Произведение примечательное. Довольно атмосферно изображён «стимпанковый» мир — практически ничем не отличается от мира современных стимпанковых произведений: сталь, бронза, медь и хром, используются и автомобили, и гужевой транспорт, но при этом вовсю летают и аэропланы, и какие-то более сложные летательные аппараты, телефоны могут передавать картинку. Используется фантастическое оружие — «световая артиллерия», взрывчатый газ «маюн» (возможно, «предсказание» о термобарических боеприпасах). Понятное дело, богема и правительство утопают в роскоши, а простой люд живёт впроголодь. А теперь смотрим на год написания. Это не фантазия в духе Жюль Верна или Уэллса, это Винниченко пытался будущее описывать!

Теперь смотрим на биографию автора и исторический контекст. Революция свершилась, но чего ожидать от будущего и куда движется новый мир, было еще неясно. Так что различные утопические представления в то время росли, как грибы. Полагаю, что многие и тогда смотрелись наивно. У Винниченко центральная идея — довольно неоригинальная по меркам первой половины и середины двадцатого века. Да, бытовало такое представление, будто обеспечив человечество нетрудоемкой пищей, можно вмиг победить капитализм, и, как по цепной реакции, множество других проблем человечества отпадёт само. Что-то подобное прослеживается даже в... «Незнайке на Луне». Но, увы, пища не является единственной потребностью даже у самых примитивных представителей человечества. Вспоминаем мистера Маслоу и его пирамиду. Да, появление качественной пищи, бесплатной для всех, ударило бы по капиталистам и мировой экономике вообще, но... ни к какому коренному перевороту в итоге не привело бы. Капиталисты и потребительство довольно быстро переориентировались бы на другие человеческие потребности.

Было и такое нелепое представление: когда люди перестанут нуждаться в труде, когда его будут выполнять машины — люди станут много заниматься спортом, творчеством, философией, путешествиями и т.д. А вот это уже чёрта с два. Некоторые — да, начнут. Но очень многие будут заниматься чем угодно, но не творчеством и не философией. Вот это Винниченко прекрасно понимал и изобразил. Причём даже в каком-то карикатурном, утрированном виде. Народ без потребностей, лишенный лидеров и идей будет лишь жующим стадом! (Хотя, возможно, он имел в виду то, что капитализм оскотинивает народ: поменьше работать и побольше есть — извечная мечта всех рабов) И так утописты вместо всеобщего счастья угодили в человеческое болото без перспектив развития... Вытащить книгу из сюжетного болота тоже удалось лишь неожиданным и неправдоподобным способом, какой обычно встречается в детской литературе.

Читать книгу желательно в оригинале: очень колоритный старый украинский язык, заметно отличающийся от современного. По современным меркам, книга тяжеловесная: объемная, со множеством персонажей, не играющих никакой сюжетной роли, с тяжелыми и странноватыми сравнениями и метафорами. Сюжет то провисает, то сворачивает в побочную линию, не оказывающую никакого воздействия на историю в целом... Читать было непросто. Главным образом — оттого, что многие места приходилось читать через страницу, когда попадалось очередное провисание. Нет, произведение далеко не шедевральное — но всё же интересное в историческом смысле.

Еще совсем ребёнком я прочитал книжку «Отзовитесь, марсиане!», в которой, среди многого прочего, приводились краткие пересказы «Войны миров» Уэллса и «Аэлиты» Толстого. Оба этих произведения меня тогда заинтриговали, хотя первое — явно сильнее. Пересказ был очень кратким, были пропущены самые страшные моменты (например, про питание марсиан) — но мне и этого хватило. Однажды то ли бабушка, то ли тётушка дала мне почитать толстенную книгу Лазаря Лагина: вот, почитай про Хоттабыча. Ну, «Хоттабыча» я быстро прочитал. «Обидные сказки» — тоже. Последние даже понравились, хотя смысл некоторых я понял лишь взрослым. А потом случайно открыл книгу где-то посредине — и не поверил своим глазам. Марсиане, марсианские треножники... Сердце моё радостно заколотилось.

Что?.. Уэллс, что ли?.. Но тогда почему на книге только один автор указан?..

Нашёл начало повести. Нет, всё же не Уэллс, но про те же события. Сейчас это называется «спин-офф». Или скорее «фанфик». Ну да ладно, принялся читать. Да, впечатлило... Хотя чувствовалось, что оригинал всё же должен быть лучше. И уже тогда, лет в десять, я заметил, что произведение, так сказать, показывает мир через советские линзы. Причём критика милитаристов и колонизаторов прямо-таки лубочная. А у марсиан — приготовились?.. — есть даже «крючковатый крест«!

Перечитав много лет спустя, я ещё больше убедился в том, что фанфик-то — аллегорический и рассказывает не столько о марсианском вторжении, сколько иносказательно описывает Вторую Мировую войну, нацизм и явление власовщины. Впрочем, персонаж, считающий, что с марсианами нужно сжиться и сосуществовать, был и у Уэллса (оригинал — аллегория колониализма и завоевания слаборазвитых народов).

Если же попытаться читать повесть непредвзято, то сразу бросаются в глаза тяжеловатые «трехэтажные» предложения. И вступление довольно странное: получается, что марсианская война каким-то образом была начисто забыта людьми. Или что дневник майора попал в наш мир из альтернативного, где книга Уэллса была правдой. Начало же просто шикарное, очень точно совпадает с «Войной миров». Герой-рассказчик из «Войны миров» даже видит издали одну сцену из «Майора» и самого майора Эндъю. И всё же Лагин не совсем внимательно читал оригинал: по Уэллсу, треножник — что-то вроде экзоскелета, работает, как продолжение тела марсианина-водителя. А у Лагина в треножнике, как в танке, сидят несколько марсиан и управляют им с помощью кнопок, рычагов и штурвалов. А еще он путает Лондон с Нью-йорком: регулярно упоминается Ист-сайд вместо Ист-энда.

И знаете... А ведь и сейчас полным-полно людей, которые рассуждают точно так же, как майор Велл Эндъю. Но поведение майора хотя бы можно попробовать списать на то, что он сошёл с ума от тех передряг, в которые попал. Но наши-то современники — в более чем благополучных условиях живут...

«Начнем с того, что стоял октябрь, неповторимый месяц для мальчишек...»

Впервые прочитал повесть лет в двенадцать, когда ещё сам был младше героев книги. Брэдбери в моей юности был самым любимым писателем: от его сравнений, метафор и аллегорий бросало то в жар, то в холод; в воображении рисовались картины пугающей глубины, чёткости и объемности; отчётливо представлялись звуки и запахи. В юности это казалось чем-то сродни волшебству; да и сейчас временами кажется. Знаете, как в легендах и сказках могут упоминаться певцы или поэты, способные голосами останавливать чудовищ, очаровывать зверей, исцелять или творить ещё какие-то чудеса. Казалось, что Брэдбери (и переводчику заодно) удалось разгадать кусочек этого забытого искусства.

Книги Брэдбери я перечитывал тогда многократно, хотя некоторые произведения смог оценить лишь взрослым.

В школьные годы у меня был перевод «Что-то страшное грядёт». Потом как-то раз попался «Надвигается беда» — и он меня страшно разочаровал. Мой совет тому, кто собирается впервые прочесть или перечитать эту книгу — поищите «Что-то страшное грядёт». Разница просто разительная.

Некий провинциальный американский городок середины двадцатого века... Тихий, мирный и милый городок, где все друг друга знают и где нет никаких серьёзных проблем или конфликтов. Не раз и не два мы встречаем такие городки в книгах Брэдбери. И однажды осенней ночью, в необычное и неправильное время, туда прибывает луна-парк... Двое мальчишек, заподозрив неладное, пытаются разгадать загадку подозрительного заведения, и неожиданно сталкиваются с Людьми Осени, злом непонятным и непривычным, и как бороться с ним — тоже непонятно. Луна-парк, притягательный и жуткий одновременно, страшный и обаятельный мистер Мрак, детско-подростковые иррациональные страхи и переживания, семейные взаимоотношения — всё предстаёт живым, дышащим, местами даже пронзительным. И только три человека могут противостоять зловещему карнавалу — два подростка и пожилой библиотекарь...

Мне было страшновато перечитывать эту книгу спустя много лет, когда я сам по возрасту стал уже ближе к мистеру Хэллоуэю, чем к Виллу и Джиму. Боялся, что разочаруюсь, что книга будет восприниматься иначе, как бывало со многими книгами из детства (и с некоторыми произведениями Брэдбери — тоже). Но нет. Всё оказалось прежним, знакомым и невыцветшим. Более того, стали ясными некоторые аллюзии, непонятные ранее. Вот что разочаровало — так это финал. В детстве финал мне нравился. Сейчас уже кажется каким-то нарочитым, слишком сказочным.

Не знаю, сильно ли книга понравится современной молодёжи. Вряд ли: их пугают уже другие образы, да и сама идея мальчишек, борющихся с таинственным злом, зловещих карнавалов и страшных циркачей покажется избитой. Также местами книга затянута, много философских размышлений, которые покажутся подросткам неинтересными. Линии некоторых персонажей обрываются, ничем не заканчиваясь.

Можно ли назвать книгу детской или подростковой? Думаю, что скорее нет. Можно ли отнести к жанру ужасов? Тоже скорее нет. Но как же тогда её определить?.. Сказка? Городской фэнтези? Притча?.. Тоже трудно сказать. Но, тем не менее, произведение знаковое для литературы, и его явное влияние можно проследить и в книгах Кинга, и в детских ужастиках вроде «Боишься ли ты темноты?», и даже в кинематографе и анимации.

На первый взгляд — просто сказочные детские стихи. Страна, где всё сделано из сладостей, страна бумажных человечков, страна бессердечных ледышек... Но так воспринимается в детстве. Если перечитаешь их уже взрослым — то понимаешь, что тут на самом деле предостаточно социальной и политической сатиры.

Стихотворение не такое уж детское, как можно подумать на первый взгляд. Собственно, и ещё многое в сборнике про Джованнино имеет второй смысл, понятный взрослым.

Начало со школой поэтов-заклинателей ещё несколько интригует — тут вам не Гарри Поттер и не волшебные палочки! — но когда заканчивается вступление и начинается основной сюжет, интересность произведения начинает убывать и далее убывает равномерно и постепенно. Скучно и тягуче! Интрига на поверку неглубокая, но при этом не совсем понятная и не совсем логичная. Персонажей мало — но таких, которых можно полюбить и надолго запомнить, среди них нет. Ведь бывает же так, что даже призабыв сюжет книги, спустя годы помнишь кого-то из героев, как если бы был знаком с ним по-настоящему? Какой-то динамики и сражений тут нет вовсе — хотя свирепый дядька на обложке будто намекает на то, что они должны быть. Любители батальных сцен и экшна будут сильно разочарованы.

Вот что у автора хорошо удалось — так это мир, в котором развивается история. Это не кондовый фэнтези в стиле средневековой Европы, не толкиеноватый со стандартным набором эльфов и гномов, и не говардовский с эпичными головоломными приключениями героев-суперменов. Магия здесь представлена только поэзией, способной заключить идею в материальное тело — да и то она практикуется только в одной из стран. Страна же имеет довольно яркий дальневосточный колорит: здесь постоянно пьют чай, держат карпов-кои, имеют привычку носить разные предметы в рукавах, употребляются именные суффиксы. Но и на самурайскую или китайскую клюкву тоже непохоже. Тут, как я понял, скорее что-то вроде Филиппин, Индонезии или вариации на тему Полинезии. По крайней мере, мне герои представились похожими на полинезийцев, и все орнаменты и декоры я тоже мысленно «построил» в полинезийском стиле. Уделено внимание и местному языку, в котором важную роль играют жесты и позы (да, почти как у иилане в «Эдеме»). Нечасто такое в фэнтези встречается, не правда ли?

Вот разве что за необычный мир и ставлю оценку. Читать же сам сюжет, увы, скучно. Не знаю, буду ли читать продолжения — автор, хотя мне его когда-то сильно рекомендовали, меня подразочаровал.

Даже не помню, когда и каким образом это, с вашего позволения, произведение очутилось в моей электронной книге. Наткнулся на него случайно — и думаю: дай прочитаю. Может, хоть посмеюсь.

Вот только не осилил и половины.

...Фанфиков я не читаю и никогда не читал — но мне тут же показалось, что я читаю именно фанфик, написанный ребёнком. Стилистика и банальная грамотность — на уровне школьницы-троечницы. Наивность, наивность и наивность. Кучи откровенно детских ошибок, режущих глаз читателя. Когда узнал, что автору — шестнадцать, стало еще более стыдно за неё. Я в тринадцать писал грамотнее... Неужели кто-то действительно подумал, что это зарубежное произведение? Бросается в глаза и то, что жизнь в США автор знает только по молодёжным сериалам. Сюжет тоже достоен глупенького и дешёвого подросткового сериала: главный красавчик встречается не с ГГ, а с её подружкой! Ах, ах! Самоубьюсь через 50 дней! Дальше вроде как должна быть какая-то авантюрная часть, до которой я не добрался — подозреваю, что там реалистичности ещё меньше. Вот странно: книгу написала девочка под псевдонимом Стейс Крамер, издал — АСТ, но стыдно за них мне. Стыдно и за тех, кто способен восхищаться подобным чтивом. Неужели такие люди могут быть? Разве что самые хрупкие из юных «снежинок»...

Над поколением «снежинок» часто посмеиваются, передразнивают их: «Негде купить пармезан и хамон! Плак-плак-плак! Наверное, даже при Сталине не было так плохо!» Я подобные страдания называю «ужасами куклы Барби». А ведь довольно точное описание для этой книги получается.

Он мог бы затеряться на просторах сайтов с фанфиками, этот «Дневник». Мог бы валяться забытым файлом в компьютере автора. Но нет же — он и издался, и даже определенную известность приобрёл, совпав с «синекитовой» истерией. Странное и сомнительное везение.

Начали за здравие — кончили за упокой. Начало таинственное и интригующее, хотя в наши дни сюжет уже не кажется чем-то новым. Полицейские, столкнувшись с непонятным явлением, пытаются расследовать его так же, как обычное преступление и безуспешно ищут простое объяснение. Главный герой, впрочем, не верит в простое объяснение происходящего; странный учёный запутывает его еще больше.

А в итоге?.. А ничего и нет в итоге. Так ничего и не разгадали, и сюжет скатился в тягомотину, и не кончился ничем.

Странноватая книга. И вообще произведения Тесленко и мир будущего, который он описывает, всегда казались мне странноватыми. Они одновременно и занудные (когда автор подолгу разжёвывает героям и читателям, что такое чёрная дыра и т.п.), и слащаво-плакатные (чем-то слегка напоминает среднесоветскую фантастику об эпичных покорениях космоса), и с массой нелогичностей в сюжетах, и сами сюжеты часто обрываются ни на чём. Многие произведения Тесленко я, увы, не осиливал и не осиливаю до конца.

Эта книга — тоже не исключение. Снова мы видим идеалистический тесленковский мир будущего с говорящими автоматическими такси, с биокиберами, неотличимыми от людей, где даже игрушка может иметь подобие сознания и может даже осознавать собственную смертность (sic!). И вот в этом мире начинаются таинственные и зловещие явления.

В этом мире есть правительство — однако оно ведёт себя удивительно апатично и предпочитает наблюдать за ситуацией, ничего не делая... Пришельцы, судя по их разговорам и повадкам, умственно и психологически ничем не отличаются от людей — однако тоже действуют по какой-то инопланетной логике. Получается, что они хотят захватить Землю с помощью странных и нелогичных ходов — а земляне тоже реагируют на угрозу странно и нелогично. Разрешается эта тупиковая ситуация почти что случайным образом.

Довольно неприятное ощущение остаётся в итоге.

Кстати, русская версия — это плохой и даже слегка сокращённый перевод с украинского.

В детстве любил читать про древних и первобытных людей. «Приключения доисторического мальчика», «Пещеры красной реки», «Борьба за огонь». Но эта мне не особо нравилась: казалась какой-то сказочной. Говорящие животные, один человек делает сразу много изобретений, ду'хи какие-то... Может быть, автор пытался показать мир глазами троглодита? Скорее он попытался изобразить что-то, похожее на эпос троглодитов: щедро приправленные чудесами и пафосом предания о том, как когда-то могли быть изобретены топор, огонь и т.д.

Теперь понимаю, что мифологический стиль повести — как раз удачная находка. В конце 19 века археология и палеоантропология были ещё совсем юными, слепыми и наивными науками, так что писать научно обоснованное произведение в то время было ещё рано.

Сборник «Пригоди. Фантастика» от «Веселки» — одно из ярких воспоминаний моего детства. У нас была не вся серия — всего пять или шесть книжек. Но насколько я полюбил их, даже ещё не умея читать!.. Одни картинки чего стоили! Можно сказать, что именно с них и началось моё увлечение фантастикой. А «Тільки мить» также и повлияла на моё увлечение палеонтологией.

Повесть — показательный представитель позднесоветской научной фантастики. Она уже совсем не идеологизированная, даже врагами в ней выступают не зарубежные буржуи и их прихвостни, а чисто отечественные, советские прохиндеи. Причём прохиндеи из среды советских учёных! Про такое только в перестроечное время могли написать. Причём негодяи, противостоящие героям-энтузиастам, довольно-таки жизненные и реалистичные, с очень даже реалистичной историей и мотивацией. Положительные герои тоже довольно выразительные. Описание всем даётся довольно скупое — однако по мере чтения образы становятся всё более и более живыми. Смелый и энергичный изобретатель Замиховский. По-отечески заботливый Мирослав Петрович, насмешливая Мария, упрямый скептик Славка. Местами автор даже перестарался с «оживлением» героев: иногда кажется, что их рассказов из своей жизни многовато. И вот они ставят небывалый эксперимент с испытанием машины времени, который вскоре превращается в настоящее приключение почти сродни «Парку юрского периода». Только здесь, увы, герои до юры так и не добрались и настоящих динозавров нам не «показали». Впрочем, палеозой и триас тоже весьма интересны, хотя массовая публика и немного о них знает.

И, как всегда и водилось в советской научной фантастике, немалая часть текста — научно-популярная, посвященная основам палеонтологии, геологии и даже слегка квантовой физике. Биологическая часть, однако, заметно устарела. Также можно встретить явно фантастических животных, встречаемых героями (гигантские муравьи, гигантские «жабы» и т.п.).

В детстве огорчало то, что сюжет книги остался будто неоконченным. Сейчас же я выяснил, что разные части книги писались в разные годы, почитай, как отдельные произведения. И, быть может, автор когда-то и планировал продолжения: про юру, мел, кайнозой... Если так — то очень жаль, что их так и не написали.

Отдельного внимания заслуживают иллюстрации. Их можно разделить на две категории. Монохромные — они имеют довольно странный и сюрреалистичный вид, часто даже никак не связанные с текстом. Динозавры и другие вымершие животные, какие-то «технологические» орнаменты из проводов, циферблатов и клавиш, стрелки, выносные линии и углы... Трудновато понять, что хотел изобразить художник — но выполнены они очень технично и внушительно. Другие — цветные, на вклейках. Они просто изображают древних животных или палеопейзажи. В детстве я любил их разглядывать: с восхищением, любопытством и некоторым страхом. Много позже увидел картины Зденека Буриана и они неожиданно показались мне смутно знакомыми. Ох, бедный Буриан! Срисовывали все, кому не лень!..

Книга написана очень скупым и «техничным» языком и потому напоминает скорее киносценарий. Вот только ни одна киностудия и ни один режиссёр не взялся бы такое снимать... Разве что в очень слащавом оцензуренном варианте, мало похожем на первоисточник.

Начало можно назвать даже интригующим: таинственный дом какого-то странного родича, некая зловещая загадка, таящаяся в этом доме, странные записи, оставленные покойным родичем, непонятная комната, обитая металлом... Чудовище тоже довольно нестандартное, причём оно даже несколько напоминает лавкрафтовский канон: нет никакой мистики, просто неизвестные биологические и физиологические явления. Если бы не убогий скудный язык — могло бы быть хорошим крепким хоррором...

И если бы не брезгливая мизантропия, пропитывающая каждую главу и каждую страницу: презрение и отвращение ко всем персонажам, будь то обыватели или богема, или школота, или гопники, или сексуальные извращенцы; все они описаны одинаково отвратительными — позитивных героев нет вообще. А так как это хоррор-слэшер, всех этих мерзеньких людишек ждёт расправа. И расправа жестокая, кровавая и извращённая. Автор с явным маньяцким удовольствием смакует все эти пытки, расчленения и пожирания. Чем-то напоминает то, как ребёнок-садист отрывает ножки насекомому. И, похоже даже, садизм тут первичен, а монстр и сам сюжет — вторичны. Они — лишь повод подвергнуть кошмарным мучениям людишек-насекомых.

Хороший пример того, как нельзя писать хорроры.

В начале девяностых фантастику и детективы мы все читали запоями. К тому же в постсоветское время открылось множество новых издательств и начали издавать много такого, что никогда не издавалось в СССР! Зарубежные авторы, ранее неизвестные у нас. Отечественные авторы, тоже ранее не печатавшиеся — в том числе и разные «непризнанные гении», и просто графоманы. Сюжеты, как из «видиков»: с монстрами, расчленёнкой, голыми тётками. И обложки у книг пошли яркие, причудливые, разной степени уродства, в том числе и с голыми тётками, опять-таки. Бедняга Вальехо даже не догадывался, как часто его картины печатают на обложках (или даже перерисовывают их для этого!) книг и (позднее) дисков.

И все мы кинулись читать...

Ужастики тоже ценились не менее, чем фантастика. Я был ещё в младших классах, когда «Приключения, фантастика» появились в продаже, и классе в пятом впервые попытался почитать — отец одолжил у кого-то. Начало «Звёздной мести» впечатлило: трёхглазые злодеи, ребёнок, оставшийся без родителей... Но вскоре сюжет стал слишком путанным для меня, да и достаточно мерзким и недетским, да ещё и весьма длинным — следовало очень много продолжений в очень многих журналах, — так что «Звёздную месть» я тогда не прочёл. Впрочем, это только к лучшему. (Я её уже взрослым пытался читать — но тоже осилил менее половины) Общее впечатление было тогда неприятным. И дело было не только в петуховских текстах, но и в уродстве иллюстраций и... неприятном запахе, который исходил от журналов. Не знаю, с чем его сравнить, этот запах: уж очень специфический. Должно быть, дело было или в качестве бумаги, или в качестве печати.

На днях подумалось: а ведь это, по сути, один из первых отечественных пульп-журналов! Вообще-то, надо произносить «палп» — но я говорю «пульп», как по-латински, потому что тогда ассоциируется с зубной пульпой или морским полипом. За рубежом пульп-пресса широко известна ещё с девятнадцатого века — дешёвое чтиво на дешёвой переработанной бумаге. Почитал десять минут — и в туа... выбросил. И ещё через десять минут и забыл, о чём там было. В СССР ничего подобного не было, печатать и читать такое считалось достойным только загнивающих капиталистов. И тут грянули девяностые. Всё стало дозволенным и даже желанным. Посыпались, как из рога изобилия, журналишки и газетёнки со сплетнями, «утками», идиотским юмором, графоманией, чернухой, порнухой... Нередко — отвратного качества, безграмотные, с безобразным дизайном. А мы потребляли всю эту «пульпу» и были тому рады, ещё не особо понимая, какая же это дрянь.

«Приключения, фантастика» — отнюдь не из той периодики, которую вспоминаешь с ностальгией и с удовольствием перечитываешь. Этот журнал нужно хранить, как экспонат в кунсткамере, как жуткое ископаемое, как уродливый памятник уродливой эпохи — скорее в назидание, дабы помнить и не дать уродству повториться.

В детстве книга очень нравилась, хотя я обычно пролистывал подготовку к полёту и сам космический полёт (они казались мне нудными) и сразу переходил к самой интересной части: к приключениям на Венере. Тогда идеологическая повестка произведения не особо бросалась мне в глаза, а отрицательные герои-буржуи вызывали не неприязнь, а скорее смесь раздражения и сочувствия, будто это какие-то противные дети.

Сейчас я перечитал эту книгу с ещё большим интересом, потому что уже знал, в каком политическом, социальном, культурном и научном контексте писалась книга. 1933! Мои бабушка и дедушка по маме ещё были маленькими детьми, а родителей отца и вовсе ещё не было на свете. Нашему прадеду, прожившему почти сто лет, было 27. Казалось бы, не так уж много для исторического процесса — но в двадцатом веке колесо истории начало вращаться с бешеной скоростью. И нам теперь трудно представить, насколько мировоззрение людей из тридцатых годов отличалось от нашего.

Да, в тридцатые годы действительно верили, что однажды красные флаги поднимутся над всем миром — точнее, у нас действительно верили, а за рубежом многие действительно боялись. Да, в тридцатые годы действительно были такие простые представления о космической технике («взрывной двигатель» и т.п.) — ничего более сложного ещё не было придумано. О Венере тоже знали очень мало, потому что планета скрыта от астрономов облаками. Как знать, что там, под плотным облачным слоем?.. Раскалённые пустыни? Огромный океан? Пышные джунгли каменноугольного периода? Всё это казалось вполне допустимым (даже венерианские зонды более поздних времён имели антенны-поплавки на случай, если зонд окажется под водой).

Беляев и не скрывал того, что использовал при написании труды Циолковского. Последний, надо сказать, путём сугубо теоретических рассчётов правильно «предсказал» множество аспектов космических полётов, Беляев же придал им художественную и даже идеологизированную оболочку.

Венерианская часть, которая в детстве казалась такой длинной и насыщенной событиями, на поверку оказалась чуть ли не самой короткой. Тут уже книга типично приключенческая, несколько сродни «Аэлите» и «Марсу» Берроуза. Именно в начале двадцатого века появилось представление о космическом фронтире: вся Земля уже была известна и изучена, и мест для неведомого и невероятного на ней почти не осталось. «Дикий запад» переместился в космос, сперва на ближайшие планеты, а затем — далее, в другие солнечные системы. И во всех книгах о космическом фронтире (неважно, тридцатых годов или двадцать первого века) можно найти общие характерные черты: причудливые миры с причудливой и разнообразной живой природой, множество неведомых опасностей, схватки с чудовищами и аборигенами, несметные богатства, никому не принадлежащие, расколы и интриги внутри коллективов исследователей, «тарзаны», приспособившиеся выживать в чуждом мире. Всё это есть и в «Прыжке», и описано достаточно кратко и скупо — но достаточно, чтобы взбудоражить детское воображение.

И вот в этом новом мире начинают выживать земляне, ещё в полёте разделившиеся на две группировки. Да, и подлые капиталисты, и благородные коммунисты изображены очень наивно и стереотипно. Но всё же их образы, ярко представившиеся ещё в детстве, я помню до сих пор неизменными. Концовка довольно резкая, почти что обрывающаяся. Помню, при первом прочтении ожидал, что герои или решат, что с коммунистами всё же лучше, подготовятся к обратному полёту и сами вернутся на Землю, или дождутся новой земной экспедиции. В итоге произошёл третий вариант: и не совсем то, и не совсем другое.

Во всей причудливой и кровавой вселенной ВХ 40К самыми адекватными мне всегда казались эльдары искусственных миров: летают себе по космосу в мирах-кораблях, стараются никого не трогать без причины и офигевают от всего происходящего, потеряв надежду на какие-либо перемены к лучшему. Не помню уж, как я нашёл эту книгу — вероятно, прочёл упоминания о ней в ВХ-вики.

Так как герои — альдари, то и всё повествование выдержано с точки зрения их восприятия. Пафосно, витиевато, поэтичновато и... монотонно, точь-в-точь, как если бы было про фэнтезийных эльфов. И эта монотонность довольно утомительна. Даже боевые сцены воспринимаются, как в замедленной съемке. Если начало ещё читается живо, то средняя и финальная части уже начинают надоедать. Вроде бы и герои разнородные собрались для единой цели, вроде бы и древняя тайна забрезжила перед ними, и всё не то, чем кажется — но читается скучно и тягуче. А ещё там много однообразных имён и названий на букву «и», что тоже утомляет и путает: Иврайна, Иянна, Инкарна, Иянден, Иннеад, иннари...

Насекомых (и муравьёв в особенности) я люблю с детства. Не знаю, к чему это восходит. Наверное, причиной тому мультики про мир насекомых, часто попадавшиеся мне. «Пчёлка Майя», «Приключения голубого рыцаря» (мы его в детсадике даже в кинотеатре смотрели). Позднее — книги про Карика и Валю и «Страна Дремучих Трав», немецко-японский мультсериал про пчёлку Майю (но уже другую, тёзку). Сколько книг было перечитано на эту тему!.. Акимушкин был просто до дыр зачитан. И сейчас я, уже весьма взрослым, люблю снимать с помощью микроскопа анатомию интересных насекомых, найденных на улице или подоконнике (целенаправленно никогда их не убиваю для этого) и до печальных событий февраля-марта 2022 держал в формикариях муравьев трех видов.

Почитав описание «Муравьёв» Вербера, я решил, что это какая-то комедия, и взялся за чтение. Конечно же, от описаний муравьиного (и вообще насекомого) мира любой энтомолог и муравьевод будет ежеминутно хвататься за голову. Ну ладно, то, что муравьи — разумные и мыслят по-человечески, допустим. Это главное допущение автора, вокруг которого и строится весь сюжет. Но ненаучные недостоверности касательно анатомии и физиологии прямо-таки громоздятся! Муравьиная кислота не может растворить хитин или прожечь кожу. Автор приписал одному виду муравьёв особенности сразу многих видов, в том числе и экзотических. Много неправды и ошибок и насчёт образа жизни других насекомых.

Цитаты из некой энциклопедии вскоре начинают раздражать. Многие факты не удалось проверить, и сильно подозреваю, что там имели место домыслы Вербера. Общий посыл раздражает: какая-то «зелёная» гринписовская воинственность и наивность, достойная разве что хиппи.

Сюжетов, по сути, два. Муравьиный и человеческий. Причем первый напоминает скорее фэнтези. Причудливые королевства, таинственные явления, долгий путь героев, полный опасностей... А вот человеческий мир представлен скорее как противопоставление миру муравьев. И персонажи-люди показаны куда более бестолковыми и бессмысленными, чем муравьи. И весь человеческий сюжет, следовательно, гораздо более плоский и местами кажется еще менее правдоподобным, чем история о муравьиных королевствах.

Общий посыл произведения гуманистический: обеим цивилизациям есть, чему научиться друг у друга. Но при этом посыл этот наивен. Природа — хорошая, люди — плохие. Чем ближе к концу — тем больше книга разочаровывает.

Нет, эта книга — не научная фантастика. Что же это? Фэнтези? Сказка? Сюрреализм? Фантасмагория? Для взрослых она написана или для детей? После прочтения остаются неясности. Кстати, есть люди, которые, прочитав, приняли всё за чистую монету.

Тяга детей и подростков к страшному — странное дело. (Впрочем, она и у части взрослых сохраняется — у меня, в частности) Дети испокон веков любили страшные сказки, рассказываемые в темноте, разные странные игры, связанные со смертью и потусторонним, проводили ритуалы детской магии (которые тоже, как правило, связаны с чем-то зловещим и опасным). В наши дни фильмы ужасов считаются запретными для детей — однако многие дети увлечённо их смотрят, если представляется такая возможность. Интернет же позволил современному детскому фольклору стать международным явлением (многие крипипасты — это ничто иное, как усложненные и современные «потомки» историй про чёрную руку и красный шарф). Впрочем, и без фольклора любой ребёнок — мастак сочинять разные страсти, пробирающиеся в комнату под покровом темноты.

Наверное, корни этого явления восходят ещё к первобытным временам: безопасное ритуальное пугание словно отвлекает от реальных страхов и опасностей, делает их немного менее пугающими.

Вот и старший малыш Хомса, обладающий пылким воображением, придумывает разнообразные игры, в которые незаметно начинает верить. Читатель тоже поначалу ему верит, что вызывает недоумение: что?.. Неприятель?.. Разведчики?.. Болото, полное змей?.. Живые грибы?.. А это точно Туве Янссон? А это точно во вселенной Муми-троллей? Что это за хоррор?.. Но всё проясняется быстро и легко: Хомса просто слишком увлёкся своей игрой в страшилки. И он не отказывается от этой игры, даже напугав и рассердив родителей, даже будучи наказанным за это. Впрочем, вскоре он получает урок и понимает, что обманывать нехорошо.

«Маленькие тролли и большое наводнение», «Муми-тролль и комета», «Шляпа волшебника», да и, собственно, «Опасное лето» — книжки очень лёгкие, детские, беззаботные. И хотя там попадаются и опасности, и пугающие персонажи — они не кажутся слишком страшными, кажется, будто всё это понарошку, а если и нет — то папа с мамой всегда защитят и всегда помогут.

«Мемуары Муми-папы» уже немного иные: там уже явственно ощущаются одиночество в огромном мире, нешуточные опасности, с которыми придётся разбираться самому.

«Волшебную зиму» можно отнести к поздним произведениям муми-цикла, и это произведение уже куда более «взрослое» и даже страшноватое. Кстати, в детстве это была моя любимая книжка Янссон.

Зима — для северян совсем особое время года. Она у них и холоднее, и темнее, и дольше, чем у нас. В фольклорах всех северных народов зима — время испытаний, опасностей и колдовства. Время долгих посиделок у огня и долгих рассказов. И вот Муми-тролль, беззаботный и жизнерадостный, обожающий весну и лето, лицом к лицу столкнулся с зимой, которой ранее не видел ни один из муми-троллей...

Одиночество среди холода и белизны, изменившийся мир, неведомые существа, появившиеся в нём, какие-то странные явления и обряды — атмосфера может показаться не такой уж детской. В этой повести даже впервые поднимается тема смерти. Однако герой вскоре учится видеть красоту и уют и в зиме, встречает там и новых и старых друзей. В конце концов наступает весна, и проснувшаяся семья воссоединяется.

...В начале холодного марта 2022-го я покинул свой дом с рюкзаком за спиной и с кошкой в сумке. Город вокруг меня был тихим и безлюдным, быть может, я был одним из последних людей в своем микрорайоне. Всё казалось чужим и странным образом изменившимся. Тишина и пустота там, где обычно кипела жизнь. Сгоревшие машины и чёрные пятна вместо окон в некоторых домах. Грохот артиллерии где-то вдалеке. Идя по вымершему городу, я вспоминал... Муми-тролля, проснувшегося среди зимы.

Однажды мирную зимнюю спячку муми-семейства бесцеремонно нарушили: грядёт Рождество! Не на шутку испугавшись, муми-тролли присоединяются ко всеобщей суете: что делать? как быть? Что это вообще такое — Рождество? Или кто это? Может, оно злое? И совершенно непонятно, почему соседи настроены так весело. В итоге всё оказывается совсем не страшным и даже немножко волшебным.

Вероятно, события рассказа происходят после «Волшебной зимы», поскольку создаётся впечатление, будто Муми-тролль уже знаком с зимой, в отличие от своих домочадцев. Почему в «Волшебной зиме» нет упоминаний о Рождестве? Видимо, там Муми-тролль проснулся уже после Рождества, когда остальные обитатели долины тоже заснули. То есть, можно предположить, что муми-тролли, засыпающие в ноябре, погружаются в спячку одними из первых.

В детстве этот сборник кажется скучным. А дело в том, что рассказы эти написаны скорее для взрослых, они очень психологические. И к тому же (в отличие от предыдущих книжек про Муми-тролля, довольно-таки светлых и по-детски оптимистичных) каждый рассказ пронизан ниточками грусти — иногда такими тонкими, что едва заметны. Странное ощущение взросления, конца лета и конца детства. Помните? Как когда-то, приезжая от бабушки, мы понимали, что солнце стало чуть тусклее, а дожди — чуть чаще, и что уже совсем скоро пора будет вернуться в школу? И летняя лёгкость ещё есть — но уже немного не та, что была в конце мая.

Последующие книги Туве Янссон будут ещё более меланхоличными. Герои стали взрослее, читатели — тоже, да и автора, похоже, глубже затянула взрослая жизнь...

Интересные размышления о природе божеств и вселенной, более убедительные и правдоподобные, чем у Лавкрафта, однако сам сюжет, увы, не предоставляет ничего нового:

При жутких обстоятельствах найден кошмарный древний идол — его привозят в музей, — и... НЕВЫРАЗИМЫЙ БОГОХУЛЬНЫЙ УЖАС, ПРОСТЯТ ЛИ НЕБЕСА НАМ ВСЕ ТЕ БЕЗРАССУДСТВА?!.

Сюжет очень вторичен по отношению к лавкрафтиане, хотя, возможно, события происходят в другой вселенной: несмотря на все сходства, ни разу не были упомянуты обязательные атрибуты «мифов Ктулху». То есть, Аль-Хазред и Некрономикон, Великие Древние, другие божества пантеона — а ведь их никогда не преминет вспомнить любой автор, взявшийся за эту тематику.

Когда я был в третьем-пятом классе, труд и рисование у нас вёл один довольно жуткого вида дядька. Вёл уроки он неважно, мы его терпеть не могли и за глаза называли «Дядя Слесарь». Сочиняли всякие гадости про него («Вчера мы шли мимо милиции и увидели щит «Их разыскивают». И знаете, кого мы там увидели?! Нашего Слесаря!»). Но однажды на перемене Дядя Слесарь немало заинтриговал нас, показав в своем альбоме наброски каких-то иллюстраций. Там была планета в форме ступенчатой пирамиды, гигантские птицы, птицетётка, какие-то обезьянолюди... Кажется, даже кратко рассказал про историю со шкафом-порталом и с таинственным рогом.

Спустя много лет я где-то на ФБ наткнулся на упоминание об этом мире-пирамиде и в памяти будто сработала вспышка. Теперь я знал название и автора, и страшно захотел прочесть эту книгу, что немедленно и сделал.

И... Страшно разочаровался! Пожалуй, только цикл про ведьмака Геральта вызвал у меня большее разочарование. Конечно, идея создателей вселенных, способных сотворять любые причудливые миры по своей прихоти, довольно интересна — тем более, они сотворяли не магическим или божественным способом, а посредством высокоразвитой науки. Но сама история оказалась ужасающе банальной и предсказуемой: просто лубочнейшая сказка про неуязвимого попаданца! То, что каждая ступень ступенчатого мира представляет собой отдельную страну, непохожую на другие — интересно. Но! Первая страна представляет собой земной рай с голыми нимфами и русалками, вторая — дикие прерии с индейцами, третья — рыцарское королевство... Такое ощущение, будто писалось для подростков. Чем-то эта книга напоминает... картины Вальехо! Да, такая же красочная эпичность, смешанная с мускулистой обнажёнкой, подчас граничащая с безвкусицей. К тому же и сюжет весьма предсказуемый. Может быть, лет в 16 такое зашло бы. В 37 — увы, совсем нет. Вишенкой на торте был кошмарный безграмотный перевод, попавшийся мне.

Первое знакомство с Сапковским у меня заключалось в том, что лет в 15-16 мой взгляд, разглядывая собрание фэнтези и фантастики у двоюродного брата (а у него был целый стеллаж чуть ли не во всю стену), зацепился за название «Кровь эльфов». Взял на минуту — смотри-ка, «Крев эльфув», перевод с польского! Поглядел на предисловие — подумал, что когда-нибудь прочитаю... И забыл на много лет.

Позднее о книгах я регулярно слышал — но желание прочесть возникло только после прохождения игры «Ведьмак» и во время прохождения сиквела. Я подумал: быть может, и книги такие же яркие и мрачные одновременно, как и игры, и тоже настолько же живописны, динамичны и кровавы?

Первая книга зашла хорошо: там не связанные между собой рассказы о Геральте, часто имеющие стёбный характер (в частности, пародируются известные сказочные сюжеты). Их еще удавалось рисовать в воображении в том же стиле, что и игры.

Но как только появился сквозной сюжет — разочарование и скука начали нарастать с каждой следующей частью. Дело в том, что автор сохранил всё тот же немногословный «рассказный» стиль, хотя сюжет, география и количество персонажей выросли до куда более солидных размеров. И мне, любящему описывать всё, вплоть до расположения мебели в комнатах и формы облаков, читать такое откровенно больно. Да и очень тяжело вникнуть в сюжет, перегруженный обилием несущественных имён, названий и топонимов. Если игры были сделаны с любовью и старанием — то про последующие книги этого, увы, нельзя сказать.

Эпизодические персонажи — кметы, краснолюды, низушки, — выглядят куда более живыми и колоритными, чем главные герои, чьи образы отличаются удивительной невыразительностью и удивительной же способностью не удерживаться в памяти. Я снова и снова с раздражением замечал, что все эти Трисс, Йеннифер, Филиппы, Сабрины совершенно сливаются для меня воедино. Равно как и Фольтесты, Хенсельты, Радовиды... Из монархов выделяется только Эмгыр — и только потому, что злодей. Трудно понять, какой персонаж будет ключевым, а какой вскоре будет забыт или просто присутствует «для мебели».

С государствами всё то же самое, что и с людьми. Если в издании нет карты — ориентироваться в этом мире будет очень и очень тяжело. Страны кажутся совершенно одинаковыми, и сведений об их истории и политике даётся крайне мало. Аэдирн, Каэдвен, Редания, Темерия — одни названия, и вообще непонятно, как их себе представлять. Какие там природные зоны? Какая история? Какая экономика? Какие народы там живут и на каких языках говорят? Может быть, Аэдирн — это сплошные леса, а Цинтра — пустыня? Может быть, в Редании живет чернокожий народ, а в Темерии носят чалмы и поклоняются огню? Может быть, Редания и Ривия на протяжении столетий и до недавнего времени были одним государством и населены одним и тем же народом? Может быть, аэдирнцы ненавидят всех соседей и считают еретиками? Может быть, у Вердена только одна статья дохода — виноделие, а Лирия представляет собой полосу голого побережья, и у нее единственная статья дохода — перекупка и морская перепродажа верденского вина?.. Обо всем этом можно только догадываться.

Сам сюжет достаточно прямолинейный, интриги малозапутанные и неглубокие, и в чтение цикла не проваливаешься, как порой бывает, а просто мучительно листаешь страницу за страницей.

Герои тоже показались мне малоприятными. Геральт, сохнущий по своей Йеннифер (или ком там?) — но при этом трахает чуть ли не всё, у чего есть влагалище. Бесполезный и самовлюблённый ловелас Лютик. Мэрисью Сири. Кто там ещё был-то?..

В общем, наибольшее книжное разочарование последних лет.

P.S. Несколько забавно выглядит транслитерация «у» как «ы» — калька с польского. «Эмгыр вар Эмрейс», к примеру, вызывает у меня стойкую ассоциацию с Турцией (реис — у турок и арабов было такое почётное звание) , и поначалу я даже представлял, что Нильфгаард — местный аналог Османской империи. Тогда как на самом деле имя Emhyr действительно существует, и имеет кельтское происхождение, и произносится как «Эмир» (впрочем, тоже наводит на мысль о Востоке). Или, к примеру, фрагмент заклинания из игры «Ведьмак-2»: «Лыса айн лаун! Лейта дырр!» В польском языке звук «ы» употребляется очень часто, тогда как на русский слух иногда может звучать забавно.

Редчайший пример философской сказки, написанной в конце двадцатого века — когда, казалось бы, сам сказочный жанр начал призабываться. Одна из любимых сказок моего детства — хотя многие идеи и мысли, высказанные автором, адресованы явно взрослым читателям.

Безымянный Город на затерянном в море острове был некогда построен мудрецами, волшебниками и мастерами, оставившими потомкам ряд правил и условий. Со временем о заветах праотцов начали забывать — и совершенно напрасно! Мрачноватая и тревожная атмосфера книги напоминают фильмы «Мио, мой Мио» и «Сказка странствий». Жители Города тоже безымянны — Поэт, Художник, Органист, Фонарщик, — они скорее живые архетипы, чем персонажи. Имена носят только дети — Аля, Аль и Юля (последнее имя всегда казалось каким-то малоуместным, слишком обычным) — и ещё животные (образы героев-животных также довольно символичны). Занятно: на иллюстрациях Аль и Аля даже по стилю рисовки заметно отличались от взрослых персонажей-архетипов (дети имели более стилизованную, слегка анимешную внешность). И хотя внешние описания Города и горожан довольно скупы — всё представляется очень ярко и заставляет полюбить и Город, и героев. Автор описывает скорее эмоции и ощущения, чем зрительные образы — но представления сами собой «вырастают» из этих эмоций, как из семян.

Многим современным читателям сказка покажется жестокой. Собственно, там, где описывается царство злой совы и ее тирания, автор местами и впрямь переусердствовал с жестокостью — чего стоит сцена с кротом!

Сюжет остаётся напряжённым до самого финала. В послесловии автор говорит о планируемом продолжении — но его нам, вероятно, не суждено увидеть.

Любопытный факт: автор — православный священник. Философия сказки же выглядит странным образом «языческой»: некая высшая сила вмешивается в события в виде Пса Парадокса и т.п. Христианская ли в ней мораль? Мораль скорее общечеловеческая, без привязки к какой-либо конкретной религии и культуре.

Один из коротких рассказов Леонова, одна из его прекрасных миниатюр.

Снова и снова удивляешься тому, насколько яркие и живые образы Леонов может заключить в столь немногословное произведение. И тому, как он может сделать нечто рвущее душу из «барышневого» рассказа («Бубновый валет») или сказки («Бурыга», «Валина кукла»)...

А рассказ на самом деле не мистический — он просто рассказывает о взрослении и о том, как забываются детские мечты и фантазии. Или всё же не забываются...

Идея коллективного «организма» из наномашин в 60-ых годах была новой и оригинальной, необычной и непредсказуемой для читателя.

Да и сейчас история (вначале) выглядит довольно интригующей и увлекательной — правда, её сильно портят безликость персонажей и странные нелогичные решения, принимаемые ими. Все люди носят вымышленные имена и ни один из них, кроме Рогана и капитана, не является постоянным действующим лицом, оттого все персонажи выглядят непримечательными статистами. Этим произведение несколько напоминает ефремовскую «Туманность Андромеды».

Концовка смятая и оборванная, создаёт иллюзию неоконченности.

А меня вот очень мало впечатлило.

Когда-то давно, кажется, ещё в школе, слышал хорошие отзывы об этой тетралогии, много позже и в интернете натыкался на упоминания о цикле — но как-то не удосуживался прочесть. Вроде бы, судя по описаниям, должно было быть очень интересно.

Читал цикл я очень долго и небольшими «приёмами», насколько позволяла работа, оживившаяся в коронавирусный период.

Первые две книги были поинтереснее, однако и они впечатлили мало: казалось, будто писал подросток. Язык довольно скудный, много нелогичностей и неувязок, лишних деталей. Плюс к тому же автор очень плохо знает энтомологию и арахнологию. Я не говорю об анатомии и физиологии пауков и прочих монстров, имеются ошибки даже в фактах из школьной программы: у пауков пищеварение наружное, и они не могут обгладывать добычу; детёныш жука — не жучонок, а личинка, и она не является уменьшенной копией взрослого. Кроме того, разумные пауки показались мне слишком антропоморфными, будто мыслят точно так же, как и мы.

Третья книга оказалась намного скучнее — скорее что-то вроде детектива, и пауки оказались ещё более человекоподобны. Четвертую я вовсе не осилил.

Когда же я начал читать другую книгу — это оказался «Непобедимый» Лема, — я неприятно поразился контрасту с «Миром пауков». Казалось, я уже даже подзабыл, что чтение может быть настолько интересным.

«В океане нету места, где бы мы ни побывали,

И скажу я вам сейчас, без дураков, без дураков!

Вы, ей богу, смельчаки, не на того сейчас напали!

Не охотятся овечки на волков, на волков!»

КиШ, «Пират»

Рассказ очень короткий и очень лаконичный, даже мало похожий на привычное нам творчество Г.Ф.Л. Больше он напоминает народные былички или детские страшилки в литературной обработке. Точно так же, как и в народном творчестве, определенности в истории немного: Старик Страшный — но чем именно он страшен, неясно. Говорят, что в молодости он ходил капитаном по дальним морям — но неизвестно, правда ли это. Говорят, что он богат — но кто видел его богатство? Говорят, что он разговаривает с таинственными бутылками — но как знать, не ребячья ли это болтовня?..

Ясно лишь одно: лучше этого Старика не беспокоить понапрасну... Но всё же находятся негодяи, позарившиеся на сокровища таинственного старца — неслыханная дерзость, она не сойдёт им с рук!

Каких только образов Атлантиды мы не встречали в литературе! Были и Атлантиды высокотехнологичные, с лазерами и космическими кораблями. И мистико-оккультные Атлантиды — сокровищницы тайных знаний, утраченных человечеством. И Атлантиды жестокие и варварские, заслуживавшие своего уничтожения. И хотя в 21-ом веке мы уже прекрасно понимаем, что никаких бесследно исчезнувших материков и цивилизаций не было, хотя атлантомания и теософия давно остались в прошлом, образ Атлантиды до сих пор будоражит наше воображение.

Александр Беляев — тоже знаковая фигура из прошлого. Научная фантастика в его произведениях тесно сплетается с романтикой и почти что со сказкой. Образ Атлантиды, описанный им, тоже получился чем-то на грани криптоистории и мифа. Пейзажи Атлантиды, её природа и города, быт народа и царей, битвы и священнослужения описаны весьма старательно и детально. Мистики или невероятной фантастики в произведении нет; Беляев пытался построить свою Атлантиду предельно реалистично, в качестве рабовладельческой цивилизации бронзового века. Присутствуют намёки на возможные следы атлантов в известных нам культурах. В частности, имена: Адиширна-Гуанч (в гуанчах когда-то усматривали потомков атлантов), Шишен-Итца (Чичен-Ица) и Кетцаль-Коотль (Кетцалькоатль, наследие атлантов пытались искать и в Месоамерике), Крицна (Кришна? Да и ряд других имён звучанием напоминает индийские).

И вот в этой богатой и великой Атлантиде, грозной стране, царящей над всем Старым Светом, намечается сразу несколько сюжетных линий: любовь царевны к рабу, любовь сына жреца к рабыне, заговор и намечающийся дворцовый переворот, ученик мудреца узнаёт главную тайну Атлантиды, простонародье готовится к восстанию... Эти истории довольно наивным образом связаны между собой и довольно предсказуемы, но, тем не менее, читаются увлекательно, как красивая сказка. Но, увы, ни одной из этих историй не суждено дойти до логичной развязки: с первых же глав сквозь повествование проходит предчувствие беды, которая не пощадит никого. Катаклизм показан красочно и пафосно, в духе старого кинематографа:

Мотив исхода атлантов и основания ими цивилизаций Египта, Месопотамии, Месоамерики и т.д. был очень популярен в атлантологии (см., например, «Учители учителей» Брюсова). Беляев использовал и его — но тем самым создал неувязку с самим названием книги. Почему последний человек, если исход был массовым?

Финал, правда, я ожидал увидеть несколько иным:

Книгу можно было бы экранизировать как фильм жанра «пеплум».

Я прочел эту книгу еще где-то в средней школе (в сборнике с «Вавилоном-17» и «Временем...»). Ничего особо не понял — однако гротескная атмосфера повести зачаровывала. Так я, должно быть, и полюбил постапокалипсис. Руины цивилизации будущего, поросшие зеленью, таинственные подземелья, где, как поговаривают, можно найти еще действующие древние компьютеры... Это почти так же здорово, как и мёртвые марсианские города Брэдбери!

Но уже тогда я понял, что перевод — плохой. Много лет я собирался найти другой перевод, и когда наконец собрался — в интернете нашелся только один (хотя на фантлабе упоминаются несколько), тот самый, который я читал в детстве. Тогда я решил обратиться к оригиналу. Оригинальный текст нашелся на удивление легко, и, как я и опасался, оказался довольно тяжел для чтения. Я уже читал в оригинале «Вавилон-17», что было нелегкой задачей, а «Пересечение» же оказалось еще более трудным.

Я читал оригинал, поглядывая в перевод, выискивая странные места и разбирая, что автор имел в виду на самом деле. Нет, перевод не просто плохой. Он ужасный! Местами возникало ощущение, будто переводил человек, средненько знающий английский на школьном уровне, а те места, которые перевести не удалось, заменял собственными догадками или даже пропускал вовсе. Чего стоят одни имена героев:

Lobey — Чудик

Friza — Чёлка

Bloi — Боб (почему?)

Carol — Снежка (???)

Dorik — Навозник

Nativia — Родинка (ржунемогу)

По какому принципу они переводились — совершенно непонятно. Что значит часть этих имён, мне так и не удалось выяснить. Возможно — ничего, однако переводчик был с этим не согласен. Некоторые имена, похожие на прозвища (Ястреб, Паук, Вонючка), к счастью, не пострадали. Обычные же «человеческие» имена в книге встречаются редко.

С первых же страниц рассмешил контраст между речью ГГ в переводе и оригинале. Согласно переводу, можно подумать, что Чудик — какой-то интеллигент и меланхолик. Ага. Пастух в постапокалиптической деревне. А по-английски Лоби говорит и думает короткими рубленными фразами со странной и неправильной грамматикой. Он не употребляет квазинаучных терминов и фраз (вроде «совершенствования общей нормы» или «исправлять свои генетические коды») Это же дикарь! И еще и не человек к тому же. Как он еще может изъясняться?

Сюжет тоже пострадал. Местами из текста пропали целые абзацы, в том числе и сюжетно-важные, многое было искажено. Из оригинала я выяснил ряд фактов, заметно уменьшивших бредовость произведения. В частности, оказалось, что герои — не люди-мутанты (как я считал долгое время), а какие-то нечеловеческие существа с чрезвычайно изменчивым генотипом и фенотипом, которые прибыли на покинутую Землю (неясно, откуда и каким образом) и попытались занять место ушедших землян. Как видит читатель, это у них удалось неважно. Они позаимствовали наш облик, наши воспоминания и наши мифы — но всё это оказалось им не впору. Но вместо того, чтобы стать самими собой, они продолжали имитировать людей. Последствия оказались печальными: генетическое разнообразие снизилось, внешние уродства стали вариантом нормы, тогда как слабоумных и безумных стало так много, что для них пришлось огораживать специальные территории («клетки»).

Свойства и умения, несвойственные их представлению о человечности (в основном, паранормальной или практически магической природы), называют «иным», «инаковостью» (англ. «different»). Об иных говорят то с презрением, то со страхом. Иного чуждаются больше, чем слабоумного или человека с лишними конечностями. Этот род ксенофобии проходит сквозь всё произведение — к сожалению, в переводе трудно передать то, как часто слово «different» и разные каламбуры и намеки с его участием встречается в тексте. «Иное» и гонения на «иных» — это обобщенная аллегория любых меньшинств. Хотя на деле эта инаковость может быть естественным свойством всех этих существ, и, очень может быть, именно на ней им следует строить свою собственную цивилизацию вместо упрямого подражания человечеству.

Увы, темы отчуждения иного и имитирования ушедшей расы в итоге высвечиваются слабо. Их словно оттесняют и оттирают основные события, странные и сюрреалистичные. Лоби, повторяя древний миф об Орфее, отправляется искать мертвую Фризу; сражается с человекоподобным быком в подземном лабиринте (но это не тот лабиринт! — говорит Федра в образе машины); преследует Кида Смерть — неуловимого и неуязвимого антагониста, похожего то на Танатоса, то на дьявола; наблюдает распятие невинного.

Книга странная, книга малопонятная, книга гротескная. Язык, которым она написана, тоже довольно странный и тяжело воспринимающийся (даже для англоязычных). Непонятные эпиграфы к главам усиливают ощущение безумия и бредовости происходящего. О чем она? О том, что сюжеты мифов не умирают, и люди снова и снова переживают их в разных вариациях, лишь с поправками на время и место происходящего? О нежелании следовать своей собственной природе? О вечной дискриминации всех непохожих? Эти идеи в нём слабо связываются между собой, не образуя единой картины. Финал оставляет неприятнейшее ощущение неоконченности. В русском же переводе произведение получается ещё более безумным, чем в оригинале.

Прочтение оригинала не заставило меня полюбить «Пересечение Эйнштейна» — но, тем не менее, не буду отрицать, что эта книга всё же оставила отпечаток в моем воображении и в моем творчестве.

Была такая старенькая книжка — «Отзовитесь, марсиане». Лет в 6-7 я ею зачитывался. Она казалась мне невероятно красивой, невероятно познавательной и невероятно интересной. Там сообщались различные сведения о планете Марс и истории ее исследований, разные странности, наблюдаемые астрономами, возможность наличия там жизни и марсиан. И были среди прочего две главы об образах марсиан в фантастике. «А что, если они злые?..» — и кратко пересказывалась «Война миров». «А что, если они добрые?..» — и кратко пересказывалась «Аэлита» (ага, добренькие. Хотя если сравнивать с уэлссовскими марсианами...) Самые страшные моменты «Войны миров» (например, про питание марсиан), впрочем, были милосердно умолчаны.

И я страшно захотел прочитать ее полную версию. Среди моих детских рисунков немаловажное место заняли сцены из «Войны миров»: люди разглядывают упавший снаряд, марширующие треножники, старинные пушки, стреляющие по ним, солдаты в киверах (ну, не знал я, как выглядели британские солдаты того времени) превращаются в живые факелы, «башка» треножника взрывается от меткого выстрела... Да и вообще треножники и подобная странная техника прочно и надолго поселилась в моем воображении, мирно (или не очень) уживаясь с анимешными роботами из «Макросса» и всевозможными фантастическими чудищами.

Но «Война миров» почему-то так и не попадала мне в руки. Про майора Велла Эндъю я прочел и то раньше! Эта книга тоже сильно впечатлила меня — хотя почему-то казалось, что «Война миров» все равно должна быть лучше...

«Войну миров», а также многие другие произведения Уэллса я сумел прочесть лишь студентом, когда жил на квартире у одной хозяйки, у которой был многотомный сборник. В книге я не разочаровался: динамично развивающиеся события, страх и отчаяние героев, множество правдоподобных деталей, технических подробностей, упоминаний последующей жизни после войны... Особенно любопытно описание вида Земли из космоса, сделанное задолго до космических полётов. Впрочем, там и еще много чего описано «задолго до». Опасное любопытство обывателей, равнодушие и спокойствие тех, кто не видит бедствия, разрушения и паника, паранойя и навязчивые мысли... А ведь книга издана в 1898-ом году — когда никто и не мог представить себе мировой войны! (Лагин в «Майоре...» дал очень прозрачные отсылки на Вторую мировую — и от этого его книга несколько «удешевилась») Да и, в конце концов, это одно из первых произведений на тему инопланетного вторжения!

Так что не слишком удивительно то, что радиослушатели поверили радиопостановке по мотивам этой книги. (Впрочем, скорей всего, паники не было — это журналисты, по своему обыкновению, всё преувеличили)

Сильно портит книгу финал — типичнейший deus ex machina. Он еще в детстве, в том самом кратком пересказе, вызывал у меня недоумение. Думается мне, автор и сам прекрасно понимал его внезапность и несуразность: неужели высокоразумные существа не могли заранее подумать о простейших мерах предосторожности? С их уровнем технологий это было бы очень легко осуществить. Просто трудно было придумать другой хэппи-энд, не растягивая книгу до размеров эпопеи (чтоб «Война миров» не стала такой, как «Война и мир»).

Кстати, при сегодняшнем перечтении этот отрывок сильно напомнил мне о другом произведении Уэллса:

А что, если это альтернативное продолжение «Войны миров»? )))

Дикая клюква. Литературный комикс. Какой-то «Ред Алерт» — только с точки зрения русских, и события происходят в 21-ом веке. Стереотипы, стереотипы, стереотипы... Масса технических деталей, в достоверности которых я сомневаюсь. Совершенно клишированные ходульные герои. Паранаука, рептилоиды — опять-таки, очень банально. Быть может, это написано школьником?.. Нет — совершенно зрелым человеком. Быть может, это написано для школьников?.. Тогда почему более трети книги не происходит совсем ничего? И настоящие события начинаются только во второй половине? Для комиксоида это слишком вяло. Целевая аудитория может не осилить.

Книга даже не смогла скрасить мое четырехчасовое ожидание очереди...

Тяжеловатое произведение — особенно вначале. Сначала кажется, будто читаешь какую-то словесную абстракцию вроде «глокая куздра» — но позднее местная терминология запоминается и со временем даже становится понятной, увязываясь в целостную картину. Дальше читатель (если осилит) увидит забавную сатиру на авторитарное и демократическое общества, а также на их представления друг о друге. Но особенно мне понравилась часть, где энциане рассуждают о землянах (и становится понятным, что земляне, пытаясь изучать энциан, были не менее нелепы), причем делая ряд весьма интересных и хлёстких наблюдений (особенно насчет религий).

Одна из любимейших книжек детства. Странные, на наш взгляд, старинные гимназические порядки, дикий образ жизни слободы (впрочем, в 90-ые годы многое, увы, возродилось и не спешит исчезать до сих пор), чинопоклонничество и невежество, хаос, возникший с падением самодержавия, смешной и колоритный воображаемый мир Швамбрании, отзеркаливающий реальность... И всё написано очень простым и обаятельным языком. Понятно, что повесть содержит немалую долю художественного вымысла, утрирований и приукрашиваний. Естественно, описания жизни до революции и после неё — очень однобокие: как плохо и глупо было раньше, и какие хорошие люди пришли на смену старорежимникам, и какую хорошую новую жизнь нам суждено построить. Добрые чекисты и благородный комиссар резко противопоставляются злым и желчным взяточникам, бумагомаракам и держимордам. Все книги, изданные в те годы, были такими — иначе их просто не допустили бы к печати.

Очень просто и наглядно проиллюстрировано взросление героя и постепенный уход детства, постепенное обнищание и крах воображаемой Швамбрании. «Сказка — ложь, сказка — пыль, /Лучше сказки будет быль!» Пафосно и торжественно Леля и его друзья начинают сокрушать старый, окостеневший и надменный мир старого режима... Да, будучи ребенком, радуешься за них.

Спустя почти сто лет после издания книга читается так же живо и с таким же интересом, как в детстве. Но... многие моменты уже выглядят картонными или лубочными. У взрослого читателя они вызывают сомнения. Если же почитать о дальнейшей судьбе семьи автора, финальная глава становится грустной и даже страшноватой. Несмотря на все усилия, им так и не удалось окончательно влиться в новый мир. Оська даже поплатился за это жизнью. Новый мир строился, строился — но в итоге сам обратился в мир консерватизма, желчной казенщины и безжизненной бюрократии. То, с чем яростно боролись те храбрые комиссары и доблестные чекисты (впрочем, существовали ли таковые?..), вернулось на круги своя, лишь сменив знамена, лозунги и портреты.

И неожиданно за «фасадом» повести начинает проглядывать тайный смысл, гораздо более обширный и мрачный, о которой Кассиль, возможно, даже не догадывался. Можно бесконечно рубить головы очередной гидры — но гидра живет и возрождается, меняя лишь оболочку и имена. Называй её самодержавием, капитализмом, коммунизмом или клерикальностью — но окончательно её не истребить, ибо она неотъемлема от человечества. Все перевороты и революции в истории свершались в надежде что-то изменить, воплотить мечту о новой жизни и всеобщем счастье. Но все новые идеи или вырождались, или гибли в зародыше. И всё снова возвращалось... И вот подумайте: автор развенчал и обрушил нереальную Швамбранию, но разве всемирный коммунизм на поверку не был такой же Швамбранией, только гораздо больших масштабов?! Крах следует за крахом, люди сочиняют всё новые и новые «швамбрании для взрослых», всерьёз верят в них и пытаются воплотить, снова и снова терпя неудачи. Я грустно усмехаюсь, когда с экранов и мониторов нас снова зовут в некий дивный новый мир, находящийся то на западе, то на востоке, то в воображении оратора...

О Тартарене из Тараскона я знаю очень давно. В основном, по упоминаниям в советских книжках (должно быть, в советское время этот цикл был популярен). Особого интереса цикл у меня не вызывал, покуда я однажды не выкачал радиоспектакли «Клуб знаменитых капитанов», чудом дошедшие до наших дней. Из заседаний Клуба я узнал Тартарена получше и захотел почитать про него.

Задумывались ли вы когда-нибудь, читая книжки или смотря мультик про барона Мюнхгаузена, как бы показал себя знаменитый выдумщик, оказавшись перед лицом настоящих препятствий и опасностей? Наверное, примерно как Тартарен. Собственно, это и есть тема трилогии: самонадеянный и далекий от жизни фантазёр отправляется на поиски настоящих приключений. И находит их — но какими неожиданно несуразными эти приключения оказываются!

Очень обаятельно написанная трилогия, чисто французская эмоциональность и чисто французский, милый, добродушный юмор. Сразу видна база, на которой много лет спустя будет построен французский комедийный кинематограф. Очень уютная трилогия.

В первой книге Тартарен едет в Алжир охотиться на львов. Однако в Алжире уже нет в помине ни пиратов, ни диких бедуинов — там давно построены современные города и вовсю ходят поезда и дилижансы. Пережив множество передряг, наш чудак всё же ничуть не утратил чувства собственного достоинства и в итоге даже вернулся домой героем.

Вторая книга уже послабее. В общем-то, не раскрывает нам ничего нового о характере героя: перед нами всё тот же самодовольный бахвал, совершенно неуклюжий и беспомощный — однако свято верящий в свой эпический образ.

А вот третья уже разительно отличается от предыдущих эксцентрических комедий. Третья книга показывает нам, чем могут закончиться дутый героизм и чрезмерная самонадеянность. Она гораздо более мрачная и местами даже жестокая: ореол героя стремительно меркнет, и авторитет Тартарена рушится на глазах. Тарасконцы прозревают и видят его таким, каким он есть: чванным, хвастливым, изнеженным, трусливым и беспомощным. В конце концов бедняга покидает родной город и умирает, зарекшись иметь дело с какими-либо приключениями.

В наши дни трилогия призабыта — но совершенно незаслуженно. Тема «тартаренизма» будет актуальной во все времена. И в наши дни мы отчетливо видим множество тартаренов разных масштабов и трагедии, к которым подчас приводят их прожекты и авантюры. Увы, жизнь — не эксцентрическая комедия, в которой всё заканчивается благополучно.

О «Песнях Гипериона» уже написано столько, что едва ли я скажу что-то новое. Но не могу не написать отзыва. Как и в случае со всеми книжными циклами, не вижу смысла рецензировать части по отдельности — гораздо проще и емче будет общая рецензия на весь цикл. Усредненно-округленно оцениваю цикл в 8 баллов: 10 за «Гиперион», 9 — за «Падение Гипериона», 6 — за «Эндимион» и, увы, всего 4 за «Восход Эндимиона».

Сам Дэн Симмонс писал (не могу найти точную цитату) о своем критерии оценки фантастики: книга настолько хороша, насколько глубоко ты можешь провалиться в ее вымышленный мир, насколько сильно тебя могут затянуть путешествия и приключения, которых никогда не было и не будет. Я тоже всегда пользовался этим критерием. Художественная книга ценна не жанром, не стилем, не тематикой и не объемом. Будь она фантастикой, приключениями, мелодрамой, историческим реализмом и еще непонятно чем — она в равной степени может оказаться тоскливой и тягучей или, напротив, читаемой жадно и взахлёб. Если ты с нетерпением ждёшь продолжения чтения, если, читая ее в автобусе, проезжаешь мимо своей остановки — это хорошая книга.

«Гиперион» и его «Падение» были почти что самыми захватывающими книгами в моей жизни (вторая, увы, чуть слабее). «Симптом автобуса» срабатывал несколько раз! Не раз и не два меня удивляло то, что цикл был написан немалое количество лет назад: будущее, описанное там, до сих пор производит впечатление. Просто Симмонс сумел сделать настолько аккуратные и универсальные описания науки и техники будущего, почти лишенные конкретных деталей и научных фактов, что воображение каждого читателя вырисовывает эти города, звездолеты и приборы соответственно своим представлениям о фантастике.

Это отнюдь не научная фантастика — цикл ближе к космической опере. Но разве есть еще хоть одна космическая опера, почти сотканная из отсылок на классические произведения и мифологические сюжеты, изобилующая цитатами стихотворений, среди героев которых даже есть поэт-классик? (Представьте себе русское фантастическое произведение, где одним из главных героев был бы Александр Пушкин или Александр Блок)

«Гиперион» близок к тому, что сейчас принято называть «роуд-муви». Герои, непохожие друг на друга, идут к неведомой цели и попутно рассказывают свои истории — совершенно разные и причудливые истории. То почти философская притча, то детектив, переходящий в боевик, то печальная драма с патриотизмом и предательством. Нам вспоминаются то «Волшебник из страны Оз», то легенда о Гренделе и Беовульфе, то библейский сюжет об испытании Авраама, то древнегреческая титаномахия. Непросто охватить умом сразу все эти сюжеты. А ведь все они происходят в одном и том же мире, в одно и то же время и в конечном итоге все взаимосвязаны! Финал повести темный, напряженный и гулкий: вот мы и явились к Озу, великому и ужасному... Что же ожидает нас?

Однозначно 10 баллов.

«Падение Гипериона» гораздо более динамично. Параллельно развиваются несколько сюжетных линий, периодически сходящихся и пересекающихся. Сражения и катастрофы. Отчаянные решения и фатальные ошибки. Грандиозные чудовищные замыслы. Думаете, стало яснее? Нет, нас ждёт отнюдь не раскрытие тайн и интриг первой книги! Всё становится ещё куда более запутанным, все сюжеты снова образуют узлы и узоры. Ближе к концу более-менее складывается ясная и единая картина происходившего и происходящего. Распутывать всё это интересно. Вот только финал — жуткая жуть с временнЫми прыжками. Там даже не петля времени, а какой-то гордиев узел времени! Вот в этом я так и не разобрался даже спустя три или четыре прочтения. За это и 9 баллов.

«Эндимион» сильно отличается. Там сюжетная линия одна, повествование — от первого лица, причем герой весьма бесхитростен и неинтересен. Ничем не примечательный бывший солдат, против своей воли втянутый в великие события. Рауль плохо понимает происходящее. Читатель — тоже. Умозаключения, с таким трудом выстроенные в первых книгах, разрушаются в пух и прах: «Песни Гипериона» были лишь легендой. Снова прыжки в пространстве и времени, снова странные «квесты»... Нет, книга интересна, но уже сильно проигрывает первым двум. Впечатляет космическая империя религиозных фанатиков, почти что вархаммеровская. Аллюзий уже намного меньше, размышлений — тоже. Удается выловить идеи насчет истинной природы добра и зла, сделки со злом, о природе религий — но всё это уже гораздо бледнее. Всего 6 из 10-и.

«Восход Эндимиона» уже не читаешь, а осиливаешь. Сюжет вязнет в обилии описаний местностей (их читаешь только при первом прочтении, потом — пролистываешь), обилии имён и персонажей, не играющих никакой особой роли. Но всё равно пробираешься к концу книги: чем же всё закончится? Удастся ли разгромить Империю? И каким образом? Очень жаль, что последняя книга сильно портит впечатление обо всем цикле. Не могу поставить больше 4-ех из 10-и. Увы.

В целом — один из самых любимых мной литературных циклов, классика жанра. Всем любителям научной и ненаучной фантастики обязателен к прочтению.

Помню, как в начальной школе мы добровольно-принудительно выписывали журнал «Барвінок». Именно в нем я читал главы из этого произведения (и, кажется, так и не довелось дочитать до конца).

Одно из сравнительно поздних произведений Нестайко, и, увы, оно послабее его «классики». Ее сказочный мир очень беден и тускл по сравнению со Страной Солнечных Зайчиков и Лесной Школой, некоторые моменты (например, имена персонажей) даже с точки зрения детей выглядят чересчур детскими. Также чувствуется тяжкая тень близящихся 90-ых: упоминания кока-колы, мерседесов и т.п. И какова была бы дальнейшая судьба фантазёра Грайлика? Для фантазёров наступали тяжелые времена. На передний план жизни гордо выходили Миня (Моєкало-Недамкало) и Чух (Чужекало-Хочукало)...

Не осилил. Эпигония в чистейшем виде. Или это скорее пародия?.. Так или иначе, автор пытался обстебать некоторые нелогичности «Метро» Глуховского, с чем перестарался и вдобавок привнёс массу своих собственных нелогичностей. Книга заинтересовала, когда случайно узнал, что во вселенной «Метро 2033» есть произведения и о киевском метрополитене. В московском метро я не был ни разу — но зато киевское знакомо до боли. Захотелось почитать про то, как оно могло бы выглядеть в постапокалипсисе.

Но оказалось, что автор киевского метро не знает: ни Академгородок, ни Житомирская, ни Святошин, ни Нивки не могли бы быть обитаемыми — они же чуть глубже подземных переходов! Да и описан лишь небольшой кусок киевского метро, переполненный самой разной человеческой «фауной». Снова поворяются глуховские урки, коммунисты, фашисты (здесь вместо них националисты — но разница небольшая в итоге), веруны-сектанты. Вдобавок к ним совсем странные человеческие сообщества — должно быть, выжившие пациенты больницы им. Павлова.

Героя постоянно одолевают кошмары. Невольно думаешь: а может, это всё — чей-то кошмар? Уж очень мало похоже на правду.

Вселенная книги совершенно неправдоподобна и недостоверна. Неправдоподобна даже по меркам фантастики. Невозможно почти ВСЁ, описанное в ней. Жизнь в метрополитене большого количества людей, добывание ресурсов с поверхности, животноводство и земледелие в подземных условиях, фауна и флора, мгновенно превратившаяся в мутантов (причем опасны все, без исключения), сами приключения незадачливого, но при этом почти неуязвимого героя... Любитель научной фантастики просто содрогается, на каждом шагу натыкаясь на эти неувязки и неправдоподобия. Пустые резонерские размышления героев нестерпимо хочется пролистнуть (что я и делал). Да, любителям сай-фай эту книгу читать абсолютно противопоказано.

Да и написано весьма безграмотно и плоско, на уровне среднего автора с самиздата.

Но если посмотреть на книгу с иной стороны? «Посмотри на них так, как смотрит ребенок...» Как смотрит подросток, точнее. Пожалуй, лет в тринадцать эта книга меня нешуточно увлекла бы. Обилие приключений, сражений, монстров, таинственный и запутанный мир... Множество расхожих и популярных стереотипов. Сугубо развлекательная книга, почти что сценарий. Сценарий к фильму. Или скорее даже к игре — уж очень сильные параллели с Fallout и S.T.A.L.K.E.R.. Ведь очень и очень похоже на сюжет игры: герою дается миссия, и он начинает идти к ней, преодолевая бесчисленные препятствия, возникающие равномерно и регулярно, и все враги помирают от одного выстрела, а герой — от десяти. В игре мало задумываешься о том, откуда в запретной зоне или в постапокалиптическом метро берутся целые армии людей, и почему рядом с многолюдной деревней валяются боеприпасы и аптечки, никем не найденные и не подобранные за много лет.

Собственно, игра по мотивам получилась намного интереснее, чем книга, что еще раз поддерживает мою точку зрения. Жаль только, в игру не включили несколько довольно колоритных сцен. Например,

Этот рассказ следует воспринимать отдельно от «Тени над Иннсмаутом» и лавкрафтовских ужасов вообще. Любой внимательный фанат легко заметит в дерлетовских произведениях множество расхождений и противоречий лавкрафтовским концепциям: например, то, что Глубоководные у Дерлета гораздо более человекоподобны и даже не чужды человеческой морали. Или то, что в Глубоководного может превратиться обычный человек (не полукровка).

Что же это? — спросите вы. Фанфик? Не совсем. Общий сюжет рассказа довольно мифологичен. Хороший пример городской легенды: то, как древний сказочный сюжет оживает в современных (ну, или почти современных) декорациях.

Читается, как сценарий для дешевого ужастика. Очень предсказуемо, очень избито, очень неправдоподобно. В медицине, в анатомии, в работе полиции и судмедэкспертов автор разбирается очень плохо.

Мало впечатлило. Нуарная чернуха и постапокалипсис в одном флаконе. Герой — мэрисьюшный мутант-супергерой, неуязвимый и неустрашимый, непотопляемый, несгораемый и так далее.

Первая часть интереснее — о жизни в полуразрушенных городах, о делении на сообщества мутантов и нормальных, о различных социальных образованиях постъядерного мира. Хотя мы об этом уже читали не раз и не два.

Вторая часть (собственно про путешествие в Москву) — уже и вовсе обычнейший «шутер» в духе «СТАЛКЕРа» или «Метро». Совершенно ничего нового. Брошенные города, мутировавшая фауна (отчасти происходящая от людей), монстры-псайкеры, подлые предатели, радиация, от которой легко спасают респираторы, водка и таблетки...

Необычным произведение делают разве что бОльшие, чем обычно, циничность и кровожадность.

Странное произведение. Явная пародия не то на «Пикник на обочине», не то на фильм «Сталкер» — но пародия не слишком-то смешная. Живо напоминает ночные кошмары или горячечный бред, когда бредешь по закоулкам бесконечных сновидческих лабиринтов, спасаешься непонятно от кого и уже сам не помнишь, кто ты и как туда попал. Напоминает страшилки, которыми советские дети пугали друг друга перед сном: совершенно бессмысленные глупости вроде гроба на колесиках воспринимаются совершенно иначе, когда о них рассказывают замогильным голосом темным вечером. Вот и здесь жуткость заключается в неправильности и невозможности происходящего.

От этого рассказа ощущение и забавное, и жутковатое. И он до странного увлекателен.

Нечестная история. А если бы у тетушки была обычная кровать?

Это первое и единственное произведение Кафки, прочитанное мной (пока что).

Впервые я прочитал его в 11 классе по школьной программе. Книжка была киевского издания 1995 — имхо, лучшей обложки для «Превращения» не придумать. Одноклассники были в недоумении от этого произведения. Я был в восторге, и когда нам задали сочинение по какой-то из пройденных книг на выбор, я, не задумываясь, выбрал «Превращение». И написал (как мне тогда казалось) сочинение мрачное, тяжкое и пронзительное. С эпиграфом из Эразма Роттердамского (хотя сейчас уже понимаю, что он там, в общем-то, был ни к селу, ни к городу). Достаточно ли, чтобы быть человеком, иметь две руки, две ноги, голову, паспорт, квартиру, работу?.. Как знать, кто может прятаться внутри у людей, опрятных и вежливых с виду? Таракан? Шакал? Крыса? И что, если эта внутренняя сущность вдруг прорвётся наружу? Меня эта идея тогда немало впечатлила и напугала. Учительница тоже впечатлилась написанным мной и даже зачитала вслух перед классом. Понятное дело, никто не слушал.

Перечитав его теперь, я обнаружил ранее незамеченное. Да, Грегор жил, как насекомое. Да, он действительно стал тем, кем являлся на самом деле. Но само превращение не было главной темой и идеей! Это просто приём, доводящий реальность до абсурда. Он просто превратился в насекомое — и всё. Непонятно, почему. Факт, бесспорно, удивительный — но и Грегор, и его семья очень быстро начинают принимать его, как должное. Во всём остальном произведение отнюдь не сюрреалистично и не бредово — вполне обычная проза, современная Кафке. И то, что символизирует превращение — куда страшнее самого превращения. Недееспособность. Вот о чём хотел рассказать автор. Пугает не то, что Грегору пришлось привыкать жить в новом теле, а то, как быстро он стал ненужным своей семье. Вчерашний кормилец семьи превратился в живую рухлядь, от которой не избавишься. Любили ли Грегора родители и сестра? Почему они не попытались наладить контакт с этим странным существом, а просто предпочли запереть его в комнате? Почему его смерть вызвала только облегчение? Мысли Грегора тоже очень горько читать: ведь он до последнего надеялся, что однажды так же внезапно превратится обратно, вернется к работе (на которой о нем уже тоже забыли), устроит сестру в консерваторию... Необратимость случившегося создает еще более тяжелое ощущение.

Для чего мы нужны другим людям? Заменимы ли для них? Человека или функцию в тебе ценят? Как переменится отношение к тебе, если функция прекратится? Страшно всё это.

Повесть имеет к двум первым повестям весьма отдаленное отношение: похоже, что автора при ее написании занимали уже совершенно другие идеи, и Луну он присоединил к ней скорее для формы. И чтобы кратко рассказать о судьбе двух персонажиков из второй повести.

Первая книга захватывала жюль-верно-лавкрафтовским духом открытия и отчаяния.

Вторая — авантюрным берроузоватым напором.

А вот третья — какая-то повесть-размышление о судьбе человечества и о том, что рано или поздно установившиеся социальные системы изживают себя. Персонажи какие-то идеализированные, гриновские: гениальный молодой ученый, прекрасная коварная актриса, хитроумный мошенник, пламенный революционер, мудрый старик, загадочный йог... Но у Грина герои были выразительными и живыми! А тут — какие-то люди-картинки, как в комиксе.

Кстати:

Мой вердикт — лучше не читать вовсе.

Как и предыдущая повесть трилогии, «Победоносец» весьма интересен, хотя по многим показателям сильно проигрывает ей. Если «На серебряной планете» имелись научно достоверные описания лунных суток, особенности лунной гравитации и оптики, то «Победоносец» уже гораздо более фэнтэзиен. Несколько напоминает берроузовский цикл про Марс: юный храбрец с Земли оказывается в другом мире и устраивает в нем уйму авантюр и переворотов (словом, имеет все черты поджанра «попаданчества»). Персонажи, увы, не выглядят такими же живыми, как в «На серебряной планете»: тут речь уже не об эмоциях, а о том, как творится история.

Кроме того, имеются некоторые расхождения с предыдущей книгой: например,

Также произведение довольно сатирично, сродни «Гулливеру»: легкомысленные и переменчивые «лунатики» своим поведением хорошо иллюстрируют разные стороны человеческой религиозности (и стороны эти довольно неприглядны). А вот тема противостояния пришельцев и аборигенов высвечена очень плохо, по-берроузовски: враги — однозначные сволочи, которых абсолютно необходимо уничтожить. А заодно уничтожить и всё, что напоминает о них. Хотя местами и проскакивали намеки на то, что шерны по-своему были правы.

Некоторые намеченные сюжетные линии остались неразвитыми и забытыми.

Особенно же замечателен эпилог, в котором приводится сразу три разных взгляда на одни и те же события. Иллюстрация разных интерпретаций истории.

Там, на Луне, на Луне

На голубом валуне

Лунные люди смотрят,

Глаз не сводят,

Как высоко над Луной

Каждую ночь шар земной

Очень красиво всходит и заходит!

Из х\ф «Про красную шапочку»

Впервые я прочел отрывок из этой книги в альманахе «Лунариум», будучи еще ребенком. Очень впечатлило тогда, очень захотелось узнать продолжение... Но, как и все остальные произведения, приведенные в «Лунариуме», оно обрывалось на самом интересном месте (что меня тогда очень огорчило). И вот я наконец выкачал этот злосчастный «Лунариум» и узнал, какие же именно книги я не дочитал в детстве.

Эту книгу Жулавского трудно отнести к научной фантастике. С одной стороны, очень строго и дотошно описана лунная география, цикл лунных суток, лунные либрации и т.д., задолго до каких-либо полетов на Луну автор описал ощущения от низкой гравитации, отсутствия перспективы в безвоздушной среде и т.п. Эта часть полностью или почти полностью соответствует тогдашним научным взглядам о Луне. А вот то, что на ней не может быть ни атмосферы, ни морей, ни животных с растениями, наверное, прекрасно понимали уже во времена Жулавского. Это выглядит невероятным и почти фэнтезийным открытием. Не менее невероятен и сам факт полета героев на Луну — путешествия в один конец, из которого они заведомо не должны были вернуться.

Стилем несколько походит на стиль Жюля Верна — во всяком случае, эмоциональность произведения поистине французская! — но вот безысходность происходящего, чужеродность описанного мира и надвигающееся отчаяние напоминают нам уже о Лавкрафте. Безжизненные ландшафты, безнадежный бесконечный путь, руины неведомого города, неведомо откуда взявшегося... Робинзонада в чужом мире, постепенная утрата привычной культуры и рождение новой мифологии и новой религии... Финальная часть особенно безысходна. Просто сочится тоской героя-рассказчика по навсегда утраченному и полузабытому миру, ставшему для него раем.

Теперь с нетерпением берусь за следующие части «Лунной трилогии». Возможно, почитаю и другие книги Жулавского.

...А все-таки хорошо, что я не дочитал ее в детстве.

«Жил дружок Фома — жалкий выродок,

Сын троих отцов, да пяти сирен...»

Поначалу я был уверен, что перевод названия неправильный и что его следует понимать как «Кошмары об Аисте Марабу» или «Кошмары с Аистом Марабу». Позднее удостоверился, что перевод все-таки правильный и очень удачный.

Полностью парализованный пациент, сохраняющий, однако, сознание, дрейфует между настоящим и прошлым, реальностью и бредом. Несчастный. Родственники приходят к нему и говорят с ним, думая, что бедняга в коме и не слышит их. Их монологи превращаются в исповеди. Рой спешит уйти глубже, чтобы не слушать этот вздор. А там, в глубине, он то переживает снова собственное прошлое, то путешествует по полубредовой Африке, охотясь на Аиста Марабу...

А прошлое его было весьма и весьма грязным. Полусумасшедший отец, тупица-мать и братья с сестрой, соответствующие родителям, жизнь в трущобах. Негодяй, притворяющийся старательным учеником. Свирепый футбольный хулиган. Преступник. Несчастный? Нет, всё больше понимаем мы. Он свою участь заслужил, это редкий случай кармы или божественного правосудия в действии. Или просто закономерный исход?.. Ненависть сопровождает Роя на протяжении всей его жизни, ненависть, постоянно изливаемая различными жестокими и извращенными способами. И вот он бессилен изливать её. Всё, что он может — это бесконечно преследовать неуловимого и дьявольски хитрого Аиста Марабу, безмерно отвратительного, беспощадного, ненавистного.

Пытке нет конца, и заканчивается она лишь с осознанием того, что ненависть, вечно пронизывающая Роя, была лишь ненавистью к самому себе, и он-то сам и есть — тот отвратительный Аист, без которого мир станет лишь лучше. Невольно заставляет задуматься: а не похож ли объект твоей ненависти на тебя самого?.. Может быть, ты ненавидишь лишь свое с ним сходство?..

После прочтения захотелось сказать, как данмеры из незабвенного «Морровинда»:

- К чему всё это?..

Я пролистал все теологические рассуждения, так как уже давным-давно сыт ими, и меня воротит от одних слов «кара», «искупление», «испытание». Я изучал историю, изучал религиоведение, и философию, и оккультные науки, и антропологию, и психологию, и психиатрию... И после всего этого одни упоминания о религиозности вызывают у меня раздражение. Что же осталось после такого листания? Мысленный эксперимент с миром, в котором религия имеет очевидные подтверждения своей правдивости? Где мистические феномены можно подвергнуть статистике?

Надеялся, что в конце герой сделает какое-то внезапное открытие (например, умерев). Скажем, что появления ангелов и видения ада и рая на самом деле были экспериментом неведомой разумной силы, исследующей человечество (кстати, в одном рассказе Столярова разрабатывалась эта тема — только там неведомый разум смоделировал локальный Апокалипсис, следуя тексту Иоанна). Но увы. Ничем так и не кончилось.