В свете выхода трёхтомника «Великий Гусляр», всё-таки не самого полного собрания гуслярских историй Кира Булычёва, мне напомнили, что отнести к Гусляру можно и повесть «Речной доктор».
Действительно, хотя в тексте нет упоминаний, что действие происходит в городе Великий Гусляр, в финале, однако, появляется один из главных персонажей великогуслярского цикла — пенсионер Ложкин:
«Подошел пенсионер Ложкин. Он принес большую вывеску. На фанере черными печатными буквами было написано:
Вода целебная
Сорить, курить и безобразничать запрещено
Ложкин с помощью соседей прибил вывеску к столбу.
Хотя и без нее никому в голову не приходило курить, сорить или безобразничать».
Но тот ли это Ложкин? Да, пенсионер. Да, Ложкин. Ну, пожилой однофамилец, не более того.
Впрочем, в пользу «того, гуслярского» Ложкина, можно вспомнить, что почти так же Кир Булычёв описывает появление гуслярца Ложкина в подлинно гуслярском рассказе «Золотые рыбки снова в продаже»:
«Пришел старик Ложкин. Он был один из немногих гуслярцев, кто тридцать лет назад, будучи уже пожилым человеком, ветераном труда, приобрел говорящую золотую рыбку. С тех пор он ждал, не привезут ли снова золотых рыбок, но ни с кем своей надеждой не делился».
Но спешить не стоит. Ситуация с «Речным доктором» аналогична истории с двумя рассказами Булычёва — «Такан для детей Земли» и «Разум для кота», которые традиционно не относят к циклу об Алисе Селезнёвой, а надо бы.
Рассказчик имеет дочь Алису и занимается поиском редких животных на других планетах. Вылитый профессор Селезнёв! Однако ни учёное звание, ни фамилия рассказчика не упомянуты. Зато в «Разуме для кота» у тамошней Алисы есть кот Мышка. Именно так зовут кота Алисы Селезнёвой в поздней повести «Алиса и дракон».
Лет 20 назад я задал письмом прямой вопрос Игорю Можейко: главный герой этих рассказов и папа Алисы Селезнёвой — одно и то же лицо? Игорь Всеволодович ответил просто: «Это другой Селезнёв и другая Алиса».
Так что руководствуясь этим недвусмысленным наставлением, можно сказать, что в «Речном докторе» другой Ложкин, т.е. эту повесть к гуслярским историям не относим.