КИНОрецензии

Несколько раз тому назад я сделал, наверное, слишком смелое заявление. А именно, обобщив все искусство как таковое (как минимум с эпохи Просвещения) формулой "создание нового и ранее не бывшего", пришел к выводу что такое искусство уже невозможно. Искусство для искусство сделало все, что могло, создало максимально возможное разнообразие инструментов и форм, которые теперь могут сделать из искусства для искусства искусство не только для самого себя (здесь: 1, 2, 3). Сделать ход конем, чтобы искусство стало преобразовывать не только само себя, но и мир вокруг себя... Но это все лирика, и, скорее, мои собственные эпатажные выпады. Но они необходимо, чтобы очертить масштаб фигуры Жан-Люка Годара.

Я не считаю, что этот французский режиссер, один из отцов "новой волны", нуждается в представлении. Один из самых важных, андеграундных во всех возможных оттенках этого слова, многогранный, неоднозначный, сложный, интересный, философствовавший при помощи кино, сделав из кадров слова, а из слов — кадры, серьезно повлиявший на Тарантино, по сути, подаривший большинство его приемов... Это не полный список заслуг творцу, человеку и мыслителю, который продолжил русский авангард уже в новом кинематографе, который поставил планку в фильмовом творчестве настолько высоко, что пока ее никто не переплюнул. Да, возможно, я утрирую, и тут бросается в глаза мое пока еще слабое знакомство с действительно достойным кино. Вот уже с полгода я во многом отказался от современного кино в пользу фильмов вдвое, втрое старше меня, ради гениев по типу того же Годара, Феллини, Пазолини, Трюффо. И пока не пожалел об этом. Но решил сделать одно из немногих исключений из погружения в прошлое, посмотрев фильм Мишеля Хазанавичуса "Молодой Годар". Но этот фильм оставил после просмотра максимально противоречивые ощущения и мысли, о которых я скажу ниже, в небольшой заметке-эссе. В относительно коротком объеме.

Чего я и, думаю, другие ждали от фильма о Годаре? Не имея тут возможности и необходимости создавать биографическую и/или описывающую всю полноту творчества этого режиссера статью, скажу кратко. Все ждали, как минимум, картину о многогранности режиссера, который, несмотря на свою леворадикальную повестку снял фильм "Китаянка". Он, кстати, до сих пор остается одним из моих самых любимых у Годара. Казалось бы, ну и что тут доказывает "Китаянка"? Кино о группке-коммунке нескольких молодых французов, которые читают мягко говоря спорного товарища Мао, а под конец вообще объявляют начало террора. Идеологизированный фильмец по описанию, тем более что в текстах о творчестве Жан-Люка всегда указывается значение "Китаянки" в формировании настроений в ходе парижских событий 1968 года. Если вы до сих пор так думаете, пересмотрите "Китаянку". Начните хотя бы с песни-лейтмотива всей киноленты — "Мао Мао" Клода Шанеса:

"По отношению к героям «Китаянки» Годар сохранял определенную иронию (чего стоит хотя бы звучащая в фильме саркастическая песенка: «Во Вьетнаме гибнут люди (перечисляются еще многие другие события), а я все твержу: Мао, Мао, Мао...»)" (из статьи Александра Тарасова "Годар как Вольтер").

Или вспомните многие максимально не просто ироничные, а критические и осуждающие эпизоды из картины. Как члены коммуны из более богатых городских семей по факту сбросили все бытовые обязанности на девушку из семьи сельских бедняков, как героиня Анна Вяземски случайно (!) убила не того человека, который должен был стать первой жертвой их маоистского террора (с максимально "забавным" или забавным оправданием — читая Мао в оригинале, она не так прочитала номер квартиры жертвы) и т.д. Но все это Годар делает, с одной стороны, как социолог, изучающий, как радикальные идеи дефектно преломляются в среде молодежи столичных буржуа, и что им еще многому придется научиться (если они хотят, чтобы их революция из детской болезни левизны стала серьезной страницей в учебнике по истории из будущего):

"Это — поколение «Красного Мая» до самого «Красного Мая», это — завтрашние парижские бунтари до самого бунта. Вновь, как в «Masculin/féminin», Годар успевает увидеть главное на год раньше... но общее направление уже было указано: самоорганизуйтесь, читайте революционную литературу, учитесь мыслить критически, думать своей головой, подвергайте сомнению авторитеты, переходите, наконец, к активным действиям" (из статьи Александра Тарасова "Годар как Вольтер").

И, с другой стороны, Годар гениально смешивает, фрагментирует и снова собирает саму форму кино как искусства в "Китаянке". Здесь и разрушение четвертой стены, и деление картины на части, постоянные текстовые вставки, создание эффекта неразличения документалистики и художественного жанра, открытое философствование о политике, искусстве, отношениях, коммунизме и терроре, которые одновременно и самокритичны настолько, что преодолевают потенциальную цензуру, и вместе с тем сохраняют свою революционность. В общем Жан-Люк делает с киноискусством такое, что до сих пор со всеми технологиями и техниками не могут преодолеть современные киношники. Именно поэтому его можно назвать в каком-то смысле могильщиком кино:

"Там периодически прямо в сюжетный текст вклинивается съемочная группа, которой герои дают интервью. Рядовой зритель, завсегдатай кинозала, должен просто недоумевать, что же ему показывают: документальный фильм с попытками реконструировать события, или художественный фильм, где персонажи реальных событий приглашены на роли самих себя. Перебивка кадров титрами доводится до крайности: тут уже не законченные фразы, а отрывки их. И фразы эти — все больше революционные тексты, все больше из «цитатника» Мао. Это уже чистая пропаганда — незаконченное действие лучше запоминается («Зейнгарник-эффект»), незаконченный текст больше интригует" (из статьи Александра Тарасова "Годар как Вольтер").

И вообще "Китаянка" — определенное перепрочтение "Бесов", которые, как все прекрасно помнят, более чем критическое по отношению к революционерам произведение...

*Эх, не получается коротки...*

Короче. Все это я к тому, насколько автор глубок, многогранен, интересен. Смотрите хотя бы раннего Годара, в виде той же "Китаянки", "На последнем дыхании", "Мужское/женское" и т. д. Это правда отличное и достойное кино. Про актеров вообще молчу, особенно игру частого гостя в годаровских фильмах — Жан-Пьер Лео. И мы, зрители, хотя бы немного знающие о Годаре, думаем, что в фильме про него будут показаны ну пусть не много, но хотя бы три или две грани личности режиссера. А не одна, и весьма сомнительная. Конечно же, вышло второе.

Да-да, как бы сразу отвечая на вопрос из заголовка заметки ("как и зачем снять фэнтези о Годаре"), можно сказать следующее. Как только вы вместо интересного именно в плане глубины, откровенности и аналитичности кино снимаете массовый фильмец, пусть даже массовый в смысле для масс критиков средней руки с разных фестивалей, под современные тренды, то получается не как у Годара. Даже если весь ваш фильм наполнен приемами Годара. Ничего не имея против Тарантино (он мне нравится, он классный), все-таки, и этот автор, в разы лучше Хазанавичуса, не может раскручивать техники и формы Жан-Люка как сам Жан-Люк. Потому что цели и задачи разные. Так сказать, повесточка, ценности, идеологии. К сожалению. Ну или к счастью. В общем, Годар в фильме, как Че Гевара на майке, стал лейблом. Пусть и торговым знаком "не для всех".

Но "Молодой Годар" не отвратное кино. Оно не плохое. Оно просто не годаровское, раз, и не про Годара, два. Собственно, в оригинале-то название "Le redoutable" ("Грозный"). Притом, как замечает комментатор гораздо больше и глубже знающий, чем я, а именно Вячеслав Корнев (видеолекция про фильм "Молодой Годар". Советую посмотреть и другие ролики про остальные фильмы Годара и не только), "Молодой Годар" не просто экранизация воспоминаний первой жены Жан-Люка, но и специально не биографическое кино. Это как бы представление женской точки зрения на странного и страшного — грозного — Годара. Немного неестественная, однобокая, смешная...

Возможно, это и вправду так. Но у меня есть вопрос, нужен ли такой фильм про Годара? Ведь как нам там предстает Годар? Очень клишированный недореволюционер — кичливый, крикливый, но трусливый. Вспомните эпизод с полицией, когда Годар с Анной проходят мимо копов, он им "с трудом" улыбается, а потом чуть отойдя ругает жену, мол, чего ты, надо было его послать и сказать, чтоб он сдох. Жан-Люк Хазанавичуса постоянно поливает своих друзей дерьмом, издевается и оскорбляет несчастную Анну. Он натурально "токсичный", притом до идиотизма и состояния "мамкин анархист" (примеры: эпизод в кино, где на вопрос Вяземски любит ли он ее, он отвечает, мол, сейчас не до любви — революцию делать надо! Ну или во время оральных ласок Жан останавливается для того, чтобы... начать говорить о Мао. Бедная Анна! И смех, и грех, и неимоверная тупость). Годар еще и становистя максимально комичным персонажем — все постоянно пробуют разбить и растоптать его очки, сказать, что ему лучший фильм — это "На последнем дыхании", ну и т. д. Словом, я не увидел Годара. Я увидел великовозрастного подростка, или, простите за вульгарность, "малолетнего дебила" (с). Жан-Люка там нет. И весь Годар киношный расходится с теми воспоминаниями, которые о нем есть. И еще будут — благо, революционный киногений до сих пор жив.

И знаете, что самое любопытное и ироничное? Жан-Люк выглядит как те молодые недореволюционеры, которые показываются им в "Китаянке". Только у годаровских ребят еще есть потенциал для роста. У Годара из "Молодого Годара" такой возможности нет. Он обречен ограниченностью своей пылкости, ну и идеологизированности до самого одномерного агитпропа КНДР. А вообще сам фильм, его сюжет, ну очень, очень и ОЧЕНЬ сильно напоминают повествование "Китаянки". Мне даже кажется, что в оригинальном названии, "Le redoubtable", можно увидеть и "redoublement" — повторение. Или буквально английское "redouble", "повторение". Ну или тут я уже перегибаю палку.

В любом случае, в принципе, фильм посмотреть можно. Он красивый. Луи Гаррель и Стэйси Мартин молодцы. Анне Вяземски от Стэйси действительно веришь, она обаятельна, выглядит трагически обманутый "Грозным" Годаром. Картина снята красиво. Там есть очень много отсылок на многие другие фильмы Годара, что подмечает Корнев. Там есть правдивые сцены из французской жизни тех лет. Но это чрезмерно идеологизированное кино. Гораздо более идеологизированное, чем у Жан-Люка настоящего. Пусть и радикала. Ведь он размышляет при помощи кино. И призывает вместе с ним мыслить и зрителю. А здесь все уже готовенькое, и ходы годаровские по происхождению тут максимально формализованные. Пусть и красочные.

Вышел не реализм о реалисте, а фэнтези о каком-то чуть ли не "попаданце" из одноименной русскоязычной литературы. Это забавно, любопытно, но не то.

В общем, в жанровую тематику нашего сообщества попадает фильм, хэх.

Дом с прислугой (Servant), сериал, 3-й сезон, США, 2019 — ...

Два первых сезона «Дома с прислугой» отработали чётко и ладно, как старинные часы с кукушкой Дороти. Избитый сюжет о паре за сорок, заменившей погибшего младенца куклой и нанявшей ему няню, подавался в стилях мистики и реализма одновременно. Каждое событие параллельно освещалось с позиций этих двух мировоззрений, причём истинное положение вещей не стало известно ни персонажам, ни зрителям. Ничего оригинального не получилось и тогда, но механизм работал чётко. Третий сезон будто сожрали термиты.

Угасла Дороти. Да, уже во втором сезоне было ясно, что весь проект на контрастных перевоплощениях Лорен Эмброуз – от страдающей матери до гиены-матриарха – не вывезти. Да, зрителям надоело, и создатели сериала это поняли. Но вместо того, чтобы раскрыть образы остальных персонажей за счёт ухода Дороти на второй план, был словно отдан приказ проще отыгрывать свою роль Лорел. В третьем сезоне её героиня деградировала до агрессивной, тупой и толстой бабы, выглядящей старше своих лет и не способной осознать даже это.

Нелл Тайгер Фри, помимо оставшейся неизменной сюжетной значимости Лиэнн, по-прежнему ничего выдающегося показать не в состоянии. Её героиня выходит на первый план, но почему-то куда заметнее не игра наконец-то вышедшей из тени более профессиональной соперницы актрисы, а то, что она за последние год-полтора округлилась в щеках, груди и бёдрах. Бывшая девочка, девушка и загадка доросла до подросткового периода и стала стервочкой, "домомучительницей" для всех окружающих взрослых и бомбой замедленного действия.

Условно британский стиль, успешно выдержанный на протяжении двух сезонов, ушёл вместе с Дороти Великолепной. Началась гиперкомпенсация прежде запретной в сериале тематики. Лиэнн ударилась во все тяжкие, всплыла достойная «Американской истории ужасов» и ситкомов ванильно-маргинальная пошлятина. Жёсткая и продуманная композиция деталей и символов, разыгрывающая мини-детектив предположений в каждой серии, сменилась многозначительными намёками и вялым катанием ваты без начала и конца.

Парочка однояйцевых товарищей по несчастью – Шон и Джулиан – наконец-то достали тестикулу из холодильника и начали пользоваться ею, хотя и поочерёдно. Глава семейства изредка позволяет себе хлопнуть ладонью по столу и показать, что он в кухне хозяин. Брат уже способен высказывать своё несогласие Дороти, но не может ничего противопоставить Лиэнн, откровенно держащей его за хобот. Тоби всё тот же человек-пельмень. Если бы не возвращение многоликого дядюшки Джорджа в исполнении Бориса Макгивера, было бы совсем кисло.

Всю проблематику третьего сезона можно свести к переросшему в соперничество противостоянию взрослеющей и стареющей женщин. Неизвестно кем подкинутое в уютное гнёздышко супругов Тёрнер яичко-Лиэнн треснуло, и из скорлупы выбрался наглый и жадный кукушонок. Других птенцов нет, но хитрюга успешно пользуется как раз их отсутствием. Дороти сильна, но дыра в её голове больше и страшнее разлома в фундаменте их с Шоном дома. Учитывая труп, спрятанный Лиэнн в стене своей комнаты, будущее Дороти под вопросом.

Сериал покатился по наклонной из сюра, недомолвок и парадоксов. В реальности происходящего не сомневается лишь безумная Дороти – все остальные персонажи и зрители уже поплыли. Вместо интеллектуальной игры и выбора между иррациональным и рациональным объяснением событий – хаосмос из недосказанных неопределённостей. Дошло до фокусов со временем, отображённых, к примеру, в ежедневнике всё той же Дороти. И термиты, как лангольеры Стивена Кинга, всё жрут и жрут дом, смысл и заявляемое количество сезонов.

Рецензия-заметка на предыдущие два сезона сериала: https://fantlab.ru/blogarticle74086

Если борьба, так уж герои с обеих сторон.

Горький. Карамора

Россия, начало 20 века. Анархист Карамора выходит на тайную организацию, правящую европейскими странами. И это не просто богатые и могущественные люди, а нечеловечески быстрые и сильные вампиры. Карамору, однако, это не пугает и он вступает в смертельную схватку...

А ведь бойкий вышел фильмец. Даже, пожалуй, слишком. Я б прикрутил. Восемь серий гоняются, стреляют, выведывают тайны, предают — некогда и характер показать, личность раскрыть, идею сформулировать. Особенно авторы увлеклись цитированием к месту и не к месту знаменитых фраз — прямо сборник афоризмов какой-то.

Киношного вообще слишком много. Логика совсем побоку. То Карамору каждая вошь уконтрапупить хочет, а то он уже по Питеру разгуливает как ни в чем не бывало. То г-да вампиры дотошно расследуют какого-то ничтожного маньяка, потрошащего шлюх, а когда ликвидировали при странных обстоятельствах их сородича, даже не чешутся узнать, кто и почему. Самый нелепый эпизод: нападение на карету в Карпатах. Придумал Карамора замечательный трюк с огнем, чтобы погнать лошадей без убитого возницы — так самим зачем под пули выпрыгивать? Чтоб карета уехала пустая и где-то там сгорела со всем скарбом? А, ну да, надо ж было Гавриле Принципу дать наставление! Раз поперла киношность, уже не остановишь.

Главгероиня вышла вообще никакая. Полный позор! Мещанка, не умеющая ни танцевать, ни вести себя, разговаривающая как тинейджер из восьмидесятых, но по ней сохнут и пламенные революционеры, и благородные вампиры. Совсем разучились снимать роковых женщин, просто не понимают, что это такое, как их играть, как ими быть. Настасью Филипповну б хоть вспомнили.

Филипп, напротив, явная удача. Видно, что человек смотрит фильмы отца и осознанно пытается копировать. В основном не очень, но кое-что выходит хорошо. То взгляд, то ирония, то фраза вдруг напомнит великого Олега Янковского. За ним по крайней мере было интереснее всего наблюдать.

По сравнению с глубинным героем Горького киношного Карамору вывели в записные гуманисты. Предателем он стал потому, чтобы и своих спасать, и чужих не сильно кошмарить — так, для острастки. Какая-то идейность и фанатизм появляются только в борьбе с вампирами как воплощенным злом. Тут все средства хороши, тут наконец видно настоящего революционера.

Вампиризм власти и человечность вампиров — ход уже банальный, авторы просто разыграли эти карты на фоне российской истории начала 20 века. Тут куда интереснее умолчания, самоцензура. Я все ждал, когда же на сцену выйдет главный вампир — Николай Второй. И кличка у него подходящая — Кровавый, и сын у него страдает заболеванием крови, что прекрасно обыгрывается в свете придуманных авторами капп, и Священной дружиной должен командовать он — и никто больше. Увы, царская семья полностью осталась за кадром. Авторы элементарно струсили, сами себе заткнули рот. Как говорится, зачем нам враги, когда у нас есть такие друзья?

Будет не лишним предупредить, что в тексте рецензии содержатся спойлеры. Конечно, «Люси» вышла на экраны в 2014-ом, скорее всего, ее посмотрели все заинтересованные, тем не менее, если вы умудрились пройти мимо, то имейте в виду, ниже много чего будет сказано.

Завязка проще не придумаешь. Заглавная героиня, которую играет Скарлетт Йоханссон, в результате крайне неудачного стечения обстоятельств получила лошадиную дозу нового сильнодействующего наркотика. В результате ее сознание настолько расширилось, что она в буквальном смысле слова обрела божественные способности. Теперь она может читать мысли, щелчком пальцев усыплять людей, контролировать радиоволны... Полный перечень составить не получится, так как, наверное, даже Люк Бессон, который не только срежессировал «Люси», но и еще и написал сценарий, их все не назовет. В общем, теперь Люси нужно успеть сделать крайне важное дело. Успеть, так как, скорее всего, уже скоро в ней не останется ничего человеческого, ведь наркотик необратимо ее меняет. И для этого она летит из Тайваня в Париж, где собирается встретиться со знаменитым профессором Норманом (Морган Фриман). Туда же летят и те, по вине которых все это с Люси и случилось...

Фильм так же — проще не придумаешь. Это веселый экшн-аттракцион, в котором в паузах между перестрелками, погонями и прочими радостями жизни несут всяческую околонаучную околесицу. Снято все это бойко, дух захватывает, скучать не придется, благо хронометраж сравнительно короткий, всего-то полтора часа. Правда, сопереживать главной героине сложновато, чем дальше, тем более жесткой и жестокой она становится. Человеческие жизни в грош не ставит, но оно и неудивительно, учитывая, что с каждой секундой она теряет все больше человечности.

Критики сразу же невзлюбили «Люси». И давайте уж честно, за дело. Псевдонаучные объяснения происходящего ничего кроме растерянной улыбки вызвать не могут. У зрителя неминуемо должно возникнуть тупое чувство стыда, которое случается, когда хороший друг на ваших глазах порет какую-то чушь. Люк Бессон с поразительной наглостью загоняет про то, что мы, мол, используем всего десять процентов мозга, а вот если стали бы использовать его на полную катушку, то приобрели бы сверхспособности. Все это попахивает скорее какой-то эзотерикой, чем наукой. Но если бы только это, то критики, наверное, были бы поспокойней. В конце концов, на Моргана Фримана, который вынужден с наисерьезнейшим выражением лица произносить всю эту чушь, просто забавно смотреть. Прибавьте к этому дикое количество сюжетных дыр. Вот одна из них, например. Итак, главной героине вшили в живот пакет с очень дорогим, очень передовым, очень перспективным наркотиком. Она теперь сама по себе стоит заоблачных денег. При этом все это является частью операции настолько влиятельного бандита (Чхве Мин-Сик), что он может позволить себе убивать людей средь бела дня у входа в шикарный отель. И вот перед отправкой из Тайваня главную героиню отвозят в некий карцер, где ее собираются изнасиловать третьестепенные бандиты. А когда девушка оказывает вялое сопротивление, какой-то хмырь просто бьет ее ногой по животу. По животу, в котором — на минуточку! — содержится пакет с очень дорогим, очень передовым, очень перспективным наркотиком. Да, озабоченные бандиты могут и не знать о наркотике, но они не могут не знать, кто использует Люси, а это чрезвычайно влиятельный в местном преступном мире человек, которому лучше не переходить дорогу. И тем не менее, девушка оказывается в каком-то карцере, ее там избивают. Эти дурацкие бандиты не понимают что ли, какие последствия могут их ожидать? Наверное, просто тупые. Объяснение, конечно, так себе. Понятно, что Люку Бессону все это надо, чтобы в кровь Люси попал означенный наркотик. Но можно было бы и поинтересней все это провернуть. И такого тут навалом. Из плюсов, кажется, остается только зрелищность. Маловато будет. И если бы дело ограничивалось только вышесказанным, то данный текст и писать не стоило бы. К счастью, в «Люси» есть один компонент, который делает ее заслуживающим внимания фильмом.

Люк Бессон очень любит сильных и крутых женщин. И умеет про них снимать фильмы. Но круче, чем Люси в его фильмах героини еще не встречались. Люк Бессон явно в полнейшем восторге от того, что смог придумать такую сильную и крутую женщину. И этот восторг сложно не почувствовать во время просмотра. Люси — это центр фильма, ось, вокруг которой вращаются все события. Она постоянно в фокусе, остальные где-то сбоку, просто массовка, из который мы иногда выхватываем отдельные лица. И она не просто сильна и крута, она постепенно становится самой настоящей богиней. Люк Бессон зачарован этой метаморфозой, этим постепенным утрачиванием человечности. Люси идет сквозь фильм, сносит все на своем пути и с каждым шагом становится все менее самой собой. И то, как это показано, — любо дорого. Вот тут-то драматургия работает просто шикарно, даже вроде бы затасканный сентиментальный штамп со звонком родителям не вызывает отторжения. Ведь он работает на общий эффект. Обычная девчонка, которую угораздило оказаться не в том месте не в то время, в начале фильма тихо испуганно плачет в апартаментах криминального авторитета Тайваня, и она же через десять минут хладнокровно убивает своих обидчиков, но при этом все еще держится за свою самость. Уже скоро это перестанет быть возможным. И если уж зачем-то и смотреть этот фильм Люка Бессона, то только за тем, чтобы прочувствовать поразительный аффект расчеловечивания. Конечно, придумал его не сам Люк. Но переизобрел и убедительно показал в 2014 году именно он. Вроде бы никто пока его не переплюнул.

Проблема «Люси» в том, что ее автор словно не понимает сильные и слабые стороны собственного фильма. Да, образ главной героини получился чертовски хорош. Он сильный, он запоминающийся, он выбивается из общего ряда. Но образ не может быть подвешен в пустоте, нужен подходящий для него фон. И вот тут и скрывается изъян всего фильма. Если бы это была привычная супергероика, то вопросов не возникло бы. Эх, если бы все супергерои "Marvel" были такими неожиданными! Но нет же, Люк Бессон вдруг перекидывается в Терренса Малика. Ему вдруг захотелось поговорить о Самых Важных Вопросах Бытия, без Большого взрыва не обошлось и, вообще, 42. Давайте уж честно, Малик тоже не сдюжил все эти темы, «Древо жизни» тому пример. А у Бессона, кажется, не было ни малейшего шанса. Мог хотя бы с иронией к этому отнестись... Так нет же, судя по интервью, Люк Бессон крайне серьезно относится и к скрытым возможностям мозга и к прочей псевдонаучной мути, которой он перенасытил «Люси». Но ведь смешно же все это звучит. И тем не менее... Люси, словно метеор, несется сквозь фильм, с каждой секундой она все менее человек, она стремится достигнуть полного максимума, не отвести взгляда, не оторваться, остается только вжиматься в кресло, надеясь, что тебя не размажет по ближайшим поверхностям. Ух!

К слову о супергероике. Люси в финале обретает то самое вожделенное всемогущество и уходит в какой-то полный астрал. В обычной супергеройской истории это было бы началом, стартом для развития истории. У Люка Бессона это финал. Вот посмотрите, оказывается, стоит стать практически богом, так и всякие человеческие страсти уже не беспокоят. Не надо никого порабощать, не надо уничтожать мир, не надо его и спасать, все становится по фигу, чем ни нирвана. Мораль ясна, но все равно кажется, что вся «Люси» является длинным зачином, завязкой для долгой истории. Масла в огонь подлил и сам Люк Бессон, сообщив, что планирует сиквел. Сиквел сиквелом, он уже восемь лет в планах, скорее всего, не случится (хотя неисповедимы пути киноделов). Но это не мешает пофантазировать на тему «А про что он был бы». Можно много чего придумать, но лично автору этих строк хочется вот чего. Прошло некоторое количество лет (ровно то, которое прошло бы между выходом первого фильма и второго), Люси не подает ни малейшего признака своего присутствия в мире, наверное, наслаждается бесконечным покоем растворенности по ту сторону реальности, все равно что эпикурейское божество. Но тут бывший полицейский Пьер Дель Рио (Амр Вакед), который после того, как помог Люси перехватить партию того самого волшебного наркотика, покинул службу, случайно узнает, что хитрые азиаты (русские, аргентинцы, не важно) снова его синтезировали и хотят сотворить собственного бога, надеются, что он будет их слушаться. И всякое такое. Пусть он будет мужчиной, хотя пол и не важен. Пьер Дель Рио сперва пытается сигнализировать Люси, хочет выйти с ней на контакт, ничего не получается. Тогда он решает самостоятельно сорвать преступный замысел, его может консультировать тот же профессор Норман. Периодически наш герой попадает в смертельно опасные ситуации, но всегда удивительным образом выживает. Иногда он думает, что ему помогает Люси. Иногда сомневается в этом. Но все его попытки помешать злодеям все же оказываются тщетными. Таким образом еще один человек достигает уровня способностей Люси. И... Когда кажется, все пропало, оказывается, что и ему все стало фиолетово. Не будет злого бога, сценарий полностью повторяется. И вот тут-то и должно выясниться, что Люси сознательно мешала сорвать этот проект, в чем-то его стимулировала просто для того, чтобы появился кто-то равный ей. Потому что, даже обладая суперспобсностями на максималках, все равно страдаешь от одиночества. Было бы интересно на все это посмотреть. Но пока сиквела, вообще, нет. И в нем может произойти все, что угодно. А вы только что прочитали неплохую, кажется, идею для фанфика. Далеко не после каждого просмотренного фильма у автора этих строк появляются подобные идеи. И это означает только одно: с точки зрения хотя бы одного человека у Люка Бессона получился интересный фильм.

О трансформации образа из «Венецианского купца» в кинофильмах

«Дьявол по евангелию от Фрейда — не что иное, как гигантская совокупность нашего подсознания. Безличная. Безжалостная. Неприступная. Изгнание Фрейдовского дьявола так же невозможна, как сделка Шейлока — взять фунт плоти без капли крови».

Стивен КИНГ. Жребий Салема

Джентльмены

Чуть ли не каждый кинокритик, писавший о «Джентльменах» Гая РИЧИ, упоминает шекспировский «фунт мяса» в конце фильма. Это тот момент, когда Майкл Пирсон показывает Мэттью — предполагавшемуся покупателю его бизнеса — замороженного мертвого китайца «Сухой глаз», видео с их встречей, продемонстрировав тем самым, что знает, кто стоит за наездом на его марихуановую империю и говорит, что запрёт его в холодильнике и не выпустит, пока тот не выплатит ему компенсацию – 270 млн долларов. А потом добавляет:

- Меня не очень волнуют деньги. Но меня очень волнует тот факт, что подняли руку на мою жену. МОЮ ЖЕНУ! Этот проступок не оплатить всем деньгам на свете, Мэттью. Нет. За это мне нужен фунт плоти.

- Ф-фунт плоти?

- Мне не важно, из какой части твоей анатомии он будет взят. Если ты боишься это сделать это сам, наш Банни очень резво обращается с ножом, как видишь, он одет по погоде. Но меньше на пенни, меньше на грамм… дверь холодильника не откроется.

Венецианский купец

Выражение «pound of flesh» — из пьесы Шекспира «Венецианский купец».

Купец Антонио взял в долг три тысячи дукатов на три месяца у еврейского ростовщика Шейлок. Без процентов, но под условие, что если деньги в срок не вернутся, то:

- Фунт вашего прекраснейшего мяса,

Чтоб выбрать мог часть тела я любую

И мясо вырезать, где пожелаю.

На то была причина: Антонио ранее не раз публично оскорблял Шейлока за его ростовщичество, называя собакой, да и вообще «Он ненавидит наш народ священный/И в сборищах купеческих поносит».

Антонио не смог вернуть деньги точно в срок, и Шейлок потребовал залог. Суд при доже (не буду углубляться в хитросплетения сюжета) признал его право, но при условии, что при этом не прольется ни капли крови, о которой в договоре речи не было, и еще одном условии:

- Смотри, отрежь

Не больше и не меньше ты, чем фунт:

Хотя б превысил иль уменьшил вес

На часть двадцатую двадцатой доли

Ничтожнейшего скрупула, хотя бы

На волосок ты отклонил иглу

Твоих весов,- то смерть тебя постигнет,

Имущество ж твое пойдет в казну.

Выражение «pound of flesh» широко вошло в англоязычное словоупотребление. Как пишет Айзек Азимов в «Путеводителе по Шекспиру», «с легкой руки Шекспира выражение «фунт мяса» вошло

в пословицу: так называют маниакальное стремление к доскональному соблюдению всех условий сделки, какими бы жестокими и чудовищными ни были последствия».

Ряд словарей выдают аналогичное значение, но в Ютюбе есть пятнадцатичасовая беседа (разделена на 13 выпусков) живущего в России переводчика Уильяма Хэкетт-Джонса с Дмитрием Пучковым (Гоблином) где они анализируют диалоги в «Джентльменах» — рекомендую! – и где Хэкетт-Джонс обозначает свое понимание этой фразы как носитель языка:

- «Pound of flesh» – обычно это используется для того, чтобы объяснить, что человек хочет что-то немножко чересчур, нечестное. Это такой наглый запрос.

Тайны профессора Мелвилла

Подтверждением понимания Уильяма Хэкетт-Джонса – фильм 2010 года «Pound of flesh». На русский его перевели как «Тайны профессора Мелвилла». Престарелый Малкольм Макдауэлл в главной роли профессора литературы Ноа Мелвилла ведет в колледже Барден курс по Шекспиру. И на восьмой минуте фильма мы видим начало его первой лекции в семестре с цитаты «Фунт мяса, что я требую, купил я/Не дешево; он мой, хочу его». То есть первое занятие посвящено «Венецианскому купцу». И больше мы про «pound of flesh» уже не слышим.

Этот фильм, который начинается со смерти девушки от выстрела из ружья и последующего расследования, — о том, что у профессора Мелвилла есть второе дно. Он предлагает девушкам, которым не хватает денег на недешевую учебу (подчеркнуто, что это весьма дорогой колледж), подзаработать первой древнейшей профессией. Есть даже круг клиентов, в который входят солидные люди города. Сам он в преподавании талантлив, в этом своем сутенерском стремлении – искренен: все довольны – и девушки, и клиенты – дело ведь добровольное. Тем более, что он – сторонник теории доктора Вильгельма Райха с его оргоном. Так продолжалось какое-то количество лет.

Но вот в ходе такого секса случилось то ли убийство, то ли самострел, при этом девушка, которая попала к клиенту при посредничестве профессора Мелвилла, на этот раз не является студенткой колледжа. Но практически в то же время неприятность произошла уже со студенткой первого курса, которой он предложил провести время с новым преподавателем, оказавшимся жестким садистом.

Фильм – конечно, не шедевр, и не является, как можно подумать, эротическим (практически единственная такого рода сцена — на начальных титрах под арию из "Тоски" Пуччини). Но название – удачное (не российское). Здесь «Flesh» — в том же смысле, что и в одноименном романе Филипа Фармера, а «pound of flesh» — как раз в том, о котором говорит Уильям Хэкетт-Джонс и иного варианта быть даже не может. Пусть даже и согласие было добровольное. Так что не без морали.

Фунт плоти

Гораздо более известен в России фильм 2015 года «Фунт плоти» с 55-летним Клодом Вам Даммом в главной роли. Это третья попытка режиссера Эрни БАРБАРАША проэксплуатировать былую славу героя боевиков. В 2011 году им были сняты с Ван Даммом «Игры киллеров», в 2012-м – «Шесть пуль». Все они оставляют желать лучшего.

В обозреваемом фильме «pound of flesh» дан в его первоначальном значении: приехавший в Манилу главный герой Дикон Лайл после ночного секса со случайной знакомой, просыпается в гостиничном номере без одной почки.

Морали в этом фильме как масляном торте. Дикон, бывший спецназовец, приехал в Манилу, чтобы отдать свою почку умирающей дочери брата. Поэтому ему необходимо срочно вернуть ее обратно. Пока ее кому-нибудь не пересадили. Поиски, погони, драки – все как у молодого Ван Дамма, но пожиже – все же человек без почки. Негодяи повержены, девочка спасена, а Дикон оказался не просто благородным человеком, а суперблагородным. Так все мило, что даже отметить что-либо в фильме хоть чуточку выделяющееся, хоть на миллиметр приподнимающееся над банальностью практически невозможно.

Как остроумно высказалась «Tribune»:

- Ван Дамм старой закалки, который все еще может выполнять трюки и все еще появляется в фильмах, где все, что вы замечаете, это трюки.

Другой кинокритик — Фред Топель – охарактеризовал фильм короче:

- Потяжелевший Ван Даммаж!

Семь жизней

Здесь же можно упомянуть о еще более высокоморальном и еще более занудном фильме «Семь фунтов» («Seven Pounds») 2008 года, в России названном «Семь жизней», с Уиллом Смитом в главной роли. Жалостливая драма о муках совести ГГ, из-за которого погибли в аварии семь человек, и он кончает с собой для того, чтобы семи другим конкретным людям (на протяжении фильма он со скорбным лицом под минорную музыку с ними встречается) передали его органы для их спасения. В одном из интервью Уилл Смит признался, что название является отсылкой к «Венецианскому купцу». То бишь, речь идет о семи фунтах плоти (фунт – это чуть меньше, чем полкило).

Семь

Я уже подробно анализировал ранее фильм «Семь» Дэвида ФИНЧЕРА. В квартире Дэвида и Трейси детективы смотрят фотографии с места смерти известного адвоката (грех «Алчность»), анализируя произошедшее:

- Гоулд был связан, правая рука осталась свободной. Он дал ему кухонный нож. А это весы.

Сомерсет (его играет Морган ФРИМЕН) сразу предполагает: «Фунт мяса?». «Да», — отвечает Миллз и передает напарнику листок с запиской убийцы: «Один фунт мяса. Не больше и не меньше. Ни кости, ни хряща. Одно лишь мясо. А после этого от долга он свободен».

«Венецианский купец», — говорит Сомерсет. «Не смотрел», — откликается Миллз. Адвокат попытался вырезать этот кусок в районе жировых отложений живота. И умер.

Пила-6

Там же в районе жировых отложений живота режет себе живот Эдди в начале фильма ужасов «Пила 6». Его вместе напарницей Симоной – они в прошлом выдавали людям нереальные для возврата кредиты и затем конфисковывали их имущество – поместили в камеру ловушку по две стороны решетки с весами и заставили играть в игру «Фунт мяса». На их головы надеты шлемы с винтами, которые ввинчиваются в череп. Выживет тот, кто за минуту сможет отрезать от себя часть с большим весом:

- Привет! Сыграем в игру. Устройства на ваших головах – это символ капканов, в которые вы ловили других. Вы раздавали в долг деньги, зная, что доходы должников ограничены. Вы надеялись обобрать несчастных до нитки. Вы – хищники. Но сегодня вы – в роли жертв. И вы расплатитесь сполна своей плотью (в оригинале – «я требую вашего собственного фунта мяса» — «pound of flesh»). Эти весы – единственный путь к свободе. Однако выйдет отсюда только один и только пожертвовав плотью. Кровоточащим мясом. Инструменты заточены и готовы вонзиться в плоть.

Напомню, что цикл фильмов «Пила» был занесен в Книгу рекордов Гиннесса как самый кассовый хоррор-киносериал всех времен. Однако из восьми первых фильмов меньше всех заработала как раз шестая «Пила», которая стала режиссерским дебютом Кевина Гротерта — монтажера пяти первых «Пил». Фильм действительно сделан без азарта, сюжетно слаб и запутан.

Джентльмены

Фильм Гая РИЧИ «Джентльмены» — остроумен, сюжетно закручен, умен, но чрезвычайно не политкорректен. Там звучат шутки в том числе и матершинные в адрес негров и китайцев (даже Гоблин в своем переводе порою сдерживался). Надо полагать, то, что фунт мяса собираются вырезать именно у еврейского бизнесмена, – из того же ряда: режиссер сознательно переворачивает ситуацию с Шейлоком в обратную сторону.

При этом расизма, как ни странно, не чувствуется — его нет в подложке. Ясно, что это игра с запретами, с табуированной темой, сознательная провокация, удавшаяся (пока еще) попытка пройти по лезвию бритвы на границе наступающей тотальной толерантности.