Даглиаш исчезла — вместе с его дыханием, вместе с биением его сердца.
То странное отсутствие ощущений и чувств, что он сейчас испытывал, можно было сравнить разве что с падением. Пустота расстилалась вокруг того вращающегося места, где он сейчас находился, или — поскольку он вдруг осознал, что неподвижен — это она вращалась вокруг него.
А затем было невероятное, катастрофически реальное столкновение, словно он рухнул в пропасть и, совершенно обездвиженный, ударился о её дно…
Он открыл глаза…внутри уже открытых глаз… Щека его покоилась на жестком ковре из стоптанных трав, вокруг него и над ним буйствовали и метались тени — переступающий лес лошадиных ног… Люди сражаются с людьми? Да. Галеотские рыцари схлестнулись с облаченными в позолоченные доспехи койаури.
Менгедда?
О Господи! По сравнению с землей его ярость казалась такой пустой, такой бренной!
Он взирал вдоль стоптанных трав. Недвижимый, он увидел как юноша в тяжелых, старомодных доспехах рухнул с коня и упал — также как он. Его светло-русые волосы выбились из-под кольчужного капюшона. Юноша смотрел на него в ужасе и смятении и, вдруг потянувшись вперед, схватил Саубона за руку, сжав его огрубевшие пальцы, словно стеклянные гвозди, ибо они не чувствовали совершенно ничего…
Кошмарный момент узнавания, но слишком безумный, чтобы испугаться по-настоящему.
Это его собственное лицо! Его собственная рука сжимает его пальцы!
Он попытался вскрикнуть.
Ничего.
Попытался пошевелиться, хотя бы дёрнуться…
Абсолютная неподвижность объяла его. Он лишь чувствовал некую пустоту — и не только внешней стороной своей кожи, но и внутренней…казалось, словно там внутри распахнулась или вот-вот распахнется какая-то дверь .
И он понял это, так, как понимают все мертвецы — с абсолютной убеждённостью безвременья.
Ад…вздымающийся кипящим порывом. Воплощенные злоба и мука, жадно бормочущие в своём изголодавшемся ликовании…

Демоны, явившиеся, чтобы протащить его-внешнего сквозь его-внутреннего, вывернуть наизнанку, предоставив всякое его, способное чувствовать и ощущать место — опаляющему пламени и скрежещущим зубам…
Проклятие…ни смотря ни на что.
Неописуемый ужас.
Он попытался уцепиться за руку юноши своими мертвыми пальцами…удержаться…
Не надо! — хотел закричать он так громко, как только способен крикнуть мертвец. Но рёбра его были лишенной дыхания клеткой, а губы холодной землёй. — Не отпускай…
Прошу тебя! — призывал он молодого себя, силясь поведать ему о всей своей жизни одним лишь взглядом своих мёртвых очей… — Глупец! Неблагодарный!
Не верь Ем…