сообщение модератора

Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

цитата

На одном, как ведро, сапоги,
на другом — на груди амулетка.
Вдовам их не помогут звонки.
Затопили их вместо расстрела,
души их, покидавшие тело,
на воде оставляли круги.

цитата

Странная картина нарисована воображением поэта.

цитата

На ялтинском молу, где Дама с Собачкой потеряла когда-то лорнет, большевистские матросы привязывали тяжести к ногам арестованных жителей и, поставив спиной к морю, расстреливали их; год спустя, водолаз докладывал, что на дне очутился в густой толпе стоящих навытяжку мертвецов

Грека

Через море, а может — реку,
На щите или может — в лодке,
Полной грудью вдыхая грозы,
Пялясь в тучи и облака,
Плыл какой-то залётный грека,
Прятал душу в Понтах и шмотках.
Под веслом расступались звёзды,
Ошарашенные слегка,

Сновиденья смежали веки,
Бились в сердце стрижи и нотки,
Сквозь стихи проступала проза
Послевкусием коньяка.
И усталый похмельный грека
Руки мыл за бортами лодки.
Прокуратор уснул тверёзым -
Разве векам смежать века?

Женихи наварили раков,
Пили пиво, а может — водку,
Били кружки, а может — морды:
Что за пьянка да без потерь?
Спали Лондон, Москва и Краков,
И Харон конопатил лодку,
Только лапал сиреньи бёдра
Огомеренный Агасфер.

А светило, ныряя в реку,
Угасало кровавым маком,
И на стёкла бросало угли,
И грозилось поддать ещё.
Плакал всеми забытый грека,
Не нашедший свою Итаку.
Мчался в космосе шарик круглый.
Тоже грека... Хоть и большой.


прогрессивное

чем прогрессивнее стихи
тем меньше в строчках препинаков
и мир вообще неодинаков
стрижи галдят из-под стрехи
но это полная фигня
поэт вот главное мерило
а в небе бесится ярило
жарой июневого дня
но это тоже ерунда
поскольку нет самокопанья
стеклянных граней мирозданья
луны и зеркала пруда
но да и это не о том
раз нету в строчках пыльных капель
абсента снов и венских вафель
во рту хрустящих кирпичом
короче будет графомань
раз нет аллюзий к текстам лема
не тронуты струна и клемма
и не воспет пустой карман
мир многолик неодинаков
в подлунном таинстве стихий
чем прогрессивнее стихи
тем меньше в строчках препинаков

Иван Алексеевич Бунин в 1913-м написал похожее(ну, по крайней мере — перекликающееся..):

Дедушка

Дедушка ест грушу на лежанке,
Деснами кусает спелый плод.
Поднял плеч костлявые останки
И втянул в них череп, как урод.

Глазки — что коринки, со звериной
Пустотой и грустью. Все забыл.
Уж запасся гробовой холстиной,
Но к еде — какой-то лютый пыл.

Чует: отовсюду обступила,
Смотрит на лежанку, на кровать
Ждущая, томительная Сила...
И спешит, спешит он — дожевать.

Песневодитель

А валенки подшить нам просто нечем, что ты!
Но вольно всем дышать и широка страна.
И первым делом здесь спасают самолёты,
а девушек потом. Лети за борт, княжна!

Тянула к дубу кисть бессмысленно рябина.
Колбаски два куска лежали на столе.
Морозил нас мороз. И ухала дубина.
На честном слове всё. И на одном крыле.

Засада с колбасой, но есть картошка-тошка.
На маленьком плоту сознание плывёт.
И Гена-крокодил поёт нам под гармошку,
что скоро прилетит волшебный вертолёт.

Всё смотрим, всё глядим. Озёра наши сини.
Вот в них и смотрим мы – не видно ни черта.
На проводах лежит опять же синий иней.
Взвилась кострами ночь. Гори, гори, звезда!

Здесь каждому горят единственные звёзды.
И степь да степь кругом (чему ещё тут быть?),
в которой ямщики поодиночке мёрзнут,
особенно, когда им некого любить.


Сказки для взрослых

Здесь в ночь крещенскую к сосне
привязана девица,
И, как в кошмарном длинном сне,
мороз над ней глумится:
«Тепло ли? – дразнит, – Не молчи!»
Ревёт и злится вьюга.
Емеля едет на печи
и давит всю округу.

Здесь кто-то лезет в кипяток,
решив омолодиться.
Припал Иванушка-браток
к козлиному копытцу.
Попил? Козлом придётся стать,
в рогах гулять по лесу.
Здесь надо жабу целовать,
чтоб после жить с принцессой.

Здесь скороходы-сапоги
тесны. И самобранка
Пуста. И не видать ни зги.
Стреляют спозаранку.
Царевна спит, в гробу лежит.
Её закрыты глазки.
О, свет мой-зеркальце, скажи,
зачем нам эти сказки?!

Здесь Несмеяна слёзы льёт.
Давно уже, по слухам,
Ковёр украден самолёт.
И пахнет русским духом.
Давай не думать ни о чём
и тупо верить в чудо.
Давай построим крепкий чёлн
и уплывём отсюда...

Изумрудный город

Миры из кривых зеркал
         прошиты дорогой-ниткой.
Пейзажем по сторонам
         тоскливый глухой забор,
И жёлтый кирпич покрыт
         собянинской серой плиткой,
И медью блестит фантом
         забытых в ломбарде шпор.

Оранжевый, как таджик
         в нелепом большом жилете,
Закат умирал в борьбе
         с неоном ночных реклам.
А мимо — летела жизнь
         искуренной сигаретой
Да белым пером из крыл,
         заложенных за стакан.

Железное сердце дней
         стучит, потребляя уголь
Постельных ночей (а вдруг
         получится — отогреть?)
Так старый усталый кот
         в асфальтобетонных джунглях
Всё верует: он-то — Лев,
         блистательный царь зверей.

...Куда же ты, дурень, прёшь?
         Какою "дорогой трудной"?
Куски изумрудных стен
         распроданы под кафе.
На пенсии Дин Гиор,
         жирует на Темзе Гудвин,
С собой прихватив к тому ж
         гарем из четвёрки фей.

Порублен вишнёвый сад
         на щепочки для кальянов,
Последние соловьи
         закончили дни в силках.
Теперь по асфальтам мчат
         Летучие Обезьяны
С зелёным тряпьём на лбу
         и "ксивами" на руках.

А вечер — устал. Опал
         каким-то бредовым цветом,
Рассыпал монетки звёзд
         и спьяну захлопнул дверь.
...Осколки кривых зеркал
         расплавит в мартенах лето,
И станет всё — ЗА_ШИ_БИСЬ.
         Но это пройдёт, поверь...

Вакидзаси

Я уйду на закате, когда огнегривое солнце
Голову сложит на лапы проспектов и рек.
Город уснет, и рассыпчатый звездный снег
Брызнет, как входит катана в послушный живот японца.

Через вечную полночь, раскрыв вороненые крылья,
Тем же маршрутом — сквозь сумерки северных стран,
Белую муть и чернильный, как ложь, туман,
Темной тропинкой затяжек, где легкие станут пылью...

Верстовыми столбами в истошном кружении стрелок -
Прошлых любовей и скорбей построчный отсчет.
Это пройдет. Будет эхо сквозь черный лед
Криком разбуженных будней метаться над снежным мелом.

...Я уйду на закате, когда огнегривое солнце
Вспыхнет — ударом катаны в горячий живот японца.