017. «Столичный город и приличная зарплата», — сказал бородатый негромко, но я услышал. «Не надо, — сказал я. — Не надо мерять на деньги». <…> «Это он так шутит, — сказал горбоносый. — Интереснее, чем у нас, вам нигде не будет» — С ранних лет советской власти в литературе, кинематографе, театре и т. д. культивировался образ положительного героя, которому полагалось презирать материальные блага во имя высших идеалов и захватывающего, важного для людей труда, что нередко подразумевало смену места жительства: города на деревню, столицы на провинцию (подобную эволюцию совершает и Привалов); одновременно сатирики бичевали «быт», «мещанское» накопление вещей, охотников за «длинным рублем» (яркий пример — инженер-«летун» Талмудовский в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова: все обсуждение «оклада жалования» и прочих условий работы в ПНВС восходит к этому роману). Вместе с тем, к 1960-м гг. у части советской интеллигенции, включая людей, весьма далеких от идеалов трудовой жертвенности, сложилось по крайней мере демонстративное отторжение от денежно-бытовых вопросов; во многих семьях разговоры о деньгах считались неприемлемыми и воспринимались как признак невоспитанности. Чрезвычайно характерна написанная практически одновременно с публикацией первой части ПНВС (1964) знаменитая песня барда Ю. А. Кукина (1932-2011) «За туманом», использующая также мотив «путешествия на Север» (см. комм. 012):

Люди сосланы делами,

Люди едут за деньгами,

Убегают от обиды, от тоски...

А я еду, а я еду за мечтами,

За туманом и за запахом тайги.

Похожий диалог — в повести АБС «Стажеры» (1962):

— А сколько платят? — заорал кто-то.

— Платят, конечно, раз в пять меньше, — ответил Юрковский. — Зато работа у вас будет на всю жизнь, и хорошие друзья, настоящие люди, которые из вас тоже сделают настоящих людей! И здоровыми останетесь и будете участниками самого большого дела в мире (ПНВС 2001/2: 456).

018. …сто двадцать рублей — В описываемое время достаточно стандартная месячная зарплата инженера. Въедливый читатель может поинтересоваться, почему Почкин не упоминает «северные» надбавки, однако они были упорядочены лишь указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 сентября 1967 года №1908-VII «О расширении льгот для лиц, работающих в районах Крайнего Севера и в местностях, приравненных к районам Крайнего Севера» и выплачивались молодым специалистам по достижении определенного стажа работы и жизни на Севере.

019. «К общежитию не подъедешь», — сказал горбоносый задумчиво. «Да, пожалуй», — сказал бородатый и почему-то засмеялся. <…> Как он в общежитие-то пройдет?» — Судя по финальным фразам ч. I, Привалов — еще не прошедший «инициацию» сотрудника НИИЧАВО, не способен ни увидеть подъездную дорогу к общежитию института (а, возможно, и само здание), ни преодолеть защиту общежития — будь то заклинания или вахтер.

020. «А может быть, трансгрессировать его?» — В ПНВС трансгрессия (от лат. transgresso — переход, пересечение) — магический способ мгновенного переноса материальных предметов сквозь пространство.

021. Слушай, — сказал горбоносый, — хо-хо! — “Хо-хо” горбоносого — это, возможно, цитата из любимого романа советской интеллигенции “Двенадцать стульев” (лексикон Эллочки-людоедки)» (Лекманов 2005:25.10).

022. Изнакурнож! — «Здесь исподволь начинается развитие важной для ПНВС “бюрократической” темы. Советские сокращения (ИЗбушка НА КУРьих НОЖках) с октября 1917 стали излюбленной мишенью пародистов. Ср. шуточные рисунки А.А. Блока (с подписями: Ревмама, ревлюба)» (Лекманов 2005:25.10). «Появились какие-то, в лучшем случае непонятные, а то и просто неудобопроиносимые слова: СУИТ, Цумор, Дорпрофсож, шкраб, СЦИК, Южопс» — жаловался в 1923 г. в «Известиях» Ю. Яснопольский (цит. по Селищев 1928:167; о советских сокращениях в целом см. там же, 158-69). Сатирические, комические и скабрезные расшифровки существующих сокращений и придумывание новых на долгие десятилетия стали любимым занятием шутников. Ср. ниже попытки Привалова расшифровать слово «кот» («Комитет Оборонной Техники»), абрревиатуру НИИЧАВО («Научно-исследовательский институт… Чаво? В смысле — чего? Чрезвычайно Автоматизированной Вооруженной Охраны? Черных Ассоциаций Восточной Океании?», гл. 4), сокращение ««Солрыбснабпромпотребсоюз ФЦУ» (гл. 3).

023. — Не полтинник же вам совать — Хотя в 1960-х гг. в СССР существовала официально признанная туристическими организациями и сложная система автостопа (с покупными талонами для туристов и призовыми конкурсами для собравших определенное количество талонов водителей), более распространена в таких случаях была небольшая плата.

024. Потянулись старинные крепкие заборы, мощные срубы из гигантских почерневших бревен, с неширокими окнами, с резными наличниками, с деревянными петушками на крышах. Попалось несколько грязных кирпичных строений с железными дверями, вид которых вынес у меня из памяти полузнакомое слово «лабаз». Улица была прямая и широкая и называлась проспектом Мира. Впереди, ближе к центру, виднелись двухэтажные шлакоблочные дома с открытыми сквериками — Лабаз – помещение на рынке или базаре для торговли зерном, мукой и их хранения, переносн. лавка, магазин, реже — охотничий навес. С 1920-х гг. слово «лабазник» приобретает резко негативные коннотации как синоним представителя старого, косного, черносотенного, активно враждебного купеческого мира. Описание срубов, лабазов, невзрачных шлакоблочных домов иронически контрастирует с высокопарным «проспектом Мира», какие были во многих и многих советских городах.

025. …новенький «Запорожец» — «Запорожец» — советский «народный» заднемоторный микролитражный автомобиль, прозванный «горбатым», «жужиком», «запором» и т.д. и фигурировавший в многочисленных анекдотах. До 1966 г. выпускались «Запорожцы» первого поколения ЗАЗ-965 и ЗАЗ-965А. Предмет вожделений и позднее первая автомашина БНС, большого поклонника этой марки (см. Вишневский 2004:43-44).

011. Фабрика Клары Цеткин — В описываемое время одна из старейших ленинградских табачных фабрик (до революции «Товарищество табачной фабрики А.Н. Шапошников и К˚», позднее до 1928 г. — 3-я Табачная фабрика им. Троцкого).

012. «Путешествуете?»<…> «Для Ленинграда, наверное, что Соловец, что Мурманск — одно и то же: Север» — Ойра-Ойра иронизирует над распространившейся в кругах интеллигенции в 1950-1960-х гг. модой на путешествия на Север — который еще в 1920-х и особенно в 1930-х гг. стал важнейшим элементом советской мифологии и героики (подробный анализ см. в McCannon 1998). Второе пришествие Севера в эпоху оттепели было результатом как приподнято-романтического мироощущения «низов», так и государственных усилий «верхов», нуждавшихся в привлечении людей в северные регионы в связи с падением империи ГУЛАГа. Как и прежде, тяга к Северу породила бесконечные газетные и журнальные статьи, многочис-ленные литературные произведения от документальных очерков до художественной прозы и поэзии (следует особо выделить произведения т. наз. «деревенщиков» — часто сибиряков — и ленинградскую «геологическую» школу), бардовской песни, кинофильмов и т.д. Не отставала и приключенческо-фантастическая литература, опиравшаяся на развитую дореволюционно-советскую традицию — достаточно назвать такие ключевые произведения, как «Земля Санникова» (1926) В. А. Обручева и «Два капитана» (1938-1944) В. Каверина.

В комплексе «путешествия на Север» выделялись такие нередко пересекавшиеся векторы, как «романтический» (Мир 1998: 126-138) и «почвеннический» (познание некоей высшей правды «нетронутой», «истинной», «нутряной» и т. п. России), что роднило северные путешествия с оккультно-мистическим «паломничеством на Восток». Одновременно или независимо путешествие на Север играло критически важную роль как личностная трансформация и своего рода обряд перехода в подлинно мужской мир. Последний момент красноречиво описан бардом, ученым и путеше-ственником А. Городницким:

Помню старт в игаркском аэропорту «Полярный», расположенном на острове посреди Енисея. Самолет оторвался от земли, накренился на правое крыло, делая разворот, и мне больно придавили ногу поехавшие по металлическому полу вьючные ящики и какие-то седла, а в маленьком круглом иллюминаторе стремительно понеслись подо мной бревенчатые дома, штабели леса, вспыхнувшая ослепительным солнцем серая енисейская протока с дымящими посреди нее пароходами, и, наконец, зеленые полосы тайги вперемежку с зеркальными осколками болот. Тогда я испытал острое чувство настоящего счастья и обретения своего главного места в жизни, казалось — сбылась моя главная мальчишеская мечта о превращении в «настоящего мужчину», обживающего тайгу, обряженного в штормовку и резиновые сапоги с длинными голенищами... (Городницкий 1991:91).

Характерно, что три части ПНВС четко соответствуют описанным еще А. ван Геннепом фазам обряда перехода: отделение, лиминальность и включение или восстановление.

013. «Ну, откуда у меня машина! Это прокат» — Из воспоминаний БНС:

В конце 50-х (или в начале 60-х?) в ряде крупных городов СССР (в Москве и Ленинграде — точно) был введен прокат легковых автомобилей. Каждый человек, имеющий права, мог вступить в договорные отношения с соответствующим «пунктом проката» и взять автомобиль на несколько дней или даже недель в свое исключительное пользование. Платить надо было как за время проката (сколько-то рублей в день), так и за намотанный километраж. Цен я уже совсем не помню, но они были вполне умеренные — заметно дешевле такси и вполне доступны для четырех-пяти младших научных сотрудников, которые брали машину в складчину. Просуществовал прокат вплоть до 1965-го года, а может быть даже — до 66-го. Потом его закрыли — якобы из-за нерентабельности, но главным образом, я думаю, потому, что сняли Хрущева: прокат был сугубо его затеей. Хорошее было время — Первая (Хрущевская) Оттепель! Мы были тогда молодые, крепкие, здоровые и объездили на прокатных «москвичах» пол-европейского СССР: Прибалтика, Крым, Карелия, Украина, Белоруссия, Калининградская область — все было «наше»! (OFF 2001:19.07)

Хронология здесь, видимо, не совсем точна — проект автопроката появился несколько раньше и просуществовал дольше (в 1966 г. еще издавались книги наподобие Левенсон 1966). Согласно некоторым источникам, «в 1956 году Первый московский пункт проката имел в активе 80 автомобилей. К 1962 году пункты прока-та появились уже в 40 городах СССР. 11 марта 1959 года в Свердловске (ныне — Екатеринбург) открылся пункт проката, в котором только Волг (М-21) было 20 единиц. В ноябре того же года в Свердловске даже прошла рекламная кампания: “Свердловское автохозяйство выдает напрокат автомобили М-21 «Волга», М-20 «Победа», «ГАЗ-69». Обращаться по адресу: ул. Шейнкмана, 29”» (Stan 2011).

Тарифы, как свидетельствует рекламная листовка начала 1960-х гг., действительно были сравнительно гуманными:

Путешествующий на прокатной машине интеллигент Привалов близко напоминает доцента С. А. Понырко — героя напечатанной в «Огоньке» в 1959 г. заметки «Автомобили для туристов» (Огонек 1959).

014. …если уж покупать что-нибудь, так это «ГАЗ-69», вездеход, но их, к сожалению, не продают — «Вездеход» — вставка в позднейших изданиях. ГАЗ-69, прозванный в народе, как и его предшественики, «газиком» и «козликом» — советская легковая машина повышенной проходимости, выпускалась в 1953-72 гг. на Горьковском, затем Ульяновском автозаводах.

015. «Алдан-3», — сказал бородатый. «Богатая машина, — сказал я. — И хорошо работает?» — «Да как вам сказать…» — Как сказано в послесловии Привалова, «электронной машины, под названием “Алдан”, в природе не существует». Название образовано, вероятно, по аналогии с «Раздан» — семейством цифровых ЭВМ Ереванского НИИ математических машин (1958-1965). БНС так отзывался о тогдашних ЭВМ:

Это были гигантские электрические арифмометры, размером три метра в длину и полтора метра в высоту, они страшно рычали, гремели и лязгали своими много-численными шестернями, перфораторами и печатающими устройствами… Никакого програмирования в то время, естественно, не было, но было так называемое коммутирование — можно было все-таки научить эти электрические гробы тому, что от природы дано им не было. Изначально они были предназначены исключительно и только для сложения и вычитания (а также для печатания результатов вычислений), но их можно было научить умножать, делить и даже извлекать квадратный корень (Вишневский 2004:40).

Дополнение к 006:

По мнению переводчика и фантаста А. А. Щербакова (1932-1994), первая фраза ПНВС дополнительно акцентировалась «для посвященных» благодаря наличию текста-посредника — пародий А. А. Архангельского (1889-1938):

«Полагаю, году в 1937, когда всем культурным людям было приказано при каждом слове поминать Пушкина по случаю столетия со дня гибели, А. Архангельский написал цикл прозаических пародий, избрав в качестве ключевой именно фразу “Я приближался...” Но мы с братьями Стругацкими (как сейчас помню, где и когда это было!) назубок выучили эти пародии в 1948 году по книге Архангельского, изданной к десятилетию со дня его смерти. <…> Выучили, потому, что а) они были хороши и б) других не было. <…> От Архангельского было смешно, это раз; исходило подталкивание к парнасским кладам, это два; начиналась наша литературная учеба <…>, это три. А пушкинская фраза, получив именно от Архангельского статус правофланговой, стала мне и им вроде шифрованной вывески: “Заходи, не пожалеешь, тут веселье для души”» (Щербаков 1992: 4101-11).

Можно спорить о том, нуждались ли авторы для обращения к Пушкину в тексте-посреднике, но общая установка на «осовремененное» пародирование классического наследия не подлежит сомнению. Более важный прецедент в этом смысле — переизданная в том же 1948 г. массовым тиражом дилогия И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой теленок» (1931).

Исправление к 009:

Возможно, все объяснялось тем, что не могло быть сказано открыто — маги везли откуда-то материалы, считавшиеся секретными, ср.: «Предметом особой гордости был настоящий кавалерийский карабин с двумя обоймами патронов. Зачем оружие? Дело в том, что по существовавшей тогда инструкции секретные материалы, а в их число входили все стотысячные карты, с которыми работали геологи при съемке в енисейской тайге, полагалось выдавать в Первом отделе института только вместе с оружием “для их охраны”» (Городницкий 1991:87; описанная ситуация относится к 1957 г.).

006. Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня, прижимаясь к самой дороге, зеленел лес, изредка уступая место полянам, поросшим жёлтой осокою. Солнце садилось уже который час, всё никак не могло сесть и висело низко над горизонтом. Машина катилась по узкой дороге, засыпанной хрустящим гравием. — Едва ли для кого-либо станет откровением тот факт, что первая фраза ПНВС — дословная цитата из главы II ("Вожатый") пушкинской "Капитанской дочки" (1836). Между тем, на соответствующем фрагменте "Капитанской дочки" (Пушкин 1957:405) основаны практически все элементы первого абзаца ПНВС; как заметил (с ошибкой) БНС, "Не только первая фраза, но и весь (насколько я помню) первый абзац есть слегка видоизмененный соответствующий первый абзац из «Капитанской дочки»" (OFF 2004:04). Ср.:

Вокруг меня, прижимаясь к самой дороге, зеленел лес, изредка уступая место полянам, поросшим жёлтой осокою. — Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами.

Солнце садилось уже который час... — Солнце садилось.

Машина катилась по узкой дороге... — Кибитка ехала по узкой дороге...

Прямые цитаты из "Капитанской дочки" решительно вводят в ПНВС пушкинский текст, который становится основой интертекстуальной игры, структурирующей значительные объемы первой части повести. Соблазнительно сопоставить Привалова с героем "Капитанской дочки" Петром Гриневым, таким же наивным, прекраснодушным и деятельным молодым человеком — идеальным героем романа приключений, стоящим в одном ряду с Квентином Дорвардом или Джимом Хокинсом. Но подобное сопоставление "тешит до известного предела": ПНВС не является ни развернутой пародией на "Капитанскую дочку", ни классическим романом приключений — в повести нет фабульной завершенности последнего, ключевого мотива награды (любовь, богатство, уют, на худой конец героическая смерть) и т.д.

007. Крупные камни я пускал под колесо... — Комментарий БНС: "Я, помнится, уже отвечал как-то на этот вопрос. Ответ мой звучал так: «У нас просто описан единственно правильный способ проезда на автомобиле по сильно-каменистой дороге (каковых в Карелии 1961-го года было более, чем много)». Конечно, если камень можно ОБЪЕХАТЬ, его надо объехать. А если пространства для объезда нет? Пускать его между колес? Этот метод был испробован тоже и привел к последствиям, без малого катастрофическим. (В дальнейшем он, этот метод, получил даже собственное имя: «междукал»." (OFF 2004:04). Пример "междукала" следует ниже в тексте: "Впереди я увидел большую россыпь камней, притормозил и сказал: «Держитесь крепче». Машина затряслась и запрыгала. Горбоносый ушиб нос о ствол ружья. Мотор взрёвывал, камни били в днище. «Бедная машина», — сказал горбоносый".

008. Вы нас не подбросите до Соловца? — Соловец — вымышленное название города, ассоциирующееся с Соловецкими островами и Соловецким монастырем; далее в тексте соотнесено с реальными северными городами Мурманском и Петрозаводском. "Соловец" упоминается у исследовательницы Русского Севера К. П. Гемп (1894-1998) как поморское название Соловецких островов (Гемп 1983:100); в большинстве др. источников чаще — Соловки.

Комментарий БНС: "Соловец — это по замыслу авторов, безусловно, некий символ сказочного, былинного, русского Севера. В его названии и Соловецкие острова присутствуют, и Соловей-разбойник тоже" (OFF 2003:02). Cтоль же безусловно и то, что АБС учитывали (однако в ПНВС не педалировали) историю Соловков как места просуществовавшей несколько веков монастырской религиозной и политической тюрьмы, в 1920-1930-х гг. печально известного Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН, 1922-1933), отделения БелБалтЛага и Соловецкой тюрьмы особого назначения (СТОН, 1937-1939).

009. "Плащ подберите, — посоветовал я, глядя на него в зеркало заднего вида. — У вас плащ защемляется". — Не то авторская неувязка, не то проговорка: выше в тексте сказано, что "горбоносый" (Роман Ойра-Ойра) и "бородатый" (Володя Почкин) показались Привалову "охотниками", однако на охоту в неудобном плаще не ходят. Эта двойственность сказалась в иллюстрации Е. Мигунова к ПНВС 1965, на которой Ойра-Ойра изображен в охотничьей куртке и сапогах, с ружьем на плече, а Почкин — в плаще и туфлях, с чемоданом в руке и тубусом в рюкзаке:

Наличие ружья может объясняться соображениями безопасности на лесной трассе, где по неизвестной причине оказались Ойра-Ойра и Почкин. Но в таком случае не совсем понятно, зачем подобная защита магам, способным, как указано далее, обращать окружающих в насекомых и пресмыкающихся.

010. "Здесь — пожалуй, но вот от Коробца — грунтовая". <...>. — "Под Затонью, говорят, дожди". — Реальные топонимы, перенесенные на Север: Коробец — село и деревня в Смоленской обл., Затонь (Zaton) — название нескольких деревень в современных Чехии, Хорватии и Черногории. Сочетание "Затони" с "дождями" создает комический эффект тавтологии.

005. Я… — Первая глава ПНВС дает читателю ряд основных сведений о рассказчике, включая анкетные данные: "из Ленинграда", "программист", "Привалов Александр Иванович, одна тысяча девятьсот тридцать восьмой, мужской, русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был, не имеет". Отсюда читатель мог заключить, что Привалову на момент действия (1963-1964 гг.) — 25 или 26 лет и что в детстве он, возможно, пережил блокаду Ленинграда либо был вывезен из города в ходе одного из этапов эвакуации 1941-1943 гг. Но несмотря на все эти подробности и даже описание некоторых "знаковых" предметов одежды героя (см. ниже), о внешности нарратора здесь ничего не говорится; лишь в середине повести со слов администратора Камноедова мы узнаем, что он носит очки, а в НИИЧАВО отрастил бороду.

Положение исправил первый иллюстратор ПНВС, мультипликатор, книжный график и карикатурист Е. Т. Мигунов (1921-2004); на его иллюстрациях Привалов предстал точной копией наивного, простодушного, порой неловкого и робеющего, но рыцарственного студента Шурика — героя популярнейшей кинокомедии Л. И. Гайдая (1923-1993) "Операция ‘Ы’ и другие приключения Шурика" (1965; фильм был лидером советского кинопроката, число зрителей составило почти 70 миллионов).

Шурик (актер А. С. Демьяненко) на афише фильма "Операция ‘Ы’ и другие приключения Шурика": олицетворение молодого интеллигента эпохи "оттепели"

Попадание было блистательным, особенно ввиду близкого сходства характеров двух героев — и определило представление о внешности "Саши" Привалова у нескольких поколений читателей.

Привалов в представлении Е. Т. Мигунова на обложке ПНВС 1965

Сравнение изобразительного ряда различных изданий и иконографии Привалова не входит в наши задачи; вместе с тем, нельзя не упомянуть ПНВС 1979 — издание, для которого Мигунов существенно переработал великолепные первоначальные иллюстрации. Привалов выглядит здесь не талантливым программистом со стажем работы за плечами, а откровенным "тинейджером"-старшеклассником (о некотором несоответствии иллюстраций Мигунова тексту ПНВС см. Лекманов 2010; впрочем, разительное изменение облика Привалова, совершенно расходящееся с повестью, этим автором не отмечено). Таким же школьником выглядит Привалов на ряде иллюстраций А. Карапетяна к ПНВС 1992.

Привалов на обложке ПНВС 1979