В январе 1917 года конвойная команда водит по французским окопам пятерку приговоренных к смерти самострелов. Казнь все не случается, и вдруг принимает чудовищное воплощение: преступников выталкивают на поле перед окопами. А утром начинается наступление. Два года спустя невеста самого безобидного из сгинувших солдатиков, несовершеннолетняя красотка с парализованными ногами, узнает обстоятельства гибели любимого и зарывается в эту историю сначала для того, чтобы узнать подробности, потом — чтобы выяснить, не ее ли суженый был одним из тех, кто вроде бы спасся из бушавенской мясорубки.
Жапризо останется в веках автором двух гениальных психопатологических детективов про выживающих женщин. Все, что он делал до и после «Дамы в очках...» и «Ловушки...», почти несущественно (хотя «Убийственное лето» задирает градус экзистенциального всесожжения до невыносимого уровня, а «Купе смертников» и киноповести лихи и виртуозны). «Помолвка», последний роман Жапризо, именно что несущественна. Хорошо придуманная и обстоятельно рассказанная история, ушлый автор которой подогнал к фабуле кучу дополнительных смыслов — в основном гуманистического свойства, — но не слишком озаботился их вплетением в сюжет. Текст, выгонявшийся, такое ощущение, на голой технике, представляет собой привычную автору и милую ухогорлоносу его постоянной протагонистки кружевную скороговорку про синие жакеты с выточками, сердитых тетушек, мускулистых молодцев на мотоциклах и, естественно, прикосновения, которые не забываются. К тому же на старости Жапризо впал в низовую классическую традицию, насытив текст деталями и фигурами вроде преступных капитанов и мстительниц с кинжалом, свойственными, скорее, книгам про Рокамболя и прочие парижские тайны.
В общем, для любого другого автора это было бы вполне удачное и мастеровитое изделие, заслуженно претендующее на успешную экранизацию (привет Одри Тоту). У любого другого автора я бы такое сроду читать не стал (пока, Одри Тоту). А на имя Жапризо повелся.
Победил он меня напоследок.
цитировать
свернуть ветку