Маленький этюд о безнадёжности. Под видом авантюрной истории о легкомысленном человеке, пытающемся кардинально изменить собственную жизнь посредством путешествий во времени, нам предлагается, по сути, рассказ о том, что не только все в этом мире предопределено, но и люди – лишь немногим больше, чем заводные игрушки. А, может, и действительно не больше. Кстати, этой последней мысли несколько раньше Лейбер посвятил даже целый роман – датированных 1950 г. «Грешников». Так что немного неясно, к чему было повторять то же самое в меньшем объеме восемь лет спустя. И причём здесь, в сущности, Война Перемен.

Идейно «Попробуй изменить прошлое» представляет собой полную антитезу знаменитому брэдбериевскому «И грянул гром…» Но, на мой вкус, Брэдбери в этом необъявленном состязании победил. «И грянул гром…» — вполне полноценное художественное произведение. А вот «Попробуй изменить прошлое» больше напоминает заметку, лишь слегка обработанную, чтобы сойти за рассказ. Здесь нет полноценных персонажей, полноценной завязки, полноценной развязки, и даже полноценного сюжета. Изобразительные средства, мягко говоря, скупы. Герои появляются на сцене лишь чтобы прямым текстом высказать авторскую мысль и снова отправиться за кулисы.

Всё это может быть интересно, как предмет для спекуляций, но как литературное произведение впечатляет не слишком. Что немного странно для Лейбера, который как раз отличается способностью сделать безумную историю даже из самых суконных обстоятельств («Побросаю-ка я кости» хороший тому пример). Но здесь суконной выглядит именно сама история, тогда как описываемые обстоятельства достаточно безумны. Ну, что ж, будем расценивать это как один из экспериментов умелого стилиста…

Мне трудно представить, за что этот водянистый и вялый текст получил свою премию и целую кучу положительных отзывов. Меня он не впечатлил совершенно, да и читать по большей части было скучно. Всю дорогу не покидало ощущение, что автор вымучивает необходимый ему объем. Если отечественные гении в таких случаях начинают подробно рассказывать что герои едят, как они спят и где отправляют естественные надобности, то Тидхар старательно впихивает типа признаки «боллитры» — зарисовки о мертвом котенке и о плавающем окурке, целую главу из обрывков разговоров в баре и целую главу из ощущений умирающих жертв терактов и т.д., и т.п. Результат же прискорбен, что в том, что в другом случае. Как говорится, краткость — сестра таланта, но враг гонорара. В случае с «Усамой» гонорар явно победил.

Польстившись на название и аннотацию, я ожидал найти под обложкой романа в лучшем случае сатиру или памфлет, в худшем — спекуляцию. Но меня ждало ничего — в буквальном смысле. Здесь нет политики — если бы жертв терроризма в сюжете заменили погибшие от передоза наркоманы, или жертвы техногенных катастроф или ДТП, то в содержании и сюжетной линии не поменялось бы, по существу, ничего. Но исчезло бы броское (на момент написания и для места написания) имя в качестве заглавия, и продажи, вероятно, были бы похуже. Скупые рассуждения о терроре, которые преподносятся автором от лица некоторых персонажей, по объему и уровню анализа не тянут даже на качественную газетную статью. При этом автору не хватило смелости ни выразить какого-либо своего отношения к явлению, ни показать реального столкновения мировоззрений. Здесь нет альтернативной истории. Представленный читателю мир прописан не то, чтобы невнятно — не прописан никак. Развилка обозначена мутными полунамеками. На отличия описываемой истории от истории реальной — самый цимес любой альтернативы — просто положен мозолистый и пролетарский. Кроме краткого упоминания о смерти де Голля в 1944 г. (где и при каких обстоятельствах, почему — автору плевать) и о президенте Сент-Экзюпери, в тексте нет больше ничего. Здесь нет психоделики — реальность выглядит серой и пыльной, а не безумствующей и содрогающейся в конвульсиях. «Газетные» описания терактов, которые почему-то так высоко оценил переводчик, уместны, как соринка в глазу. В таком количестве они тексту попросту не нужны. Даже тексту, действительно посвященному терроризму, а «Усаме» тем более. Но повторюсь — видимо, нужны были гонорару.

Интрига — тоже никакая не интрига. Что с героем что-то не так, дается понять практически в первых же главах (а главы в «Усаме» очень короткие, кстати), а что именно не так, читатель начинает с ленцой подозревать очень быстро — а иное было бы и странно через полвека после написания «Убика».

Есть ли что-то положительное? Да, заключительные страницы получились лиричными и в них есть некая эстетика. Беда, в том, что этому финалу предшествующий роман совсем даже и не нужен, он бы прекрасно обошелся без него. Мне представляется, что из этого материала мог получиться неплохой рассказ — трогательный и печальный. Но его раздули до романа, раздули натужно и бессмысленно, потому что на роман у Тидхара не было ни сюжета, ни мыслей, ни даже эмоций. И вместо печального получилось скучное, а вместо трогательного — унылое.

Весьма неплохой образчик юмористической фантастики. Юмор здесь в чистом виде, без псевдофилософских отступлений, без политического (или иного) подтекста, без вкраплений лирики, мелодрамы или трагикомедии. Причем, юмор достаточно изящный и неглупый. Если не Марк Твен, то вполне себе О.Генри. «Деньги — вот язык, на котором говорит весь мир», весьма недурно сказано, например. Помимо прочего, Поллотте и Фоглио замечательно удалось спародировать классические остросюжетные романы второй половины позапрошлого века — не какие-то отдельные образцы, а целый кластер литературы в целом. Персонажи, сюжетные ходы, манера изложения — всё, несмотря на карикатурность, выглядит почти аутентично и навевает ностальгические воспоминания о читанных в начальных классах «Этюде в багровых тонах» и «Двадцати тысячах лье под водой». В романе присутствует любовная линия, но ей отведен третий план и выдержана она в оптимистически-ироническом ключе. И это замечательно, черт побери. Потому что после некоторых сопливо-женских романов, почему-то поименованных юмористическим фэнтези я нескоро еще смогу переносить любовные истории. Повествование очень яркое, пёстрое и динамичное. Удельная плотность событий на единицу печатного текста тут одна из самых высоких среди прочитанных мной за последнее время более-менее современных образцов крупной формы. И события эти более чем разнообразны. Персонально я не очень люблю то, что пишется по принципу сборной солянки, когда авторы кидают в котел всё, подвернувшееся под руку: альтернативную историю и фэнтези, пришельцев и древние предания, демонов и оружие будущего, тайные общества и знаменитых литературных персонажей. Но в данном случае такая смесь смотрится достаточно органично. И вроде бы ничего особенного или особо нового авторы не придумали — но банальным не выглядит. В общем, цель авторов — развлечь и развеселить читателя была успешно достигнута. Вряд ли «Бог-кальмар» заставит вас смеяться в голос, но позабавит несомненно. И хотя эта история, скорее, на одно прочтение, но впечатление оставила тёплое.

По-моему, рассказ вовсе не плох. Он, безусловно, безыскусен в литературном плане, но это никак не «уровень третьеклассника». Особенно, если третьеклассник современный, хех. Просто перед нами классический фантастический рассказ, каким он был в пору своего расцвета — литературная форма, предназначенная прежде всего для выражения конкретной и яркой идеи. Вот если бы в него добавить словесных кружев или типа психологизма, или якобы философских наблюдений, то он бы расплылся как желе на батарее центрального отопления. Вместо лаконичного и четкого высказывания мы имели бы нечто аморфное и, по существу, несъедобное. А подобные рассказы и много позже писались в такой же стилистике и сейчас так же пишутся. По крайней мере, удачные. Для примера можно привести «В восемь часов утра» Нельсона (1963) и «Витя Солнышкин и Иосиф Сталин» Лукьяненко (2016). Другой вопрос — был ли Гамильтон вообще способен на что-то более сложное литературно. Но это тема отдельная.

Главный недостаток этой истории — ее исключительная прямолинейность. И проблема открыто оглашается на первой же странице, и основной вывод прямо сообщается читателю в последних абзацах, и посещенные героем миры последовательно становятся всё менее и менее комфортными. Совсем небольшие изменения, и басня с той же моралью могла бы быть рассказана куда изящнее. Тогда, возможно, у нас был бы не просто неплохой фантастический рассказ, а маленький шедевр. Но это уже область «Might-Have-Been», так что вспомним предостережение автора, и не будем увлекаться бессмысленными мечтаниями.

Рассказ прост, не содержит никакой воды, придуманные автором миры обрисованы скупо, но достаточно интересны даже сегодня. Каждый из них легко мог бы стать основой для целого романа или даже эпопеи. Одна из глав «Несбывшегося», между прочим, предвосхищает в основных моментах знаменитую «Эдемскую» трилогию Гаррисона, написанную почти на сорок лет позже.

Любопытно, что Нью-Йорк образца 1948 года предстает на страницах рассказа неуютным городом несчастливых преимущественно людей. Кстати, схожее мироощущение присутствует у Гамильтона и на первых страницах «Звездных королей», написанных примерно тогда же (1947). Что же до основной мысли автора «Несбывшегося», то она столь же проста и столь же неопровержима, сколь и до сих пор недоступна пониманию большинства представителей рода человеческого. Я бы даже предложил заставлять школьников в обязательном порядке читать эту вещь, но ведь не поможет же. Совсем.

Что сразу бросается в глаза, автор чересчур зациклен на своем герое. Еще в первой главе, читая, как он восторгается самим собой — и мордашка-то у него симпатичная, и тельце вполне годное, и «процессор» (ну, это типа мозг, посоны) ему достался совсем неплохой, начинаешь подозревать, что здесь мы имеем очень печальный случай самоотождествления автора и персонажа. Дальше — больше. И семиклассница-то в него влюбляется, и посторонняя тётенька-врач с удовольствием разглядывает его замечательную эрекцию, и директор школы, случайно встретив в столовой, тут же принимается обсуждать с ним (с восьмиклассником-то) свои трения с райкомом, и отец-биолог восхищается походя сформулированной им гипотезе... И, конечно, перед случайным знакомцем с черного рынка нужно обязательно выступить со спичем «да я в любой вуз поступлю без блата». Когда-то я искренне полагал, что подобное литературное самоудовлетворение — удел прыщавых школьников, в крайнем случае, скудоумных студентов. Но нет, дядечки, уже покрывающиеся сединой, со всей страстью предаются этому детскому греху. Королюк, в принципе, тут еще из умеренных. Бяда.

В романе слишком много откровенного мусора, который, увы, занимает большую часть его объема. Я совершенно не понимаю, в чем смысл бесконечных описаний того, как герой жрет, рассматривает себя в зеркало, снова жрет, мается от буйствующих гормонов, жрет, смотрит футбол, разговаривает о футболе, жрет, едва не попадает под автомобиль по дороге в школу, разглядывает одноклассниц в спортзале, жрет, совершает пробежки и отжимания и опять-таки жрет... В первых четырех главах кроме вот этого вот всего попросту больше ничего нет. В последующем вся эта шелуха, не имеющая никакой ни смысловой, ни сюжетной нагрузки, занимает чуть ли не две трети текста. К тому же, возникают целые эпизоды и сюжетные линии ни о чем. Герой красуется перед мелкой фарцой, изображая «гадкого сноба». Зачем? Я могу допустить, что в позднесоветском социуме так или иначе герою пришлось бы соприкоснуться с черным рынком, но зачем уделять этому столько внимания и почему эти контакты не могут быть выстроены в исключительно деловом стиле? Кроме желания автора потрафить каким-то своим застарелым комплексам, ощутить себя «барином» хотя бы в фантазийном мире — других причин не видно.

В корзину следовало бы отправить всю тупиковую линию с подготовкой побега на запад и «гениальной» игрой героя с ЦРУ. Если автор желал подобным образом изобразить метания и сложный моральный выбор, то получилось плохо. Потому что изначально понятно, что всё это бред — ну, нельзя спасать СССР, сбежав из СССР, и потому что мотивировка для «метаний» выглядит клееной слюной. Ах, видите ли, он понял (кстати, каким образом понял, описание процесса этого понимания читателю не предложено), что в верхушке СССР никто не годится для его грандиозной задачи. Да тьфу на вас еще раз, как говаривал Жорж Милославский. Нет в верхушке — ищи во втором, третьем ряду. В четвертом и пятом. Сам лезь наверх, работай локтями. Соответственно и концовка первого тома, которую сам автор явно считал ударной, не стреляет. Даже вызывает легкое раздражение — подумаешь, остается он. Тоже мне, событие мирового значения.

Здесь есть еще несколько проблем. Прежде всего, герой смотрится мелковато и в моральном, и в интеллектуальном плане. Продекларировано, что он отправился в прошлое, желая спасти свою страну, а в перспективе и все человечество. Но чем забита голова нашего четырнадцатилетнего старца? Бабы, жрачка, пиво, футбол, снова бабы — просветов в этой последовательности почти нет. Нет, я отнюдь не требую, чтобы он был аскетом или фанатиком, человеком, пригодным для изготовления из него гвоздей. Но согласитесь, в том, кто берется за столь масштабную задачу, должна быть некая незаурядность. Мало быть просто неплохим парнем, знающим вкус в девках и в пиве. Это вообще бич современной российской попаданческой литературы — искренняя убежденность всякого обывателя в том, что он прямо готовый потрясатель миров. Ему бы только меч-кладенец да галоши-скороходы. И всё, можно вершить судьбы — даже с дивана не вставать.

Также автор явно ошибся с суперспособностью для своего делателя истории. Заявленный им «брейнсёрфинг» — это, по сути, доступ ко всем наличным знаниям человечества. К любым знаниям о чем угодно. Понятно, что использование подобного грандиозного дара предполагает и не менее грандиозные результаты. Как читатель я вправе ожидать, что такой инструмент будет использован, чтобы придать повествованию дополнительное измерение. Что мне сообщат что-нибудь пусть спорное, но масштабное и интересное о происходящих в стране и в мире процессах, изнанке всем известных исторических событий, может быть, даже о человеческом обществе в целом. Не-а. Свой дар герой использует чисто утилитарно и, в целом, по мелочи. Вскрывает с его помощью нычки с золотом, планирует побег из Союза. Сдает органам всяческих нехороших людей — и то хлеб. Мысль о том, что «брейнсёрфинг» можно использовать для выявления, анализа существующих в стране проблем и поиска возможных решений даже проездом не посещает его голову.

Печально идейное наполнение романа. Его нет, а быть оно в данном случае должно. Здесь отчасти против автора снова играет сложность выбранной им задачи. Понятно, что делать героям, засланным в 30-40-е годы. Потери — материальные и человеческие, понесенные нашей страной в войне с объединенной Европой, настолько чудовищны, что любое существенное их сокращение автоматически меняет ход истории в более благоприятную для нас сторону. Соответственно и авторам слишком напрягаться не приходится, выдумывая рецепты спасения. Но вот что нужно было сделать в конце 1970-х, чтобы советская система избежала катастрофы — уже вовсе не так очевидно. Соответственно, автору следовало бы иметь хоть какую-то концепцию о том, что именно пошло не так, и как это исправить. Но ничего подобного на протяжении почти четырехсот страниц «Инфильтрации» мы не видим. Единственную попытку героя потеоретизировать, объемом примерно в четыре листа, мы встречаем в третьей главе. Между прослушиванием «Пионерской зорьки» и походом в школу — двумя эпохальными событиями, о которых читатель не должен был остаться в неведении, нам сообщают, что общество делится на достойнейшую элиту и не-элиту, которая, натурально, ни черта не соображает. Равенство невозможно и ненужно, так как стремление к доминированию — «один из базовых инстинктов» у мужчин. Поэтому от равенства надо отказаться в пользу «справедливого неравенства». Также мы узнаем, что с братством в СССР был полный порядок, а вот свободы не хватало и надо бы это как-то исправить. Правда, остается загадкой как. Все это автор называет левым конфуцианством, и я нутром чую, что оно действительно довольно-таки левое. Записав все эти гениальные мысли одним абзацем на листочке, герой прячет результаты своего мыслительного процесса в «Детскую энциклопедию» и благополучно забывает о них, если не навсегда, то точно до конца первого тома.

В общем, теоретический фундамент мощнейший. Забавно, что когда ближе к концу романа описывается дискуссия о новой конституции, герой выступает с уже до некоторой степени противоположных позиций. Он не только не призывает к большей свободе в СССР, но и довольно резко возражает против даже формального разрешения многопартийности. Можно было бы предположить, что герой подстраивается под мнение участвующего в споре партаппаратчика районного звена, но из текста это никак не следует. Таким образом, здесь мы имеем не только очевидную скудость и примитивность политической концепции автора, но ее внутреннюю противоречивость.

Язык романа довольно неплох. Описания вполне выразительны, диалоги не смотрятся искусственно. Ряд второстепенных персонажей получились достаточно яркими и убедительными, чтобы их запомнить. Вообще, персонажи «школьной» сюжетной линии — ученики и учителя, исключая отдельные мелочи, выглядят почти пришельцами из советской детско-юношеской литературы. Их можно без особого напряжения представить героями какого-нибудь «Мальчика из чемодана» или «Ста лет тому вперед». И это, на мой вкус, плюс. В «шпионско-политической линии» автор тоже удержался от пошлого и давно набившего оскомину обличительного пафоса. Также чувствуется определенное знакомство автора с материалом (хотя некоторые моменты — описание конспиративных приемов, используемых, не больше, не меньше, как в аппарате ЦК — производят впечатление чего-то слегка сюрреалистического). Примерно во второй половине романа появляются удачные эпизоды и любопытные персонажи. Сама по себе история с анонимками и их последствиями вполне тянет на крепкий политический детективчик категории «Б». Во вкусе Юлиана Семёнова.

Самая большая удача автора — эпизод с уроком мужества. Несмотря на некоторые шероховатости, он действительно получился пронзительным и наполненным смыслом. Не побоюсь сказать, что это по-настоящему сильная сцена, единственная во всем романе, стопроцентно заслуживающая прочтения. В другом произведении она вполне могла бы стать контрапунктом, задающим смысл и направленность всего текста. Жаль, что не срослось — в порожденной автором каше этот эпизод просто тонет, как жемчужина в иле. Но даже изолированно он способен произвести впечатление.

В целом, роман имеет право на существование только как проба пера начинающего литератора, т.е. 90% этого текста должно было просто пойти под нож и в корзину. При этом автор не лишен задатков, но подозреваю, что ему (как и многим) оказали плохую услугу «Самиздат» и неразборчивость современных российских издателей. Сначала автор, у которого достаточно ловко получается складывать слова в предложения, набрав энное количество положительных откликов, начинает вместо работы над текстом гнать метраж, а затем появляется издатель, которому тоже в лом делать маломальскую работу, и он просто берет «выстрелившую» вещь как есть и пускает в печать.

Ух ты, вот все и кончилось. Не успел я подумать, что «эта музыка будет вечной», как все подошло к концу. Нет, цикл-то продолжается, но вот первая «сюжетная арка» во втором романе завершилась, и далее должно начаться что-то более-менее новое. А я искренне полагал, что она растянется на все шесть начальных романов — но нет. И это, пожалуй, единственная неожиданность во всем втором томе саги. В остальном ничего нового. Те же герои, тот же выстроенный по принципу «бродилки» сюжет. Немного меняется стиль к финалу, но не слишком. Кстати, о финале — очевидно, что батальные сцены — это не фостеровское. И да, попытка автора внести в повествование (мело)драматическую ноту прозвучала в этой простенькой мелодии диссонансом. Мне сдается, что без банальной, блеклой и, в сущности, не оправданной предыдущим повествованием романтической линии, эта история смотрелась бы живее, оригинальнее и самую малость убедительнее. Тем не менее, несмотря на всё сказанное, и всё, что, наверное, еще можно было бы сказать, я обнаружил, что это непритязательное и временами нудноватое повествование всё-таки затягивает. Не знаю, насколько бы меня хватило, но если бы прямо сейчас у меня имелся под рукой третий том, то я бы его точно освоил. Почему так, сходу сформулировать сложно. Наверное, потому что Фостер всё-таки достаточно неплохой рассказчик. Текст, даже когда он не особенно увлекателен, не вызывает большого сопротивления. Кроме того, «Чародей» ненапряжен, причем, во всех смыслах. Он не грузит не только мозг, но и эмоциональную сферу. Читая, ты будешь точно уверен, что здесь тебе не встретится ни чернуха (за исключением кровищи, больше напоминающей клюквенный сок), ни порнуха (разве что сексуально окрашенные шуточки), ни политота (хотя немножечко политоты всё-таки будет, как может правильный американский книгонаписатель не любить демократию?), ни совсем уж убийственный драматизм, ничего, что может вызывать у потенциального читателя дискомфорт, раздражение или просто печаль. Взрослым тоже нужны сказки, на самом деле, даже больше, чем детям. И если бы Фостер в свое творение смог добавить настоящего веселья и настоящей увлекательности, то получилась бы книга, если и не на все времена, то весьма надолго. А так — ностальгический образчик фантастики 1980-х. Но если у вас по-прежнему есть свободное время и нет желания напрягаться — можете продолжить чтение.

П.С. А еще я понял, что Фостеру реально нравятся членистоногие.

Старая добрая фантастика, какой она была в 1980-е, со всеми ее недостатками и... хм... недостатками. Автор особо не заморачивался: завязка, основной конфликт и сюжетная линия не то, чтобы банальны, а заезжены до полной полинялости. Да-да, даже для 1983 года. Герои странствуют из пункта А в пункт Б, потом с краткой задержкой в пункте В возвращаются в пункт А, чтоб оттуда отправиться в пункт Г и так ad infinitum. Ну почти.

Самое оригинальное в этой истории — мир, в котором происходит действие. Эдакая морально разложившаяся Нарния, в которой разумные зверушки ведут себя совсем как люди не самых строгих правил да еще и пахнут при этом, как зверушкам и положено. Честно говоря, я не слишком люблю повествования про антропоморфное зверье, но в качестве фантастического допущения или хохмы готов принять и такое. Тем более, история мировой литературы демонстрирует, что на подобном материале комедию нравов можно писать будь здоров. Однако автор, начавший было подробное и несколько занудное описание своего мира, вдруг передумал и окончательно ушел в незамысловатую бродилку.

Также некоторое если не разочарование, то точно недоумение вызвал тот факт, что заявленные прямо в заглавии романа способности главного героя играют в сюжете роль, близкую к никакой. Казалось бы, отличная идея — подарить магию музыки персонажу, который не вполне умеет ее контролировать. Тут можно было бы придумать массу забавных и не очень происшествий, а заодно всласть поприкалываться над текстами всем известных хитов. Но Фостер то ли поскромничал, то ли ему не хватило фантазии и (или) чувства юмора, то ли священные авторские права напугали, но ничего этого в книге нет. За весь роман певучий маг колданул буквально пару раз с результатами во всех смыслах не слишком впечатляющими. Если бы у него совсем не было магических способностей, на сюжет это бы повлияло минимально, а нестреляющие ружья — это нехорошо, как мы все помним.

Можно констатировать, что неплохой потенциал своего собственного замысла использовать автор не смог или не захотел. Получилось не слишком увлекательное несерьезное фэнтези с не бог весть какими приключениями и тускловатыми персонажами. Из героев, кстати, самыми харизматичными выглядят (в порядке убывания) Мадж, Пог, Клотагорб и немного Каз. Причем, у первых двух характерность на 90% обеспечена манерой речи (хоть что-то). Запоминается еще дракон. Он ни о чем, конечно, но был забавен, особенно в сцене первого знакомства. При этом потенциал идеологических разногласий между различными участниками разношерстной команды тоже задействован не был. Всё же «Чародей» в целом получился не хуже типичного для тех времен среднего уровня. Проблема, на мой вкус, в том, что он очень уж, безнадежно средний.

Так что, если у вас достаточно свободного времени (например, вы в отпуске или в самоизоляции) и нет желания напрягаться — то можете прочесть. Ничего не потеряете, хотя и не приобретете тоже.

Неплохой сюжет для истории ужасов в классическом стиле. Но автор слишком торопится и торопит героев, рассказ ведется скороговоркой, перепрыгивая с пятого на десятое. От этого повествование полностью лишено атмосферы — а она должна бы быть, и при этом должна быть важнейшим компонентом. Финал мне не понравился. Опять же, он неплох в замысле, но изложен так, что кажется притянутым за уши. Кроме того, как есть он слишком уж «фельетонный», привязан к совершенно конкретным событиям. Читатель, который их не помнит или ничего о них и не знал (а учитывая достаточно давнее время написания, таких должно быть немало), просто не поймет без дополнительного пояснения. Наверное, «утром в газете — вечером в куплете» не лучшая метода для хоррора.

Забавная история. Но и провокационная немного, да. Не то, чтобы запредельно, но достаточно, чтобы я задумался, как к этой провокации отнестись. То ли счесть просто остренькой приправой, то ли начинать корить автора за мыслепреступление. Я не люблю ни толерантности, ни политкорректности, но вот обычную человеческую вежливость ценю очень высоко. И, наверное, объективность требует признать, что с вежливостью здесь некоторые проблемы. Примерно в той же степени, в какой они присутствуют в анекдотах о представителях тех или иных этносов. Но не американцы же мы, чтобы с анекдотами воевать. Хотя у некоторых, наверное, и от анекдотов пар из ушей идёт. Такие времена.

Возвращаясь к самому рассказу, можно отметить, что именно развернутым анекдотом эта история и является. Наличествует неплохой юмор — у Дивова этого не отнимешь, читается легко и весело. При желании вещичку можно счесть даже патриотической или националистической — как кому больше нравится (не нравится, нужное подчеркнуть). Хотя, если подумать, то этот рассказ не является особо лестным ни для кого. Кроме, как ни странно, тех самых пиндосов, за которых некоторые уж и обиделись. Ведь если включить воображение и достроить показанную нам картинку до масштабов мира, ну или хотя бы Евразии, то довольно нехорошо получается. С другой стороны, анекдот — он и в Африке анекдот, глупо воспринимать его всерьез.

Сразу можно сказать, что сюжет не имеет нормальной развязки, да и завязки, в общем-то, нет. Пришли, побузили, ушли. Зачем это, для чего? А ни для чего. Просто, чтобы автор мог еще раз продемонстрировать придуманный им мир и отдельные его компоненты. Но зато демонстрация удалась. Читается легко, с интересом. То есть, это такая вещь, в которой антураж важнее сюжета. Возможно, важнее даже смыслового наполнения. А если точнее, то антураж и есть смысловое наполнение. То есть, все эти големы, высшие инсектоиды с ласковыми именами и бегающие по стенам джедаи — это и есть смысл. Наверное, правильнее всего считать это сатирой. Причем не на что-то конкретное, а на современное общество в целом. Или на наше восприятие этого общества, если хотите. Ведь такого рода произведения, в сущности, не столько отражают в кривом зеркале повседневность, сколько дают картину массового бессознательного. Среднестатистическим индивидам действительно проще поверить в разборки ситхов и джедаев, чем напрягаться, пытаясь понять пути социального движения материи. И ведь верят, что характерно.

Узнаваемые персоны и события в повести присутствуют, но не имеют такого уж большого значения. Да, они включены в текст. Да, тот, кто их опознает, вполне может получить дополнительные «очки удовольствия». Но тот, кто не опознает, потеряет в восприятии не так уж много. Основное — старое как мир противопоставление реальности профанной и реальности истинной, доступной только посвященным, все равно сохранится. Ровно как и яркие, живо и с неплохим юмором выписанные декорации авторской версии истинной реальности. Она, конечно, в первую очередь привлекает своим безумством и эклектизмом — фантазия автора замечательно свободна, он не стесняется брать всё, что плохо лежит, и все, что лежит хорошо, в качестве ингредиентов. В результате получается ироничная конспирологическая фантасмагория с уклоном в трэш. Похоже ли на Пелевина? Определенное сходство найти можно. Но Пелевин, на мой вкус, слишком серьезно относится к себе и к тому, что он делает. Его право, но Мидянин мне понравился больше.

Как-то очень проходно. На мой вкус, основная проблема в том, что мотив поступка главного героя, мягко говоря, непонятен. Из того, что он, скажем так, двойной агент, никак не следует необходимость действовать именно так, а не иначе. Других оснований тоже незаметно. Отсюда возникающая дилемма смотрится искусственно и напряжения не создает, и эмоциональной вовлеченности не возникает. А, значит, в финале ты наблюдаешь за персонажами со снисходительностью и ленцой. Ну, и всю историю в целом воспринимаешь соответственно. Да и изложено все очень уж схематично, почти синопсис. Хотя тема «спецслужбы против волшебников», в принципе, не лишена потенциала, здесь не получилось.

Это было шикарное и раздражающее чтение. Шикарное, потому что нечасто попадаются настолько масштабные и в тоже время изящные по замыслу произведения. Вымышленный автором, так сказать, «исторический полигон» великолепен и дает прекрасные возможности для спекуляций на самые различные темы — от судьбы человеческой до особенностей социального развития и пресловутой теории заговора. Кроме того, роман достаточно неплохо написан. Легкий язык, динамичное действие. Отчасти текст напоминает сборную солянку, видно, что писался по принципу «чего душа желает». Тут есть и небывалые доисторические твари, и какие-то сверхъестественные сущности, и пришельцы, и многое другое. Кому-то, возможно, все это показалось бы излишним, не имеющим отношения к собственно сюжетной линии и даже мешающим восприятию, но на мой вкус тут случай скорее обратный. Все это придает тексту дополнительный объем. А некоторые детали так просто дивно хороши сами по себе — мучающий героев романа «синдром воспоминаний о других вариантах», например. Понравились и псевдофольклорные вставки. Своеобразно написаны и с большой фантазией. И даже языколомные имена и названия не раздражали, есть в них какой-то своеобразный колорит.

В общем, многое в романе — хорошо, уместно и увлекательно. Но громадный, не побоюсь этого слова, потенциал собственных находок автор использовать не сумел. Они грудой валяются перед читателем как самоцветы неограненные. В сеттинге, словно созданном для рассуждений на социальные темы, ничего социального, по сути, и нет. Целостная картина общества ни «будетлян», ни «имперцев», в общем-то, не получилась, она просто отсутствует. Рассуждения главного героя на околополитические и околосоциальные темы не поднимаются выше кухонного интеллигентского брюзжания, над которым сам же автор местами и издевается. Удивительны в этом плане авторские комментарии, которыми снабжен текст. Стоило ли местами чуть ли не «хлестать по щекам» своего персонажа, чтобы потом самому кое-где повторять все те же низкопробные диссидентские агитки? Но это, видимо, к вопросу о переменчивости и противоречивости человеческой природы, по поводу которых сам автор цитировал Монтеня.

Вообще главный герой вызывал глухое, но отчетливое подспудное раздражение. Никак он не соответствует той роли, на которую его назначил автор. И дело даже не в типичном для представителей позднесоветской интеллигенции инфантилизме и слабохарактерности. Просто, уж извините, он не выглядит в достаточной степени интеллектуально состоятельным, притом, что автором декларируется, что искали-то именно интеллектуала. А интеллект это вовсе не способность к месту и не к месту обильно цитировать ранее прочитанное. Хотя не скрою, такие «интеллигентские понты» в этой книге таки доставили мне приятных минут. Интеллект — прежде всего способность понимать и делать выводы. А вот ее как-то Сорохтин продемонстрировал не сильно. И вообще, слишком он типичен, банален. И во мнениях, и даже в интересах. Культы личности он, видите ли, исследует. Конечно, кто же в конце восьмидесятых не интересовался культом личности, тоталитаризмом, репрессиями, прочей подобной лабудой. От исследователей деваться некуда было.

Некоторые сцены в романе слишком уж слюняво-мелодраматичны. К счастью, их немного. Кроме того, я с некоторым удивлением понял, что мне не нравится наличие в «Шествии динозавров» эротики. Хотя никакой неприязни к подобному компоненту я обычно не имею, и по нынешним временам соответствующие сцены в романе выглядят прямо-таки целомудренными, но слишком уж от них разит неудовлетворенными подростковыми фантазиями. Средненький по всем параметрам индивид не только превращается в боевую машину, но попадает то в общество, где 90% женщин — нимфоманки, то в общество, где все женщины, по его же словам, низведены до уровня животных. И хотя, ни тем, ни другим он толком не воспользуется мне как-то не очень зашло. Ну, и подспудный антисоветизм и героя, и автора, и органически связанный с ним общий унылый, пропитанный историческим пессимизмом настрой тоже не радовали. Впрочем, на этом фоне в определенном смысле сыграл в плюс финал романа: наверное, он выглядит немного натянутым, но зато в нем показан человек, который решил не сдаваться обстоятельствам. Это ценно.

И повторю мысль, которую уже высказывал в другом отзыве: хорошую книгу следует оценивать по тому, что автору удалось, а не по тому, что у него не получилось. «Шествие динозавров» — хорошая книга.

Тоскливая история. Никакой жути в ней нет, саспенса тоже — все заранее понятно, не в подробностях, конечно, но по существу. Единственная ценная мысль, которую лично я вынес из прочитанного — о том, что возникни подобная ситуация в реальности, находящийся внутри нее человек имел действительно хороший шанс так до конца и не осознать происходящее. Инерция мышления — великая вещь. Очень легко принять нарушение привычного с детства порядка вещей, когда ты читаешь фантастический рассказ, и очень сложно — если вдруг оно реально возникнет прямо перед твоим носом. Героине практически открытым текстом рассказали, что с ней произойдет, но она никак не соотнесла «страшилку» с собой. И внутренняя правда в этом есть. Но вовсе не потому, что Жанна какая-то не такая или чего-то там подобного заслуживала. Высказывания в таком ключе мне представляются симптомом проникновения в наше общество классового подхода, согласно которому те, кто оказался на нижних уровнях пищевой пирамиды, не только априори «сами виноваты», но и заведомо предполагаются носителями разнообразных если не пороков, то, как минимум, порицаемых черт характера. На самом деле, Жанна ведет себя вполне прилично, от самого начала до самого конца. Есть у нее, вероятно, некоторое желание устроить получше свою жизнь — так у кого его нет, тем более, в современном мире. Ни через какие этические нормы девушка при этом не переступает. И да, она, безусловно, простушка, а кем она еще могла быть в той социальной среде, которая, очевидно, ее сформировала, и в тех обстоятельствах, в которых она жила?

Вообще основная удача рассказа — как раз образ героини. Он очень тщательно и достоверно прописан, в него веришь, и в финале испытываешь достаточно сильный эффект присутствия. Так что в этой части всё исполнено качественно, но вот действительно ли нужно подобное писать и читать — для меня вопрос дискуссионный.

Кстати, сам я этого не заметил (тут спасибо коллеге Нилу Аду), но то, что в финале исключительный гипнотизер вступает в пререкания с матерью и подружкой своей жертвы, вместо того, чтобы просто использовать свои способности — это действительно довольно грубая ошибка автора. Понятно, для чего этот визит и разговор были нужны в композиции рассказа, но тогда следовало либо объяснить, почему гипноз не используется, либо вообще не упоминать о гипнозе в этой истории. Либо менять композицию. Увы.

В целом написано все неплохо, но мне не понравилось. Может, не под настроение пришлось. Но, скорее, подобные истории — вообще не мое.

Первое, что бросается в глаза — сюжет выстроен на совершенно очевидных отсылках к Булгакову. Из демонической четверки трое без особого труда возводятся к Воланду, Коровьеву и Бегемоту — вплоть до деталей внешности и поведения, а последняя, очевидно, есть некая реинкарнация Геллы. К Булгакову восходит и основной конфликт романа — и там, и здесь в центре судьба некоторого художественного произведения, и композиция, построенная на чередовании «современной» и «исторической» части. Однако всему этому Алешкевич придает неповторимый колорит.

В романе чрезвычайно много «политоты», причем дурного свойства. Воспевание величия и благородства Радзивиллов, описание русских варваров, планомерно мародерствующих в захваченном замке, а также энкаведешников на глазах малолетнего избивающих его отца и насилующих мать — последнее является очевидной авторской лептой в летопись «чекисткой мерзости», ранее ничего подобного мне не встречалось. Видимо, совсем скоро со страниц писаний национально сознательных представителей бывших братских народов на нас хлынут сотрудники советской госбезопасности, извращенными способами ругающиеся над школьницами и школьниками купно, и потехи ради убивающие младенцев, причем и то, и другое творящие на площадях при большом скоплении народа. Кроме того, в романе наличествует гениальный художник, преследуемый за национально ориентированное художество, строящая ему козни нечистая сила, благородный вор в законе и целая галерея отвратительных типов, утративших национальное самосознание и забывших родную мову (одного такого типа так прямо и пригвождают: «даже с женой разговаривает на иностранном языке», и я думаю, что знаю, что это за язык).

Все герои с самого начала и однозначно поделены автором на ангелоподобных и отвратительных. Отвратительные изображены сплошной черной краской, ангелоподобные — сплошной белой. Отвратительные карикатурны, но не забавны, просто плоски и унылы. Несколько расцвечивают эту печальную галерею только начальник милиции и начальник райотдела культуры — по крайней мере, у них есть какая-то собственная физиономия. Полутона, неоднозначность, эволюция героев, психологизм, проработка внутреннего мира и жизненных обстоятельств, которые делают человека тем, кто он есть, разные точки зрения — нет, не слышали. Кроме того, всю дорогу меня немного беспокоило сходство имени автора с именем главного героя. Тот Александр Алешкевич, этот Алесь Зубревич, дурновкусие же, нет? Впрочем, может, это мне показалось.

Сюжет повествования сводится к тому, что сначала нечисть героев всячески мучает, но потом вмешиваются силы благие и героев спасают. Обвинять автора в наличии в его книге роялей в кустах сложно, потому что кроме роялей в ней нет, в принципе, больше ничего. При этом даже благим силам спасти удается не всех. Национальное самосознание требует, понятное дело, и в финале главный герой жертвует близким человеком, дабы спасти собственноручно написанный шедевр. Причем принимает это решение замечательно просто: уже было и собрался погубить картину, да сердце вдруг защемило, и он передумал. Понятно же, что душа человеческая никак не может стоить дороже, чем произведение национально сознательного искусства. Во всемирном конкурсе нелепого и беспощадного пафоса конкретно этот эпизод легко мог бы претендовать на призовое место.

Когда автору не хочется утруждаться (а утруждаться ему не хочется никогда) нужные ему события происходят сами собой. И даже не всегда речь идет о вмешательстве потусторонних сил. Нет, бывает и «само собой» в чистом виде, вообще без обоснования. Так главный антагонист, вчерашний студент училища становится городским чиновником. Сам собой — просто потенциальный начальник влет разгадал в нем автора недавней анонимки, и сразу же понял, что без таких людей ему никак не обойтись. Ну, естественно же — пусть и на самого начальника в случае чего анонимки пишет, чего там. Точно также происходит и разоблачение негодяя. Просто главный герой и его девушка вдруг осознали его злокозненность и всё. Не осознавали, не осознавали, а потом раз — и поняли. И если у девицы этому предшествовала всё же некоторая эмоциональная встряска, то герой, похоже, обрел свое знание путем выхода в астрал. Других способов не было.

По указанной причине сюжетные линии романа по большей части напоминают какие-то обрывки — герои совершают невнятные действия, которые ни к чему не ведут, а все происходит помимо них. Очень наглядно это видно на примере истории с поиском клада Радзивиллов. Вроде как с самого начала этот клад заявлен, как одна из основ сюжета. Но вот начинаются поиски. Сразу же, сама собой появляется информация о месте хранения клада (почему тогда столько лет никто не пытался ей воспользоваться, раз все так очевидно?), но клада там, на самом деле, уже нет. Это воспринимается заинтересованными лицами со стоическим спокойствием и далее о кладе все благополучно просто забывают до самого-самого финала, в котором он всплывет опять же в качестве чудесного дара горних сил.

Кульминацией романа, вероятно, должна считаться сцена «страшного суда», который творят над «отцами города» распоясавшиеся нечистые. Но она выглядит скучной и в достаточной степени предсказуемой. Не совершают в ней ничего интересного ни «подсудимые», ни демоны, все банально, и даже тут персонажи не раскроются с неожиданной стороны, а ведь какой шок они переживают, если вдуматься. Но все впустую.

Как ни странно, несколько лучше на общем фоне смотрятся библейские эпизоды. Они тоже лубочны, но написаны довольно живо, выдержаны в авантюрно-любовном ключе и практически лишены политического наполнения. Не знаю, насколько бы они понравились верующим, но мне скорее понравились. В качестве легкого чтения вполне пошли бы, если бы автор уделил им больше внимания и объема.

Язык романа, в целом, достаточно прост и гладок, читается текст легко, но речевые обороты автора местами вызывают недоумение: «обведя презренным взглядом», например. Или «крепкое дерево поехало на приблизившихся к ней». Не слишком часто, но бывает. Любопытно выглядит на страницах романа и уголовный процесс. Я не знаком с современным белорусским правом и правоприменительной практикой, но неужели в Белоруссии художественная бездарность является уголовным преступлением? Если нет, то к чему следствию понадобилось протокольно удостоверять отсутствие художественных достоинств в «примитивной мазне» обвиняемого?

Я бы мог сказать, что автор взялся за задачу, явно не соответствующую масштабам его дарования, но, боюсь, что в данном случае проблема была и в самой изначально поставленной задаче.

Очередная попытка прочесть что-нибудь вкусное и смешное увенчалась полнейшим провалом. А ведь начиналось все, в принципе, совсем не плохо. Мир СИВР, конечно, совершенно фрагментарный и не прописанный, но зато наполнен массой иронических (а, скорее, просто ехидных) отсылок к географии, политике, литературе и поп-культуре мира реального — а лично мне всегда нравились подобные вещи. Хотя с убойной дозой пасхалок конкретно для толкиенутых, авторы, наверное, слегка переборщили. Юмор... ну, какой-то юмор в тексте есть. Почти не попахивающий, и за то спасибо. Раза два или три меня даже улыбнуло. На дикое веселье это, конечно, не тянет, но сойдёт. Главное же, что мне понравилось — это концепция волшебного мира, осаждаемого толпами попаданцев, словно благополучные страны — мигрантами. Это действительно было забавно, неожиданно и оригинально — даже не спорьте. И, тем не менее, уже к середине не такой уж объемной книги мой интерес испарился практически полностью, а до финала пришлось буквально вымучивать — спас только уже упомянутый малый объем. Почему так? Тому нашлось три причины. Прежде всего, манера изложения. Постоянные переключения меж рассказчиками ломают ритм повествования, да еще и создают ощущение, что тебе повествуют одно да потому. Только что поведали о думах и чувствах одного героя, щёлк — и вот уже рассказывают о думах и чувствах, вызванных тем же самым, но у другого. Потом еще была любовь. Довольно быстро она полностью вытесняет из романа всё остальное. Основные персонажи ни о чем больше так не беспокоятся, как о своих чувствах друг к другу. Детективная линия, с которой вроде бы все начиналось, благополучно нас покидает, не дойдя даже до середины. Нет, за детектив я на авторов обиделся всерьез. На кой черт, в самом деле, было придумывать все эти заговоры, убитых банкиров и зомби-свидетелей? Они настраивали на пусть совершенно несерьезную, пусть с роялями из кустов, но бойкую криминальную историю. На которую потом попросту плюют слюной. Финал с тающими от нежности друг к другу персонажами и карающим грифоном возмездия где-то на заднем плане — наверное, худшее, что мне попадалось за очень долгое время. Ну, и последнее — это персонажи. Все, кроме влюбленной парочки, даже их назойливый начальник, по понятным причинам остались на обочине повествования, так и не развившись в сколько-нибудь полноценные характеры. Что же касается протагонистов, то они настолько глубоко окунулись в собственные чувства, что, по ходу, и не вынырнули. Кроме того, что Нол любит Эрина, а Эрин любит Нол я сказать о них не смогу ничего и никакой эмпатии у меня они не вызвали. То есть, на персонажах книга тоже не выехала. А, ну и третья с половиной причина, это возникший где-то в середине и затем навязчиво возвращающийся на страницы образ некой пивнушки с некой надписью. Я не понял, что и зачем это было. Если это юмор, то мне не понятен такой юмор. Если лирика, то мне не понятна такая лирика. А если это вдруг была проза жизни, то... в общем, вы поняли. В итоге получилось несъедобное лично для меня блюдо — дохлый детектив под декалитром розового сиропа со следовыми количествами веселости. Но кому-то, наверное, будет в самый раз.

История на одно прочтение. Помнится, когда я читал ее впервые, лет в одиннадцать, максимум, двенадцать, «Чья планета?» показалась мне смешной невероятно — почти до слёз и до колик в животе. Но вот когда лет эдак пятнадцать спустя мне представился счастливый случай перечитать первый эпизод саги о Бел Аморе, я хоть убей не мог вспомнить, над чем же я так хохотал. Даже легкой улыбки рассказ не вызвал. Впрочем, главное достоинство хорошего анекдота — забойный финал, у рассказа не отнимешь. Собственно, благодаря ему и «Чья планета?» и весь цикл в целом удержались у меня в памяти аж на 15 лет, да и до сих пор держатся. В общем, мой совет, если еще не читали — обязательно прочтите, а если уже читали, неважно, как давно, и насколько вам тогда это понравилось — лучше не перечитывайте.

В сущности, рассказ написан примитивно — никакой рефлексии, минимум описаний (даже точный облик Восхитителей мы так и не узнаем), у героя все получается будто само собой. Наверное, эта примитивность нарочитая. Этакий рассказ-дротик, простой, короткий, целиком сконцентрированный в наконечнике — последнем абзаце, без которого он теряет смысл, или, по крайней мере, перестает существовать как художественное произведение. Но в этой простоте есть и своя изюминка. «В восемь часов утра» — голый концепт, которые каждый волен интерпретировать, как он того пожелает. Мне, например, угодно было увидеть в нем слегка пионерскую историю о том, что даже заурядный человек может оказаться героем, и о том, что даже герой остается заурядным человеком. Но это же как калейдоскоп — повернул так, и крупинки сложились определенным образом, эдак — совершенно другим. Можно прочесть и как историю опасного безумца, живущего и погибающего в разрушительной иллюзии. А можно так и вовсе как ксенофобский манифест. Или сатиру на ксенофобию (например, способ, которым герой пробуждает город, явно абсурден, и это может быть как демонстрацией принципа «просто как все гениальное», так и явной издевкой). В обшем, как вам будет угодно.

Меня порадовал бодрый телеграфный стиль «Несгибаемого коммодора». После водянистых творений некоторых современных авторов встретив в первой трети романа пассаж «Прошло полгода. Никаких происшествий в этот период не было», я не то, чтобы испытал культурный шок, но понял, что, пожалуй, от подобного уже и отвык. На осознание героями грозящей катастрофы, бегство с гибнущей планеты и ее гибель отведено не более двух десятков страниц, мятеж заключенных охватывает не более трех-четырех, когда роман достигает кульминации и автор начинает отправлять героев одного за другим в топку, это делается все также стремительно — не более десяти-двенадцати страниц в общей сложности. При этом у читателя не возникает ощущения, что он что-то пропустил, или ему забыли сообщить нечто важное. А ведь страшно представить, что сделал бы из этой сюжетной линии иной современный автор.

Конечно, ради простоты и увлекательности Тирион многим и пожертвовал. Герои обрисованы схематично (хотя некоторые из них достаточно интересны и при определенной проработке могли стать образцами любопытных характеров — прежде всего Ноосика и Роллинг). Мотивировки сомнительны. Главный герой временами выглядит скорее твердолобым, чем несгибаемым. Ну, а уж роялей столько, что иногда из-за них и кустов не видно. Особо доставляет ясновидение героев — при каждом повороте сюжета они чуть ли не с лёту понимают, что происходит, практически не тратя времени на то, чтобы хоть немного побыть в растерянности или хотя бы неведении. Ну и хэппи-энд — неожиданный и беспощадный, но зато с налётом легкой грусти и иронической ноткой в самом финале.

Книга написана с неплохой фантазией. С размахом подана картина крушения мира в самом начале — она впечатляет, даже несмотря на скупость изобразительных средств. Интересно придуман социум империи Антефаес, регулируемой астрономических масштабов суперкомпьютером и держащей большую часть своих подданных в гипнотических грёзах большую часть их жизни (забавно, что в том же 1969 году вышел и отечественный «Обитаемый остров», витало тогда что-то такое в воздухе, что ли?). Конечно, Тирион не удосужился хоть сколько-нибудь подробно проработать вымышленный им мир, но от космической оперы это никогда и не требовалось. Достижение уже то, что в завершающей части книги читатель волей-неволей осознает, что для Антефаеса любое изменение может быть только к худшему. Хотя автор делает вид, что выход найден, но мы-то понимаем, что лишенные гипно особи вряд ли будут оживленными и радостными. Ломка у них будет, точно. Если не физиологически, то психологически.

В целом не назову «Коммодора» обязательным к прочтению, но я о затраченном на него времени не пожалел.

Роман, я бы так это назвал, уютный. Самое то для неспешного расслабленного чтения одинокими зимними вечерами. Написан неплохо, читается легко, с умеренным интересом. Очень удался антураж — обстановка и жизнь российской глубинки времен развитого социализма прописана убедительно и со старанием, хотя речь персонажей временами смотрится нарочито — это ведь семидесятые годы всё-таки, не двадцатые-тридцатые. Да ещё немного резануло глаз диковатое словосочетание «участковый оперуполномоченный», но это мелочи. Приятно, что в «Участковом» нет антисоветчины и чернухи. Ну, почти нет, за исключением одного эпизода в третьей части. Конечно, по нынешним временам эпизод этот почти невинный, и авторы попытались его сюжетно обосновать, но смотрится он всё равно неуместно, как пятно неэстетичного происхождения на аккуратном интеллигентском костюмчике. Серьезно, без него было бы лучше.

Главный герой немного с перебором монументален, но, пожалуй, всё равно удался. Своей показушной простоватостью, непробиваемым самообладанием и умением просчитывать людей он действительно напоминает знаменитого Анискина и, возможно, к этому образу и восходит. Трибьют, так сказать. Вообще, в романе достаточное количество удачных образов. Хороша Паша Курсукова. Характерны, архетипичны Дягиль и Лёнька. Руководители региональных дозоров выглядят, пожалуй, плоскими, но зато яркими фигурами. По крайней мере, их точно не забудешь после прочтения. На мой вкус, совсем не получился младший товарищ Денисова. Он выглядит неубедительным и каким-то аморфным . Его поступки слабо мотивированы, а постоянные неудачи и тенденция смотреть на рядового светлого, даже не включенного в структуру дозора, снизу вверх вызывают недоумение. Да, авторы дали этому объяснение в заключительной части «Участкового», но даже с его учетом, поведение начальника районного Ночного Дозора не выглядит достоверным. Можно ли представить, чтобы, например, начальник райотдела КГБ по любому поводу бегал к участковому милиционеру и с ним советовался? А в рамках сеттинга «Дозоров» это примерно то же самое.

Структура романа традиционна для первоначальных «Дозоров» — три повести под одной обложкой. В романе большое количество интриг, сюжетных линий и персонажей, что, в общем-то, хорошо. Но некоторые интриги выглядят излишними, а иные — слишком завязанными на случайные факторы. Например, история с сейфом. И слишком уж зависит от труднопрогнозируемых реакций сотрудников обоих дозоров, и, по сути, подвешена в воздухе. Кому и зачем могло прийти в голову так интриговать — сказать трудно. Без «роялей» тоже местами не обошлось, но в целом, они не слишком испортили впечатление. Самая большая проблема «Участкового» — отсутствие внятных финалов, как промежуточно, так и у всей книги. У первой и второй части концовок попросту нет, они завершаются буквально ничем, что еще не беда. С третьей так не получилось, потому что она — закрывающая книгу, и хоть какую-то развязку читателю надо было дать. Но финал удовлетворительным не выглядит. Во-первых, он скомкан, словно за авторами гнались с лопатой, требуя скорее дописать книгу. Почти пятисотстраничный неспешный опус завершается буквально на трех листах. Во-вторых, ни одна из сюжетных линий романа по существу не получила в нем удовлетворительного и полного разрешения. Так совсем нельзя, как пели в годы моей молодости. Могу предположить, что финал заранее был рассчитан на последовавшее продолжение, но, всё равно, как есть он смотрится довольно беспомощно.

В целом, «Участкового» я склонен отнести к разряду качественной развлекательной литературы и даже готов прочитать второй роман этого подцикла, хотя и не прямо сейчас. Несколько позже.

Как по мне, несколько нудноватая книжка. Вроде бы и приключений есть у автора. То нападение на поезд, то битва с мотоциклистами, то полноценный морской бой, но как-то они не зажигают. И мелковаты — уровня бандитских разборок, и описаны зачастую маловыразительно. То «раз — и покрошили всех в капусту», то «раз — и половину наших убили». Ну, в общем, проникнуться не удается. Действие развивается вяло. Первые глав пять — хоть они и невелики по объему, можно вообще безболезненно выбросить. Я совершенно не вижу, к чему было с таким смаком описывать, в какой постоялый двор герой заселился, что он ел, как он спал и где прогуливался. В дальнейшем в тексте периодически встречаются не несущие никакой нагрузки сцены едопоглощения и пивораспития, также имеется несколько музыкальных пауз — в каждой на паре-тройке страниц герои слушают очередную душещипательную песню группы «Берег» (интересно, она реально существует?). Всё это драйва не добавляет, а драйв бы «Диким грузовикам» не помешал. Кстати, пиво герои пьют постоянно, все без исключения и во внушительных количествах, иногда, впрочем, изменяя ему с напитками покрепче. Это, пожалуй, самая запоминающаяся черта в характерах персонажей, с другими туговато.

Даже основные действующие лица, которых чуть больше полудесятка, запоминаются и различаются друг от друга с некоторым трудом. Так, например, два приятеля-гнома настолько схожи и действуют настолько синхронно, что тот из них, который упоминается несколько реже, выглядит просто тенью того, который упоминается несколько чаще. То же самое касается пары эльфов. Несколько более запоминающимися выглядят Гонза — благодаря кепочке и ушам, Инси — благодаря, хм, глазам, да Вася Секс — благодаря оптимизму. Когда просматриваешь приведенный в качестве приложения перечень участников «команды Вольво», понимаешь, что по большей части они для тебя просто имена, за которыми ничего или почти ничего. Что это были за люди, извиняюсь, что за живые? Что они делали на страницах романа? Автор не наделил их не только достоверными характерами, но и хотя бы какими-то запоминающимися чертами. У них нет даже никакой собственной роли в событиях. Массовка. Не картон — просто пустота. Самым ярким в этой книге оказался совершенно эпизодический Дюша, и я сильно подозреваю, что автор списал его с какого-то реального прототипа как есть. Остальных, вероятно, тоже, но более ярких личностей, чем Дюша, в авторском окружении, видимо, не нашлось. Что вовсе не странно, неумеренное потребление пива и слушание «Берега» вряд ли развивает харизму. Впрочем, всё это уже в чистом виде мои домыслы.

Логика поступков хромает даже не на две ноги. Ног у нее, по ходу, нет вовсе. Герои из кожи вон лезут, сражаясь с Системой, но с чего их головами овладела такая сомнительная идея — понять сложно. Чем плоха Система-то? Дома растут, машины шуршат, живые не бедствуют. Автор, намекните хоть полсловом, что не так? Не дает ответа. Из всех обоснований — «четырнадцать тысяч лет ничего не менялось, ужас, ужас, если так будет продолжаться, мы все умрём!» Почему вдруг? И почему вдруг именно сейчас? Четырнадцать тысяч лет не умирали, а тут вдруг возьмём и умрем? Да будьте вы здоровы с такой аргументацией. При этом герои с юношеским задором предвкушают, что разрушение Системы неизбежно повлечет за собой коллапс, катастрофу и массовые жертвы. Единственный вопрос, который тут же возникает у здравого читателя — они поголовно идиоты? Особенно, если учесть, что в иерархии этого мира персонажи занимают совсем неплохое место. Ладно, были бы они алчными подонками, которые ценой всеобщей беды намереваются обрести еще больше власти и благ, чем у них и без того было — знает новейшая история такие примеры. Но нет. Ничего подобного нам тоже не показывают. Один из них без колебаний отказывается от высокой должности (кажется, должности), другие не жалея сил приближают эпоху, в которой представители их народов в целом явно окажутся на вторых ролях, а то и вовсе исчезнут. Опять же бывают случаи массового клинического идиотизма (мне с ходу вспоминаются русские, радостно голосовавшие за независимость республик, в которых потом сами же стали людьми второго сорта), но такое обычно удел рядовых граждан. Элитарии же и их обслуга всегда преследуют свою выгоду, хотя могут и просчитаться. В общем, мотивы остаются загадкою. Дерусь, потому что дерусь, хочу перемен, потому что хочу перемен, и неважно, сколько народишку при этом перемрет.

Я бы мог предположить, что оппозиция Крым — Киев (хотя тут всё-таки больше Крым — весь остальной мир) и революция, приходящая из Крыма в Киев, являются аллюзиями на внутриукраинскую политическую ситуацию, но верится в это с трудом. Во-первых, слишком уж Васильев аполитичен во всех известных мне его произведениях. Во-вторых, даже если это вдруг так, то приходится признать, что изложено это неубедительно. Даже для меня, вполне готового симпатизировать такой трактовке, что уж говорить об остальных. Поэтому я всё же склонен считать, что это случайные аберрации восприятия, не обусловленные авторским замыслом, и не учитываю их при анализе романа.

В стремлении к своей, мягко говоря, странноватой цели герои встречаются с противодействием. Система борется с ними, но выглядит это также странно. Я так и не понял, зачем организовывать нападение на поезд, если можно организовать его крушение? Зачем таранить джипы героев грузовиком-камикадзе, если сами джипы могут взбеситься и погубить пассажиров? Зачем устраивать морской бой, если броненосец незадачливых революционеров мог бы сам утонуть, взорваться или на нем мог бы начаться пожар? В конце концов, в ходе повествования герои не раз пользовались лифтами. Почему ни один лифт не оборвался? И всё бы закончилось, не начавшись.

Хитрые планы крымчан — тоже песня. К чему было тащить своих контрагентов к себе на остров, тратя время и рискуя их жизнями, если на этом самом острове они по итогу проведут не более суток? Если на самом-то деле задача состоит в том, чтобы доставить крымскую технику в большой мир и средства доставки уже и без того имеются? Если у крымчан есть неубиваемое оружие против всего, что этот самый большой мир мог бы им потенциально противопоставить? Зачем им вообще нужна команда Техника Большого Киева, если они просто могли бы проводить экспансию, откусывая от мира, как учила Алису гусеница — по кусочку? А там и коллаборационисты бы подтянулись. Путешествие, составляющее основу сюжетной линии романа, оказывается еще одной вопиющей бессмыслицей. Еду в Крым, потому что еду в Крым. Маттаку.

Ах да, нам же вроде как намекнули, что путешествие было чем-то вроде испытания для нового техника. Но здесь все тоже не очень хорошо. Прежде всего, никак внятно не объясняется, чем вообще был плох техник уже имеющийся. Здесь в миниатюре повторяется то же, что с вышеупомянутой борьбой с Системой — надо поменять, потому что надо поменять, ни у кого это не вызывает ни сомнений, ни вопросов, в том числе у самого сменяемого. Реалистичность этой ситуации, конечно, не то чтобы под вопросом, а просто равна нулю. Непонятно, почему проверять кандидата нужно именно таким способом, словно играя в «Зарницу» с реальными трупами. Но еще непонятнее, какие именно результаты дала эта самая проверка. Выбранный в итоге кандидат впечатления не производит.

Всю дорогу Васильев усердно, хотя и не блестяще, описывает провинциального паренька, не хватающего звезд с небес. Да, вероятно, бойкого, да, возможно, неглупого, да, может быть, обученного паре или больше фокусов. Но серого, как доска в заборе. Невыразительного. Таких за пятачок пучок. На протяжении всего романа он не принимал судьбоносных решений, не проявлял чрезмерного героизма, не демонстрировал особых способностей, никого и ничего не спас. В нём нет и намёка на лидерские качества. Он даже не был особо и в центре событий. Просто тащился вместе со всеми, тянул свою лямку, всё. И вдруг автор кладет ему руку на плечо, выталкивает вперед и говорит: «вот это именно он необходим всем просто до зарезу». Зачем? Почему? В упор не видно. Зато с этого момента начинается лавинообразно стремительное превращение героя в Марти Сью, что тоже не добавляет плюсов произведению. Более того, слегка раздражает.

Введение в сюжет лонгеров напрочь убивает авторскую концепцию различия между краткоживущими, но быстро соображающими, и медлительными туповатыми долгожителями. Более того, под занавес нам сообщают, что лонгеры даже не способны с людьми скрещиваться. То есть, они даже не один биологический вид. Выходит, они стоят от людей даже дальше, чем эльфы, с которыми, как нам популярно объясняли немногим ранее, скрещивание возможно без проблем. Внутренняя логика (та, что вообще была) похоронена одним махом и навсегда — просто потому, что автору захотелось одарить героя на прощание еще одним ништяком. Напоминает все это воплотившиеся мечты пэтэушника. Чтоб у меня всё было в шоколаде — клёвая тёлка, надёжные кореша, много денег и машин, всеобщий почёт и уважуха, а на сладкое ещё и долгая-предолгая жизнь. Но нужно же меру знать. Нужно же иметь — я не побоюсь этого слова — уважение к созданному тобой самим миру, и не насиловать его так жестко в угоду нереализовавшимся пубертатным фантазиям.

Описанный в романе мир мне, как и многим, понравился. Да, необычно, интересно и будоражит воображение. Сочетание почти сказочного антуража со знакомой географией, мега-города, дикая, но симпатичная техника — это действительно очень удачно. Достойные декорации для легкой, яркой, ненапряжной авантюры. Но вот сама авантюра как-то не задалась. Что еще в позитиве? Какие-то мелочи, достаточно удачные, не в таком большом количестве, но они были. Термин «живые», упомянутая уже кепочка Гонзы — неплохая находка, особенно когда герой-человек размышляет, что этот головной убор старше него самого.

Забавным показался большекиевский социум, как он описан автором. Собственно, о жизни Большого Киева мы узнаем не так уж много. С тем, как все организованно и крутится, автор не заморачивается даже по минимуму. Понятно, что есть вроде бы какая-то власть, пару или тройку раз на страницы просачивается прилагательное «президентский», из чего можно сделать вывод, что где-то есть какой-то президент (Большого Киева?), упоминаются полиция и военные. Но персонажи ведут себя буквально как на Диком Западе. На первых же страницах герой походя прямо на улице и при свидетелях убивает из огнестрельного оружия оскорбившего его орка и вовсе не страшится неприятностей с законом. Даже не думает о них. Все таскаются с оружием (с очень серьезным оружием, не с короткостволом каким-то) совершенно не скрываясь. Пассажирский поезд взрывают и обстреливают, гости из Турции совершают вооруженный налет на местный порт — им никто не противостоит, кроме самих жителей. Лишь однажды герои натыкаются на полицейский кордон, который ничего вообще не делает. Это, конечно, следствие собственных пристрастий Васильева. Отмечается у него какая-то нездоровая тяга к блатной и приблатненной романтике — благородные пираты, крутые парни, подписывающиеся на сомнительные делишки, и т.п. Но вот никак не могу отделаться от мысли, что этот конкретно роман в этой конкретно части оказался вполне пророческим.

Первоначально я выставил «Охоте» более высокую оценку. Выставил, ориентируясь на единственное, что запомнилось после прочтения, имевшего место около двадцати лет назад — необычный и привлекательный авторский мир. Перечитав, немного скорректировал в сторону понижения. Всё-таки роман очень слаб, увы.

Рассказ настолько бредовый, что даже становится интересным. Помнится, в наших сказках бытовал сюжет, в котором герои состязались в сочинении небылиц, и рассказавшему самую нелепую из них причитался некий приз. Дэвид Келлер мог бы участвовать в подобных конкурсах без опаски и определенно имел бы успех. «Последняя война» посвящена, как ни странно, действительно войне, хотя трудно сказать, насколько такая война могла бы стать последней. Сюжетные повороты при попытке их осмысления вызывают желание отбросить книгу и кричать «Ааа!» долго и протяжно. Поэтому даже и не пытайтесь. Помимо прочего, автору нельзя отказать и в определенной смелости, ведь ultima ratio в измышленном им титаническом противостоянии стал секс. Но не волнуйтесь, описано все очень пристойно, никакой клубнички. Стиль повествования — возвышенный и мрачный, как и приличествует уважающему себя хоррору. Оценка сего эпического полотна вызвала у меня определенные затруднения. Как литературное произведение это безусловная двойка, но как бредятина поистине фантастическая это образец, тянущий на полновесную девятку. Усреднение этих крайностей дало банальную скучную шестерку.

П.С. А, может, это всё-таки была пародия, а?..

Неплохо придуманная и даже неплохо написанная история. Главный герой вызывает искреннее омерзение, рассказчик — искреннее сочувствие. Но читается скучновато. И дело даже не в том, что сама история медленная и тягучая, лишенная ярких красок, словно бы погруженная в вечерний сумрак. Это всё имеет место быть, но, на мой взгляд, главный недостаток рассказа — композиционная ошибка, допущенная автором. На самых первых страницах он полностью раскрывает читателю финал истории и это убивает интригу, а вместе с ней и напряжение, и интерес. Остается только вяло перелистывать страницы, прикидывая ну когда, ну скоро, ну сколько еще? Даже последние абзацы, в которых автор достаточно удачно добавляет огонька, не спасают. Кроме того, персонально меня немного раздражала туповатая пассивность рассказчика. Всю свою жизнь он просто ожидает, что же еще выкинет его злокозненный брат, не пытаясь совсем ничего предпринять. Даже когда один-единственный раз ему везет он вовсе и не пытается довести дело до конца, даже мысли такой не проникает в его голову. А ведь вроде бы должен был быть воспитан на Библии с ее «ворожеи не оставляй в живых». При такой жизненной позиции разве не поделом ему? Да и логика поступков противной стороны, если задуматься, вызывает недоумение. На кой черт на самом деле была нужна невеста, если для ритуала, как выяснилось в финале, не требовалось ни непосредственного контакта, ни каких-либо приспособлений (амулетов, зелий и т.п.)? Что мешало выбрать вообще любого подходящего человека? Зачем было терять драгоценное время, притаскивая девицу в родовое гнездо, и устраивать многодневную томительную клоунаду? Эх, блеск и нищета хоррора...

Вот и я, начав читать, полагал, что это будет примерно то, что изложено в аннотации — феминистически окрашенная история непримиримой борьбы за право девочек быть мальчиками. Ну, то есть, волшебниками, конечно. Но, как оказалось, Терри Пратчетт способен предложить нечто лучшее. При этом, собственно, первые примерно четыре пятых романа рассказывают именно о том, чего проницательный читатель ожидает чуть ли не с первых страниц. Это действительно история о многотрудной (но не так чтобы слишком) и полной невзгод и опасностей (но вовсе не чрезмерно полной) жизни девочки, которой по наследству от умирающего волшебника досталась та разновидность магии, что в Плоском мире считается изначально мужской. Изложено это все довольно мило, местами забавно и в меру (очень-очень в меру) увлекательно. Читаешь и понимаешь, что что-то подобное ты читал уже если не сотни, то десятки раз. О глупых предрассудках, и том, как печально, когда общество отторгает тебя и не хочет ни в грош ставить твои цели, желания и мечты просто потому что ты женщина (чернокожий, гомосексуалист, слишком любишь сладкое — нужное подчеркнуть). И несмотря на писательское мастерство Пратчетта всё это смотрится суконно, потому что таково оно и есть. А потом случается финал истории и ты с удивлением замечаешь, как акценты смещаются и все эти «равные права» вдруг оказываются не очень-то и важными, борьба за них не такой уж и нужной, и книга оказывается вроде как бы и не об этом. А о чем же? Ну, наверное, о жизни. О том, что любые перемены происходят тогда, когда общество уже готово их принять, и если уж какой-то девчонке достался посох волшебника, значит, для этого созрели объективные условия. Как сказал один из персонажей романа в самом его начале: «...магия знает, что делает». Если вдуматься, то заключительная часть «Творцов заклинаний» представляет собой довольно лютое торжество традиционных ценностей, и я склонен видеть в этой книге иронию над жупелами феминизма и политкорректности — да, очень сдержанную и мягкую, но всё-таки явную.

Ах да, и муравьи — никогда не забывайте о муравьях.

Занятная история. Действительно, больше фантасмагория, чем ужаc, и действительно напоминает Пелевина. Скорее позднего. Примочек и самолюбования у Тихонова поменьше, но и содержания поменьше тоже. Вместе с тем, мне понравилось, как легко и изящно это рассказано. Хороши образы Введенского и Хармса, да и в целом, стилизация под двадцатые автору удалась. Несмотря на мрачноватые события, рассказ не оставляет тягостного впечатления, а напоминает скорее нечто вроде бурлеска. Финал сначала кажется несколько бессмысленным, сделанным, чтобы как-то закончить, но потом понимаешь, что он как раз вполне вытекает из предыдущего текста. В общем, у «Убийц и дураков» есть некоторое обаяние.

Меня не оособо зацепил колорит — в этом плане ничего специфического, на самом деле, рассказ не содержит. Описания скуповаты и как-то скомканы, даны скороговоркой. Да и поместить эту историю можно было, в сущности в любые декорации, никакой реальной связи с русским фольклором в ней нет. Но сам сюжет хорош, финальный поворот, что называется, доставляет, и открытая развязка более чем уместна.

Пожалуй, я сочту этот текст заслуживающим положительной оценки. Динамичное действие нигде не тормозит и не провисает, отсутствуют выглядящие ненужными сцены. Сюжет достаточно сложно и красиво закручен. Обрушивающиеся на героев кошмары обрисованы ярко и со своеобразной мрачной эстетикой. Многие эпизоды я прочел с большим удовольствием — придорожное пророчество, разговор с покойником, мороки в школе. Некоторые вопросы, правда, вызвал способ, которым главная героиня противостоит наведенным на нее чарам. Нет, мы все, конечно, помним, что нецензурная брань отпугивает мелкую нежить, но когда поединок со злом выглядит как разборка на коммунальной кухне, это выглядит странно. Автор не лишен дара меткого слова. «Чтобы поверили придется врать» — это недурно, как минимум. Любопытной и имеющей значительный потенциал показалась и угадывающаяся за декорациями повести картина мира. Вроде бы ничего особо оригинального или шокирующего, но опять же — интересно и дает простор фантазии. В итоге повесть оставляет отчетливое ощущение, что ее легко можно развернуть в произведение значительно большего объема. Это не значит, что подобное непременно нужно делать (я даже думаю, что не стоит), но это гораздо лучше, чем когда после прочтения возникает мысль, что две трети текста — просто вода, которую можно легко отжать не потеряв ни в сюжете, ни в содержании, ни увлекательности. Несколько снижает впечатление от прочитанного скверная прорисовка характеров действующих лиц — ну, не выглядят они живыми и полноценными, хоть убей, а также типично интельская тяга автора к нагнетанию чернухи. Я не о той, которая — кровь, кишки, ошметки трупов, и является требованием жанра. Я об описании нашей родной посконной действительности. Почти все персонажи ведут себя и, в особенности, разговаривают словно гопота из подворотни, от их жизни веет ощутимым социальным неблагополучием. Школьник — обязательно малолетнее быдло, родитель школьника — обязательно алкаш, учитель — обязательно ненавидит детей. Сочувствовать никому из героев совершенно не хочется. Проскальзывающая где-то в самом начале сентенция: «Осенью все русские города полны тоски и безнадежности. Серые облака, серые окна, серые лица», вызывает искреннее недоумение. Так и хочется спросить: почему именно все и именно русские города? На чем основаны такие широкие обобщения-то? На впечатлениях от трех поездок в Анталию и одной на Пхукет или еще чего-то в этом роде? Я лично это полагаю нелепым и неуместным. Остаются вопросы и к смысловому наполнению. Нет ничего плохого, если повесть написана только для того, чтобы развлечь и немного пощекотать нервы читателю. Однако, при чтении «Чертовых пальцев», возникает ощущение, что автор пытался сказать и нечто большее, вот только так и не смог определиться, что именно. И еще, что мне показалось занятным. Возможно, это только потому, что Тихонова я прочел сразу после Кинга, но в некоторых сценах я увидел явные параллели с «Оно». Например, убийство в парке, телефонный звонок, все тот же способ, которым героиня избавляется от морока, финальная беседа с колдуном. Впрочем, если это влияние opus magnum Кинга действительно имело место быть, я не вижу в этом большого греха. Сходство прослеживается лишь в отдельных эпизодах, сюжетно «Чертовы пальцы» совершенно самостоятельны и, более того, довольно интересны.

Довольно милая вещичка. Я бы не назвал ее особо выдающейся, но читать мне было интересно, и было интересно, чем же все закончится. А для меня это всегда очень важный критерий. Правда, финал выглядит слегка разочаровывающим. Он просто никакой, можно даже сказать, его и вовсе нет. В процессе чтения кажется, что развязка должна быть если не шокирующей, то, как минимум, неожиданной. Но этим надеждам не суждено сбыться. Впрочем, один сюрприз для читателя автор всё же подготовил, дав ему понять под конец истории, что с самого начала ему морочили голову и герои — вовсе не те, за кого себя выдают. Впрочем, как и антигерои. Это, конечно, красивый ход. Мир, на мой вкус, обрисован скорее скупо, не совсем понятно, чем же всё-таки общество под управлением Великих Древних так уж сильно отличается от знакомого нам. Хотя, вроде бы отличия должны быть разительные. И когда начинаешь задумываться, как же всё-таки выглядит система управления в этом мире, то получается какая-то, в сущности, чепуха. Тем не менее, некоторые яркие детали автору удались. Например, та же «привычная» кроваво-красная луна или предваряющие каждую главу рекламные объявления. Они придуманы с большой фантазией и, безусловно, доставляю удовольствие.

Это один из немногих случаев, когда мне было сложно выставить оценку. Честно сказать, эта история не пришлась мне по душе. Но не то, чтобы не понравилась — написан роман весьма неплохо. Слог изящен и хотя временами и чрезмерно, на вкус современного читателя, пышен, но всё же приятен. Автор достаточно остроумен и временами — не так часто, увы, — его рассуждения не лишены интереса. Некоторые страницы романа доставили мне неподдельное удовольствие, но — немногие. Вообще, в этом тексте слишком мало того, что могло бы оправдать затраченное на его прочтение время. Разве что считать таким оправданием сам факт знакомства с творчеством небесталанного и широко разрекламированного в узких кругах автора. Действие «Дона Родригеса» вяловато, герои схематичны (подавляющее их большинство при этом даже не наделено собственными именами), а юмора не столь и много. Удачного, по крайней мере. Уже упомянутые авторские рассуждения о том и о сём, не являются примером глубокой философии и не имеют какого-либо серьезного значения в структуре романа — они не суть, ради которой «Дон Родригес» писался, а просто необязательное дополнение. Необязательное во всех смыслах. Вообще, книга немного напоминает плутовскую прозу (благодаря фигуре слуги), немного мушкетерские романы Дюма (благодаря фигуре главного героя), но больше всего она показалась мне похожей на «Троих в лодке, не считая собаки» Джерома. В самом деле, небольшая (в данном случае ну очень небольшая) группа совершает путешествие из пункта А в пункт Б, сопровождаемое то забавными, то не очень происшествиями и пространными авторскими комментариями. Так что почитателям «Троих» должен прийтись по вкусу и «Дон Родригес», я почти уверен. Могу отметить и еще одну любопытную вещь. Хотя сюжетно роман вроде бы представляет собой историю о молодости и ее свершениях, тем не менее, содержательно он, скорее, о тщете человеческих усилий и о безжалостности времени. Кстати, эти мотивы вообще очень весомы в творчестве Дансейни, они присутствуют не только в «Родригесе», но и в Пеганском цикле, и в «Рассказах сновидца» и в «Книге чудес». Выглядит несколько монотонно и это ощущение тоже для меня является сигналом, что творчество лорда в чем-то «не дотягивает». Может быть, это книга для другого возраста или для другого настроения, или просто для другого читателя.

Удивительно, но лучшим из прочитанного за последние два-три месяца стал этот изрядно древний уже роман. «Марсиане, убирайтесь домой» показались мне ярче, оригинальнее и насыщеннее очень многих современных произведений. При этом роман еще и замечательно прост и по форме своей, и по стилю. В нем нет никаких вывертов и литературных извращений, призванных дать понять читателю, что в руки ему попала книга из разряда Большой Литературы и, честное слово, от этого творение Брауна только выигрывает. Начинается история о, кажется, самом необычном инопланетном нашествии на моей памяти как фарс, хотя и несколько чернушного толка, но, тем не менее, наглядно демонстрирующий, каким хрупким является привычный уклад человеческой жизни — и общественной, и личной. Оказывается, нужны совсем и небольшие изменения, чтобы целый мир превратился в дурдом. Конечно, эти изменения выглядят абсолютно фантастичными по своему характеру, но история уже преподносила человечеству много неожиданностей. Так что мысленные упражнения подобные брауновскому, безусловно, полезны. И вот забавная вещь — я думаю, любой прочитавший этот роман, вполне согласится с тем, что «марсианская» манера общения в нашем обществе уже вполне утвердилась на просторах всемирной паутины — и по причинам, в чем-то весьма схожими с теми, о которых писал фантаст (и я не инопланетян имею в виду, а ту форму, в которой они были явлены). Так что кое-что Браун всё-таки угадал. Кто поручится, что не сбудется и большее?

Примерно к середине повествования фарс себя исчерпал и автор несколько неожиданно (но это была приятная неожиданность) переключился на игры с реальностью совершенно в духе Филипа Дика (заметим, что сам Дик в это время был еще старте своей карьеры). Правда, в интерпретации Брауна волновавшие его более молодого коллегу проблемы имеют скорее ироническую, нежели драматическую окраску.

«Марсиане, убирайтесь домой!» не назовешь остросюжетным произведением, тем не менее, сюжетная линия этого очень небольшого по объему романа несколько раз петляет, обманывая ожидания читателя уже, вроде бы, понявшего, к чему идет дело. И долгое время действительно сложно угадать, чем же все завершится. В последней — третьей — части этой истории финал уже вполне очевиден, но автор сумел подать его так изящно, предложив такое множество толкований произошедшего (практически, на любой вкус) что это вовсе не кажется скучным. В общем, это, несомненно, достойное произведение, вполне сравнимое с лучшими и наиболее известными вещами и самого Брауна, и его коллег по цеху.

К некоторому сожалению, роман носит явственный и довольно неприятный отпечаток Холодной войны. К счастью, эти вкрапления не столь уж объемны, их легко можно игнорировать и, в целом, на качестве текста они не слишком сказались. Тем не менее, я задумался, отчего, отпуская ядовитые (и большей частью довольно нелепые) комментарии относительно советской политической системы, Браун одновременно воздержался от моделирования воздействия описываемых им событий на политику в странах Запада. А ведь, казалось бы, было где разгуляться — взять хоть коррупцию, взять хоть предвыборные шоу, взять хоть антикоммунистическую и антисоветскую пропаганду... Но всё эти вещи автор деликатно обошел. Ведь это же не может быть примером самоцензуры? Или может? Ну, ладно...

Голову автора также не посетила и мысль о том, что плановая экономика реагировала бы на вымышленную им ситуацию совсем иначе, нежели капиталистическая. Впрочем, и о капиталистической экономике в книге совсем немного. Хотя автор и утверждает, что «это была Депрессия, в сравнении с которой Великая Депрессия тридцатых была периодом сытости и процветания» (цитата не точна, но близка по смыслу), но каким-то живым и ярким подтверждением эти слова не подкреплены. Картин экономического спада и разорения в книге исчезающе мало, а ведь, пожалуй, они бы не были лишними. Но, все же, не стоит судить хорошую историю за то, чего в ней нет.

Повторюсь — роман оригинален, увлекателен, изящен, несколько легковесен и вполне заслуживает прочтения.

Повесть оставила у меня несколько двойственное впечатление. С одной стороны, мне не хватило в «Морской пене» чего-то неуловимого. Не то цельности повествования — хотя картина в целом получается ясная, никак не удается избавиться от впечатления, что каждый элемент в этой мозаике сам по себе. Не то мотивации персонажей. Слишком уж она какая-то «потому что». Я вижу образы, но не чувствую за ними личностей, хотя некоторые образы, надо признать, запоминаются. Прежде всего, убившая поэта рабыня и так и оставшийся безымянным пилот, погибший от лучевой болезни. Тем не менее, в целом, это весьма достойное произведение. Обрисованный Дмитруком социум экзотичен и в то же время насквозь понятен. Вообще, автору удалось дать на редкость емкое и точное изображение квинтэссенции социального зла. Вымышленная им працивилизация выглядит действительно словно бы архетипом, отдельные людоедские черты которого проступают то в колониализме, то в Третьем Рейхе, то в тоталитарных сектах, то в неолиберализме. Это очень яркий и интересный конструкт. И возникающая в конце повести горькая уверенность, что не смотря ни на какие катаклизмы, человеческое сообщество упрямо продолжает вновь и вновь воссоздавать все те же образцы подавления личности и личного достоинства — это тоже ценно. По крайней мере, это диагноз, с которым можно работать. Отдельные герои повести как раз пытаются это делать, хотя мне их попытки не показались очень уж убедительными. Во всяком случае, заключительные пассажи о сыновьях солнца выглядят в больше степени утопией, чем чем-либо другим. Но, повторюсь, в целом «Морская пена» замечательный и очень любопытный образец социально-политической фантастики, дающий довольно богатую пищу для размышлений. И действительно ценно, что весь это материал автор воплотил в довольно компактной форме. Джорджу Мартину подобной истории хватило бы томов на двадцать пять.

Я действительно не знаю, как бы я оценил «Звездных королей», если бы впервые прочитал их не в 11-12 лет, а будучи хотя бы лет на пять постарше. Во всяком случае, прочитанное всего два-три года спустя «Возвращение на звёзды» меня уже совершенно не впечатлило, а иные произведения Гамильтона и вовсе зачастую казались скучными, простоватыми, а иногда и нелепыми. Рискну, однако, утверждать, что именно «Звездные короли» — весьма достойная вещь, даже если не делать скидок на время написания и возраст читателя. В ней есть конфликт и есть напряжение. И это не обычный для космической оперы конфликт между черным-причерным злом и кулакастым, но белым и пушистым внутри добром. Это внутренний конфликт героя, который сражаясь, понимает при этом, что в случае победы не только не получит ничего, но даже и вынужден будет расстаться с чем-то очень дорогим для себя. И может быть, чтобы подчеркнуть этот внутренний разлад, внешнее противостояние несколько смягчено. Зло в романе не такое уж черное-причерное. Да, Шорр Кан беспринципный и жестокий политикан, но не маньяк, не садист. Даже гуманен, когда ситуация это позволяет. Вероятно, в описании Чехова или Достоевского — да что там, даже у многих представителей цеха фантастов, душевные метания выглядели бы естественнее, а принятое решение не казалось бы столь простым, но и текст Гамильтона вполне заставляет задуматься о том, какая же это трудная и, в то же время, величественная вещь — простая человеческая порядочность. И как много подчас от нее зависит.

А кроме того, у меня есть ощущение, что автор вообще был в ударе, работая над этой книгой. И помимо уже сказанного в активе мы имеем стремительнейший, наверное, почти не имеющий себе в этом равных сюжет, не дающий читателю отвлечься ни на минуту. Почти каждая глава — радикальное изменение ситуации. Сколько удовольствия было следить за этими виражами при первом прочтении.А образы героев? Шорр Кан обаятелен, Лианна поэтична, Мерн по-домашнему уютна, Арн Аббас — неистов и ярок. Им недостает глубины, оттенков и полутонов, но они запоминаются. И, конечно, финал. Тот, первоначальный, написанный, когда Гамильтон еще и не помышлял ни о каком продолжении. Он словно хрустальные башмачки из совсем другой истории — невероятный, непрактичный и сказочно красивый.

Я не стану перечитывать «Звёздных королей». Но любить это книгу буду всегда.

Переосмысление одной из самых знаменитых сказок братьев Гримм в духе крутого детектива в стиле Хэммета или Чандлера. Сюжет изложен несколько пунктирно, но восприятию это не мешает. Пожалуй, то, что некоторые вещи автор предоставил додумывать читателю самому, даже добавляет своего рода прелести этой истории. К тому же закручено всё довольно лихо, в совсем небольшой по объему текст автор заложил несколько сюжетных поворотов, от которых читающий, несомненно, получит удовольствие. Качественно сделанное развлекательное чтение.

Мне показались интересными две вещи. Во-первых, несмотря на название антологии, ничего «беспредельного» вы в ней не найдёте. Какого-то особого вызова общественной морали или нарушения табу тут нет. Немножко гомосексуализма, чуть больше трансгендеров, проституция, ксенофилия, фетишизм и виртуальный секс — лет сорок назад, наверное, всё выглядело бы по-другому, но сейчас всё это вполне укладывается в мейнстрим. Выделиться удалось только Гейману со своими каннибализмом, но, увы, как раз его текст показался мне совершенно бессмысленным, написанным «чтобы было». Во-вторых, общая эмоциональная атмосфера вошедших в антологию произведений. На их страницах не нашлось места ни грубой чувственности, ни веселой фривольности, ни утонченному эротизму. Только уныние и мрак, а зачастую даже стресс и откровенная депрессия. Я не против мрачной литературы, но не двадцать с лишним историй подряд. Право же, почитаешь вот эдакое и складывается впечатление, что секс — дело мрачное, абсолютно безрадостное и тягостное. Объяснить это обстоятельство я, пожалуй, никак не решусь. Возможно, авторы хотели избежать обвинений в «сексплуатации» или просто не рискнули состязаться с профессиональными порнографами на их поле. Какую-то действительно эротическую составляющую можно обнаружить только в «Татуировщице» Сьюзан Вейд и «Рыжей Соне и Лессингеме в Стране Снов» Гвинет Джонс, но и их тексты, скорее, мрачноваты. Да еще у Силверберга и дуэта Холдеман — Йолен заметны попытки юмора, не то, чтобы слишком удачные. Если говорить о литературной стороне, то антология выглядит ровно, большая часть текстов, в принципе, неплоха, но до высшей планки не дотягивает. В ряде произведений можно отметить неплохую фантастическую идею (сообразную тематике сборника, конечно). К таковым можно отнести «Путеводную звезду» Силверберга, «Гран-при» Ингса, «Фетиш» Сукап, «Дом скорби» Стэблфорда, «Рыжую Соню» Джонс, «Будущее пташек» О'Дрисколла, «Да, и Гоморра...» Дилэни и «В месяце Атире» Хэнд. В общем итоге, хотя читалось довольно вяло, около половины из включенных в антологию произведений я счел так или иначе заслуживающими прочтения.

Довольно незатейливая инверсия сказочного сюжета. Финал неожиданный, и поначалу кажется искусственным, не соответствующим предшествущему повествованию. Но по некоторому размышлению понимаешь, что он обусловлен всё той же инверсионной логикой, в которой персонажи и события меняют свой знак. Вот и здесь ожидаемая трагедия оборачивается благословением. А заодно и читатель получает возможность убедиться, что автор оказался хитрее него. Образы христианской мифологии (именно мифологии) включены в текст достаточно искусно и добавляют ему стиля. В целом, это не то, чтобы глубокая или потрясающая воображение вещь, но написано красиво и читалось с интересом.

Неплохо задуманная, но скучновато рассказанная история. Без юмора, я бы сказал. И это несмотря на явно иронический авторский посыл. Томящаяся героиня и томящийся герой вызывают смутное уныние. Читаешь и думаешь: ну, зачем всё это? Включение в сюжет второго инопланетного агента кажется поначалу полнейшей нелепицей, правда, потом это ружьё стреляет и даже вполне попадает в цель, так что пусть его. Вообще, финал всё немного оживляет, но не спасает рассказ в целом. Уж слишком «Путеводная звезда», несмотря на тему с перчинкой, получилась пресной, местами даже немного нудной.

Думаю, сегодня эта повесть смотрится лучше, чем в год своей первой публикации. Конечно, кое-что несколько устарело. Например, тема разгула уличной преступности, актуальная для США в 1970-80-е годы, сейчас значительно поблекла. Но во многих отношениях как будто сегодня написано, а не — на минуточку — сорок один год назад. Вот рассуждения о прогрессивности замены обычного автотранспорта бронетехникой, потому что самый дешевый броневик стоит дороже самого шикарного автомобиля — замечательно же, ей-богу, и отлично смотрится в современном контексте. Да и виртуальная реальность, создаваемая телевидением, в этой повести описана на двадцать лет раньше, чем у Пелевина. Хотя, конечно, у Лукьянова это не получивший никакого развития эпизод, а Пелевин выстроил на этом целый роман. К некоторому сожалению, в повести многие перспективные сюжетные линии не доведены до конца, да и в целом финал смотрится несколько бледно, ударной концовки автор создать не сподобился. В результате получился достаточно достойно сделанный памфлет, но не более чем памфлет всё-таки.

Мне показалось, что роману не помешала бы более тщательная проработка сюжетной линии. Как есть в последнем творении Хьюарта наблюдается печальный дисбаланс: читатель слишком рано догадывается о том, о чем ему следовало не подозревать до самого финала, но зато не понимает отдельных вещей, которые настоятельно нуждаются в пояснении для адекватного восприятия описываемых событий. Как пример второго — вся линия с трактирщиком Ту. Из-за этого несколько блекло смотрится многое, что действительно придумано автором неплохо и оригинально. Впрочем, лично для меня этот недостаток компенсируется достоинствами — ярким и оригинальным миром «небывалого Китая» с множеством подробностей, которые вовсе не мешают — наоборот, автор подает их достаточно легко. Что еще хорошо у Хьюарта, так это его умение создавать ориентированные на читателя тексты. И даже когда всё несколько сумбурно, как в «Восьми мужчинах», всё равно, при чтении понимаешь, что все необходимые атрибуты увлекательного романа наличествуют. Их бы еще только привести в порядок...

Пожалуй, это самое удачное из произведений «эмигрантской» фантастики, среди тех, с которыми мне до сих пор довелось познакомиться. Хотя ни название, ни сюжет этого не предвещали. Роман невелик по объему и быстро читается. Авторская манера изложения, несмотря на прорывающуюся временами любовь к цветастым фразам и описаниям, отдает некоторой репортерской небрежностью — словно рассказ ведется скороговорочкой. Впрочем, это не мешает восприятию. Другие недостатки, которые можно обнаружить в тексте, довольно типичны для фантастики той поры — чрезмерный схематизм в описании межличностных и общественных отношений, безликие персонажи и местами чрезмерная экзальтация. В порыве страсти разные герои изъясняются в одной и той же путано-бессвязной манере (причем, как устно, так и письменно) и даже одними и теми же словами.

Страстей, кстати, в книги через край, и этим она удивительно напоминает красновский «За чертополохом». Можно найти и другие параллели. У обоих авторов в России происходит реставрация, в то время как Германия и Европа в целом находятся под властью или определяющим влиянием социалистов. У обоих в сюжете существенную (хотя и существенно различную роль) играют мистические и могущественные обитатели Гималаев. Учитывая, что роман Краснова увидел свет, кажется, года на четыре раньше, можно, наверное, говорить о каком-то влиянии, но никакой вторичности в «Диктаторе мира» не ощущается. Более того, мир, изображенный Ренниковым выглядит гораздо ярче, реальнее и логичнее, нежели у предшественника. Нарисованный буквально несколькими штрихами, он, тем не менее, кажется замечательно живым и реальным.

Вообще стоит отметить, что Ренниковым проявлена редкостная фантазия. Световая реклама в небесах, стеклянные книги (почти что электронный планшет), микрорадиотелефон (практически сотовый), атомная энергия едва ли не в каждом камине, аэробусы, высаживающие и принимающие пассажиров без посадки, записывающие устройства, сохраняющие и воспроизводящие не только изображение и звук, но и иные характеристики объектов — объем, упругость, температуру, рассуждения о «техномагии»... И всё это в 1925 году. Пожалуй, хотя бы для того, чтобы удивиться такому буйному воображению стоило прочитать «Диктатора мира».

Забавно, но отчасти можно счесть сбывшимся и социальный прогноз автора. В его «социалистической» Германии на каждом шагу реклама и, очевидно, вполне себе существует частный бизнес. Видимо, это от того, что социализм Ренников представлял а-ля российский НЭП, тем не менее, у него получилась картина в чём-то действительно напоминающая «государство всеобщего благоденствия», существовавшее в европейских странах в послевоенный период.

Также большой плюс — тонкая авторская ирония, ощутимая во многих эпизодах. Одна только сцена с репортёром в пережившем катастрофу Берлине чего стоит. В целом, для архаичной во многих отношениях вещи, книга воспринимается весьма приятно.

Любопытна и политическая составляющая романа. Он, конечно, про реванш — вожделенный белый реванш над ненавистной красной идеей. Однако, начав вполне в русле этого «белого реваншизма» автор, и именно в тот момент, когда читатель уже начинает испытывать скуку и едва уловимое раздражение от превращающего на его глазах в очередную реакционную утопию романа, вдруг разворачивает сюжет в иную сторону. Причём, поначалу этот сюжетный финт с его коварством, любовью, драматическим бегством и явлением под занавес бога из машины даже отчасти отдает дурным вкусом — ни дать, ни взять любовный роман не самого высокого пошиба. Тем не менее, финал, к которому с помощью такого приема автор вырулил, оказывается вовсе неплох. У меня под занавес даже появились сомнения, а уж не иронизировал ли Ренников над несбыточными мечтаниями своих собратьев по изгнанию?

Думаю, ответ тут будет отрицательным. Но всё же художественная интуиция Ренникова подсказала ему, что однозначный и лучезарный финал будет плосок, неуместен и попросту плох. Вернув всё на круги своя (впрямую, впрочем, это не сказано, но ряд деталей приводит именно к такому выводу) он сделал книгу неожиданно интереснее и глубже. Не знаю, насколько это охватывалось авторским замыслом, но на некоторые вопросы о роли насилия в обществе, пределах того, что можно насилием достигнуть, и о том, что же, в сущности, такое общественный прогресс, книга наводит. Герои, как они сами говорят, пытаются поворотить вспять тенденцию, главенствующую на протяжении двух веков, но возможно ли это в реальности и могут ли двести лет истории быть результатом недоразумения?

Конечно, перехваливать «Диктатора» тоже не стоит — он во многом поверхностен и всё происходящее выглядит сначала результатом нелепого аффекта, потом вмешательства мистических сил. Всё же, способность вызвать читателя на размышление — это ценно.

Рекомендовать широкому читателю, впрочем, не решусь — слишком многое в книге принадлежит позавчерашнему дню развлекательной литературы, но на фоне многих и многих своих современников «Диктатор мира» — очень неплохая вещь и, безусловно, представляет интерес для любителей ретрофантастики.

Достаточно типичный для своего времени образец. Написано легко, отчасти даже познавательно, вроде как с юмором. Но литературными достоинствами текст не блещет, развязка, если вдуматься, выглядит нелепо (это сколько же времени герой должен был сидеть под партой и как вышло, что никто его не заметил), а собственно фантастический элемент исчезающе мал — хотя «реализмом» я бы это произведение всё же не числил. Если считать основным адресатом фантастики средний и старший школьный возраст, а целью — популяризацию науки, то «Пятое измерение» выглядит в достаточной степени неплохо. Но вот не цепляет совершенно ничем.

Сказка о глупой и жадной женщине, через эти свои качества и пострадавшей. Начало и первая половина рассказа довольно увлекательны, дальше всё, в принципе, становится уж совсем очевидно, но — рассказано довольно живо. Кроме того, басни с моралью — достаточно большая редкость в лавкрафтианском хорроре, что уже само по себе делает произведение необычным.

Здесь всё очень лаконично, и перевернув последнюю страницу остаешься с ощущением, что прочел не более чем синопсис полноценного произведения. Тем не менее, впечателение от текста остается приятное, несмотря на наличие всех родовых недостатков, свойственных подобной литературе: сухой текст, чуть ли не концелярским языком повествующий о том, что должно было бы быть ужасным и удивительным, невнятность мотивировок героев, которые делают, потому что делают, и попытки автора заставить читателя поверить в ужас, не демонстрируя его. Но, может быть, всё это скрадывается краткостью и простотой текста, а, может, тем, что основная идея всё же любопытна и при желении ее легко можно было бы развернуть в нечто, не лишенное динамики и занимательности.

Честно сказать, в целом, меня не слишком впечатлило, слишком уж архаично смотрится всё это: самоуверенные первооткрыватели, эскимосы, световые овоиды со щупальцами и стрельба. Да и удивительная удачливость главного героя столь дительное время избегавшего смерти в столь экстремальной ситуации вызывает большие вопросы. Понятно, что без нее истории не было бы, но возможно ее стоило бы просто по-другому расказать ради для пущего правдоподобия? Тем менее, Гамильтон был вовсе неплохим писателем — в своем классе и для своего времени, конечно. Мимоходом нарисованная картина бытия планетарных разумов все же чем-то будоражит воображение и открытый финал смотрится куда как уместно. В итоге, лучше многих аналогичных текстов. Кстати, прочитан «Разум Земли» мной в антологии «Культ Ктулху», но, на мой взгляд, к Лавкрафту не имеет ни малейшего, даже отдаленного отношения.

Добротная сказка на ночь, почти абсолютно предсказуемая, но крепко сделанная. Все необходимые элементы в тексте присутствуют, сюжет внятен и доведен до финала — придираться особо не к чему. Единственно, конечно, меня всегда удивляло в подобных произведениях, как это напуганный, ну, или, как минимум, чувствующий недоброе герой тащится ночью на кладбище, да еще в склеп, да еще в подземелье под этим склепом. И все это даже не пытаясь раздобыть какую-то мало-мальскую помощь? Но то такое...

Рассказ по своей идее чем-то удивительно напоминает «Седьмое заклинание» Бреннана, опубликованное в той же антологии «Культ Ктулху». Только у Таннера все намного изящее обыграно и воплощено. Но опять же — самого интересного автор так и не смог придумать, предоставив читателю догадываться самому, что же произвело такое исключительное воздействие на героя. Вот это вот «я не скажу вам, но, поверьте, это ужасно!», конечно, здорово ослабляет производимое текстом впечатление.

Я думаю, каждый читающий сталкивался с незавершенными историями. А эта история неначатая. Рассказ стартует как будто с середины и продолжается до самого благополучного финала. Впрочем, возможно, подобное впечателение возникает из-за того, что рассказ включен в цикл и тесно связан с остальными его частями. В остальном это довольно бодрый палп со стандартным набором персонажей и ситуаций, бравым и, кажется, даже положительным главным героем. Впрочем, если и не положительным — все равно.

История, в которой ничего нет. Ни завязки, ни развязки, ни атмосферы, ни психологизма, ни, в сущности, героев, как таковых. Есть только звон. По-своему, это, конечно, неожиданно.

История интересна, прежде всего, тем, что, с одной стороны, она действительно включена в «мифологию Ктулху», а с другой, она нарушает канон, причем, нарушает, я бы сказал, концептуально. В результате авторских экзерсисов мы имеем пример, так сказать, оптимистичной лавкрафтианы. Ну и почему бы и нет, в сущности? Рассказ неплохо выдержан стилистически и действительно похож на тексты Лавкрафта и его современников. Читается все это довольно бойко, но вот мотивация персонажей — особенно того, который не кажется главным героем, а действительно является им, выглядит не то, чтобы сомнительной, но просто отсутствующей. Это обедняет текст, который, если бы авторы озаботились созданием хоть какого-то бэкграунда, был бы, безусловно, глубже. Финал — типичный пример «бога из машины», но соль здесь не в банальном приеме, а в том, что он приводит историю к несколько нетипичной для такого рода литературы развязке. Смотрится свежо.

Никчемная вещь из разряда «демоны детям не игрушка» и «не пытайтесь повторить это дома». Ни ума, ни фантазии автор в свое творение не вложил, и явно оно писалось только для того, чтобы заполнить несколько журнальных страниц. Плоско, скучно, невыразительно. Но очень кратко, и мучиться читателю предстоит недолго.

Плохонько рассказанная история, интересная исключительно своей концовкой. Правда, в авторском замысле есть своего рода мрачная ирония, и это довольно хорошо, но вот реализовать ее во всей красе автор, по-моему, не сумел. Мне решительно не хватает в этом написанном в стилистике школьного сочинения тексте красок, эмоций, леденящих душу подробностей и живых героев. Кроме того, как минимум, однократно автор нарушил принцип честной игры — описывая воспоминания героев о событиях двадцатилетней давности он подсовывает читателю недостоверную информацию, призванную удержать его от верной догадки. Это, конечно, довольно мелкий огрех, но дополнительно подчеркивающий слабость рассказчика, вынужденного прибегать к подобным трюкам. Тем не менее, как образчик подобной литературы «Рок дома Дарейя» заслуживает внимания.

Очень и очень хорошо. Пожалуй, лучшее из того, что я пока читал у Атеева, если не считать самой что ни на есть первой «Загадки старого кладбища». Роман состоит из четырех новелл, связанных между собой классической для таких случаев канвой — собралась, дескать, компания и травит байки о всяком загадочном и страшном. В непосредственно истории-обрамлении (которая присутствует чисто инструментально и, в сущности, может быть без потерь выброшена) и первой из новелл заметно чувствуется основной недостаток автора — усредненный «газетный» стиль, пригодный для передовицы или фельетона, но никак не для художественной прозы. Однако, в оставшихся трех новеллах эта беда исчезает если не полностью, то почти. Конечно, какие-то шероховатости остаются. Некоторые реплики, детали и эпизоды заставляют досадливо поморщиться: «зачем это было, только портит впечатление». Тем не менее, «Плевок на могилу», «Чума» и «Зримая тьма» написаны красочно, вкусно, очень увлекательно и в нужных местах при чтении по хребту бежит-таки легкий холодок. Да и «Проделки ведьм» сюжетно вовсе не плоха и, во всяком случае, достаточно оригинальна. Пусть это и не Гоголь, конечно, но самые удачные моменты текста действительно чем-то напоминают «Вечера на хуторе близ Диканьки». Вообще, Атеев, на мой взгляд пользовался куда меньшей известностью, чем по праву мог рассчитывать. Лично мне самой удачной в романе показалась история про «большую еврейскую свадьбу». Замечательные «этнографические» подробности, яркие персонажи. Может быть, лишь немного этой истории не хватает эффектности, но она ни в коем случае не затянута и не скучна. А вот в «Зримой тьме» вступительная часть, кажется, немного с перебором. Хотя, если вдуматься, как еще было погрузить читателя в атмосферу того времени и тех мест, о которых пойдет рассказ. Как итог, плюсов гораздо больше, чем минусов, и в своем классе «Девятая жизнь нечисти», безусловно, заметное явление.

Я уже сталкивался с садомазохистским фентези, образчиком которого является «Первое правило волшебника» Гудкайнда, а здесь, мы, похоже, имеем фентези феминистское. Страницы повести просто кишат дамами, ведущими себя совершенно по-мужски по всех отношениях, но при этом представители условно сильного пола соблюдают с такими дамами всю положенную куртуазность. Наблюдать за этим забавно, но и небезынтересно. В конце концов, если бы я хотел, что все было «как по правде», я бы не фэнтези читал, да? Несмотря на небольшой объем, чувствуется эпический размах истории, и это хорошо. Мир богатый и красочный. Интрига достаточно закручена, хотя в целом встречал я и более увлекательные произведения. Ну, и характеры персонажей. На мой вкус, они весьма получились. Качественное развлекательное чтение.

В принципе, сюжет содержит достаточно для неплохой, хотя и не слишком оригинальной истории, но вот реализация подкачала. Я готов поверить, что неотёсанный (откуда ему быть отёсанным-то?) парнишка из прислуги может броситься на тренированного бойца с кухонным ножом, полагая, что спасает свою любимую, но когда тот же самый парнишка изрекает что-то в стиле: «она — наивная девушка, а он опытный ловелас...» Нет, нет и нет. Беда не только в формулировке, сам строй этого суждения совершенно выбивается из типажа. Заключительные страницы выглядят натяжкой — автор не смог вызвать у читателя нужные мысли и для верности вынужден был вложить их в уста второстепенного персонажа. Еще одна ошибка — образы персонажей. Для увлекательного чтива как минимум убийца и его возлюбленная должны выглядеть живыми и полнокровными, но они так и остаются просто именами. Ну, и предсказуемость. Как только диспозиция полностью открывается читателю, сразу становится ясно, к чему всё это придёт в итоге. Посредственно. А ведь могло бы быть хорошо.

Маленький фрагмент «феодальной утопии» Перна. Какая-либо авантюрная составляющая тут отсутствует напрочь, уступая место своего рода бытописательству. Быт, конечно, несколько необычный. Текст ровный и гладкий, глаз не режет, но меня как-то не увлекло. Возможно, дело в том, что сюжет немного предсказуем, и развязка становится ясна чуть ли не в момент завязки. Впрочем, автор остановилась несколько раньше, чем я ожидал. На мой вкус — вещь на любителя. Либо любителя пернского цикла, либо вообще обыденных историй в фантастичном антураже.

Увлекательная квазирыцарская история, действительно, вполне в духе Дюма. Неожиданный финт в финале придает некоторый объем и глубину, иначе бы она смотрелась излишне простовато. Но толика житейской философии избавляет ее от этого недостатка. Несмотря на имеющиеся печальные события, в целом, повесть смотрится довольно оптимистично и заканчивается хорошо. По крайней мере, для главного героя. Да, не шедевр, наверное, но качественная развлекательная литература, в самый раз, чтобы отвлечь от забот или невеселых мыслей.

Хорошая, даже, пожалуй, очень хорошая вещь. И на редкость ёмкая, в очень небольшом объёме автор сумел уместить неожиданно много смыслов. Текст качественно сделан, читать его приятно, хотя временами рассказ кажется чуть-чуть слишком неспешным. Лично мне больше всего понравилось, как автор рассказывает эту историю с позиции немолодой уже героини, прожившей жизнь и вспоминающей свои самые юные годы. Это и интересно, и трогательно, и заставляет поразмыслить о некоторых вещах, хотя, может быть, и не содержит в себе ничего особенно нового. А вот с мотивацией молодой Бреды автор, мне показалось, несколько недожал. Ну, не чувствуется «момента выбора», как и почему она поступила именно так, не вполне понятно. Решение выглядит слишком уж здравым для пятнадцатилетней, переживающей первую любовь. Хотя, кто его знает... Чужая душа потёмки.

Хмм... Мутная история. Нет, правда же. Если оставить в стороне маджипурское буйство красок и детективный сюжет (очень слабый, кстати, на фоне полной беспомощности самодержца-сыщика преступление раскрывается будто само собой), то что хотел этим текстом сказать автор? Кощунство, которое вовсе не кощунство и святилище, которое надо вскрыть, чтобы потом запечатать. Похоже на попытку изобразить глубокий смысл на очень мелком месте. А еще чем-то похоже на лавку древностей, в которую в живописном беспорядке натащили имеющие мало общего друг с другом предметы, ведь если приглядеться, то в нагроможденной автором конструкции не так уж много внутренней логики. Впрочем, таков весь Маджипур. Он нелеп, словно берроузовский Марс или будни межзвездных патрульных из ранних, двадцатых годов еще, рассказов Гамильтона. Я даже уверен, что именно таким автор его изначально и задумывал — римейком фантастических миров давно прошедшего времени. Получилось необычно и нашло своих почитателей — недаром стартовый роман цикла и номинировался и премирован был. Всё же в маджипурской мозаике «Седьмое святилище» — вовсе не обязательный элемент. Но прочесть можно. Удовольствия особого не приносит, но не напрягает и очень легко вымывается из памяти.

Недурной этюд о времени перемен, хотя мне и сдается, что авторских предпочтений в нем больше, чем авторских размышлений. Живой мертвец, как символ прошлого, и девушка, не знающая собственного имени, как символ будущего. Для Ле Гуин Торион не плох — просто он мёртв. Может быть, для неё и Ириан не хороша — просто она уже есть, а его уже нет. В сущности, разворачивающееся в повести противостояние вне какой-либо привычной нам этической парадигмы. Мастер Зова не делает ничего плохого (я, во всяком случае, этого не вижу), а девушка с Пути не делает ничего хорошего. Здесь нет добра и зла, здесь есть только новое, перед которым бесполезно закрывать двери. В таком рафинированном виде, в каком этот принцип выражен в завершающих сценах повести, он выглядит неоспоримым. Но и страшноватым. Невольно напоминает, что «в долгосрочной перспективе мы все мертвы». Не знаю, может быть, я всё же ошибся, и какие-то глубоко личные авторские мысли тоже стоят за этой историей. Уходя — уходи, неправильно вызывать самого себя из мертвых, даже если тебе кажется, что это твой долг... И традиционно для Ле Гуин, конечно, весьма хорошо написано.

Все-таки великое дело — талант рассказчика. Ходульно и плоско? Да, без сомнения. Герой, наделенный всем мыслимыми достоинствами, и злодеи, которые не только подонки, но еще, похоже, и идиоты? У Гудкайнда есть их. Душераздирающие сцены, оборачивающиеся пошлым хэппи-эндом? Без этого мы вообще никуда. Но при этом — легко написано, легко читается, а придуманный автором мир кажется вполне живым и настоящим. Жаль, что на живые и настоящие сюжеты у Гудкайнда сил ну вот никак не хватает.

Побасенка, рассказанная с лукавым юморком и приправленная крошечной щепоткой не особо оригинальной философии — в основном в диалогах двух главных персонажей. Альвин Созидатель чинит добро и творит справедливость, перевоспитывая нехороших людей. Почему изображать из себя Макаренко понадобилось именно с этими конкретно нехорошими людьми, честно говоря, не очень ясно, но успокоимся на мысли, что один американский городишко стал немного чище и вдобавок приобрел замечательную достопримечательность... впрочем, не буду спойлерить.

История не представляет из себя многого, самое интересное в ней — герои и тот специфический жизненный уклад, в котором они существуют. Как по мне, вполне стоит потраченной на чтение четверти часа.

Придумано и рассказано с замечательным остроумием, и действительно отлично поднимает настроение. Хотя в этом отношении, вероятно, всё относительно. Надо сказать, что при первом прочтении, которое состоялось лет восемнадцать назад, я «Море и рыбки» не оценил вообще никак — рассказ даже не запомнился, хотя некоторые другие вещи из антологии «Легенды» я помню до сих пор. Видимо, что-то действительно начинаешь ценить только с возрастом и это, скорее, печальный факт. Сейчас я склонен считать эту вещичку весьма удачной. Положенная в основу сюжета простенькая мысль о том, что собственная человеческая предвзятость и фобии зачастую разрушительнее любого оружия, обыграна весьма удачно. И — повторюсь, весьма забавно. Хотя в определенные моменты где-то в глубине сознания и мелькает мысль, что над прочитанным стоило бы скорее грустить, нежели веселиться. Но таково свойство многих хороших комедий, не так ли? И только самый финал, в котором Эсме опять права, показался мне несколько нарушающим очарование текста. На мой вкус, стоило оставить читателю место для сомнений.

История, в которой странно решительно всё — и герои, и их поступки, и квазинаучный антураж, и отсылки к Кэрролу. Причем странно не в силу сложности авторского замысла или даже авторского изложения. А в силу того, что, похоже, никакого замысла вовсе нет. Если не считать, что замысел заключался в демонстрации знакомства с творчеством уже упомянутого Кэррола. Возможно, кстати, так и есть. Концовка в повествовании также отсутствует как таковая. Во всяком случае почему авторы остановились там, где остановились, тоже непонятно. С тем же успехом точку можно было поставить на любой предшествующей странице или, напротив, написать еще одну, две, десяток. Ничего бы не изменилось. Рассказано всё это, может, и неплохо (во всяком случае, атмосфера мрачных и мокрых подземелий и серого города на поверхности вполне себе ощущается при чтении), но видимая бессодержательность текста всё же не даёт оценить его по достоинству.

Романтическая, печальная и глупая история. Как часть чего-то большего, этот сюжет, вероятно, имел бы смысл. Как отдельное произведение — практически ничего не говорит ни уму, ни сердцу. Самопожертвование героини, конечно, впечатляет склонное к сантиментам сознание. Но, если вдуматься, что это было, зачем и почему? Мотивировка не выглядит достаточной (особенно учитывая, что героиня — нечеловек), а значит и эстетически подсвеченный финал повисает в воздухе. Притчи не получается, получается только игра на читательских эмоциях. Какой-то атмосферности, или каких-то запоминающихся деталей в тексте тоже нет, и даже нельзя сказать, что он захватывает. Слишком серый антураж, слишком монотонное изложение. Читать не скучно только из-за небольшого объема. Проходная вещь, из разряда «прочитал — забыл».

Написано неплохо. Текст энергичный, местами забавный (хотя забавность эта, если вдуматься, сомнительного толка, сочетать иронию с описанием массовых убийств — это моветон, спасает только, что собственно убийства поданы вскользь, без смакования кишок и ошметков), кроме того, читая весь этот сюр, поневоле испытываешь любопытство, ожидая, чем же всё это кончится. Любопытны также были диалоги големов, хотя, как мне показалось, в них отчасти — пожалуй, только отчасти, нашли отражение собственные взгляды автора. Поданы они достаточно ненавязчиво, но мне, скорее, не по нраву. Есть моменты, в которых мы явно с автором расходимся. В частности, по поводу Багряной империи. А вот в части Маммоны, консенсус есть, хотя и не полный. Впрочем, всё это маловажно. Содержательно, повесть представляет собой, безусловно, сатиру. Несколько смазанную — предмет её может быть читателю не вдруг понятен, и, кстати, уже утратившую актуальность. Исторический момент, зафиксированный автором, не только оказался преходящим, но и окончился раньше, чем кто-либо мог предполагать. Хотя кто-то может со мной и не согласиться. В конце концов, ни общество потребления, ни глобализм, ни Маммона пока никуда не делись.

Средней годности текст, заботливо украшенный размещенными по всей его протяженности попытками юморения. Некоторые даже более-менее удачны, хотя их и не так много. Также в плюс автору можно поставить довольно характерных персонажей — в целом они получились нешаблонными и, я бы сказал, запоминающимися. Особенно это касается внучки волшебника и орка-интеллектуала, но, в принципе, и остальные главные действующие лица наделены собственной физиономией. Конечно, какого-то тонкого психологизма, богатого внутреннего мира героев и т.п. здесь нет, но никто особо и не ждал, на самом деле. Сюжет радует не слишком. Эпизод громоздится на эпизод, нелепые несчастья сменяются чудесными избавлениями, где-то к концу второй трети повествования слегка утомляешься читать — потому что ни о чем же. Но заключительные сцены добавляют интриги, с которой, впрочем, автор поступает в стиле товарища Македонского. И — вуаля, продолжение следует. Среди десятков таких же роман в лучшую сторону выделяется, но не слишком ярко. Читать «В пасти Джарлака» вполне можно, а вот рекомендовать к прочтению, пожалуй, не возьмусь.

Поначалу повествование кажется рыхлым. Оно распадается на отдельные эпизоды, из которых никак не складывается связная история. Эксперименты со стилем, на мой взгляд, неуместные, тоже не добавляют тексту цельности. К тому же, вольно или невольно автор практически в самом начале романа дает читателю понять, чем все кончится — в очень общих чертах, конечно, тем не менее, это убивает значительную долю напряжения. А старательные экскурсы в личную жизнь, прошлое и «богатый» внутренний мир персонажей почему-то вовсе не добавляют картине красок и объема. Нет, так чтобы откровенным картоном эти описания не выглядят, скорее походят на элементы сценария добротного телесериала: «а это Сара, и она изменяет Майклу», и прочее в том же духе. И вроде правдоподобно выглядит — бывают в жизни такие вещи, и в то же время как-то бессмысленно.

Как и некоторым другим рецензентам мне показалась совершенно излишней сюжетная линия техногенной катастрофы и ее последствий, в особенности, неизвестного заболевания. Это не было интересно, и несмотря на авторские усилия, выглядело чем-то абсолютно чужеродным даже в таком эклектичном произведении, как «Парящий дракон». Пожалуй, Страубу так и не удалось увязать все придуманное в логичную и строгую мозаику, в котором каждый элемент смотрится на своем месте. Тем не менее, где-то с середины второй части в этом своего рода винегрете начинается прослеживаться общий сюжет. Но опять же, сюжет, на мой вкус, выглядит как-то недоделано: что именно и почему происходит, по большому счету, так и не объясняется. Загадки, заботливо придуманные автором, разгадки так и не получают, волей-неволей возникает мысль, что и сам автор толком не знает, что за беда происходит с Хэмпстедом. Временами текст создает ощущение топтания на месте. Герои практически до самого «пушного зверя, склонного к ожирению» не слишком пытаются разобраться в происходящем и предпринять что-то для спасения от надвигающейся угрозы. Старик, который давно уже всё знает, отчего-то не торопится сообщить товарищам по несчастью страшную правду. С другой стороны и пробудившееся зло тоже действует будто наобум, не торопясь покончить со своими врагами, а казалось бы, чего тянуть? Ну, потусторонние силы — они и есть потусторонние, мотивы их загадочны... Всю книгу противник выглядит необыкновенно могучим, в конце концов же повергается с необыкновенной легкостью. Вот не возникает ощущения, что герои уцелели буквально чудом, скорее вспоминается бессмертное «пришёл, увидел, победил». И кажется, что авторский замысел был сложнее и глубже того, что в итоге получилось. Замах на рубль, а удар пусть не на копейку — на двугривенный. Тем не менее, роман я оценил высоко. Причинами тому были богатство авторской фантазии, увлекательность, с которой (по большей части) эта фантазия изложена на бумаге, и финал. Странный даже до нелепости, он, тем не менее, выглядит в чем-то глубоко правдивым и закономерным.

Довольно милая сказка для детей любого возраста. Я, конечно, тоже прочел её не без удовольствия. Как и всякая хорошая сказка «Маленький свободный народец» оставляет после прочтения ощущение лёгкой печали, хотя кончается история вовсе и не плохо. И как всякая хорошая сказка она в чём-то довольно сильно похожа на реальную жизнь. Вообще, это из тех случаев, когда то, как рассказано, важнее того, о чем именно. Сюжет вполне безыскусен, вполне сказочен (а значит, не вполне дружен с логикой), но добавьте в него странных персонажей со странными идеями, печальных и многозначительных реминисценций, некоторое количество остроумия, и — хоп, картинка приобретает объем, это уже не просто изображение, это окно в мир... Другой? Ну, не скажите. Ни Тиффани, ни Нак Мак Фиглы, ни даже Королева, как бы странно они не выглядели, не воспринимаются обитателями другой вселенной. Они легко могли бы быть нашими соседями, а может быть, даже ими и являются. Не исключено, что это вот неуловимое ощущение сродства читателя с персонажами и есть одно из главных достижений автора. И взросление главной герои столь же неизбежно и столь же неизбежно печально, как и наше собственное.

Литературную составляющую «Странного мира» я, пожалуй, могу оценить как «несколько ниже среднего». Читать, по большей части, было весьма скучно, хотя пара довольно интересно выписанных эпизодов в книжке есть. К таковым я отношу описание разгрома неофеодального княжества и историю малолетней разведчицы, открывающую вторую часть книги. Они тянут на вполне приличную и бойкую фантастико-приключенческую прозу, но, увы, слишком коротки. Основная часть текста — довольно однообразная тягомотина. И хотя язык автора неплох, словесных ляпов и несуразиц особо не отмечено, а изложение довольно ясное, с тем, что именно излагается, все гораздо хуже. Героев в романе нет никаких. Ключевую роль в событиях значительной части играет пара Славка — Рипа, но даже о них мы не получаем никакого представления, настолько блекло и невыразительно они обрисованы. Рипа вообще так навечно и остается где-то на втором плане, хотя автор и намекает, что архитектором его дивного нового мира является именно она. Славка вступает на страницы шестнадцатилетним вьюношем с душой крепкого хозяйственника, и так и не получает никакого развития. Он не меняется с годами, не делает глупостей, не совершает ничего выдающегося, не ведает страхов и сомнений (кроме чисто формальных), ничего его не мучает и не печалит, надежд и предпочтений он тоже лишен, не проявляет никаких слабостей, страстей и, как ни странно, сильных сторон. Нет, конечно, понятно, что он физически крепкий и неглупый юноша, довольно эрудированный и вообще неплохой человек, но чего-то большего о нем сказать нельзя. Всю первую половину романа все вертится вокруг него, но почему именно вокруг него — бог его знает. Нужен был автору протагонист, он обозвал его Славкой и этим ограничился. О внутреннем мире этого персонажа к последней странице мы будем знать не больше, чем открыв книгу в первый раз. Понятно, что раз с основными действующими лицами все так печально, об остальных и говорить нечего. Хотя во второй части появляются персонажи, похожие хотя бы на персонажей, а не на буквенные обозначения, но это быстро заканчивается и автор возвращается к своей любимой теме, которой является описание хозяйственных достижений выдуманного им сообщества. Как-то: вылепили горшок, сделали лодку, посеяли пшеницу, одомашнили раздомашнившуюся вишню, построили заимку, поймали мустанга, ух ты — научились гнать текилу и заправляют ей дизель... Все это растягивается на много, много страниц. Я бы еще понял, если бы автор углублялся в технические детали и подробности описываемых процессов. Не знаю, стало бы и насколько такое повествование увлекательнее, но, по крайней мере, его можно было бы рекомендовать заинтересованным лицам как беллетризованный учебник по комфортному обустройству в дикой местности. Но нет — уровень детализации не выходит за переделы «взяла мешок и поймала пчелиный рой». Никаких полезных или же забавных подробностей этого увлекательного процесса нам не открывают. И вот таким «взяла и поймала» реально заполнено процентов девяносто не столь уж короткого текста. Я догадываюсь, что автору вся эта горшечно-картофельная тематика очень по нраву, да и робинзонода обязывает, но не шестьсот же с лишним страниц забивать этим квазипроизводственным унынием, почти совершенно ничем его не разбавляя. Литература — она, в общем-то, о людях, а не о горшках. И помимо уже отмечавшейся никакушности человеческих образов, не могу не сказать об общей неправдоподобности людских реакций в романе. Например, герои из нашего мира совершенно непонятным образом перемещаются в давным-давно обезлюдевший мир будущего. Неужели возможно, чтобы эти события и последующая необходимость жить в примитивных условиях не породили никаких религиозных или мистических объяснений? Да ну, не поверю. Вместе с тем, на протяжении всего повествования не только описываемый автором идеальный социум, но и все иные человеческие сообщества абсолютно безрелигиозны. Только говоря об американцах он сухо и вскользь упоминает исповедуемое ими некое писание — по всей видимости, речь идет о простом воспроизводстве христианства, что, конечно же, если не невозможно, то очень маловероятно. С самого начала и до самого конца герои не ведают никаких междоусобных конфликтов. Между ними нет не только борьбы за власть и поначалу скудные ресурсы, но и вообще каких-либо разногласий. Даже чисто практические вопросы не вызывают у них ни малейших споров. Это, конечно, тоже за пределами какого-либо правдоподобия. Автор, видимо и сам это чувствует, в размышлениях главного героя он скупо объясняет это общей чрезвычайной ситуацией, заставившей забыть о распрях ради выживания, а также тем, что в будущее попали волей неведомой силы только подходящие люди. Но чрезвычайная ситуация быстро заканчивается — герои довольно быстро научаются успешно удовлетворять свои базовые потребности в новых условиях, а даже у самых подходящих людей случаются разногласия, недопонимание, обиды и ссоры. Даже подходящие люди ошибаются. Даже у подходящих людей временами сдают нервы. Да и противоречит утверждение о «подходящести» заданным самим автором условиям: можно ли представить, чтобы исключительно подходящими к выживанию в чрезвычайной ситуации были скопом все участницы конкурса красоты или пассажиры, оказавшиеся в одном вагоне? Но героев Калашникова отличает редкостный стоицизм. Они без проблем и видимого напряга вписываются в новую жизнь. Среди нескольких десятков «робинзонов будущего» не нашлось даже ни одного мающегося без табака курильщика. Никто ни разу не вздохнул о канализации, центральном отоплении, душевой кабине, компьютерных играх, библиотеках, сотовой связи и сорокачасовой рабочей неделе. Как будто все, от военнослужащих до участниц детского ансамбля, только о том и мечтали, чтобы всю жизнь вкалывать от зари до зари на сельхозработах без выходных и проходных. Никто не печалился об оставшихся неведомо где родных и близких. Главная героиня, у которой «скоро свадьба», в первую же ночь и еще толком не зная, что именно с ними произошло, лезет на главного героя — совершенно до того ей незнакомого шестнадцатилетку. Конкретно этот эпизод, наверное, можно объяснить стрессом или специфическим характером девушки... Но секс в этом романе — вообще отдельная тема. Эротических сцен, как таковых, в книге нет. А вот секс присутствует и весьма назойливо. Едва оказавшись на новом месте герои в первую голову начинают думать — да, да, не сомневайтесь, о том, как бы уберечь новоявленное человечество от вырождения. Для спасения от такой беды ими с первых же дней начинает практиковаться плановый промискуитет. На мой вкус, автор вводит эту тему слишком рано, неоправданно назойливо к ней возвращается и чересчур упрощенно ее трактует. Перенеслись в будущее и тут же начали всем скопом «перекрестно опыляться». Потом проходит сто с хвостиком лет, британские (ну, то есть, агрские, конечно) ученые установили: вырождение цивилизации уж больше не грозит — ура! — и все тут же вернулись к моногамии. А как же привычки, помноженные на столетний уклад, крайне ранее половое просвещение и общее отношение к сексу как к чему-то функциональному? Не верится ни в простой переход к «опылению», ни в моментальный от него отказ.

Идейное наполнение романа более интересно, но надо учитывать, что оно рассеяно очень редкими вкраплениями среди многих страниц хозяйственно-бытовых свершений.

Я не стану критиковать описываемое автором жизнеустройство в целом. Оно не вызывает у меня отторжения, и, думаю, вряд ли вызовет его у процентов девяносто бывших советских людей. В целом-то общественный идеал Калашникова мало отличается от того, о чем мы читали в романах советских и «прогрессивных» западных фантастов. Но вот если приглядеться к описываемому обществу повнимательнее, то обнаружится, что ничего существенного автор о нем не рассказал, кроме достаточно невнятных деталей. Неизвестно, какова экономическая основа этого социума. Понятно, что там нет денежного обращения и товарного производства. Но вот что там есть? Плановая экономика? Она требует достаточно разветвленного аппарата учета, распределения и планирования, которого по видимости не наблюдается. Автаркия микроскопических общин? Но об этом также ничего не говорится, к тому же возникает вопрос: как и за счет чего может обеспечиваться взаимодействие между такими общинами? Ведь если община самодостаточна, ее интерес к взаимодействию с внешним миром стремится к нулю. А если общины не самодостаточны, то взаимосвязи между ними должны регулироваться либо планом, либо рынком. Рынка нет. Плана, видимо, тоже нет. Мы возвращаемся к начальной точке и никакого ответа Калашников нам не дает. Как организован труд и управление трудовыми ресурсами, да и ресурсами вообще? Можно предположить, что все держится на энтузиазме и сознательности, но реально ли это? Если на работы в песчаном карьере сегодня нужно два человека, а желающих нет ни одного, как решается эта проблема? Если из общины А в общину Б нужно перебросить десять мешков пшеницы, но община А отдавать их не желает, и даже не потому, что жалко, или есть какая-то неприязнь к общине Б, а вот просто полагает, что сейчас эта пшеница нужнее для другой цели, кто разрешит этот спор?

О структурах власти и управления тоже ничего не сказано. Очевидно, что власть не является наследственной, в то же время, о выборах, референдумах или чем-то вроде веча автор тоже не говорит ни полслова. В первых главах сообщество попаданцев управляется стихийно выдвинувшимися лидерами — и это нормальное решение для небольшой группы людей. Но когда группа становится большой и существует длительное время для стихийности места не остается. Автор упоминает о технократии и несколько раз дает понять, что значительный вес в обществе имеют сведущие люди — прежде всего учителя и врачи, но не только. Упоминается некий «совет старейшин» и некая «диспетчерская». Из текста можно предположить, что старейшины осуществляют стратегическое планирование, а диспетчерская — оперативное управление, но способы формирования этих органов остаются загадкой. Больше всего похоже, что властные структуры формируются путем кооптации. И получается, что автор в своей модели воспроизводит позднесоветское политическое устройство. Совет старейшин — политбюро, диспетчерская — ведающий текущими делами секретариат. И формируются обе структуры путем принятия тех, кого уже в них состоящие сочтут достойными. Но воспроизведение советской модели власти породит и типичные для нее проблемы: выделение правящей элиты, ее отдаление от остального общества и, в конечном итоге, прямое противопоставление интересов правящих интересам управляемых. Конечно, можно сказать, что, дескать, свободолюбивые люди «странного мира» ничего подобного не допустят и не потерпят, на каким образом и за счет чего это недопущение состоится?

Брежневизмом отчетливо веет и от финала романа. Автор говорит много хороших и правильных слов, наводящих читателя на мысль об агрессивности и врожденном экспансионизме капиталистической системы. Он даже показывает, что анклав агрского общества в теле Штатов неминуемо становится объектом агрессии. А потом просто все рассасывается. Агрессия отражена (и даже, кажется, без потерь) и присмиревшие акулы капитализма уже мастрячат на паях с аграми космическую программу. Так и хочется поинтересоваться, а помнит ли автор, чем для СССР закончилось мирное сосуществование с миром чистогана? Правильно же. Разложением (прежде всего правящих кругов и их обслуги aka «интеллигенция») и гибелью.

Если вдуматься, то из позднего СССР родом и декларируемое в качестве основного принципа нового общества «умеренное потребление». Агры не отказываются от удовольствий, но избегают излишеств. Это вполне укладывается в мировоззрение, характерное для последних предперестроечных лет, хотя именно в такой форме в то время оно, кажется, не декларировалось. И переименование новой общности из русских в неизвестно откуда взятых агров, потому что «русских среди них много, но и всяких других тоже достаточно», растет оттуда же. «Исторически сложившаяся многонациональная общность» один в один. Ну, и конечно, воспитание нового человека, как ключ к построению всего благолепия — тоже наше это, родное, советское.

Но и о воспитании автор пишет также невнятно, как и о политике с экономикой. Многократно говорится о том, каковы должны быть результаты этого воспитания — всесторонняя образованность и всесторонняя развитость плюс полная готовность к автономному существованию и необходимой самозащите. Цели хорошие, но как они достигаются? Помимо фокуса с появляющейся во время уроков мишенью, а также того, что обучение происходит группами по десять-двенадцать человек нам ничего не сообщают. Зато воздействие это обучение должно оказывать нереальное — дети американского дипломата за три месяца в агрской школе навсегда становятся другими людьми. Это, конечно же, чистой воды уже не утопия, а сказка.

Да, автор фантастического романа не мог и не должен был дать подробную инструкцию по построению рая земного, но вот представить читателю цельную и убедительную хотя бы в первом приближении картину социального бытия он должен был обязательно. А этого не случилось. Вообще складывается впечатление, то для Калашникова материальная сфера — все эти кизяки, горшки, гидропланы и спутники, полностью вытесняет и общественные отношения как таковые, и живых людей вообще.

Если всё же обобщать, то что удалось из текста выцедить, то можно с некоторым удивлением увидеть, что автор некритически воспроизводит сущностные черты мироустройства, каким оно было в конце 70-х — начале 80-х годов прошлого века. Да, внешне оно мутировало до неузнаваемости, но приглядитесь: даже и двухполярный мир — вот он, во всей красе, хотя и непонятно зачем. И в принципе, я подобные идеалы не осуждаю. Время было действительно достаточно неплохим. Все же, было бы интереснее, если бы автор попытался как-то учесть в своих построениях и последующую историю человеческого общества, а не вращался в круге идей своей молодости.

Занятная сказка. Занятная своей «антипедагогичностью», в первую очередь. Написана словно специально, чтобы посмеяться над многочисленными концептами личностного роста и личностного успеха, первым пунктом в которых всегда значится: умейте ставить цели и во что бы то ни стало добиваться их. А вот вам, словно говорит в ответ Родари, история человека, который бился, бился да ничего не добился. И ведь нельзя сказать, что синьор Альберто спустя рукава подошёл к делу. Начинается всё с того, что он уже обладает значительными познаниями в рыбной ловле и прекрасно понимает, кого и на что ловить... Но вот незадача. Не клюёт, и всё тут. И какие бы недюжинные усилия не прилагал герой, на какие бы жертвы не шёл, рыбацкого счастья ему не видать. Финал вызывает лёгкое подспудное изумление. «Вы это в самом деле, что ли?», — хочется спросить у автора. По всем законам целеустремленный и не боящийся трудностей герой должен был получить награду, но, по сути, оказывается наказанным. За что? Ну, может быть, самая сильная сторона этой истории в том просторе для интерпретаций, который она оставляет. Можно воспринять ее как чистую апологию пессимизма. Дескать, хочешь сей, а хочешь куй... А можно увидеть притчу о том, что несмотря на все поучения, растиражированные на тысячах страниц, всё же бывают ситуации, когда нужно отступиться, махнуть рукой. Да, сдаться там, где тебе не дано победить, но может быть высвободить ресурсы для победы на ином поле. Или о том, что цель тоже должна быть достойна затрачиваемых средств, а не быть пустым, в сущности, капризом. Ведь что произошло бы в жизни героя, если бы он перестал удить рыбу вообще? Уж точно ничего плохого. А можно повернуть всё и совсем просто — не стоит верить сомнительным рецептам, которые подбрасывают тебе странные люди. И, тем более, не стоит в их реализацию вкладываться.

Бодрый текст, хотя и действительно слегка бессмысленный — героя кидает в пространстве и во времени, что стоит за этими перемещениями и для чего конкретно они были, мы, по существу так и не узнаём. Нет, какие-то локальные цели время от времени вроде и предлагаются («двигайтесь из пункта А в пункт В и не забудьте захватить с собой воооон ту штуковину»), но общая картина так и остается несложившейся мозаикой. Но этот недостаток объясним — насколько я понимаю, мы имеем дело с пробой пера, к тому же предполагавшей некоторое продолжение. Стиль автора тоже несколько неровный. Бодрый говорок газетной передовицы местами сбивается на вульгарное просторечие, а местами — на тургеневски тщательное описание пейзажей. Изредка проникающая в текст нецензурная брань то маскируется, то подается читателю в открытую. Впрочем, к концу первой трети романа не то я привык, не то автор освоился, но изложение стало казаться более гладким. В целом, всё вполне читабельно, и даже увлекает — текст стартует с описания сразу двух, может, и не чрезмерно правдоподобных, но любопытных исторических альтернатив, и это, по-моему, в книге самое интересное. К тому же, боевые будни Демилитаризованной зоны живо напоминают новости из Донбасса. Конечно, в реальности масштаб конфликта и его последствия оказались гораздо скромнее, да и география иная, но вот поведение противостоящих сторон автор, хотя и в общих чертах, угадал весьма верно. Учитывая время написания романа (не только до Донбасса, но даже до Олимпийской войны) — это впечатляет. По мере развития сюжета автор уходит от альтернативной истории, переключаясь на авантюру с легким фантастическим налетом. Морозов неплохо знаком с военной историей и соответствующей машинерией, но при этом сумел не скатиться ни в многостраничное описание железа, ни в подстрочник к RTS, чего не избежали в аналогичных случаях многие более известные люди (например, Анисимов в «Варианте «Бис» или Уланов в «Кресте на башне»). «Бронемашина времени» остается художественным произведением, пусть развлекательным, в какой-то мере ученическим, но всё-таки художественным. Еще один плюс в копилку автора — его аллюзии на попаданческую тематику. Мысль о том, что один человек, сколь угодно знающий, оказавшись в прошлом на самом деле очень мало что смог бы изменить, на самом деле не нова. Тем не менее, на фоне многих томов, в которых бравые парни разной степени дуболомности с помощью кувалды и какой-то матери перекраивают историю как хотят, она выглядит свежо и откровенно радует. Правда, меня несколько покоробили некоторые высказывания главного героя, заброшенного неведомой силой в эпоху Великой Отечественной войны. Ну, например, описывать советских десантников как «гоблинов» явно не комильфо. Таких косяков немного, и в целом роман ни разу ни антисоветский, скорее наоборот. Все же тщательнее надо работать с текстом. И, напротив, весьма понравился эпизод, в котором герой, вернувшись в исходную для себя реальность, сопоставляет судьбы своих приятелей и знакомых с судьбами их двойников, сражавшихся и погибавших на бесконечной войне в ином мире. Хотя эту часть текста и можно было проработать лучше, чувствуется в ней все же нечто этакое, настоящее. Общее впечатление от романа осталось довольно положительное.

Почему-то этот текст кажется мне весьма автобиографичным. И хотя никакого объективного подтверждения этой догадке у меня не имеется, всё же трудно представить другой источник вдохновения для подобной истории, помимо конкретной жизненной ситуации самого автора. Хотя, в общем, это могла быть и ситуация кого-то из близких/друзей/знакомых. В любом случае, совершенно не обязательная вещь, не блещущая ни особо искрометным юмором, ни какой-либо оригинальностью. Единственное, что здесь действительно представляет интерес, так это имевшаяся у Булычева способность творить сюжеты и в самом деле из «любого сора». Само по себе это вовсе не плохо и иногда давало интересные результаты. Просто «Диалог об Антлантиде» — не тот случай.

Пересказанная на фантастический лад история борьбы с «буржуазной лженаукой генетикой», как она представала со страниц перестроечной публицистики. По содержанию и литературному уровню — газетный фельетон, к тому же очень вторичный по отношению даже к собственному булычевскому творчеству. Что-то подобное, обличая и отстаивая, автор писал многократно и в детских книжках, и в гуслярском цикле, и во внецикловых произведения. Читать можно разве что из археологического интереса, благо, объем невелик.

Не могу сказать, что книга (это все же скорее один роман, довольно произвольно разделенный на три тома, чем трилогия) вызвала у меня дикий восторг или дикий интерес. Возможно, мое восприятие было бы более позитивным, если бы я лучше знал американскую историю и масскульт. Подозреваю, что тогда авторские намеки и аллюзии вызвали бы у меня больше интереса и доставили бы мне больше удовольствия. Но поскольку в этот контекст я не включен, то эффект узнавания возникал не так часто, и даже возникая особого эмоционального отклика не вызывал.

Как сюжет, так и стиль повествования показались мне искусственно и совершенно излишне переусложненными. Вообще, в «Иллюминатусе!» действительно много всего — и заговоры, и криптоистория, и Атлантида, и инопланетяне, и альтернативные разумные расы и т.д., и т.п., но ни один из этих элементов не получает должного и полного развития. «Всё сразу, ни фига толком». В совокупности с уже упомянутым стилем это делает произведение этаким винегретом — мешаниной из не имеющих между собой никакой органической связи мелких кусочков. Я даже думаю, что повествовательная мешанина была авторами использована сознательно, чтобы скрыть мешанину в содержании. Но временами читать становилось интересно, обычно, в наименее художественные моменты — когда авторы начинали излагать и пропагандировать анархистские концепции. Ничего особо нового, но занятно. Некоторые идеи даже довольно изящны. Например о том, что любая иерархия порождает хаос в силу неосознанного внутреннего сопротивления подчиненных своему положению. К сожалению, удельный вес таких «идеологических вставок» в тексте довольно невелик, по моему внутреннему ощущению — процента два-три от общего объема, не больше. Я искренне думаю, что роману пошло бы на пользу, если бы «идейная часть» в нём была поувесистее. Хотя, возможно, авторы действительно высказали всё, что имели высказать, и больше никаких идей у них и не было.

Герои и сюжетные перипетии словно сошли со страниц дешевых комиксов для придурковатых подростков. Дважды или трижды за книгу авторы завуалировано, но довольно прозрачно обращаются к читателю. «Да наш роман плох, мы знаем, что его будут ругать, мы даже знаем, как именно и за что его будут ругать», — словно бы говорят они. — «Так и было задумано». Выглядит это забавно и, возможно, даже демонстрирует авторскую проницательность (у Чернышевского, помнится, был Проницательный Читатель, здесь ровно наоборот), но к достоинствам текста ничего не добавляет. Кич остается кичем, даже если пишущий осознает, что именно он пишет, и заранее подтрунивает над «эстетами». Финал основной сюжетной линии скорее разочаровывает — грандиозные по размаху события заканчиваются, по сути, ничем. Нам не предъявляют ничего действительно волнующего, захватывающего или ужасающего. Мертвый Гитлер с израильским паспортом в кармане — ну, не впечатляет. Ах, ну да, и хорошие парни на самом деле оказались хорошими — кто бы мог подумать! Вообще, если продраться через нарочитую путаницу, то сюжет довольно линеен, никаких головокружительных поворотов в нем нет. После основной развязки авторы достраивают еще одну, которая выглядит неожиданно интереснее и несколько выправила мое впечатление от третьего тома (а он читался местами через силу), но практически никак с предыдущим текстом не связана. Просто еще одна демонстрация того, что Шей и Уилсон таки имеют фантазию.

Еще один лично для меня отрицательный момент — странная для адептов личной и интеллектуальной свободы приверженность штампам американской пропаганды, в том числе и откровенно русофобской. Касаясь темы второй мировой войны никак нельзя было не попиарить мимоходом миф об изнасилованных немках. Очень дешево.

В итоге, я не пожалел о потраченном на прочтение времени, но откровением для меня «Иллюминатус!» точно не стал и даже осталось странноватое ощущение, что можно было лучше. Конечно, кто может лучше — пусть сделает, но всё-таки... Субъективно самым увлекательным чтением был второй том, самым нудным — третий. Первая книга показалось не более чем чрезмерно затянутым вступлением к основному действию.

Для меня не вполне очевидно, что именно обеспечивает после прочтения романов Муркока ощущение, что содержательно они богаче, чем это есть на самом деле. Мрачный антураж? Категорическое неприятие хэппи-энда? Бесконечные стенания героя о своей тяжкой судьбине (не такой уж тяжкой, на самом-то деле, как мне представляется, но как страдает, как страдает)? Или может быть, всё это взятое вместе? Или просто то, что Муркок — поэт деградации, и умеет описывать ее без тошнотворных подробностей (вообще без подробностей, на самом деле, такова уж авторская метода), но ярко и убедительно?

Второй — и самый короткий в трилогии, роман «Хроник Эрикёзе», в основном, воспроизводит сюжетную коллизию предыдущей книги. Снова призывавшие легендарного героя на помощь получат не совсем то, на что рассчитывали, хотя масштабы тут поскромнее. В «Вечном воителе» жизни лишилось целое человечество, здесь речь идет всего лишь о нескольких человеческих существах, но принцип тот же. «В сюрпризном мёде больше сюрприза, чем мёда», — как говорил персонаж одного диснеевского мультфильма. В остальном, роман выглядит сделанным более тщательно. Перед нами открывается довольно впечатляющая картина тусклого мира под тусклым солнцем, и выглядит она, в целом, хорошо и необычно. Главный герой всё так же влеком судьбою сам не ведая куда, но теперь демонстрирует несколько большую степень вовлеченности. Он пытается как-то разобраться в происходящем вокруг, пусть и не особо удачно. Логика повествования по-прежнему хромает на обе ноги. Неужели в самом деле для постройки межпланетного корабля нужно было предварительно завоевывать и геноцидить целый мир? Да и природа странной привязанности некоторых к некоей королевской особе не вполне понятна... Я уж не говорю про то, что ничего не мешало злоумышленникам плеснуть в алкоголь герою какого-нибудь яду вместо того, чтобы пытаться избавляться он него всякими хитровыдуманными способами. Но этим тоже вполне традиционным для Муркока недостатком вполне можно пренебречь. Загадошные (и бессмысленные) видения всю дорогу преследуют героя, не мешая и не помогая ничему, но создавая колорит и нагоняя объем, впрочем, не внаглую. В общем, наслаждайтесь стилем, господа.

Безделушка. Рассказ простенький и вроде бы ни о чем. Вроде бы — потому что мораль в басне всё же есть, и чуть ли не в больших объемах чем в многотомных современных опупеях. Но это не в порицание опупеям, а в похвалу рецензируемому произведению. Ничего нового автор и не сказал — а читать приятно. Текст легок, изящен, забавен. История о том, что мир всегда сложнее, чем кажется, и победа может в самой себе нести зерно поражения, удачно стилизована под сказку. Не выдающееся ни с какого боку произведение, но прочитанное много-много лет назад, запомнилось и оставило теплые чувства.

Книги Муркока всегда ассоциировались у меня с театром, скорее даже кукольным. С кучей условностей, небом, нарисованном на заднике широкими мазками, и камерным действием, когда на сцене одновременно не более двух-трех персонажей, а десяток человек изображает миллионные массы. Вот и в «Вечном воителе» трагедия целого мира разыграна едва ли больше чем полутора десятком актеров. Недостаток ли это? На мой вкус, скорее, да. «Вдруг паяц перегнулся за рампу и кричит: «Помогите! Истекаю я клюквенным соком!» Всё это очень плоско. При такой подаче не страшно, не больно, не терзают сомнения. Безусловно, автор весьма смело вывернул наизнанку традиционные для героического фэнтези сюжетные схемы. Достаточно смело, чтобы «Вечный воитель» удивлял и запоминался, и даже порождал некоторую рефлексию у отдельных читателей. Но в то же время, кроме этого «наизнанку» в романе почти ничего нет. И прежде всего, я не вижу какой-то особой философской или психологической нагрузки в концепции Вечного Воителя, как таковой. На мой взгляд, она придумана Муркоком исключительно для того, чтоб невозбранно заниматься самоповторами и самоплагиатом. Но, безусловно, изящество решения заслуживает аплодисментов. Кроме того, мне понравилась мимоходом высказанная героем в финале мысль, что преступлением, обрекшим его на проклятие вечной войны, были именно совершенные им в мире людей и элдренов действия. Предположение, что наказание могло начать исполняться раньше, чем было совершено само преступление, потрафило моему извращенному эстетическому чувству.

Нет в книге и никакой особой моральной дилеммы. Автор несколько раз весьма наглядно демонстрирует и герою, и читателю, что люди хуже элдренов — в самых разнообразных отношениях. В рецензиях упоминались нацисты, но элдрены не ведут себя как нацисты. Как нацисты ведут себя люди, и в этом-то всё и дело. Ни советские войска, ни даже англо-американцы никогда не ставили перед собой задачу полного уничтожения германской нации. И возможно, что элдрены лгут, но это только возможно, а вот то, что людям нельзя верить, нам демонстрируется вполне наглядно. Кстати, я думаю, что Муркок упростил себе задачу еще и тем, что сделал элдренов нелюдями. Инаких проще ненавидеть, но и любить, как ни странно, проще. Поскольку они не люди, легче верится, что им неведомы людские ненависть, алчность и вероломство. Возможно, всё было бы не так однозначно, если бы автор столкнул лбами два человеческих племени. Или если бы элдрены были бы не просто улучшенной версией людей, а действительно Иными, с другим мировосприятием и, как следствие, моралью. Или если бы автор наделил героя чуточку большим умом и силой воли. Ведь Джон Дейкер — просто кусок тупого бревна, который до самого до финала плывет туда, куда его несет течение. Даже ничего не пытается выяснить о мире, в котором оказался, о его истории, о самом себе. Какая-то удивительная умственная и моральная неподвижность. Джонни ведет себя как офисный планктон, а не как предводитель миллионной армии. Умолял он, видите ли, чтобы детей оставили в живых. Да Чемпион ли ты или лох педальный? Логика повествования и в других случаях дает серьезные сбои. Можно представить, что элдрены настолько педанты, что не хотят пользоваться оружием, когда-то едва не погубившим мир. Но почему при таком подавляющем техническом превосходстве они не могут обеспечить себе элементарную безопасность от, в сущности, дикарей? А если они утратили все технологии кроме собственно военных, то отчего так случилось?

Равным образом, я не вижу железной необходимости в геноциде. Поверить в то, что все человечество как один заряжено фанатичной ненавистью и не готово капитулировать даже перед угрозой уничтожения, еще труднее, чем в человеческое миролюбие. Внутренних причин поступать именно так, как он поступил, у героя также не обнаруживается. Действительно «из-за гнева одной женщины и любви к другой»? Но любовь и с одной, и со второй прописана так скупо, так формально, так плохо, что в нее, в общем-то, и не веришь. Это, кстати, тоже довольно типично для Муркока. Например, любовная линия Корума и Ралины в, пожалуй, наиболее любимых мной у этого автора «Повелителях мечей» страдает ровно теми же недостатками. А вот что для его произведений нетипично — так это то, что в этот раз автор поскупился на декорации. Мир прописан не то, чтобы без подробностей, но даже и без единичных ярких, необычных деталей. Вот разве что во внешности элдренов есть пара штришков. Тем не менее, я вовсе не хочу сказать, что у романа нет достоинств и его не стоит читать. Легкий стиль, уже упомянутая оригинальность в сломе шаблона, дающая повод для многочисленных спекуляций, компактный объем — «Вечный воитель» вполне годное развлекательное чтиво. Если вы любитель фантастики лет двенадцати-тринадцати от роду, то, возможно, даже must read.

На мой взгляд, «астрианский» цикл в целом (полностью опубликованный только однажды — в сборнике «Покушение на планету») и его автор совершенно незаслуженно обойдены вниманием. Эти пять рассказов и две небольшие повести написаны ярко, жестко, динамично, с великолепным сарказмом. Содержательно всё это напоминает безумный микс из «Хищных вещей века» и «Дивного нового мира» с легкой примесью Лема, но при этом не копирует ни одно из произведений-предшественников. У автора поразительно легкий и гладкий слог, читаются его вещи совершенно без какого-либо напряжения, а фразочки «Нет, господа, Лютика нельзя убить» и «Приятный господин, будьте благоразумны», думаю, останутся со мной на всю жизнь. Все входящие в цикл вещи довольно ровные, но на мой взгляд, жемчужина цикла — повесть «Препарат Курнаки». История непримиримой борьбы рядового стажера с Системой, и тех последствий, которые это борьба повлекла для ее участников и даже вовсе непричастных лиц, очень забавна и представляет собой великолепный образец сатиры. Довольно философичен рассказ «Вечная любовь». В очень короткой вещи автору действительно удалось обрисовать целый пласт проблем, связанных с человеческими отношениями. Думаю, сам Лукьянов в первую очередь хотел продемонстрировать, что жители его потребительского рая напрочь лишены духовного содержания, а потому даже искренне влюбленные друг для друга являются не более чем телесными оболочками. Но получилось гораздо шире и рассказ предоставляет богатую пищу для размышлений. В общем, цикл хорош и необычен, как для советской фантастики, так и для современной, и за тридцать лет совершенно не устарел. Более того, сегодня, когда Принцип Большого Удовольствия хоть и не обрел полного материального воплощения, но уже окончательно укоренился в головах наших сограждан в качестве основополагающего, «одна далекая планета» для нас актуальна как никогда. Остается только пожалеть, что такой интересный автор написал так ужасно мало.

Ну, вот наконец-то я добрался до знаменитой эпопеи. Надо сказать, что с первых страниц книга мне понравилась. Понравился легкий авторский стиль, динамичное действие и недюжинное воображение. В самом деле, немногие авторы фэнтези могут похвастаться оригинальным бестиарием да еще вкупе с оригинальной мифологией. Гудкайнд может, молодец. И хотя сюжетная схема романа довольно банальна, мир в который она вписана, совершенно нетипичен. Постепенно, однако, первоначальный интерес подугас. Автор всё же переборщил с объемами текста. И хотя герои, вроде бы, постоянно в движении, возникает ощущение, что их действия описываются немножко слишком подробно. Хотя, конечно, всё познается в сравнении. До Ника нашего Перумова, способного одну схватку на мечах расписать на пятнадцати страницах, Терри Гудкайнду весьма далеко. Так что, это, в сущности, еще не недостаток. Самые слабые места в книге — это герои и пафос. Центральный персонаж весь такой сладенький мальчик, такой я-всегда-поступаю-правильно, столь часто такие разные личности и по столь разным поводам восхищаются его исключительностью, что... нет, это не раздражает. Это просто напрочь убивает интерес, сочувствие и способность видеть в нем живого человека, а не только порождение авторских фантазий. Главная героиня тоже неправдоподобна. Почему женщина, обладающая большой силой, большой властью, значительным и весьма специфическим опытом, пережившая много трагического, ведет себя как едва достигшая половой зрелости пигалица, впервые ощутившая влечение к мальчику? Можно, конечно, влюбиться и страдать, но истерить и самоубиваться по любому поводу? Остальные герои большей частью схематичны, проходят перед тобой, как тени на стене, не оставляя никакого следа в душе. Единственная, кто вызывает симпатию, интерес и сочувствие — Рэчел. Тут, понятное дело, автор грубо эксплуатировал присущую всякому нормальному человеку сентиментальность, и всё же, эта героиня получилась самой настоящей из всех. Только в финальных сценах с ее участием автор смазывает, скатываясь в схематизм и неправдоподобие. Теперь о пафосе. Герои много и преувеличено страдают — с заламыванием рук, воздеванием очей горе и потоками слез, много и эмоционально рассуждают о готовности жертвовать собой и не только собой, а в перерывах между всеми этими интереснейшими делами лезут на ближайший броневик (фигурально выражаясь) и читают друг другу лекции о том, что такое хорошо и что такое плохо. Я не против того, чтобы автор устами героев высказывал собственные взгляды на жизнь, но способ подачи должен все ж быть не настолько топорным. И да — авторская фантазия, которую я уже успел похвалить. Она яркая и интересная, но какая-то уж больно... нежизненная, что ли, как ни странно применять подобный термин к фэнтези. Взять хоть шкатулки Одена, являющиеся основным движителем сюжета, — всё хорошо, но кому вообще пришло бы в голову создавать подобный варварский артефакт? Пользы ж от него никакой, кроме вреда, и пытаться воспользоваться им может прийти в голову только полному психопату (что, собственно, сам автор и подтверждает, изобразив главного негодяя конченным безумцем). Или вот Исповедницы — и необычно придумано, и увлекательно, но не стал бы подобный институт работать так, как автор это описывает. Даже в волшебном мире.

Вообще, политические концепты автора у меня, как ни странно, раздражения не вызвали. Ну, то есть, я очень сильно подозреваю, что мистер Гудкайнд «целил в коммунизм» всеми этими своими Народными дворцами и Народными армиями, но уж так по-детски нелепо и нелогично это всё выглядит, что вызывает максимум удивленный изгиб брови. Автор, несмотря на свою непоколебимую уверенность в обратном, крайне плохо понимает социум и социальные взаимодействия. Вот из того, что мы узнаем о Д'Харе в самом конце романа, становится понятно, что это государство является абсолютной монархией с наследственной передачей власти. Но самодержавие тяготеет к сословным обществам, а не к эгалитаристским, откуда и зачем там Народный дворец? Я понимаю, что Гудкайнду, в общем-то всё равно, он ничтоже сумняшеся валит в одну кучу всё, что субъективно считает плохим, но выглядит это очень глупо. Он не задумывается, что попытки имущественного выравнивания с трудом сочетаются с королями и придворными. Он не знает, что «взять всё и поделить», это таки не коммунизм. Его критика эгалитаристких концепций, сводящаяся к тому, что жадные лодыри поотнимают последнее у бедных трудолюбцев, обрекая тех на голодную смерть (и сами, видимо, вымрут уже в следующем сезоне, ведь кормить же их станет некому) годится только для детского сада и представителей исключительной нации. Он расписывает интриги магистра Рала, которые вызывают недоумение. Рал разоряет преданные ему города и убивает собственных солдат, якобы создавая тем самым для подданных образ внешнего врага, но зачем ему вообще это понадобилось, учитывая, что он готовится совершенно без всех этих усилий стать властелином вселенной всего через несколько недель? Если же вспомнить, что правительство тех, из кого он образ врага создает, и без того у него в руках, то эти убийства нелепы вдвойне. Можно, конечно, всё списать на психопатичность и маниакальность главного злодея, но это тоже довольно дешевый прием. К тому же, все эти потуги на политическую подкладку выглядят чем-то инородным. Они никак не обусловлены сюжетом, никак не связаны с собственно событиями романа, и если их просто выкинуть, то ничего, в сущности, и не изменится.

А вот что меня действительно огорчило, так это садомазохизм. Конечно, такого рода фантазии не самое страшное, что можно встретить в фэнтези. Но автор не стал себе ни в чем отказывать и расплескался, кажется, аж на десятую часть всего текста. А может, и поболее того. К тому же, после этих эпизодов и линия Исповедниц, и любовная линия романа стали выглядеть совершенно иначе. К финалу от всех этих слез, соплей и госпожей уже воротило, и вечер автор мне таки испортил. Не оттого, что я был шокирован или моя нравственность была оскорблена — просто неинтересно и вызывает легкую брезгливость. Да и вообще, для русского менталитета, с его вечным «я умру, но и ты, гад, погибнешь» идея о том, что иногда не грех и много поунижаться выглядит как-то невместно.

В целом, книга даже заставляет кое над чем задуматься, но происходит это я бы сказал, не благодаря, а вопреки авторским усилиям.

Повесть совершенно отчетливо подростковая, поэтому адекватно оценить ее, впервые полностью прочитав в зрелом возрасте, достаточно сложно. В соответствии с целевой аудиторией и сюжет, и персонажи, и коллизии между ними смотрятся весьма упрощенно. Но я не хочу впадать в критиканство. Отлично помню, какой захватывающей казалась середина этой истории, прочитанная когда-то в случайно попавшемся журнале «Пионер», и как я жалел, что не смог найти продолжения. Сейчас же мне нравится как автор описывает социум Полуострова — обрисованный редкими мазками, он, тем не менее, узнаваем и понятен. Нравится крапивинская стилистика, когда он не впадает в чернуху или слезовыжимание (к счастью, в «Заставе» ни того, ни другого, она еще вполне ощутимо советская), автор умеет создавать удивительно насыщенные образы. Мальчишка, наматывающий круги по кольцу метрополитена, слушая в записи голос родного человека — это запоминается. Ровно как и станция, которой не должно быть, и странный сон о маме, ставшей ребенком. Да и «особый суперлицей» — несмотря на глупое название, необычную школу для необычных детей в качестве центра повествования автор использовал минимум на полдесятилетия раньше того, как это стало мейнстримом.

Расхожим является утверждение, что Крапивин противопоставляет позитивный мир детства жестокому миру взрослых. Одни с этой «позицией автора» солидаризируются, другие осуждают ее. Но вот насколько я сам помню впечатления от книг Крапивина, которые успел прочитать еще в школьном возрасте, тогда при чтении мысли о подобном противопоставлении не возникало. Основным виделся конфликт вовсе не между детьми и взрослыми, а между добром и злом, может, даже более узко — между справедливостью и несправедливостью. Несправедливо же лишать парня матери, да? Некоторая проблема, на мой взгляд, есть в том, что Крапивин наделяет своих детей-героев несвойственными им функциями. Вот фраза из спора доктора с директором: «...есть одна закономерность: первыми поднимаются дети...» Да никуда они не поднимаются, никуда они и не должны подниматься. Даже сказочным детям нужно оставлять только сказочные проблемы. В авторском стремлении бросить малолетку на амбразуру можно усмотреть что-то действительно невротическое.

Тем не менее, в этой вещи баланс еще вполне соблюден, она, наряду с «Голубятней», безусловно, одна из лучших в крапивинской фантастике. Пожалуй, даже скажу, что это одна из лучших книг советской подростковой фантастики вообще.

Чернуха ветхозаветная. Все плохо, и работа, и жизнь, и люди. Менты жалеют, что нельзя на рабочем месте курнуть травки, и сам герой вызывает легкое чувство брезгливости, даже не слишком понятно чем именно. Наверное, своим постоянным нытьем. Нет, я понимаю, законы жанра, но хоррор, полагаю, должен быть страшным, а не противным. Сюжет, помимо вынесенного в заголовок фарша, отсутствует. Логика тоже. Во всяком случае, зачем, почему и как герой остался жив, мне непонятно. Какого-то особого нагнетания я не заметил. История, скорее, монотонна — начинается нытьем и фаршем, заканчивается фаршем и нытьем. Словосочетание «пчелы-андроиды» убило, ровно как и контекст, в котором оно фигурирует. «Смешно, Стивена Кинга читают миллионы, а Михаила Павлова никто не знает». Вообще от рассказа неуловимо разит чем-то, я бы сказал, перестроечным. Словно снова «Дом под звездным небом» смотришь. Наверное, это субъективно, но у меня на подобное давно аллергия. Из плюсов — монстр автором придуман довольно нетривиальный и интересный.

Посредственная по всем параметрам вещь. Но посредственная — не значит плохая. Как раз тот случай, который наглядно демонстрирует, что тройку заслужить надо. Авторы, в отличие от многих, вполне заслуживают. И заодно демонстрируют, как много требуется, чтоб создать посредственную книгу. Самое сильное в романе — это то умение, с которым авторы создают у читателя впечатление аутентичности подбрасываемых ему сведений из самых различных сфер человеческой деятельности — от охоты до генетики, и от работы правоохранительных служб США до музейной деятельности. Да, возможно, специалисты и сказали бы, что все это — не более, чем клюква, но это неважно. Важно, что текст производит впечатление достоверного. Несомненно, что к этому авторами приложено много усилий. Самое слабое — персонажи. Они слегка схематичны. Так и остаются портретами, не превращаясь в живых людей. Финал меня не поразил, но позабавил. Изящно, и опять же наглядно демонстрирует профессионализм и старание авторов. Безусловно, самое то для разового развлекательного чтения. Вполне возможно, что последующие книги цикла я тоже прочту, хотя и не немедленно.

Ну, что сказать? Раз уж сам автор взялся за театральный антураж, то воспользуюсь им и я: впечатление такое, будто ты купил билет, пришел с другими театралами на спектакль, в назначенный час поднялся занавес, актеры в гриме и сценических костюмах вышли, откланялись и ушли. И в принципе, автором создана неплохая заготовка для истории в духе классического хоррора. Используемые им элементы, конечно, банальны, но с другой стороны классика же не стареет — у подобных вещей всегда будет свой читатель, и в тысячный, и в тысячу первый раз, и в последующие. Но никакой кульминации и никакого финала здесь мы не имеем — жил-был мальчик, с ним произошла нехорошая история, все. Есть ощущение, что действие заканчивается там, где, в сущности, оно должно было начаться. Еще один удививший меня момент — туповатость реакций главного героя. Как мне представляется, даже школьник и даже не очень умный школьник почует неладное, если совершенно обычный листок бумаги начнет вдруг светиться в темноте. Но отчего-то это воспринимается как само собой разумеющееся. Притуплены реакции мальчишки и во время спектакля — как будто наблюдает за чем-то неприятным, но случающимся чуть ли не каждый день. И нестреляющих ружей для такой короткой истории многовато. Нам даже не рассказали, когда собственно и как попал в театр тот, с кого вся эта история началась, и имеет ли вообще к этому отношение нападение на учительницу и пребывание в психушке? В общем, многого не хватает в этом спектакле, хотя совершенно безнадежным я его не назову.

Книга действительно написана мастеровито. В том плане, что более-менее грамотно выстроена и рассказана, читать ее легко, даже несмотря на отвращение, вызываемое авторскими идеологическими изысками. То есть, начальным уровнем писательского мастерства автор владеет, но никак не выше. Это, кстати, уже достижение, потому что о многих выходящих книгах нельзя сказать даже этого.

Тем не менее, сюжет романа — элементарная бродилка, со столь же элементарными побочными линиями и без особой логики. В настолько ужасном мире, как то расписывает автор, у попаданцев не было никаких шансов не только выжить, но и вообще сколь-либо долго трепыхаться. Но вопреки всему герои — не спецназовцы и не сильномогучие колдуны, превозмогают. При этом образы персонажей попросту никакие. Их нет, они проходят перед тобой безликими тенями, почему-то наделенными разными именами, и забываются мгновенно после закрытия книги. Взаимоотношения в группе попаданцев чисто функциональные, не как у живых людей. Вообще из всего немаленького романа в моей памяти уцелели только Ивс Вагнер — благодаря забористому имечку да мучимый злыми славяно-арийцами беспамятный американец — из-за исключительно тяжкой судьбины, весьма мелодраматически подсвеченной к тому же.

Мир? Да, смотрится довольно живенько. Но только потому, что автору не особо приходилось напрягаться, его изображая. Он рисует обыкновенный фашизм с густой примесью постапокалипитики. И то, и другое настолько многократно растиражировано до г-на Доставалова, что автору достаточно только намекнуть, а у читателя уже сработал эффект узнавания и объемную картинку читательское воображение достраивает самостоятельно. Там же, где этого эффекта нет, все получается очень блекло. Посмотрите внимательно на сусальный мир победившего либерализма — как схематично, скомкано и неинтересно он прописан. Сплошная скороговорка. Мол, всё хорошо и права человека. Единственный яркий эпизод из этой вселенной запоминается своим идиотизмом. Дескать, начал герой курить психоактивные вещества, утопийские врачи заинтересовались его нехорошими привычками, а он им: отвалите, мол, это личное. И те, натурально, отсохли. Мечта долболоба же, ей-богу. Вдобавок логика построения даже нацистского мира у автора весьма хромает. Ну, например, по тексту он повсюду и весьма щедро разбрасывает аббревиатуру СС, однако, для Рёма, который по версии автора победил во внутрипартийной борьбе в Германии, СС были противниками. Именно после его устранения эта организация обрела ту силу и влияние, представление о которых автором, видимо, почерпнуты из «Семнадцати мгновений весны». То есть, при описанном им раскладе СС ничего бы не светило. И уж тем более непонятно, отчего СС вдруг расползлось по всему Союзу. Ведь из романа следует, что это Германия присоединилась к СССР, а не наоборот. Даже если речь идет о какой-то форме равноправного объединения, остается без какого-либо объяснения, почему и зачем весь советский госаппарат оказался перестроен по нацистскому образцу, да еще и воспринял нацистскую идеологию. Тем более, что на дату, указанную автором в качестве момента слияния, нацистское государство как таковое еще толком и не существовало. По версии Доставалова Гитлер пробыл у власти менее года и, логически рассуждая, он попросту не мог успеть сформировать те структуры, которые сегодня воспринимаются как визитная карточка нацизма. Однако, именно визитная карточка автору и нужна была, и для очень простой цели: чтобы вложить в сознание читателя мысль о равнозначности советского социализма и германского нацизма. Этим «замазыванием красного коричневым» идейное содержание романа полностью ограничивается, и оно, на мой взгляд, абсолютно омерзительно.

Я, в принципе, не считаю советский строй в целом и отдельных его деятелей выше критики. Однако, мне любопытно было бы узнать, не удивительно ли с точки зрения автора сего опуса, что многочисленные наци после окончания Великой Отечественной нашли себе покровительство не в СССР, а в «Свободном мире», и что не кровожадный Сталин планировал использовать остатки вермахта против западных демократий, а сэр Черчилль хотел с помощью гитлеровских недобитков атаковать Советский Союз. Я уж даже не вспоминаю такую мелочь, как комплиментарное отношение того же Черчилля к Муссолини. Подобные факты прямо указывают на духовное родство нациков вовсе не с большевиками, а с деятелями совсем другого рода. И насколько я помню, на момент первой публикации «По ту сторону» об операции «Немыслимое» было уже хорошо известно. Тем не менее, Доставалов наваял то, что наваял...

Простая и изящная история, радующая читателя прежде всего именно своей простотой. Изложение ясное, последовательное, без переусложения и без красивостей, но в то же время не скатывающееся ни в сухость, ни в примитивизм. Проза, чистая как ключевая вода, если такое сравнение будет корректным. И при этом полная тонкого психологизма. Здесь уместна не только каждая реплика каждого из персонажей, но и каждое упоминание о нем делает его внутренний облик яснее для читателя. К финалу все четверо действующих лиц предстают перед тобой, как будто знаешь их много-много лет. Новелла печальна, хотя в авторском голосе не чувствуется ни горечи, ни желчи, скорее, просто знание — то самое, от которого предостерегал еще Соломон. Для меня этот текст даже не о том, что всё проходит, а о том, что ничего не бывает по-настоящему.

История гораздо менее оригинальна, нежели аналогичная вводная о Фафхрде, хотя Лейбер и старается всячески расцветить ее яркими деталями, необычными персонажами и даже кое-где выворачиванием наизнанку привычных схем. Написано, на мой вкус, неплохо, но по сути не содержит в себе ничего, кроме «героя-мстителя почти убили, но он не пал духом и убил сам». Образы Иврианы и ее папаши довольно любопытны, но должного раскрытия совершенно не получили. Пойдет для старшего школьного возраста.

На самом деле, весьма поэтичная история о коварстве, безнадеге и том странном, что заставляет людей совершать те или иные поступки — назовите это судьбой или обычной глупостью. Лейбер на банальном материале и при банальном сюжете сумел сделать больше, чем историю о юном варваре и уже не юной (хотя и не старой ни в коей мере) шлюхе. «Снежные женщины» — это маленькая изящная зарисовка о самой жизни. Хотя в ней присутствуют интриги (местечковые) и схватки, захватывающей история не является. Она размеренная, словно действительно предназначена для рассказа у огня в стылую зимнюю ночь. Кто-то сочтет это недостатком, кому-то это придется по вкусу или под настроение. Язык Лейбера пышен и цветист, так что для любителей наслаждаться словесной вязью — самое то. Мягко говоря, нестандартен образ матери главного героя, но он не является ключевым моментом повествования, просто любопытный штрих. Еще лучше невеста Фафхрда. Она живая и совершенно настоящая. Ставлю не выше 7 баллов только потому, что эту вещь, хоть она и хороша, мне точно не захочется перечитывать.

История о парне, который хотел отомстить, и отомстил. Всё. Одна из тех вещей, при чтении которых думаешь: не может это закончиться именно так. Дочитываешь и понимаешь, что именно так это и закончилось. Ни морали, ни сарказма, ни оригинального сюжетного поворота. В сущности, жизненно — в жизни обычно все ничем и заканчивается, но скучно. Плюс довольно нудно рассказано. Одержимость главного героя и те экстраординарные усилия, которые он прикладывает для достижения цели, конечно, любопытны по-человечески, может быть, это единственное, что тут по-настоящему интересно, но все же их недостаточно, чтобы держать читателя. До финала ведет всё-таки в первую очередь именно упомянутое желание проверить, обманулся ли ты в своих ожиданиях. В остальном же, читая, как герой рвется изо всех сил и всех сухожилий, так и хочешь сказать: да, да, это я уже понял, давайте дальше. Еще занятно, что главный герой не вызывает сочувствия. В принципе, его побуждения понятны и даже справедливы — ну что делать, если закон не может тебя защитить? Но при этом выглядит Робинсон так, будто движет им не жажда справедливости и не любовь к погибшей, а нечто вроде болезни. Эмоционального отклика лично у меня это не вызвало. Счел бы повесть проходной, но задуматься она все же заставила. Не шедевр, не провал, не банальность. Всего понемногу.

Рассказ действительно не похож на, скажем так, классических Хогбенов. Но, в сущности, он не хуже их. Просто другой. С общеизвестной тетралогией его роднит только фамилия, общая идея живущей в глуши необычной семейки, да специфическая манера повествования. Надо отметить, что сверхспособностей у Хогбенов здесь куда как меньше. Пожалуй, к таковым можно отнести лишь невероятную силу и живучесть вкупе с невероятно дубовыми головами. Юмор действительно грубоват, но и в более поздних рассказах не такой уж он искрометный и тонкий. Да, есть весьма неплохие шутки, но в целом — мегадевайсы, вызывающие зубную боль и исчезновение одежды, сбиваемые плевками совы и т.д., и т.п. На этом фоне «Военные игры» вполне органичны. К тому же чем-то они напомнили мне «Похождения бравого солдата Швейка». Шутки в гашековской эпопее еще и потопорнее будут. В итоге, до «Котла» (который, по-моему, наиболее удачен во всем цикле) и «До скорого» история не дотягивает, на фоне «Профессора» и «Войны» смотрится вполне нормально.

Не знаю, стыдно ли Кингу за этот рассказ, но меня он совсем не впечатлил. Вся вводная часть совершенно картонная, я в нее просто не верю. Больше всего не понравилось, что старику просто неоткуда было узнать все те вещи, которые он рассказывает. Конечно, можно сказать, что это его домыслы и страхи, но совершенно не видно, как он к ним пришел и как в них уверился, это остается вне повествования. Второй герой — тоже чистый картон, да еще и дурак, к тому же. Зачем так много лишних движений при выполнении такого простого задания? То есть, понятно зачем, чтобы вывести сюжет к нужному автору финалу. Но логикой персонажа — высококлассного профессионала в своем деле, между прочим, эти действия никак не обоснованы. Только в финальной части рассказа Кингу удалось немного отыграться, создав некоторую интригу. Какое-то время мне реально было интересно, чем же это всё завершится. Ну и трэшевый финал — по крайней мере, неожиданный. Средней степени бредовости история, написанная весьма посредственно.

Довольно живенько. Истории в стиле Хэммета удаются Куку лучше историй в стиле Сименона, и этот роман не вызвал у меня такого раздражения, как предыдущий в цикле. Гаррет всё также тупит вовсю и ровным счетом ничего не делает, чтобы разгадать свалившуюся на него загадку, но в данном случае это выглядит даже органично. Автору хорошо удалось создать абсолютную и по-своему увлекательную неразбериху, главное не задумываться, не отвлекаться и не ждать от книги многого. Если вам нужно легкое и совершенно бессмысленное повествование, чтобы не без приятности убить вечер-другой — то это оно и есть. Я, однако, заинтересовался, отчего во многих книгах Кука такое значение играет бесконечная война. Только где-то она в центре сюжета, как в «Черном отряде», а где-то, как в «Гаррете» — на периферии.

Ну, во-первых, рассказ сумбурен, сюжет невнятен, да и с юмором тут всё не совсем блестяще, хотя проблески имеются. Во-вторых, замысел для своей адекватной реализации требовал гораздо большего психологизма, нежели Каттнер (хоть с Мур, хоть без нее) был способен. В-третьих, ударная концовка тоже не задалась. Хотя автор и пытался, но вышло слабовато — ни к какой реальной кульминации он эту историю не привел. Без соли получилось. В-четвертых, Ивана Васильевича не замай. Гадости пиши про своих англосаксов. В итоге, несмотря на интересную, а для своего времени (1951, да?), наверняка, и новаторскую идею, «Механическое эго» точно не шедевр и даже на фоне остальных произведений конкретно этого автора представляет скорее неудачу. Удивительно, что именно эта вещь попала в число наиболее издаваемых в России рассказов Каттнера.

P.S. от 03.09.2017. Хм, поскольку мой отзыв (в числе прочих) вызвал определенную ответную реакцию, я также не могу промолчать. У меня действительно не вызвало положительного отклика, то, что в тексте значимый персонаж русской истории выставлен в негативном свете. В этом нет никакой трагедии, но я совершенно не вижу, отчего мне должно это нравиться, и совершенно не вижу, отчего, раз уж мне это не нравится, я не могу это свое мнение высказать. Если бы это было единственным недостатком обсуждаемого произведения в моих глазах, я бы так и сказал. Но этот недостаток не единственный, и даже не главный. И хотя достоинства тоже присутствуют, это явно не лучшая из вещей Каттнера. Да и вообще, на мой вкус, ниже среднего. Безусловно, мое мнение и, тем более, мое чувство юмора не являются эталоном. Мне при этом все же сдается, что невротической выглядит реакция именно тех, кто восклицает: «Они сказали, что у Каттнера юмор не ахти! Понимаете ли?! Они! У Каттнера! Юмор! Не ахти!». Ну что за кошмар, в самом-то деле)))

В целом, меня не увлекло, хотя как пишет Ньюман мне нравится. «Собака д'Эрбервиллей» не лишена достоинств. По крайне мере, роман ярок и по-настоящему остроумен. Но, видимо, оказалось сложно описывать совсем уж отъявленных мерзавцев так, чтобы не вызвать совершеннейшего отвращения. Оттого герои (и не только главные) отдают, как сам автор намекает на первых страницах, мультяшностью. Вроде и ужасные злодеи, но скорее в диснеевском стиле. Кроме того, местами у автора получается совершеннейший сумбур вместо музыки — в наибольшей степени это касается «Шести проклятий», а местами он зануден — сильнее всего в двух последних новеллах. Ну, не интересны они почти совершенно. Хотя к финалу «Дело о последнем деле» оживает, и сам финал вполне годный, но вот путь к нему оставляет желать лучшего. Из всего романа вполне удались, на мой вкус, лишь«Погром в Белгравии» и сама«Собака д'Эрбервиллей», остальное можно было и не читать.

Эту историю я впервые прочитал лет в тринадцать. Кажется, тогда мне нравилась вся вообще фантастика, хотя этот рассказ и не был в числе фаворитов — у Каттнера я гораздо больше любил цикл о Хогбенах и «Робота-зазнайку». Тем не менее «А как же еще?» запомнился, так что спустя много лет я вполне припоминаю даже отдельные детали. Рассказ действительно очень прост и не содержит в себе ничего шедеврального. Упражнение на заданную тему, выполненное не отлично, но вполне хорошо. Бесполезно призывать людей к дружелюбию и согласию, не устраняя причины, заставляющие их ненавидеть друг друга — вот, на мой взгляд, основная мысль. И если исходить из этого концепта, то все в рассказе уместно. И пришелец должен быть именно таким, и сорокопут с ящерицей вполне адекватны. Хотя последних могло и не быть, это просто миниатюра в миниатюре — повторное изложение той же мысли, которой посвящен и весь рассказ. Существует определенный порядок вещей и не меняя его, невозможно изменить вызванные им субъектные отношения. Кстати, забавно: если посмотреть на отзывы, то видно, что «А как же еще?» несмотря на свою простоту и безыскусность, вызывает самые различные трактовки, что уже опровергает мнение о его слабости и примитивности.

В сущности, книга неплоха. К тому же, принадлежит к довольно редкой разновидности литературы. Предыдущие рецензенты сравнивали «Угрозу вторжения» с творчеством Головачева, но с этим я не могу согласиться. Головачев никогда не пишет о реальной политике. Политическая составляющая в его романах всегда фантазийна. Он может, конечно, назвать кого-то из своих героев Краснорыжиным, а кого-то Сосновским, но реальные, узнаваемые, так сказать, события в его творчество проникают крайне редко, а уж сюжетообразующими элементами не становятся и вовсе никогда. У Маркеева все предельно конкретно, хотя и домыслено самым фантастическим образом. Думаю, любой более-менее помнящий политическую жизнь первой половины девяностых, легко сообразит, от чего именно отталкивалась авторская фантазия.

Сделан роман грамотно, хотя, на мой вкус, автор слишком долго раскачивался. Расстановка фигур на доске, экскурсы в их захватывающие судьбы и непростые взаимоотношения заняли слишком много времени. По-настоящему увлекательной становится только примерно последняя четверть книги. Что ж, у многих не найдется и того. Удачно выстроена интрига — не то, чтобы завораживающе сложная, но совершенно точно многоходовая, со значительным числом участников, интересы которых противоречат друг другу со всем отсюда вытекающим. Довольно детально прописаны будни спецслужб, при этом автор сумел не сорваться в «девайсоописание», когда собственно литература подменяется многостраничными россказнями о технике и тех или иных технических приемах. Я не профессионал и для меня написанное Маркеевым выглядит в достаточной степени убедительно, какова же реальная степень достоверности «Угрозы вторжения» именно в этой части, судить сложно. Единственное, что прозвучало диссонансом: прокурор, ведущий себя как заправский оперативник. В реальности работа следователя и работа опера — это две очень большие разницы. Но опять же, это в текущей российской реальности. В советские и первые послесоветские годы, возможно, было иначе.

Что касается тайных обществ и прочей эзотерики, то я напрочь не вижу, чем в качестве фантастического приема они так уж намного хуже марсиан, вампиров или параллельных миров. Но вот что-то неуловимо раздражающее есть в маркеевских персонажах. Все, как один с осознанием собственной немерянной крути, не говорящие, а вещающие и, как ни странно, вызывающие в памяти один и тот же образ: короткая стрижка, мощный загривок и пальцы веером. Словно все они — и цеховики, и спецназовцы, и оперативники, написаны с этого доминирующего типажа девяностых. И их кланы выглядят именно мафиозными кланами. И борьба между ними, несмотря на все навороты, выглядит не более чем бандюковской разборкой. И воспринимается отстранено — какая разница, кто там кого перемасонит. История, как арена борьбы между ОПГ — сложно сказать, насколько сознательно автор пропагандировал именно такую концепцию, но сложилось впечатление, что вполне сознательно. При этом роман не является ни сатирой, ни памфлетом, ни антиутопией, кажется, Маркеевым такое положение вещей воспринималось как вполне нормальное и справедливое. Сюда же можно добавить время от времени прорывающиеся на страницы размышления о «законе джунглей», как олицетворении чего-то подлинного в сравнении пустышностью обыденной жизни. В общем, позиция, тоже имеющая право на существование, но не вызывающая ни сочувствия, ни интереса.

Удивительно, как вещь, начинавшаяся как жесткая и даже несколько посконная социальная сатира завершается экзерсисом на тему тщеты и тщетности человеческого существования вообще. Персонажам, вызывавшим не то иронию, не то отвращение, в какой-то момент почти сочувствуешь, прекрасно понимая при этом, что это сочувствие и бессмысленно, и незаслуженно. Пустота и абсурд, являются ли они порождением негодной социальной системы или внутренне присуще человеку как таковому? Наверное, каждый должен ответить на этот вопрос сам для себя. Еще любопытно: описываемый автором поворот событий в нынешнем, давно покрывшемся тиной мире, кажется чуть ли не нарушением законов природы, но для первой четверти двадцатого века, с ее грандиозными потрясениями, выглядел если не само собой разумеющимся, то более чем вероятным. Времена меняются, хех. Не всегда к лучшему.

Непритязательная книга с действием не столько динамичным, сколько, я бы сказал, бойким. Автор совершенно правильно не стал перегружать чисто развлекательный текст излишними деталями и на поворотах сюжета не тормозит. Заблудился — выблудился — получил по морде — поступил на службу, все эти эволюции герой совершает быстро, очень быстро. И, пожалуй, это хорошо, потому что иначе читать стало бы совсем скучно. Сюжетная основа довольно избитая, но автор сумел распорядиться ей значительно оригинальнее, нежели Белянин, например, выбрав местом действия Новгородскую республику (сказочную, понятно, а не историческую) да еще во время избирательной компании. Замысел богатый, за него автору несомненный плюс. При желании, из этого сюжета можно было выжать многое. Вот только заморачиваться выжиманием автор не пожелал или не сумел. Все действие в итоге сводится к заурядной авантюре с редкими вкраплениями интриг уровня «третий класс, вторая четверть». При этом и автор, и герои каждый раз преувеличено до нелепости восторгаются собственной изощренностью. Вообще написано все очень просто. Прост язык (особенно плохо, когда автор начинает еще и стилизовать собственный текст под просторечие), прост сюжет, просты герои и отношения между ними. Едва познакомившись, персонажи тут же становятся друзьями — не разлей вода, а переговоры с прожженным атаманом разбойничьей ватаги укладываются в четыре реплики. «Помощи, небось, хотите просить? А и помогу, пожалуй, чего там...» и т.д., и т.п. К середине повествования вся эта простота начинает немного утомлять. Уже понятно, что ничего нового и интересного от автора не дождешься, но сам он закругляться еще не собирается. Будь книга смешной — все это нивелировалось бы, но особо искрометного юмора я не заметил. Не хочу сказать, что автор безнадежен. У него получился вполне посредственный роман, даже не лишенный достоинств. Например, обычно пишущие про волшебную Русь не мудрствуя лукаво вываливают на страницы своих произведений все, что осталось в памяти из просмотренных в детстве фильмов Роу и Птушко. Федоров оказался несколько более оригинален в разработке фентезийного антуража. Может, больше книг в детстве читал. Одобрения заслуживают и в целом здоровые патриотические взгляды автора. Предвыборная сюжетная линия в итоге оказалась завершена даже и неплохо, хотя автор не смог обойтись аж без двух к ряду deus ex machina. В целом, неприятия «Пиар по-старорусски» не вызвал, но читать продолжение именно этой книги я бы не стал. Пусть Михаил Федоров пробует что-то другое.

Я не являюсь ни знатоком, ни поклонником «Доктора Кто», но с самыми первыми сезонами классического сериала все же ознакомился. Должен сказать, у меня сложилось впечатление, что Ньюман не сумел (или не пытался) попасть ни в характеры главных героев, ни в эмоциональный тон начала этой знаменитой истории. Вместе с тем, ему удалось довольно изящно объяснить ряд любопытных моментов — безымянность Доктора, например, или первоначальную неуправляемость ТАРДИС. И если не под Первого Доктора, то под шестидесятые стилизация Ньюману вполне удалась — его произведение вполне могло бы быть частью литературы того времени. Самое лучшее в повести — описание вызванного «Холодом» катаклизма. Оно не содержит ничего нового в сравнении с тоннами подобной литературы, но читается живо и увлекательно. И, несмотря на достаточную кровавость, оставляет ощущение старомодности и сентиментальности. Самое же скучное — первые страницы. Они чуть-чуть нудноваты и отягощены псевдопсихологизмом. Автор старается вылить на читателя как можно больше содержимого внутреннего мира своего героя, выражающегося в разнообразных терзаниях и переживаниях. Никогда не любил подобный прием, но все же должен признать, что во «Времени и относительности» он использован не «чтоб было», а с определенной целью, т.е. играет свою роль в композиции. И я пока не решил, считать ли странное поведение некоторых персонажей во время катастрофы естественным для подобной ситуации или автор все же вышел за рамки правдоподобия. В любом случае, текста это не портит. Финал повести немного предсказуем, хотя даже с ним мне трудно представить, что пилотной серии «Доктора» предшествовал эдакий экстрим. Но сама телевизионная фантастика всегда легко пренебрегала подобными противоречиями, почему Ньюман не должен делать также? Ну, и из неожиданно интересного: описание британской жизни в 1963 году. Школа с тупыми учителями, тупыми учениками, телесными наказаниями и неработоспособной системой отопления, домашнее насилие, бытовой расизм, «красная паранойя» и свежие воспоминания о карточной системе. Даже если автор сгущает, все равно миленько. В целом, чтение «Времени и относительности» оставило весьма положительные ощущения. Я даже думаю, что она может представлять интерес и для тех, кто не знаком с первоисточником.

В этой истории нет или почти нет фантастического и ужасного. Главное в ней — атмосфера. Причем, вопреки жанру, отнюдь не атмосфера страха. Атмосфера туманной весны, молодости, провинциального студенческого городка, атмосфера давно ушедшего времени. Для 1975 года, возможно, сюжет был нов, а финал непредсказуем. Сейчас все не так, но рассказ это, пожалуй, не испортило. Текст цепляет, не то, чтобы завораживает, скорее, говорит с тобой, негромко, но убедительно. С ним комфортно, как со старым добрым приятелем. В итоге — ничего особенного, но хорошо.

Милая вещичка. Не скажу, что обязательная к прочтению, но милая. Написана легко, динамично, с в меру неожиданным финалом. Сюжет, пожалуй, выглядит искусственным. Также он имеет довольно очевидные нестыковки, которым автор дал некоторое объяснение, породившее нестыковки даже более значительные, но это не портит общего впечатления. Вообще, на мой взгляд, можно простить автору чуть ли не любые логические погрешности и иные недостатки, на которые любят напирать злобные критики, если автор справился со своей задачей. Задачей Хьюарта совершенно очевидно было развлечь читателя, позабавить его, иногда его растрогать, пару раз сделать ему красиво и немного поиграть на струнах патетики. Все перечисленное вполне удалось. «Мост птиц» это фэнтези, очень близкое к своему первоистоку — волшебной сказке. В нем достаточно и сказочной простоты, и сказочной условности. И вполне гротескные образы некоторых персонажей (в основном, отрицательных) тоже родом оттуда — из детских книг. Зло здесь чистое, беспримесное и уродливое, а добро хоть и весьма с кулаками, но все же добро несомненно. И Китай, изображенный в романе, конечно же, не настоящий. Это сказочный Китай, причем, даже не аутентичный, а из сказок, прочитанных и пересказанных иностранцем. Сильно удивляет антистяжательский пафос романа. Никак не ожидал встретить такую выверенную классовую позицию в книге американского автора, да еще и написанной в восьмидесятые годы. Возможно, автор действительно проникся духом устного народного творчества, в котором во все времена представители элиты, властной и финансовой, выглядели не слишком презентабельно. Вообще, полагаю, «Мост птиц» чрезвычайно понравился бы мне в возрасте двенадцати-пятнадцати лет. В нем есть все, что любил я-школьник: тайна, масштабность, авантюрный с заметной долей плутовства сюжет, лихие, но благородные герои и неубиваемая справедливость. Впрочем, и сейчас роман был прочитан совсем не без удовольствия. Оценка, тем не менее, немного ниже, чем могла бы быть. Мне не понравилась пара эпизодов, в которых я увидел слабые намеки на русских персонажей.

Это второе произведение Эстер Фриснер, которое я прочел (первым были, конечно же, «Псалмы Ирода» и, конечно же, очень давно), и второй раз ей удается меня удивить. Небольшая по объему история кажется очень глупой, вплоть до самого конца, когда неожиданно понимаешь зачем и почему все это было написано. В сущности, почти классический фантастический рассказ, в котором последний элемент мозаики придает наконец-то смысл всей картине. Сюжетно же это немного напомнило отечественный «Великий Гусляр» и гораздо сильнее — каттнеровских «Хогбенов», хотя те и были на порядок остроумнее и веселее. Все же, у Фриснер не отнимешь дара быть оригинальной, причем эта оригинальность не выглядит натужной, чувствуется, что автор способен мыслить и выражать свои мысли нестандартно. В целом, вещь стоит потраченного на прочтение времени.

Двухтомная история о фантастических приключениях двух забулдыг во многих отношениях будто топором тесана. Это касается и героев, и манеры авторского изложения, и авторского юмора. Стилистически все это напоминает обильно выходившие (большей частью в мягких обложечках) во второй половине 90-х г.г. «пародии» на Винни-Пуха, Штирлица, Шерлока Холмса и т.п., причем настолько, что я задумался, а не подвизался ли во время оно Алекс Орлов на почве сочинения этих опусов.

Всем без исключения героям «Тютюнина» голова нужна только для того, чтобы в нее есть либо пить горячительные напитки. Они страшно далеки от любой умственной деятельности, то есть, авторское внимание сосредоточено на тех человеческих особях, расхожим обозначением которых является словечко «быдло». Эдакое «быдлописательство». Отторжения все же такой стиль не вызывает. Во-первых, авторские шутки, несмотря на грубость, не злобны и нечасто опускаются до физиологической тематики (хотя и бывает). Во-вторых, автор удивительно демократичен. В его описании и московский алкоголик, и американский президент, и феодал из параллельной реальности, и инопланетный агрессор, и какой-нибудь ибабутский тушканчик одним миром мазаны. Ну, и последнее, но не последнее по важности — авторские шутки действительно частенько гомерически смешны. Эпизод с поисками коровы в иномирном дворце убил меня напрочь.

Несомненным плюсом (правда, это касается только первой книги) также является стремительно и непредсказуемо развивающийся сюжет. Фантазия у автора достаточно забористая и следить за перипетиями судьбы Сереги и Лехи интересно.

Также не могу не отметить, что «Тютюнин против ЦРУ», на мой взгляд, создавался под определенным влиянием «Сатанинского зелья» эпичнейшего Юрия Дмитриевича Петухова. Это ни в коем случае не упрек автору, ни творческое заимствование, ни знакомство с творчеством Ю.Д. грехом не является. В любом случае, основа сюжета первого романа дилогии повторяет «Зелье» один в один, хотя конструкция, сооруженная на этой основе Орловым, совершенно оригинальна. Что же касается, «Тютюнина против инопланетян», то в нем можно проследить родство с популярной на рубеже девяностых-нулевых кинофантастикой — «Секретными материалами» и «Людьми в черном», с добавлением актуальных для России того времени политических аллюзий. Это можно даже было бы назвать политической сатирой, если бы автор уделил политике больше внимания. А так получилось просто немного зубоскальства на больные для эпохи темы.

В остальном произведение Орлова подпадает под ту же печальную закономерность, что и книги многих других авторов. Количество по-настоящему смешного плавно снижается по мере приближения текста к финалу. Наиболее удачные в этом отношении эпизоды сосредоточены в первой половине (может быть, даже трети) первого романа. Увлекательность повествования тоже падает. Вообще, второй роман намного скучнее первого. Если в «ЦРУ» каждая страница могла принести (и зачастую приносила) неожиданный поворот сюжета, то в «Инопланетянах» по большому счету все заранее ясно и интрига отсутствует. Пожалуй, он был уже и лишним.

Тем не менее, «Тютюнин» — лучшее из отечественной юмористической фантастики, прочитанной мной за последние пару лет, пусть даже для шедевра ему недостает слишком многого.

Архивная статья о зарубежной фантастике 1960-х, какой она виделась из СССР 1960-х же. Поскольку в Союзе тех лет подобная литература печаталась и переводилась вовсе не так активно, как ныне, репрезентативность обзора сомнительна. К тому же, он несколько галопом по Европам: тут и англо-американцы (в основном, на материале пары журнальчиков в ярких обложках), и японцы, и пан Станислав Лем. Современный читатель из всего этого что-то новое вряд ли почерпнет. Интересной статья может быть, вероятно, историкам, культурологам, литературоведам, etc., либо же тем, кто с восторженным придыханием воспринимает любое вышедшее из-под пера Стругацких слово. Я ни в одну из указанных категорий не попадаю. Что показалось занятным: оценки и трактовки авторами действительно заметных произведений, таких как «Солярис», «Конец вечности» или «Четвертый ледниковый период». Очень уж они затертые какие-то, тусклые. Без блеска и без изюминки. Но опять же, это сейчас они выглядят банально. Может, в шестидесятые эти рассуждения показались бы прорывными и сверхоригинальными. Ну, или стоит принять во внимание и сделать скидку на то, что писалась статья для детского издания. В общем, текст, с которого зря стряхнули пыль.

Скорее не понравилось. Возможно, своеобразный синдром завышенных ожиданий. Прежде всего, книга не показалась мне слишком уж юмористической. Дело даже не в отсутствии по-настоящему смешных эпизодов и по-настоящему удачных острот (а они отсутствуют, ну, или наличествуют в минимальном количестве), а в общей атмосфере: книга не кажется веселой. Есть в нашей фантастике произведения, которые не особо, в общем-то, смешны, но их читать весело. Хрестоматийный пример — «Понедельник начинается в субботу». «Космобиолухи» в эту категорию не попадают. Текст какой-то «жвачный», словно специально рассчитанный на чтение в долгих утомительных поездках в поездах метро. Не слишком удачной мне показалась идея с суфлирующими повествование авторскими примечаниями. Они вовсе не так забавны, как, похоже, полагали сами авторы. На мой вкус, они вообще лишь разрушали эффект погружения в текст. В общем, на выходе получилась «ироническая» фантастика, которую всерьез авторы писать и не пытались, а в шутку у них не очень-то и получилось. Композиционно вещь тоже выглядит странно. Прежде всего значительная часть персонажей, которым вроде как следовало быть в центре повествования, не задействованы в нем вообще никак. Самих космобиолухов из «Космобиолухов» можно совершенно безболезненно выкинуть. Поиски киборга после пары эпизодов сошли на нет, и дальше все разрешилось вроде как само собой, зачем вообще было вводить эту сюжетную линию? В конце концов история, в которой все персонажи действительно ведут себя как олухи царя небесного, вдруг перерастает в вялый боевичок, ну слишком уж затянутый. Финальная битва чуть не на треть объема повести — не знаю, зачем и для кого она писалась. Заключительный эпизод с якобы моральной якобы дилеммой выглядит уместным во всем этом как соринка в глазу. В общем, сложилось впечатление, что авторы писали сами не зная что, сами не зная как. Наибольший интерес в тексте вызвали некоторые выдуманные авторами «технические» детали типа того же «гашения». Но одними техническими деталями общую картину не вытянуть, да и не так их много опять же.

Роман производит впечатление весьма добротного, профессионально сделанного. Это, безусловно, очень качественная развлекательная литература. Временами даже возникает ощущение, что автору буквально чуть-чуть не хватило, чтобы книга получилась чем-то большим, чем хорошее чтиво на один раз. Уж не знаю, не хватило чего именно: таланта, мастерства или просто желания. Вполне может статься, что ваяние нетленки изначально не входило в планы господина Янси. Тем не менее, автор успешно продемонстрировал, что даже из совершенно безыскусного сюжета («Ученик монстролога» — очень простой квест с совершенно линейным развитием событий) можно выжать весьма многое, за что и заслуживает похвал.

Мне показалась довольно оригинальной природа противостоящего героям противника — фантастического, но совершенно не сверхъестественного. Может быть, это из-за моего плохого знакомства с конкретно данным поджанром, но ранее мне подобное не встречалось, и в общем понравилось. Надо сказать, у автора хорошая фантазия, при этом он не лишен чувства меры — это редкое сочетание.

Доктор Уортроп изображен в лучших традициях популярной литературы 19 столетия — крупными мазками и яркими красками. При чтении вспоминается и Паганель, и профессор Челленджер, и даже сам мистер Шерлок Холмс. Не в том плане, что Уортроп им тождественен, но в том, что выстроены образы по одному канону — эксцентричность и преданность делу плюс еще одна негативная черта. У Паганеля это была патологическая рассеянность, у Челленджера — взрывы ярости, у Уортропа — фатальная неспособность к обычной человеческой коммуникации. Есть у него даже своя маленькая слабость, гораздо более безобидная, нежели трубка и кокаин — ватрушки. Будь «Монстролог» написан лет сто пятьдесят назад его герою почти наверняка нашлось бы место на литературном Олимпе, но, увы, времена изменились и пристрастия почтеннейшей публики тоже.

Надо сказать, что несмотря на многочисленные рассуждения героя-рассказчика, о том, что не все так однозначно, доктор все же неприязни у читателя не вызывает. Возможно, это авторская неудача, но может быть так и было задумано. Наибольшее же отвращение лично у меня вызвал шериф. Может быть, и это субъективно.

Логика поступков персонажей временами дает сбои. Например, финальные убийства, совершаемые Шмидтом, представляются мне мало соответствующими его характеру, как он был описан автором. Есть и еще три-четыре аналогичные заметные нестыковки, которые в целом общего приятного впечатления от чтения не снижают.

Кровавых сцен в романе достаточно, но по нынешним временам они не выглядят ни слишком натуралистичными, ни шокирующими. Для меня это скорее плюс — я не слишком большой поклонник «мяса». Зато кинематографичность некоторых эпизодов зашкаливает — автор будто сценарий писал. Заложенные в подтекст романа мысли о хрупкости и ненадежности человеческого бытия не слишком оригинальны, но раздражения не вызывают и даже создают впечатление некоторой философичности повествования. Вот, пожалуй, и все.

Ах да, закрыв первую книгу, я даже испытал некоторое желание начать читать следующую. Не то, чтобы очень острое, но все же... Значит, автор сумел меня заинтриговать. А это уже много.

Довольно неплохо, а учитывая время написания, так даже и великолепно. Наибольшее удовольствие доставляет вовсе не описание бюрократической системы, а та буря эмоций, которая захлестывает амбициозного героя, оказавшегося одной из ее шестеренок, да еще и из разряда мелких. То есть, примерно первая треть повествования — безусловный шедевр. Дальше сюжет переходит в авантюру и тут он, конечно, менее реалистичен, но таковы законы жанра. Немного удивляет, что герой стал проявлять такую завидную изобретательность и пробивную силу только скатившись почти на самое социальное дно, но ладно уж. «Последнюю каплю, переполнившую чашу» тоже никто не отменял.

Принципы работы аппарата Вэнс понимает достаточно верно. Единственное, в чем он отступает от реальности, так это в допущении, что существует определенная точка, из которой на эту работу можно влиять. На самом деле «принцип Додкина» срабатывает, но не каждый раз, не через раз и даже не через десять раз. Причина в том, что цепочек обработки-передачи данных, подобных описанной автором, крайне много и они взаимодействуют друг с другом крайне причудливым образом. Плюс, система действительно ригидна, но не замкнута. То есть, внешним воздействиям она, на самом деле, подвержена, хотя они и должны быть достаточно сильными. В результате прогнозировать, сработает ли твоя «вставка», когда сработает и каким образом, совершенно невозможно. Думаю, Вэнс вполне и сам это сознавал, но ему нужен был эффектный и оптимистичный финал. В любом случае, каждому, кто побывал клерком — неважно, государственным или частным, эта история будет близка и понятна.

При этом в рассказе есть еще одна составляющая, не вполне, на мой взгляд, очевидная для большинства читающих. Вэнс достаточно наглядно демонстрирует, что бюрократизм есть результат привнесения в рациональную, в общем-то, организацию обыденного человеческого идиотства. То есть, проблема вовсе не в системе, а в ее элементах. А элементы откуда берутся? Не с Марса, ведь правда же? Большинство обывателей, клянущих на чем свет «бюрократов» и «чиновничество», оказавшись волей судьбы в шкуре служащего, такое творят, что уму собачьему непостижимо...

Какая-то удивительно никакая история. Особенно учитывая наличие у нее двух профильных наград. Читается легко, но без увлечения. Авторские рассуждения местами занятны — но не более того, да к тому же не настолько занятны, чтобы оправдать прочтение не такой уж короткой вещи. Опять же «Будущий год», пожалуй, оригинален для современной российской фантастики, но оригинальность эта не впечатляет. В общем, послевкусие повесть оставляет мутное и неясное, как желания Саши Дыболя. Отчего они (желания), кстати, были именно таковы и завели героя именно туда, куда завели, совершенно непонятно. Та приземленная субстанция, которую довольно убедительно описывает автор, скорее всего, была бы в желаниях предельно конкретна. Лям баксов или крутую тачку, на худой конец, будучи в лирическом настроении — девушку, которая его отшила, но в любом случае что-то вполне вещественное. То есть, уже завязка вызывает желание сказать «не верю», и в дальнейшем странствия героя выглядят откровенным нагромождением чепухи. Никакой «внутренней правды» в них нет. И то, чему научился герой в результате? Разве что тому, что «обручальное кольцо — не простое украшение», честное слово. Во всяком случае, именно такой вывод напрашивается из эпилога. В принципе, если сопоставить его со стартом истории и с тем, что в чужих пространствах герой постоянно оказывается в связях разной степени близости с теми или иными особами противоположного пола, да еще вспомнить беднягу Феофана, который тоже, в сущности, пострадал от любовного томления, то такой вывод смотрится даже органично. И в тоже время абсурдно, потому что от чего бы там герои не томились — приключения их выглядят никак этим не обусловленными. Да и не стоило ради такого, хм, урожая такой огород городить. Хотя автор волен считать иначе, конечно.

История колоритна, в этом ее главное достоинство. Я никогда не интересовался тюремно-лагерной и вообще блатной темой, но написано достаточно легко и живо, чтобы читалось без напряга, с некоторым даже умеренным увлечением. Кроме колорита в рассказе нет, пожалуй, больше ничего. Ну и не то, чтобы не понравился, но разочаровал финал. Во-первых, показался скомканным, трах-бах — вот тебе и разгадка. Во-вторых, показалось, что автор сам не слишком четко представляет, как развивалась описанная им ситуация. Или, во всяком случае, мне он этого своего представления передать не сумел. Ну, и не вполне понятно, для чего нужна была не получившая никакого объяснения мулька с раскладушкой... Точнее, понятно: чтобы перейти от основной части текста к тому самому финалу, который без этого смотрелся бы совсем приклеенным неизвестно на что. Но это как раз и есть «второй сорт, нечистая работа». Придумать финт для облегчения своего писательского труда, но оказаться неспособным этот финт хоть как-то для читателя объяснить.

Первоначально мне показалось, что нацистский преступник Краснов был еще и графоманом, очень уж забористым вышел зачин романа, вкратце повествующий о крахе Советской России в результате неудавшегося военного похода на Европу. Тем более впечатляло, что вся эта феерия вышла из-под пера профессионального военного. Тем не менее, далее все оказалось не так плохо, хотя сюр периодически прорывался на страницы каждый раз, когда речь заходила о большевиках.

Слишком увлекательным чтением «За чертополохом» не назовешь, но это не упрек непосредственно автору, а родовой признак утопической литературы. Захватывающими нельзя назвать ни «Утопию», ни «Город Солнца», ни «Туманность Андромеды». Краснов по мере сил разнообразил и даже усовершенствовал традиционный для утопического романа сюжет «путешествия в идеальную страну». Во-первых, в не менявшуюся веками схему он (первый и единственный, насколько я знаю) ввёл антагониста — персонажа, который Утопией недоволен и всячески ее критикует. Это, по крайней мере, свежо, хотя критика, конечно, изображается автором несерьезной. Во-вторых, в свою историю Краснов включил элементы мистики, детектива и даже любовного романа. Причем последнего в книге очень много и некоторые страницы сделали бы честь любой сочинительнице романов для дам, такие там, понимаешь, романтические тайны, роковые страсти и борьба Любови и Долга. Все эти элементы вплетены в основной сюжет достаточно органично и искусно. Детектив нужен для того, чтобы продемонстрировать работу судебной системы, ну а любовные истории служат иллюстрациями организации быта низов Империи и тезиса о царском долге. И то, и другое занимает в красновской концепции место значительно более важное, нежели судебная система.

Реакционность Краснова удивительна. Он резко возражает против восьмичасового рабочего дня. Его установление равносильно превращению страны «в свинушник». Совсем не упоминается в книге о социальном обеспечении. Судя по тому, что автор объясняет, что нуждающимся должны помогать родственники (и именно в этом социальная функция больших кровнородственных коллективов), в крайнем случае церковь и лишь в самых исключительных обстоятельствах — представители власти, у которых имеются для того соответствующие фонды, можно предположить, что пенсии и больничные также не предусмотрены. Порукой соблюдения прав работника должна служить «христианская совесть» работодателя.

Не по душе атаману-писателю и общественные объединения. Партии отсутствуют, чтобы не вносить смуту. Союзы (прежде всего профессиональные) полагаются вредными, декларируется, что они ограничивают личность и стесняют частную инициативу. Даже кооперативы удостаиваются недоброго слова, хотя мимоходом упоминается о существовании артелей. В чем разница, не вполне понятно.

Чрезвычайно большое значение придается соблюдению традиций. Автор подчеркивает исключительную заботу правительства о реставрации и повсеместном насаждении традиционного русского уклада. Он должен охватывать не только внешнюю сторону жизни, выражаясь в ношении традиционных костюмов и избегании использования слов иноязычного происхождения (вместо министерства — приказ, вместо телефона — дальносказ и т.п.), но пронизать саму социальную ткань обрядами, связанными со всеми мало-мальски важными событиями в человеческой жизни.

По политическому устройству Россия будущего мыслится автору абсолютной монархией. Никакие представительные органы не предусмотрены. Управление государством осуществляется на основе десятичной системы — население разбито на десятки, десятки объединены в сотни и т.д. — вплоть до туменов. Руководители всех уровней этой системы назначаются, за исключением десятников, которые выбираются населением свободно. Мимоходом упоминается также о выборных городских головах, которых, впрочем утверждает император. Каким образом главы городов взаимодействуют с вышеупомянутой десятичной системой не разъясняется. Существуют также органы центрального управления, аналогичные министерствам, но именуемые на старорусский манер приказами и разрядами. Автор указывает на немногочисленность этих органов и на то, что решение большинства вопросов передано на уровень территориальных единиц. В части судебной власти особо оговаривается отсутствие адвокатов, прокуроров и присяжных. Впрочем, из сцены суда над одним из героев видно, что хотя прокурора и адвоката нет, из трех членов судейской коллегии один выполняет функции защиты и один — обвинения. Хотя зачем это нужно не ясно — дела о преступлениях разрешаются с помощью аппарата, читающего мысли. Этот «бог из машины» показывает, в принципе, нежизненность красновского идеала и нежелание автора создавать сколько-нибудь подробную и реалистичную модель общественного устройства. В довольно объемном романе относительно мал удельный вес текста повествующего о политическом и экономическом устройстве красновской утопии. Наиболее сложные вопросы автор решает замечательно просто. Как организовать эффективное, беспристрастное и быстрое правосудие? А так: богодухновенные ученые, помолясь, изобретут мыслечитающий прибор и судопроизводство станет простой формальностью, все же и так будет ясно — только нацепи участнику процесса обруч на голову.

Вообще атаман искренне уверен, что процветание и прогресс придут как бы сами собой, достаточно много молиться, очень много работать, беспрекословно подчиняться начальству и искоренить абсолютно все признаки «социализма» вплоть до кооперативов. Насколько мне известно, на практике эта теория нигде и никогда не проверялась, но мне, например, проверять ее и не хотелось бы.

Забавно отношение атамана к России и русскому народу. Он их, конечно, весьма любит. Жизни бы за них не пожалел, но только при условии, что самому атаману в России жить будет комфортно. Если же народ не будет проводить свои дни в трудах и молитвах, и не согласится полагать начальство данным от бога и потому тоже отчасти божественным, то плевка такой народ не стоит. Несмотря на довольно радикальное расхождение в представлении об общественном идеале, сам принцип «Россия имеет право на существование, только если соответствует моим фантазиям» точь-в-точь взят на вооружение «белоленточной» оппозицией.

В сущности, вполне закономерно, что исповедуемые взгляды привели атамана сначала на службу к Гитлеру, а потом и на виселицу.

«Числа» — первая книга Пелевина, прочитанная мной за очень долгий срок. К тому же, спустя значительный период времени после ее первой публикации. Тем не менее, читано было не без удовольствия и, безусловно, с интересом. В целом, роман оставляет немного странноватое впечатление (впрочем, вообще вполне характерное для произведений Пелевина), как будто побывал у той самой Бинги. Вроде бы и занятно, и даже какой-то смысл явно есть в ее высказываниях, но при этом понятно, что, в сущности, это лишь лицедейство и ничего подлинного за ним нет. Ей тоже все понятно и она играет свою роль как бы и не всерьез, но одновременно и с прирожденным артистизмом и наработанным за годы практики мастерством. На этом лабиринте ни на что не влияющего взаимного понимания выстроена все пелевинская эстетика. Ну, как минимум, с «Чапаева и Пустоты» начиная. Реального содержания в «Числах» не более, чем на фельетон. Это вовсе не обязательно плохо, фельетоны тоже бывают неглупы, они просто всегда остаются сиюминутными и ангажированными. В какой-то из рецензий (и, кажется, как раз на «Числа») мне попалось утверждение, что самое ценное в творчестве Пелевина — умение создать портрет времени, в которое та или иная его книга написана. Склонен с этим согласиться с небольшим, но существенным уточнением — романы Пелевина отражают не момент истории как таковой, а состояние среднестатистического интельского мозга в этот момент. Вот и в «Числах» нашлось место всему, что варилось в усредненном «не-быдлячьем» котелке в самом начале путинской эпохи: и покемонам, и чеченцам, и финансовым схемам разной степени изощренности, и Ванге, и Трубе, конечно. Парадоксально, Труба преспокойно существовала и в 90-е, но пока на ней сидели демократически назначенные ельцинским режимом олигархи, стенания о сырьевом придатке и о разбазаривании невосполнимых ресурсов в обмен на резанную бумагу оставались уделом патриотов. Как только же выяснилось, что государство в «этой стране» окончательно не умерло и способно хоть что-то администрировать в принципе, пусть даже и только Трубу, последняя тут же стала объектом «рефлексии» креативного класса, породив чуть ли не целый культурный пласт. Подлинное содержание «Чисел» составляют вовсе не эволюции туповатого Степы, а то что их обрамляет, и кажется глазу не более чем финтифлюшками на раме, в которую помещена картина. Точкой же, в которой эти финтифлюшки сходятся, является мысль о незыблемости существующего порядка. Не режима Ельцина или режима Путина, а порядка вещей, возникшего после крушения Pax Sovetica не только на одной шестой части суши, а в мире в целом. Автор уверенно рисует картину вечного тупика, для оказавших в котором единственная надежда — зазеленеть в оффшоре. Если, конечно, числа будут благосклонны. Числа здесь одновременно и пародия на эзотерические истолкования действительности, недоказуемые и потому неопровержимые, и символ тех непонятных, неочевидных, но существующих — не могущих не существовать (большинство включенных в цепь верит в это) принципов, на которых выстроена существующая миросистема. Здесь кроется очередной парадокс, потому что творчество Пелевина в целом опровергает сверхидею, заключенную в отдельных книгах. От тома к тому фиксируя происходящие в тупике изменения, он тем самым показывает, что вечным тупик быть не может. Хотя и очень хочется.

Я бы не стал назвать это произведение детективом, даже имея ввиду гибрид детектива с иными разновидностями литературы. В тексте присутствуют преступления, однако, их расследование не является двигателем сюжета, преступник известен, а разрешается ситуация явлением буквально бога из машины. Мне показалось, что такая развязка несколько обессмысливает роман, как художественное произведение, но, вероятно, она придает ему смысл как христианской проповеди. Оценить ее каноничность, мне как далекому от церкви человеку сложно. Могу только сказать, что мне она показалась менее навязчивой и напыщенной, чем у соратника Уильямса — Клайва Льюиса. Впрочем, возможно, просто изменилось мое восприятие: «Космическую трилогию» я читал два десятка лет назад. Как чтение «Война в небесах» — вещь не захватывающая, но легкая и приятная. Авторские (как от рассказчика, так и отданные персонажам) рассуждения бывают занятны, а некоторые жизненные наблюдения, изредка мелькающие в тексте, точны и способны доставить настоящее удовольствие. Портреты героев не отличаются особой глубиной или объемом, но выполнены достаточно яркими красками, чтобы персонажи не сливались в трудноразличимую массу и были запоминающимися. В целом, пожалуй, главное достоинство книги, это стоящий за текстом автор — ненавязчивый, неглупый, неплохо образованный, ироничный, но не язвительный. С таким приятно время от времени поболтать, даже если ты не разделяешь его убеждений.

В свое время книга покупалась в аэропорте для необременительного чтения в дороге. Задачи своей не выполнила — читать было скучно, хотя завязка сюжета мне, в общем, понравилась. Но кроме этой самой завязки ничего достойного внимания в романе нет. Литературно примерно на уровне написанного грамотным школьником сочинения на тему «Как я провел каникулы в мире меча и магии». Какого-то особого веселья или, например, запоминающихся и симпатичных персонажей в «Братстве Конца» тоже нет. В плане юмора это, на мой взгляд, из тех случаев, когда автор ярлычком «юмористического» (или «иронического» как у детективщиков) произведения прикрывает неспособность и нежелание создать нормальный текст — дескать, что ж вы хотите, граждане, я ж всё это несерьезно. Во всей книге забавными показались от силы пара эпизодов — и то забавными, не более. Впрочем, может быть, у нас с автором просто разное чувство юмора. Так что, если прозвище Серый Конец, которым наделен главный герой сего бессмертного творения, кажется вам гомерически смешным — вперед, огребете массу удовольствия.

Вообще читать было интересно, хотя интерес и носил несколько «антикварный» характер. Так иногда листают старые фотоальбомы: надо же, какие тогда прически носили, и прочее в том же духе. Тем более, что роман является одновременно и представителем почившей в бозе советской фантастики и образчиком раннего творчества Бушкова. То, что книга «из раннего», кстати, ощущается достаточно сильно. Герои выглядят довольно слабо отличимыми друг от друга. Диалоги кажутся дико претенциозными — словно за спинами персонажей незримый зал с десятком тысяч зрителей и они постоянно работают на публику, пытаясь выглядеть глубокими и значительными. Неестественной кажется сюжетная линия, связанная с церковниками. Герои сначала преувеличенно страдают от посягательств на свои атеистические ценности, а потом с легкостью необыкновенной отмахиваются от этой проблемы. В целом, однако, литературная техника Бушкова тридцатилетней давности больших нареканий не вызывает. На мой вкус, в плане стиля и композиции «Нелетная погода», хотя и не представляет собой шедевра, еще способна фору дать некоторым работам написанным гораздо, казалось бы более опытными авторами. В целом, главный плюс произведения — помимо его естественной непохожести на все, что пишется сейчас (в том числе, и самим Бушковым) — это размах авторского воображения. Автор легко и довольно изящно завязывает узлы многочисленных тайн вселенского масштаба. Правда, окончательного разрешения они не получают, но не стоит воспринимать это как недостаток. Необходимость существовать и действовать в условиях нехватки значимой информации — это само по себе довольно любопытная социальная и психологическая проблема. Не столь важно, чтобы висящее на стене ружье выстрелило. Важнее, как люди на это ружье реагируют. Описываемые автором реакции, кстати, тоже довольно занятны и представляют собой довольно любопытную проблемку — герои не могут поверить ни в агрессивную сверхцивилизацию, ни в космических сепаратистов. То есть, часть сюжетных линий романа (вольно или невольно) образует как бы «Жука в муравейнике» навыворот — Сикорски не стал ни в кого стрелять, а прочел пафосную лекцию о незыблемости и универсальности гуманистических ценностей. В принципе, это действительно вполне вписывается в господствовавшую в нашей стране тех лет идейную парадигму. Ведь и Стругацкие доказывали тоже самое методом от противного — стрелять нельзя, а надо верить во всеобщую благость. Ну, и где теперь общество, которое позволило себя в этом убедить?

Очень обычный, обыденный даже роман. Авторский слог действительно неплох. Избранная манера изложения самобытна, глаз не режет, смотрится, я бы сказал, мило. Сюжет несколько невнятен, но тут главное не сюжет, главное — нарисовавшаяся в авторском мозгу картинка. На бумагу она перенесена довольно увлекательно, местами забавно, пару раз даже смешно. Тихая грусть и сентиментальное сочувствие к отдельным персонажам в отдельные моменты также присутствуют, то есть авторская палитра довольно разнообразна. Над некоторыми страницами при желании можно задуматься. А можно и не задумываться. В общем, ничего чрезмерного. Бури восторга, которую «Кысь» вызвала при появлении, я не понимаю, но прочитал неожиданно для самого себя не без приятности. Неожиданно, потому что обычно всё вызывающее одобрение у «прогрессивной общественности» нехорошо весьма. А тут — вполне приличная книга. Не выдающаяся, не блестящая и не восхитительная, но и не плохая и даже не посредственная. На полбалла, может, даже на целый балл возвышающаяся над добротным середнячком. К тому же, мне как книгочею всё же импонирует та пламенная страсть к литературе, которую питают герои Толстой, вне зависимости от того, каковы эти герои и куда их эта страсть приводит. И еще два момента хотелось бы отметить. Во-первых, особой антиутопии в «Кыси» я не заметил. Да, описываемое общество неблагополучно, но его неблагополучие весьма далеко от антиутопической завершенности и безвыходности. Львиная доля проблем голубчиков — от того, что живут они в мире, разрушенном глобальной катастрофой, и весьма бедном. Тем, кто видит антиутопию в том, что герои червей за лакомство почитают, хочется напомнить, что современном мире кое-где за лакомство почитают лягушатину, собачатину, термитов и гусениц. Да и что на людях ездят не беда — рикшу разве никто никогда не видел? В общем, по мере развития производительных сил и иной транспорт появится, и, может, даже парламент, хе-хе... А антиутопия — это когда жизнь беспросветна не от того, что где-то там бабахнуло и электричество, телефон и канализация кончились, а от того, что она такой специально задумана, сконструирована, выстроена и никакой другой быть не может во веки веков, аминь. Второе касается времени написания. Несмотря на проставленные автором на последней странице даты, мне кажется, что «Кысь» целиком написана никак не позже Перестройки. Например, непоименованная в романе глобальная катастрофа, породившая мир голубчиков — это явно атомная война. Как раз для позднесоветского общества эта тема была актуальна, а ельцинская Россия жила другими проблемами. Или вот хромированный смеситель, о котором один из героев вспоминает. Ну кто стал бы смесителем хвастаться после пережитого в 90-е потребительского бума? И еще какие-то детали, которые, может, я и не помню уже, но ощущение было однозначное — написан роман лет за десять до публикации, а потом может быть лишь немного отредактирован.

Идея, в сущности, не нова даже для 1974 года. Финал тоже не поражает, отчасти кажется надуманным. Возникает некоторое подозрение, что автор не знал как герою выпутаться из этой истории и концовку слегка притянул за уши. Однако обыграно все очень весело и читать было интересно. Единственный раз, когда автору изменило чувство меры — это при описании событий в психиатрической клинике. В отличие от поступков других персонажей поведение врача и медсестры выбивается из общей канвы событий, объясняющихся основным допущением, положенным в основу «Слухов обо мне», и выглядит словно бы случайно сыгранным куском из абсолютно другой пьесы.

Поскольку о входящих в сборник произведениях я уже написал — о каждом в отдельности, попробую не повторяться и вкратце сказать об антологии как таковой. Если говорить об основном впечатлении, то это разочарование. В общем-то, я не ожидал ничего чрезмерно гениального, но по крайней мере рассчитывал на пару вечеров увлекательного чтения. Увы, не судьба. В немаленьком сборнике в конце концов заслуживавшими потраченного на них времени я счел только рассказ Михаила Успенского и повесть Марии Галиной. Можно также выделить добротно, но без огонька сделанный рассказ Леонида Кудрявцева. Ну и Андрею Белянину огромное спасибо за то, что он написал всего 7 страниц печатного текста, а не 158 как Владимир Аренев, например. Больше никакого позитива не было.

Одно из (двух) лучших произведений в антологии «Ведмачьи легенды». Кратко, просто, весело. Основной компонент этого блюда — постоянный авторский стёб. Автор насыщает страницы довольно многочисленными хохмами, не то, чтобы гомерически смешными, а просто довольно удачно создающими читателю настроение. За ними даже не видно, что концы в сюжете связаны не слишком старательно. Тем не менее, грани за которым текст превращается в откровенный гротеск, нелепицу, автор не перешел, почти соблюдя меру. Лично мой глаз резанула только латынь, да незамаскированное использование реальной легенды. И то, и другое резко повышает условность описываемого мира. А я люблю, когда вымысел всё же притворяется реальностью. Вряд ли у меня когда-нибудь возникнет желание «Одноглазого Орфея» перечитать, но при чтении удовольствие было несомненным.

Повесть о каких-то людях, которые отправились куда-то зачем-то, потому что что-то им было нужно. В дороге с ними что-то приключилось, кто-то им повстречался, но куда-то они все же добрались и что-то нашли. И все это даже чем-то закончилось, хотя и как-то не так как кто-то ожидал.

Авторское изложение таково, что за описываемыми персонажами и событиями наблюдаешь словно через неимоверно мутное стекло. Где, куда, когда, откуда, почему, зачем и как — буквально обо всем этом автор благополучно предоставляет догадываться самому читателю. Естественно, кое о чем можно догадаться, но догадки эти так и остаются неполными просто потому что автор не дает достаточной информации. В итоге, для меня даже вопрос о том, что из себя представляют ключевые герои — один это человек или все же четыре разных и если четыре, то какого рода взаимосвязь между ними существует, остался открытым. О прочем и говорить-то не стоит. Вдобавок к принципиальному нежеланию автора делиться с читателем своим, очевидно, гениальным замыслом, язык, которым повесть написана, нарочито (мне показалось, что нарочито) темен, что тоже не увеличивает удовольствие от чтения.

Во всей это мути пару раз попадаются недурственно выписанные эпизоды (мне, например, понравилась первая беседа с доктором ван Гаалом). Но эпизоды эти коротенькие, на одну-полторы странички максимум. Они показывают, что, в принципе, автор писать нормально способен, но то ли не хочет, то ли у него короткое дыхание и больше, чем на полторы странички его не хватает. Кроме того, придуманный автором мир (насколько удалось о нем догадаться) довольно занятен. Вроде бы. С другой стороны, нет никакой гарантии, что догадался я правильно.

Если бы повесть не была частью уже почти прочитанной антологии, читать я бы ее просто не стал. В самом деле, открываешь текст и на тебя сразу — Афганистан, революция в Польше, русские оккупанты. И не сказать, что автор становится в позу обличителя. Нет, он делает вид что объективен и даже рассуждает от лица главного героя (он же рассказчик) о том, что не всё так однозначно. Но дело в том, что эти его рассуждения выглядят бледно, а то и просто теряются на фоне огромного количества шпеньков в сторону России. Шпеньков мелких, но размер-то, как известно, не важен. То нам рассказывают, как командир испугался проверить что за стрельба недалеко от части и послал вместо себя необстрелянного солдатика на возможную смерть. То сообщают, что особист героя не взлюбил за отказ стучать на товарищей и теперь копает под него, сволочь, копает. Это все мелочи, но они густо усеивают небольшое по объему произведение, и впечатление о русских в результате создается вполне однозначное. Умом читатель, конечно, понимает, что и поляки, например, ничем не лучше, а то и хуже, но про поляков он понимает, а про русских ему наглядно показывают. Чтоб вполне определенный образ остался. И мне этот образ не понравился. Еще больше не понравилось, что создан он на экспорт, для издания в Польше.

Если оставить в стороне идейное наполнение, то технически повесть смотрится лучше многих других вещей в антологии (что само по себе не такой великий комплимент, ибо большая часть антологии — увы, откровенный хлам). К категории «для обязательного прочтения» я бы ее не отнес, тем не менее, она вполне читабельна. Сюжет не так уж нов, но выстроен достаточно грамотно чтобы увлечь читателя. Первая половина текста чуть-чуть с перебором многоречива (ну а как же иначе, нужно же обязательно рассказать, что когда поступил звонок с сообщением о смерти Брежнева, разбуженный начальник караула сказал: «Звонят из-за всякой ерунды» и т.п.). Слог, стилизованный под доверительный разговор, слегка неровен и сумбурен, временами «внутренняя речь» героя перебивает события совершенно неуместно. Если это эксперимент, то бог с ним, если автор всегда так пишет — читать его может быть трудновато. Мораль в сей басне также присутствует, может, она не нова, но в целом повесть предоставляет материал для размышлений, например, о том что же на самом деле не дает людям жить в мире друг с другом.

Все же впечатление от прочтения осталось скорее неприятным.

Помнится, я прочел первые две книги горианского цикла совершенно неизвестного мне на тот момент Джона Нормана в старшем школьном возрасте. Т.е. где-то лет в 16-17. И был страшно возмущен. Я тогда верил в равенство и неотъемлемость прав, был убежденным аболиционистом и любая дискриминация по любому признаку казалась мне недопустимой. Не то, чтобы я разуверился в равенстве. Просто я перестал считать, что следует придавать значение любой писанине, особенно явно коммерческого характера. Я совершенно не думаю, что автор «Тарнсмена» реально считал желательным или уж тем более практически возможным тотальное закабаление женской половины человечества. «Рабство» в его романах имеет совершенно отчетливый сексуальный окрас. Максимум, профессор является тематиком и играет во что-то подобное в собственной спальне, но я не удивлюсь, если и того нет. Просто Норман сыграл на интересе публики к совершенно определенным сторонам жизни, нашел изюминку, которая позволила ему благополучно продать три с лишним десятка томов не обладающего особыми литературными достоинствами и выглядевшего архаично даже на момент самого первого издания продукта. Ведь завязка сюжета и антураж «Гора» цельнотянуты из «Марсианского цикла» Берроуза, стартовавшего аж до первой империалистической войны. В общем, возмущаться романами Нормана и, тем более, делать автора «непечатным» — очевидная глупость. Хотя литература, конечно, ничего от изъятия из нее горианских историй не потеряет.

Бывает так — вроде и рецептура соблюдена, а блюдо получается не то, чтобы скверным, а просто никаким. Это, увы, тот самый случай. Придраться в «Балладе о драконе», по большому счету не к чему. Неплохой язык, достаточно стройная композиция, без алогичных или лишних деталей, классической простоты сюжет — вполне сгодился бы для одного из ранних рассказов Сапковского, выдержанный темп повествования, но вот результат производит впечатление чего-то пресного. Может, приключения не слишком захватывающие, а, может, Леонид Кудрявцев слишком уж серьезно рассказал эту простенькую историю, но каких-то ингредиентов в итоге для увлекательного рассказа не хватило.

Антураж повести почему-то напомнил не столько Сапковского, сколько Бушкова: морская романтика, циничные, но по понятиям мужики, Манускрипт Кракена, путешествия толпой и Всякая Непонятная Фигня, с которой герои по пути сталкиваются, и которая никакого объяснения не получает. Естественно, само по себе это не недостаток, хотя у Бушкова, на мой вкус, всё живее и интереснее. Основная проблема повести — мотивация персонажей. Она выглядит противоестественной чуть менее, чем полностью, и в главном, и в мелочах. Тянуто за уши объяснение того, почему герои стали пиратствовать. Никак этого не требовалось для достижения стоявшей перед ними цели. А зачем они постоянно врут нанятому ведьмаку и играют с ним в какие-то детские загадки? Ведь если приглашаешь специалиста, ему можно не рассказать всей правды, но изложенная версия должна быть изначально к правде приближена, настолько насколько это в принципе возможно. Иначе и специалист не сможет адекватно к выполнению задания подготовиться и недоверие между нанимателем и нанятым успеху не способствует. А герои Аренева врут. Причем, причин, которые заставляют их врать, я в упор не вижу. Если они и были, то автор забыл мне о них рассказать. Хотя я полагаю, что их не было. Это просто неуклюжая попытка создать интригу и держать читателя в напряжении. Напряжения не вышло, вышло недоумение.

А как вам пират, «очень напуганный» при виде повесившегося мальчишки? А с чего вдруг грабители и убийцы, потратившие много лет на достижение своей цели, достигнув ее проникаются толстовским духом ненасилия и всепрощения? Да и вообще центральный конфликт произведения выглядит каким-то нелепым. Я не то, чтобы в него поверить не могу, а даже не стану и пытаться, и наверняка сам автор этого от читателей не ждет.

Авторское изложение частенько производит впечатление сумбура. Разговаривают, например, два персонажа. И один другого вдруг, вне связи со всей предыдущей беседой, спрашивает: «А кашалот?» Первая твоя мысль — а почему не бегемот или элефант? Через пару секунд ты вспоминаешь как зовут второго собеседника и до тебя доходит, что это такая «изящная» отсылка к «Моби Дику». Но вопрошавшему-то о кашалоте вроде как узнать было неоткуда — вот и гадай, мысли собеседника он прочел или всё того же «Моби Дика».

Из плюсов — неплохое владение автором собственно ремеслом рассказчика. Читается текст достаточно легко, без напряжения.

Прежде всего с художественной точки зрения — это не литература. Вообще. Это романизация RTS или командно-штабной игры, быть может, но не более. Язык автора тяжел, текст тягомотен. Сюжета, в том виде в каком он должен быть во вроде бы как бы романе, нет. Есть обозначающие направления удара стрелочки, которые автор рисует на карте. Героев тоже нет. Есть фигурки, которые автор по упомянутой карте передвигает, чтобы она не так одиноко выглядела. Смысла нет тем более. Ведь что хотел донести автор до читателя? Что союзники были циничными сволочами, готовыми на сговор даже с нацистами ради гегемонии в Европе и мире? Что Советский Союз даже при таком раскладе выиграл бы войну? Мысли неплохие, но вот хоть убей, в книге их разглядеть сложно. Додумать можно, а разглядеть — увы. Зато отчетливо в ней просматривается стандартный набор антисоветской чернухи: стукачи, СМЕРШ и втихую убивающие друг друга советские моряки. Эпилог вообще производит впечатление какой-то неадекватности. Ну какое отношение Украина, считающая себя наследницей УНР образца 18 года и чествующая УПА, имеет к украинцам, сражавшимся в рядах Красной Армии? К чему эта истерика, да еще и поданная от лица ветерана войны? Плохо и, увы, к патриотизму не имеет никакого отношения. Ни к «казенному», ни к настоящему.

Первоначально этот текст с веющими со страниц усталостью и легкой грустью хорошо лег на мое настроение. Потом показалось, что автор все-таки перебрала с драматическими эффектами, впрочем, в реальности драматические эффекты присутствуют даже в большей степени. Вопрос лишь в том, насколько старательна на самом деле должна быть литература в отображении реальности. В целом вещь крепко сбитая, мрачная, но не впадающая в чернуху, а это плюс. Занятно также, что то, что пан Сапковский выразил в пяти объемных романах у госпожи Галиной уместилось в маленькую повесть. Хотя, возможно, именно потому и уместилось, что существует бэкграунд из упомянутых пяти томов. Сверхоригинальных мыслей повесть в себе не несет, просто еще одно напоминание, что жизнь — тяжелая и несправедливая штука, но пока живем надо жить, а потом другие будут жить без нас, если вообще заметят наше исчезновение. Несмотря на существенную разницу декораций отчего-то напомнило «Мамашу Кураж и ее детей».

Беспощадная попытка поюморить, игнорирующая первоисточник, вкус и здравый смысл. Сюжет... В рассказе он присутствует примерно так же, как и в джойсовском «Улиссе». Если именно на этот образец автор ориентировался, то его постиг успех. Юмор... Скажем так, в очень щадящей концентрации. Лопнуть от смеха вам не грозит, автор об этом позаботился. С другой стороны, сказать, что его нет вообще — значит погрешить против истины. Он есть, и еще свою роль сыграет. В общем, текст на крепкую, уверенную четверку. Но! +1 балл за краткость. И еще +1 балл за «шмароглота, промышляющего в основном невинными девицами».

Давненько я не читал ничего из Владимира нашего Васильева, а тут совершенно случайно попала в руки антология «Ведьмачьи легенды» и там, натурально, «Цвета перемирия». И я прочел. И задумался. Вот ведь удивительное дело — Васильев пишет давно, много, на разные темы, зачастую в соавторстве, неплохо публикуется, а никакого творческого роста у него не заметно. Как году к 1997 прокачался с уровня «школьник» до уровня «вчерашний школьник», так в этом классе счастливо пребывает и посейчас. И ведь, в сущности, автор отнюдь не лишен способности придумать что-нибудь эдакое, но вот делать с эдаким что-то мало-мальски уместное он, похоже, никак не навострится. Вот и в повести из ведьмачьей антологии та же беда. Начинается она с чрезмерно затянутого для такой небольшой вещи вступления. Автору, видимо, конвенты, слёты, вот это вот всё близко и дорого. Возможно, паре десятков из его друзей, живущих той же субкультурной жизнью, также будет приятно об этом почитать, может быть, даже узнавая себя в героях. Но зачем это всем остальным? Ни уму, ни сердцу. Потом долго ли, коротко ли, начинается интрига. Интрига косоватая. Зачем преступление понадобилось именно тому, кому оно понадобилось, автор оставляет читателя в неведении, похоже, он и сам не слишком этим заморачивался. Ну мочканули чувачка и мочканули, не бывает разве такого? Мотивы нам не надо, главное, какой куртофан с кепариком герой по итогу расследования заимел. При этом за самим расследованием следить неинтересно — герой заранее знает, что искать, и именно то, что ищет, он и находит. Однако возникает вопрос — на кой в сюжет влезли целых три (!!) следователя в компании прокурора с помощником (!!! — ну, ладно, другой мир — другие правила), если преступление за них раскрывает кто-то пришлый, а они ему только в рот заглядывают? У Конан Дойля даже Лестрейд с Грегсоном куда больше инициативы проявляли. Поимка преступника вообще шедевральна. Скорбный разумом злоумышленник так и остался бы нераскрытым, но дернул его черт пытаться подставить совершенно незнакомого мужика. Подставляемый же оказался не промах и малоумного интригана на раз-два разоблачил. Добавим к этому из пальца сосанному сюжету неестественные ситуации, реплики и поступки. Ну, вот вы, читатель, если начальник пошлет вас нанять крутого специалиста, случайно наткнувшись на постороннего бомжа, будете кидаться на него, душить и размахивать помповым ружьем? А герои Васильева будут. Причем ни для чего. Ни им самим, ни сюжету этот удивительный поступок не нужен. Честное слово, странно выглядит все это выйдя из-под пера человека, впервые опубликовавшегося аж двадцать восемь лет назад.

Путеводитель по Истории Будущего от Майка Резника. Масштабно. Узнаваемо — вселенная Резника имеет свою собственную, не похожую на остальные физиономию, и это ее главное достоинство. И все же книга не впечатляет. Иллюстрирующие взлёт и упадок человеческой империи новеллы суконны, не поражают воображения и не блещут остроумием. Да, Резник строил свою историю с гораздо большим размахом, чем Хайнлайн, Герберт или Азимов, но, в сущности, ничего особо «космического» в его построениях нет. Почти бухгалтерское перечисление сменяющих друг друга форм правления без потерь можно было бы втиснуть в куда более узкие пространственно-временные рамки, обойдясь одной планетой вместо тысяч звездных систем и парой столетий вместо десятков тысяч лет. Некоторое влияние азимовской «Академии» просматривается в стремлении выделить «узловые моменты» истории, однако, обоснование их значимости выглядит значительно менее убедительным, чем у предшественника. В итоге после прочтения «Рожденного править» запоминается только финал с окончательной деградацией и гибелью человеческой цивилизации — и то скорее эмоция, чем конкретная картина, нарисованная автором. Sic transit, и всё такое.

Для дебюта — а насколько я понимаю, это именно дебютный роман, вещь просто отличная. Структурно разделена на две части, связанные между собой достаточно условно. Первая часть — довольно стандартная приключенческая сайнс фэнтези с прекрасной девой, злодейскими злодеями, нелепыми батальными сценами и Невероятным Подвигом. Почти позавчерашний день фантастической литературы, но спасает легкость авторского стиля и неплохо прописанный мир. Вторую часть тоже нельзя назвать чрезмерно оригинальной, однако автор демонстрирует развитую фантазию и умение рассказывать занимательные истории — за прохождением героя чередой альтернативных вариантов реальности следить интересно. Роман удался композиционно — каждая альтернатива прописана достаточно подробно, но не затянуто и прискучить не успевает. Некоторые попытки «социальной философии» выглядят детски, но само желание нагрузить легкий текст дополнительным содержанием заслуживает одобрения. Плюс, автору хватило чувства меры, чтобы не становиться в позу пророка, и его концепции не раздражают. В финале присутствует даже некий моральный выбор. На мой вкус, перспективный автор, за дальнейшим творчеством которого (если оно будет) можно и последить.

Рассказ безмерно... ээээ... странен. Автор отчего-то искренне убежден, что мощь интеллекта особи определяется не способностью разрешать поставленные перед ней задачи, а умением двигать предметы взглядом и выполнять другие фокусы в подобном же духе. В общем, у кого телекинез, тот и умнее, по мнению Юрия. С тем же успехом можно считать умнее того, у кого ружье... На этом феерическом тексте знакомство с творчеством «рационалиста и космополита» для меня началось и закончилось.

Лучшее произведение Никитина. Этой небольшой повестью (мне представляется, это всё-таки повесть, а не рассказ) задана планка, выше которой Юрий Александрович не поднимался ни до, ни после. Конечно, все фирменные признаки «никитинской» прозы сохраняются и здесь — корявый язык, восхитительная прямолинейность в изложении авторской позиции (это, как сказал бы поэт, «простая повесть, честная как топор»), ходульный сюжет и картонные персонажи. Однако в «Десанте» автору удалось главное — создать мир, который, может, и не блещет особой оригинальностью, но насыщен (пусть не столь многочисленными, зато яркими) деталями, делающими его живым, интересным и обладающим внутренней логикой. Больше в повести интересного нет ничего, но, учитывая малый объем, ее вполне можно прочитать хотя бы только ради этого.

Типичный представитель той разновидности литературы, которую кто-то из наших критиков остроумно назвал «предвыборной фантастикой». В принципе, во всех книгах позднего (т.е. после 1991 года) Булычева патриоты, коммунисты и государственники — главные враги рода человеческого. Просто в рассказе про «Будущее начинается сегодня» это идея освобождена от каких-либо примесей абсолютно. Сегодня вечером скажи «Великая Россия», а завтра с утра, глядишь,

На самом деле, идея поместить мертвых кровососов в Советскую Россию тридцатых годов прошлого века не так уж плоха. Она оригинальна, а это главное. Вполне допустим и герой-американец. Почему бы и нет? В конце концов, в тот период в СССР действительно активно приглашались зарубежные специалисты, в том числе, и из США. Проблема несколько в другом. Прежде всего автор слишком старательно следовал антисоветским штампам, отчего книга и ее главный герой-иностранец временами производят неприятное впечатление. Кроме того, «Псы Вавилона» довольно объемная вещь со сравнительно большим числом персонажей и попытками экскурсов в историю. На этом материале отчетливо видны недостатки Атеева-литератора: бедноватый язык, упрощенный, «газетный» стиль повествования, неумение создавать ярких, интересных персонажей. Все же достоинств книга не лишена. Помимо оригинальности замысла к ним можно отнести занятную трактовку происхождения упырей (увы, в сюжете она никакой роли не играет, так и «не выстрелив») и ироничный финал, лично меня несколько позабавивший. Ну, и упрёки в «малом динамизме» не слишком обоснованы. Действие начинается без чрезмерно затянутого вступления и на протяжении книги нигде не «застревает». Просто перед нами не авантюрный роман, а роман ужасов, в котором атмосфера важнее поступков персонажей. Для своего класса «Псы Вавилона» вполне даже динамичны.

Очень хорошо помню этот небольшого формата томик в черном переплете (суперобложки у приобретенного мной экземпляра не было). В то время отечественная фантастика была зверем редким, и я купил его не раздумывая, хотя творчество автора практически не было мне знакомо. И, кстати, не был разочарован. Может, это удивит читавших более поздние вещи Иванова, но секса в трех вошедших в сборник повестях практически не было, а либерализм головного мозга у автора еще не вошел в терминальную стадию и был вполне сносен. Меньше всего мне понравилась «Пока стоит Лес». Она показалась блеклой и по большому счету бессодержательной. Но сама идея столкновения живущего в гармонии с природой безвластного общества и тоталитарной индустриальной Империи довольно интересна. Особенно для начала девяностых. «Двое» — убойный, но довольно удачный коктейль из подражания Стругацким, фэнтези и истории о параллельных мирах с интересным вариантом попаданчества, заправленный некритичной дозой общечеловеческих ценностей. «Крылья гремящие» — отличный, по крайней мере, на мой тогдашний вкус, образчик фэнтези с динамичным сюжетом и толикой средневековых политических интриг. До сих помнится образ эмигрировавшей в Западную Европу бабы-яги, сетующей, что на Руси «любой крестьянский сын норовит окорот сделать», и умирающая нежить, напутствующая главного героя словами: «я мертв, но ты хуже». Вероятно, какие-то огрехи в повести были, но тогда я их не заметил, а сейчас перечитывать недосуг. Как ни странно, у Сергея Иванова были задатки очень неплохого писателя. Итоговая оценка за «Лес» — 6, «Крылья» — 8, «Двое» — 7. Среднее арифметическое: 7 баллов. И +1 балл — бонус за время публикации и мои приятные воспоминания.

Забавная книга. Забавная и оставляющая после прочтения несколько странноватое ощущение постигшего автора поистине эпического фейла. Он на полном серьезе писал антиутопию, в которой по-честному собирался рассказать, как ужасно и омерзительно жилось бы в мире, в котором СССР не только не распался, но даже и вдруг подмял под себя европейские страны аж до Ла-Манша. Старался, придумывал, хотелось ему посмачнее плюнуть в советскую действительность. А в результате получилось, что придуманный мир всего-навсего был бы ничуть не лучше России девяностых. Была бы там та же самая преступность, коррупция, шлюхи, наркоманы, нищета большей части населения... А хотя нет. Горячих точек и локальных войн же не было бы. Значит, даже порожденный сознанием давным-давно свалившего за рубеж гражданина победивший тоталитаризм был бы хотя бы местами спокойнее и благополучнее «демократии». Ну, впрочем, с экологией у них там похуже, хоть на чем-то удалось Бенилову оторваться, хотя и экологические проблемы в «1985» ужасающего впечатления по своему описанию не производят. В общем, отличная эпитафия, на мой взгляд. Но не советской власти, а ровно наоборот — ельцинизму.

Несколько удивлен обилием и резкостью отрицательных отзывов. Правда, сам я роман читал несколько лет назад и детальной рецензии дать не смогу. В чем правы предыдущие рецензенты — «Завещание ночи» вещь абсолютно проходная, мистический боевичок на заданную тему, и наверняка именно как таковой она и писалась. Книга достаточно динамична и ненапряжна, в самый раз, чтобы убить вечер-другой. Каких-то ярких образов или эпизодов, глубоких мыслей и тому подобного она не содержит, но этого от такого рода литературы и не требуется. Единственное, что мне самому по-настоящему не понравилось — это разбавляющие сюжет «исторические» главы. Они скучноваты и только тормозят действие. В целом, неплохой чисто развлекательный роман для любителей мистики.

Если сформулировать вкратце итоговое впечатление, то: средняя книга. По всем параметрам. Ругать особо не за что, хвалить желания тоже не возникло. Есть некоторое субъективное разочарование — от этого автора и от этого сюжета я ожидал несколько большего. Наталья Резанова поставила перед собой достаточно интересную задачу: реконструировать процесс возникновения и механизм функционирования своеобразного государства, изображенного Стругацкими в «Обитаемом острове». Почему-то, однако, решать ее она взялась самыми что ни на есть минималистскими средствами. Казалось бы, какой просто для воображения — глобальная война, окончившаяся глобальной катастрофой, заговор, переворот, диктатура, выстроенная на тотальном зомбировании населения. Книгу можно было наполнить именами, событиями, наименованиями ведомств, но Резанова пишет только о том, без чего уж совсем нельзя обойтись, без чего картинка не сложится. Рассказывая о войне нам показывают лишь будни захолустной военной базы, рассказывая о заговоре Отцов — лишь последнее заседание заговорщиков в ночь перед переворотом. О самом перевороте повествуется двумя-тремя скомканными абзацами из которых следует, что все были под волновым кайфом и потому никто ничего не запомнил. Неужели автору самой был неинтересен, например, бэкграунд анонимных диктаторов? Свое полотно она рисует словно исключительно пунктирными линиями. Главный герой показан в трех ипостасях: вот он юноша пухлый со взором горящим, вот — заговорщик, готовый положить жизнь на алтарь отечества, а вот — человек-гнойник, которому вовсе не сочувствуешь, когда пуля вышибает ему мозги. Зачем, почему? Как происходили эти превращения? Читателю предоставлено догадаться самому. Еще один момент, текст, вполне ровный и легко читающийся, не захватывает. Не возникает эффекта погружения. То ли в силу пунктирности повествования и схематичности подавляющего большинства героев, то ли потому что никак не удается с кем-то из героев себя отождествить. Не вызывают они сочувствия. Интрига закручена вокруг своего рода противостояния между Волдырем и Странником, но Волдырь ни в чем не вызывает симпатии, а Странник... Невозможно, на мой взгляд сочувствовать человеку, которого даже автоматной очередью в упор не прошибешь. Впрочем, пара образов (что характерно — женских) автору удалась — это Гранд-дама и Рада Гаал, характер которой существенно изменился в сравнении с обрисованным Стругацкими. Эти персонажи выглядят живыми и, я бы даже сказал, перспективными. Но зачем они в книге — совершенно непонятно. Автор их придумала, но в дело, по сути, так и не пустила, если исключить их из сюжета — не поменяется совсем ничего. Слаб на мой вкус эпилог, написанный словно по принципу «чтоб было». Рассуждения на тему «они вправе ненавидеть нас, но мы все равно будем продолжать делать, то что делаем» выглядят банально и ощущения, что «не так все однозначно» не добавляют. А ведь это тоже интересный вопрос. Тот же Сикорски, что им движет? Зачем человек из чистенького мира копается в грязи, плетет интриги, подставляет и убивает? Действительно верит, что это его миссия? Или просто не нашел другого места в жизни, вроде как Каммерер, зависший в Свободном поиске? Или еще что-нибудь? Нет ответа, даже и вопрос на страницы романа не просачивается, хотя Странник — один из ключевых персонажей. Вероятно, отчасти причины всех этих недостатков кроются в первоисточнике. Читая «На то они и выродки» несколько раз ловил себя на мысли, что изначально придуманная Стругацкими схема грешит примитивностью, годится только для памфлета, но все же для Резановой этот роман — скорее неудача.