Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...168 169 170 171 172...244 245 246 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

миротворец

21 сентября 2019 г. 12:59

цитировать | [ ]

Борис Рыжий

Осыпаются алые клёны,
полыхают вдали небеса,
солнцем розовым залиты склоны —
это я открываю глаза.

Где и с кем, и когда это было,
только это не я сочинил:
ты меня никогда не любила,
это я тебя очень любил.

Парк осенний стоит одиноко,
и к разлуке и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока,
это мог сочинить Огарёв.

Это в той допотопной манере,
когда люди сгорали дотла.
Что написано, по крайней мере
в первых строчках, припомни без зла.

Не гляди на меня виновато,
я сейчас докурю и усну —
полусгнившую изгородь ада
по-мальчишески перемахну.

–––
Комедия — это трагедия, которая случилась не с нами.
Анджела Картер

миротворец

22 сентября 2019 г. 11:27

цитировать | [ ]

Елена Шварц

В чреве ночи проснувшись,
В рубахе ветхой и тленной,
Я на миг — о, на длинный миг
Перепутала себя со Вселенной.

В дальней дали — на пальцах ног —
Святого Эльма огни, кометы.
Кость просыпалась в Млечный Путь
Мелким дробящимся светом.

Левый глаз тяжелой луной
В небо, пульсируя, вытек,
А правый уже высоко, далеко
Колотится больно в Юпитер.

Я убегаю, как молоко,
Разум приумножается,
В холодном огне шар головы
Над черной дырой качается.

Лишнее выросло: крылья, копыта, рог ли?
И макушку дергает тик.
Вот теперь я — живой иероглиф
Разбегающихся галактик.

Скорей, скорей в свои границы!
Я в звездной задохнусь пыли.
О, снова бы мне поместиться
В трепещущую под тряпицей
Крупинку на краю земли!

–––
Комедия — это трагедия, которая случилась не с нами.
Анджела Картер

магистр

28 сентября 2019 г. 11:17

цитировать | [ ]

Тёмен воздух. В небе розы реют,
Скоро время уличных огней,
Тихо душный город вечереет.
Медленно становится темней.

Жёлтый дым под низкою луною
Поздний час, необъяснимый свет.
Боже мой! Как тяжело весною
И нельзя уснуть и счастья нет.

Ясно слышно, как трещит в бараке
Колесо фортуны в свете газа.
Запах листьев. Голоса во мраке,
А в окне горят все звёзды сразу.

Боже мой, зачем опять вернулись
Эти листья в небе ярких дней,
Эта яркость платьев, шумность улиц,
Вечер — хаос счастья и огней.

Выставки у городской заставы,
На ветру плакаты над мостами
И в пыли, измученный, усталый,
Взгляд людей, вернувшихся с цветами.

Вечером в сиянии весеннем,
Мостовых граниты лиловей.
Город тих и пусть по воскресеньям,
Вечером сияет соловей.

В поздний час среди бульваров звездных
Не ищи, не плачь, не говори,
Слушай дивный голос бесполезный,
К тёмной, страшной правде припади.

Мир ужасен. Солнце дышит смертью,
Слава губит, и сирени душат.
Всё жалейте, никому не верьте,
Сладостно губите ваши души.

Смейся, плачь, целуй больные руки,
Превращайся в камень, лги, кради.
Всё здесь только соловьи разлуки,
И всему погибель впереди.

Всё здесь только алая усталость,
Тёмный сон сирени над водой.
В синем небе только пыль и жалость,
Страшный блеск метели неземной.

Борис Поплавский

–––
Каждый день в своей точёной ванне умирает раненый Марат.
С каждым днём верней и постоянней Жанны Д Арк поднятый к небу взгляд.

магистр

28 сентября 2019 г. 13:09

цитировать | [ ]

Слабый вереск на границе смерти.
Всё опять готовится цвести.
С каждою весной нежнее сердце
И уже не в силах мир снести.

Тёплый дождь шумел весь вечер в лужах.
В них звездАми отразилась ночь
В них веками отразился ужас
И нельзя простить, нельзя помочь.

Ночь блестит. Огни горят в бараке.
Может быть природе счастье лгать,
Может быть, что счастье жить во мраке,
Может быть, что счастье погибать.

Все мы знаем и уже не скроем
Отчего так страшен звёздный час.
Потому что именно весною,
Именно весной не станет нас.

Ложь и правда здесь одно и тоже
Может быть, что правда это грех,
Может быть, что тлен души дороже,
Может быть, что всё лишь звёздный смех.

Тихой песней сердце успокойте,
Пощадите розы на кусте,
Притупите дух, огни укройте,
Растопчите пепел в темноте.

Борис Поплавский

миротворец

29 сентября 2019 г. 18:35

цитировать | [ ]

Бахыт Кенжеев

Шуршите, медленные дни мои.
Кыш, чёрный ворон, я не твой.
Проходит жизнь необъяснимая,
шумит водою дождевой.

Писать? То некому, то не о чем.
Читать — ленюсь. Дышу — тайком.
Так и помру, должно быть, неучем,
затворником и дурачком,

и гложет зависть к тем, которые,
на карту ставя наугад,
по вечерам в консерватории,
как совы в клеточках, сидят,

а то, не ведая ни страха, ни
беды (не то, что я, изгой),
гуляют чинно с черепахами
по рощам родины другой.

Но если даже принцу Дания —
тюрьма, логично, знать, и мне
скучать в темнице мироздания,
неслышно лёжа на спине

–––
Комедия — это трагедия, которая случилась не с нами.
Анджела Картер

гранд-мастер

30 сентября 2019 г. 15:56

цитировать | [ ]

Николай Ушаков
Дезертир
Познав дурных предчувствий мир,
в вокзальных комнатах угарных
транзитный трется дезертир
и ждет
облавы
и товарных.

И с сундучка глазком седым
на конных смотрит он матросов
и, вдруг устав,
сдается им
и глухо просит
папиросу.

И зазвенел за ним замок.
И с арестованными вместе
он хлещет синий кипяток
из чайников
тончайшей
жести.
Пайковый хлеб
лежит в дыму,
свинцовые
пылают блюдца, —
он сыт,
и вот велят ему
фуфайку снять
и скинуть бутсы.

Свистят пустые поезда,
на полках —
тощая бригада.
Над мертвецом висит звезда,
и ничего звезде не надо.

Александр Пелевин
До свидания, друзья, говорит, и до встречи, до скорой встречи,
И огромное небо ложится ему на плечи,
И возносит его рассвет
Прямо в ночь, в ледяное ничто, в миллионы лет,
И космос по-русски ему говорит: привет.

Отнеси ты меня, многоокий бог, в занебесный дом,
Через запад неси, на восток, металлическим лепестком,
Белым росчерком на горизонте, столпом огня
Вознеси, вознеси, вознеси, вознеси меня.

Боже, страшно-то как в невиданном, безголосом,
Страшно сиять, обратившись стальным колоссом,
Страшно лететь в ослепительно черное, нет ничего черней,
Страшно не знать, Земля надо мной или я над ней.

Какая же ты, говорит, красивая, чёрт бы тебя побрал,
Под ногами его изумрудный Байкал, золотой Урал,
Великие реки сплетаются венами на висках,
И поет многоокий бог, и уходит страх,

А потом земля вместо неба ложится ему на плечи
И космос по-русски ему отвечает:
До скорой встречи.

Константин Симонов
На час запомнив имена,—
Здесь память долгой не бывает,—
Мужчины говорят: «Война...» —
И наспех женщин обнимают.

Спасибо той, что так легко,
Не требуя, чтоб звали милой,
Другую, ту, что далеко,
Им торопливо заменила.

Она возлюбленных чужих
Здесь пожалела, как умела,
В недобрый час согрела их
Теплом неласкового тела.

А им, которым в бой пора
И до любви дожить едва ли,
Все легче помнить, что вчера
Хоть чьи-то руки обнимали.

Я не сужу их, так и знай.
На час, позволенный войною,
Необходим нехитрый рай
Для тех, кто послабей душою.

Пусть будет все не так, не то,
Но вспомнить в час последней муки
Пускай чужие, но зато
Вчерашние глаза и руки.

В другое время, может быть,
И я бы прожил час с чужою,
Но в эти дни не изменить
Тебе ни телом, ни душою.

Как раз от горя, от того,
Что вряд ли вновь тебя увижу,
В разлуке сердца своего
Я слабодушьем не унижу.

Случайной лаской не согрет,
До смерти не простясь с тобою,
Я милых губ печальный след
Навек оставлю за собою

–––
Любовь никогда не перестает... ап. Павел
Не указывайте дорогу Любви. отец Олег

миротворец

30 сентября 2019 г. 18:17

цитировать | [ ]

Эзра Паунд

ЦЕЛОМУДРИЕ
Перевод Я. Пробштейна

Нет, прочь! Я только что расстался с нею.
Не запятнаюсь меньшей белизной,
Ведь новый свет сияет надо мной,
Легка её рука, но тем сильнее
Эфирным облекла меня покровом,
Как свежею пахучею листвой,
Магической пленённый чистотой,
Сживаюсь с ней, как бы с обличьем новым.

Нет, прочь! Ещё со мной благоуханье,
Как будто вешний ветерок принёс
Дыханье зеленеющих берёз,
Или когда зимы обдаст дыханье,
Покрыв деревья инеем — полны
Её часы такой же белизны.

–––
Комедия — это трагедия, которая случилась не с нами.
Анджела Картер

миротворец

30 сентября 2019 г. 21:51

цитировать | [ ]

И в честь покупки томика Карла Проффера — который сегодня полистывал — где есть воспоминания о Бродском, решил перечитать одно из лучших, на мой взгляд стихотворений великого поэта.

Двадцать сонетов к Марии Стюарт

I

Мари, шотландцы все-таки скоты.
В каком колене клетчатого клана
предвиделось, что двинешься с экрана
и оживишь, как статуя, сады?
И Люксембургский, в частности? Сюды
забрел я как-то после ресторана
взглянуть глазами старого барана
на новые ворота и пруды.
Где встретил Вас. И в силу этой встречи,
и так как «все былое ожило
в отжившем сердце», в старое жерло
вложив заряд классической картечи,
я трачу, что осталось в русской речи
на Ваш анфас и матовые плечи.

II

В конце большой войны не на живот,
когда что было, жарили без сала,
Мари, я видел мальчиком, как Сара
Леандр шла топ-топ на эшафот.
Меч палача, как ты бы не сказала,
приравнивает к полу небосвод
(см. светило, вставшее из вод).
Мы вышли все на свет из кинозала,
но нечто нас в час сумерек зовет
назад, в «Спартак», в чьей плюшевой утробе
приятнее, чем вечером в Европе.
Там снимки звезд, там главная — брюнет,
там две картины, очередь на обе.
И лишнего билета нет.

III

Земной свой путь пройдя до середины,
я, заявившись в Люксембургский сад,
смотрю на затвердевшие седины
мыслителей, письменников; и взад-
вперед гуляют дамы, господины,
жандарм синеет в зелени, усат,
фонтан мурлычит, дети голосят,
и обратиться не к кому с «иди на».
И ты, Мари, не покладая рук,
стоишь в гирлянде каменных подруг —
французских королев во время оно —
безмолвно, с воробьем на голове.
Сад выглядит, как помесь Пантеона
со знаменитой «Завтрак на траве».

IV

Красавица, которую я позже
любил сильней, чем Босуэла — ты,
с тобой имела общие черты
(шепчу автоматически «о, Боже»,
их вспоминая) внешние. Мы тоже
счастливой не составили четы.
Она ушла куда-то в макинтоше.
Во избежанье роковой черты,
я пересек другую — горизонта,
чье лезвие, Мари, острей ножа.
Над этой вещью голову держа,
не кислорода ради, но азота,
бурлящего в раздувшемся зобу,
гортань… того… благодарит судьбу.

V

Число твоих любовников, Мари,
превысило собою цифру три,
четыре, десять, двадцать, двадцать пять.
Нет для короны большего урона,
чем с кем-нибудь случайно переспать.
(Вот почему обречена корона;
республика же может устоять,
как некая античная колонна).
И с этой точки зренья ни на пядь
не сдвинете шотландского барона.
Твоим шотландцам было не понять,
чем койка отличается от трона.
В своем столетье белая ворона,
для современников была ты блядь.

VI

Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги,
Все разлетелось к черту, на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее, виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! все не по-людски!
Я Вас любил так сильно, безнадежно,
как дай Вам бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в груди, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!

VII

Париж не изменился. Плас де Вож
по-прежнему, скажу тебе, квадратна.
Река не потекла еще обратно.
Бульвар Распай по-прежнему пригож.
Из нового — концерты за бесплатно
и башня, чтоб почувствовать — ты вошь.
Есть многие, с кем свидеться приятно,
но первым прокричавши «как живешь?»

В Париже, ночью, в ресторане… Шик
подобной фразы — праздник носоглотки.
И входит айне кляйне нахт мужик,
внося мордоворот в косоворотке.
Кафе. Бульвар. Подруга на плече.
Луна, что твой генсек в параличе.

VIII

На склоне лет, в стране за океаном
(открытой, как я думаю, при Вас),
деля помятый свой иконостас
меж печкой и продавленным диваном,
я думаю, сведи удача нас,
понадобились вряд ли бы слова нам:
ты просто бы звала меня Иваном,
и я бы отвечал тебе «Alas».
Шотландия нам стлала бы матрас.
Я б гордым показал тебя славянам.
В порт Глазго, караван за караваном,
пошли бы лапти, пряники, атлас.
Мы встретили бы вместе смертный час.
Топор бы оказался деревянным.

IX

Равнина. Трубы. Входят двое. Лязг
сражения. «Ты кто такой?» — «А сам ты?»
«Я кто такой?» — «Да, ты». — «Мы протестанты».
«А мы — католики». — «Ах, вот как!» Хряск!
Потом везде валяются останки.
Шум нескончаемых вороньих дрязг.
Потом — зима, узорчатые санки,
примерка шали: «Где это — Дамаск?»
«Там, где самец-павлин прекрасней самки».
«Но даже там он не проходит в дамки»
(за шашками — передохнув от ласк).
Ночь в небольшом по-голливудски замке.

Опять равнина. Полночь. Входят двое.
И все сливается в их волчьем вое.

X

Осенний вечер. Якобы с Каменой.
Увы, не поднимающей чела.
Не в первый раз. В такие вечера
всё в радость, даже хор краснознаменный.
Сегодня, превращаясь во вчера,
себя не утруждает переменой
пера, бумаги, жижицы пельменной,
изделия хромого бочара
из Гамбурга. К подержанным вещам,
имеющим царапины и пятна,
у времени чуть больше, вероятно,
доверия, чем к свежим овощам.
Смерть, скрипнув дверью, станет на паркете
в посадском, молью траченом жакете.

XI

Лязг ножниц, ощущение озноба.
Рок, жадный до каракуля с овцы,
что брачные, что царские венцы
снимает с нас. И головы особо.
Прощай, юнцы, их гордые отцы,
разводы, клятвы верности до гроба.
Мозг чувствует, как башня небоскреба,
в которой не общаются жильцы.
Так пьянствуют в Сиаме близнецы,
где пьет один, забуревают — оба.
Никто не прокричал тебе «Атас!»
И ты не знала «я одна, а вас…»,
глуша латынью потолок и Бога,
увы, Мари, как выговорить «много».

XII

Что делает Историю? — Тела.
Искусство? — Обезглавленное тело.
Взять Шиллера: Истории влетело
от Шиллера. Мари, ты не ждала,
что немец, закусивши удила,
поднимет старое, по сути, дело:
ему-то вообще какое дело,
кому дала ты или не дала?

Но, может, как любая немчура,
наш Фридрих сам страшился топора.
А во-вторых, скажу тебе, на свете
ничем (вообрази это), опричь
Искусства, твои стати не постичь.
Историю отдай Елизавете.

XIII

Баран трясет кудряшками (они же —
руно), вдыхая запахи травы.
Вокруг Гленкорны, Дугласы и иже.
В тот день их речи были таковы:
«Ей отрубили голову. Увы».
«Представьте, как рассердятся в Париже».
«Французы? Из-за чьей-то головы?
Вот если бы ей тяпнули пониже…»
«Так не мужик ведь. Вышла в неглиже».
«Ну, это, как хотите, не основа…»
«Бесстыдство! Как просвечивала жэ!»
«Что ж, платья, может, не было иного».
«Да, русским лучше; взять хоть Иванова:
звучит как баба в каждом падеже».

XIV

Любовь сильней разлуки, но разлука
длинней любви. Чем статнее гранит,
тем явственней отсутствие ланит
и прочего. Плюс запаха и звука.
Пусть ног тебе не вскидывать в зенит:
на то и камень (это ли не мука?),
но то, что страсть, как Шива шестирука,
бессильна — юбку, он не извинит.

Не от того, что столько утекло
воды и крови (если б голубая!),
но от тоски расстегиваться врозь
воздвиг бы я не камень, но стекло,
Мари, как воплощение гудбая
и взгляда, проникающего сквозь.

XV

Не то тебя, скажу тебе, сгубило,
Мари, что женихи твои в бою
поднять не звали плотников стропила;
не «ты» и «вы», смешавшиеся в «ю»;
не чьи-то симпатичные чернила;
не то, что — за печатями семью —
Елизавета Англию любила
сильней, чем ты Шотландию свою
(замечу в скобках, так оно и было);
не песня та, что пела соловью
испанскому ты в камере уныло.
Они тебе заделали свинью
за то, чему не видели конца
в те времена: за красоту лица.

XVI

Тьма скрадывает, сказано, углы.
Квадрат, возможно, делается шаром,
и, на ночь глядя залитым пожаром,
багровый лес незримому курлы
беззвучно внемлет порами коры;
лай сеттера, встревоженного шалым
сухим листом, возносится к стожарам,
смотрящим на озимые бугры.

Немногое, чем блазнилась слеза,
сумело уцелеть от перехода
в сень перегноя. Вечному перу
из всех вещей, бросавшихся в глаза,
осталось следовать за временами года,
петь на голос «Унылую пору».

XVII

То, что исторгло изумленный крик
из аглицкого рта, что к мату
склоняет падкий на помаду
мой собственный, что отвернуть на миг
Филиппа от портрета лик
заставило и снарядить Армаду,
то было — — — не могу тираду
закончить — — — в общем, твой парик,
упавший с головы упавшей
(дурная бесконечность), он,
твой суть единственный поклон,
пускай не вызвал рукопашной
меж зрителей, но был таков,
что поднял на ноги врагов.

XVIII

Для рта, проговорившего «прощай»
тебе, а не кому-нибудь, не всё ли
одно, какое хлебово без соли
разжевывать впоследствии. Ты, чай,
привычная к не-доремифасоли.
А если что не так — не осерчай:
язык, что крыса, копошится в соре,
выискивает что-то невзначай.

Прости меня, прелестный истукан.
Да, у разлуки все-таки не дура
губа (хоть часто кажется — дыра):
меж нами — вечность, также — океан.
Причем, буквально. Русская цензура.
Могли бы обойтись без топора.

XIX

Мари, теперь в Шотландии есть шерсть
(все выглядит как новое из чистки).
Жизнь бег свой останавливает в шесть,
на солнечном не сказываясь диске.
В озерах — и по-прежнему им несть
числа — явились монстры (василиски).
И скоро будет собственная нефть,
шотландская, в бутылках из-под виски.
Шотландия, как видишь, обошлась.
И Англия, мне думается, тоже.
И ты в саду французском непохожа
на ту, с ума сводившую вчерась.
И дамы есть, чтоб предпочесть тебе их,
но непохожие на вас обеих.

XX

Пером простым — неправда, что мятежным!
я пел про встречу в некоем саду
с той, кто меня в сорок восьмом году
с экрана обучала чувствам нежным.
Предоставляю вашему суду:
a) был ли он учеником прилежным,
b) новую для русского среду,
c) слабость к окончаниям падежным.

В Непале есть столица Катманду.

Случайное, являясь неизбежным,
приносит пользу всякому труду.

Ведя ту жизнь, которую веду,
я благодарен бывшим белоснежным
листам бумаги, свернутым в дуду.

1974 год

–––
Комедия — это трагедия, которая случилась не с нами.
Анджела Картер

магистр

1 октября 2019 г. 11:06

цитировать | [ ]

Evil Writer, У Бродского шедевров много, и чем больше проходит времени, тем яснее его масштаб. Спасибо за напоминание о.

–––
Вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным?

миротворец

1 октября 2019 г. 16:39

цитировать | [ ]

цитата urs
У Бродского шедевров много, и чем больше проходит времени, тем яснее его масштаб

–––
Комедия — это трагедия, которая случилась не с нами.
Анджела Картер

миротворец

2 октября 2019 г. 18:53

цитировать | [ ]

Борис Рыжий

Я скажу тебе тихо так, чтоб не услышали львы,
ибо знаю их норов над обсидианом Невы.
Ибо шпиль-перописец выводит на небе "прощай",
я скажу тебе нежно, дружок, я шепну невзначай.
Всё темней и темней, и страшней, и прохладней вокруг.
И туда, где теплей, скоро статуи двинут — на юг.
Потому и шепну, что мы вместе останемся здесь -
вся останешься ты и твой спутник встревоженный — весь.
Они грузно пройдут, на снегу оставляя следы.
Мимо нас навсегда, покидая фасады, сады.
Они дружно пройдут, наши смертные лица презрев, -
снисходительны будем, к лицу ли нам, милая, гнев.
Мы проводим их молча и после не вымолвим слов,
ибо с ними уйдёт наше счастье и наша любовь.
Отвернёмся, заплачем, махнув им холодной рукой
в Ленинграде — скажу — в Петербурге над чёрной рекой.

Октябрь 1994

–––
Комедия — это трагедия, которая случилась не с нами.
Анджела Картер

магистр

2 октября 2019 г. 22:53

цитировать | [ ]

Бродский — это хорошо, но я лучше напомню о чём-нибудь забытом поглубже.

Аполлон Майков. Исповедь Королевы

(Легенда об испанской инквизиции)

Искони твердят испанки:
"В кастаньеты ловко брякать,
Под ножом вести интригу
Да на исповеди плакать -

Три блаженства только в жизни!"
Но в одной Севилье старой
Так искусно кастаньеты
Ладят с звонкою гитарой;

Но в одной Севилье старой
Так под звездной ризой ночи
Жены нежны, смел любовник
И ревнивца зорки очи;

Но в одной Севилье старой
Так на утро полны храмы
И так пламенно стремятся
Исповедоваться дамы...

И искусный исповедник
Был всегда их сердцу дорог, -
Может быть, дороже кружев,
Лент и перловых уборок!

И таков был у Сан-Пабло
Исповедник знаменитый
Дон Гуан ди Сан-Мартино -
Кладезь мудрости открытый!

Вся им бредила Севилья,
Дамы голову теряли
И с любовниками даже
О монахе лишь шептали:

Как-то сладостно им было
Млеть в его духовной власти,
Особливо если грешен
По сердечной кто был части...

Раз вошла в Сан-Пабло дама -
Храм был пуст; одни немые,
В серебре, в шелку и лентах,
Изваянья расписные

По стенам стояли церкви,
Созерцая благосклонно
Мрамор, золото и солнце
В дыме мирры благовонной,

Только нищий у колонны
Отдыхал в дремоте сладкой
Да бродила собачонка,
Пол обнюхивая гладкой...

Незнакомка под вуалем
Кружевным лицо укрыла,
Но инкогнито с монахом
Соблюсти, знать, трудно было:

Чуть она пред ним склонилась,
Как над нею внятно, смело
Раздалось: "Чего желает
Королева Изабелла?"

Дама вздрогнула и в страхе
Уронила на пол четки,
Но спокойно тот же голос
Говорил из-за решетки:

"Благо кающимся, благо,
Жду тебя уже давно я!
У тебя, я знаю, сердце
Жаждет мира и покоя!

В чем грешна ты перед богом?
Кайся мне нелицемерно!"
И покаялася дама
Католичкою примерной!

"Утром нынче камерэру
Разбранила я обидно
И булавкой исколола...
Было после так мне стыдно...

Мы поссорились с супругом...
Почему, сама не знаю,
Я его в опочивальню
Уж неделю не пускаю...

Я люблю его всем сердцем
И ревную... но со мною
Что-то странное творится...
Точно спорю я с собою...

"Надо думать лишь о муже", -
Беспрестанно повторяю,.
И — другого, чуть забудусь,
Через миг воображаю.

"Дон Фернандо, дон Фернандо!" -
Я твержу усильно, внятно, -
Из груди ж другое имя
Рвется с силой непонятной!

Так и крикнула б с балкона,
Ночью, в небо голубое,
И на всё бы королевство,
Это имя роковое!

Сердцу страшно с этой тайной
Притворяться и лукавить...
Помоги мне... ты умеешь
И утешить, и наставить..."

Мог утешить и наставить
Всех монах сердечным словом,
Но глядел на королеву
Взглядом грустным и суровым.

"Трудно дать совет, — сказал он, -
Этот грех — не как другие...
Он — предтеча божьей кары
За грехи твои иные!

Вслед за ним придет злодейство,
Скорбь и муки преисподней, -
И тебя спасти мне трудно:
Ты забыла страх господний!

Святотатцам и злодеям
В умерщвленьи плоти грешной
Есть спасенье; но убийце
Духа божья — ад кромешный!"

Изабелла содрогнулась,
Но скользить над адской бездной
Ей, как истой кастильянке,
Было жутко — но любезно!

"Научи ж, что делать, padre!
И наставь меня на благо!
Я еще построю церковь,
Я пешком пойду в Сан-Яго".

"Если б храм ты не из злата
И порфира созидала,
А в сердцах твоих народов
Храм духовный устрояла,

И стояла бы у двери,
Яко страж с мечом горящим,
Возбраняя вход гиенам
И ехиднам злошипящим, -

Ты б избегла страшной кары!
Зла мятежные пучины
Тщетно б храм твой осаждали!
Но раскрыла ты плотины,

Разлилось нечестья море
И волною досягнуло
Даже царственного трона,
И в лицо тебе плеснуло!

Омраченный дух твой принял
Смрадных волн его дыханье,
Как вечернюю прохладу,
Как цветов благоуханье...

Вот и казнь за то!.." — "За что же?"
- "Иль не видишь, королева,
Погляди — плоды несметны
Сатанинского посева:

Вся страна кишит жидами!
Всюду маги, астрологи!
Новизна проникла всюду -
В кельи, в хижины, в чертоги!

Саламанхские студенты
Купно с мавром, с жидовином
Над Одной толкуют книгой,
За столом сидят единым!

В оных псах смердящих юность
Братьев чтит, назло закону,
И разносит дух в народе,
Вере гибельный и трону.

Мудрость истинную презря,
Что толкует люд безбожный?
Будто шар — земля, который
Весь кругом объехать можно

И открыть такие земли,
О которых ни в Писаньи
Нет помину, ни в едином
Каноническом преданьи!

Говорят, резные буквы
Нынче как-то составляют
И одну и ту же книгу
В целых сотнях размножают, -

Что же, если эти бредни
В сотнях списков по вселенной
Вихорь дьявольский размечет?
Всё в хаос придет смятенный!

И... и кто же рукоплещет
Этой пляске вавилонской?
В ком покров ей и защита?
В королеве арагонской!.."

Так, борясь с врагом исконным,
Говорил он королеве
Об ее отчете богу
И о божьем близком гневе,

Но укорам громоносным
Не нашел монах ответа,
Было сердце королевы
Точно бронею одето.

Не испуганным ребенком
Перед ним она стояла;
Не того, молве поверя,
От монаха ожидала.

Ей уж стал казаться лучше
Духовник ее придворный,
Но искуснее обоих -
Приор в Бургосе соборный.

"Ну, а этот!.. мне пророчит
Ад и всяческие страхи
За жидов и за ученых!
Он такой, как все монахи!"

И, собою не владея,
Изабелла гордо встала
И, вуаль с чела откинув,
Так монаху отвечала:

"Я, как женщина, о padre,
Дел правленья не касаюсь.
Их король ведет. Сама же
В чем грешна я — в том и каюсь.

Мне самой жиды противны.
Но они народ торговый,
И — политик это ценит -
На налог всегда готовый.

С королем, моим супругом,
В Саламанхе мы бывали,
Нас нигде с таким восторгом,
Как студенты, не встречали.

Дон Фернандо был доволен,
Я ж скажу, что говорила:
В их сердцах — опора трона,
Наша слава, наша сила!..

А от тех ученых бедных,
С виду, может быть, забавных,
Уж давно у нас в бумагах
Много есть проектов славных.

Их труды и жажду знаний
Для чего стеснять — не знаю!
И возможно ль всех заставить
Думать так, как я желаю!

Пусть их мыслят, пусть их ищут!
Мысль мне даст бедняк ученый -
Из нее, быть может, выйдет
Лучший перл моей короны!

И что будет — воля божья!
Только всё нам предвещает:
Миру царствованье наше
Новых дней зарей сияет!"

И уйти она хотела
Без смущения, без страха,
Лишь сердясь на дам придворных,
Расхваливших ей монаха.

Но монаха, знать, недаром
Жены славили и девы:
Как глаза его сверкнули
На движенье королевы!

Он как барс в железной клетке
Встрепенулся, со слезами
Упуская эту душу,
Отягченную грехами!

"Погоди! -он кликнул громко. -
И познай: не я, царица,
Говорил с тобой. Здесь явно
Всемогущего десница!

Я в лицо тебя не видел:
Ты его мне скрыть хотела.
Кто ж сказал, что предо мною
Королева Изабелла?

Всё, царица, всё я знаю...
Все дела твои, мечтанья,
Даже — имя, пред которым
Ты приходишь в содроганье...

Бал французского посольства...
Кавалер иноплеменный
В черной маске... На охоте
Разговор уединенный...

После в парке..." — "Здесь измена! -
Горьким вырвалося стоном
Из груди у королевы. -
Кто же был за мной шпионом?..

Кто? ответствуй!.." — всё забывши,
Восклицала королева,
Величава и прекрасна
В блеске царственного гнева...

Если б не был Сан-Мартино
Небом свыше вдохновенный,
Я б сказал: глаза горели
У него, как у гиены;

Но когда с негодованьем
На него она взглянула,
В этот миг в глаза гиены
Точно молния сверкнула!

Но... сверкнула — и угасла!
"Нет, — стонала Изабелла, -
Я одна лишь знала тайну!
Я владеть собой умела!

Даже он — не смел подумать!
Где ж предатель? Где Иуда?
Это имя только чудом
"Мог ты знать..."
- "И было чудо, -

Произнес монах, — и ныне
Не случайно, не напрасно
В храм пришла ты... Это имя -
Вот оно!.."
О, миг ужасный!..

Вдруг лицо свое худое,
Сам робея без отчета,
К Изабелле он приблизил
И, дрожа, шепнул ей что-то...

Отшатнулась, онемела
Королева в лютом страхе!
Взор с тоской и изумленьем
Так и замер на монахе...

На нее ж его два глаза
С торжеством из тьмы глядели,
Точно всю ее опутать
И сковать они хотели...

И душа ее, как птичка
В тонкой сетке птицелова,
Перепуганная, билась.
Уступала, билась снова...

В храме пусто, в храме тихо;
Неподвижны вкруг святые;
Страшны хладные их лица,
Страшны думы неземные...

Лишь звучал монаха шепот
И порывистый, и страстный:
"Признаю твой промысл, боже!
Перст твой, боже, вижу ясно!"

Светел ликом, к королеве
Он воззвал: "Жена, не сетуй!
Милосерд к тебе всевышний!
Вот что в ночь свершилось эту!

Для меня вся ночь — молитва!
Видит плач мой сокровенный,
И биенье в грудь, и муки
Он один, гвоздьми пронзенный!

В эту ночь — среди рыданий -
Вдруг объял меня чудесный
Сон, и вижу я: всю келью
Преисполнил свет небесный.

Муж в верблюжьей грубой рясе,
Оным светом окруженный,
Подошел ко мне и позвал -
Я упал пред ним смущенный.

Он же рек тогда: "Предстанет
Ныне в храме пред тобою
Величайшая из грешниц
С покровенной головою.

Отврати ее от бездны,
От пути Иезавели,
Коей кровь на стогнах града
Псы лизали, мясо ели".

Усумнился я — помыслил:
"То не в грех ли новый вводит
Бес-прельститель, бес, который
Часто ночью в кельях бродит?

Моему ли окаянству
Вверит бог свое веленье?.."
Но прозрел угодник божий
В тот же миг мое сомненье:

"Се ли, — рек, — твоя есть вера?"
Я же: "О владыко! труден
Этот подвиг! Дьявол силен,
А мой разум слаб и скуден".

"Повинуйся, — рек он паки, -
Повинуйся, раб ленивый!
Се есть знаменье, которым
Победиши грех кичливый!"

И развил он длинный свиток:
В буквах огненных сияли
В нем дела твои и тайны,
Прегрешенья и печали...

И читал я перед каждым
Суд господень — и скорбела
Вся душа моя, и плакал
О тебе я, Изабелла!.."

У самой у Изабеллы
Сердце в ужасе застыло...
"Чудо — гнев небесный — чудо... -
Как во сне она твердила. -

Неужель... не ты, о боже!
Двигал волею моею!
Неужели весь мой разум
Не был мыслию твоею!

Лишь о подданных любезных,
Лишь о милостях без счета.
О смягченьи грубых нравов -
Вся была моя забота!..

Я лишь радовалась духом,
Лучшим людям в царстве вверясь, -

И ужели в этом — гибель!
Неужели в этом — ересь!.."

"О, заблудшееся сердце! -
Восклицал монах над нею. -
О, сосуд неоцененный
Для даров и для елею!

Влей в него святое миро!..
Гласа свыше удостоен,
Я земному неподкупен,
Средь житейских волн — спокоен!

Волю божью, яко солнце,
Вижу ясно! В чем спасенье -
Осязаю!.. Королева!
Здесь, в руках моих — прощенье!"

Говорил он, вдохновенный,
И в словах его звучали
Сила веры, стоны сердца,
Миру чуждые печали...

Изабелла, на коленях,
За слезой слезу роняла
И, закрыв лицо руками,
"Что ж мне делать?" — повторяла

"Надо дел во славу божью!
Чтоб они, дела благие,
На весах предвечной правды
Перевешивали злые!

Ополчися на нечестье!
В царстве зло вели измерить,
Отличить худых от добрых,
Совесть каждого проверить...

Тотчас видно в человеке,
Чем он дышит, чем напитан, -
Из того уж, как он смотрит,
Из того уж, как молчит он!

Эти лица без улыбки,
Этот вид худой и бледный -
Явно — дьявольские клейма,
Дух сомнения зловредный!.."

Говорил он, вдохновенный,
Но недвижная, немая
Оставалась Изабелла,
Глаз к нему не подымая...

"Трибунал устрой духовный, -
Говорил он, — чрезвычайный,
Чтоб следил он в целом царстве
За движеньем мысли тайной;

Чтобы слух его был всюду,
Глаз насквозь бы видел души -
В городах, в домах и кельях,
В поле, на море, на суше;

Чтоб стоял он, невидимый,
В школах, в храмах, под землею,
И между отцом и сыном,
Между мужем и женою...

И тогда в твоих народах
Ум и сердце, труд и знанье -
Всё сольется в хор согласный
Восхвалять отца созданья!

Ни одним нестройным гласом
Слух его не оскорбится...
И тебе тогда, царица,
Всё простится! всё простится!.."

"Всё простится..." — повторила
Изабелла... Луч желанный,
Как маяк для морехода,
Ей блеснул в дали туманной...

Подняла к монаху очи:
Слезы всё на них дрожали.
Но уже сквозь слез надежда
И доверие сияли...

"Возвратись же в дом свой с миром!
И зови меня, худого,
Коль речей моих смиренных
Возжелаешь сердцем снова...

А в дому своем отныне
Тщися мудрыми речами,
Как Эсфирь, в супруге сердце
Преклонить — да будет с нами!

Говори ему в совете,
Средь забав, на брачном ложе,
За трапезой, с лаской, с гневом,
День и ночь одно и то же!

Так, как капля бьет о камень,
Говори, моли и требуй -
И тогда, о, всё простится!
Всем угодна будешь небу!.."

Он умолк. Уж Изабелла,
Как дитя, за ним следила,
И за ним опять невольно:
"Всё простится", — повторила...

По устам у Сан-Мартино
Пробежал улыбки трепет...
Богомольных дам, быть может,
Вспомнил он невинный лепет,

Вспомнил тайну королевы -
И, как будто осиянный
Новой мыслью, "Всё простится", -
Подтвердил с улыбкой странной.

Во дворце и перед храмом
Свита — доньи и дуэньи
Ожидали королеву
В несказанном нетерпеньи.

Как ей чудный исповедник
Показался, знать желали,
И, едва она к ним вышла,
С любопытством вопрошали:

"Ну, каков?" Собой владея,
Королева без смущенья,
Равнодушно отвечала:
"Производит впечатленье".

1860

магистр

6 октября 2019 г. 21:22

цитировать | [ ]

Валентин Берестов

ВЕЛИКАН

Я в детстве дружил с великаном.
Нам весело было одним.
Он брёл по лесам и полянам.
Я мчался вприпрыжку за ним.

А был он заправским мужчиной,
С сознанием собственных сил,
И ножик вертел перочинный,
И длинные брюки носил.

Ходили мы вместе всё лето.
Никто меня тронуть не смел.
А я великану за это
Все песни отцовские спел.

О мой благородный и гордый
Заступник, гигант и герой!
В то время ты кончил четвёртый,
А я перешёл во второй.

Сравняются ростом ребята
И станут дружить наравне.
Я вырос. Я кончил девятый,
Когда ты погиб на войне.

1962

гранд-мастер

10 октября 2019 г. 10:08

цитировать | [ ]

Одиночество
И. Бунин

И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.

Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой...
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены...

Сегодня идут без конца
Те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождем у крыльца
Расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному
В предвечернюю серую тьму.

Мне крикнуть хотелось вослед:
"Воротись, я сроднился с тобой!"
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить...
Хорошо бы собаку купить.

–––
Любовь никогда не перестает... ап. Павел
Не указывайте дорогу Любви. отец Олег

авторитет

13 октября 2019 г. 13:18

цитировать | [ ]

Александр Башлачёв

Ванюша

Как ходил Ванюша бережком вдоль синей речки
Как водил Ванюша солнышко на золотой уздечке

       душа гуляла
       душа летела
       душа гуляла
       в рубашке белой
       да в чистом поле
       все прямо прямо,
       и колокольчик
       был выше храма
       да в чистом поле
       да с песней звонкой.

Но капля крови на нитке тонкой уже сияла,
уже блестела, спасая душу, врезалась в тело.
Гулял Ванюша вдоль синей речки

       и над обрывом
       раскинул руки
       то ли для объятия
       то ли для распятия

Как несло Ванюху солнце на серебряных подковах
И от каждого копыта по дороге разбегалось
двадцать пять рублей целковых.
Душа гуляет! Душа гуляет!

Да что есть духу пока не ляжешь,
Гуляй Ванюха! Идешь ты, пляшешь!

Гуляй, собака, живой покуда!
Из песни — в драку! От драки — к чуду!

Кто жив тот знает — такое дело!
Душа гуляет и носит тело.

Водись с любовью! Любовь, Ванюха,
Не переводят единым духом.

Возьмет за горло — и пой, как сможешь,
Как сам на душу свою положишь.

Она приносит огня и хлеба,
Когда ты рубишь дорогу к небу.

Оно в охотку. Гори, работа!
Да будет водка горька от пота!

Шальное сердце руби в окрошку!
Рассыпь, гармошка!
Скользи, дорожка!
Рассыпь, гармошка!

Да к плясу ноги! А кровь играет!
Душа дороги не разбирает.

Через сугробы, через ухабы...
Молитесь, девки. Ложитесь, бабы.

Ложись, кобылы! Умри старуха!
В Ванюхе силы! Гуляй, Ванюха!

Танцуй от печки! Ходи в присядку!
Рвани уздечки! И душу — в пятку.

Кто жив, тот знает. Такое дело.
Душа гуляет. Заносит тело.

       Ты, Ванюша, пей да слушай -
       Однова теперь живем.
       Непрописанную душу
       Одним махом оторвем.

       Хошь в ад, хошь — в рай!
       Куда хочешь — выбирай.
       Да нету рая, нету ада.
       Никуда теперь не надо.

       Вот так штука! Вот так номер!
       Дата, подпись и печать.
       И живи пока не помер.
       По закону отвечать.

       Мы с душою нынче врозь.
       Пережиток, вопчем.
       Оторви ее ла брось -
       Ножками потопчем.

       Нету мотива без коллектива.
       А какой коллектив -
       Такой выходит и мотив.

       Ох, держи, а то помру
       В остроте момента!
       В церкву едут по утру
       Все интеллигенты.

       Были — к дьякону, к попу ли,
       Интересовалися.
       Сине небо вниз тянули.
       Тьфу ты! Надорвалися...

       Душу брось да растопчи.
       Мы слюною плюнем.
       А заместо той свечи
       Кочергу засунем.

       А Ванюше припасла
       Снега на закуску я.
       Сорок градусов тепла
       Греют душу русскую.

       Не сестра да не жена
       Да вепная отдушина
       Не сестра да не жена
       Да верная отдушина.

Как весь вечер дожидалося Ивана у трактира красно солнце
Колотило снег копытом и летели во все стороны червонцы

       Душа в загуле.
       Да вся узлами.
       Да вы ж задули
       Святое пламя!
       Какая темень.

       Тут где-то вроде душа гуляет?
       Да кровью бродит. Умом петляет.

       Чего-то душно. Чего-то тошно.
       Чего-то скушно. И всем тревожно.

       Оно тревожно и страшно, братцы!
       Да невозможно приподыматься.

       Да, может, Ванька чего сваляет?
       А ну-ка, Ванька! Душа гуляет!

       Рвани, Ванюша! Чего не в духе?
       Какие лужи? Причем тут мухи?

       Не лезьте в душу! Катитесь к черту!
       Гляди-ка, гордый! А кто по счету?

       С вас аккуратом... — Ох, темнотища!
       С вас аккуратом выходит тыща!

       А он рукою за телогрейку...
       А за душою — да ни копейки!

       Вот то-то вони из грязной плоти:
       — Он в водке тонет, а сам не плотит!

       И навалились, и рвут рубаху,
       И рвут рубаху, и бьют с размаху.

       И воют глухо. Литые плечи.
       Держись, Ванюха, они калечат!

       — Разбили рожу мою хмельную?
       Убейте душу мою больную!

       Вот вы сопели, вертели клювом?
       Да вы не спели. А я спою вам!

       ...А как ходил Ванюша бережком
       ...вдоль синей речки!
       ...А как водил Ванюша солнышко
       ...на золотой уздечке!

       Да захлебнулся. Пошла отрава.
       Подняли тело. Снесли в канаву.

       С утра — обида. И кашель с кровью.
       И панихида у изголовья.

       И мне на ухо шепнули:
                — Слышал?
       Гулял Ванюха...
       Ходил Ванюха, да весь и вышел.

       Без шапки к двери.
       — Да что ты, Ванька?
       Да я не верю!
       Эх, Ванька — встань-ка!

И тихо встанет печаль немая
Не видя звезды горят, костры ли.
И отряхнется, не понимая,
Не понимая, зачем зарыли.
Пройдет вдоль речки
Да темным лесом
Да темным лесом,
Поковыляет,
Из лесу выйдет
И там увидит,
Как в чистом поле душа гуляет,
Как в лунном поле душа гуляет,
Как в снежном поле душа гуляет...

Январь 1986 г.

магистр

13 октября 2019 г. 14:04

цитировать | [ ]

khguyrhjg,чёт текст Ночной Кобылой Хелависы отливает...

–––
Вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным?

авторитет

13 октября 2019 г. 14:53

цитировать | [ ]

цитата urs
khguyrhjg,чёт текст Ночной Кобылой Хелависы отливает...

Интересно, чем же он так "отливает"?
Но даже если и так, то вряд ли о стихотворении, которое написано намного раньше, можно так сказать, будто оно вторично по отношению к более позднему тексту.

магистр

13 октября 2019 г. 15:24

цитировать | [ ]

цитата khguyrhjg
чем же он так "отливает"?

К примеру ритмом. Но речь не об обличении плагиатора... сходство по-моему очевидно, или автор один и тот же...

–––
Вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным?

гранд-мастер

14 октября 2019 г. 13:35

цитировать | [ ]

urs Башлачев умер в 1988. Личность культовая в российском и советском андеграунде и русском роке. Хелависа наверняка знакома с его творчеством. А обратная ситуация маловероятна, девочка ещё в школу ходила.

–––
Любовь никогда не перестает... ап. Павел
Не указывайте дорогу Любви. отец Олег

гранд-мастер

17 октября 2019 г. 19:01

цитировать | [ ]

urs и ещё про "Ванюшу". Ещё раз перечитал и ещё раз убедился. Это метущаяся советская интеллигенция, а местами рабочий класс. Они только от сохи, предки из деревни и тянет к корням и в деревню приезжают, а там мужики совсем другим живут. И мечется Ванюша по жизни как герой Дивова из Русской идеи или герой фильма Белые росы, которого Караченцев сыграл. А она эта идея посконная и кондовая к реальной жизни не цепляется и получается пьянка одна вместо идеи. Это " сыновья пропивают медали отцов" из Шевчука. А Хелависа это просто переложение ирландской мифологии без философских подтекстов.

–––
Любовь никогда не перестает... ап. Павел
Не указывайте дорогу Любви. отец Олег