4 ноября 2019 года в 16 часов на 93 году жизни скончалась один из моих самых дорогих и давних друзей — Таисия Иосифовна Ефремова. Вдова великого писателя Ивана Антоновича Ефремова. Вечная память!
Когда Ли Брэккетт попросили выбрать что-нибудь из моих старых рассказов для сборника, я просто открыл свою библиотеку и сказал ей: «Здесь их более трех сотен. Ты легко можешь выбрать отсюда».
И затем я добавил: «Не будь настолько встревоженной! Половина или даже больше из этих произведений — романы или повести, которые слишком длинны для сборника, так что тебе не придется читать все!».
Так был сделан ее выбор. И, перечитывая эти истории прошлых лет, я с удивлением обнаружил, что многие из них не сохранились в моей памяти, в отличие от времени и места их написания.
Старый Межзвездный Патруль и ряд других звездных войн, которые я написал в период с 1927 по 1930 года, родились холодной зимой 1927 года. Живя в маленьком городке в Западной Пенсильвании, прогуливаясь ночью по ледяным улицам, двигаясь быстрее, чем авто, я мечтал купить себе первый автомобиль «Форд» модели «T Роадстер».
Шагая домой по темным длинным ледяным улицам, над крышами которых в морозном блеске горел большой пояс Ориона и Плеяд, мое сознание представляло огромные и устрашающие солнца. Я визуализировал далекую будущую цивилизацию, которая покроет сетью звездные миры. И она требовала бы охрану правопорядка, чтобы противостоять космическим угрозам — так и начался Патруль.
Я не мог припомнить детали произведений, но я точно знаю, что написал их на бумаге достаточно быстро. Я хорошо помню, что работал на маленькой портативной пишущей машинке, сидя на большом старом высоком плоском столе. Мой лихорадочный стук по клавишам заставлял небольшую машинку «гулять» по всему столу, и я привставал со своего стула и следовал за пишущей машинкой, продолжая с волнением стучать.
Также я вспоминаю с четкой ясностью обстоятельства написания первой версии «Как там извне?». Это было в 1933 году, когда Джек Уильямсон вместе со мной арендовал в течение зимы бунгало с пятью комнатами прямо на Южном побережье запада Флориды. (Арендная плата была восемь долларов в месяц — она разобьет Ваши сердца, отдыхающие сегодня!). Ночью, сочиняя эту историю возле окна, открывающего вид на приятный климат, я услышал знакомый шелест и повернулся, наблюдая, как большая молочная змея корчится своим изящным путем по нашей крыше. Я никогда не представлю эту историю без того, чтобы не вспомнить сухой, кожистый скрежет ветвей кокосовой пальмы, звук пишущей машинки Джека в другой комнате, и изящное гладкое скользящее поверху безобидное и красивое существо.
Небольшая история «Изгнание» была придумана на неофициальном клубе научно-фантастических авторов, которые в сороковые годы имели обыкновение еженедельно встречаться в «Ресторане Стеубена», в центре Манхэттена. Живя в другом городе, я был только случайным посетителем, но никогда не забуду потрясающие обсуждения между нами — Мэнли Уэйдом Веллманом, Генри Каттнером, Отто Биндером, и многими другими, которые являлись завсегдатаями. Это там я впервые встретил Генри Каттнера в 1940 году. Он упомянул Кэтрин Мур, и я вскричал: «К.Л. Мур — одна из моих идолов! Кого она любит?». Генри посмотрел на меня, и тихо пробормотал: «Она очень хороша». Неделей позже, Джулия Швартц написала мне, что те двое только что поженились. В этом рассказе Генри был с характером «Кэррика».
«Weird Tales» March 1936, первая публикация рассказа "На закате мира"
Ли упомянула историю «На закате мира», как научную фантазию. Факт заключался в том, что она начиналась как одно, а заканчивалось как другое. Я был большим поклонником фэнтези Кларка Эштона Смита, и на замену своей обычной беллетристике, я начал писать фэнтези примерно такого типа. Но поскольку она прогрессировала, то она становилась все более вымышленной наукой. Я помню, что когда я рассказал об этом Смиту, он рассмеялся и сказал, что это история его впечатлила.
«Weird Tales» August 1926, первая публикация рассказа «Бог-чудовище Мамурта»
Первая история автора всегда дорога его сердцу. Для меня это «Бог-чудовище Мамурта». Ее написание непосредственно вдохновил рассказ «Народ ямы» классика короткой истории А. Меррита. Я попробовал написать историю человека, который нашел чуждое, ужасное место в дикой местности. Как ни странно, но этот рассказ был издан в том же самом выпуске, в котором вышла единственная история Меррита, опубликованная в журнале «Weird Tales» — большой роман-фэнтези под названием «Лесные женщины». По опросам читателей, я занял второе место после истории Мастера.
Перед этим стоит почти каждый молодой автор, начиная процесс писательства с имитации. И я не был исключением среди них. Единственный писатель, чьи первые усилия в фантастике пошли прямо по своей собственной линии — это Рэй Брэдбери. Но большинство из нас, сочиняя первую историю — «играет усердную обезьяну», как выразился Роберт Льюис Стивенсон. Так как я восхищался работами A. Меррита, то он наиболее повлиял на мои собственные ранние усилия. Был еще один ранний автор для журналов «Манси» — Хомер Эон Флинт. Его истории в 1918-1919 годах, хотя и написаны деревянным стилем и в тяжелой концепции, поражали мое молодое воображение видением его полетов в космосе. Через годы я могу засвидетельствовать мое почтение к этому, теперь несколько забытому автору.
Иногда научная экстраполяция очень древней истории становится немного устарелой, как это случилось в моем рассказе «Завоевании двух миров», но все же тема остается подлинной. Это произошло и с атомной бомбой и с космическим путешествием, которые в настоящее время уже устарели. Но интересной является центральная идея. Я помню, что в 1932 году, когда я мечтал об этом, я читал много историй, выставляющих землян как все время побеждающих героев, на чьей стороне закон, и я задался вопросом, а нельзя ли преподнести противоположную точку зрения? В те дни я много лет совершал каждое утро пятимильную прогулку, чтобы сделать несколько упражнений и подышать свежим воздухом. И я до сих пор вспоминаю, как бродя по лесистым холмам Пенсильвании, меня сразила эта идея, и я поспешил домой на такой высокой скорости, что фактически загнал дыхание, когда достиг своей пишущей машинки.
Мне кажется, что в те дни я всегда работал в рвущейся спешке. Короткая история «Легкие деньги» (мое собственное название для нее было «Мир психо-контроля», но это было слишком тяжелое название для такого легкого рассказа) была написана в течение четырех дней, которые я буквально украл у другой работы. В 1938 году я согласился написать роман в «сорок тысяч слов» для нового журнала «Startling Stories». У меня было немного больше, чем три недели, чтобы сделать роман, но затем идея для этого короткого рассказа осенила меня, и я сначала написал ее. Она оставила меня ровно с двадцатью одним днем для новой работы. Но затем я присоединился к трем приятелям для поездки на уикэнд из Пенсильвании в Северную Каролину, чтобы посмотреть футбольную игру. Вернувшись утомленным с этой забавы, у меня оставалось всего лишь восемнадцать дней на роман, и я должен был работать каждую ночь, чтобы сделать его. Фактически, я напечатал его ближе к пятидесяти тысячам слов, чем к сорока, так как у меня имелось много интересного материала, который я не мог не учесть при его написании.
И действительно, оглядываясь назад на старые эти истории, я чувствую, что они были написаны различными людьми. Худой, молодой Гамильтон тех дней кажется мне теперь немного незнакомцем. Он мог весь день стучать на пишущей машинке, нетерпеливо записывая лихорадочные видения, которые заполняли его голову — видение чудес, которые приходили, большой гибели, обрушивающейся на несчастную Землю, странных и обычно зловещих форм неземной жизни, и сейчас — об обширном великолепии, когда звездная вселенная будет переполнена людскими флотами. Я полагаю, что энтузиазм тех дней состоял в том, что я жил работой, а денежное поощрение из журналов тех дней не являлось большим стимулом.
Я хочу привести слова Джорджа Гиссинга, который, вспоминая свои юные дни писательства, сказал: «В целом, я одобряю того нетерпеливого, интенсивного молодого человека». И в моем собственном случае, в целом, я делаю также.
Город Лебедянь, музей фантаста Евгения Замятина (годы жизни 1884, Лебедянь Тамбовской губернии — 1937, Париж) ("писателя, драматурга, кораблестроителя" — так написано на пьедестале в палисаднике).
Развалины во дворе — погреб, не тронутый реставрацией, и тем самым сохранивший свою 100% аутентичность. Остальное всё новоделы, мебель — примерно такая примерно такого времени, и т.п., и сад — новый, недавно посадили (у Замятиных сад был огромный, до самой реки, там художник Кустодиев когда гостил у Замятина, яблоки кушал, сидя в коляске своей, срывая фрукты с веток).
Дед Замятина служил в церкви, владел огромным садом — для уборки урожая нанимали крестьян. В середине 1920х Замятины еще жили в доме, потом его разделили на квартиры, потом сломали одну из печей. Объектом культуры стал только в 2009 году.
На выходных посетил замечательный памятник геологии, что в Серпуховском районе Московской области. По пути к карьеру наша группа историков встретилась со специалистами — двое ученых вели группу детей своего палеонтологического кружка для изучения отложений каменноугольного периода, с молоточками и ломом.
Так как подходы в карьер сложны и опасны для жизни (стены вертикальны), а статус памятника обязывает к сохранению и охране объекта, то посещать его без специалистов не стоит — во-первых, без объяснений геолога ничего не понять, во-вторых, можно по незнанию утратить важную находку, и в-третьих, никто не отменяет каменные осыпи сверху разреза. Что же интересного в этом разрезе?
Процитирую из справочников:
цитата
Московская область, Серпуховской район
Краткое описание геологического памятника природы Карьер Заборье:
В карьере вскрыт разрез нижнекаменноугольных отложений, принятый в качестве лектостратотипа серпуховского яруса. Карьер является также типовым разрезом тарусского и стешевского горизонтов нижнесерпуховского подъяруса. В карьере снизу вверх вскрываются: нижнесерпуховский подъярус тарусский горизонт тарусская свита верхняя (беховская) подсвита — светло-серые фораминиферово-брахиоподовые известняки с тонкими прослоями зеленоватых глин и остатками фораминифер, остракод, мшанок, криноидей, кораллов, брахиопод; стешевский горизонт нижняя (глазечнинская) подсвита — светло-серые органогенные фораминиферово-детритовые, в верхней части криноидные, известняки с прослоем глин в основании, с остатками фораминифер, мшанок, криноидей, кораллов; слабо глинистые детритовые известняки с прослоями глин и остатками фораминифер, остракод, мшанок, криноидей, кораллов, тонкостенных раковин брахиопод и гастропод; в основании — светло-серые криноидно-брахиоподовые известняки с остатками фораминифер, остракод, мшанок, криноидей, брахиопод, двустворчатых моллюсков, рыб; выше — черные и лиловато-серые известковистые пиритизированные глины с раковинным детритом и остатками остракод; верхняя (дашковская) подсвита — переслаивание стально-серых и серовато-лиловых палыгорскитовых глин с палево-серыми доломитами и доломитовыми остракодовыми известняками; в верхней половине подсвиты встречены остатки остракод, мшанок, брахиопод, обугленный растительный детрит; верхнесерпуховский подъярус протвинский горизонт протвинская свита нижняя (кременская) подсвита — желтовато-белые органогенно-детритовые, в подошве доломитизированные, в кровле брекчиевидные глинистые, известняки с прослоем пестроцветных глин и остатками фораминифер, остракод, мшанок, кораллов. Суммарная мощность вскрытых в разрезе отложений тарусского горизонта составляет 4,4 м; стешевского горизонта — 15,8 м; протвинского горизонта — 2,7 м.
цитата
Наиболее древние из выходящих на поверхности в Московской области пород залегают в окрестностях Серпухова – это известняки и глины серпуховского яруса (нижний карбон), имеющие возраст около 330 млн.лет. Их фауна непохожа на более молодую — крупные толстостенные раковины брахиопод Gigantoproductus, большие головоногие (аммоноидеи). Имеются даже редкие находки корней хвощевидных деревьев, принесенные морем с юга, где в огромной болотистой низменности, в дремучих лесах, накапливались гигантские массы отмершего органического вещества, ставшие потом углями (Подмосковный угольный бассейн, район Новомосковска, Кимовска, Скопина).
цитата
В карьере «Заборье» оказались вскрыты комплексная коллекция окаменелостей морских животных каменноугольного периода истории развития Земли, с временным отрезком от 335 до 317 млн. лет тому назад.
В 1975 г. на Международном Конгрессе по геологии каменноугольной системы было принято название Серпуховский ярус в качестве официального названия в Глобальной Стратиграфической шкале (GSS), получив статус стандарта определённого отрезка геологического времени в раннекаменноугольную эпоху.
Внешний вид карьера. Не смотря на высокий научный статус геологического разреза и проведение международных конференций, часть карьера засыпается строительным мусором.
Разрез без мусора
Листая каменную книгу. Глины спрессован в тончайшие листы по 1 — 1,5 мм, их легко отделить друг от дружки, и между листами этой импровизированной палеонтологической книги находятся окаменелости. В основном это огромная куча брахиопод.
Они отделаются из слоя, и можно рассматривать без окружающей породы
Еще одна россыпь
Еще одна брахиопода, покрупнее
А этот кристалл гипса наверное заполнил собою организм покрупнее
Владимир Гопман, известный литературовед, знаток фантастики и специалист по творчеству Дж.Г.Балларда (защитил кандидатскую диссертацию по его творчеству в 1981 году), посетовал как-то в переписке, что в одном из издательств мариновали-мариновали его книжку, да так и не напечатали. Через пару месяцев досадное упущение было исправлено:
но он так и не вышел в 1995м, вышел лишь через 20 лет, стараниями переводчика В.Зари.
В 1999 году в серии "Виртуальный мир" обещан был к выходу томик английского писателя Плэтта. Сборка примерно повторяет то что могло бы быть в книжке, плюс упомянутый выше Владимир Гопман написал предисловие об авторе
В одном из питерских издательств готовили трилогию Ребекки Ор, но что-то пошло не так, и книгой смогла она выйти лишь через два десятка лет, и помог этому рождению замечательнейший Edred.
К "Волгакону" 2001 года в КЛФ "Ветер Времени" было подготовлено и выпущено нисколько прелюбопытнейших книжек, но часть из них не смогли тогда напечатать, и досадную лакуну закрыли лишь недавно:
В начале двухтысячных в мейнстриме был всплеск интереса к Балларду, подготовлен ряд книг для издания, но все они так и пропали, легли неизданными. Лишь перевод В.Лапицкого удачно реинкарнировался:
Начали с Балларда, им и завершим. Владимир Гопман много хорошего сделал для истории жанра, замечательно что ему удалось сохранить те или иные книги, отправляемые волей обстоятельств в урну. Кто знает, что еще в этих полигонах ждёт своего часа.
облако тэгов
