<b><i>М.: fanzon, 2016</i></b>
<b><span style="font-size: 1.5em">Книга Мёбиуса? Лента Приста</span></b>
<b>На сегодняшний день существует лишь одна экранизация произведения Кристофера Приста – фильм «Престиж» другого Кристофера, Нолана. Мастера великолепной психологической прозы, литературы секретов, с множеством вещей внутри себя, с запутанными отношениями не только между героями, но, в первую очередь персонажей с самими собой – такое под силу экранизировать только этому режиссёру, поскольку Бергман, Тарковский и Антониони уже мертвы. Очень жаль, что Нолан не взялся и за «Лотерею» тоже, поскольку происходящее в этом романе удивительным образом схоже духом со всей последующей художественной составляющей творчества этого режиссёра.</b>
<i>Жизнь безалаберна, у нее нет формы, нет сюжета.</i>
Завязка романа проста, если не сказать заурядна: Питер Синклер, англичанин двадцати девяти лет от роду, переживает глубочайший внутренний кризис, спровоцированный внешними неурядицами. У него умирает отец, его увольняют с работы, он расстаётся с любимой девушкой и, вдобавок ко всему, теперь ему негде жить. Ощущение зыбкости всего мира переполняет Синклера, реальность распадается, и, пытаясь выйти на твёрдую почву, блуждая по внутреннему ландшафту своей личности, Питер принимается за написание рукописи, в которой хочет изложить самую суть себя, чтобы в процессе изложения мыслей на бумаге разобраться в себе. Исповедь, автобиография, мемуары, отчёт о прожитом – планируется написать что-то среднее между всем этим, предельно честное и максимально достоверное, даже если содержание будет неприятным для самого автора. Но постепенно замысел меняется, и вскоре не только читателю, но и автору рукописи становится трудно понять, где в написанном правда, а где – фантазия, или же плод утомлённого, возможно, что и безнадёжно повреждённого невзгодами, сознания.
«Лотерея» Кристофера Приста – это роман в романе, две составляющие которого, первоначально чётко разграниченные и занимающие свои ниши, постепенно сближаются, перетекают друг в друга, в какой-то момент становятся практически неразличимыми. Двусторонний сюжет превращается в ленту Мёбиуса, он в буквальном смысле закольцован, по нему мечется главный герой, а с ним и читатели романа. С каждой главой структура произведения усложняется, превращаясь в вербальный тессеракт, филигранную текстовую конструкцию, скрупулёзно, дотошно прописанную, состоящую из множества смысловых кубов, вогнанных внутрь друг друга.
<i>Я описывал себя в координатах духовной жизни и чувств. Внешние события были чем-то смутным, почти призрачным, находились на самом краю поля зрения. И это не потому, что мне того хотелось, просто реальная жизнь оказалась слишком уж бессюжетной, она крошилась на отдельные эпизоды и почти не давала пищи для воображения. Сотворив же воображаемый мир, я получил возможность структурировать его применительно к своим собственным нуждам, насыщать его символами, связанными с моей жизнью.</i>
Размышления о бессмертии, о случайности (по Присту – это единственный вариант вселенской справедливости), о зависимости (психологической и физической), о реальности (можно ли говорить о такой её характеристике, как объективность, если любая информация доступна лишь через призму восприятия?), о памяти, которая по сути и является личностью (достаточно позабыть, кто ты – и тебя больше нет, забвение страшнее смерти), об отношениях (с окружающими, с близкими, с самим собой) – для небольшого по объёму романа это огромнейший философский багаж, гармонично расположить который на страницах, не загромождая пространства и не сваливая всё в одну кучу, доступно лишь настоящему мастеру, каковым Прист, без сомнения, является. Его «Лотерея» – это тот самый случай, когда двухмерный текст становится объёмным от насыщенности смыслами, образами и аллюзиями, он даже не трёх-, а четырёх-, пяти-, шести-(и до бесконечности, зависит только от смелости читающего, от того, насколько он готов погружаться внутрь содержания)мерный.
<i>Я нуждался в упрощениях, в приглаживании бурной действительности. Слишком уж много я знал, слишком уж мало понимал.</i>
Пытаясь описать свой внутренний мир, Синклер создаёт параллельную реальность, Джетру (город-близнец Лондона из привычного читателю мира) и Архипелаг (аналогов которому в реальности не найти). «Магический» приём, которым, играя, каждый пользовался в детстве: дать существующим людям – иные имена, а знакомым местам – новые названия. Этот же способ используют писатели, списывая своих персонажей с реальных существующих прототипов, или словоохотливые собеседники, рассказывая о случившемся с собой, как о произошедшем «с одним моим» приятелем, знакомым, другом. Персонажи и места из жизни Синклера (сестра, её муж и дети, возлюбленная, страна, город), получившие в рукописи новые имена, образуют параллельную реальность, которая пытается выместить из сознания своего создателя предыдущую. Питер уже не может единомоментно существовать в обоих, потому время от времени выпадает из одной в другую и обратно. И конца этому нет, во всяком случае, не в «Лотерее». Возможно, в других произведениях цикла «Архипелаг Грёз», в который входят ещё три романа и сборник рассказов.
<i>Каждый новый мир, созданный богом, вымещает из его сознания предыдущий.</i>
<b>ПС. </b>Джон Фаулз отозвался однажды о Кристофере Присте как о «наиболее одарённом и поэтичном писателе-фантасте». Похвала ворчливого классика дорогого стоит.
<b>ППС. </b>Немного занимательной нумерологии: «Лотерея» Кристофера Приста была издана в 1981 году, через год – написана «Хромая судьба» братьев Стругацких, а в 1985 – вышла «Страна Чудес без тормозов и Конец Света» Мураками. Удивительным образом эти три книги схожи не только сюжетом, но и внутренней атмосферой.
цитировать
свернуть ветку