Училко: — Так, фсе селинах! Пирикличка: Апупеев!
Апупеев: — Первыйнах!
Училко: — Бандэлло!
Бандэлло: — Фторой иниипёт!
Училко: — Вашинашина!
Вашинашина: — Замыкаю пидистал!
Училко: — Грамычкин!
Грамычкин: — Ф питёрке!
Училко: — Ёклмнопрст!
Ёклмнопрст: — ф сотненах, ращот закончин!
Училко: — Астальныи похую. Кто скажыт, какойэ была заданее надом? Пушкена, атвичай сцуко.
Пушкена: — Праизвиденийе феликаго олбанскогонах песатиля Грамгрылова “Кукрыникс и поебень”.
Училко: — Садисьнах, маладца. Кто хочит атвечать па теме? Или мне ништячный журнал взять, в смысле класный? Ахуеть, эрекция рук! Придьоццо па журналу. Апупеев, к даске!
Апупеев: — Ну, великой руской, тоисть, олбанскей песака Грамгрылов, являиццо ниибацо каким ахуеным класеком. Он напесал такии абассаки , как “Цыкл: радиоперидачи”, “Знаете ли вы…”, “Чапаев и полнота” и многия другийе. Но асобина мне запомнилась иго невйибеная ржунимагучное “Кукрыникс и поебень”. В этам праизвидении аффтар жжот нипадецки. Когда я четал бессмертныи строки, я плакалъ, четал из полстола. Маи радитили, расказывали как ржали всем офесом, пиричитывая эти праизвиденийа…
Училко: — Зачот, садисьнах. А сигодня мы будим песать сачинение по абассаке Грамгрылова “Вайна и мыр”. Тема сачинения — “Кого бы я хател на балу, еси бы был Наташэй Растомановой или Педрой Безхуевым?”
Пушкена: — Байан! Песали год назад!
Училко: — Как гаварил великий Шум, “Если постит адменистратор, значет не байан!” Итак, время пашло. Кто нинапишит, будит в наказанийе месяц работать мадыратарам!
Пушкена: — Ахуеть! Мне пиздец! А можно фотожабу весёлова Гитлера замутить?
Училко: — Жабить будишь на уроки Фотожопа! А сичас: РАБОТАТЬ, НЕГРЫ!!!!