Пятый подвид, создатель нетленки. Тут фокус в том, что нетленщиками, обычно, может считаться только тот автор, который уже свершил свой земной путь. Мы же говорим об авторах живых. Поэтому, отвратимся от Гамильтона, Лавкрафта, Филиппа Дика или Профессора, с ними пусть разбираются литературоведы. Мы же подумаем о тех, кто рядом, еще дышит, но... творит нетленку, такие тоже есть. Итак.
— / Нетленщик подходит к литературе только как к чему-то долгому, продолжительному (что, кстати, правильно), но почему-то заранее включает себя в высшую лигу — и по манерности, и по мотивам письма, по своим базовым суждениям, и конечно, по чрезвычайной «приподнятости» нормативов.
— // Критичное отношение к действительности — его главный аргумент, его «кнут», которым он пытается усмирить непонимание реальности, придавая при этом себе некий ореол невключенности в действительные процессы. Поэтому такие вот ребята относительно легко отказываются от нормальной «литературно-половой жизни», а занимаются, можно сказать, в некотором роде фетишизмом. Нет... они не всегда извращенцы в своем участии в литературе, но почти всегда, в той или иной мере, уродцы, неспособные на нормальность, на «бытовуху» литературной работы.
— /// Чтение для таких вот «нетленщиков» — акт едва ли не «священный», и читают они только то, что уже осенено признанием значительности в литературе. Конечно, при этом, по-моему, возникают искажения, потому что считать что-либо исключительным без учета нормы — это значит, впадать в ошибку психологической «переадресации», т.е., путать «быт» и «бытование», неоправданно «приподнимать» в жизни все то, что можно осуществлять и обычными, нормативными средствами. (Мы любим Пушкина, предположим, за то, что он, не просто писал стихи, а еще и кушал щи с курицей, пил, ругался, любил и влюблялся, дружил, восхищался, острил, рожал и воспитывал, как мог, детей, проигрывался в карты, спорил с портным о длине сюртука, вставлял на манер Наполеона «приподнимающие» его рост стельки в сапоги, увлекался историей, любил пострелять из пистолета или охотничьего мушкета, переводил с языков, болел, жаловался жене и друзьям по разным поводам... И лишь наравне с этим — писал стихи, статьи, исследования, сказки, романы или романы в стихах.)
— //// Сознание у нетленщиков, как и у литераторов-аматоров, ослабленное, подавленное «неприкасаемыми» авторитетами. Только не от неумения и молодости, а от чрезмерной иерархичности всех и всяких ценностных ориентиров. Они вовсе не верят в то, что Черчилль, кажется, сформулировал лозунгом: «Перфекционизм — это тупик».
— ///// Пишут нетленщики или очень немного, или вовсе надолго «умолкают», не замечая, что при этом ни о какой квалификации и говорить не получается. Из-за багажа прочитанного, в их писаниях, к сожалению, заметен привкус некрофилии, и чрезмерной «заработанности» приемов, вот только... не ими заработанных, заслуженных сотнями и тысячами часов за компом, а по сути, украденных, что в литературе — большой грех, потому что литература при этом не живет.
— ////// И равно, как у аматоров, у них весьма и весьма завышенное отношение к собственному творчеству. Вообще, подвид нетленщиков, очень сходен с любителями, возможно, потому что они — едва ли не единое целое, общее, одно-мерное, если угодно. То есть, в случае «явного» нетленщика можно говорить о нем как о любителе, который, не заработав это право, не пройдя вышеописанные этапы, прямиком «перескакивает» на «нетленку», и не от торопливости даже, а сдуру, от непонимания того, что невозможно из ребенка, детеныша, стразу превратиться в старика, что при этом теряется вся жизнь... С ее трудностями, потерями и унынием, но и с ее выигрышами, иногда существенно необходимыми и очень крупными.
Ну с точками уязвимости у нетленщиков — все понятно, определение понятия продемонстрировало, кажется, что вся их позиция — одна сплошная дыра. А вот в положительном качестве этого подвида, следует отметить, что они, по принципу весов, демонстрируют нам преимущество нормы, нормального течения литературного развития и состояния всех остальных подвидов литераторов.