Во время чтения меня буквально наэлектризовывали идеи, которыми полыхал «Гиперион» с самых первых страниц. Паломники, идущие на поклон к безжалостному божеству. Гробницы Времени, движущиеся из будущего в прошлое и ждущие неведомого момента, чтобы наконец открыться. Деревья Тесла. Крестоформ. Позже пришли технологии, межзвездные полеты и преследующие разные цели, но объединенные одной болью герои.. но в самом начале были идеи, закручивавшие меня в такую воронку, что на берег выкидывало только к утру. Эта книга генерирует такой сумасшедший поток мыслей, что при чрезмерном погружении вызывает исступленное желание абсолютного познания. И пускай первая часть закончилась, только успев начаться, она стала прекрасным прологом. Навскидку не могу припомнить ни одного цикла, в котором так обстоятельно и с толком было потрачено время, при том, что герои даже не подошли к назначенной цели.

Да, я была готова к тому, что меня ждет сборник новелл о каждом из паломников, а не прямолинейный рассказ о том, что герои сказали-пошли-сделали. И взглянув на развернувшуюся картину с позиции только что взобравшегося на эту гору человека, точно могу сказать одно: раскиданные во времени и пространстве, постоянно пересекающиеся линии судьбы паломников не могли найти более совершенного воплощения. Истории каждого подробно обсуждать не буду, это самый злостный спойлер, который только можно найти, ведь именно отсутствие готовых ответов побуждало размышлять, строить теории и засиживаться до утра с мыслями о крестоформе, непостижимом Шрайке и причудливости судеб. Спроси меня сейчас, чей экскурс в прошлое запал в душу больше всего – не смогу ответить. Если в процессе чтения я еще могла выделить кого-то, то теперь все истории сложились для меня в цельное полотно. И возможно, когда-нибудь я накатаю оду во имя этой необъяснимой книги – когда научусь превращать незамутненный восторг в эквивалент слов.

В тот вечер, когда Птей отправился в путешествие, разбившее его душу, по небу плыли восемьсот звезд. ©

Единственное более-менее связное, что я могу выдать, так это что Макдональд – настоящий виртуоз разворачивания вселенных. Вот передо мной Птей, со страхом и томлением ожидающий Разделения, после которого уже не будет Птея, а будет восемь сущностей под названием Аспекты. И у меня крыша едет от этой формы шизофрении, которую даже сверхразвитые пришельцы не могут уразуметь – а ведь это железно объяснимо с точки зрения логики, и терзай нашу планету чуть более мощные приливы и отливы, наше сознание ответило бы похожим эволюционным скачком. Пока в голове потихоньку укладывается мысль об Аспектах и о том, как примирить в себе восемь совершенно разных сущностей, на первый план выступает Контакт и знакомство с целой инопланетной цивилизацией, одним прекрасным днем обосновавшейся рядом с планетой Птея. Кто, зачем, откуда они прибыли и что принесут с собой – непонятно и страшно. И когда уже думаешь, что Макдональд достиг небывалых высот в построении перехода от тревог обычного пацана до масштабной катастрофы, грозящей гибелью всей планете, и тихо кусаешь локти, он берет и обманывает тебя, выкручивая сюжет новой спиралью, расширяя пространственные и временные рамки, пока само понятие рамок не перестает существовать. Damn.

«Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток...»

От этой книги болит душа.

В ней столько слоев, столько мыслей, украшенных легким слогом; в ней раскинулась степь, где у каждой травинки есть свое место и где живут и умирают люди, честные перед собой и другими. И сердце мое заходилось – я если не ревела в три ручья над несправедливостью жизни, то почти задыхалась от ненависти, черной и маслянистой, заполнявшей легкие. Ненависти к той дряни, которую даже назвать человеком тошно. Несколько раз порывалась бросить книгу, особенно когда непробиваемая безысходность грозила затопить все страницы. «А ведь только смерть имеет право разлучать родителей с детьми, и больше ничто и никто...» Но каждый раз собирала волю в кулак и продолжала чтение, зная, что если отступлю и сдамся – то будто предам всех тех, о ком эта книга.

В неспешное повествование, где в основном былое вспоминается, вкраплены легенды, лишний раз напоминающие о крепкой связи времен. И даже отдельно от остальной истории они устраивают здоровскую встряску (особенно Легенда о птице Доненбай). Что показательно, ни разу не возникло желания сказать, что книга «не моя», хотя для этого были все основания. Она «моя» настолько, насколько может быть. Вот так, совершенно непонятным образом история, от которой в обычное время я бы открестилась, не отпускает душу. Одна из самых важных книг в моей жизни, я нескоро смогу с ней проститься. Да что уж тут – никогда...

Аннотация повергла меня в уныние. Мне хочется звезд и космолетов, а тут внезапно Макьюэн с историей какого-то искупления. С дяденькой-автором я была знакома только по «Цементному саду», который как шокировал, так и отвращал. И каково же было мое удивление, когда первая часть «Искупления» получилась нежной, как самая мягкая летняя травка. О, сначала я ныла нескончаемо, что, мол, описания бытовухи – это скука, но меня не оставляла мысль, что история специально раскручивается неторопливо и описательно. И оказалось – правда.

Вторая грянула, как отрезала: летний зной, большой дом, фонтан с вазой, конверт, библиотеку, неверные интерпретации, горечь предательства и расставания смыло одной мощной волной, которой вообще наплевать на человеческие судьбы. Вот так, за какие-то несколько строк то лето стало практически беззаботным и совсем не страшным. Вторая часть далась сложнее всего. В те дни, когда я ее читала, мне часто приходилось просыпаться посреди ночи, вроде бы без причины. Но ведь просыпалась, и лежала в темноте в полчетвертого ночи, не могла заснуть, думала. Надеялась.

Третью я читала под стать содержанию – отрешенно и безучастно, спрятав сердце от новых потрясений. Где-то удалось, где-то – не очень; Люк Корне заставил меня плакать. Последние слова автора размывают границы между писателем и Богом. Только вот она не играет ими, переставляя фигурки по полю, она дарит им жизнь на страницах своей книги.

Еще пару слов о начинающей романистке, ненароком разрушившей человеческие судьбы. Мое отношение к ней менялось по мере повествования: от легкой скуки к неприязни, раздражению и лютой ненависти ближе к концу первой части. Третья примирила меня с ней, я поняла, что этой девочке еще жить с чувством вины, ей предстоит найти свое искупление. Как бы больно не было думать о том, что могло бы быть, если бы не череда нелепых умозаключений, повлекших за собой ад, – мне думается, мало что изменилось бы. Был бы тот же Дюнкерк, был бы тот же Бэлхем. У них просто было бы чуть больше времени. А девочка в итоге искупила вину на свой лад. Настоящий катарсис.

Я в этом году довольно неохотно раздаю пятерки, но Макьюэн заслужил все десять. Он ввел меня в состояние слабо контролируемого эмоционального дисбаланса. В самом начале я определила книгу в категорию «тягомотина», а в итоге не могу собрать себя обратно по кусочкам.

Земноморье в свое время оставило непростое впечатление о себе, вроде «зацепило, протащило до обрыва и бросило в расстроенных чувствах». До сих пор с опаской смотрю на сборник; возможно, наберусь когда-нибудь мужества и снова возьмусь за него. Хайнский цикл чуть было не прошел мимо меня, но вовремя встретилась «Левая рука Тьмы». И что.. я в расстроенных чувствах, разбита и бесконечно несчастна. Ле Гуин меня погубит.

Да, книга не ставит целью порадовать или развлечь, половина ее описывает тяжелое сражение с непримиримой матушкой-природой планеты Зима (название говорит само за себя), а вторая переполнена политическими терками и попытками установить контакт с царьками и партиями этого отдаленного мирка. Второй фон поначалу раздражал, потому что мне пришлось впилиться в самую середину происходящего, понять кучу вещей, прежде чем я смогла как следует ориентироваться. И тут оказалось, что все это не так уж и важно.

Первая часть переполнена разговорами и интригами, несмотря на отсутствие видимого прогресса в переговорах. Вторая же часть – суровый квест по выживанию в ледяной пустыне, в этой бурной и смертельно опасной снежной воронке, – выкидывает всю шелуху, которая успела скопиться за месяцы переговоров, и не оставляет никакого иного выхода, кроме как погрузиться в себя глубже, чем когда-либо. И одновременно открыться другому. Их двое во всем ледяном царстве, ни других людей, ни животных, никаких признаков жизни; иногда даже солнце и снег вступают в коварную коалицию и страшат умопомрачением, когда непонятно, где верх и низ, а может, их уже и нет. Ничего нет.

Ле Гуин концентрирует взаимоотношения между двумя похожими, но бесконечно разными видами; отношения выстраиваются, рушатся, агонизируют. И при всем при этом в книге нет ни слова о любви и романтике – в том смысле, в котором мы привыкли к ним. Но каким-то потрясающим образом эта странная, нестабильная связь, эмпатия высшего порядка двух людей, являющихся друг для друга пришельцами, пропускает ток до самых пяток.

Light is the left hand of darkness

and darkness the right hand of light.

Two are one, life and death, lying

together like lovers in kemmer,

like hands joined together,

like the end and the way.

P.S. Пару слов о населении планеты Геттен/Зима. Восхитило отношение этих амбисексуальных существ к нам, по их понятиям постоянно находящимся в кеммере – мы для них извращенцы. Прекрасная характеристика.

Здесь и сейчас я должна признаться, что прежде не читала ничего даже отдаленно похожего на Песни Гипериона. Да, были достойные книги в самых разнообразных жанрах, но ни одна история не смогла захватить ум, сердце и душу так, как это сделала дилогия Песен. А если мне и казалось, что я полностью растворилась в какой-то книге, то не буду отрицать, это наверняка было замечательно. Но эффект от любой, даже самой потрясающей истории, в сравнение не идет с экстазом, в который меня ввергает Дэн Симмонс со своими Песнями.

Я уже писала в коротком отзыве к первой части дилогии, что книга заставляет шестеренки крутиться с невероятной скоростью, прокручивая десятки причин, возможностей и вариантов развития событий. Конструкции причинно-следственных связей строятся в голове и распадаются с каждой следующей прочитанной страницей, рождая в недрах разума новые, все более воспаленные и безумные идеи, пока в эпилоге наконец не выкристаллизовывается нечто похожее на незавершенный макет. И вот еще что – вместо чертежей и схем, старательно вырисовываемых простыми смертными мозгами, Симмонс выдает в конце.. стихи. И кажется, вместо четко выстроенных логических цепочек в голове остается только Китс, трансформировавший всю историю человечества в несколько стихотворных строчек.

«Гиперион» познакомил с главными героями, отобранными для последнего паломничества к неведомому и кровожадному Повелителю Боли, шипастой трехметровой занозе в заднице по имени Шрайк. Чего я ждала от «Падения»? Что Шрайк убьет половину, а оставшихся в живых обречет на вечные муки, насадив на свое терновое дерево. Мое предположение казалось логичным после крышесносной первой части, где нас познакомили со всеми героями ближе некуда. Познакомили – и хватит. Пора рубить головы, Повелитель Боли не любит ждать. И как же я рада, что оказалась неправа. Вместо того, чтобы превратиться в попеременно умирающих статистов, герои получили ответы на свои вопросы и на свои молитвы. Пускай не всегда так, как хотелось. Пускай не сразу. И мое осторожное любопытство, родившееся во время их рассказов в «Гиперионе», превратилось в море сопереживания этим непредсказуемым занозам в заднице одного конкретного Шрайка.

Первая книга была сугубо вводной, вторая же раскинулась вширь и вглубь. Назревающий конфликт с Бродягами наконец обрел объемность, так же как и особенности взаимоотношений Гегемонии с Техно-Центром. Чувствую, надо пару слов сказать о Мейне Гладстон, которой хватило сил принять решение, определившее дальнейшую судьбу всего человечества. Но слов не находится. Поэтому лучше о том, что отличает вторую книгу от первой – о масштабности. Речь идет уже не только о родных мирах паломников и Гиперионе, но обо всех мирах Сети, вовлеченных против воли в войну с Бродягами. Вместо того, чтобы ходить по пятам за героями, затертыми песками среди Гробниц Времени, повествование охватывает множество миров, следуя то за Гладстон на многочисленные совещания и военные планерки, то за Северном.. туда, куда его заносит судьба. На фоне угрозы полного уничтожения человечества приключения маленькой группки паломников, переживающих экзистенциальный кризис в метафорических или вполне себе реальных шипастых объятиях красноглазого монстра, кажутся отдушиной среди воцарившейся атмосферы стремительного падения в пропасть. Да, сейчас прилетят беспощадные дяди на космических кораблях и сотрут в пыль очередную планету Гегемонии, а в это время старый еврей на Гиперионе пробует решить Авраамову проблему и терпит неудачу за неудачей.

Техно-Центр получил знатную долю пространства книги, и должна сказать, эти ребята чертовски круты. Как я ни пыталась связать воедино полученные сведения, мне и в голову не пришло бы провернуть такую роскошную аферу с лабиринтами. Ну а гражданская война среди ИскИнов и поиски ВР доставляют уже одним фактом существования, рождая сразу несколько предположений о том, что ждет этих ребят в будущем.

Симмонс дал ответы на вопросы, тревожившие с момента прочтения «Гипериона», но «Падение», завершившись умопомрачительным и практическим нереальным эпилогом, оставило после себя еще несколько вопросов, глобальных и важных. Кругом идет голова от этих ниточек, безжизненно повисших на сюжетных ветвях. Вторая дилогия зовет и манит, обещая завязать все ниточки в узелки и задать новые вопросы. Кто я, чтобы отказываться?

Я давно не чувствовала такого воодушевления, которое бы выплескивалось на окружающих неконтролируемым потоком восторгов и ужасов. Сколько часов я провела в рассказах об этом мире? Почти каждую ночь, перед сном, я была настоящим сказочником, погружая своего друга в пучину страха, отвращения и непредсказуемости. Мне было не отключить голову после чтения «Вокзала потерянных снов», часто я лежала и размышляла над тем, куда, например, героев закинет следующая глава; а снились мне яркие сценки прямо из книги. На работе я даже листала страницы арта, что мне вообще не свойственно. Я соскучилась по хорошей фэнтезятине, и сама этого не понимала, пока однажды эта книга не упала мне в руки с библиотечной полки.

Первые страницы я встретила с поистине бетонным непониманием происходящего и изрядной долей отвращения. Это надо знать мою брезгливость по жизни 8) Грязнючий, вонючий город с еще менее чистыми жителями, который заворожил своей продуманностью. А карта в начале – о боги! Я последний раз такое видела только, по-моему, у Толкиена (еще у котов-воителей и ночных стражей, но они из другой оперы). Вместе с героями я бороздила районы города, уткнувшись носом в карту.

Вторая восторженная мысль была: а герои-то, герои! Пускай я обратила на них внимание только во вторую очередь – это все из-за масштабности развернувшегося передо мной замысла. Моей личной симпатией стал Ягарек, лишних слов говорить не буду, просто назову его именем будущего кота.

Словно целую жизнь прожила бок о бок с ними. Или неделю. Или год.

Сюжет захватывает, как и положено. Хотя какое положено? Все могло развиваться до непотребства скучно и плоско, но «Вокзал...» – это ниточки, тянущиеся по всему городу, и каких только чудес они не охватывают... Совет Конструкций, создавший себя сам, эта маленькая кибер-революция там, где совсем этого не ждешь. Ткач, гигантский паук-мутант с острым восприятием изменений в паутине времени и пространства, загадочный до чертиков и предсказуемый только в своей любви к ножницам и отрыванию ушей.

Кровавая, жестокая, бескомпромиссная. Фантасмагория о потерянных снах и покалеченных душах.

2012

«Ничто нигде не начинается.»

Этому меня научил Клайв Баркер. Именно потому что он так старательно пытался описать свои отношения с этой книгой, мне было так просто принять конец, который и не конец вовсе, потому что ничто нигде не начинается, и ничто нигде не кончается. Это исполнение моей самой смелой мечты – нечто фантасмагоричное, недооцененная фэнтезятина, с мурашками по коже. Воплощение всех моих запросов на флэшмоб-2013, причем самого крупного калибра.

Надо было видеть меня: я дочитывала книгу в два часа ночи, плюнув на сон, который люблю даже больше книгопечатной продукции. Воплощенный рай под названием Фуга, который спрятали от врагов в нитях ковра, развернулся передо мной во всей своей упоительности.

«Сотканный мир лег между ними, и так было с самого начала. Этот факт делал нелепой всякую мысль о совместном хозяйстве или романтической связи. Они вместе видели ад и рай, а после такого все остальное будет шагом назад.»

Герои разделены на стратегические группы: ясновидцы из воплощенного рая, наши чокнутые смертные, Иммаколата с сестрами и Бич. Иммаколата доставила прилично – вроде бы типичный злодей, но вызывает невольную симпатию – почти как Реджина из OUaT (вроде и Злая Королева, но мотивы ее понятны и даже близки). Население Фуги, ясновидцы того самого Сотканного мира, хоть и обладают офигенными способностями, в остальном не вызывают никаких эмоций. Исключение – Нимрод, который в обличье младенца с первых же страниц улыбал. Ясновидцы Фуги радостно называют простых смертных чокнутыми, но этого титула достоин только один человек – протагонист Кэл Муни. Его подпевала Сюзанна Пэрриш быстро превратилась в Мэри Сью, а вот лунатичный Муни, знающий наперечет расписание поездов, заставлял меня продвигаться дальше по тексту. Я и так верила в него, но после кульминации с пиджаком у меня не осталось слов, чтобы выразить то, что я к нему чувствую.

И Бич, конечно. Первые 2/3 книги висел над миром незримой угрозой, он вроде бы даже забыл в своем сне, кто он такой и почему так хочет уничтожить Фугу. А потом он проснулся – и Иммаколата на его фоне со своими прибаутками стала выглядеть откровенно бледно. Честно говоря, именно из-за него я потеряла сон. Едва заметный переход от монструозного к божественному и обратно возвел затерявшегося в своей голове Бича в ранг абсолюта, не поддающегося никакому разумному объяснению.

«Очертания этого существа изменились. Оно уменьшилось, село на горку песка и устремило все глаза на звезды. Бич оставил роль судьи и палача и предался созерцанию.»

Некоторые сюжетные твисты Supernatural кажутся мне по меньшей мере очень неглупыми, а Клайв Баркер перечеркнул все мое восхищение сверхъестественной франшизой одной своей книгой, одной идеей, которую заронил в мою голову, которой даже не было дано объяснение и подтверждение. Словно мне внезапно показали the bigger picture – и я слегка оглохла от тех возможностей, которые предложил Баркер. На самом деле, терпеть не могу когда так делают – открывают широкий простор для фантазии, а тебе обдумывать миллион вариаций. И одновременно это самое офигенное, что только может дать автор – чувство полнейшей незавершенности, когда на вопрос «откуда оно взялось?» можешь ответить только «фиг знает, оно просто есть». Такие противоречивые чувства сидят в моей голове; выигрывает восхищение Баркером, который не стал закрывать все кавычки и заглядывать под каждый камень. Если бы другие авторы так поступали, давая своему миру развиваться, не углубляя его энциклопедиями, у нас было бы на пару десятков параллельных вселенных больше.

По уровню наполнения Баркер схож с Мьевиллем – 800 страниц, и ни одна не потрачена впустую. Описательно Фуга, честно говоря, не идет ни в какое сравнение с практически осязаемым Нью-Кробюзоном, но оное компенсируется динамикой – чего только стоят те эпизоды, когда Фуга расплетается и сворачивается, а Станок агонизирует. Множество намеков (аллюзий, как говорят ученые котики) рисуют практически новый взгляд на мироздание. Это самое обалденное, что мне довелось читать в этом году.

«Ничто нигде не начинается.

Не существует никакого первого мгновения, ни единого слова или места, с которого начинается та или иная история.

Всегда можно вернуться к какой-то более ранней легенде и к предшествовавшим ей рассказам, хотя связь между ними истончается, как только голос рассказчика умолкает, ибо каждое новое поколение желает, чтобы легенда была создана именно им.

Ничто не привязано к месту. Туда-сюда ходит челнок, факты и фантазии, дела и домыслы сплетаются в узоры, у которых общее только одно: то, что таится внутри них. Та самая филигрань, что со временем превратится в целый мир.»

2013

Сначала я всеми фибрами души сопротивлялась восприятию «Фантастической саги» – весь этот подход к коммерциализации машины времени казался излишне крамольным, и разглядеть юмор было тяжело. Но аудиокнига сделала свое дело – пока мимо проносились огни вечернего города, я слушала рассказ о Барни Хендриксоне и его амбициозном проекте под названием «Викинг Колумб». И втянулась, когда уже невозможно было сдерживать тихие смешки, вызванные доведенными до абсурда ситуациями и типажами.

Гаррисон иронизирует над всей киноиндустрией, но при этом не лишает киношников душевности и преданности делу. Герои не просто передвигаются по сюжету – каждый из них наделен незабываемой индивидуальностью, а небольшое самокопание только добавляет им очков. Серьезную роль играют путешествия во времени, и при всем моем стремлении найти камешек в любой теории, предлагаемой хронофантастикой, к «Саге» у меня никаких претензий. Все завернуто настолько изящно и складно, что остается только любоваться гармонией простой, идеально прописанной теории.

Буду вспоминать эту книгу с теплотой и улыбкой. И точно перечитывать :)

«Кукольник» удивляет. Преподносит простые истины в хронически трепетной обертке и, кажется, держится на одних только стальных нервах. Дает возможность вдохнуть полной грудью неведомые миры, подернутые дымкой узнавания, и выдохнуть чувство причастности к чужому полету фантазии. Он начинается с прискорбно большого количества непонятных слов и терминов, окунает в гущу событий, и не дает спуска, когда возникает желание заглянуть в несуществующий словарь за парой постулатов, на которых строится Вселенная; они и так придут – только чуть позже. Мне хочется злоупотреблять эпитетами во имя этой странной и прекрасной книги, поначалу спровоцировавшей во мне локальный ступор.

Да, надо было видеть мое лицо на протяжении первых глав. Совсем без периферийного знания сложновато полюбить целый мир, да и вклинивающаяся ретроспектива сбивала любые настройки взаимопонимания между мной и книгой. Аннотация – пшик, фикция, набор бессмысленных слов, из которых становится понятно только то, что главного героя зовут Борготта. В какой момент меня унес ветер космической симфонии? Без понятия. Но «Кукольник» безапелляционно затянул меня в свою головокружительную и медитативную паутину, так что мне оставалось только тормозить себя время от времени, дабы продлить удовольствие. Чтению сопутствовало такое упоительное ощущение новизны, что я даже не надеюсь, что оно распространится на вторую книгу цикла.

Лючано Борготта (он же Тарталья, Злодей, Человек-без-Сердца) поначалу не вызывал ни капли симпатии, хотя отрицать харизму этого неправильного, бракованного, но не побежденного невропаста сложно. Скорее, он вызывает чувство сопричастности. Этот относительно неудачливый герой умудряется собирать малину там, где другие давно сгинули бы. Заворачивает вокруг себя событийную воронку такой мощи, что, кажется, солнца всех миров начинают вращаться согласно его распорядку дня, тебя прихватив заодно. Да, он попадает в переделки, старательно наступая на одни и те же грабли, и получает по голове даже будучи невиновным, но ругаться на него совсем не хочется. Удивительный персонаж, этот Тарталья; кажется, от него во все стороны разлетаются тонкие ниточки – куклы ли, кукловода?

На восприимчивый лад меня настроили подробности работы невропаста, раззадорила Королева Боль, а вгрызлось в самую суть воплощение присказки «раб раба своего». Изумительная книга.

О боги. О боги и маленькие розовые саламандры.

Идиотская на первый взгляд идея – склеить корабли в плавучий город – нашла совершенное воплощение в мьевилльской Армаде. Он выстроил все настолько искусно, что фантазия проникала во сны, практически ощутимы были ниточки, протянувшиеся между кораблями, через мостки и переходы; живой и дышащий на свой сумбурный лад пиратский город завораживал настолько, что раскрытие интриг ударяло внезапно и беспощадно, хотя догадаться о них можно было чуть раньше – если бы только Армада не растворяла в себе полностью. Я кляла себя, когда в очередной раз плавно раскручивался клубок тонких манипуляций, а я не могла ухватиться за ниточку до того, как правда вышла на поверхность.

В книге полным-полно уродцев всех мастей, смертей, мерзостей, отвлеченных описаний – все в духе «Вокзала потерянных снов». Но если «Вокзал» – это скорее рынок, где толкутся разнообразные персонажи, то «Шрам» – безбрежный океан возможностей. Он обширнее, глобальнее, и идеи в нем высказываются далеко за гранью здравого смысла. Пиратам – отчаянным мечтателям, разбойникам и ворам, ученым и наемникам, – ведомым парой идейных вдохновителей, суждено пережить за год такие испытания, что прежней Армаде и не снились. Целеустремленные лидеры, откликающихся на имя Любовники, проведут плавучий город сквозь сражения, докажут существование монструозных существ из детских книжек, подчинят себе морские просторы, отправятся на край света, и.. кто знает, может быть, даже смогут управлять миллионами возможностей, каждую секунду проскальзывающих по кромке реальности.

Утер Доул и Бруколак заинтересовали крепко, с самой первой встречи я жадно ловила крохи знаний о них, чувствуя, что каждый из них в меру своего темперамента еще устроит локальную катастрофу в пределах Армады. На пути ли к революции, величию, власти – да черт побери, до сих пор не знаю. К концу, когда новый виток интриг послушно раскрутился перед изумленной публикой, Доул стал мне безразличен. Так же, как и их дуэт-противостояние с Бруколаком. Словно игры закончились, и игрушки пылятся теперь в шкафу, все такие же загадочные, но осточертевшие до ужаса.

Беллис, ведущая читателя вслед за собой – жертва обстоятельств, которой удалось не потерять ясность ума во всей этой вакханалии. Мне крайне импонирует, что персонажи, выступающие у Мьевилля на первый план, всегда умны и эмоционально сконструированы на славу. Судьба у нее непростая, последствия решений отзываются как минимум болезненно, местами ею просто манипулируют. А может, вовсе не манипулируют, и обвинение это есть бесплодная попытка придать смысл некоторым событиям. Но Армада сделала для нее гораздо больше, чем просто причинила боль и перевернула сознание – она закалила ее.

Концовка чудесна, и в отличие от «Вокзальной», не разочаровывает. Там я еще могла свести все к тому, что мир сложнее, чем кажется, и не всякая история заканчивается хэппи-эндом. Финал «Шрама» я принимаю безоговорочно. Море возможностей открыто для Армады и для Беллис, и ковать свою реальность у них получится на ура. Даже не сомневаюсь.

Всплески незамутненного восторга настигали меня дважды. Сначала Любовники осуществили первую часть своего плана и совершили то, на что способны только безумцы, не знающие когда надо остановиться. Сумасброды и мечтатели, одержимые идеей построить лестницу в небо. В тот момент время замерло в предвкушении, за ним последовал краткий миг разочарования – чтобы тут же взорваться криками радостного неверия. Потрясающие по своему накалу выдох и следующий за ним судорожный вдох.

И второй раз – когда наконец значение слова, давшего книге название, раскрылось в полной мере. Упоминания о шрамах мелькают постоянно – начиная с изукрашенных лиц Любовников, заканчивая путешествием к неизведанной топографической аномалии на теле Бас-Лага. А ведь если подумать, то вся рассказанная история составлена из бессчетных проявлений Шрама; самое занимательное его воплощение можно найти на первых же страницах, но понять всю прелесть – только к концу, когда финальное крещендо вступает в свои права, бьется вытащенной на сушу рыбой и проливается дождем понимания. И одновременно непонимания.

Чудно же.

В Якобсена я влюбилась еще летом, когда на меня дождем пролилась его «Чистая вода», которая вроде как дедектив, но с волнующим пейзажем болота-моря-водоворота. А «Frost» – это тебе не метель, не ливень, это безжалостная стужа, которая, вымораживая тебя изнутри, дает силы двигаться дальше. Парадоксальная вещь.

Главного героя зовут Торгест. Исландия, Норвегия, горы, викинги, скальды, хёвдинги, ярлы, конунги, вира за убийство, религиозные терки в наборе. Книгу надо читать неторопливо, отмечая сноски, коих немало. Якобсен проделал потрясную работу – он взял реалии жизни того времени, и написал по-настоящему интересную книгу, а не мутную хрень про средневековье. По мне так это редкость...

Я немного путалась в титулах и именах, но персонажи запоминающиеся. Причем не потому что им искусственно присвоены особенности – а потому что они занимают какое-то место в жизни Геста, каждый герой оставил след в его памяти, а кто-то повлиял на его дальнейшую судьбу самым кардинальным образом. Книга цельная, содержательная, интересная, как еще обозначить ее наполненность «отраженными» эмоциями?

Больше всего меня задела тема религии – ведь речь идет о том времени, когда Норвегия только отказывалась от своих языческих предпочтений, и властью заправлял тот ярл, который по идее отвечал запросам большей части населения. Такой вот религиозно-политический стык крайне интересен.

Любителям саг, Скандинавии и полного погружения в эпоху.

«У моря есть конец?» — спросил Тейтр, когда они сидели на берегу Рейдар-фьорда, глядя в вечность.

«Нет, — ответил Гест. И, помолчав, уточнил: — Это путь, ведущий во все стороны».

2012

Вот уж и правда трудное прощание.

«The Hard Goodbye» погружает в такой чернейший нуар, какой бывает только в безлунную ночь в самом темном лесу. Только вместо леса – город, где дождь идет так, словно он первый и последний на этой земле, ангельским уголком становится район проституток, а месть беспощадна и всегда свершается. Син Сити – то еще мерзотное местечко, полное коррупции и тотальной жестокости, где герои действуют во имя выживания.

Первый том я читала преимущественно глухой осенней ночью, когда даже машины на проспекте стараются поменьше шуршать колесами, а свет от настольной лампы создает обманчивое впечатление теплоты. Фоновая тишь выгодно оттенила этот черно-белый кровавый ад.

У Марва в жизни была одна короткая вспышка счастья, которая к утру погасла. Но искра пустила в нем неведомые ростки, которые запустили механизм слепой мести. Она подарила ему счастье, кем бы она ни была, и он обязательно отомстит за нее. Пускаясь в мир выбивания правды кулаками, смертей и неоправданной жестокости, Марв не думает о том, чтобы выбраться оттуда живым. И конец закономерен, хотя еще несколько лет назад я бы не смогла его оценить и говорила о несправедливости.

Сейчас, будь иначе, я бы прямо на месте сожгла первый том.

Рисунок, при всей его ограниченной палитре, поражает воображение. Если задуматься, то в цвете рисовать намного проще, и у тебя под рукой всегда есть тени, а тут.. тут даже полутонов не дозволено. Я в какой-то момент подвисла на одной странице, нырнув в очертания силуэта, сливающегося с окружением.

Первый том Син Сити – удивительно цельная художественная картина, от фактурности и стиля которой штырит будь здоров, а в сочетании с беспощадной историей так вообще хочется выть от нахлынувших ощущений. Потрясающая встряска.

The accumulated filth of all their sex and murder will foam up about their waists and all the whores and politicians will look up and shout “Save us!”...

Это одна из тех книг, что в самом начале дает обухом по голове, во время чтения неуловимо меняет восприятие, а на последней странице просто разрывает на части. И объяснить это с рациональной точки зрения невозможно, так же как и расписать по пунктам, что конкретно «понравилось» в ней. Я не понимаю, как после Watchmen можно шагнуть обратно в наш мир тем же человеком, что начинал чтение. Ощущения необычайно схожи с теми, что возникли после V for Vendetta. Хорошо, что получился приличный перерыв между этими двумя графическими столпами, а то иначе голова моя точно взлетела бы на воздух. И я ни на секунду не сомневаюсь, что еще вернусь к Муру; задано больше вопросов, чем у меня на руках ответов.

Книга тяжелая и мрачная. Каждая страница романа – это целый микромир со своими знаками, намеками и отсылками. Кадры из первых выпусков проходят через метаморфозы и возвращаются новыми красками в последних. Каждая мелочь норовит спрятаться от беглого взгляда и раскрывается только при внимательном рассмотрении. Одна сцена может быть подана с нескольких углов, дополняя ранее обрисованную картину, добавляя ранее неизведанные эмоции. И депрессивная составляющая утягивает на дно. Насилие, жестокость, война, зашедшее в тупик человечество, отчаянно нуждающееся в перерождении... После Watchmen совсем не тянет бежать и спасать мир, хочется лечь на асфальт и закрыть глаза. Приложить руку к раскаленной поверхности, ощутить пульс города, прогнившего не больше и не меньше других. Услышать вечный перестук технологического прогресса. Почувствовать надвигающуюся бурю, готовую смести всех с лица Земли. Заснуть и проснуться в лучшем мире.

Все персонажи прекрасны, все пейзажи значимы. Выделить полюбившегося героя? Мур использует яростных, напористых, меланхоличных, гипертрофированно рациональных героев для лепки своей истории, но выкинуть любого из уравнения – и будет уже совсем другая картина. Только вместе они выстреливают настолько мощно и хлестко. Я в полнейшем раздрае и не могу подобрать слов. Еще долго буду собирать эту мозаику в некое подобие единого целого. И нет, не такая концовка мне снилась. Но все закономерно и честно, жестоко и бескомпромиссно. За это спасибо.

... and I’ll look down and whisper “No.”

«Видимо-невидимо» мне посоветовали на флэшмоб-2013, но книга не попала в список, потому как, к сожалению, написана не зарубежным автором. Я решила дать ей шанс, но январская попытка не увенчалась успехом: после первых трех абзацев я удалила презренный файл и вообще зареклась подобное читать. То ли уровень толерантности в крови резко возрос, то ли в голову что ударило, и я решила дать книге еще и второй шанс, на этот раз купив бумажный вариант (чтобы уж деваться было некуда). И это космос, ребята.

В аннотации читала, что книга якобы состоит из рассказов. Мной она воспринимается как цельная вещица, в которой нет ничего лишнего, а выдернешь главу из контекста – она затеряется по пути.

Когда читаешь то, что заведомо понравится, ощущения приятные. А когда читаешь книгу, которая состоит из набора параметров «я такое не люблю», ощущения просто захлестывают. Потому что внезапно нравится, и горизонты этого «нравится» расширяются. Словно маленькую вселенную открыл на том месте, где раньше было серо и скучно.

Я все ляляля, а к сути даже не подобралась. И не подберусь, но пару слов скажу. Странная и чудная эта книга. Я понятия не имела, о чем она, даже несколько раз пробежав глазами аннотацию, чего и всем желаю. С героями срослась глубже некуда, хотя им подарены самые скупые авторские штрихи. Да и вся книга вот такая – скупая. Родная-далекая, бесконечно-местечковая, надрывно-спокойная, и все же скупая. Хотелось больше слов, больше чувств, больше звезд, больше всего.

А еще я сначала хотела поставить 4. Потому что конец. Надо было закончить несколькими главами раньше, и мое израненное сердце не чувствовало бы себя обманутым. Но автор посчитал нужным закончить именно так, поэтому я умолкаю, потому что тяжкий это труд – миры создавать.

Оу. Вау. Люцифер обрел такой размах, что первый том кроме как местечковым назвать тяжело. Во втором есть и дети, и монстры, и ангелы и прочие персонажи, жаждущие кто покоя и забвения, кто правды и справедливости. А кто просто мимо проходил.

Первая часть (The House of Windowless Rooms) оставила меня довольно равнодушной, хотя в ней няшка отправился в самый настоящий квест по возвращению себе крыльев. Мазикин стала канонично красивой, и надеюсь, она это дело скоро исправит. Зато вторая часть (Children and Monsters) с момента появления Эришад немало доставила. Несколько сюжетных линий выстраиваются в одну идею не сразу, но и в процессе можно словить немало кайфа. Пожертвовав сном, я со слегка отвисшей челюстью следила за хитросплетениями Люциферова замысла, вторжениями и какими-то совершенно фантастическими ревелейшенами. Мне хотелось пнуть себя и заставить пойти спать, но фиг же. Люцифер не отпускает, пока он с тобой не закончил, не вытряхнул и не выжал все соки; а Кэри завлекает, захлопывает ловушку и обрекает на вечную преданность этому харизматичному блондинчику.

Это вау. У меня слов не хватает от восторга, если б я могла, я бы обошлась всего парой (Оу и Вау), потому что именно они наиболее точно передают всю палитру ощущений после прочтения. Неожиданно Люцифер ни в чем не уступает Сэндмену, пускай даже история его пишется не где-то среди звезд, а в баре Города Ангелов.

«Она затворяется в молчании и остаётся нема ещё восемь месяцев и тринадцать дней. «Только не забудь выпустить голубя» были её последними словами.»

С этой фразы началось мое восхождение на гору по имени «Полубрат». Весом в семьсот страниц, длиной в два с половиной месяца и двумя записями в библиотечной карточке. Взявшись за эту книгу, я была воодушевлена, да и Nordisk Råds litteraturpris — это не хухры-мухры. После первых десяти-двадцати страниц мне захотелось закрыть книгу и больше никогда не открывать. Страшно. И Кристенсен погружает во мрак с первых страниц, никаких тебе поблажек.

Это сага. Настоящая САГА. С самыми премерзкими подробностями чужой жизни, мыслями, идеями, поступками, последствиями, которые я, возможно, совсем не хотела знать. Но читала, упорно и мужественно. Продиралась сквозь стиль Кристенсена обнажать диалоги, перетекающие в поток сознания, самым простым приемом – краткостью. Или еще лучше — молчанием. Это самое страшное. Гробовое молчание. Или молчание, когда вся боль собирается в клубок внутри тебя, и чтобы не выпустить ее, не дать ей разрастись — ты умолкаешь.

Это одна из немногих (если не единственная) книг, в которых настолько живые герои, что и обсуждать их не хочется, у каждого свои тараканы, и пробирает аж до мурашек, настолько мелкие подробности я знаю об их жизни. Причем если бы только об одном... Нет, я знаю обо всех, их сокровенное, их скелеты в шкафах, даже судьбу их соседей и вообще практически всех людей, хоть однажды упомянутых в книге. Это потрясающе и пугающе. Эта честность не дает шанса отвернуться — приходится широко открытыми глазами наблюдать за тем, как ниточки сплетаются в узор, который... ни к чему не приведет. Потому что к какому-то логичному и красивому концу все приходит только в сказках. А «Полубрат» — это жизнь. Жизнь не заканчивается с завершением главы.

Это боль одной семьи, нескольких поколений, неизбывная, преследующая их повсюду, у каждого своя.

Масштабная, драматичная, безысходная. Одна из лучших книг в моей жизни.

P.S. И меня тоже всегда «преследовала забота о том, как же астронавты, альпинисты, подводники, йоги и полярники справляют нужду.»

2012

Иногда мне попадают в руки книги, которые несут в себе такой мощный заряд Идеи, что я боюсь за свою крышу. Так вот, V for Vendetta – Идея Идей, не иначе.

the sandman #1-8

Вторая волна Sandman’a нахлынула на меня после убогого графического романа по мотивам «Никогде». Я истосковалась по фриковатому, мистическому, темному Гейману, после которого одновременно страшно и интересно спать. Ох уж эти сны.

Даже второе прочтение дает мощный эффект – я выпала из повседневности, размышляя над историей, вспоминала свой первый геймановский запой, когда рвалась вперед, не разбирая дороги. Теперь у меня просто не хватило бы времени и сил бежать, зато я смогла растянуть удовольствие.

Боги, Гейман прекрасен. «Прелюдии и Ноктюрны» – это вводная часть, в которой есть и заточение, и месть, и даже квест по поиску предметов. А сколько тут славных героев: была рада видеть Джона Константина, Люцифера, Пугало, Харви Дента, Доктора Ди. И какие тут жестокие истории, вроде «24 Hours», когда судьбами случайных людей правит сумасшедший, не знающий покоя.

Я рада, что ребята-оккультисты промахнулись с заклинашкой и вызвали Сон вместо Смерти. Хотя и про Смерть могу долго распространяться, в любом случае, она – няша. Приятно видеть вместе брата и сестру, а его рассуждения о ее даре, который не приносит ей ни капли людской любви, вообще бесценны. Вроде бы Морфей изрекает простые истины, но во вселенной Геймана этому придается мрачное очарование, которому невозможно не поддаться. Я поддалась с радостью =3

Морфей, он же Сон, он же Песочный Человек – о, боги. У меня нет слов. От него бегут мурашки по коже. Это совсем не тот персонаж, которому будешь душевно сопереживать в его квестах, и он даже не положительный/отрицательный герой, он просто есть, и он вечен-бесконечен и прекрасен в своем отсутствии чувства юмора и нарочитой мрачности. Есть что-то неожиданно приятное в том, что хозяином снов оказался тощий, вечно растрепанный чувак в черном. Его желание вернуть свои атрибуты и отомстить вполне понятно; как же он любовно тискал свой мешочек с песком, когда вернул его =3

Мне часто хочется расцеловать Геймана. Сейчас – особенно. Его я буду перечитывать еще не раз, и в отношении Sandman’а я уверена в одном – он не перестанет меня радовать и после n-ного прочтения.

P.S. Особенное удовольствие доставила новая цифровая версия комикса =3

2013

the sandman #9-16

Вернувшись в Царство Снов, Морфей обнаруживает, что некоторые подданные успели сбежать за время его заключения. Плюс к этому появляется вихрь сна – человек, который ненароком наносит миру снов непоправимый ущерб.

Нас немного знакомят с родней Морфея, что только выгодно оттеняет его няшность. Небольшой пролог, рассказывающий об обреченной любви вечного-бесконечного к смертной незатейлив и трагичен.

Второстепенные персонажи тут однозначно рулят. Чего только стоит один Коринфянин – увидишь его один раз, и он навсегда западет тебе в душу, этот маленький собиратель глазок. Его тут мало, но он пробирает до косточек. Вся тема с Cereal Convention, под прикрытием которой собираются маньяки-коллекционеры, просто крышесносна. Шанталь и Зельда – парочка в свадебных платьях, страстные коллекционерши пауков, раскрываются во снах. Я ловила себя на мысли, что не вправе лезть в столь интимные уголки их сознания. Кен и Барби хрестоматийны и (никогда не думала, что скажу это про друзей детства) ДИКО ФРИКОВАТЫ. Кен видит сны о сексе, власти и деньгах, Барби грезит о пони и замках. Гейман населяет свои дома самыми удивительными персонажами.

Сюжет захватывает. Первый том был посвящен квесту по поиску атрибутов, второй же менее линеен, разветвляется, и даже делает передышку в серединке. Да, я про Хоба, старого другана Морфея, которому он подарил бессмертие. Человек, который не хочет отказываться от вечной жизни, несмотря на все круги ада, которые ему приходится пройти.

Как ни грустно, от Морфея тут мало что зависит, его задача – собрать потерянные творения и защитить мир сна от вихря. Надо убить вихрь – ок. Никакой излишней жестокости, просто так надо. А свои расшалившиеся кошмарики можно развоплотить, в конце концов. Только почему, скажите мне, damsel in distress с разрушительной силой в руках всегда становится блондинка по имени Роуз?

Без Геймана мои сны были бы бесконечно скучны.

2013

Билли Арго – мальчик-детектив. Раскрывать преступления в родном городке ему помогают сестра Кэролайн и друг Фентон. Истории разоблачений гремят на первых полосах местных газет, злодеи наказаны, мэр вручает ребятам ключи от города. И все хорошо, пока Кэролайн не заканчивает жизнь самоубийством, а Билли не попадает в психушку на десять лет.

Злодеи стареют, выходят из тюрем и спокойно доживают свои деньки в пансионах, теряя разум, но не хватку. Билли выходит на волю и работает в фирме по продаже накладных бород, дружит с соседскими детьми, раскрывает новые тайны на пути к самой важной.

Все мальчики рано или поздно вырастают. Даже детективы.

В картонный мирок врывается жестокая реальность. В конце – своеобразный катарсис. Маленькие врезки загадок, которые надо разгадывать самим. Странная и прекрасная книга.

P.S. Про квесты.

Август выдался непонятным, то пугая жарой, то выруливая на дождливую осеннюю колею. А я почти весь август читала «Террор». Даже так – ползла вдоль него. И выяснила, что для этой книги нет какой-то «идеальной» атмосферы. Зима, снег и метель добавили бы, возможно, подходящего антуража процессу чтения, но это оказалось побочным, потому как меня накрыло с головой и в августе.

Я редко берусь за книги, хотя бы частично основанные на реальных событиях, потому как уже знаю, чем все закончится. Пропавшая экспедиция Франклина (название которой говорит само за себя). Холод, голод, боль, почерневшие пальцы, каннибализм, безнадега и беспросвет обрушиваются не сразу, но постепенно. Каким-то образом Симмонсу удалось втиснуть в 880 страниц не просто историю экспедиции, обреченной на гибель, но и душу корабля, души всех тех, кто отправился в плавание на «Эребусе» и «Терроре» в тот проклятый день. Первые главы проскочили на ура, но с определенного момента во мне поселился затаенный страх смерти очередного офицера или матроса. Бессмысленная, жестокая смерть – это то, что заставляло меня останавливаться и на время откладывать книгу в сторону. Смерть же людей, добровольно отправившихся в свою последнюю прогулку во льдах, – это нечто совсем отличное от несправедливой гибели по стечению обстоятельств. Не хотелось терять этих достойных уважения людей здесь и сейчас.

Капитан «Террора» Фрэнсис Родон Мойра Крозье – это человек, которого мне до одури хотелось уберечь. Боги, этот ирландец с неугасающим пламенем в груди столько раз плясал на краю бездны, что под конец мне оставалось только сжимать кулачки и молиться. Я не могла потерять и его тоже. Я практически поступилась принципом не заглядывать в конец, только бы увидеть одним глазком его имя, мелькающее где-нибудь на последних страницах, – но вовремя удержалась. Именно ему принадлежат слова «жизнь дается лишь раз, и она несчастна, убога, отвратительна, жестока и коротка», которые он сам же и оспаривает (с Богом? высшими силами? Судьбой?) на протяжении всей книги, перерождаясь и продолжая идти дальше.

Последние главы я читала с вытаращенными глазами, и в голове неотступно билась мысль, что лучше бы Симмонс ничего не объяснял, лучше бы этот арктический ужас не получил мотивации, превратившись в осязаемое и даже тривиальное чудовище. До колик пугает чужой ход мысли, который невозможно уловить. Но когда тебе наконец рассказывают, что страшилка из подвала крадет твои молочные зубы только чтобы сделать из них ожерелье, становится уже не так страшно. Стремно, но не более.

Гораздо страшнее люди, теряющие самое себя. Умирающие от цинги и голода не могут побороть обильное слюноотделение, когда в воздухе распространяется запах жареного мяса случайно упавшего в огонь товарища. И постепенно они теряют все человеческое, что еще теплилось в них, под напором неумолимой угрозы голодной смерти.

А еще «Террор» никогда не был просто кораблем. Если его сердце – это Крозье, то душа его сплетена из храпа спящих мужчин, тепла печки мистера Диггла, стука подошв по палубе и стонов затертого льдами пленника, обреченного прожечь во льду свою собственную могилу.

Если сай-фай заставляет ворочаться заржавевшие шестеренки — он бесценен. Уже за одну возможность вспомнить расчет площади круга Бакстеру спасибо xD Вкратце: земляне выстроили на обратной стороне Луны громадный радиотелескоп, через несколько лет принявший далекий и поначалу непонятный сигнал...

Во время чтения «Яблок Тьюринга» я несколько раз отвлекалась и пялилась в одну точку, переваривая все, что рассказал мне Бакстер. В оцепенение меня ввела достоверность развития событий, которую он показал — и новые технологии, и шумиха, и тактика «пальнуть на всякий случай». Инопланетяне хоть и заявлены, но не появляются на сцене ни разу, зато дают пищу для размышлений. Концовка получилась философской, и ответить на вопрос, каков был бы мой выбор, я не готова. А еще непрестанно вертелась мысль, что уровень нашего развития несоизмеримо низок, так что если Земля исторгнет нас со своей поверхности раньше, чем мы успеем колонизировать другие планеты, то мы просто сожрем друг друга. Впрочем, даже если успеем – все равно сожрем.

Уудивительный Бакстер заставил мыслить в совсем новых для меня категориях. Рассказ идет первым в сборнике, и мне остается только гадать, почему я не взялась за него сразу – это был бы впечатляющий старт.

Будь у меня более устойчивые к потрясениям нервные клетки, я бы только и делала, что читала такой сай-фай. Роскошная, растянувшаяся на невероятные расстояния космоопера насыщена детективной составляющей, которая ведет читателя за руку элегантно и неторопливо, чтобы в конце раскрыть карты в такой взрывной ярости и запредельной меланхолии, что попеременно руки сжимаются в кулаки и захлестывают ледяные волны безмолвия и одиночества. Я все еще пребываю в состоянии эйфории после прочтения, поэтому меня штормит положительными эпитетами, но сомневаюсь, что даже по прошествии времени смогу разглядеть в книге что-то страшнее, чем небольшие недостатки (сметенные ураганом восторга и оттого абсолютно нерелевантные).

Первые двести страниц – это аккуратный и выверенный квест, стягивание ниточек из самых разных источников, попытки героя понять, чего же от него хотят и незаметная расстановка акцентов. Вводный курс в политические и военные терки, песни о подвигах и превратностях истории. Этот медленно развертывающийся и практически безопасный квест держал меня в таком неимоверном напряжении, что я засыпала и просыпалась с мыслями о том, что же на самом деле к чертям происходит. На последней сотне страниц почти все мои надежды были оправданы, карусель завертелась с такой скоростью, что мне оставалось только не отставать. В итоге несколько вопросов и сомнений у меня все же осталось, но я не жду ответов, мне и так рассказали даже больше, чем обещали.

При тщательной проверке исторических фактов из учебников оказывается, что были не только упущены важные детали, но и переписаны по необходимости целые страницы. Эта горькая мысль лежит на поверхности, но не каждому суждено докопаться до истины. Рецепт Алекса Бенедикта на 95% состоит из чистого везения, потому что иначе такому раздолбайскому герою в жизни бы не раскрыть мощную аферу с политической подоплекой. Не будь у него под боком девицы, которую надо впечатлять, он бы давно сдулся ;) Но вместо лишних романтических страданий в книге зашкаливающее количество суровых и прекрасных героев прошлого и отчаянных исследователей настоящего. Отдельное спасибо за Лейшу Таннер – такого любовно выписанного сильного женского персонажа надо еще поискать. Повествование раскидано на множество систем, планет, городов и муниципалитетов, неизменно сопровождаемых библиотеками и тайными обществами. Воссоздаются целые космические битвы, от которых замирает сердце. А до нового конфликта только один шаг, и потеря ложного идеала может стоить дорого.

В целом – прекрасный образчик сай-фая, превзошедший мои самые смелые надежды.

После «Саги о Йёсте Берлинге» я пообещала себе вернуться к Лагерлёф, и вот, наконец, погрузилась с головой в историю рода Лёвеншёльдов. Не читай я до этого историю о Йёстушке, мне было бы тяжеловато. Потому что да, Сельма – мастер, но я не настолько люблю исторические декорации, чтобы сразу прочувствовать шестьсот страниц пасторальных пейзажей и деревенской жизни в Швеции 19-го века. А тут у меня за плечами было знакомство с блудным пастором и майоршой Самселиус, и мне море было по колено.

Мы с книгой мурыжили друг друга больше месяца. Я еще загодя запаслась томиком и честно таскалась с ним по всем веткам метро, куда меня закидывала судьбинушка. Нашла в закромах аудиокнигу, засыпала под нее и просыпалась. Читать эту трилогию быстро невозможно – во всяком случае, для меня. И про мурыжили – это я любя. Она настолько насыщена людьми и их мыслями, чувствами, поиском счастья, саморазрушением, страстью к своему делу, глупостью и неспособностью удержать любовь, что от всего этого кругом идет голова.

Роман «Перстень Лёвеншёльдов», открывающий трилогию, оказался самым коротким. Он излагает историю злосчастного перстня, подаренного генералу Бенгту Лёвеншёльду самим Карлом XII. Перстень этот по просьбе генерала положили вместе с ним в гроб, но такая драгоценность не могла долго пролежать запросто так, без нового хозяина, который мог бы распорядиться ею как надобно ;) Кража перстня повлекла за собой целую череду несчастий, павших на головы воров, а чуть позже и самих Лёвеншёльдов. Без этой части, наполненной проклятиями и призраками, напоминающей скорее легенду с закольцованным финалом, остальные две воспринимались бы совсем иначе.

«Шарлотта Лёвеншёльд» и «Анна Сверд» концентрируются уже не на похождениях проклятого перстня, а на последствиях, которые суждено испытать на себе потомкам генерала. Шутливые истории закончились, настало время для любви, страданий и бытовухи. Шарлотта, именем которой назван второй роман трилогии, относится к тем персонажам, которых я так люблю у Лагерлёф. Умная, сильная духом, гордая и упрямая, она умеет постоять за себя. Хотя, честно признаться, мои симпатии были изначально на стороне ее жениха Карла-Артура (как я уже сейчас понимаю, в основном из-за его необычайно нежных отношений с матушкой, полковницей Беатой Экенстедт), а Шарлотту хотелось одернуть.. но довольно быстро стало понятно, что именно за нее стоит держаться. А чем ее шутка по поводу коммерции советника Шагерстрёма обернулась – бесценно. Собственно, Шагерстрём – это второй герой, за которого переживалось. Честный, добившийся всего сам, этот грубо сколоченный заводчик, оплакивавший свою жену и совсем не романтик – божечки, какие финты он выдумывал у себя в голове, как накручивал себя! Но его отличие от мнительных тряпок вроде Карла-Артура – рядом с ним женщина всегда знает, что у нее защищен тыл. А если и надумает чего глупого такой муж – то скорее помирать будет готов, чем плакаться и устраивать истерики. Оставалось только пожелать ему мудрой и любящей жены ;) В общем, Шарлотта и Шагерстрём – это те, кому от души хотелось пожелать счастья, пускай даже каждому своего.

Третью часть я ждала с нетерпением, потому как имя на обложке обещало познакомить с новым женским персонажем. Не могу сказать, что разочарована, но после яркого образа гордячки Шарлотты переключиться на далекарлийскую крестьянку Анну Сверд было тяжело. Зато история Карла-Артура продолжается, и открываются все новые стороны его характера. Сказать, что неприятные – это ничего не сказать. Избалованный маменькин сынок, он сам не знает чего хочет, и часто попадает под чужое влияние. Вместо того, чтобы включить голову, он устраивает истерики и придирается к каждому слову, вместо поисков примирения он совершает глупости, прикрываясь религией. И скажите мне, каким надо быть идиотом, чтобы разрывая помолвку и грозя жениться на первой встречной, и правда выбежать на дорогу и молиться, чтобы не попалась какая-нибудь уродина? А во что он в итоге превратился – слов не хватает. Причем его злой рок, Тея Сундлер, не вызывает даже раздражения, такие люди встречаются повсеместно и пытаться с ними бороться – себе дороже. Шарлотта и Анна отступились от борьбы, и выиграли от этого гораздо больше.

Последние главы трилогии мрачны. Кажется, проклятие рода наконец настигло героев в полной мере, и даже наметившийся просвет в самом конце почти не радует. За месяц я прикипела ко многим персонажам душой и сердцем, особенно к Шарлотте. Для меня трилогия о Лёвеншёльдах – это прежде всего ее история. Лагерлёф опять умудрилась создать яркого и живого персонажа; Шарлотта – потрясающая женщина, способная на жертвы ради истинной любви, она не стала оправдываться и равняться на мнение толпы. А Лагерлёф теперь – мой личный маст рид на все времена.

This is my design. Дядя Мартин щедрой рукой рисует эпическое полотно, которому суждено захватить умы людей, даже далеких от фэнтези. Выпавши на неделю из жизни за чтением «Игры престолов», точно могу сказать, что замысел Мартина мне по душе.

Меня предупреждали бессчетное количество раз, что бородатый дядька не гнушается убивать героев пачками, и нужно приготовить носовые платочки, дабы своевременно оплакивать обезглавленных любимчиков. Но то ли мясорубка еще не разошлась в полную силу, то ли предупреждение сработало на ура, но все смерти в книге закономерны и не вызывают горестного недоумения. Да, мир жесток, люди умирают, игра престолов срубит еще множество невинных и не очень голов, а я как преданный наркоман буду читать все, что выпустил и собирается выпустить Мартин.

Он удивительно гармонично выстроил героев в своей саге. Есть Старки – отважные, преданные и трогательные каждый на свой лад. Им невозможно не симпатизировать, они выступают чуть ли не единственной силой, в которую хочется верить. Гордецы Ланнистеры, блестяще осуществившие уже два переворота. Принцесса драконов, которой на роду написано пересечь море и вернуть трон. Героев много, найти себе любимчиков по вкусу довольно легко, и я вот нашла. Только это оказались не няшки Арья или Санса, а изворотливый и восхитительно хитрожопый Петир Бейлиш, он же Мизинец, притянувший все мое внимание после первого же появления. Этот маленький угорек доставляет в сто раз больше всех Старков вместе взятых, даже с весомым и лакомым довеском в виде героического и занесенного снегами лорда Джона Сноу.

The game is on. И вдруг после слов Серсеи все становится реальным – казни, гонения, война и борьба за престол. История следовала за судьбами нескольких героев, и в какой-то неуловимый момент их закрутило в игре, в которую суждено сыграть всем. Пострадают не только претенденты на трон, но и простые смертные, вступившие в эту борьбу во имя власти, чести, имени. И благоразумие, граничащее с трусостью, уже никого не спасет.

И вот еще что – я не испытываю ни капли раздражения по отношению к героям. Раскинувшаяся картина настолько увлекает, что мне просто некогда выцеживать недостатки отдельных персонажей и расставлять их в порядке симпатии. Они такие, какие есть, и я всем (за исключением маленького поганца Джоффри) желаю как можно дольше не попадать во всемогущие горнила мясорубки дяди Мартина.

Никогда бы не подумала, что с таким интересом буду читать о шахтерах xD

Сюжет крутится вокруг добычи минерала под названием thorilide, жизненно необходимого для сборки звездных разрушителей. Император желает расширить производство своих игрушек, поэтому на богатую сим ископаемым планету Gorse и ее луну Cynda с целью повысить показатели эффективности добычи отправляется гуру результативности – граф Видиан. Прописная истина («от Империи ничего хорошего не жди») отступает перед стремлением Видиана выполнить назначенный план любыми способами: он не гнушается убивать и жертвовать целыми планетами, только бы выслужиться и не позволить конкурентам разрушить свой имидж.

Здесь стоит сделать ремарку. «SW: A New Dawn» – это приквел к стартовавшему недавно мультику «SW: Rebels», и картинка на обложке намекает на младший школьный возраст в качестве целевой аудитории. И если мультик полностью оправдывает ожидания, то книга однозначно рассчитана на взрослых, которые смогут вкусить политические интриги, бизнес-модели, безнаказанную жестокость и кредо «run for your life». С первого взгляда книга может показаться скучной, потому как тут не будет головокружительных полетов, битв на световых мечах и явных форсюзеров – все в рамках расцвета Империи. Зато будут премерзкие интриги в кругу приближенных Императора. Съехавшие с катушек, но упорные в своих убеждениях люди. Потерявшиеся в этой бескрайней мясорубке джедаи и основоположники движения Альянса. И Видиан – даже не злодей, а человек, построивший себя сам с нуля, но по пути потерявший что-то очень важное.

Меня непреодолимо увлекает эта эра. Кажется, Лее со своим Альянсом все дается слишком легко по сравнению с горсткой людей, только-только разжигающих искорки восстания. У нее есть приличные ресурсы, плюс она в своей излюбленной манере убеждает все новые системы присоединиться к набирающему силы Альянсу. А каково четверке отчаянных людей спасать целую планету? Это тот самый промежуток времени, когда Империя дотягивается до самых отдаленных систем, все джедаи (предположительно) уничтожены, когда слово «rebellion» вызывает у имперцев только ухмылку, и ни у кого нет сил подняться и выступить против существующего порядка. И зачастую нет иного выбора кроме борьбы, потому как альтернатива – смерть. Герои придут позже, а тех, кто протоптал для них тропинку, забудут.

Признаюсь, я всю дорогу боялась, что на следующей странице Кейнан (один из главных действующих лиц) начнет размахивать мечом перед носом имперцев, тем самым разрушая выстроенный образ скрытного бродяги под маской разбитного парня. Но подобного не произошло, даже больше скажу – все персонажи достоверно прописаны, достаточно мотивированы и жизнь каждого Империя разрушает по-своему. Команда подобралась разношерстная, и в этом есть своя прелесть. Хотелось, конечно, чтобы все у этой отчаянной четверки сложилось хорошо, но Империя с упорством катка калечит и уничтожает все неугодное и просто попавшееся под руку.

Все, что я могла просить от истории вселенной Star Wars, я получила сполна. A New Dawn радует меня по всем пунктам, и я не отказалась бы от продолжения ;)

P.S. А мультик детский до ужаса, особенно на фоне книги ._.

Ведьмак – совсем не легкое фэнтезийное чтиво, каким он мне запомнился по первому прочтению (полжизни прошло, елки). Рассредоточенность на несколько сюжетов, раскрывающихся в отдельных рассказах, оказалась настолько подкупающей, что я смаковала каждую новую историю и растягивала до пределов возможного, хотя иммерсия в этот мир гнала вперед будь здоров. В общем, я еще неделю отходила от второй книги о Ведьмаке – надо было осмыслить и выдохнуть.

Первые истории – шутливо-игривые, обыгрывающие старые знакомые сказки на новый лад, но в основе своей несущие конкретную мораль, а местами даже серьезные конфликты, неизбежно возникающие внутри социума. То есть в рассказе будет не только предложен заманчивый пересказ истории про диких лебедей или русалочку, но и показана картина общества со своими проблемами и признаками неизбежного увядания в ныне существующем виде. И если вся каруселька с тридцать страниц крутится вокруг Геральта и Йен, то окружающие декорации могут быть даже интереснее их междусобойчика. Последняя, кстати, дура дурой, ненавижу ее всей душой. Зато Лютик радует глаз и слух безмерно.

К последним историям шутливость превращается в горькую иронию, на первый план выступает грядущая война, то там, то здесь позвякивающая скорбными колокольчиками, чтобы в финале наконец взорваться. Здесь нет особенных сюжетных решений, это чистые эмоции, Геральт уже больше не может бежать от своего Предназначения, и впереди обещана только смерть. Восхитительно жестоко и обнадеживающе одновременно. И еще Цири. Как тут не реветь от накала эмоций – не знаю.

— В дворцовом парке деревьев не было, Цири? В Настроге? Вместо Брокилона могла бы влезть на дерево и сидеть там, на самой макушке, пока у Кистрина не прошла бы охота жениться.

— Смеешься?

— Ага.

— Тогда знаешь что? Не люблю тебя.

— Это ужасно, Цири. Ты поразила меня в самое сердце.

— Знаю, — поддакнула она серьезно.

За время чтения этого объемистого томика я успела сто тысяч раз проклясть Робин Хобб за то, что она непрестанно ввергает своих героев в пучину отчаяния, безнадежности, страданий и болезненных самокопаний. За то, что судьбы могут быть скомканы и выброшены только потому, что была принята череда неверных решений. За то, что мелькнувшая где-то на горизонте призрачная мечта о спокойствии и тишине непозволительно быстро превращается в отчаянную борьбу за самое «я», которое так легко потерять в пучине окружающей жестокости и безразличия. За то, что ее героям не суждено стать счастливыми – им уготованы разве что редкие минуты безмятежности и единения. И за героев, которых она нарисовала настолько живыми, что пройти мимо их горестей просто невозможно, и каждое злоключение, встречающееся им по пути, воспринимается как очередной удар хлыста.

Спустя несколько недель я более-менее примирилась с испытаниями, непрестанно сопутствующими героям. Полюбить «Волшебный корабль» я вряд ли смогу – только если найду утешение в чтении второй и третьей книг трилогии. И вот еще что интересно – прикончив последнюю страницу, я чувствовала симпатию исключительно к Уинтроу как единственному достойному персонажу, которого Хобб ломает почище других (а ведь он не прогнулся даже в самый отчаянный момент!), но по прошествии времени обнаружила, что больше думаю о Малте и о ее будущем. Я очень сильно удивлюсь, если этой дурочке не суждено будет пережить самое жестокое перерождение – и поэтому ее линия кажется самой интригующей на данный момент.

Никаких строго положительных или отрицательных героев – все они живые люди со своими недостатками, и даже самый премерзкий персонаж действует соответствующе своим внутренним убеждениям. Кайл, предстающий вначале злодейским злодеем, с течением времени не становится более приятным человеком, но его поступки находят обоснование – причем настолько простое, что оторопь берет; да, его методы грубы, но они являются отражением его натуры. А вот Роника вызывает неимоверное раздражение каждым своим словом или делом, без особых на то причин. Персонажи “Волшебного корабля” наделены такой объемностью и многогранностью, что вешать ярлыки на них становится просто бессмысленно.

Кстати, Кеннит (бывший моим вторым фаворитом) потерялся окончательно на фоне дум о Янтарь и диводреве. Тайны и загадки выстрелили поздновато, однако моему негодованию по поводу вечных страданий необходимо было утихнуть, дабы можно было оглядеть всю картину трезво. И тут оказалось, что к концу книги остались вопросы, вызывающие непреодолимый зуд взяться за последующие кирпичи.

Чего не отнять у автора – так что это способности погружать в свой мир с головой вне зависимости от желания читателя. Я могу бесконечно ныть о том, что это семейная драма, поданная под фэнтезийным соусом – эти трепыхания только глубже вгоняют Хобб под кожу. А первоначальное разочарование и попытка сказать, что я никогда не полюблю столь жестокую книгу, трансформируются в жажду продлить страдания и снова окунуться в мир волшебных кораблей и пиратов. Остается надеяться, что в итоге хоть кто-то из героев получит то, к чему так отчаянно стремится, достигнет безопасной гавани и не потеряет себя по пути.

Спустя столько лет я возвращаюсь к Ведьмаку. Если хорошенько посчитать, то последний раз мы пересекались лет 10 назад или того более, когда мои литературные предпочтения еще только формировались и вкусить чудную историю Геральта я смогла только отчасти. Взяла в руки перевыпущенный первый том, у меня в голове замелькали обрывки впечатлений, но сюжет отказался складываться в картинку. Пожалуй, я неплохо помню события только последних книг, именно тогда я прониклась Цири настолько, что заранее начала выть от горя.

Первая книга поделена на рассказы, которые потихоньку знакомят читателя с новым миром — миром ведьмака, трубадура, чародейки, дворцовых интриг и бесчисленной нечисти. Пан Сапковский рисует целую картину из небольших кусочков, и это у него получается на ура. Мне тяжело придумать более гармоничное знакомство с циклом: из трехсот страниц можно почерпнуть знания не только о главном герое и его окружении, но и об устройстве мира, религиях, монстрах, и самое главное — получить ниточки к событиям, которые раскроются в последующих книгах. Дочитав «Вопрос цены», отмечаешь слова о Предназначении, которое явно много значит в этом мире, но совсем не ждешь, что все развернется так, как развернется (не буду злоупотреблять спойлерами).

Из того, что я не смогла оценить в прошлом десятилетии, но смогла сегодня — это отсылки к сказкам и верованиям. Сказки, к которым мы привыкли, у Сапковского могут быть очень злыми, а то и вовсе вывернутыми шиворот-навыворот. Трулав в «Красавице и чудовище», говорите? А как насчет не менее искренней любви под заголовком «Чудовище и чудовище»? Если несчастные принцессы, заточенные в высоких башнях, на самом деле являются мутантами в изоляции? А история Ренфри — самая грустная, жестокая и кровавая история Белоснежки на свете. Вообще, если задуматься, то как книга рассказывает, людей стоит бояться больше чудовищ. Последние убивают потому что кушать хочется и матушка-природа (читай: неудачный колдунский эксперимент) сделала такой, деваться некуда, вот и грызут люд. А люди в свою очередь причиняют зло и льют кровь по низменным причинам, будь то зависть, похоть, жажда власти и тд.

Грубоватая фэнтезятина, но мне нравится. И язык. И герои. Основных женских персонажей тут всего два, и если за Цири я переживала (и буду переживать) всей душой, то Йеннифер мне не нравилась никогда. По итогам «Последнего желания» циничная, беспринципная мерзавка вызывает у меня только раздражение, пан Сапковский не пожалел для нее описательности, но на меня ее намыленные телеса не произвели никакого впечатления.

А ведьмак? Ходит по миру, чудовищ истребляет.

Дальше — круче.

Слишком много экшна, сказала я самой себе, пытаясь найти хоть один весомый недостаток в этой книге. Но тут же одернула себя, признав, что конкретный космический боевик хорош тем, что постоянно держит в напряжении, не позволяет скучать и заставляет мозги обрабатывать информацию немного быстрее. Первым сравнением, пришедшим на ум, стала франшиза Star Wars, только ограниченная Солнечной системой. Беготня, спасение мира, пальба планетарная и космическая, политические терки и постоянная опасность, нависающая над головами бесстрашных героев. Да это просто отлично, ребята, хочу еще.

Слишком плоские герои, сказала я себе, но зато Холден хорош. Справедливый, честный, компромиссный и при первой же возможности афиширует злодейские планы на всю систему. Но прошло двадцать, тридцать страниц, и мне захотелось задушить его, потому что мозгов у этого парня – раз, два и обчелся. Мало того, что он соображает неприлично медленно, и в основном полагается на свою команду, так еще и умудряется развязать войну из-за одной строчки. Долбаный идеалист, наивняк 99 уровня и одновременно лицемер. Оказалось, что настоящих симпатий достоин только Миллер – бесконечно одинокий человек, у которого потихоньку отказывают тормоза. После того, как я прониклась Миллером, Холдена захотелось задушить еще сильнее.

Слишком много мерзости, сказала я. Вот с этой компонентой я разобраться не смогла, потому что некоторые вещи будут вызывать отвращение, как себя не настраивай. Да, конечно, ЭТО необходимо было сделать как можно страшнее, непонятнее, инороднее, но, на мой взгляд – Кори тут явно перестарались. Хотя мерзость длиной в пару строчек здорово разбавила пролог и должна была сразу отпугнуть особо впечатлительных.

Космоопера с отличной динамикой, не дает скучать ни минуты. К лихому экшну прикручены все необходимые сведения о расстановке сил, политической системе и особенностях устройства кораблей и астероидов. Единственное сомнение вызывает везучесть героев в первой книге – боюсь, что при справедливом распределении удачи команде «Роси» не дожить до третьей уж точно. Лишняя звезда Миллеру, в котором я неожиданно разглядела родственную душу.

«Крысиный король» практически во всем уступает фееричному «Вокзалу потерянных снов», где Мьевилль развернулся по полной, но я готова платить пять баллов за каждый проблеск гениальности, что подарил мне «Король».

Первые страницы – и я чувствую себя в спин-оффе «Neverwhere» Геймана. Единственное, что хочется сделать – это съежиться до такой степени, чтобы чувство прекрасного перестало вопить о крысиной вони и поедании отбросов. Ладно, щепетильность прочь, в конце концов, сам Маркиз в состоянии мертвее некуда купался в сточных водах Лондона. История кровавая, но не в духе «в конце все умерли», а до обидного «парень, ты оказался не в том месте не в то время».

Главный герой по имени Сол – полукрыса королевских кровей. Уже тут чекануться впору. Семейные дрязги в наборе. Из второстепенных персонажей выделять некого, их до неприличия мало: друзяши Сола крайне ограничены, Лоплоп и Ананси не вызвали ни капли приязни. Но я не ушла с пустыми руками.

Главенствующее место в моем сердце занял (кто бы сомневался) Крысолов. Слаба и падка до опасных, харизматичных, музыкальных мальчиков, которые миксуют свои пассы с драмом, а в свободное время загоняют в гору детишек. Это почти как безумный Ткач из «Вокзала» со своей любовью к ножницам, ушам и познанию узора вселенной. И хочется, и колется.

История Геймана – это такой канон, с долей черного юмора, приключениями, чудищами, испытаниями и зацикленными на своей собственной офигительности ангелами – anyway, от него не страшно, а просто интересно. А вот история Мьевилля – это словно изнанка геймановского мира, где есть место чернухе, кровавым бойням и сумасшедшим дудочникам. И я, несмотря на общий скептицизм относительно истории «Короля», буду лепить ему пять баллов до скончания веков, потому что и сюда Мьевилль насыпал пару щепоток ее высочества weirdness.

2013

Кажется, я жила ожиданием встречи с этой книгой. А она знай себе тихонько лежала в закромах электронной библиотеки, не подавая признаков жизни, даже не сверкая обложкой. Только сентябрьским днем мне суждено было открыть ее и влюбиться в первые же строки – меланхоличные описания окружающего мира и чужих несбывшихся жизней. Прекрасная, наполненная ностальгией и горькой пустотой история.

Единственное, на мой взгляд, упущение – я сразу догадалась о связи двух людей, хотя у меня возникли немного другие предположения о причинах. То, что я почувствовала – не разочарование, а просто усталость. Та усталость, что окутывала меня во время чтения, навалилась с новой силой после того, как стало все понятно. Глупо обижаться на книгу, которая ответила всем моим запросам, поэтому я позволю обидеться на саму себя.

Отдельное спасибо хочется сказать переводчику – я уже давно не встречала подобной текучести языка, предложения складываются из фраз, а те берут начало, кажется, из глубин души. Хочется декламировать целые куски из этого призрачного текста, который обретает очертания ближе к концу каждого абзаца; ступая на этот путь, не знаешь, что тебя ждет, хотя смутно догадываешься. История не погрузилась во вселенскую тоску и безысходность – тогда потерялась бы легкость, с которой воспринимается текст.

После этой книги хорошо, тихо и спокойно. И еще одиноко – именно так, как и должно.

Судя по веселому хохоту, доносящемуся с небес, в мире найдется мало вещей более забавных, чем грач, который притворяется не умеющим летать. ©

«Беллмен и Блэк» пришелся на один из самых трудных и выматывающих месяцев этого года, но вместо погружения в летаргическую депрессию он неожиданно поддержал и помог подняться. Его черная безысходность, смерть и саморазрушение питали меня своей энергией, пока затянувшаяся апатия наконец не сдалась и не уползла в уголок. Есть такие книги, которые на свой манер напоминают, что если ты чувствуешь боль – то ты все еще жив.

Открывающая повествование сцена – мощная и трагичная. Она задает тон всей последующей кутерьме людей, событий и мелочей, окрашенных в черные краски поступка, предрешившего судьбу человека по фамилии Беллмен. Откровенный мистический настрой меня не насторожил, хотя не так давно «Тринадцатая сказка» встала поперек горла со своими приемчиками – они тут если и присутствуют, то ровно в той степени и в той тональности, что необходимы для мрачной готической сказки про грачей и человека в черном. Даже не верится, что книгу писал тот же автор, насколько поверхностной и неестественно складной была «Сказка», настолько неподдельно драматичным и умеренно недосказанным получился «Беллмен».

С увлечением читала о буднях фабрики и последующих достижениях Б. Его потрясающая, сверхъестественная работоспособность и отношения со временем вызывают восхищение и даже благоговение, особенно на фоне собственной никчемной работы, неспособной разжечь даже огонек интереса в виду монотонности и относительной бесполезности. А вкрапления мистики мастерски разбивали вдребезги ощущение покоя и безопасности, что неизменно окутывает при погружении в рутину.

Уже было понятно, что повтора «Сказки» можно не ждать, однако ответы на главные вопросы постоянно ускользали с поверхности в глубины зыбкого болота неизвестных переменных. Финал не разочаровал, он закономерен ровно настолько, насколько готовят к нему читателя вставки о грачах на протяжении всей истории. Все кривые, вычерчиваемые в припадке разрушительной силы, наконец выстраиваются в единую линию. Все механизмы, старательно выводившие рабочую мелодию, затихают.

История не раскрывает всех карт, она оставляет простор воображению, но все мысли и идеи, возникающие на почве недосказанности – темные, глухие и безысходные. Она рассказывает о горе потерь и смерти, но в первую очередь – о всепоглощающем чувстве вины, едва осознаваемом, неуловимой тенью сопровождающем от начала до самого конца. Тяжелая, безрадостная, искривляющая восприятие, не отпускающая ни на секунду книга. И мстительно хохочущие грачи и люди в черном тут совсем не при чем. Вот это как раз и страшно.

Возможны спойлеры.

«Левиафан» захватил, закружил, распластал по своей поверхности и не позволил отлипнуть до самой последней страницы. Увлекательнейший янг-эдалт с альтернативной историей и налетом стимпанка; отдельное спасибо автору за послесловие, где он расписывает, как соотносится его книга (содержащая определенные допущения) с тем, как все было на самом деле.

Мальчик, в одночасье ставший сиротой и мишенью номер один для всех, кому не лень, вынужден скрываться от всего мира. Девочка, которая страстно хочет летать, притворяется мальчиком. Лагеря дарвинистов и жестянщиков, схлестнувшихся в войне, по иронии судьбы должны объединиться в попытках выжить. «Левиафан» – гигантский воздушный корабль, несущий в себе целую экосистему. Шагоходы и цеппелины :3

Если жестянщики (по задумке Австро-Венгрия, Германия, Османская империя) сразу уложились в голове, все-таки их механизмы и шагоходы есть тот самый обещанный стимпанк, то дарвинисты (Россия, Франция и (божечки) Британия) – это что-то совершенно новое для меня. Ребята не стесняясь скрещивают разные биологические виды и влезают в цепочки ДНК, создавая гигантских летучих китов, говорящих ящериц, тигроволков и другие интересные вариации. Вся эта тема меня поначалу напрягла, но елки-палки, все так продуманно и аргументированно (даже срущие в противника скушанными накануне стрелами летучие мыши), что не проникнуться нельзя. А так, если что, то я всеми руками за грандиозное слияние технологий дарвинистов и жестянщиков, что уже частично осуществилось. Радует, что впереди еще две книги, потому что 400 страниц пролетели как-то совсем быстро :(

Я упомянула «янг-эдалт», но оно даже не чувствовалось, мои мозги просто отключились, отказались искать недоработки и радостно ввинтились во вселенную Вестерфельда, в которой здоровски помогли сориентироваться иллюстрации. Симпатии мои принадлежат всем без исключения персонажам (вызывает сомнение только дама-ученая, дико напоминающая миссис Колтер). Противостоят героям пока что безымянные противники, а я даже не заметила отсутствие идентификации плохишей. Я, собственно, готова была еще страниц 500 читать про устройство «Левиафана» и исследовать его уголки вместе с мичманом Шарпом :)

2014

В отношении объемных книг у меня есть дурацкая привычка гнать лошадей в попытке доскакать уже до того момента, где начинаются движуха/важные события/интриги/ревелейшены. При этом медленные, текучие и описательные прологи доставляют определенное удовольствие – особенно когда после обманчивого покоя и тишины наваливается всей тяжестью война и лишения. И мы с моими привычками жили – не тужили, пока не появилась Линн Флевелинг. Ее Тамирская триада разоружила сразу, в первой же главе обозначив горькую и страшную точку невозврата для всех героев. Стало понятно, что впереди темная история, взлелеянная на корнях кровавой магии и жертвы.

И она не разочаровывает. Неспешная вводная часть занимает непомерно большое пространство, но в итоге я растворилась в книге на ура, забыв о сне. Всю дорогу меня не отпускала мысль о той проклятой ночи, когда была решена судьба близнецов. Можно ли оправдать подобное преступление во имя светлого будущего? Сомневаюсь, что ответ можно будет дать даже после завершения истории.

Про героев пару слов. Ки потрясающ, но гораздо больше мне пришелся по душе Фарин. Он, конечно, второстепенный персонаж, однако, пожалуй, лучше многих познал цену чести и преданности. И именно из его уст звучит самое благородное на свете объяснение тому, что происходит между молодыми да ретивыми воинами после заката. У кого-то проходит, у кого-то нет ;) О Тобине что-то говорить пока рано. Проблема самоидентификации была ожидаема с самого начала, и я зареклась делать какие-либо выводы до того, как она вступит в игру.

Удивительно почти полное отсутствие клиффхангеров и ревелейшенов. В первой главе был дан разбег, и все, что остается – это следить за кругами на воде, которые словно в замедленной съемке формируют волны, призывая цунами большие и маленькие, дабы сбылось пророчество и видения обрели реальное воплощение. Концовка, обрывающаяся на самом интересном, так и манит взяться за следующую книгу. Ну и кто я, чтобы..? :)

Давно я ждала сочетания крышесносящего сюжета и роскошной графики — и за обложкой «Pretty Deadly» я получила то, о чем мечтала. Это легенды, это смерть, это перерождение, это любовь и самопожертвование, и такое количество слоев восприятия, что я точно буду перечитывать эту книгу, потому как не смогла охватить ее всю за один присест. А присест и правда был один, хотя обычно чтение графических новелл занимает у меня несколько дней, что дает возможность укладывать прочитанное в голове аккуратными штабельками. Тут же я не смогла отлипнуть от экрана от начала и до конца.

Сравнение с Sandman’ом на обложке? О да, если Сэндмена познакомить со старым добрым вестерном (довольно необычный сеттинг), то получится «Pretty Deadly». Графика же заставляет метафизических бабочек в моем животе делать кульбиты, несовместимые с жизнью. Это совершенство: тихое, скользящее, обнаженное, кровавое, запредельное.

Все без исключения герои мне симпатичны; полагаю, отчасти потому что они представляют собой загадку, которую я так не смогла разгадать. Да, мне дали возможность посмотреть на их действия в некоторых ситуациях, и даже заглянуть в прошлое за предпосылками, но в целом эти люди, существа, боги — они для меня недосягаемы. Прекрасны в своем горе, своей вине, своей смерти. И да, я прошу прощения у Геймановской леди с тем же именем, но Смерть из «Pretty Deadly» захватила мое внимание жестко и бескомпромиссно. Смерть должна быть именно такой.

А еще мое сердце точно пропустило пару ударов в тот момент, когда Фокс говорит: You’re my heart made flesh, all bumping around on dry land. Его голосом может быть только Леонард Коэн.

Единственный рассказ, удостоившийся от меня пяти баллов. Здесь все хорошо: и идеи, и воплощение, и динамика. Consistent & exciting, говорят заметки на полях. Движение No-Patent под руководством Dr. Vikare крадет технологии и безвозмездно передает их в народное пользование. И что самое важное, он не признает кровопролития и вандализма, а просто и изящно лишает всесильный Консорциум изрядной доли прибыли и автоматически становится героем в глазах простого люда. Весь рассказ состоит из кусочков мозаики: доклад детектива, преследовавшего неуловимого criminal mastermind, сменяется выдержками из Garage Revolution Manifesto, газетной статьей, списком возможных сообщников и изобретениями, используемыми этой «преступной» ячейкой. Роскошно <3

До Люцифера я добралась раньше, чем рассчитывала. В конце концов, когда представляется возможность подержать в руках отменное переводное издание в харде, кто я, чтобы отказываться? А самая забава наступила в тот момент, когда я читала Люцифера в метро, и ко мне подсела дама с толстенным талмудом, обложка которого гласила что-то вроде «Православные святые».

Если уж мне полюбился Sandman, то и Люцифер должен был автоматом пролиться бальзамом на душу. Так и вышло, собственно, я все 168 страниц попеременно восторгалась Люсей и Мазикин, время от времени делая паузы, дабы осмыслить, какого черта щас только что произошло. Сначала мне подумалось, что я чего-то глобально не догоняю, но нет, оказалось все проще: «я открываюсь под конец» – кредо любой книги про Люцифера. То есть 90% времени можно ничего не втыкать сюжетно, а тихо млеть от сочетания расчетливости и бессердечности бескрылого блондинчика, ну а в последний момент все обязательно сложится в единую картинку.

Касательно аморальности главного героя – она книге только в плюс. Мазикин потрясающа. Не понимаю притягательности этой безумной женщины, и все же.. если уж «Люцифер» – спин-офф «Сэндмена», то пускай спин-оффом «Люцифера» станет «Мазикин». С каких пор мне стали импонировать женщины с маской на пол-лица, находящиеся в услужении у Сатаны? Сириосли, еще пару лет назад и представить не могла такого расширения границ сознания.

Единственная придирка к художникам. Насколько смог углядеть мой совсем не наметанный глаз, две части одного тома рисовали разные художники, и вот вторая часть мне понравилась гораздо меньше, хотя содержательно история умопомрачает (Джилл Престо и карты рулят, ну).

Как итог: Люцифер прекрасен, а меня уже заждался второй том :)

2013

Ступая какими-то неведомыми космическими тропками, я все чаще натыкаюсь на Булычева; сначала мне повстречался «Протест» – короткий, легко стираемый из памяти рассказ о спорте, олимпийских играх и таких-разных-инопланетянах. А теперь «Половина жизни» (повесть за таким фасадом могла скрывать все, что угодно) – история похищения, выживания и жертвы. Сначала хотела написать вместо жертвы «подвиг», но у меня все же не поднимается рука обозначить принятое решение/действие подвигом. Потому что а. все произошедшее кажется нелепой случайностью; б. спасти только избранных, а остальных оставить позади – это не подвиг.

Повесть трагична, и с самого начала, как только герой вступает на палубу заброшенного корабля, можно догадаться, что обитатели не просто так покинули свой дом. Формат записок, в котором подается большая часть истории, тревожит душу, но главная героиня словно находится в другой плоскости. Да, безысходность. Да, надежда. И все же ожила она для меня только в тот момент, когда обратилась в прах. Так всегда с героями, уже медленно угасающими, доживающими свое, отчасти смирившимися со своей судьбой – они внезапно вспыхивают в наивысшей точке, и сгорают за считанные секунды. В ней заключена неимоверная сила духа – жить, несмотря ни на что, даже потеряв ориентацию во времени и пространстве, удерживаясь от безумия только отчаянной попыткой занять себя делом.

Если бы не первая глава, оценка у повести была бы совсем другая. Уже с первых строк веет чем-то необратимым; скоро все изменится – но совсем не так, как предполагают герои. Этот маленький островок нормального человеческого существования тем более пронзителен, что перекликается с финалом. И корабль, так же медленно угасающий и десятки лет дрейфующий в космосе, мне не менее жаль, чем его обитателей.

Лучшей книги для первого января придумать было сложно. Салаты и шампунь еще не отшумели, буквально несколько часов назад попрощалась с Eleventh на экране, до Шерлока целых 120 минут, а занять голову какой-нибудь плюшкой хочется. Выбор пал на так кстати обнаружившуюся short story про Eleventh авторства Геймана. Не знаю как у вас, а у меня это сочетание вызывает вполне объяснимый восторг :)

Нелюди в масках, у которых непрестанно спрашивают время. Бесчисленное количество монстров, которые на самом деле одно существо, последнее из своего рода. Хитрая тюрьма, построенная таймлордами. Timey-wimey в прокосмических размерах. Эми Понд. Ссылка на War Doctor. Люди, которые собственноручно продали свою планету. Геноцид, который не совсем геноцид. Существование в микросекунде до начала отсчета.

Гейман и Одиннадцатый не подкачали – все в меру страшно, логично и захватывающе. Благо что коротко. Даже думать боюсь, на что раскачался бы Гейман, доверь ему BBC 300-страничный формат ;)

Отличное фэнтези, где есть место магии, проклятым городам, политическим интригам, религиозным теркам и персонажам, которые строят воздушные замки из пепла утерянных надежд. Я ловила неимоверный кайф на протяжении всего повествования, а уж когда пошли ревелейшены – меня было за уши не оттащить. Священная цель любой фэнтезийной книги выполнена на 200% – хотя бы на пару часов, но я полностью отключилась от реального мира ;) Дальше возможны спойлеры.

Из прекрасного: Хратен. Просто.. Хратен. Если сначала он вызывал непреодолимый зуд тихой ненависти – ведь он идеальный антагонист, на которого легко повесить всех собак – то к концу книги я чуть не ревела в преддверии расправы. Если в первых главах его угол обзора раздражал и хотелось скорее перелистнуть страницы, то в последних я как могла цеплялась за каждое его слово и движение. Какими-то неведомыми тропками он пробрался в душу и стал самым значимым персонажем романа, его внутренняя борьба стала стержнем всей книги, а последующий отказ от отточенной холодной логики – апогеем всей истории. Ну да, там еще побочно были спасены города и нации, и даже провернут магический финт – но все это даже рядом не стояло с терзаниями человека, потерявшего веру.

Для полного счастья не хватило: выматывающего душу ангста и непростых решений, от которых зависит судьба миллионов. Номинально главными героями являются Раоден и Сарин, но на их долю, кажется, выпало недостаточно невзгод. Нет, стоп. Скажем так – все свалившиеся на них проблемы не имеют под собой достаточно темной и драматичной подоплеки, а вкупе с жизнерадостностью первого и изворотливостью второй все шаги на пути к счастью воспринимаются как небольшие пеньки, через которые надо просто переступить. Наверное, я просто придираюсь, в отсутствие-то темных властелинов и проклятий, но мне откровенно не хватало вселенского зла и сложных ситуаций, где любой неверный шаг приведет к катастрофе. Да, религиозный и политический конфликты хороши, хотя местами и однобоки. Поиски истины в стенах павшего города завораживают, но постепенно сводятся к старательному изучению запыленных талмудов. Спасать мир еще никогда не было так обыденно просто – только найди нужную книжку.

Тем не менее, знакомство с Сандерсоном прошло более чем успешно, и я почему-то даже не сомневаюсь, что последующие его труды затянут меня в фэнтезийную трясину еще не раз. И отдельный респект за чтение мыслей – не успела я невольно сшипперить двух идейных противников, как в конце мне это аукнулось троекратно, хотя ничего не предвещало такого развития событий. Прекрасно, когда мысли на одной волне с автором.

Славный парень по имени Гай попал в затруднительное положение, а появившийся вовремя Крысолов предложил ему сделку: мол, поможет он парню, если тот пообещает довезти его до города. И поостеречься бы Гаю, ведь какие только страшилки не рассказывают о Крысолове – но нет, не отвертеться ему от сделки. И вышло так, что ехать им пришлось через Пустой поселок...

«Горелая Башня» погружает в темный омут, толща болотной воды начинает давить на затылок с первых же секунд погружения. Дикая ситуация, в которой молодой фольклорист встречается с самым ярким представителем этого самого фольклора, и не знает, чего от того ждать, обмирает со страху, однако разглядывает своего попутчика с интересом. Страшные сказки и давние предания, проклятый Пустой поселок, странные сны и опасный Крысолов – сам себе на уме, вроде бы жестокий судья, а вроде и проглядывает что-то еще за всем этим. Да, флейтист так и остался загадкой для меня. Когда в книге есть место удивительному и не понятному до конца персонажу, это замечательно.

Лейтмотив о всепрощении прошел мимо меня, хотя общая идея воплощена прекрасно, она предлагает сделать простому смертному выбор, который, казалось бы, доступен только богам. Но опять же, в целом повесть ничего не потеряла от того, что я сосредоточилась на деталях, пустив тему прощения (прежде всего самого себя) фоном. Удивительная ведь история, закольцованная на самом Гае.. но не для сегодняшнего дня.

Историю о Крысолове я готова читать в любом виде, в любой даже самой нелепой интерпретации, потому что это одна из тех сказок, от которой каждый раз бегут мурашки по коже, но и оторваться от нее невозможно. И чем страшнее, изощреннее и жестче получается у авторов показать Дудочника, тем большее воодушевление у меня вызывает погружение в эти истории.

К Дяченкам я отношусь с обоснованной опаской, что вызвано ранним знакомством с Vita Nostra. Но, в конце концов, если после чтения произведений автора меня еще месяц-два глючит – это совсем не значит, что его не стоит читать вовсе. Просто надо делать разумные перерывы, чтобы предыдущий опыт в голове утих и можно было погрузиться в совершенно новую историю без сопутствующих опасений.

И снова спасибо рулетке, которая в этом туре выдалась удивительно мощной в плане открытий; на этот раз она раскрутила и закинула меня в новый мир. Уже второй случай, когда я возвращаюсь к ранее отвергнутым авторам по наущению госпожи Фортуны (первым был Мураками), и снова попадание в точку.

Дудочник + Дяченки = роскошество.

Книгу мне выпало читать в ежегодном флэшмобе, и мозги мои закипели через три секунды после того, как я увидела название, обложку и год издания. Ну вот, подумала я, какое-то киберпанковское старье.

Офигительное киберпанковское старье! Брюс Бетке написал классику киберпанка и одновременно очень хорошую пародию, респект чуваку. Читалось очень медленно, необходимы были передышки, ибо так много и знатно хохотать нельзя. Грубоватым, но беспроигрышным юмором Бетке очень напомнил де Ченси с его Замком Опасным. Не могу объяснить, почему я ржу как конь над такими вещами, ведь они пошлые и совсем не смешные! Но, видимо, головушку не обманешь xD

Главный герой, он же Пайл, сразу завоевал все мои симпатии. Неудачник, который в виртуальной реальности превращается в звезду. Ему сопутствуют обиженные виртуальные подружки, странные реальные, чеканутая мамаша, дебильная работа, начальница-узурпаторша, долги и чуть дальше по сюжету – полный карьерный беспросвет. Но при погружении в виртуальные реалии мальчик теряет все прыщи и неудачи, запрыгивает на свой харлей, тусит в местном притоне и раздает щелбаны нубам. И при всем при этом не теряет чувства юмора.

Особенной проработкой книга не отличается, джонни-мнемоники отсутствуют, экшн весь остается в виртуале, концовка диковата, зато есть хакеры. Все четыре балла – за юмор, который забивается в каждую микросхемку. И за нелепые совпадения, вроде того, что практически все значимые фигуры из реальной жизни Пайла так или иначе присутствуют в виртуальной, и серия ревелейшенов ближе к концу книжки доставляет конкретно. Первый раз думаешь: «вау». Второй: «ну не может быть!!». Третий: «Я ЗНАЛ, Я ЗНАЛ!!!». Четвертый, хмуро потирая лоб: «бл, я ведь так и думал».

И снова мои шестеренки зашелестели от сай фая. Рассказу стоит сказать спасибо хотя бы за то, что благодаря ему сегодня в салоне вместо выслушивания бабской болтовни про свадьбы и диеты у меня был довольной емкий экскурс в поле Хиггса и фундаментальные взаимодействия с визуализацией. Тетя по соседству покосилась на нас и спросила, не к экзамену ли по физике мы готовимся.

Первое знакомство с Иганом оказалось более чем успешным, и я позволю себе спойлеры, потому как обойти некоторые идеи стороной просто невозможно.

Лавкрафта на один квадратный сантиметр становится неприлично много, и я начинаю находить в нем определенную прелесть. Может быть, это дело случайности, но с каждый новым витком, с каждым новым рассказом его истории приобретают глубину, а мое легкомысленное замечание о вторичности и сравнении можно зачеркнуть. Говард поистине удивителен. Если это уже звучит достаточно глупецки, то представить боюсь, что будет по освоении бигбуковского трехтомника. Точно буду в любви признаваться.

«Показания» – это отложенное знакомство с Картером, которое наконец потихоньку догоняет меня. Он здесь выступает рассказчиком, потерявшим друга и испытавшим неведомый ужас, которому даже не дается объяснения. И ни слова о снах. Только леденящий кровь кошмар наяву да щелчки в трубке. Читателю вручен бесценный дар – возможность использовать свою фантазию на всю катушку и запугать себя самостоятельно. О том, что случилось с другом Картера, пояснений не дается, и подобная сюжетная незавершенность невольно заставляет прокручивать в голове всю историю в попытке найти ниточки, за которые можно уцепиться. Сама идея неведомого ужаса потихоньку оседает в мыслях и становится чуточку стремнее, чем была за пять минут до этого. Это мастерство, перед которым я могу только преклоняться. И отдельный плюс за концовку, за этот простой как пробка ход, от которого невольно идут мурашки по телу, хотя головой понимаешь, что бояться нечего. Нечего же, да?..

Лавкрафтов квест вступил в сговор с моим внутренним Февралем и глумливо похихикал над потугами осилить эту фантасмагорию на языке оригинала. Я вроде говорила, что «Квантовый вор» взрывает восприятие, выносит сознание за рамки воображения? Ну так вот: «Кадат», последовавший почти сразу после крышесносного «Вора», даст тому значительную фору. Хотя, конечно, он не раскидывает конфетти недосказанностей, а аккуратно берет за руку и погружает в омут сумрачной страны снов. Всего лишь невинное предложение окунуться в историю о поиске неизведанного города. Соблазнившись приключением, делаешь один шаг – и ты уже на глубине, пытаешься выкарабкаться и вдохнуть воздуха. И зря. Ведь Лавкрафт предлагает путешествие в совершенно волшебное место. A world where anything is possible.

Кадат – как мысль, как идея, как создание разума, воплощение памяти, душевный порыв, средоточие восхищения и ностальгии, недосягаемая красота, желанная точка маршрута. Не «увидеть Кадат и умереть», а идея фикс, интуитивное стремление к прекрасному городу, дарящему покой и щемящее чувство законченности и полноценности. Хотелось бы сказать, что мое путешествие рука об руку с Картером было осознанным и оставило после себя впечатления о горах и равнинах, людях и богах, – но вместо фотокарточек в моей голове один только туман, как после насыщенной событиями и ощущениями дремы.

Лавкрафт – стремный да страшный, говорили они мне. В отношении «Кадата» это абсолютная неправда, насколько абсолютным может быть выражение несоответствия заявления одного опыту другого. Прыгать в объятия этого философа, мечтателя и возвышенного художника было трепетно и жутко – так всегда перед тем, как добровольно срываешься в карманную бездну одного конкретно взятого творца миров. Самым благодатным временем для чтения Лавкрафта оказался промежуток между 3 и 4 часами утра. И Говард подтверждает: котики рулят :3

Anything = everything.

Как же я скучала по Урсуле. Да и по социальной фантастике в целом, которая за пару десятков страниц с легкостью переворачивает фундамент мироздания, перемалывает своими жерновами самые острые вопросы, выдавая нелогичные и нетривиальные ответы, и за ширмой фикшна рассказывает о самых важных вещах так, что даже при малых дозах мозги начинают перегружаться и отказывают тормоза. При всей моей любви к космооперам, я не перестану петь дифирамбы гуманитарным ответвлениям, потому что они-то и заставляют меня думать и позволяют чувствовать. После двух совершенно провальных книжек мне просто необходимо было переключиться на то, что помогло бы мне очнуться и стряхнуть оцепенение от бесцельно потраченного времени.

Рассказ Ле Гуин отлично подошел для этой цели. «Поле зрения» предлагает читателю поломать голову над тем,

Во время чтения я невольно составляла в голове список мелких претензий к “Пересмешнику”, потому что если все в книге идеально – значит, я уже в раю. Так не бывает. Да и рая не существует. Но, собственно, все мое нытье по поводу затянутости и банальности утекло в безызвестность, потому как конец честный и справедливый, и у меня язык отсохнет, если я сейчас буду ковыряться и препарировать недостатки книги. «Пересмешник», несмотря на легкие тормоза в виде постоянных отступлений и пояснений, – занимательное чтиво, скрасившее мне несколько ноябрьских вечеров.

С ходу въехать в абсолютно новый мир со своими разномастными героями, законами и артефактами, своей географией и запутанной историей протагониста было не так сложно. Вызвало затруднение заинтересовать себя главным героем, который был до последнего винтика отлажен, но безвкусен. Уже впоследствии, когда карты о его прошлом наконец начали открываться, он приобрел индивидуальность и вызвал симпатию (чэр Мертвец же, ну). Для полного счастья не хватало только ворон, неистово каркающих проклятия.

За то, что концовка не слита, роману можно простить слабое использование затронутых тем. Завязка вышла интересной, но на дворе война и грядет революция, чиновники грызутся, религиозные фанатики активизируются, а главный герой, мучимый тоской и гонимый местью, бегает за девчонкой и время от времени пытается раскрыть заговор против себя любимого. А как насчет влияния на разные слои населения технического прогресса, семимильными шагами выдирающего с корнями устоявшиеся традиции? Как насчет внутриклановых отношений и порядков не только мяурров, но и других рас? И побольше предыстории Данте и подробностей о Крадущей детей? Но нет, вместо этого в книге почему-то идут избранные описания кабаков и улиц, по которым приходилось шляться героям. И даже сам Рапгар, мегаполис, в котором индустриальные районы Пепелок, Дымок, Сажа, Копоть и Ржавчина, где жители задыхаются от извергающих отходы фабрик, соседствуют с неприлично богатыми районами и целыми гетто, не имеет достаточной выпуклости, только некую местечковость.

Я готова и тысячу страниц Пехова осилить, только бы он немножко расширил повествование. Потому что несмотря на нытье о бездарном использовании идей, история, закрутившаяся вокруг главного героя, увлекательна. Неприлично увлекательна. Мне было конкретно не отлипнуть. Амнисы доставляли знатно на протяжении всего повествования, причем Дантевские дадут фору всем остальным по степени милости и карикатурности. Ну и мяурры – моя новая любовь.

Кто страшной сказкой входит в дом?

Кто в королевстве всем знаком?

Кто не ученый, не поэт,

А покорил весь белый свет.

Кого повсюду узнают,

Скажите, как его зовут ?

Рум! Пель! Штильц! Хен!

Румпельштильцхен! ©

В перерывах между чтением меня нехило плющило с этой книжки, но поняла я это уже позже: например, мне было не проснуться, пока я не выполняла абсолютно идиотские ритуалы (типа повернись на другой бок, положи голову под таким-то углом, и только тогда можешь проснуться). Еще мне снились какие-то страсти-мордасти, но их я удачно забывала, глотая аспирин. Да, не лучшая книга для чтения во время болезни, скажет правильное «я». А отражение ответит: «это самая правильная книга для твоей горячки, и ты это знаешь».

Дэвид переживает смерть мамы, появление нежеланных мачехи и сводного брата, погружаясь в мир книг. Однажды книги начинают ему отвечать, шуршать страничками, нашептывать о чем-то. И совсем неудивительно, что в саду обнаруживается тайный проход в сказочную страну, куда Дэвид ныряет с головой.

О персонажах особенно говорить не хочется, все они по-своему хороши, мифологично и любовно выписаны, а главный герой так вообще проходит своего рода перерождение. Они молодцы, спасибо Коннолли, что не слил концовку, хотя я, как и в случае с Роулинг, держала кулачки за честную, справедливую и закономерную смерть. Я бы, конечно, никогда в жизни не призналась, что желаю положительному книжному герою смерти, но и «Книга потерянных вещей» – не простая книга.

Здорово встряхнули сказки, шиворот-навыворот выставленные на частоколе отрезанными головами. Герои остались прежними, но сама суть историй искажена, мораль часто до смешного проста («он бегал недостаточно быстро»). Неотесанная бабища терроризирует гномов, а они от нее и избавиться толком не могут. Дамочка отреклась от норм поведения в обществе и возлегла с волком, породив ликантропов. Благородный рыцарь может пылать страстью не только к прекрасной даме, но и к прекрасному рыцарю. Все вокруг хотят сожрать друг друга, не брезгуя сунуть в пирожок мяско симпатичного мальчика, заблудившегося в лесу. Это настолько мерзко, противно, отвратительно и стремно, что не оторваться. Треш и угар обеспечены на протяжении всего путешествия.