Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Прелесть импрессионизма в том, что зрительское воображение само дорисовывает картину, будто угадывает мелочи. Если этого нет, то цветные пятна просто пачкают холст.
Проблема, которую ставит перед читателем «Кетополис» — есть несколько уровней догадки.
Роман-мозаика добротен в мелочах, которые где гуще, а где совсем редко рассыпаны по тексту. Там действует множество живых персонажей. А каждый новый эпизод обещает, манит очередной загадкой. Но когда читаешь последнюю строчку романа, понимаешь, что объемистый том — как кувшин с вином. Он обещал открыть истину на своем дне, а вместо этого намекает на второе прочтение. Однако же вторая дегустация почему-то даёт куда худшие результаты. Старые разгадки больше не интересны, а новые отчего-то не обнаруживаются.
В чем же дело, отчего пряный привкус на языке не оборачивается легкостью мысли?
Присмотримся к городу поближе.
Разные читатели указывают на разные города-прототипы. Для меня это условный Порт-Артур образца 1904-го с некоторой примесью Сингапура из 1941-го (чтобы объяснить чересчур современные технические детали). Совсем скоро города не станет, вихрь перемен — порой страшных — сокрушит привычный образ жизни и заставит забыть вчерашние хитроумные планы. Но пока самые чуднЫе вещи могут твориться на причалах и в переулках. Здесь и смешение народов, и механическая кальмары, и почти волшебные сети, и подземники-морлоки. Аристократы, вставшие на путь исправления, соседствуют с непробиваемо честными таможенниками и отчаявшимися дуэлянтами. Но когда читаешь главу за главой — ждешь описания причин падения Кетополиса.
Это важно. Это невидимая пуповина, которой вымышленный мир текста связывается с нашей реальностью.
Простые ответы — гордыня, отсталость, жажда власти — не подходят. Они слишком универсальны, буквально к любой бочке затычка. Равно не подходит и бесконечная паутина намеков. Можно сотню раз навести тень на плетень, но не лучше ли показать калитку?
Есть ощущение узнавания выдумок, ведь, кажется, что-то похожее читалось в прошлом... Есть ощущение отгадывания целой пригоршни загадок — разъясняются судьбы персонажей. Есть ощущение эпохи, пусть и самые передовые технические разработки соседствуют со страннейшей архаикой.
Но что будет завтра?
«Большая бойня» — расплывчатая метафора и даже киты тут мало что проясняют. А Кетополис населяют слишком живые люди, чтобы сами для себя они отделывались метафорами о завтрашнем дне. В истории одного дня отражаются судьбы множества людей, является призрак эпохи — но часы, которые должны отбивать ход исторического времени, будто отключены.
Этот недостаток (?) романа застревает в сознании, как гарпун. Ждешь, что вот, наконец, все фантдопущения сложатся в единую картину некоей цивилизации, придет понимание — но приходит лишь очередной намёк.
Конечно, будь мозаика чуть беднее, чуть монохромнее, недостаток (пожалуй все-таки он) так бы не проявлялся. Но от толстенной книги, от без пяти минут эпопеи — ждешь чуть большей проясненности. Получается созерцание индийского храма — сотни скульптур не дают рассмотреть строгие очертания постройки.
Это ощущение можно изрядно притупить, если читать роман маленькими порциями. Тогда разгадки судеб персонажей будут вполне достаточной компенсацией за терпение. Сюжет оправдает свою запутанность. Роман хорош для длинного зимнего вечера или для дальней дороги, когда хочется убаюкать себя. Но ясный рассудок противится лабиринту, из которого нет выхода.
Возможно, второй том расскажет нам не просто историю одного дня, но историю эпохи.
Вторая книга цикла “The first law” стартует ровно с того места, на котором мы оставили знакомых героев в прошлом томе. Прошло совсем немного времени, а с события уже стремительно скакнули вперед. Правда, в этот раз они скакнули только единожды, прежде чем запал развития истории погас, а сам сюжет заглох где-то на полдороги.
Проблемы начинаются не сразу, но постепенно начинаешь их замечать. Первая тревожная весточка приходит тогда, когда читатель начинает понимать – какие именно из героев нужны автору в живом состоянии, а какие – в мертвом. Из-за этого, любой эффект опасности, который накручивает Аберкромби, то вокруг одной команды персонажей, то вокруг другой, теряет всякий смысл – ты все равно знаешь, что с героями ничего не случится. Во всяком случае, пока. Да, конечно, автор подготовил парочку неожиданных сюжетных поворотов и смертей, но, несмотря на то, что половина героев находится в ситуации, которую Логен метко описал, как “we`re fucked”, переживания за персонажей практически не ощущаешь – все равно их будут тянуть. По крайней мере, до третьей книги уж точно.
“Прозрачность” – это вообще главная проблема книги. Все события, которые разворачиваются на пятистах с лишним страницах, легко уместились бы в меньший объем. Структура “Прежде чем их повесят” достаточно проста, и оттого создается впечатление, будто автор просто накручивал несколько глав, дабы уложиться в определенный объем. При этом развитие некоторых персонажей происходит настолько стремительно, что поверить в их перерождение несколько сложно – можно, конечно, но с натяжкой. К примеру, изменения в душе Глоткы рождаются постепенно. Рождаются так, что он сам это не сразу замечает. А вот резкая перемена в капитане Люторе, которая происходит за всего лишь одну главу, выглядит не слишком убедительно.
За себя еще говорит тот факт, что если взять и взвесить все события, которые уместились в книге, то мы увидим, что в этом промежутке между третьей и первой частью, не произошло практически ничего того, чтобы двигало бы общий сюжет вперед. Конечно, имели место изменения характеров некоторых героев, пара битв на каждом из фронтов и путешествия Байяза на Край Света. Но на момент окончания второй книги все герои остались практически в том же самом положении, в каком они находились в “Крове и железе”, пусть и с минимальными изменениями. Поэтому искусственность, с помощью которой Аберкромби заставляет сюжетное действие повисать в воздухе, конечно, не вызывает симпатии.
Проскальзывающая в книге мысль о том, что войны разгораются только из-за банальных желаний, и маленький человек не стоит в этих войнах ничего, неплоха, но она банальна, и подана не самым лучшим образом. Свои собственные идеи аукнулись автору — ведь если усилия большинства героев не значат ровным счетом ничего, то почему они должны что-то значить для читателя? Не задаваясь вопросами в духе “почему?” и “как?”, и видимо, таким образом пытаясь раздавить презираемые Аберкромби фэнтези-клише, он, тем самым, наступает на совершенно другие грабли. Легкость, с которой героям удается преодолеть то одну проблему, то другую, лишает книгу чувства испытания, за исключением одного случая – финальной битвы. Потратив на нее чуть большее количество страниц, нежели на другие заключительные моменты, Аберкромби рисует прекрасную и достоверную картину яростного сражения. Но в остальных случаях его подход к разрешению сюжетных вопросов вызывает не восхищение, а неверие, и недоуменно вздымающуюся бровь – увы, вытаскивание причин и сюжетных ходов из воздуха, не является самым лучшим решением автора.
Сами по себе, в отдельности от общего сюжета, герои, созданные автором, представляют собой весьма интересных и колоритных личностей, которые не только развиваются, но и интересно взаимодействуют между собой. Множество ситуаций, раскрывающих их характер и темные тайны прошлого, выглядят правдоподобно и живо, тем более что за счет этого, Аберкромби больше рассказывает нам о своем созданном мире, делая его, таким образом, достовернее. Но герои неотделимы от общей канвы сюжета, и их маленькие истории и трагедии отходят на второй план, оставляя после себя горькое послевкусие, испорченное бессмысленным действием.
Зато, как я уже говорил выше, у Аберкромби по-прежнему отлично удаются описания битв, и все, что с ними связано — его слог прекрасно передает то ощущение хаоса и кровавой бани, которой и представляет собой истинное сражение. В принципе, неплохо описаны и интриги в Дагоске, хотя впрочем, вся линия Глокты выглядит достаточно интересно, если не брать в расчет финальный отрезок в книге. Но в противовес этому, у автора несколько коряво выглядит описание эмоций, особенно волнения. На протяжении книги, наверное, каждый из персонажей обязательно облизывал свои десны или полость рта. А уж сколько раз герои жевали нижнюю губу, вообще не поддается исчислению.
В целом, вообще всей книге свойственен эффект повторения – что в случае языка, который в этот раз все же усложнился, что даже в структурном случае. “Прежде чем их повесят” по строению очень похожа на первую книгу – опять присутствует три линии повествования, путешествия одновременно нескольких команд, тайные интриги в одной из веток истории, и так далее. Даже очередное пробуждение кровавой ярости в Логене происходит приблизительно на том же самом отрезке сюжета, где оно происходило и в первый раз.
“Прежде чем их повесят” весьма слабая книга, что особенно очевидно на фоне неплохого старта предыдущего тома. Возросшее качество языка автора и интересные герои не спасают книгу от общей бессмысленности сюжетной канвы. В соответствие со своим внутренним планом, Аберкромби буквально тащит всех персонажей за шкирку в следующий том, забывая при этом построить интересный сюжетный мостик между первой и последней частью истории. Я, все же, дам автору аванс на третью книгу, и буду надеяться на хорошее развитие сюжета, но если тем самым упоминаемым разрушением многих фэнтези-клише окажется огромное количество смертей среди главных героев, то я очень и очень обижусь.
Я уже не раз писал – и здесь, и в ЖЖ – об «Оксфордском цикле» американки Конни Уиллис. В него входят прекрасная повесть «Пожарная охрана», очень неровный роман «Книга Страшного суда», еще не читанная мною комедия положений «Не считая собаки» и двухтомник, о котором я и хочу рассказать.
Присутствуют некоторые спойлеры.
Правила игры простые: историков посылают из Оксфорда 2050-60-х годов в прошлое, изменить которое они в принципе не могут: континуум при необходимости обеспечивает «сдвиг» в пространстве-времени, чтобы пришельцы не оказались в узловых точках. Оксфорд – нарочито условный, как вечная эдвардианская Англия у Вудхауза (в «Затемнении» автор наконец-то вскользь объяснила – натянуто, как всегда бывает с retcon’ами, — почему в 2060-м году нет мобильников). Прошлое – выписано детально и зримо.
Однажды во френдленте мне попалась правильная фраза: «Есть такой жанр – хорошее британское кино». То есть — не шедевры, но умное, увлекательное, профессионально снятое. Культурное.
1200-страничный двухтомник Уиллис (буду условно называть его «Отбой», как он и именовался до разделения) – это хороший британский сериал, хоть и созданный в Америке. Даже скажу, какой именно сериал: «Война Фойла», где довольно слабая детективная интрига каждой серии отступала на второй план по сравнению с замечательно ярким воспроизведением быта и нравов южной Англии в 1939-45 годах. Уиллис, с ее ясным и чистым стилем, делает то же самое. Да, конечно, двухтомник стоило бы сократить по крайней мере на треть: Уиллис – не Нил Стивенсон, которого сколько ни читай, всё мало. Но, к сожалению, писатели, умеющие говорить кратко, и безжалостные, но доброжелательные редакторы, кажется, перевелись. Однако, при всех очевидных, даже вопиющих недостатках, «Отбой» – книга осмысленная и нужная.
Трое историков отправляются в 1940 год. Эйлин – служанка в аристократическом доме, куда поселили эвакуированных детей из Лондона; Полли – продавщица в универмаге на Оксфорд-стрит в Лондоне; Майк изображает американского репортера, которого послали в Дувр наблюдать эвакуацию из Дюнкерка. Все трое обнаруживают, что не могут выбраться: ни одна из точек переброски в будущее не работает, просто не открывается. Значит ли это, что с Оксфордом-2060 случилось что-то ужасное? Или они случайно изменили историю (хотя это даже теоретически невозможно) – и теперь войну выиграет Гитлер? Всё против них, все мелкие случайности – от ветрянки, которой заболели дети, до давки в метро. Будущее неясно и надежды нет.
А параллельно рассказываются истории еще трех историков: Мэри, которая в 1944 году работает водителем «скорой», Дуглас, которая 7 мая 1945 года видит в толпе на Трафальгарской площади Эйлин, и Эрнеста, который в 1944 году участвует в плане по дезинформации немцев касательно времени и места высадки союзников («операция Фортитьюд»). Понятно, что эти персонажи как-то связаны с тремя главными... а может, это они и есть? но (с точки зрения путешественников во времени) до или после Блица? (А последняя глава первого тома вообще предшествует всем прочим событиям.)
Как обычно у Уиллис, протагонистов нельзя назвать особо яркими, но компенсируется это чрезвычайно плотно выписанным фоном и второстепенными персонажами, от малолетних хулиганов Альфа и Бинни Ходбинов до знаменитого актера сэра Годфри Кингсмена, который презирает всякое «низкое искусство» (т.е. всё, что не Шекспир). Как люди ведут себя на войне — в Дюнкерке и лондонской подземке, при дефиците колготок и под ударами Фау-1, в полупристойном театральном ревю и в соборе святого Павла, рядом с надувными танками и в Бенчли-парке? Роман об этом, о повседневном героизме (читатель, конечно, не сразу понимает, что противная аристократка 1940 года и деловой майор во главе отделения «скорой» 1944-го – это одна и та же женщина, только потерявшая за эти годы мужа и сына).
Второй том «Отбоя» открывается замечательным посвящением:
«ВСЕМ водителям скорой помощи, рядовым пожарной охраны, зенитчикам, медсестрам, работникам столовых, наблюдателям за самолетами, спасателям, математикам, викариям, причетникам, продавщицам, хористкам, библиотекарям, молодым аристократкам, старым девам, рыбакам, отставным морякам, слугам, эвакуированным, шекспировским актерам и авторам детективов, КОТОРЫЕ ВЫИГРАЛИ ВОЙНУ».
Собственно, главная фантастическая посылка романа в том, что войну выиграла одна Великобритания.
«Авторы детективов» помянуты не случайно. «Миссис Маллоуэн», сиречь Агата Кристи, появляется всего в двух мелких, но важных эпизодах (на страницах романа мелькают и другие известные лица – генерал Паттон, Алан Тьюринг на велосипеде...), но «Отбой» как целое, по словам Конни Уиллис, есть не что иное как «детектив Агаты Кристи». Детали собираются в единую картину, и в конце концов, конечно же, выясняется, что герои совершенно неверно судили о причинах событий.
Собственно говоря, Эйлин, Полли, Майк – вовсе не герои. Они, в общем-то, думают только о том, как бы выбраться, не нарушив при этом ход истории. Но каждый раз оказывается, что их присутствие было необходимо: выживает девочка, больная пневмонией; выживают раненые, к которым вовремя успела «скорая»; не едет на гастроли актер – и не попадает под бомбежку.
«Пожарная охрана» была трагедией: ничего изменить нельзя, но делай что должно. «Книга Страшного суда» – теодицея: в романе о чуме 1348 года неизбежен вопрос, где же был Бог.
«Отбой тревоги»...
«Это была комедия или трагедия?» – спрашивает у Полли сэр Годфри. «Комедия, милорд», – отвечает она сквозь слезы.
Комедия в дантовском смысле: то, что начинается плохо и заканчивается хорошо. (Не говоря уж о том, что смешных эпизодов в романе тоже хватает: критик Майкл Дирда в рецензии недаром вспомнил Джерома.)
«Отбой тревоги» – это епифания. Мы действительно живем в лучшем из возможных миров, потому что за мировой историей стоит некая благая сила, направляющая ее по наименее чудовищному пути. Война будет выиграна – но только потому, что трое молодых историков и их наставник, мистер Дануорти, оказались там, где нужно, и тогда, когда нужно. Даже в хаотической системе любовь, самоотверженность и искусство чего-то да стоят.
Уиллис говорит об этой силе в самых общих терминах, как о законе природы, что дало возможность Джону Клюту отождествить ее – силу, а не Уиллис – с самой Геей. Но есть и имя – вернее, образ. Снова и снова герои романа смотрят на картину Уильяма Холмана Ханта, висящую в соборе Святого Павла (вернее, не на саму картину, надежно спрятанную, а на ее копию), и каждый раз видят в ней что-то новое. Запертую дверь в бомбоубежище. Отчаяние и решимость. Самопожертвование. Счастье.
И когда в финале сияние открывающейся «сети», готовой перенести историков в будущее, заливает собор, звучат (и тут я не мог не вспомнить финал «Человека, который был Четвергом») негромкие слова «Се, стою у двери и стучу». Это не религиозная пропаганда – это взгляд религиозного человека. «Властелин Колец», а не «Хроники Нарнии».
Мир обрел смысл. Всё ясно: all clear. Война выиграна.
Не берусь судить, был ли «Отбой тревоги» – лауреат «Хьюго», «Небьюлы» и «Локуса» – лучшим фантастическим романом 2010 года (вот прочитаю по крайней мере Кея и Макдональда, тогда и скажу). И тем более не утверждаю, что «Отбой» сильнее «Пожарной охраны».
Но какими же мелкими, какими... игрушечными выглядят в сравнении все эти ваши постсингулярности и прочие Роршахи в космосе.
XVI век, Западная Европа. В городах и деревушках Священной Римской империи появляются еретики и ведьмы. Отступники, презрев слово Божье, поклоняются Дьяволу — и тем самым губят свои бессмертные души. Спасти этих заблудших овечек может лишь инквизитор Мордимер Маддердин: если отыщет, выпытает обо всех грехах и заставит искренне в них раскаяться. Это опасная стезя, но таков уж тяжкий крест инквизитора… сломанный крест. Ведь в этом мире Иисус Христос спустился с Голгофы и отомстил своим обидчикам. В этом мире ангелы снисходят с небес и карают самых дерзких богохульников. И нет в этом мире покоя слуге Божьему…
В последние годы, с резким падением интереса (а, следовательно, и тиражей) к зарубежным фантастике и фэнтези, мы начинаем получать все более и более общее представление о положении дел в этих жанрах за пределами любимой отчизны. И если с англоязычными вещами дела еще обстоят довольно сносно, то о представителях других языков подобного сказать уже нельзя. При этом, по свидетельствам знатоков, в одной только Польше можно найти с десяток авторов, которые ни в чем не уступают признанным мастерам из Англии и Америки.
К счастью, в случае с польскими писателями ситуация постепенно выправляется. За последние пару лет на русском языке практически полностью вышел цикл "Книга Всего"Феликса Креса, всего с двухлетней задержкой появилась самая свежая работа Сапковского (пан Анджей, впрочем, вряд ли может жаловаться на свою популярность у восточных соседей), ходят слухи об переводе произведений Яцека Дукая, а совсем недавно издательство "Рипол Классик" издало первый роман Яцека Пекары из цикла о инквизиторе Мордимере Маддердине.
Яцек Пекара — человек предельно разносторонний и предпочитающий жить полной жизнью. Список его увлечений необычайно широк и охватывает самые разные аспекты человеческой деятельности — Пекара любит плавание, занимается силовой атлетикой, зависает в ночных клубах, интересуется экстремальным спортом и катается на квадроциклах. В литературе Яцек тоже успел отметиться в самых разных направлениях, от политической антиутопии до юмористической фэнтези и от мистики до мрачной альтернативной истории. Однако чем бы не занимался вездесущий поляк, его работы всегда отличаются крайней провокативностью и даже своеобразной брутальностью. Чего только стоит название одного из последних сборников писателя — "Мир полон алчных сучек".
Не обошла эта особенность творчества Пекары и его самый популярный цикл — о похождениях инквизитора Мордимера Маддердина. Судите сами, какой надо обладать наглостью, чтобы опубликовать в одной из самых католических стран Европы роман о мире, в котором Иисус сошел с креста и жестоко покарал всех своих обидчиков? Как сказал бы Умберто Робино, Яцек человек с большими cojones.
Впрочем, помимо привлечения внимания публики все провокации и эпатажность автора зачастую имеют чисто практический смысл. Взять, например, Маддердина. Пекара рисует нам мир, где никто не сомневается в существовании Бога — Иисус сошел с креста, взял меч, покарал отступников, разрушил Рим и лично убил императора. Казалось бы, эти факты должны напрочь перекрыть кислород разнообразным еретикам, отступникам, иноверцам, да вообще разнообразным злодеям, которые должны иметь ясное понимание о том, что ждет их после смерти. Однако же на практике все остается неизменным — коррупция процветает, грабежи, убийства и изнасилования никого не удивляют, в европейских захолустьях пышным цветом распускается ересь, и даже служители церкви порой забывают, кому они в первую очередь служат. Все это приводит к тому, что в пятнадцатом веке от Рождества Христова на территории, где в иной реальности существовала Священная Римская Империя, хватает работы для инквизиторов, подобных Мордимеру Маддердину.
На первый взгляд, Мордимер производит отталкивающее впечатление, и все его поступки поначалу свидетельствуют не в его пользу. Суровый инквизитор порой ведет себя как обычный чиновник, не брезгует взятками, сквернословит, любит выпить, покувыркаться с красотками в постели, ленив и жесток. Однако за всеми внешними наростами скрывается стальной стержень свято верующего человека. Маддердин искренне верит в Бога и в свое предназначение, и поэтому, когда дело касается рабочих обязанностей, Мордимер непоколебим, неподкупен и предельно честен. Более того, по меркам окружающих его людей Маддердин и вовсе почти безупречен, что приносит ему определенную репутацию, но и некоторые проблемы, которые не так-то просто решить.
Впрочем, все самые серьезные повороты сюжета нам обещают только в следующих томах, "Слуга Божий" же является чем-то вроде вводной. Читатель знакомится с персонажем, писатель экспериментирует с героями и повествовательной линией, набрасывает очертания окружающего мира и между делом сообщает основные сведения о происходящих событиях. А поскольку к моменту написания "Слуги" общий замысел еще не сложился полностью, в романе содержится мало завязок на последующие события. Поэтому через несколько лет Пекара был вынужден переработать текст, убрать некоторые неувязки и дописать одну новую новеллу. Тем не менее, и "Слугу божьего", и каждую из шести повестей можно читать и по отдельности, хотя, справедливости ради стоит отметить, что вкус приходит с количеством, и для того, чтобы втянуться в произведение, необходимо прочитать хотя бы две или три новеллы.
Поначалу немного сбивает из себя авторский стиль. Маддердин изъясняется очень резкими и грубыми фразами, в которых практически полностью отсутствуют местоимения. Описания скатываются от вычурных к примитивным и обратно, но ко всему этому быстро привыкаешь и начинаешь воспринимать как особенность письменной речи Мордимера. Готов поспорить, что почтенного инквизитора скорее учили способам определения лжи и искоренения ереси, чем основам изящной стилистики. А вот довольно удачное применение в тексте дословных и слегка измененных цитат из Библии воспринимается не иначе, как оригинальная литературная игра.
Цикл об инквизиторе имеет крайне сложную структуру — в настоящий момент в него входят четыре романа в новеллах, повествующие о похождениях зрелого Маддердина, серия о его молодых годах и пара произведений, где Мордимер присутствует на вторых ролях. Кроме этого, в планах автора присутствуют книга об Иисусе "Мясник из Назарета" и грандиозное завершение всей истории — "Черная смерть". И Яцек совершенно не планирует на этом останавливаться. Но все это еще предстоит нам в обозримом будущем в том случае, если проект окупится и понравится читателям. Пока же "Рипол" приобрел права только на четыре романа основного цикла.
Что еще можно сказать о первом томе? Вас ждет шесть разных историй, некоторые из которых более удачные, некоторые менее. Знакомство с главными героями, погружение в мир, литературные игры, своеобразный авторский стиль. Жесткие, порой крайне натуралистичные описания. Перед персонажем будут вставать серьезные моральные вопросы, и не все его решения придутся по душе, но ни одно не оставит читателя равнодушным. А разве не это ли главное достоинство любой книги — умение пробуждать эмоции и вызывать ответную реакцию?
«Распад» пример политически-научнофантастического романа, когда громадный и очень тяжелый кризис, описанный во всех подробностях, преодолевается как по мановению волшебной палочки. И хочется этому верить.
2044-й год в США – не самое приятное время.
Главный герой – фактически последний классический охлократ (охлос — толпа), которых в таком громадном количестве выпекает современная демократия. Он уговаривает, разглагольствует, убеждает, толкает речи, убалтывает, иногда запугивает, но неизменно приводит аргументы и преимущественно за счет этого пытается достигать своих целей. Идеально рационалистический политик, притом патриот своей страны. Он патетичен и пронырлив.
А последний он потому, что дела вокруг совсем неважные.
Финансовый крах государства – раз. Классические выборные органы сохранились, и демократия вроде как присутствует, но в реальности идут совсем другие процессы. Стерлинг в создании картины упадка государственности явно ориентировался на 90-е годы в бывшем СССР на распад Римской империи. Падает продуктивность хозяйства в целом и вот становится более выгодно разворовывать, растаскивать инфраструктуру, чем вкладывать в неё. Гиперинфляция и тотальный дефицит бюджета которые случились годы назад. Почти остановившаяся в своем развитии наука, которой промышленники боятся как огня – новой технологической революции они не потянут. Отсюда укрепление власти местных политиков, фактически начавшаяся варваризация – тысячные банды новых кочевников могут взять штурмом федеральную военную базу, но при этом центральное правительство не может сделать фактически ничего. Губернатор Луизианы почти открыто сотрудничает с Францией – и опять-таки, остается неуязвим. Ветераны второй иракской компании и еще множества конфликтов, бросаются на произвол судьбы. Самое сильное подразделение, которое может прислать Вашингтон для охраны лаборатории национального уровня – это батальон пиарщиков. При этом бесконечный фоновый шум в прессе, постоянные скандалы, угроза разоблачения всех и вся, расследования. Чрезвычайные комитеты (ЧК) которые созданы для дублирования выборной администрации – фактически парализуют систему управления. Каждый тянет одеяло на себя.
А главный герой продолжает работать политическим консультантом на очередных выборах. И пытается принести пользу. Его попытки – порой очень успешные – и составляют основной сюжет романа. Подробный их пересказ будет спойлером. Однако образ Оскара Вальпараисо, его личная коллизия – несомненная удача романа.
Политическая канва сюжета неизменно интересна. Очередной президент – индеец Два Пера – затевает войну с тонущей Голландией (тонущей потому как глобальное потепление), под этим предлогом берет к ногтю ЧК, орды новых кочевников превращаются в подобие национальной гвардии, а капитулировавшая голландская армия перебрасывается в Вашингтон — наводить порядок в городе. Суверенные губернаторы приводятся к повиновению и отправляются в отставку. Принципат закончился, начинается доминат (если проще, то Диолектиан/Путин у власти).
Кстати, роман написан в 1998-м. Кто вспомнит историю последних полутора десятилетий, сможет оценить прогностическое чутье автора.
Ах да, показано, как распространение информации по интернету и бесконечное воровство любых патентов убило прибыльность науки, плюс возможность воспроизвести практически любую технологию чуть не в домашних условиях — ставит на грань банкротства традиционную промышленность. Тут всякий волен провести аналогии с капитализмом, коммунизмом и прочими "-измами".
Отдельной похвалы заслуживает попытка спрогнозировать революцию в биотехнологиях. И сам главный герой, и любовь его жизни и значительная часть населения Луизианы в итоге испробуют на себе эти аспекты технического прогресса.
Но от удач перейдем вопросам и шероховатостям.
Вообще-то, тот кризис, что переживают США сегодня, да и более ранние кризисы – они традиционно пытаются лечить мировой войной. И если все идет, как идет сейчас, то к 2044-му США, скорее всего, либо никуда флот не пошлют, либо войдут в новый виток развития, присваивая ресурсы остального мира. Автор выбирает самый оптимистический вариант развития кризиса, заодно отодвигая его на десятилетия в будущее.
Не менее оптимистично смотрится и быстрый прогресс технологиях «самообеспечения». Тысячные толпы кочевников – «пролов» — обеспечены генераторами, они едят искусственное мясо, у них есть сносная медицина и «новая экономика». Техно-цыгане, умеренно воинственные вандалы и необайеры в одном флаконе. И эти орды сравнительно мирно уживаются с остальным населением. Не очень верится, если посмотреть на современную Мексику или Европу. Куда более вероятен тяжелый хаос, с миллионами голодающих и озверевшими от безнаказанности бандами.
К сожалению, идею когнитариата — нового класса, который использует науку, точно так же как буржуазия использовала промышленность — автор заявил, но развивать не стал. Очевидно, просто не придумал, как должно быть устроено новое общество.
Вывод.
Чрезвычайно сильный научно-фантастический роман, автор которого очень надеется, что развитие техники позволит стать человеку лучше и преодалевать кризисы с меньшими потерями. Это снижает реалистичность текста, но не вызывает во мне осуждения.