Данная статья была написана в 2000 году для журнала Паттерн.
Сейчас неожиданно извлечена из архивов, и с минимальной чисто косметической правкой предстаёт здесь.
Сходство с некоторыми персонажами абсолютно не случайно.
Что такое рецензия? Зачем она нужна? Кому она нужна? Постараемся ответить на эти вопросы.
Рецензия (в нашем современном бытовом понимании) — это краткий разбор какого-либо текста, либо другого произведения искусства с некоторой долей информативности и оценки, целью которого является донесение до читателя (слушателя, зрителя или другого воспринимающего) информации о существовании данного произведения, а также совет, сводящийся к односложному да-нет: стоит ли тратить на вышеуказанное время и денежные средства. Значит, на вопрос «зачем?» отвечаем: для информации. А вот на вопрос «кому?» отвечаем: “тем, кто еще не в курсе. Людям уже сведущим рецензия ни к чему, они и так имеют представление о данном произведении, имеют по нему свое личное суждение и быть может даже какую-то закрытую информацию. Для таких людей наблюдение рецензирования порой смешно, если не ужасно. Особенно это смешно тем, кто имеет непосредственное отношение к данному произведению (будь это издатель, переводчик, редактор, сам автор, его соавтор, ученик, учитель и просто хороший знакомый, то есть лицо, находящееся «в теме»). Значит, таких людей рецензия может лишь развеселить, а в худшем случае и разгневать. Выходит, рецензия пишется не в угоду этих людей. Порой, даже при самой позитивной оценке, рецензент вкладывает в произведение совершенно другое значение, нежели автор. Это естественно, так как личный опыт обоих различен, больше того — внутренний мир обоих различен. А вот посторонний в данном случае не обладает никаким опытом в данном вопросе. Он лишь проходит мимо, и тут его глаз останавливается на рецензии. Он читает ее. Естественно, сначала он принимает позицию рецензента, так как другой не может сформировать, не ознакомившись с данным произведением. По прочтении произведения он может хоть сто раз менять свое к нему отношение, но это уже не важно — это его личное дело. Задача рецензии выполнена. Посторонний привлечен. Дальнейшие его дела нас не волнуют. При таком взгляде рецензия вполне может быть лишена достоверности, ведь ее задача — привлечь постороннего. Рецензия может врать, перевирать, но все это ради привлечения внимания. Более того: рецензия может быть просто хорошо написана, якобы имитируя авторский стиль рецензируемого произведения, либо же состоять из такого рода информации, которая относится к кругу данного произведения, но не к нему самому (например, какие-то конкретные, обычно наиболее запоминающиеся факты из жизни автора, скандалы, связанные с текстом, наличие-отсутсвие премий, даже мнение общественности, в особенности это касается зарубежных произведений, так как тамошнее мнение уже успело сформироваться, а тутошнее просто не имело возможности, при условии, что мы не берем в расчет «узкие круги», такие возможности имеющие). Это хорошо работает, но только в краткосрочном периоде времени. То есть одно-, двух-, трехразово, затем посторонний просто понимает, что его накололи и перестает воспринимать рецензии наколовшего его автора за чистую монету. Можно конечно, каждую третью рецензию представлять под новым псевдонимом, но при этом возникает новая сложность: постороннему должен быть знаком сам рецензент. Когда он знает его, когда он уверен, что его не обманут, он доверяет его выбору. В разных областях известны разные рецензенты, чаще называемые критиками, имеющие уже свой имидж, знакомые некоторому кругу посторонних. Их воспринимают чаще адекватно. Хорош пример Вячеслава Курицына, который по совместительству является не только рецензентом для посторонних, но и для своих. Если брать из другой области, можно назвать, например, Сергея Соболева (*). Посторонние знают, что можно ожидать от этих персонажей, доверяют им. Разумеется, эти персонажи являются узкоспециализированными. Маловероятно, что Сергей Соболев будет писать, скажем, о Павле Пепперштейне, а Вячеслав Курицын — о Филипе Дике. Это лишь еще раз доказывает знакомость и законченную сформированность образов данных персонажей. Выходит, рецензент, прежде чем выходить на сцену, должен позаботиться о формулировке своей концепции, своего имиджа, своей специализации. Ведь узконаправленность вышеуказанных персонажей сводится не только к специализации, но и к манере поведения. Сложно, к примеру, представить Сергея Соболева, использующего матерные выражения в своих рецензиях. От Курицына этого ожидать можно, но никто не поставит это ему в упрек, а если и поставит, то будет осмеян…
Но вернемся к задаче рецензии. Так или иначе, рецензия сводится не только к просветительству, но и к коммерческой рекламе. Книгу, о которой три критика написали три рецензии, купят лучше, чем ту, о которой написал только один, да и то неизвестный. Естественно, везде бывают исключения, но рецензия всегда вносит свой вклад в объем продаж. Разумеется, это зависит и от канала распространения. Рецензия в Книжном Обозрении явно отличается по своей силе от рецензии в Паттерне.
Посмотрим теперь на содержание рецензии. В классическом понимании она должна содержать хотя бы краткий разбор произведения по таким параметрам как жанр, фабула, сюжет, тематика, проблематика, композиция, система образов или уж хотя бы современный бинарный нарративно-дискурсивный взгляд. А что же представляют собой многочисленные современные рецензии? Мы не будем говорить о том, что называется рецензиями в некоторых журналах и содержит от силы три рубленные предложения. Недалеко в данном вопросе ушел, например, и журнал Фантом с его кратко-невнятными пассажами. Возьмем хотя бы более серьезные рецензии, к примеру, те, что мы видим каждую неделю в КО или даже рецензии тех же Курицына и Соболева или, например, рецензии Русского Журнала. По сути, они представляют собой расширенные аннотации. И мои “рецензии» в этой связи ничем не лучше. О чем это говорит? Об инфляции некоторых понятий, о возрастающей значимости краткости и насыщенности информации. Но заглянем в эти рецензии. Какая там информативность? Рецензент чаще всего просто берет какую-то одну сторону произведения и раздувает ее до размера слона, в данном случае — рецензии. А часто и вовсе пишет что-то невнятное на тему. Еще более скучен пересказательный подход, когда рецензент из-за отсутствия своего мнения просто пересказывает сюжет произведения (особенно парадоксально это звучит, когда мы говорим о музыке и живописи или таких литераторах как Саша Соколов или, скажем, Джеймс Джойс — при желании это, конечно, можно пересказать, но насколько адекватно это будет смотреться? В качестве довеска вспомним известную фразу Льва Толстого о том, что для того чтобы вкратце пересказать основное содержание «Анны Карениной» ему бы понадобилось заново написать весь роман), тем самым аннулируя всю интригу и отталкивая тем самым целый ряд потенциальных посторонних. Разумеется, существует круг читателей, возлюбивших один шаблон и не желающих слышать ничего другого, но таким читателям вообще не нужна рецензия — им достаточно простой и понятной атрибутики на обложке или хотя бы в краткой аннотации (звон мечей, борьба добра со злом, половой контакт или контакт с пришельцами, борьба с ментами или бандитами, или контакт со всеми одновременно).
Что же остается рецензенту? Писать настолько невнятно, чтобы не раскрыть интригу, лишь наметить атмосферу, рассказать немного об авторе, да и самом произведении. Причем сделать это наиболее субъективно, насколько это вообще возможно. Иногда помогают и ссылки на другие источники, особенно на уже сформировавшиеся культурные ценности, например, «это шедевр мировой литературы» или «это произведение продолжает лучшие традиции шедевров мировой литературы, испещрено цитатами и лейтмотивами»…
И последний вопрос: для чего же сам рецензент рецензирует?
Ради денег — вряд ли. Иногда, но все же — вряд ли. Большинство рецензентов — энтузиасты с сумасшедшими глазами. Да и вообще на рецензиях особо не заработаешь. Максимум, что на них можно заработать — это деньги на покупку очередной сумочки книг, чтобы написать еще десяток рецензий. И так вращаемся по замкнутому кругу. Это не жалоба, это констатация факта.
Ради признания — это уже ближе, особенно, если рецензент размещает свои труды в известных изданиях.
Хотелось бы пойти еще дальше. Предложить еще одну причину. Для поддержания мозговой деятельности. Это подходит, когда первые две не действуют или действуют с трудом.
Например, деньги совсем не светят, а признания слишком мало, особенно в малоизвестных изданиях.
Так для чего же я пишу рецензии, точнее расширенные аннотации? Для того, чтобы зафиксировать некую сумму информации и настроения, полученную от данного произведения. По прочтении некоторых книг (просмотру некоторых фильмов…), в голове ничего не остается, все как-то выветривается, такое бывает иногда даже с хорошими произведениями. Просто поток этих произведений сейчас чрезмерно велик. Запомнить все трудно, а записать можно. Данный проект представляет собой нечто вроде мемуаров о восприятии и о воспринятом. Это не дневник восприятия, а именно мемуары, так как некоторые рецензии пишутся преднамеренно по прошествии некоторого времени после ознакомления с произведением. Это время может быть двумя днями, а может быть и пятью годами. Основной причиной этого является часто встречаемая невозможность переварить отдельный кусок информации за короткий промежуток времени. Насколько известно, вода минует желудок намного быстрее овсяной каши…
В связи с этим встает еще один вопрос (теперь уже точно последний): а насколько важна оперативность рецензии, ее актуальность? Разумеется, важна, но лучше поздно, чем никогда. Даже запоздалая реклама может оказывать воздействие, тем более, что многие произведения время от времени переиздаются, при этом иногда они воспринимаются как новые, будучи совершенно забыты…
----------------------
* Хотя иногда случаются некоторый проколы, отходы от избранного имиджа. Например, тот же Сергей Соболев сначала пишет восторженный отклик на сексуальную раскрепощенность журнала Фантом, и почти сразу же возмущается желанием главного героя романа Брайана Олдиса «Освобожденный Франкенштейн» Боденленда, человека весьма интеллигентного, осуществить половой акт с Мэри Годвин, более известной впоследствии как Мэри Шелли. Где же былая раскрепощенность? Можно сделать два вывода: либо эта раскрепощенность имеет сугубо напускной характер, либо настолько незначительный для автора смысл, что он ее использует только ради красного словца в одной отдельно взятой работе. Это, разумеется, может быть связано и с различием в подходе к определению собственной задачи рецензента. Кто-то занимается этим более менее профессионально, кто-то зарабатывает на этом деньги, кто-то просто этим увлекается. Но поскольку в трудовую книжку еще никто не получал надписи «рецензент», оставим это полностью на его совести.
цитировать
свернуть ветку
