Пираты поймали Колю и уговаривают отдать миелофон. Весельчак:
- А Алису... Алису хочешь? По глазам вижу, что хочешь. Крыс, превращайся!

«Когда Господь Бог наводил порядок на земле, авиация находилась в воздухе.» — поговорка большинства военных лётчиков.

«Слабоумие и отвага! Нет! Лучше слабоумие и слабоумие!» — популярный перефраз.

Всё началось с программы по реновации Хиросимы, выполненной одним-единственным бомбардировщиком "Весёлая Энола" в кратчайшие сроки. Американское командование посмотрело на результаты, ухмыльнулось и решило жахнуть ещё раз. Для того было множество причин, но я рассмотрю две основные.

Во-первых, чтобы япошки быстрее думали сдаваться, ибо десант на Окинаву продлился три месяца и обошёлся Союзникам в 12К трупов и почти 40К раненых, а основные острова Японского Архипелага маленько побольше будут. Прогнозируемые потери в живой силе по разным оценкам колебались от 300К до полумиллиона солдат и хрен его знает сколько техники и прочего военного снаряжения.

Во-вторых, конец войны был не за горами и надо было показать своим заклятым друзьям-комми, кто тут главный медведь в берлоге.

Короче, нужно было вмазать хотя бы ещё разок и желательно прям в ближайшее время. Однако в ближайшее время на Японские острова медленно, но верно надвигался очередной шторм и надо было действовать либо быстрее, либо ждать погоды чуть ли не неделями.

И вот тут-то вперёд вышел командующий 509-ой смешанной авиагруппой Томас Фарел и сказал знаменитое: «Не ссы, ща всё будет. Подержи-ка моё пиво.» И всё заверте…

Надо ли говорить, что любая военная операция, связанная с применением авиации очень сложная в плане организации? А атомная бомбардировка тем более. Она требует сосредоточенности и планомерной проверки всех систем и узлов. Проверка эта касается как самой бомбы — при бомбардировке Хиросимы урановую бомбу «Малыш» лихорадочно дособирали прямо в бомбоотсеке уже во время полёта; так и самолёта с которого производится бомбометание — для облегчения взлётного веса с самолётов Б-29 было снято всё вооружение, а бомболюки допилены напильником до размеров, позволяющих впихнуть внутрь горячий привет для императора Хирохито. Все пашут как проклятые, еле успевая к назначенному сроку 11 августа. И тут в разгар рабочего дня, прибегает офицер из штаба и заявляет, что дедлайн сместился на 9 августа, а оборудование должно быть готовым вчера… Все возликовали.

Сначала плутониевую бомбу «Толстяк» хотели погрузить на самолёт с говорящим именем «Великий художник» (привет Алоизычу), но из-за спешки с него не успевали снять научное оборудование, с которым тот летал к Хиросиме. Поэтому было принято решение погрузить двадцать одну килотонну любви и тепла на Б-29 «Суперкрепость» «Bockscаr», название которого можно перевести как «Товарняк». Так он и вошёл в историю.

Общей суматохи добавило то, что за пару дней до назначенной бомбардировки, при взлёте с ВПП на Тиниане разбилось аж четыре «Суперкрепости» и никто не понимал почему. Да и времени разбираться особо не было — его хватало только на разбор обломков. Но все понимали другое — если гробанётся самолёт с ядерной бомбой на борту, то от базы останется не больше, чем от сопротивления французской армии в июне 1940-го. Вдобавок ко всему при предполётной проверке на «Товарняке» обнаружили поломку топливного насоса запасного бензобака, что совсем не гарантировало возвращения на Тиниан.

Тут надо понимать, что Тиниан находится почти 2500 километрах от островов Японского архипелага, а до намеченных городов-мишеней и того больше. Не поленитесь залезть на гугл-карты. Там приходится довольно долго крутить колёсиком мыши, увеличивая масштаб вокруг этого крохотного атолла, чтобы среди бескрайней синевы Тихого океана найти хоть какое-то пятнышко суши.

Вот тут-то начальство и задумалось о целесообразности такого вылета. С одной стороны поломка может поставить под вопрос выполнение боевой задачи. А с другой стороны, выгрузка обычных-то бомб из бомбера тот ещё геморой, а тут такая хтоническая херь, что вообще ссыкотно. Да и все дедлайны будут безнадёжно просраны, а обещанный шторм, между прочим, уже на подходе к Японии. Кроме того признаваться в том, что грандиознейшая военная операция, призванная показать всему миру, что США овладели принципиально новым видом энергии, не состоялась по причине поломки какого-то грёбаного насоса, было как-то… ну…стыдно что ли. А если учесть, что боевой радиус Б-29 составляет 3400 километров, то вроде бы и так всё норм, если особо не дёргаться. Пока персонал проверял и перепроверял готовую бомбу и машину, в штабе спорили до хрипоты, лупили кулаками по столу и орали что-то вроде: «Да я сто раз так делал!» и прочее. Короче говоря, на все инструкции положили фаллические конструкции и дали добро на взлёт.

9 августа 1945 года, в 3:47 утра, опоздав с вылетом на 20 минут, «Товарняк» оторвался от взлётно-посадочной полосы, взял курс на Якусиму, и исчез в хмурых небесях. На земле все выдохнули. Забегая вперёд скажу, что с этим они поторопились.

Для начала, примерно через два часа после взлёта, плутониевая бомба «Толстяк» решила, что чего ждать пока до Японии долетим, можно и тут жахнуть — и самопроизвольно запустила механизм обратного отсчёта. Сидевший рядом с ней техник слегка охуел от такого поворота событий и полез в недра боеготового атомного изделия проверить чой-то в нём не так? Примерно десять минут экипаж «Товарняка» усиленно старел, срал кирпичами и матерился фальцетом. Техник, всё же нашёл и исправил неполадку — какой-то очень высококвалифицированный специалист перепутал провода и воткнул их в разные гнёзда. Бывает, чо уж. Бомба перестала «пикать», а экипаж материться. Эт они зря.

Над Якусимой у «Товарняка» было назначено рандеву с двумя другими «Суперкрепостями» — «Великим художником» («The Great Articte») и «Большим вонючкой» («Big Stink» — я хз почему им в голову пришла идея так свой самолёт назвать, но что есть, то есть), которые должны были зафиксировать результат бомбардировки, снять показания приборов, наснимать фоточек и выложить их в Инстаграмм. Однако, как и с подготовкой к вылету тут тоже всё пошло через жЁпу. Над Якусимой «Товарняк» встретил только «Художника».

Ибо у «Вонючки» был свой цирк с конями: перед вылетом командир бомбера майор Хопкинс (нет, не Энтони) решил поиграть в устав прямо перед взлётом, и приказал всем членам экипажа предоставить наличие у них парашютов. Предоставили все, кроме одного гражданского хмыря — какого-то доктора Сербера — которого ему подсунуло командование. С криками «Не потерплю неуставщины на родной Вонючке!», майор на пинках выкинул из самолёта доктора, и с чистой совестью взлетел. Уже в полёте выяснилось, что аппаратуры-то у них полный самолёт, а как ей пользоваться никто не знает. На вопрос как же так получилось, браты, один из членов экипажа ответил, что вроде слышал, что обращаться с аппаратурой мог как раз этот гражданский хмырь. Возвращаться было поздно, поэтому майор решив, что фоткать и кино снимать не мудрёней, чем бомбер водить, сам начал осваивать это искусство. И доосваивался до того, что «Вонючка» благополучно забрался на три километра выше положенного и вместо малых кругов над островом, нарезал петли по шестьдесят километров. В режиме полного радиомолчания найти своих было делом невозможным и так как в этой операции все давно уже положили болт, удивительно напоминающий х*й, на инструкции, то майор решил добавить туда ещё один. Он приказал запросить Тиниан куда запропастился «Товарняк». Радист выдал в эфир короткое: «Товарняк» потерян?». На Тиниане услышали утвердительное ««Товарняк» потерян!». Что там началось может представить только тот, кто служил в армии и про*бал автомат. Только помножить на… да хоть на миллион. Последствия потери бомбардировщика с принципиально новым — ядерным — оружием на борту в районе явного присутствия вражеских войск, наверное могут сравнится с жёстким БДСМ с элементами копро или даже некрофилии для всех причастных. Короче, на Тиниане срочно начали готовить спасательную операцию и сочинять хоть какие-то отмазки для начальства.

Тем временем «Товарняк» и «Художник», совершенно не подозревая о своей безвременной гибели, прождав в зоне встречи сорок минут и порядочно задолбавшись, плюнули на «Вонючку» и полетели к городу-цели вдвоём. А первой целью был отнюдь не Нагасаки, а город-порт с самыми большими военными складами — Кокура. Над ней чуток пораньше пролетел «Энола Гей» (да-да, та самая) и доложил, что погода норм, отбомбитесь как на полигоне. Но из-за того, что наши герои подошли к Кокуре с опозданием на сорок минут, то её уже порядочно заволокло низкой облачностью. Кроме того, переменилось направление ветра и к облакам добавился ещё и густой дым от горящих складов соседнего города Яхата, который амеры залили напалмом немного пораньше. «Товарняк» три раза заходил на город и все три раза внизу нихрена не было видно. Общую напряжённость и нервозность подогревало то обстоятельство, что топлива становилось всё меньше. Говна на вентилятор подкинули мощные зенитные батареи Яхаты, разглядевшие-таки в разрывах облаков два бомбардировщика. Короче, не фартануло, не свезло. Командир «Товарняка», майор Суинни, решил, что в Нагасаки будет попроще и обе «Суперкрепости» повернули на юг, едва не столкнувшись (а ведь какая бы альтернативная история вышла!).

На мой взгляд, в этом есть нечто из жизненной философии. 9 августа 1945-го года, жители Кокуры выходили из своих домов, смотрели в хмурое, моросящее дождём небо и тихонько матерясь на плохую погоду и гадский запах напалма, шли по своим делам. А тем временем, с другой стороны облаков примерно так же матерились американские пилоты, не зная куда кидать атомную бомбу. Мораль — если у вас всё плохо, то может это плохое защищает вас от полной жопы. Кокуру вот защитило. А над Нагасаки…

Над Нагасаки тоже были тучи. Но не такие плотные как как над Кокурой. У «Товарняка» топлива хватало на один-единственный заход, а внизу не было видно ни зги. Майор уже решил кидать бомбу куда бог пошлёт, но в этот момент бомбардир увидел в разрывах облаков стадион Нагасаки. Стадион стоял всего в двух километрах от запланированной точки сброса. Почему стоял? Ну вы понимаете. Мгновенно сориентировавшись экипаж довернул куда надо и меньше чем через минуту «Толстяк» отправился в путешествие к земле.

Он был на треть мощнее чем "Малыш", сжегший Хиросиму. Но убил в два раза меньше людей. Дело в том, что Хиросима плоская как блин, а рельеф Нагасаки изрезан как руки семиклассницы. Вот этот рельеф плюс каменная застройка города и спасли множество жизней. Кстати, к Нагасаки подлетел запропастившийся «Вонючка» и успел нафигачить фоточек, хотя съёмка велась и с борта «Художника» тоже. В цвете, между прочим.

Но экипаж «Товарняка» мало волновали потери среди мирного населения и красота веток сакуры на фоне ядерного гриба. Они приближались к Окинаве практически с сухими баками, а диспетчерские службы передового аэродрома просто не слышали их разруливая плотнейший поток авиадвижения, даже когда радист благим матом орал в эфир «Мейдей!». Болт, который в этой истории очень многие клали на инструкции, видимо решили положить и на «Товарняк». Экипаж-то не знал, что уже как несколько часов числится в покойниках. Чтобы на них хоть как-то обратили внимание, при проходе над ВПП Окинавы, экипаж начал стрелять из ракетницы. В кодовой книге это означало: «Иду на вынужденную! В кабине дым! На борту убитые и раненные!». Только после этого фейерверка им дали разрешение на посадку. И вовремя — один двигатель встал как только шасси «Товарняка» коснулись полосы. Из-за этого «Суперкрепость» стало сносить в сторону — как раз на ряд готовых к взлёту (а значит заправленных под завязку и загруженных бомбами) Б-24 «Либерейтор». И вот тут-то…ничего не произошло. Кое-как отвернули. К замершему самолёту подъехали пожарные и медицинские службы аэродрома. К экипажу у них было два вопроса: где убитые и раненные и кто вы вообще, б*я, такие? На первый вопрос майор Суинни, подбоченясь, ответил «В Нагасаки». А на второй: «Пацаны, я ща такое расскажу!».

Дальше скучно. Вечером того же дня «Товарняк» прибыл на Тиниан, где весь экипаж содомировали в жёсткой форме (фигурально, конечно) за нарушение инструкций, инструктажей и прочие болты, которые в этой операции разве что только из потолка не торчали. Майора Суинни даже хотели отдать под трибунал, но вроде как неудобно было — боевую задачу вроде как выполнил и Нагасаки всё-таки реинновации подверг… Попозже медальки всем всё-таки выдали.

Намёк на то, что король уже слишком стар, но не хочет передавать власть.