Сегодня — «Полтава», изданная в Харькове в 1974 году. Художник — Ю.М. Головаш. На Фантлабе такого художника я не нашёл. Книжка небольшого формата, в суперобложке, с ляссе. Уютное издание. Билингва, кстати (текст параллельный русский и украинский).
Даю библиографическое описание из каталога-справочника:
Дополнение к библиографии. Тираж 150 тыс. экз. Часть тиража отпечатана на мелованной бумаге (120 грамм). Поэтому разная цена в зависимости от бумаги: цена экземпляра на обычной бумаге 65 коп., на мелованной — 96 коп.
У меня, понятное дело, книжка за 65 коп. (о существовании улучшенных экземпляров узнаю всегда из выходных данных уже после приобретения экземпляра обычного).
Книги на Фантлабе ещё нет — подал заявку.
До сих пор все иллюстрации к «Полтаве» разных художников были исполнены в манере реализма. В харьковском издании — графика оформительского типа, этакий орнамент с условными изображениями. А композиция — как рисунки индейцев, когда надо на одном клочке бересты рассказать всё-всё. Получился ребус, который разгадываешь с настоящим интересом. Посмотрим титульный разворот. Фронтиспис на левой стороне разворота.
В центре — женский профиль. Вверху — дворец и герб (Кочубея? города Полтавы?). По бокам — роза и терновый венец, а также пушки. Внизу — украинский пейзаж. Символизм незатейливый, но передаёт все сюжетные линии поэмы (война и мир, любовь и мучения). Но главное — в центре не русский царь, а Мария, что редко увидишь у иллюстраторов «Полтавы». Мария — центр поэмы, её главный герой. Вот такой отказ от традиционного имперского «петроцентризма».
Художник представил продуманный макет. Схема одинаковая для всех трёх песен: к каждому шмуцтитулу примыкает страничная иллюстрация (всего три) и в каждой песне внутри по одному развороту (тоже всего три получается).
Картинки, открывающие каждую из песен — пейзажи, они не очень интересны ни по технике, ни по содержанию. Вот образец к первой песне.
А вот внутренние развороты — те самые ребусы, индейские рисованные послания. Посмотрим их.
Слева — Мария в окружении семьи (отец, мать по бокам) и поклонников — гарных хлопцев (сверху). А справа — злобный скрюченный карлик Мазепа. Он окружён символами гетманской власти, скорбящими женщинами и злыми башибузуками. А ещё — змея его символ. Что в нём Мария нашла?
Слева — Мазепа рефлексируют у постели спящей Марии (уже после всех разговоров, где он и в сепаратизме признался, и заставил Марию выбор совершать между собой и семьёй), а внизу-то — связанные руки Кочубея. Справа — казнь Кочубея, тоже со всеми символами и эпизодами сюжета.
Слева — военная тема, где единственный раз за всю поэму портрет царя Петра дан. Справа — пересказ концовки: вверху памятник Петру, лицо безумной Марии внизу, в центре — бандурист, в обрамлении — новое счастливое поколение, не знавшее ужасов войны, смуты и петровских реформ.
Вот такая интересная сюита: оригинальное исполнение и свежее прочтение «Полтавы» как частной хроники. Я вот всё думаю: а ведь, наверное, «Полтаву» следует отнести к творческим неудачам Пушкина, раз читатели единодушно воспринимают поэму искажённо только как гимн Петру? Настолько ярко дана переферийная имперская линия, что она гипертрофировалась и задушила все прочие (главные) линии сюжета. Может, и Пушкин это понимал и именно поэтому в следующей поэме «про Петра» («Медный всадник»), учитывая предшествующий опыт, сумел гармонично провести частную и имперскую линии?