Рецензии на фантастические книги

Эксмо, Домино, 2011

Давным-давно, когда литература носила панталоны и длинные юбки, один грустный скандинав писал сказку о далекой стране, которой никогда не видел: «В небольшой коробке лежал искусственный соловей, весь осыпанный брильянтами, рубинами и сапфирами. Стоило его завести, и он начинал петь одну из тех песенок, которые пел живой соловей, и поводить хвостиком, отливающим золотом и серебром».

Небывалой игрушке повезло с потомством. Годы сменялись десятилетиями, литературные популяции рождались, разрастались и чахли, но заводной ген, переживая катаклизм за катаклизмом, упорно рвался к эволюционному превосходству.

Его звездный час настал на заре двадцатого века, когда поэты из парижских кафешантанов побросали лиры и принялись увлеченно конструировать вирши в форме будильников и голубей. Это назвали модернизмом. Позднее появился обычай растаскивать на части старые сказки и собирать из них новые – не всегда жизнеспособные, но осыпанные брильянтами, рубинами и самоиронией. Это назвали постмодернизмом.

В эру Интернета последние течения и манифесты смыло валом массовой культуры, и сборка заводных организмов стала обычным делом. Увы, изначальная птичья форма оказалась слабо приспособленной к новой среде, и в моду вошли книги-рыбы – холодные, изящные и легко контролируемые.

Не последним образцом этой породы служит дебютный роман Стивена Холла, переведенный на несколько десятков языков, номинированный на премию Артура Кларка, неистощимый на выдумки и не зацепивший всерьез ни аудиторию, ни критиков.

История этого текста поучительна и печальна.

К чести молодого британца, он сделал все, чтобы Википедия-2020 назвала его книгу культовой. Двигателем сюжета избрана амнезия – волшебная палочка, позволяющая строить персонажа с нуля. На палочку накручены килограммы сладкой ваты – приключения, монстры, тайны, игры со шрифтами и даже анимашки блокнотного типа. Все это весело жужжит, искрит и позвякивает, но по сути маскирует пустоту.

И начинается все с нее же: герой приходит в себя на полу спальни, совершенно не представляя, кто он такой. Водительские права подсказывают, что зовут его Эрик Сандерсон. От психотерапевта он узнает, что страдает диссоциативной амнезией и теряет память не в первый раз. Наконец, ежедневные весточки от предыдущего Сандерсона (предвидевшего скорое растворение в эфире) намекают, что их общий недуг медицине неподвластен, а за выживание предстоит побороться.

Растерянный Эрик выбирает бездействие и живет тихой растительной жизнью. От доктора ему известно, что его девушка, Клио, трагически погибла на отдыхе в Греции; возможно, ее смерть и спровоцировала амнезию. Но в доме героя не сохранилось ни одной вещи, напоминающей о ней – даже фотографии; мало того, стерилизовано все его прошлое, все связи оборваны под корень. Коротая дни в одиночестве, Сандерсон Второй становится формой без содержания, тенью Сандерсона Первого.

Людовициан, по Холлу – опаснейший из видов концептуальных рыб. Как и все прочие, селится в коммуникативных потоках, каналах межличностных связей и океанах бессознательного. Охотится в одиночку, отхватывая куски от болезненных сознаний. Территориален, избранной жертве верен до конца. На страницах романа появляется, по преимуществу, в натуральном виде (изобразить акулу средствами Word проще, чем кажется), реже – описательно: «Идеи, мысли, сны и воспоминания… взрывчато выбрасывались из травы. Концепция самой травы начала… гнать волну в виде длинного пенистого гребня. На вершине этого буруна что-то пробивалось сквозь пену – …прекрасно развитый идейный плавник».

Легкомысленный читатель посмеется над идейными плавниками и «длинными толстыми кольцами вины», но Эрику не до веселья: он бежит по собственным следам, восстанавливая хронику потерянной жизни. Предшественник оставил ему богатый защитный арсенал, в частности – технику мимикрической маскировки личности и бездивергентную концептуальную петлю (аналог пентаграммы: записываем на пленку бормотание незнакомых друг с другом людей, расставляем диктофоны по углам – и спим спокойно). Но покончить с напастью раз и навсегда может лишь таинственный доктор Трей Фидорус – а найти его не проще, чем малька в мутной речке…

Ангелом-хранителем Эрика становится Скаут – девушка с татуировкой смайлика (на пальце ноги) и всеми качествами подростковой мечты. А еще она до боли напоминает Клио, какой та предстает в зашифрованных посланиях Эрика Первого. И в этот момент роман сбрасывает научно-фантастическую личину, демонстрируя оскал мелодрамы.

Самым острым упреком этой кукольной любви становятся именно фрагменты, повествующие о прошлом. На тридцати страницах умещается больше нежности, тревоги и живого чувства, чем во всех остальных главах. И в этом есть логика: в конце концов, Второй – лишь отражение Первого, рябь на воде. Но зачем писать о копиях, когда есть оригиналы?

Тема самоидентичности, утраты и обретения себя выписана в романе жирными плакатными мазками. Инертный, непонятливый, толстокожий Эрик отчаянно хочет стать настоящим мальчиком – и мы так же отчаянно хотим, чтобы акула избавила его мучений. Так сочувствуют Фредди Крюгеру.

У Холла вообще все пышно, по-восточному. Если образность, то буйная («Это было всем, и в самой сердцевине всего пребывало простое, совершенное вот так, как оно есть» – и переводчик тут ни при чем, хотя грехов за ним немало). Если продвижение, то на всю катушку: сразу после выхода романа стало известно, что у всех 36 глав имеются «негативы» – фрагменты разного объема, проясняющие и дополняющие основной текст. Часть была опубликована в Интернете, часть в забугорных изданиях, один «какое-то время находился под скамейкой в окрестностях Манчестера». Впрочем, игра не заладилась: обсуждения на форумах угасли в считанные месяцы, а две трети фрагментов так и засахарились на жестком диске своего создателя.

Целя на лавры хитреца, Холл превращает роман в чернильное пятно: что хочешь, то и видишь (оригинальное название, The Raw Shark Texts, прямо отсылает к тесту Роршаха). Прежде всего это касается концовки, размытой до белого шума; ответы ищите в парке под скамейкой. Но неопределенность расползается по всему тексту, как инфекция. Что за история спрятана за всеми этими милыми пустячками – «Задверье», «Мементо», «Страна Чудес без тормозов», «Вечное сияние чистого разума», «Город мечтающих книг»? Что угодно, только не «Дневники голодной акулы».

Об истинном предназначении этой книги свидетельствует киносценарий, в который она преобразилась вскоре после публикации. Свидетельствует молча, лежа на дальней полке. А жаль – концептуальным акулам и миногам вольготнее было бы на экране, в полновесном 3D, чем под плоской книжной обложкой. Усидеть на двух стульях Холлу не удалось.

Может ли заводная птица петь живые песни? Случай Джойса наводит на утвердительный ответ, но тонкая настройка требует умелых пальцев. Вот и эта рецензия – без минуты акростих; не рядиться же теперь в постмодернисты.

Рецензия заняла I место на конкурсе "Фанткритик — 2012".

Познакомившись за последние два года с несколькими книгами литературного тандема Дуглас Престон — Линкольн Чайлд, я решила перейти к индивидуальным произведения каждого из этих авторов. Аннотацией и оформлением обложки привлек фантастический роман Престона “Impact”. Роман написан в 2010 году, весной 2012 года появился в переводе на русский язык под заголовком «Влияние». Совершенно не согласна с русскоязычной версией заглавия: «Влияние» — все же что-то медленное, а здесь речь идет об ударе метеорита, действие развивается стремительно и драматично – «Импульс» было бы лучше.

Роман оставил неоднозначное впечатление – с одной стороны, несколько динамичных сюжетных линий, начинаясь независимо, постепенно сплетаются в единое полотно повествования, по форме это интересно. С другой стороны, история не новая и очень «американская» – контакт с внеземной цивилизацией; угроза из космоса; средний американский гражданин, берущий на себя решение проблемы, с которой не справились НАСА, ЦРУ, администрация президента и военные. В книге Престона главная героиня, Эбби – официантка из провинциального городка, афроамериканка-сирота, удочеренная бедной белой семьей. Денег на колледж нет, личной жизни нет, а прежний ухажер, преследующий ее – редкостная сволочь. Хорошо еще, что девушка – не инвалид, остальными трудностями автор ее «одарил» с избытком. Есть, конечно, и плюсы – Эбби красива, умна, решительна, может положиться на верную подругу и любящего отца, и, что немаловажно, великолепно разбирается в астрономии. Второй главный герой – агент спецслужб в отставке Форд — во многом напоминает Пендергаста из совместных книг Престона и Чайлда: спокойный и сдержанный, немного загадочный, обладает высокой профессиональной квалификацией, аналитическим складом ума и независимостью в суждениях. Последнее очень не нравится его бывшим начальникам, но если "миссия невыполнима", выбора нет, приходится обращаться к Форду.

«Impact» можно отнести к научной фантастике, но «научный» аспект вызывает много вопросов. К примеру, если в глухих джунглях обнаружилась загадочная шахта, где местное население добывает радиоактивные драгоценные камни, и при этом очень быстро гибнет от лучевой болезни, разумно ли немедленно, без учета последствий, взрывать этот источник радиации? Происхождение драгоценных камней с радиоактивным америцием в составе – именно ими в начале занимался агент Форд — так и не было толком объяснено. Очень сомнительно и такое воздействие антивещества, каким его представляет Престон. По моему мнению, в этой истории весьма значителен элемент абсурда, но читается она легко и не без удовольствия. Однако, книги в соавторстве с Чайлдом, например, «Реликт» или «Натюрморт с воронами», производят большее впечатление.

Если Вы любите английский язык и читаете в оригинале, обратите внимание – в романе много впечатляющих описаний, у автора богатый и разнообразный словарный запас, текст интересен с точки зрения разговорной речи и грамматических особенностей. Это субъективное мнение, но, как лингвиста, книга меня порадовала.

Моя оценка — 7 из 10 баллов.

Маньяк на службе Господа — почти бензопила

Итак, есть некий условно средневековый мир, где в наличии вполне реальные ангелы-хранители, древние боги и черная магия.

Соответственно Инквизиция — вполне тождественная своему прямому назначению организация. Поиск и уничтожение (если удасться, доведение до раскаяния и потом сожжение) разнообразных пособников дьявола.

Рассказчик и повествователь — Мордимер Маддердин, инквизитор.

По современным представлениям личность довольно противоречивая. В подручных у него некрофил, сам берет левую работенку, может спокойно отдать приказ об изнасиловании женщины или об убийстве боевых товарищей. Не чужд плотских развлечений.

Зато Бога чтит — без вариантов. Верует и трепещет. Инструкции инквизиции — соблюдает. И высшие силы его явно направляют.

Соответственно, каждое дело этого инквизитора — будто разорвавшая от перенапряжения тетива лука, будто срабатывающий механизм со взведенной пружиной. Задерживаться и плутать в пустоте, проверять по нескольку раз ложные версии — не приходится. Чутье и натиск, вот его девиз. Иной следователь от таких фокусов давно бы попал в переплет, потому как разоблачение кардиналов, инквизиторов, родственников богатых и могущественных людей — обычно вредит здоровью и почти наверняка карьере. Но тут за героем в прямом смысле слова высшая правда, можно не тормозить

Еще от героя могло бы интенсивно попахивать ведьмаком Геральтом, но автор много сделал, чтобы устранить эту аллюзию...

Что хорошо:

— главный герой, хоть и противоречив, но ярок, запоминается;

— допущения, которые дают проекцию на мораль: не бойся убить тела, души убить не могущий — это как раз про таких людей. Даже когда убивает боевого товарища, показывает умирающему, почему это сделал, чтобы душа последнего обрела хоть какое-то умиротворение;

— темп повествования и сравнительно легкий язык (читал в переводе С. Легезы);

Что плохо:

— хорошо начал гражданин Пекара с допущениями, да плоховато все продолжается. Если ангелы вот так являются, если мистические силы столь грубо и осязаемо присутствуют в мире, то отчего же влияние на одну только инквизицию? "Не верю". Если уж церковь — тень града божьего на земле, то как нам быть со светской властью? С другими проявлениями церкви (например, с громадными монастырскими хозяйствами)? Вообще, если Бог так активно вмешивается, то, получается, мир не есть совершенный механизм, и на первый план выходят концепции о том, что лишь ежесекундное божественное вмешательство не позволяет начаться хаосу;

— подчеркнутое непонимание инквизитора "ну чего это все чернокнижики с темными силами якшаются..." При том, что мотивация-то как раз и вскрывалась — любовь, деньги, желание дольше пожить и т.п. Я не требую, чтобы герой делал какие-то выводы о несправедливости устойства мира или общества, нет. Но у инквизитора с богатым опытом работы должна сама собой сложиться классификация преступников, набор их типажей;

— в тексте неоднократно подчеркивалось, что инквизиция собирает все темные знания, которые вытаскивает из арестованых колдунов, а иногда даже и применяет. Но, как возможно применение таких заклинаний без уступок темным силам? Если эти заклинания просто алгоритмы, то как быть с присутствием англелов-хранителей, и соотвественно, какого рожна темная сторона "выделяет энергоресурсы" на заклинания, произнесенные инквизиторами? Конечно, обманывать дьявола — это хорошая традиция. Но последствия неудачных обманов должны случаться куда чаще...

Итого. Книга написана как "религиозный боевик" в самом прямом значении этого термина. Потому слишком серьезные претензии к ней — излишни. Пришел, увидел, искоренил. А потом уехал если не во след заходящему солнцу, то в сторону штаб-квартиры... Есть и продолжения, по уверениями читавших — куда более сложные и продуманные. Посмотрим.

Во многом, “Imperial bedrooms” это книга о лжи, которой в полной мере окружили себя “псевдо хозяева” жизни – голливудские богачи и воротилы, чей глянец больше отдает не блеском, а гнилью. Главным героем книги, так же, как и годы назад, является Клей – очередной представитель своего поколения, чье сердце до сих пор стучит разве что по инерции.

Помимо сюжетной составляющей, “Imperial bedrooms” напрямую повторяет и продолжает идеи “Ниже нуля” – ровно, как и в первый раз, герой появляется в сюжете из ниоткуда (формально из Нью-Йорка), чтобы потом снова уйти в никуда. И когда знакомый нам образ Клея снова возникает в кадре, то кажется, будто ничего особенно и не изменилось – но на самом деле это не так.

Как можно заметить, возраст повлиял не только на жизни героев, но и на самого Эллиса. Если в свое время “Ниже нуля” являлась попыткой молодого автора рассказать историю о пустоте, то “Imperial bedrooms” буквально пронизана тем иронично-насмешливым взглядом человека, который уже прожил основную часть своей жизни. За прошедшие годы Эллис отточил свой стиль – одно только вступление представляет собой огромную ироничную отсылку к первой книге, в которой автор одновременно насмехается над прошлым, и в то же время отвешивает ему почтительный реверанс. Повторяя пример “Лунного Парка” Эллис помещает своего читателя в измерение, находящееся между реальностью и вымыслом – только если в прошлый раз в этом измерении под нашим прицелом оказалась жизнь автора, то в этот, там нарисовалась самая первая история, которая и определила направление этой жизни.

“Imperial bedrooms”, пожалуй, хороша еще тем, что обратившись к событиям первой книги, Эллис собрал воедино весь опыт, который он наработал за свои предыдущие истории. “Империя”, это такая смесь из сюжетной пустоты “Less than a zero” и “Rules of attraction”, приправленная ощущением паранойи из “American Psycho”. Здесь длинные, путающиеся и уходящие за абзацы мысли героя сочетаются с жестокими убийствами и литрами выпиваемого алкоголя. С помощью последнего Эллису снова удается разыграть с читателем комбинацию правды/неправды, которую он проворачивал уже не раз: нам снова сложно сказать точно – сходит ли Клей с ума, или все его приступы паранойи все-таки имеют под собой реальные основания.

Другой интересной особенностью книги является ее оформление. Каждый кусок текста разбит на части, причем начало каждой новой строчки в таком куске обязательно выделяется черным цветом. Да и главный герой работает сценаристом неспроста – периодически появляется ощущение того, что книга и является сценарием жизни Клея, над которым он бьется на протяжении всей истории. Бессознательно, он начинает подгонять свою жизнь под формат кино – стараясь поддержать иллюзию любви, которой у него уже никогда не может быть, постоянно топя реальность в алкоголе, и пытаясь откреститься от причастности к происходящим страшным событием в ненавистном ему городе.

Игра между реальностью и вымыслом оставляет свой след и на финале произведения, но только не в том смысле, в каком она проявлялась ближе к финалу “Американского психопата”. Здесь, пожалуй, не остается ощущения сомнения в происходящем, и даже, как и в “Лунном Парке” появляется некое ощущение надежды. Вопрос оставляет лишь сам герой. Его финальный монолог однозначен, но после всего произошедшего – кто знает….

“Imperial bedrooms”, на мой взгляд, встает в один ряд с лучшими вещами, которые создавал Эллис, и в то же время она подводит последнюю неоднозначную черту разговора, который автор вел на протяжении всей своей карьеры. Это книга о периоде “после” – о заключительной части пути Клея и, отчасти, Патрика Бэйтмана. В этом периоде уже не осталось практически ничего кроме лживых эмоций и уничтожающей пустоты, а движение вперед обозначает лишь движение в двух направлениях – вниз или в никуда. Впрочем, как показал сам автор в “Лунном парке”, выход есть – нужно лишь признать свои ошибки, и принять помощь других. Эллис сделал это еще в прошлой книге, но сможет ли его герой принять подобное решение – это вопрос, выходящий за рамки этой истории. Решать вам.

Стивен Кинг, Под куполом (2009)

Те, кто начинал читать художественную литературу по-русски в середине 1990-х, одновременно с первым залпом ковровой бомбардировки крытых ярмарок и стихийных рынков романами и рассказами Стивена, должны бы знать в округе Касл-Рок каждую былинку, каждый дорожный знак, каждого сурка в уютненькой норке под вековой елью. Так высока концентрация сверхъестественных явлений и просто шокирующих происшествий в кинговской Йокнапатофе; столь изобильны тиражи Кинга на постсоветском пространстве.

Над всем округом Касл-Рок, что в штате Мэн, безоблачное небо, изредка рассекаемое инверсионными следами выхлопа самолетных двигателей. Картина мирная, почти идиллическая. А это значит, что Полярная Лиса уже поднялась из могилы, выкрала со склада скорняжной фабрики свою нежно любимую шкуру и, одев ее, как полагается приличным оборотням в индейской мифологии, мехом внутрь, — вышла на дело.

И в самом деле, творческий отпуск Полярной Зверушки преизрядно затянулся. Восемь лет без малого курортная местность, идеально подходящая для лыжных и биатлонных соревнований, а также охоты, рыбалки и всех прочих видов культурного отдыха, наслаждалась относительным спокойствием.

Ишь, непорядок!

Шоу под куполом начинается. Как и в любом себя уважающем американском городишке, у клоунов предостаточно оружия и наркоты. Задача всех жителей городка, поневоле попавших в кино — ВЫЖИТЬ, ведь запас продуктов, воды, бензина и даже воздуха под Куполом строго лимитирован, а пополнить его особо нечем. Вот и посмотрим, насколько хорошо обыватели округа Касл-Рок усвоили душеспасительные уроки сериала LOST.

Под куполом, как я слышал, тоже скоро экранизируют вместо невезучей Темной башни: действия главных и второстепенных персонажей расписаны буквально по минутам, их роли раскрашены только двумя красками, рефлексии в Честер-Милл места больше нет, а единственное напоминание о том, что действие книги отнесено все-таки приблизительно к юбилею Октябрьской революции, — нескончаемые сетевые войны, отвлекающие жителей городка и их родственников от невеселого житья-бытья. Идеальный каркас для прайм-тайм телесериала НВО или Fox, способного поспорить с рейтингами Теории большого взрыва и Доктора Хауса.

Воспринимается роман (читано в 2010 году в оригинале) очень легко. Язык, как я уже отметил, не блещет стилистическими изысками, целые фразы и абзацы гладко ложатся в кратковременную память и теряются где-то по пути к гиппокампу — за полной необязательностью для постижения сюжетной линии. Нет, Кинга нельзя уличить в такой бессовестной "подкачке килобайтов", как Лукьяненко за Чистовиком. Однако если бы Под куполом сократили раз этак в пять, из него получился бы неплохой фантастический боевик со злободневным политическим подтекстом. Впрочем, автору далеко до Филипа Дика в умении отрисовать остросоциальную фантастическую интригу на листаже худосочного покета, да еще так, чтобы получилась книга на все времена.

В читанном мною варианте к роману прилагалась карта Честер Милл и его окрестностей, стилизованная под скриншот с Google Maps в варианте "гибрид". Из нее видно, что Касл Рок, вроде как разрушенный до основания еще в 1991 г. в результате слаженных действий жителей города, науськиваемых Леландом Гонтом, спустя четверть столетия остался центром административной и культурной жизни округа. Странные эти американцы.

Вместо послесловия