран и континентов, окруженные фермерскими полями... Внутри гонад — кастовость, но не жесткая. Рабочие живут на нижних этажах, прожигатели жизни — на верхних, ночами ходят блудить по чужим женам... Наркота, сексуальная вседозволенность. Похоже? Похоже.

Главный герой, Савелий Герц (как и все фамилии, говорящая. Кто не помнит, герц — единица измерения частоты, «движняка», если можно так выразиться) — типичный обыватель времен офисного планктона, не без таланта и амбиций, впрочем. Сначала он мне напомнил булычевского Корнелия Удалова, но потом вспомнился другой Корнелий, Глас, персонаж повести Владислава Крапивина «Гуси-гуси, га, га, га...». Помните, что Глас — типичный обыватель, достаточно слабохарактерный и довольный жизнью, в один прекрасный день выигрывает в лотерею собственную казнь, и решается восстать против своего такого прекрасного и благополучного государства и спасти, заодно, своих новых друзей — ребятишек из тюремного интерната. Ничего не напоминает? Ладно, достаточно, хотя можно и продолжить, пойдем дальше.

— социальная сатира: заносим в плюс. Мало не бывает, достаточно прозрачно, в меру иронично, с этим порядок. Громадный плюс автору за подкол американцев — двери в семь футов для прохода в них жителей Америки — это зачет. ))

— Общий смысл текста и подтекста: для меня это минус. Кажется, автор ориентировался именно на уровень тех сорняков, которые эту книгу в руки не возьмут. Я слишком привык к завуалированным смыслам, метафорическим подсмыслам и скрытым подтекстам, чтобы брать в рот эту разжеванную жвачку. Книга, к сожалению, не заставляет думать: Рубанов не просто пережевывает свои же метафоры, но еще и насильно впихивает их в горло читателю, как птица неразумным птенцам, (бар «Четыреста пятьдесят один градус» — хэллоу, мистер Брэдбери!) не дай бог, чего не допоймут, нате вам, тут я высмеиваю то, а там критикую это. И не сомневайтесь, это именно то, о чем вы подумали, и никак иначе. Я слишком люблю разгадывать загадки сам, а не кушать с блюдечка с голубой каемочкой. Что делать, на Стругацких рос...:glasses:

— Темп и закрученность сюжета, авторский язык: хорошо. Если забыть, что все это уже было и где-то звучало (постмодернизм, мать его так, хоть и достаточно бездарно исполненый). Темп действия не провисает, язык приятно-литературный, придуманные пословицы и характерные действия оживляют реальность романа. Концовка, правда, смазана: ну не верю я ни в благородную торговлю «земля-бусы» с аборигенами, ни в дикарей, побеждающих копьями автоматчиков. Да, душой понимаю, символ победы «старого нового» мира над загнившей буржуазией, но сильно не убедительно. Да и чувства у Савелия в конце отмерли-возродились как-то уж слишком избирательно.

— Продуманность мира: невысокая. Куча несостыковок и несуразиц, которые за высокой скоростью сюжета просто некогда разглядывать, а потом уже не вспомнить, если специально не выискивать.

Прихожу к такому выводу: можно поставить оценку восемь. Нынешнему «овощному» поколению подойдет: оглянутся, задумаются, и дальше будут врастать корнями в стулья перед мониторами компьютеров. Но мне, человеку старого мира, этого мало. Хочу большего.

Хороший роман не без ляпов и недостатков. К прочтению, все же, рекомендуется.

Редкий случай — продолжение лучше первой части цикла! Многое по ходу пьесы разъяснилось, но на место прежних вопросов пришли другие, ещё более неоднозначные...

И хотя мы так и не выяснили судьбу главного героя «Хлорофилии», следить за приключениями его сына даже интереснее. В персонажах гораздо меньше «картона», постаревшие герои первой части неожиданно ожили именно здесь, на «Живой земле». Пожалуй, безликие в романе только андроиды. Но им простительно))

Сатира стала острее и шире, сюжет понятнее, а вот идейная начинка гораздо вкуснее. Понравились и рассуждения о том, какой частью тела лучше думать, и про отцов, которых сын не осуждает, хотя они и проср... великую страну. Но больше всего впечатлил образ травяного семени, которым искушает автор своих героев. Эпичный, надо сказать, образ. Запоминающийся. Хотя оно всего лишь

Мат из уст героев глаз (слух) не режет, хотя и может помешать кому-нибудь воспринимать повествование. Увы, если сохранятся нынешние тенденции в нашей культуре и образовании, то в XXII веке на самом деле будут изъясняться гораздо грязнее...

В целом история обрела дополнительную глубину. С «Живой землёй» вполне можно знакомиться и тем, кто не читал первую часть. Однако есть смысл издать обе книги под одной обложкой, от этого «Хлорофилия» только выиграет!

Странное ощущение оставляет после себя «Хлорофилия». Есть в этом произведении призыв: «Очищай и концентрируй». Автор, кажется, решил пойти этим путём, правда, в обратную сторону. Из идеи, достаточной для бодренького рассказа или, в лучшем случае, повести, Рубанов умудрился состряпать роман. Разбавил сюжетную линию мелкими истинами, вполне приемлемыми для массового потребителя, перепел их на разные лады несколько раз на протяжении романа, загрязнил «актуальностью» в виде небоскрёбов «Бондарчук» и проспектов Галкина и Петросяна и... получил АБС-премию.

Увы, пережёвывая мелкие истины, автор забыл разжевать концовку, которая слишком уж многозначительно обрывается в никуда и ни к чему не ведёт.

Расписывать, почему роман плох не имеет смысла. Это замечательно сделал в своём отзыве Sawwin. Вместе с тем, на мой взгляд всё не до такой степени ужасно. По крайней мере авторский язык на общем фоне современной беллетристики достаточно неплох. Идеи, пусть и многократно звучавшие до этого, может быть кого-то подтолкнут к более качественному чтению.

В общем, при оценке романа всё зависит от точки отсчёта. Если рассматривать его в контексте современной массовой фантмакулатуры, то он весьма неплох, но стоит чуть-чуть приподняться и взглянуть на него с уровня даже не самих Стругацких, а хотя бы их учеников, т.н. «четвёртой волны», то роман вряд ли будет различим среди моря вышеуказанных творений.

Странная книга. Даже сложно объяснить, почему этот роман мне понравился.

Начинаешь читать — ну, типичное славянское фэнтези. Шаблонное, банальное. Я этот жанр терпеть не могу. Потом, оказывается, что эта книга — скорее, пересказ русской-народной сказки, фольклор. Читаешь дальше — нет, магический реализм. Заканчивается все некой философской притчей, с социальным уклоном.

Разные жанры, но, почему-то, очень гармонично сливаются вместе. Не люблю, когда автор пишет такую «сборную солянку», когда сваливает все в одну кучу. А тут — вышло очень интересно.

Такое же, необычное впечатление у меня и от языка книги.

Ну да, славянское фэнтези. Тут Вам и все «гой-еси, добры молодцы», и «коловорот», «ряд и лад», «правда и кривда». Ага. И, тут же, рядом, слова, термины и выражения из XXI века. Древние поговорки и современный слэнг. Кошмар! Разве можно так писать?!

Отдельная история — имена. Языческая Русь, а главные герои — три Ивана. Какие Ваньки, откуда? Про христианство в романе ни слова. Центральный женский образ — Марья! Опять, иудейское имя в языческом мире.

Вот такие нелепости.

Но — если открыть любую русскую-народную сказку, или, былину — видим ту же картину. Полное смешение времён, религий, имён. Языческие богатыри из IX — X веков совершают подвиги для христианских князей. Илья Муромец зовётся «казаком». Исторический воевода Добрыня — воюет с мифическим Змеем. Но — никто не жалуется, ведь это — не историческая проза, а фольклор.

Вот и тут — вышло замечательно! Очень сочный и яркий язык. Читать — одно удовольствие.

Поэтому, если не обращать внимание на стандартные клише славянского фэнтези, на подробное описание социального устройства некого выдуманного «летающего града» — то, получим интересную и увлекательную сказку. Да, всем известную историю про девку Марью и Финиста Ясного Сокола. Про то, как из-за любви можно обойти всю Землю и Небо, своротить горы. Сюжет, какой я помню ещё из детства. Но — расширенный. И, рассказанный тремя разными героями.

Ещё, не нужно искать в романе несоответствие реальным событиям — эта книга не в коем разе не историческая проза.

Главное, чем это произведение увлекает — легким, образным, живым языком.

Книгу читал перед встречей с автором, которого очень уважаю за его прозу, как реалистическую, так и фантастическую, русское историческое фэнтези... Я ждал чего-то ужасно-клюквенного, с типичными псевдославянскими штампами, посконного и унылого. Однако Рубанов опять не разочаровал. В историческом плане, с небольшими огрехами и помарками в мелких деталях, в плане мифологии — идеально, в итоге прекрасная переработка легенды о Финисте, в духе Олди, но в авторской стилистике Рубанова.

Что меня удивило большего всего — роман предельно либеральный, вплоть до прекрасного во второй части, где главный герой рассказывает о том, что если их перестанет устраивать князь, то они выгонят его и найдут себе нового. Но даже не это самый интересный момент романа. «Финист» по сути дела повторяет фабулу «Формы воды» Гильермо дель Торо. Та же межрасовая связь с нелюдем, не находящая понимания у окружающих, за небольшим числом тех, кто помогает Марье. Нелюдь, точно также происходит из иной среды, только из воздушной, а не водной. И так далее, параллелей с «Формой воды» очень много, а практически единственное отличие — существо у Гильермо уродливо, а Финист описывается красавцем. Но эта деталь техническая, не особенно важная, ведь главное тут посыл, идентичный с «Формой».

Есть фантастика, написанная только ради сюжета – захватывающие приключения, большие тиражи. Таких книг большинство. Но некоторые, очень немногие писатели используют фантастический сюжет как фон для своих размышлений. Один из них – Андрей Рубанов, написавший роман «Хлорофилия».

Фантастический антураж романа довольно прост. Описано далёкое будущее. Ледники в Арктике всё-таки растаяли, вода покрыла полмира, и самые пригодные для жизни земли оказались в России. Америка вконец обнищала, а Европа превратилась в бомжатник, населённый потомками чернокожих эмигрантов. И американцы, и европейцы мечтали перебраться в сытую Москву, но удавалось это далеко не всем. Это место мне особенно понравилось 

Население России резко уменьшилось, и все переселились в Москву, которая таки оказалась резиновой. Сибирь русские сдали китайцам, которым просто некуда было деваться, и беззаботно зажили на арендную плату. Каждому жителю Москвы-России доставалась толика денег, которой хватало, чтобы жить, не работая. Работали только те, кто хотел больше денег и власти, и кто любил свою работу. В общем, воплощение извечной русской мечты о халяве.

И вдруг выросла трава. Нет, Трава. Высотой с небоскрёб, густая, как лес, растущая из одного корня, похожего на грибницу. Откуда она появилась, и почему именно в густонаселённой Москве, а не на диких просторах России, никто не знал. Жить в вечном сумраке оказалось неуютно, и Москва начала расти вверх. Самым престижным теперь считалось жить над травой, а самым ценным стал солнечный свет.

А потом оказалось, что мякоть Травы можно есть. Чайной ложки хватало на весь день. Мякоть вызывала эйфорию без привыкания. Люди немедленно начали делать концентрат (трава первой, второй, десятой возгонки), который действовал очень долго. Воплотилась ещё одна мечта – кайф без последствий.

Все это читатель видит глазами главного героя, журналиста Савелия, сотрудника крупнейшего московского журнала, работающего ради удовольствия. Очень интересно следить за эволюцией героя от рядового журналиста до главного редактора. Меняется не только его статус, но и самосознание. Беззаботный и безответственный человек постепенно осознает свой долг не только перед любимой женщиной, но и перед остальными людьми.

Савелию выпало жить в самом конце эпохи благоденствия. Китайцы высосали Сибирь досуха, истощили землю, загадили реки, вырубили тайгу и... ушли. А Трава оказалась вовсе не безвредной – она превращала людей в растения. И вот, когда на Россию накатил очередной кризис, проснулось русское самосознание и знаменитый характер. Даже бывший «мотылёк» Савелий, почти превратившийся в растение, понял, что русские не сдаются.

Получается, что от беззаботного и бесцельного существования под вечным кайфом человек превращается в растение – человек любой национальности. А вот не сломаться, выстоять после того, как кайф отняли, а деньги кончились, может только русский в силу вредности своей и упрямства, ведь нам чем хуже – тем лучше. Приходит беда, и в нас немедленно открываются скрытые даже от нас самих ресурсы, которых нет ни у европейцев, ни у американцев. Одно только плохо – чтобы эти ресурсы открылись, должна проснуться собака о пяти ногах по имени Пи*дец (см. «Поколение Пи» Пелевина), а до тех пор русский даже руку поленится поднять, чтобы перекреститься.

Как и Рубанов, я считаю, что русские – народ с особой миссией, народ-миротворец. А чтобы он эту миссию выполнил, его надо просто разбудить – его или ту самую собаку, что сейчас американцы и пытаются сделать. Что ж, пусть попробуют, мало им не покажется.

Именно этим взглядом на русских и их предназначение мне книга и понравилась. Сейчас такие романы встречаются всё реже. Легче ведь обхаять, чем начать гордиться своей родиной, своей национальностью. Ставлю роману твёрдую «пятёрку». У него есть продолжение – роман «Живая земля», обязательно прочту его.

Конечно, произведения лучше этого — мне попадались.

Тем не менее, оценил на 10 «лучше не бывает». Хотя бы потому, что произведения, описывающие мир реалистично, жёстко и цинично — весьма редки. Чаще, к сожалению, всё это обычно бывает обильно полито «розовыми соплями».

Жаль, конечно, что в конце произведения, «добро опять победило» — по ходу произведения, на мой взгляд, напрашивалось что то более прагматичное. Как обычно бывает в жизни.

Необычная книга. Причем, необычность в глаза не бросается.

Почему точка именно в этом месте? Я слишком уважаю Рубанова, чтоб подозревать в отсутствии смыслов. И еще одно — вопреки фактам у меня осталось чувство завершенности.

Похоже, что «Конец» пишется не в тексте, а в Читателе. Прожив четыре дня с этим нервным, воюющим, бесчеловечным человеком, Читатель принимает окончательное решение о своем отношении к ГГ и тому миру, в котором он живет.

То, что ГГ — банкир, не важно. Просто так случилось в его судьбе. С тем же успехом он мог стать политиком. Или все-таки музыкантом (если бы не сменил приоритеты). Не было таланта к музыке? Так и банкир он весьма посредственный, о чем сам неоднократно говорит. Просто — человек, который воюет с мирным населением, не может не получить того, к чему стремится.

А он — именно воюет. С собой, с миром, с Государством, с временем, с близкими, с дорогами... Недаром именно ему пришла в голову идея гипермаркета с ассортиментом из кирзовых сапог, хозяйственного мыла, спичек, телогреек, водки и консервов. Ладно бы сеть торговых точек, но — Гипермаркет! Эта, несколько нелепая, идея кажется ГГ идеальной, потому что он живет в состоянии войны. И то, что другие этой войны вокруг себя не видят, — их проблемы.

Абсолютный эгоцентрик, не интересующийся ничем, кроме собственых достижений, и почему-то уверенный, что эти достижения интересны всем окружающим. Никакой друг. Нет в книге места, когда он оказывал бы кому-то дружескую помощь (пусть дажи в виде взаимопонимания!), при этом сам спикулирует дружескими чувствами других — по принципу «они мне друзья, а я им — нет». Он патологически фиксирован на целесообразности, что выливается в непрерывный подсчет потраченных секунд. Он не живет, он существует в непрерывном КПД. Либо работа, либо самосовершенствование. В том числе — через самоистязание. Ради чего? Пусть и говорит обратное, но ГГ презирает тех, кто получает удовольствие от жизни. И даже ненавидит их — не за то, что те умеют быть счастливыми, а за то, что потраченные на удовольствие секуны (в его понимании) потеряны зря! При этом он не трудоголик, и этот факт вообще выворачивает читательскую систему восприятия действительности. Очень хочется объяснить ГГ мелкие радости, поучить его жить, но это бессмысленно — он не нуждается ни в учителях, ни в утешителях. Он просто не понимает других. Точнее — отказывается понимать. И, если вдуматься, сказать-то мы ему можем лишь банальщину.

Мы видим перед собой становление Сверхчеловека Ницше. Он уверенно считает, что за подобными будущее. И где-то он прав, ведь темп жизни непрерывно ускоряется, и не я один уже не могу поспеть за ним, а вот такой ГГ — легко. Но проживи с ним эти 400 страниц, и пойми, что тебе не нравится его жизнь. Тебе не нравится этот человек. Ты бы не хотел с ним общаться.

Получается, это эволюция. Та самая, социальная дарвиновская эволюция. ГГ отторгается обществом как чуждый элемент. В свои сорок он выглядит на пятьдесят. Он не проживет долго. Но он — лишь первый из нового биологически-социального вида Homo. Homo Speedus :). Он еще не приспособил среду под себя. Это переходный эволюционный этап. Кроме того, что мы сами гробим экологию, мы гробим и социальную нашу среду обитания — в частности, ускоряя мир, меркантилизируя его, стремясь к эффективности, равняясь на темпы роста... Тем самым способствуя собственному вымиранию от нервных стрессов и зарождению таких вот новых людей.

Наверное, кто-то проникнется Идеей. Кто-то попробует вступить на этот путь. Но пусть тогда будет готов к тому, что критерий «счастье» исчезнет из его жизни, станет лишь словом, чье значение нужно будет искать в толковом словаре. Пусть готовится к одиночеству, потому что женщины — это профессиональные пожиратели времени, а дружба — лишь рудимент, и полезность его под вопросом, потому что эти объекты — друзья — раздражают, отвлекают и понижают КПД времени. Готовся к войне.

И ты, кому неприятна новая эволюционная ветвь, — тоже готовся. Потому что тебя не спросят.

В романе «Психодел» Андрей Рубанов очень убедительно рассказывает о том, как страшно жить и о том, как все мы так или иначе жрём друг друга... Одни пожирают свою жертву осознанно, другие — даже не замечают, что делают... Одни делают это быстро, другие — медленно, смакуя и растягивая удовольствие…

Наверное, всё так и есть, ведь наша жизнь всё больше становится похожей на естественный отбор в мире дикой природы. Возможно, самые жуткие гонки на выживание происходят в именно Москве, я в этом плохо разбираюсь, я не москвич. Писатель Рубанов, родившийся в Подмосковье, уже давно обитает в столице, он лучше знает. Он в своих книгах много и часто о Москве и москвичах пишет. Объясняет столичную жизнь, а заодно и жизнь вообще. Объясняет цинично, но с логикой у него всё в порядке… Долго и трудно выбирался Рубанов из провинции (см. его роман «Великая мечта»), пробовал себя на разных поприщах, предпринимал что-то, сидел в тюрьме в девяностые (см. его роман «Сажайте, и вырастет»), прессекретарстововал у мэра Грозного в нулевые (см. его роман «Йод»), Но настоящим московским циником Рубанов , слава Богу, так и не стал. Потому как верит в женщину, которая может спасти и себя, и своего любимого мужчину от хищного мира. Такие женщины в его произведениях хотя бы на заднем плане, но всегда есть. А в романе «Психодел» такая женщина — главная героиня...

Скажу сразу, перед вами ШЕДЕВР, настоящая классическая фантастика, причём фантастика с большой буквы, острая, заставляющая думать и в то же время держащая в напряжении до последней страницы. Яркие образы главных героев, замечательные диалоги, выдающийся образ мира Москвы, мира, где так важно «Мыслить»!

Со времён «Метро» я впервые полностью проникся атмосферой придуманного мира, я думал об этом мире, я представлял себя в этом мире, в общем, я жил Хлорофилией.

P.S. Люди, не расчеловечивайтеь!

P.S.S. пойду полью кактус :-)

Если характеризовать роман жанрово — это социальная сатира, а футурологическая утопия (плавно переходящая в процессе чтения в антиутопию) здесь лишь средство донести идеи и образы, поэтому-то мне, например, анахронизмы глаз не резали. Автор подчеркнуто несерьезен (вплоть до фельетонных «говорящих» фамилий), ирония здесь, похоже, служит той же цели, что и в «Райской машине» Успенского (с которой, кстати, здесь идет непредумышленная авторами перекличка) — оттенить мрачность и полную безысходность ситуации, с коей можно развязаться лишь открытым финалом.

Текст нетороплив, приятен для глаза (но без виньеточных изысков или намеренной простоты), невольно втягиваешься в этот чуждый мир, где социальный статус меряется четко по удаленности вверх жилья от грешной земли и слово «друг» считается неприличным среди успешных людей, а потом начинается третья часть, где и плюхаешься с размаху на эту самую грешную землю и понимаешь, что это, оказывается, фантасмагория. Если пересказать сюжет человеку, сей роман не читавшему, получится болезненный бред на фоне офисной жизни, к концу же романа сюрреализм прогрессирует.

И всем «Хлорофилия» хороша, и оценку бы ей повыше, но сатира должна быть прежде всего узнаваемой, не так ли? Общество делится на «людоедов», стремящихся к успеху и мечтающих перебраться на этаж выше, и травоедов, смотрящих «Соседей» (аналог сами понимаете какой вуайеристской телепередачи), но если ты не относишься к первым (и незнаком с оными), а вторых стараешься избегать, то это «лезвие сатиры» пролетает мимо и остается лишь вчуже любоваться ладно скроенным и интересно написанным текстом.

Давным-давно, когда по земле ходили мамонты... Ну, положим, мамонтов то ли отогнали на север, то ли повыбили. Но все равно действие происходит давным давно, в сказочно-былинной, славянско-варяжской Руси, в странном мире, где сосуществуют князь Олег, император Василий Болгаробойца и последние динозавры. И Соловей Разбойник, между прочим, тоже. Где, как бывает в сказках, древний дохристианский сюжет абсолютно нормально сочетается с христианскими именами героев. А некоторые люди, между прочим, с теми мамонтами в каком-то мистическом родстве. Младшая кузнецова дочь, к которой повадился летать птицечеловек, как раз из таких.

Для Марьи — романтическая сказка, а как это выглядит с точки зрения старших сестер (позор на всю семью!). А глазами захожего скомороха? Мастера бронника, случайно встреченного на пути? Птицечеловека, изгнанного из небесного города? По-разному, очень по-разному видят они Марью и ее любовь.

Кажется, я поторопилась, когда решила для себя, что на сказочном материале нельзя написать фэнтези. Часто писателей подводит ощущение, что сказка — она ведь потешка для детишек. Здесь этого нет, здесь мрачновато и атмосферно и совершенно не на уровне детской. Здесь мифологические, жестокие корни сказки.

Человеку, умеющему писать интересные произведения, идея заменяет половину работы. Не то, чтобы замысел изложить каноническую русскую сказку современным фэнтэзийным слогом — это прям диво дивное, непознанное, но, все-таки, на фоне очередных наших ответов Толкиену читается свежо. А ведь Рубанов ничего особо и не конвертировал. Кстати, совет не читать аннотацию — это халтура из серии «влепим на обложку любого фэнтэзи полуголую модель и плотоядно ухмыляющего дракона». Половина текста там не совпадает с «Финистом». Это просто старая сказка на новый лад.

Конечно, кое-где есть пресловутый «рояль в кустах». Например, нелогичная помощь главной героине. Рубанов это хорошо понимал и старательно обосновывал, но так как сказка у него обретала реальность, то навряд ли герои — от бабы Язвы до скоморохов перехожих направо и налево за неё подписывались на смертушку. И, придираясь к новоиспеченному лауреату «Национального бестселлера», можно понудеть, что тема Вертограда и птиц-оборотней, которые не оборотни, не раскрыта процентов на 80.

Впрочем, главная цель автором была достигнута. Читатель с удовольствием смаковал перевод со сказочного в фантазийное. Пращурной истории, разумеется, для теперешних форматов было недостаточно — отсюда оригинальное вплетение Соловья-разбойника. Несколько западное влияние на образ Горыныча, но зато насквозь славянская ведьма в избушке. Будь у меня литературные способности, я бы, правда, поиграл бы со старухой Язвой в Лавкрафта, балансируя между мирами жити и нежити, но Рубанов пошел по фольклорно-милляровскому направлению. Жаль, что нечисти оказалась маловато — русский дракон да русалки-мавки, тут еще целина непаханная.

Ибо вряд ли кто сомневается, что успешная проба пера в этом жанре будет последней для Андрея Рубанова.

Она толстая и тяжелая. Эдакий пересказ русских народных сказок для взрослых. Сказок, собственно три — про Финиста Ясного Сокола (переформулированная в историю о птицечеловеках и небесном городе), про Змея Горыныча (ну просто большая опасная ящерица, редкая, бить можно, но не сильно и вообще беречь надо) и про Соловья-разбойника (только начала, но там тоже птицечеловек, хотя и отверженный).

В каком-то смысле написанное — это своего рода баллада (и грусть) о Золотом веке, когда все жили общиной, дружно, спокойно, на краю земли. В лесах водились звери и лешие, в реках — рыбы и русалки, нежить еще не вся повывелась, и вообще мир подчинялся коловороту, вокруг оси которого уверенно вращался. А значит человек был уверен в завтрашнем дне, знал, когда сажать, когда собирать, когда жениться, когда умирать.

Книга написана в весьма неторопливой манере, которая, впрочем ей идет, но поначалу вчитываешься довольно медленно. И поскольку книга делает вид, что она что-то вроде историй, рассказанных старым мудрым глумилой (скоморохом), то каждая из них не лишена философского контекста, местами ненавязчивого, а местами очень даже. Однако мораль неплохо вплетена в ткань повествования (преимущественно в финалы каждой истории) и выглядит во-первых, вполне уместной (и даже нужной) в предложенных рамках, а во-вторых, она просто нормальная (что ныне не всегда бывает, да и не модно).

Не уверена, что ее стоит рекомендовать всем подряд (все-таки термин «увлекательная» не совсем про нее), но мне книга скорее понравилась. Дочитаю и, пожалуй, перечитаю каких-нибудь русских народных сказок. Тысячу лет этого не делала, а вот очень захотелось занырнуть в эту сокровищницу и посмотреть взрослым взглядом. Где-то у меня лежит три тома сказок, собранных Афанасьевым. А то, стыдно сказать, ведь, я и про Финиста сказку уже почти позабыла.

Начинал я читать книгу, думая, что скорее всего — буду долго ее читать. Неожиданно первая часть затянула меня и я проглотил ее моментально. От второй части я был в совершенном восторге — настолько история, рассказанная Кожедубом была близка к реальности происходящего. Я уже думал, что поставлю книге твердую десятку и запишу ее в любимые. И тут я начал читать третью часть ((( Третья глава оказалась сильно упрощенной, по сравнению с предыдущими, все происходящее в ней смахивает на плохой фантастический детектив, поступки всех действующих лиц вызывают сомнение в их адекватности. У меня возникло ощущение, что автор старался как можно быстрее «добить» книгу до конца.

Тем не менее, за вторую главу — благодарен.

Интересная, яркая книга. Читается на одном дыхании. Важно, что роман современен в обоих смыслах — возможно, лет через десять он будет восприниматься по-другому. Но сейчас! Читаешь, почти как сборник зашифрованных притч, радуясь всякий раз после разгадки неочевидной с первого взгляда аналогии. Читаешь, словно скрытое послание, причём не автора, а кого-то другого, кто знает, что происходит на самом деле, что будет, и как поступить, чтобы не совершить ошибок. Порою останавливаешься, чтобы мысленно поспорить с текстом или с персонажем. Иногда откладываешь книгу и вовлекаешься в мысленный монолог, ищешь аргументы, думаешь. Давно не встречал книги, которая под внешне приключенческой обложкой несла бы столько смыслов, смыслов важных, нужных и своевременных.

К чему могут привести лень, «Русское «авось» и абсолютная мания величия? Все это может привести к аренде Китаем Сибири, снижению числа населения России да отметки в 40 млн. человек, превращению самой России в дикие территории, где в умерших городах живут мелкие племена.

Бред?

Отнюдь. «Хлорофилия» Андрея Рубанова показывает нам подобную картину. Итак, начнем. А начнем с довольно интересного и крайне необычного мира книги.

22 век. Государства Европы стали странами «третьего мира». В России осталось 40 млн. человек. И все жители живут в Москве. Сибирь арендована Китаем (то есть китайцы работают и еще за это платят (халява)). В сАмой нерезиновой столице России странным образом стали расти стебли высотой с Останкинскую телебашню. Их срубали, но они росли с невиданной скоростью. Люди смирились, и стали жить в небоскребах и получать на свои банковские счета китайские денежки. Небоскребы стали строить везде, под сотни этажей в высоту. Так «Москва-Сити» стал действительно Сити. Бедняки стали жить на самых низких этажах и питаться мякотью стеблей, имеющих наркотическое действие, но не имеющее привыкания и побочных эфектов. Так, по крайней мере, думали…

Главный герой романа, Савелий Герц, работает в журнале «Самый-Самый». Обычный человек. Но в один прекрасный день происходит многое, что Герц не ждал: он назначается главой журнала, его коллега бесследно пропадает, он знакомится с конченой «наркоманкой» по имени Илона. Но все эти события связанны в одну общую, неизвестную для Савелия цепочку. А сама цепочка ведет к тайне таинственных стеблей, растущих посреди города.

История получилась более чем увлекательной. Мне она по стилистике и сюжету напомнила «Москау» Зотова (только там вместо Китая Япония). Весь сюжет, как вы поняли, крутится вокруг стеблей. Для людей эта «Травка» является и богом, и чертом. Автор прекрасно передал смешанные чувства героев к этому странному растению. Это плюс. Большой плюс. Особая атмосфера пост-апа. И постапокалипсиса не обычного. Не от ядерной войны, не от ходячих мертвецов, буйства стихии или, к примеру, инопланетян. Это социальный пост-ап, Армагеддон на территории отдельно взятой страны. Именно поэтому книга пришлась мне по душе.

Минусы? Конечно есть. Первый: это обложка. Она отталкивающая, «тяжелая» и чисто подсознательно книгу покупать не хотелось (да здравствует библиотека!:pray:). Второй минус – это концовка. Она более чем смутная и закончилась на определенном месте. И не прочитав продолжения понять можно не многое. Поэтому «Хлорофилия» более чем зависима от своего продолжения под названием «Живая Земля». Третий, не значительный минус – это нытье главного героя в самом конце книги. Постоянное трындение на тему: «Я не человек больше, я стебель, я растение» и т.д. . Это раздражает.:snuffy:

Но, в общем и целом, книга мне понравилась. Поэтому оценка сему произведению такая:

8/10

Классная мужская проза. Злая, честная, глубокая. Масштабная (не путать с эпической). Многие суждения автора о стране я не разделяю, но хорошо уже, что кто-то задумывается об окружающей гнуси, а кто-то, прочитав, задумается тоже. Живописные жесты? Мелодраматизм? Да, есть. Может, и сопли есть. Но все это какое-то честно-пацанское, близкое, ненадуманное. Кризис, который переживает ГГ близок, мне кажется, любому. Каждый проживает его в одиночестве. А стиль хорош, хоть и несколько тяжеловат для чтения. Может, мне было чуть проще, потому что в таком же «потке мысли» написан мой любимый Тропик Рака. Книга для неравнодушных.

Везет мне последнюю неделю на хорошие книги! Сначала — атмосферность нового романа-картины Галеева, теперь — великолепная социальность Хлорофилии. Да, то, что обличает Рубанов, — «известно», «не ново», «избито»... Но при этом процветает. И пока оно процветает — нужно говорить не умолкая! Писать, писать и писать! А еще было бы недурно — для внедрения в целевые мозги — компьютерную игру забацать :lam:. Повторение — мать учения. (Между прочим, флора сегодня себя очень агрессивно пропагандирует по всем тв-каналам!)

Да, современные растения эта книга к жизни не вернёт — они безнадёжны, но может предотвратить чё-то падение во флору. Ведь всегда чуть-чуть завидуешь «золотой молодежи», нет-нет да цепанет сверкающий гламур рекламного ролика, вдруг появится соблазн... И ты сам не заметил, как стал «потребителем»:sla::popcorn::silly: — :facepalm: Поэтому прекрасно пока есть писатели , чьё «презрение к цивилизации материальных благ велико и непоколебимо». Тем более, когда книга написана столь великолепно! Легко, изящно, крепко. Читал — словно в своей душе... Что касается других так называемых «огрехов», то это не более чем гротеск, обязанный быть в сатирическом тексте (ведь роман начинается именно как сатира, и лишь со второй части вдруг перетекает во что-то (чуть не написал — серьёзное, но ведь сатира на самом деле — очень серьёзно!) незабавное) и фантастические допущения.

Вобщем, книга обязательна к прочтению всем гражданам РФ :dont:! Не зря о ней положительно отзывался «Эксперт» :pray: Мои жена и дочь будут читать в принудительном порядке :biggrin: с последующим написанием сочинения :haha:!

Странным образом мозг воспринимает тексты реалистически и тексты фантастические. Вот вам роман «Сажайте, и вырастет». Что, до этого не читал про зону? Да сто раз. Что, про любовь и разлуку не читал, про сильного человека, преодолевающего э... жизненные невзгоды? Да тысячу раз. Тем не менее узнаваемые детали нисколько не мешали наслаждаться очень сильным и умным текстом. Берём другой пример — «Живая земля». Написано хорошо, но словно некий счётчик в голове отщёлкивает: вот опять постапокалиптический мир; вот опять молодые и сильные выживают; вот снова элои и морлоки; вот это, вот это, а вот и разэто.

И гадай: почему в одном случае узнаваемые детали не мешают, а в другом мешают основательно.

Ну да бог с ними, моими рефлексиями. «Живая земля» — просто хороший роман. Есть здоровая витальность, есть мощно выписанные эпизоды, умно описывается становление героя, хороши диалоги. И при этом ощущение полуудачи (такое же ощущение было и после «Хлорофилии»). Профессионал, способный построить Кремль, решил ограничиться небольшим особнячком для рядового кремлёвского обитателя.

В принципе все хорошо. Но вот только в принципе. Кондовая социалка мейнстрим над которой плачут ночами интеллигенты всех мастей. Вот это и заставляло меня морщить нос перед прочтением. Прочитал и предчувствие не обмануло. Автора ничего не интересует кроме того что бы порассуждать на тему о судьбах России, и о том что делать и как жить. И самое главное кто виноват. Противно. Это не фантастика, это не литература. Это журнальная статья на темы современной России. С моей точки зрения рассуждение о политике не политика. Противно когда автору в этой жизни ничего не интересно кроме рассуждений о политике. Тот же разговор за жизнь после пол литры, только слегка интеллектуальный.

Сильный роман, которому совсем чуть-чуть не хватило до мощного.

Естественно, фантастический антураж тут всего лишь прием, позволяющий ярче высветить все изъяны нелепого общества, в котором мы живем, ту ущербную цивилизацию, которую мы построили. Неужели нам с вами, современники мои, нужно столько всего перенести и даже физиологически переродиться, чтобы стать Человеком (или хотя бы понять что это такое). Финал книги яркий, сильный, болезненный будет помниться и прокручиваться в голове еще долго. Да и оригинальная атмосфера антиутопического будущего цепляет не на один день. Спасибо Андрею Рубанову. Роман получился.

Теперь несколько слов, почему оценка все же не 10. Первое и не главное — некоторая нелогичность. Все страны ведут себя словно наивные первоклашки, только что прочитавшие рассказ Пантелеева «Честное слово». Давно бы разодрали РФ на клочки... Но на это я готов закрыть глаза, потому что супердостоверность тут и не нужна. Цель-то романа (см. выше) достигнута. Но есть и второе — нудные разъяснения из истории и о том, как дошли до жизни такой — сведение сухие и несъедобные, словно из энциклопедии. В производственно романе, может и сошло бы, но в беллетристике... Тем более недавно читал «Райскую машину» Успенского — там все объясняется постепенно, по ходу и нисколько не напрягает. И вообще, несмотря на хороший язык слог «Хлорофилии» отличает некоторая плавнозатянутая монотонность, а говорящие фамилии никак не дают воспринять текст столь серьезно, сколь он того заслуживает. Впрочем, уже со второй трети книги недостатков не замечаешь.

Ну и что нам теперь делать?

Радоваться.

Начало 22 века, на Земле льды растаяли, прибрежные города погрузились под воду, но на материках всё спокойно, Европа в бедности, Африка нищая, россияне в масле катаются, потому что сдали китайцам Сибирь в аренду и живут с этой природной ренты. Почему арендную плату распределяют по всем гражданм, как в патерналистком каком-нибудь Бутане, а не хапает единолично правительство — не понятно, да об этом и не задумывается автор, пишущий нарочито в стиле «я тут ни при чем, шутка это всё, вот смотрите, и фамилии у всех говорящие — активист Пружинов, миллионер Пушков-Рыльцев, депрессивный Деготь»... Год примерно 2220, а молодёжь ради форсу бандитского ездит на раритетных каких-то «шевроле» — автомобилях с бензиновыми двигателями. Это всё равно что сейчас выкатиться вечерком не в карете, а на бричке. Или в телеге. Или пройтись по улице с кассетником под мышкой. Совершенно всё прошлым живёт, вернее не живёт, у автора фантазия есть, но перестроить под нее мир он не хочет. А то что фантазия у Рубанова есть, свидетельствуют микроплюшки, иногда появляющиеся в рассказе: певички с синтетическими голосовыми связками и гортанями сделанными под известных певцов прошлого, поговорки, отражающие изменение климата и дефицит ультрафиолета («не загораживай мне солнце»), какие-то «двадцать пять конкурирующих полиций»... Но вот эти постоянные восторги актёрами 20 века, певцами 20 века, автомобилями 20 века — это странно и очень инородно. Впрочем, не в этом причина неинтересности книги — будучи заявленной как «книга взорвет ваш мозг», внтури наличествует очередной рассказ про жизнь минетджеров: журналист успешного издания становится его главным редактором а потом низвергается на самое дно. Что же до размышлений о тяжкой судьбе народа, вымерающего от того что все стали думать только о себе и своих аппетитах, то вышло всё это моралите неубедительно по причине .. по причине неубедительности.

Книжку лестно сравнивали с «Хищными вещами века» Стругацких и ранним Войновичем — но нет в ней загадки фантастов и нет бурлеска сатирика — сюжетные повороты предсказуемы за полста страниц, а посмеялся я только над одной удачной шуткой только в середине рассказа. Усё.

Из подобных романов отечественных авторов — этот мне понравился своей оригинальностью и отличным исполнением. Роман исключительно ориентирован на ударное восприятие социального подтекста с элементами утопии и антиутопии. Книга пропитана оригинальной атмосферой нового утопичного общества, в ней можно найти интересных героев, гипертрофированные образы современного общества и еще много разнообразных любопытных моментов. Очень гармонично переплетаются фантастическая и социальная составляющие.

Итак, Москва 22 века, солнце светит только для жителей верхних этажей, поедание стеблей огромных растений – счастье для всех остальных. Жизнь разделила людей на «мясоедов» и «травоедов», но все ли так просто в этом мире? На этот вопрос каждый может ответить себе по-своему, проведя аналогии с сегодняшним миром, для этого в финале ожидает умелая недосказанность.

Могу смело рекомендовать книгу любителям социальной фантастики. Мне понравилось на 10 баллов.

Самоироничная антиутопия, задевающая струны острых социальных проблем нашего общества. И струны таки играют! Несмотря на то, что это всё же беллетристика чистой воды, написанная не ради социального запроса аудитории, но ради иронии над проблемами общества, вопросы проблематики поставлены лихо и весьма остроумно. У автора довольно живое отношение к реализуемым идеям, здоровое воображение, это приятно. Он создаёт некий момент неожиданности, что редкость для современных отечественных пейсателей.

Я придирчиво отношусь к слогу текста и приёмов его изложения. Хлорофилия в этом отношении очень съедобна. Да, — без изыска. Недостатки же романа нагло толкаются в сюжетной мешанине. Слишком уж густой борщ, надо было либо быть проще, либо вымучать и отшлифовать все сюжетные ходы. Кроме того, персонажи не в меру схематичны.

Некий сюрреализм роману придают эти стебли. Их трактовка, — самое интересное для меня место в Хлорофилии. Читая, я как почитатель Братьев Стругацких, в особенности Хищных вещей века, не мог не сравнивать эти работы. Стебли — слег, общества изобилия и прочее похожи, спору нет. Но вот уровень мастерства то не тот.

Сомневающимся брать-небрать, скажу, что роман более чем неплох, но, прежде чем купить, лучше продегустировать электронную версию.

Несмотря на то, что я не люблю фэнтэзи и, если читаю фантастику, то в основном про космос, я с удовольствием прочитал это произведение. Порекомендовал хороший человек, поэт, биограф некоторых поэтов 20-го века.

Как уже было сказано выше, книга является переработкой нашего фольклора. Написана она, однако, простым современным языком и кажется, что герои жили не много столетий, а всего лишь несколько десятков лет назад. Я боялся, прочтя несколько страниц, что это испортит впечатление и будет этакой новомодной адаптацией, которыми грешат всевозможные новаторы, но, на самом деле, такого не случилось, наоборот — автор отлично избежал игры в старославянскую клюкву, во всякие «паки-паки» и прочее.

Книга состоит из трёх частей. Чуть меньше, чем первая и третья, мне понравилась вторая — личность рассказчика показалась какой-то прямолинейной. Последняя часть даёт возможность проводить параллели с необходимостью или бесполезностью обособленного государства, а также подумать над тем, что же такое традиция как феномен и что с ней делать, если от традиции осталась одна лишь форма, а содержание давно переросло в свою противоположность, можно ли / нужно ли переписывать Завет и т. п. Важные вопрос для России нынешней, по-моему.

Подумалось, что хотелось бы увидеть сериал, особенно было бы любопытно, как художники-постановщики и вся визуальная команда придумала бы внешний вид птицечеловеком, каким бы сделала Вертоград и т. п. С другой стороны, для сериала не хватает в книги экшна, как мне кажется (видимо, это обусловлено формой повествования — изустной побывальщиной), но при желании его можно туда ввернуть.

Жаль, что книга 18+ — мне кажется, что-то такое должно быть для подростков в школьной программе, чтобы знали свою культуру, пусть даже и в фэнтэзийной версии (уверен, от таких книг может возникнуть интерес уже к реалистичной версии); чтобы читали не только Гарри Поттера (ничего не имею против, если им не ограничивается всё, а читается так же и книги типа, вот, «Финиста»).

Не могу сказать, что много размышлений меня зацепило (всё-таки в 37 лет для человека уже мало должно быть удивлений), но то, как один человек (девушка) может, действительно, перевернуть весь мир, в книге показано отлично. Хорошо это или плохо? — Видимо, это данность. Не знаю, бывает ли так в жизни :)

В общем, большое спасибо автору за книгу!

PS Перечитал тут вопрос про то, как Марье удалось вернуть Финиста — это ж очевидно, что силой любви. Если бы автор это разжевал открытым текстом, было бы как-то совсем уж прямолинейно.

Удачная антиутопия. Китайцы работают. руссские отдыхавют. Нью-Йорк затонул. Пекин рулит. Европы практически нет, есть высотная Москва в зарослях Травы, проблема изобилия, наркотик — в каждый организм. Идеальное воплощение многих и многих мечт. Как и положено, все кончилось плохо.

читается хорошо, но есть ощущение некоторой вторичности, местами здорово похоже на раннего Пелевина. Но вообще-то это скорее комплимент.

в общем, герои симпатичные, сюжет логичный, мир простроен в деталях и описан ярко и убедительно. Единственно, финал местами провисает

Прослушал аудиовариант романа в замечательной озвучке Олега Исаева. Произведение — безусловно, сатирическое, немного напоминает пелевинский «S.N.U.F.F», (последний написан, конечно, позже, но его я прочёл раньше). Без ложечки дёгтя всё же, не обошлось. Некоторые детали портят-таки восприятие романа. С точки зрения лесного специалиста.

Описание борьбы с травой-захватчицей в первые годы, а также безудержное её поедание и рубка в конце повествования, повергло меня в полнейшее недоумение. Как вы представляете себе безопасную, для окружающих зданий и коммуникаций, транспорта и людей, валку ТРЕХСОТМЕТРОВЫХ растений, да еще в мегаполисе? Это же гигантские деревья! Со всеми вытекающими последствиями. Их необходимо валить только на свободное пространство, иначе наломаешь столько «дров»! Даже в лесу деревья валят в строго определённую сторону. А в книге ни слова не сказано о разрушениях. Есть эпизод, где стебель свалили поперёк улицы, и…даже подъехали к поверженному гиганту на машинах...

Если не сильно заморачиваться, то все книги можно разделить на две большие категории — те, которые просто читаешь, и те, от которых невозможно оторваться. Для меня «Боги Богов» однозначно оказались во второй категории. Я буквально не мог заставить себя прекратить чтение, потому что очень уж хотелось узнать, что же будет на следующей странице, в следующей главе, в самой конце...

Больше всего порадовал тот факт, что книга предельно жёсткая и, если можно так выразиться, жизненная. При этом, я не могу сказать, что роман однозначно понравился. Но для этого, наверное, и нужна хорошая литература — заставлять думать, сопереживать героям, спорить с автором и с самим собой. Нечто подобное, кстати, было и с циклом «Хлорофилия». Для меня всё объясняется просто — Рубанов просто хороший писатель, когда берётся за фантастику. Его «жизненные» сборники рассказов, к примеру, не произвели на меня совершенно никакого впечатления. А вот «Боги Богов»...

Про сюжет говорить ничего не буду, но не могу не упомянуть совершенно восхитительно прописанную тему единения пилота и «живого» корабля. Понимаю, конечно, что тема, мягко говоря, не нова, но лучшего воплощения я пока не встречал.

Основное достоинство этого романа — что он стоит сильно особняком как в жанре, так и в стиле. Это не типичный боевик, но и не красивое «плетение словес для умников». Это история о пришествии антибогов, скажем так — не Прогрессорство, а скорее наоборот. Жадные, агрессивные, себялюбивые, властные боги. Зашуганный народец. Но если Марата мучает совесть и обычные человеческие чувства, то какими красками прописан Жилец — мама не горюй.

Нестандартный роман, с нестандартными идеями биомов и технологий, с нормальной социальной структурой как со стороны Терры, так и со стороны аборигенов. Добавляет абсурдизма вкус Золотой Планеты. Придумать мир, где ветер пахнет мёдом, земля шоколадом и какао, а женщины карамелью — это, знаете ли, недурственно так. И солидное психологическое препарирование человека — за это я всегда в принципе. Но остаётся ощущение, что роману не хватает сильной концовки, или яркого разрешения конфликта, или ещё чего-то. А так весьма необычно, да.

Вторая книга мне понравилась больше первой. Да, в первой была оригинальность, была сатира, но вообще она читалась как социально-политическая страшилка. А во второй все как-то серьезнее, по-взрослому (несмотря на то, что герои омолодились). Если в первой книге интересны были повороты сюжета и оригинальные фантдопущения, то во второй — взаимоотношения между людьми и вызовы, стоящие перед героями.

Потрясающая книга. Автору — моё глубочайшее уважение и признательность. я — «профессиональный читатель»:smile:, настоящий текстовый наркоман, очень привередливый, нечасто встречаю такие вещи. «Хлорофилия» сочится силой, энергией. Читаешь — и смешно, и плакать хочется, и всё вместе, и одновременно, и переходы мгновенны от безудержного смеха до вселенской скорби, от беспредельного отчаяния до жизнеутверждающего оптимизма. Автор хорошо знает жизнь, и любит её, и может донести до читателя всю свою боль и любовь. я эмоционален, и, наверное, не совсем объективен, но я — «на приходе» от великолепного текста! Андрей, ты мастер. Спасибо!

Роман «Боги богов» Андрея Рубанова в моем представлении — это подражание Стругацким с учетом качества местного человеческого «материала».

Вор галактического масштаба Жилец и бывший пилот высочайшего класса, а ныне угонщик кораблей Марат бегут из тюрьмы на фантастическую Золотую планету, где природа максимально благосклонна к человеку, вся пища сладкая, а секс дарит небывалое удовольствие. По прилету они обнаруживают аборигенов уровня каменного века и, назначив себя богами, начинают играть, так сказать в «Цивилизацию» в реальном масштабе и в режиме реального времени.

Самая, на мой взгляд, интересная идея в романе — это рассказ о том, как Марат постепенно отходит от идей прогрессорства и вживается в роль тирана и бога, но при этом пытается сохранить чистоту совести. Но при этом читать произведение интереснее как простой и тупой боевик с приключениями. Ни социальная, ни психологическая части романа, ни даже отношения (хотя, казалось бы, что может быть проще и банальнее отношений) мне не зашли. Не верится в их правдоподобие.

Да и ничего сверхпривлекательного в описании Золотой планеты я не нашел. Ну серьезно, сбежать из благополучного экономически и технологически развитого мира ради сладости? Разве что постфактум эту притягательность можно объяснить наличием там феромонов и прочей химией. А особым желанием создать свою цивилизацию герои до путешествия тоже вроде не обладали.

Герои вышли колоритные, но не вызывающие симпатий. Не могу я сопереживать ни Марату, катящемуся по наклонной, ни закоренелому преступнику Жильцу. Кстати, почему его называют вором, если он совершил кучу других преступлений?

В целом произведение не понравилось, после прочтения возникло ощущение, что в тексте нет смысла. Не в плане бессвязности слов, предложений или сюжета целиком. А непонятно, зачем это все, что автор хотел сказать, а читатель прочитать? И концовка вышла очень смазанная.

С Рубановым знаком по его раннему, реалистичному периоду творчества: «Сажайте и вырастет», и «Жизнь удалась» (или «Психодел»?).

Первый роман полуавтобиографичная тюремная проза, второй — более глубокая по сравнению с основателем поджанра, минаевщина. Обе вещи написаны крайне качественно. Роман о тюрьме сдержан, про другой наоборот, с надрывом. После Рубанов всегда был на горизонте моего читательского внимания, но читать больше не читал. Только радовался номинациям и премиям хорошего автора. Много писали про «Финист — ясный сокол», ещё больше про «Человек из красного дерева», а у «Хлорофилии» на фантлабе аж почти четыре десятка отзывов.

Данный же рассказ решил прочесть в рамках ознакомления с номинантами на премию Фантлаба-21 в номинации повесть/рассказ.

Ну во-первых, это рассказ-стилизация под научную статью — уже плюс.

Во-вторых, уже у второго автора (первой была Букша) встречаю в персонажах банкира по фамилии Треф (несложно догадаться, над кем подтрунивают).

«Иванов предположил, что если капитал имеет сознание, то главное его желание – быть вложенным, инвестированным, поменять хозяина.

Иными словами, если деньги имеют разум – они мечтают о том, чтобы их потратили.»

Смело, практически по-пелевенски.

Революционная теория, кураторы из спецслужб, вышедшие из под контроля ИИ, выгрузка сознания.

Идея «азио» действительно неплоха, где-то я уже читал про «протухающие» деньги. Ну и старый добрый блокчейн помог автору с идеей.

Опять-таки, как и «Перекур» Лукина, на первое место премии тянет не очень. Читаем дальше.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)