Когда моя жизнь по веселой и длинной,

По взлетной неслась полосе,

Ходила встречать я родную машину

На пригородное шоссе.

 

Вдали загорались знакомые фары,

«Москвич» голубой тормозил,

И к маме с отцом – совершенно не старым –

Бежала я, что было сил...

 

Немало с тех пор изменилось на свете,

Сгорело в закатном огне.

Никто не приедет, уже не приедет,

Совсем не приедет ко мне.

 

Голубенький корпус давно в переплавке,

Допел свою песню мотор.

А жизненный путь, не приемлющий правки,

Влетает под финишный створ.

 

Стою на дороге и вижу, как мимо

Несутся чужие лучи.

И только одних, бесконечно любимых,

Не высмотреть в черной ночи.

 

Пока мы бессмертную тратили душу,

Пока оглянуться могли,

Знакомые фары светили все глуше,

А там и дотлели в ночи.

 

О чем мне мечтать, о каком еще бредить

Торжественном завтрашнем дне,

Когда не приедет, никто не приедет,

Совсем не приедет ко мне?..

 

И я запускаю рокочущий дизель,

Все двести четырнадцать сил:

А вдруг впереди, на обочине жизни,

Кому-нибудь нужен буксир?

 

Озябший и мокрый, в заглохшей «Победе»,

Он смотрит в ненастную тьму

И плачет о том, что никто не приедет,

Уже не приедет к нему.

 

 

Хранимые в насиженном тепле,

Из недр печных живые угли светят.

Сижу и жду, когда спечётся хлеб

Для нас и наших уличных соседей.

 

Давно минула полночь на часах,

Давно затихли шум и разговоры.

Сижу со свечкой: прошлая гроза

Снесла высоковольтные опоры.

 

Дождавшись от природы оплеух,

Постигнешь правду дедовских умений:

От русской печки веет хлебный дух,

Огонь свечи отпугивает тени.

 

Путь света прям, бесхитростен и прост.

Взяв нынче старт, проворные фотоны

Лет через пять достигнут ближних звёзд.

Чужих галактик – через миллионы.

 

Кометный пояс миновав к утру,

Уйдут вперёд на вымечтанных крыльях,

Не угодив ни в чёрную дыру,

Ни в душный погреб первородной пыли.

 

И, может быть, тонюсенький пучок,

Преодолев несчётные парсеки,

Вдруг угодит в подставленный зрачок,

Под изумлённо вскинутые веки.

 

И на другом краю вселенских бездн

Зелёные узнают человечки,

Что там, за тьмой, похоже, кто-то есть...

Кольцо Миров.

С началом возле печки.

 

 

Когда в розетки воткнутые вилки

Давно и обстоятельно мертвы,

Бездарно плесневеет холодильник –

Былой хранитель всяческой жратвы,

Сбежал ампер, и вольт пропал куда-то...

Чтоб колбаса не сгинула зазря

Я рою погреб дедовской лопатой

При огоньке свечного фонаря.

 

На глубине трёх метров воздух влажен.

Я прорубаю залежи песка,

Которые, наверно, были пляжем

В эпоху наступленья ледника.

 

На них следы чудовищных рептилий

Не стёр земного шара поворот,

По ним неспешно мамонты бродили

И тихо крался саблезубый кот.

 

Они в хвощах запомнили планету,

На сто столетий уходя под снег –

И вот теперь ведро несёт их к свету

В чужой и странный двадцать первый век.

 

А здесь всё движут мускульные силы,

И свечка на верёвочке висит,

Как будто календарь остановили

Ещё во дни языческой Руси.

 

Таскаю тачку, лезу вон из кожи,

Тяну верёвку, смахиваю пот...

Пройдут века – и кто-то потревожит

Отвалы нынче вынутых пород.

 

Потомок мрачно плюнет на ладони,

Лопату в грунт воткнёт и заворчит,

Что плазмотрон, зараза, двинул кони

И плесень жрёт последние харчи.

 

Когда самоновейших технологий

Вот так бездарно выстывает след,

Минувшее приходит на подмогу,

Журя как юных внуков старый дед:

 

«Не больно заноситесь, салажата,

Хоть в отпуска летайте вы на Марс –

И там послужит верная лопата

И опыт предков, живших раньше вас».

 

И поплывёт ведро, и скрипнут блоки,

Потомок вытрет капли на челе

И, верно, вспомнит пращуров далёких,

Прошедших путь по этой же земле.

 

Да, я ещё – пока вы думаете над вопросами... Меня могут спросить, что я сейчас без соавторов, своё, личное пишу и когда будет. Когда будет – я себе плоховато представляю, тяжело пока это дело идёт, а пишу я, надеюсь, последнюю книжку про Волкодава. Там дальше у меня совершенно другие замыслы, но по договорённости с издательством надо освещать недоосвещённый кусок его биографии. Почему так получилось – потому то мне приходилось во многих аудиториях, на многих выступлениях отвечать на вопрос: «Так про что же там первая книжка?» Я всегда давала один и тот же ответ: первая книжка, которая, если кто заметил, начинается с того, на чём вообще приличному роману-фэнтези положено кончаться. Роман-фэнтези обычно устроен как: у героя произошла какая-то там вселенская несправедливость, враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью, он всю книгу собирается с духом, чтобы совершить святую месть и в конце он её торжественно совершает, после чего котомку на плечо – и уходит навстречу закату... вернее, вслед за закатом. Ну а когда я писала «Волкодава», у меня была задача, помимо прочего, из вредности сделать всё не так, потому что когда я читала вот такие романы, мне всегда было интересно: «Хорошо, а на следующий день что с ним было?» Ему есть-пить надо, извините, в кустики прогуляться ему надо, ну и вообще свою жизнь после этого звёздного часа ему надо как-то устраивать. Что вообще с ним будет? Вроде как деяние великое отгремело, ну хорошо – а дальше что?

Ну и вот роман про то, что было дальше, и про то, как вот эта машина для мести, которая разгонялась одиннадцать лет, чтобы совершить эту месть и торжественно погибнуть (но погибнуть, кто читал – помнит, не дали, как-то нехорошо получилось, кто-то там за ноги хватает, помоги-спаси – короче, не дали получить удовольствие)... Приходится жить дальше, и он обнаруживает, что он вообще не знает: а зачем? У него была великая цель на горизонте: пойти и замочить Людоеда. Пришёл, замочил. А что ему делать дальше? И вот книжка-то, собственно, про то, что эта машина для мести учится обратно быть человеком. Он там замечает, что, оказывается, девушки вообще на свете есть – он же то к одной, то к другой пытается немножко тянуться, с различным успехом. Он обнаруживает, что (есть) масса интересных занятий – оказывается, читать можно научиться, с этого масса пользы потом происходит, собственно, благодаря этому потом вычисляет, как уронить Самоцветные горы. Ну и так далее, и так далее. Так вот, поскольку мне четыреста тридцать восемь раз пришлось отвечать на этот вопрос, я решила написать книжечку про то, как вот он себя таким сделал, каким он предстаёт в начале заглавной книги. Вот этим я сейчас и занимаюсь. Он там знакомится с бабушкой Кендарат, знакомится с другими людьми, все на него косо смотрят, но как-то он постепенно начинает совершать свой путь. Никто не может понять, куда он идёт, зачем он идёт, какие у него цели, с разной степенью превратности его толкуют и... вот.

Там будут, в этой книжке, страницы, при разработке которых мне очень большую помощь оказал мой уже, к сожалению, ушедший от меня отец, который всю жизнь работал по электронному обеспечению гидроэлектростанций – то есть он всё там знает, про водоводы, про гидроудар, про то, про сё – и эта тема там будет, но тоже всё будет шиворот-навыворот и в совершенно неожиданном, я надеюсь, ключе. Так что вот то, что я пишу, издательство пообещало, что до конца света издам обязательно... 21-го там, что ли, декабря ждём с нетерпением? Ну вот.

Надеюсь, если кто-то придумал вопросы – задавайте. Прошу вас.

Из зала: Скажите пожалуйста, какие вам сказки рассказывали в детстве? (Неразборчиво, что-то про книжки.)

М. Семёнова: Насчёт сказок – было очень всё сложно. Обычно приличным детям сказки рассказывают бабушки. Обращаться к бабушке по поводу сказок я прекратила после того, как... Вот я её попросила мне рассказать, и она рассказала сказку про... ну, тогда всё было завуалировано, но я, несмотря на то, что была в таком возрасте (показывает рукой, какого роста была), поняла, что это сказка про то, как однажды я вырасту большая и брошу её вообще в одиночестве в каком-то глухом углу, она будет сидеть и ждать одна. «Вот внучка не приезжала, не приезжала, бабушка её ждала, ждала – не дождалась и умерла». Я говорю: «Что, сказке конец?» «Да, вот такая сказка», – сказала моя бабушка. И я, поняв, что она имеет в виду, как она уже со вкусом готовится к тому, чтобы от меня пострадать, – я к ней больше за сказками не обращалась. Так, просто для справки: бабушка много лет спустя умерла у нас с мамой на руках, абсолютно ухоженная. Не сбылась мечта где-то в заброшенном домике сидеть и ждать, что к ней никто не приедет.

Сказки мне рассказывал отец. И эти сказки помимо прочего в себе содержали какое-то рациональное зерно. Ну что может кандидат технических наук придумать, когда ребёнок его (дёргает), что, мол, папа, давай мне сказку, да ещё с приключениями, там, да то, да сё... Там были герои – маленький паровозик с электровозиком... мы жили у железной дороги, мама его (отца) выставит со мной гулять – куда он идёт? – конечно на железную дорогу. Я до сих пор очень люблю ездить по железной дороге. При любом удобном случае – не-не-не, на самолёте не надо, я лучше полтора суток стоять буду в коридоре у окошка. И вот он старался свою сказку по мере отпущенного ему литературного таланта делать интересной и насытить её познавательной информацией для ребёнка.

И, честно говоря, наверное, я и книжки пишу примерно так же. Там пункт первый должен быть – какой-то нравственный посыл и духовный катарсис, такие локальные экстремумы в каждой главе и потом где-то ближе к концу – ух! – и всё понеслось.

А насчёт книжек – я, на самом деле, выросла (может быть, легко об этом догадаться) на Жюль Верне, на Майн Риде – это писатели, которые во времена моего детства давно и прочно перешли в разряд взрослых. И вот сейчас даже мало кто знает, что в царской России Жюль Верн был частично запрещаемым писателем. Он был абсолютно взрослый и даже частично политически неблагонадёжный такой, диссидентствующий. Потому что капитан Немо у него кто? – индийский принц, который боролся с колонизаторами. У него есть книжка (но она менее известная, чем «Капитан Немо») (...) Я помню, что её по-другому иногда немножко транскрибируют: иногда «Матиас Шандор», а иногда «Матиас Сандорф». (...) Так вот, этот самый Матиас Шандор – он венгерский революционер, который вроде австрияков или кого-то ещё борол. Ну и так далее. А оно было надо царскому правительству? То есть вот такие вещи.

И вот на этих книжках я росла. На самом деле, если бы жизнь сложилась по-другому и мне пришлось определять круг чтения моих внуков, вы знаете, я бы, наверное, то же самое (им дала читать). Потому что ребёнок, когда он ещё только формируется, он понятия не имеет, что, может быть, какие-то идеи Жюль Верна – они сначала сбылись, а потом вроде как немножко морально устаревают. То же самое Майн Рид может быть, это такое не совсем современное чтение. Но это такие книги, по-моему, достаточно вневременные, и почему бы ребёнку-то их не почитать?

А вот я бы зато ребёнка – и пусть учителя бы со мной делали, что хотели, и я бы со своей стороны сама бы с ними что-нибудь сделала – ни под каким видом мои дети не стали бы читать Астрид Линдгрен. Никогда и ни под каким видом. Простите, чему может моего ребёнка, какому мужеству, какой верности, вообще чему может научить тётка, которая своего ребёночка отдала на усыновление? Карьере потому что мешал. Ну, вот это мои личные заморочки, просто спросили меня про книжки – я и отвечаю.

Что касается того, что сейчас (я читаю) – тут уже, наверное, я всё у этого автора прочитала, а больше он, к сожалению, и не напишет, потому что сколько-то времени назад умер – это, вообще для меня вне конкуренции, английский ветеринар и писатель Джеймс Хэрриот. Я могу его сравнить с Джеральдом Дарреллом, которого, с моей точки зрения, он ближе воспринимается, потому что у Даррелла там всё дальние страны, экзотические животные, а этот пишет про свинок, овечек, кошечек, собачек, лошадок – и, кто читал, не даст соврать, такой заряд деятельного добра!.. Это не какое-то сюсюканье, не сопли в сахаре типа «ой, котёночек» – а это просто как-то духовно очищает тебя и приподнимает над всеми окурками и пивными банками, которые мы всё время вокруг себя видим. И первые книги, которые были у нас в переводе изданы, они прошли – с моими знакомыми, с моими родственниками, с родственниками знакомых, со знакомыми родственников – они прошли очень большой путь по больницам, потому что больной человек это читает – и он просто над своей койкой воспаряет, и люди с этих книг поправляются. Вот такие книжки, я считаю, надо читать – и такие книжки писать.

Железнодорожник, юрист, преподаватель, музыкант — и наконец успешный бизнесмен. Путь непростой, но интересный. Что это было — поиск себя, своего места в жизни? И завершен ли он?

Мне кажется, каждый человек обязан завершить свой поиск с созданием семьи. Если есть дети – их надо вырастить. Не скажу, что разлюбил музыку или испытываю на четвертом десятке стойкую антипатию к РЖД и гражданскому праву, просто изменились приоритеты. Вообще, бусидо говорит: дорога завершается со смертью. Мой путь, надеюсь, далёк от завершения. Просто теперь он более прямой.

Почему ваша компания называется "Красный мамонт"? "Красный богатырь", "Красный треугольник", "Красная Бавария" — здесь всё понятно, это наследство эпохи. Но почему "Красный мамонт"?

На самом деле получилось случайно. Мы с коллективом (привлекались студенты местного института искусств и несколько ящиков с пивом) набросали свыше 300 вариантов названия. Старое название было банально-традиционным для России – «Стройсервис». Приглашенный титулованный маркетолог остановился на «Красном мамонте», мотивировав выбор тем, что это название «яркое и большое».

Единственное, чем горжусь в этом плане – словосочетание «красный мамонт» (а также «белый мамонт» и «красный слон») придумал я лично.

Магазины вашей компании есть по всему Зауралью — во Владивостоке, Хабаровске, Уссурийске, Находке, с недавних пор — в Новосибирске. Сеть будет расширяться дальше? Что насчет выхода из-за Урала в европейскую часть России?

Пока есть планы только на зауралье и точечно — Санкт-Петербург. Центральные регионы, увы, — не для дальневосточников.

Однако имя Илья Тё куда шире известно в другой сфере, не в бизнесе — в литературе. Как вы пришли к мысли сочинять художественные романы? И почему именно фантастику?

Если честно, я всегда графоманил, причем сочинял именно фантастику. Первые перлы появились ещё в школьные годы. Конечно, об этих попытках никто не знал. После тридцати, когда жизнь немного устаканилась и необходимость зарабатывать, скажем так, отступила на шаг назад, решил превратить свои ранние наброски в нечто связное – в готовый роман. Получилось. Собственно, всё.

Как вам удаётся совмещать бизнес с творческой деятельностью? И то, и другое требует изрядного приложения времени и сил.

У каждого человека есть хобби. Кто-то увлекается дайвингом, кто-то водкой. Я вот – графоман. А вообще, совмещать очень тяжело. Пишу быстро, однако больше романа в год — не реально. Книги первого цикла создавались на основе студенческих набросков и идей – только поэтому за два года вышли целых шесть романов. Теперь, хотя я прилагал фантастические усилия, чтобы писать быстрее, больше книги в год не получается.

Как сказывается писательская известность на имидже бизнесмена? Может быть, стоило бы подписывать книги псевдонимом?

Да. Стоило. Это я понял, когда подрядчики стали приходить за автографом, вместо того чтобы приносить традиционный поздравительный коньяк (кстати, на работе никто не знал, что я пишу книги, как-то просочилось). Увы, первые тексты уже вышли, так что менять торговую марку сейчас тяжело.

Можно ли в условиях современной России достойно зарабатывать сочинением художественной литературы? Вообще — может ли писательство быть прибыльным делом?

Зарабатывать сочинением художественной литературы можно. Но скромно. Даже титулованный автор не получит столько, сколько способна принести в нашей стране при тех же усилиях любая иная сфера деятельности. Подчеркиваю – любая иная, от проституции до государственной службы. Речь даже не о бизнесе – о наёмном труде. Работая таксистом, менеджером, полицейским или официанткой, вы гарантированно заработаете больше за то же время. Российские литераторы – психи. Но, собственно, что с того? Это не причина, чтобы не писать фантастику, согласитесь.

Как бы вы — и как бизнесмен, и как писатель — оценили состояние российской книготорговли и книгоиздательства? У этой отрасли есть будущее, или Интернет в ближайшее время её похоронит?

Будущее есть. Очень тёмное, в багрово-красных тонах. Россия считается вторым книжным рынком в мире после США (Китай, Индия, Бразилия и Канада почему-то отстают). Но даже при этом перспективы печальны.

Действительно – вытесняет Интернет, отвратительное законодательство (вернее, его отсутствие) против пиратов, скромные гонорары авторов, низкое качество основной массы текстов, но главное – отсутствие у российского потребителя интереса к литературе как таковой. Я думаю, дело даже не в Интернете и пиратах. Молодежь не читает в принципе. Исправить это можно в долгосрочном плане корректировкой программы образования с акцентом на отечественную литературу и историю (чего, естественно, не будет), а в краткосрочном — развитием отечественного кинематографа, способного популяризовать наиболее удачные книги российских авторов.

Саму отрасль в ближайшие десятилетия ждёт уход в премиум-класс. Книжные магазины превратятся в салоны, где станут продавать тома в дорогих переплётах на дорогой бумаге для состоятельных коллекционеров. Это печально. Ведь львиная доля литературы, в том числе фантастики, всегда адресовалась подросткам.

* * *

Илья Тё родился 4 декабря 1975 года во Владивостоке. Окончил юридический факультет Дальневосточного государственного университета. Работал юрисконсультом на оборонном заводе, в ООО "Стройсервис", в юридическом отделе Владивостокского отделения ДВЖД, в НП "Центр правовой помощи". С 10 апреля 2002 года — генеральный директор ООО "Красный мамонт". В 2005 году защитил кандидатскую диссертацию на тему "Смертная казнь в современной Японии". Автор более десяти фантастических романов. Лауреат литературной премии "Старт" Европейско-азиатского фестиваля "Аэлита" (2010), литературной премии "Лучший дебют" конвента "Интерпресскон" (2010).

(Беседовал Александр Петров.)

Рынок перенасыщен макулатурой, за достойными книгами и сейчас приходится гоняться. Вот именно этим мы и занимаемся – отбираем и выпускаем книги, ориентируясь на их литературную значимость и ценность, а не на потенциальную прибыльность. Надо продавать то, что выпускается, а не выпускать то, что продается.

В продолжение ответа на этот вопрос, хочу процитировать фразу с нашего сайта:

«Мы – молодое издательство, одно из возникающей армии издателей, которые стремятся противопоставить массированному выпуску книжного ширпотреба штучный товар. «Штучный» — не в смысле цены, а в смысле качества. Нас становится все больше – и это хорошо, так как ни одно издательство не в состоянии обеспечить интересными и качественными книгами огромное количество таких разных читателей».

Так что мы не противопоставляем себя другим издателям, которые тоже предпочитают качество количеству, а стоим с ними в одном строю. А чем мы лучше… С точки зрения кого? Читателя, как правило, вообще не волнует – в каком издательстве вышла книга. Для авторов мы предлагаем условия сотрудничества, которые открыто лежат на сайте – кому-то они могут показаться лучше условий других издательств, кому-то нет. Сама бизнес-модель, которую мы используем (print-on-demand + электронка) для российского издательского рынка определенное новшество – именно в таком сочетании.

Мы делаем ставку не на собственную уникальность, а на качество книг. Мы хотим, чтобы читатель заведомо знал – книга с логотипом «Фантаверсума» не разочарует. Именно для этого мы используем единый стиль оформления обложек. И хотим, чтобы авторы гордились, что их опубликовали в нашем издательстве. Такую репутацию надо зарабатывать годами – вот этим в ближайшие годы мы и будем заниматься.

Именно предпечатной подготовки? Мне сложно сравнивать – в «Фантаверсуме» готовят только под цифру. Хотя мне в конце 90-х довелось готовить книги под офсет, но тогда и оборудование, и технологии были другими.

Из очевидных преимуществ сходу приходит на ум только одно – макет «живой», в него в любой момент можно внести косметические правки. Серьезные нельзя – это уже будет переиздание. Но если, например, вдруг обнаружилась шальная опечатка – один звонок в типографию: «Перезалейте макет, плиз!», и следующая партия книг уже идет без опечатки.

Рукописи отбираются преимущественно из самотека выпускающими редакторами, каждый из которых «ведет» 1-2 серии. Команда сейчас формируется, пока могу озвучить только имя Андрея Силенгинского – его серии «Научная фантастика» и «детектиФ и аФантюра». Отбор ведется по критериям, которые я уже озвучила выше – литературные достоинства рукописи.

Условия сотрудничества у нас открыто выложены на нашем сайте – и договоры, и объяснялки к ним.

Да, авторы с первых 500 проданных экземпляров не получают ничего. Доходы с этих продаж идут на покрытие стартовых расходов на выпуск книги – работу иллюстраторов, корректоров, обязательные экземпляры и т.д. 500 экземпляров покрывают примерно 80% таких расходов, а дальше мы уже начинаем выплачивать роялти, т.е. делим доход с автором. Кстати, авторский процент у нас прогрессивный – чем больше продано, тем выше процент. Например, от 500 до 1000 автор получит 20% чистыми с дохода, от 1000 до 5000 – 30% и далее до 60%. Подчеркну – чистыми, т.е. все налоги мы оплачиваем из оставшихся.

Именно такая модель позволяет нам снизить риски и сначала выпускать книги, а уж потом считать доходы с их продаж. Если при текущем раскладе выплачивать процент автору сразу, то коммерческий аспект невольно будет участвовать в принятии решения о публикации, а мы этого не хотим. Допускаю, что в будущем мы можем изменить схему отчислений, но это еще даже обсуждать рано. Время покажет.

Авторы романов получают по 2 авторских экземпляра плюс 20% скидки на все наши книги. Авторы рассказов в сборниках – только 20%. Это все зафиксировано в договорах.

Нет – принципиально. Мы отбираем книги сами и несем ответственность за то, что выходит под брэндом «Фантаверсума». Предложений по печати книг за счет автора на рынке сегодня и без нас полно.

Мое личное мнение, которое я закладываю в основу всех редакторских процессов: автор не дойная корова и не бык-производитель. Он – свободный человек, вольный сам принимать решение, куда ему отнести свое детище. А издательство – это сервисная служба для автора, которая помогает книге пройти путь от рукописи до читателя.

Если к нам придет «топовый» автор – будем только рады. Но это не означает, что примем не глядя. К примеру, при всем моем уважении к творчеству Лукьяненко, его «Конкурентов» бы я не взяла… Не придет, выберет другое издательство – его право. Нам уже видно, что и молодых на наш век хватит. И среди них есть потенциальные «топы».

Поэтому что касается вероятности, то я бы ее оценила в 50% — или будут, или нет.

Как раз на днях мы обновили содержание и структуру серий, выложили на сайте их описания, в т.ч. опорные признаки, по которым авторы сами могут ориентироваться – куда что отправлять. Но даже если автор ошибется, а рукопись будет достойной – мы сами перенесем ее в нужную серию.

Чем лучше? А с чем именно сравнивать? С самиздатом, с пиратскими сайтами, с легальными библиотеками? Что сравнивать – форматы файлов, качество оформления, вероятность риска подхватить вирус в файле или содержание? И с точки зрения кого лучше – автора, издателя, читателя? И какого именно читателя? Ужасно не люблю размытых вопросов…

Да и любой ответ был бы субъективен. Для меня, например, очевидно, что всем лучше – просто потому, что это НАШИ книги, в каждую из которых вложено много сил и эмоций, каждой из которых мы гордимся. Попробуйте ответить на этот вопрос для себя сами. Зайдите на сайт нашего интернет-магазина – там подробно и с картинками описаны наши бумажные и электронные книги, выложены первые главы для ознакомления.

Для модели print-on-demand понятие «тираж» не применимо – сколько купили, столько и напечатали. К тому же, мы считаем продажи суммарно вместе с электронкой. Поэтому можем лишь констатировать количество проданных экземпляров для каждой книги на определенный момент времени.

Тут стоит отметить, что согласно требованиям издательских стандартов, для каждой бумажной книги должен быть указан тираж – это пережиток «офсетной» модели книгоиздания, официальных альтернатив которой раньше не существовало. Поэтому в каждой бумажной книге у нас стоит абсолютно отфонарная цифра «100 экз», которая никакого отношения к реальности не имеет. С этого года мы планируем в новых книгах рисовать другую цифру – столь же отфонарную, но побольше.

По поводу реального количества – пока ситуация непростая. Дело в том, что 2011 год был фактически потерян для продаж и продвижения книг. Что-то делалось, но мало и несистемно. Только с этого года мы приступили к планомерному развитию в этом направлении. Что-то уже сделано – наши книги появились во многих магазинах. Но сегодня я еще даже не имею данных о продажах через эти книжные – отчеты еще не пришли. Если вспомнить месяцы выхода книг и то, что к концу прошлого года у нас в обойме было полтора магазина, то сразу становится понятен порядок, о котором вообще может идти речь.

Поэтому текущие цифры для некоторых книг измеряются сотнями, а для некоторых (особенно для тех, которые вышли в конце 2011 года) всего лишь десятками. Лишь один роман разом подскочил до тысячных – «Двум смертям не бывать» перевалил за 4000 проданных экземпляров. Кстати, автор уже получил деньги за 4 квартал прошлого года.

Общая тенденция на сегодня позитивная, но с учетом, что реально с начала года прошло два месяца, более или менее объективные финансовые и объемные оценки можно будет делать не раньше осени.

В нашем интернет-магазине я стараюсь собирать ссылки на все другие магазины, где каждая книга представлена. Уже есть «Москва», «Гиперион», «Библио-Глобус», плюс интернет-книжные – Озон, Книга.ру, Лабиринт, SetBook. Список постоянно растет. С отдельными магазинами работаем напрямую, но основная масса бумажных книг идет все же через оптовика.

В регионы заходить не торопимся – и рады бы, но региональные книжные любят задерживать выплаты, а для нас сейчас крайне важна высокая оборачиваемость средств. Да и логистика работы с географически удаленным магазином, заточенным под офсетные тиражи, с учетом нашей модели print-on-demand нетривиальна. В перспективе – да, очень бы хотелось, чтобы наши книги стали доступны не только в столичных книжных. Будем думать – как.

Но, кстати, интернет-магазины работают без ограничений территории, так что говорить о том, что наши бумажные книги недоступны в регионах, нельзя. И даже за рубежом их можно купить – например, в нашем интернет-магазине уже сейчас могут заказать бумажные книги жители Украины, Беларуси, Казахстана, Израиля и Германии. В скором времени все книги будут доступны и на Амазоне. Ну, а про электронку я и вовсе молчу – тут вопрос только в используемых платежных системах.

Еще раз повторю: как «тираж», так и «стартовый тираж» — для нас пустой звук. Чем больше будет магазинов с адекватными ценами, в которых наши книги продаются, чем мощнее будет поддержка продаж и продвижение книг, тем больше будет и суммарных продаж за период. Т.е. темпы будут только возрастать – это да.

Сама в шоке! Книги в этом магазине выставлены через того же оптовика, что и в Озоне, и на Книге.ру – зайдите сами, сравните цены, сделайте выводы.

Повлиять на ценообразование книжных мы не можем. По идее, это правильно – каждый должен заниматься своим делом. Издательства – издавать, магазины – продавать. Магазины должны быть специалистами по продажам книг, знать рынок и свой товар и уметь формировать адекватные цены для достижения максимальной прибыльности бизнеса – и ни к чему учить орла летать. Должны…

В краткосрочном периоде – не планируем. При текущей организационной модели издательства предельно возможный объем, чтобы не допустить потери качества – 20-25 книг в год. На 2012-й поставлен осторожный план – 10 книг, т.к. главная задача на этот год – не количество увеличивать, а развивать направления продаж и продвижения книг.

В долгосрочном периоде сложно что-то загадывать, когда книжный рынок лихорадит, и то и дело слышатся прогнозы о локальном для отрасли конце света.

Напомню: сейчас – начало марта. Задачей номер раз (по срокам исполнения) на этот год стояло увеличение количества магазинов, в которых наши книги представлены. Задача почти выполнена. Задачей номер два значится формирование и реализация стратегии продвижения книг. Вот к этому мы сейчас и приступаем.

Уже что-то предпринимается, какие-то результаты есть – налаживаются контакты с профильными и информационными порталами, формируется своя читательская аудитория в социальных сетях, планируются акции, включая совместные с магазинами, анализируются различные механизмы продвижения на предмет их эффективности для нас и наших книг. Но систематизация усилий предстоит в ближайшем будущем. О результатах мы всегда с удовольствием рассказываем – следите за новостями.

Волков бояться – в лес не ходить… Электронку уже не остановить, и глупо оставаться в стороне и не использовать новые возможности донесения авторского текста до читательской аудитории. Что касается пиратства, то интернет полнится историями о том, как пираты «убили» продажи, но не меньше и заметок и статей о том, как они эти продажи поддержали и многократно увеличили.

Пиратство – это нарушение законодательства. Даже если последнее несовершенно, это не дает людям право переступать закон. Иначе мы быстро перестанем быть цивилизованным обществом. Ситуация на российском рынке электронных книг сейчас больше напоминает «лихие 90-е», но рано или поздно все успокоится и стабилизируется. Как все будет выглядеть? Сейчас можно только гадать – слишком от многих факторов это зависит.

Пока же стоит воспринимать пиратство как бизнес-риск и предпринимать разумные усилия по минимизации его негативного влияния на продажи. Причем, эти усилия зависят от организации: если кто-то может действовать на уровне правительства и международных разбирательств – замечательно. У «Фантаверсума» таких возможностей нет, поэтому мы используем то, что можем. Например, читатели громко кричат, что и готовы заплатить, но не знают – как и где, а искать лень? Пожалуйста – в каждый файл мы вставляем обращение к читателю и прямую ссылку на наш интернет-магазин, где человек может оплатить скачанную нелегально книгу. Кто на деле готов – оплатит, кто просто кричит – и без того не станет покупать книгу, даже если ее не будет в свободном доступе.

Ну, если воспринимать электронную книгу как текстовый файл с рукописью – да, незатратный. А если подходить серьезно, то без редактуры и корректуры рукопись книгой не становится. Форматы тоже надо делать разные и аккуратно, а не тупо конвертировать – та же верстка. В идеале – иллюстрации. И ISBN, чтобы можно было продавать книгу в серьезных магазинах. Ну и продвижение, разумеется!

Вот и посчитайте стартовые вложения в подготовку электронной книги. Пожалуй, единственное, на что не придется тратиться, это на 16 бумажных обязательных экземпляров, которые издательство обязано предоставить библиотекам бесплатно. Ну, и логистика продаж бумажных и электронных книг принципиально разная.

У нас процент един для всех продаж – я уже говорила, что количество считается суммарно по бумаге и электронке.

Да, мы сотрудничаем уже с несколькими магазинами и библиотеками, продающими электронку. Из крупных – АйМобилка. На подписании еще один договор – пока не могу сказать ничего больше, но скоро будет вывешена новость (тьфу-тьфу-тьфу).

Скорее всего в марте в "Азбуке" должен выйти роман, написанный в соавторстве с Екатериной Мурашовой. Рабочее название — "Уйти вместе с ветром" (скорее всего, переназовут по-другому). Вкратце о сюжете (со слов автора): группа товарищей лет сорока собирается в поход по местам "боевой славы" — по туристическим маршрутам времён их лихой студенческой юности, да и в прямом смысле по боевым местам, времён ВОВ, — на Кольский полуостров. А место неспокойное: что-то там чудили, мудрили с экологией, испытывали, взрывали — в общем, что-то там завелось, какие-то существа. Кроме туристов там оказывается один непростой дед, старый солдат Вермахта, с внуком — в общем, разнопёстрая компания, конечно, недопонимание, которое едва не приводит к всемирным крантам... Роман одиночный, продолжения не предполагается.

Дальше, Феликс Разумовский привозил черновик очередного романа из цикла "Ошибка 2012", сейчас над ним работают вместе. И это будет не последний роман в цикле.

Из более далёких планов: начат — но ещё ни конца ни краю не видно — новый роман про Волкодава, о временах его бурной молодости, хронологически где-то между "Истовик-камнем" и собственно первым "Волкодавом". Без соавторов.

Вдобавок к двум существующим тематическим сборникам историй, о собаках и о лошадях, Мария Семёнова планирует третий — туристские рассказы. И на совсем уже дальнюю перспективу — занимательные истории из жизни деятелей боевых искусств (причём это будут не обычные байки типа "и тут я ему хрясь! бамс!" — а нечто более интересное и содержательное).

Ну и, наконец, про переводы. Кто-то на форуме уверенно заявлял, что Мария Семёнова занимается только писательской деятельностью и ничем не подрабатывает. Я, зная от неё же, что это не так, всё-таки спросил: занимается ли она сейчас какой-нибудь работой (в смысле — денежной работой) кроме своих книг. Да, — говорит, — перевожу, много перевожу, постоянно. Вот, в частности, в "Домино" должен выйти сборник рассказов зарубежных авторов, "Книга драконов". В прошлом году допереводила некоторые рассказы Роберта Говарда о Соломоне Кейне, из тех, что не были переведены в 90-е или были, но другими переводчиками. Ещё Мария Семёнова переводит стихи (впрочем, тут я забыл спросить — для души или для публикации).

А. Сапковский: Верю, верю, верю, абсолютно верю.

Из аудитории: ...а во-вторых, какие черты есть, которые определяют в вас кота?

А. Сапковский: Мбр-ряу-у... (Смех в аудитории.)

Из аудитории: Скажите пожалуйста, вы говорите, что все ваши персонажи идут от любви, от переживаний... — а не жалко было в третьей части всех этих вылюбленных, выпестованных персонажей убивать?

А. Сапковский: Когда вы читаете книгу, вы должны понимать направление к ним: они идут к смерти. Не чувствуете этого? Если нет — так я плохо написал это. Я их посылал к смерти. Там есть персонажи, которые — ты видишь — они идут к смерти. Только. Есть некоторые, которые идут вверх. История же такая, которая должна показать: все падаем, все падаем носом вниз. Ничто не получится. Что там делать? Самая, самая эта малая, которая чему научилась: убивать? А ведьмак — чему научился?.. — и уже руки падают. Я же специально про вас написал эту сцену, когда едят эти... эти... как там?.. улитки. Читали? Не читали?! Какая там ностальгия западает... Нет? А вы спрашиваете, зачем я их убиваю? А потому я их убиваю, чтоб показать. Если я бы этого не сделал, история бы не получилась такая, какой была.

Из аудитории: Я не о ведьмаке, я о Рейневане спрашиваю. Просто когда сначала умирает Ютта, а потом умирают все, всё заливает кровью — и выхода нет...

А. Сапковский: Тоже. А там и тоже. (Пауза.) Когда я прочитал... Фродо когда зашёл... в порт, когда там отъезжает судно, где-то там... — мне плакать захотелось, да. Я потом сказал: я (...) тоже так напишу, чтоб вам плакать захотелось. (Смеётся.) Я профессионал! Чтоб вам не захотелось? Если не захотелось — мать!.. Я ещё раз напишу. (...) Нет, плакать не захотелось?

Из аудитории: Захотелось.

А. Сапковский: А-а! Вот! Вот это да! Профессионал!

Из аудитории: Пан Анджей, я хотела спросить: трилогия о гуситах, первая часть, там любовная сцена между Рейневаном и Аделью, Рейневан цитирует Песнь песней — это отсылает читателя к Умберто Эко, «Имя Розы», или это просто сцена, не имеющая никакого намёка в себе?

А. Сапковский: (Смеётся.) Вы спрашиваете про то, как это делается, да? Я вам этого не скажу. Это же тайна. Это тайна, это работа. Пальцы, как на клавиатуре. Это работа, это профессионалы так делают. (...)

Из аудитории: Как вы относитесь к фанфикшен? Потому что люди берут ваших персонажей и... (дальше неразборчиво).

А. Сапковский: (Смеётся.) Я всегда к ним относился абсолютно положительно, потому что... Пусть пишут себе, плевать, мне всё равно!.. Но потом стал поумнее. Они же исчерпывают мои ресурсы!

Из аудитории: Как?

А. Сапковский: Ну если я захочу про что-то, а тут написано уже. Все скажут: «Э-э, Сапковский, ты вторичный, ты по фанфикшен». (Смех в аудитории.) (...) Продолжаю: я никому никогда не скажу, что он не должен или что в суд пойду, нет, пожалуйста, делайте, что хотите. Я открыт. Я открытый человек.

Из аудитории: (Спрашивают по-украински и неразборчиво, про то, консультирует ли Сапковский разработчиков игр.)

А. Сапковский: Ох, я знал, что наконец дойдём и до компьютерных игр. Не хочу с этим иметь ничего совместного. Абсолютно, не хочу.

Из аудитории: Ну хорошо. Сериал вы не любите, с играми не хотите иметь ничего общего... я уже боюсь спрашивать... а люди, которые ролевые игры по «Ведьмаку» делают... (Смех в аудитории.)

А. Сапковский: Ну есть такие. Просто есть такие.

Из аудитории: У присутствующих здесь Олди, кажется, не было ни одной встречи, когда не спрашивали бы, как вы пишете вдвоём. А вот как вы пишете один? У вас никогда не бывало желания с кем-нибудь в соавторстве, например?

А. Сапковский: Нет, нет. Писатель — человек... одинок. Он — сам. Кроме него ничего нет больше. Я не соображаю даже, не поверил бы никогда, что можно с кем-то. Нет, я сам, я сам, только я сам... Ночью, глубокой ночью, пива захотелось... пиво — плевать, виски захотелось! И ночь. А кот приходит, ложится на клавиатуру... кота ласкаю (изображает, как мурлычет кот, которого ласкают) — и только одни с котом. И с моим талантом.

Из аудитории: Пан Анджей, вопрос: как зовут вашего кота?

А. Сапковский: Мурка.

Из аудитории: Кошка, да?

А. Сапковский: Кошка, Мурка.

Из аудитории: А какой породы?

А. Сапковский: Ну... она мурка.

Из аудитории: Пан Анджей, последние лет пятнадцать польские авторы-фантасты у нас почти неизвестны, ну кроме Сапковского. А по-вашему, среди современных польских писателей фэнтези, фантастики — достойные люди есть? интересные люди? И кто тогда?

А. Сапковский: Они есть, абсолютно есть, но я не знаю, буду ли я называть имена, потому что выращивать змей на... на... (Смех в аудитории.) Но они есть. Есть многие. Пусть буду выращивать змею — но есть Феликс Крес, это псевдоним, есть (не разобрал фамилию), есть Анна Бжезиньская. Они неплохие авторы. Тех назову, тех назову, потому что я их люблю. И они мои друзья. Других я называть не буду.

Из аудитории: Пан Анджей, вы, наверное, знаете, что Станислав Лем после экранизации «Соляриса» очень долго не соглашался экранизировать свои произведения, потому что ему не понравилось, но всё равно потом много лет спустя к нему пришли ребята из Голливуда, и американцы сняли свою версию «Соляриса». Вот представьте, что к вам сейчас придут ребята из Голливуда и скажут: «Мы хотим в Голливуде снять голливудского «Ведьмака»». Что вы им ответите?

А. Сапковский: Хм... Ну конечно, вы знаете — теперь в Польше писатель нищ. Он нищ. И деньги, которые платят теперь писателю в Польше — это деньги ничтожные. Я очень хорошо понимаю, что если придут... Потому что когда Лема снимали в России, ему, может, заплатили там сто долларов. А если пришли к нему из Голливуда — заплатили ему пять миллионов долларов. Разница есть или нет? Она есть. Я, конечно, тоже бы не отказал. (Смех в аудитории.) Не отказал бы, не потому, что я нищий, — потому что мне там всё (неразборчиво) ...я переживу. Но: пять миллионов долларов... — а столько платят за экранизацию в Голливуде — это же деньги не ничтожные! Надо их брать, да или нет? Надо их брать. Я бы их тоже взял.

Из аудитории: Скажите пожалуйста, если б вам пришлось экранизировать «Ведьмака» из Голливуда, какой «Ведьмак» вам будет роднее, польский или американский? (Смех в аудитории, кто-то кричит что-то про «заплатили».)

А. Сапковский: Да! Да, это зависит от того, что заплатили.

Из аудитории: Ну, немножко закончить тему: есть ли у вас кто-нибудь из актёров на примете, кого бы вы теоретически хотели видеть в голливудской экранизации ведьмака?

А. Сапковский: Кевин Костнер! (...)

Из аудитории: Тогда вдогонку: Вильгефорц — Джонни Депп?

А. Сапковский: Не знаю, не знаю.

Из аудитории: Можно вопрос? При таком знании иностранных языков вы вычитываете немецкие переводы, русские?..

А. Сапковский: Конечно!

Из аудитории: ...даёте добро на что-то, указываете переводчику...

А. Сапковский: Добро давать не приходится, потому что меня никто не спрашивает об этом. Это жаль, жаль.

Из аудитории: Я спрашиваю: до издания вы не вычитываете?..

А. Сапковский: Дали мне в руки английский перевод, я его прочитал и там поправлял многое, многое, очень многое. Ко мне пристала эта самая переводчица: «Что вы так? Что вы так? Американец, что ли?» — «Я не американец». — «Но вы же не понимаете английского языка!..» Но если кто-то ко мне так придёт — пожалуйста. Если бы ко мне пришли с русским переводом... братцы, мой русский — как хотите, но он намного получше этих переводчиков.

Из аудитории: Пан Анджей, как у вас рождаются идеи, которые вы вкладываете в произведения?

А. Сапковский: Ха! Идеи!.. Откуда у меня идеи, а? От первой жены. (Смех и аплодисменты в аудитории.)

Из аудитории: А сколько у вас жён?

А. Сапковский: Много. Много... Ну конечно же, я шучу. Мужики да бабы. Я шучу, это не так. Я просто пошутил. Давайте ещё один вопрос.

Из аудитории: (Что-то спрашивают, не слышно.)

А. Сапковский: Них-хрена вас там не услышал.

Из аудитории: Будет ли хороша книга в любом переводе, независимо вообще от языка, если она сама по себе хорошая вещь?

А. Сапковский: Будет ли у меня хорошая книга? Спасибо, будет. Будет она переведена хорошо? Не знаю!.. Что мне ответить на этот вопрос? Будет. Конечно, будет. Я ж не умер ещё. Посмотрите: жив.

Из аудитории: (Спрашивают по-украински, общий смысл: как так, шляхтич — и за пять миллионов «Ведьмака» готов продать? )

А. Сапковский: Вопрос трудный... Но что делать, бизнес — это бизнес. (...) Да, если приходят и говорят: «Любим твою книгу. Твоя книга нам понравилась настолько, что мы за неё заплатим тебе пять миллионов долларов...» Ну что... Я не скажу «нет»! Ну как мне говорить: «нет»? Неправда, нет, нет, я скажу: «да»! Абсолютно.

Из аудитории: Скажите, пожалуйста, что вы читали в последнее время?

А. Сапковский: Вопрос интересный — но надо будет отказать... Честно? Ну, я отвечу честно: (...) двое авторов, которых я очень люблю и которых я читаю: это Питер (sic, на самом деле Патрик) Ротфусс и Джо Аберкромби. Я их читаю теперь. Джо Аберкромби — особенно, после «Первое Право» («Первый Закон» в русском переводе), я прочитал трилогию «Первое Право», теперь читаю его новую книгу, “Best Served Cold”, это надо перевести как «Месть вкусна холодной». Очень хорошая книга. Я бы вам сказал так: далеко, далеко отошли мы от Толкина. Но книга очень хороша. Ну, конечно, есть ещё мастера как Гейман, есть другие. Но теперь я обращаю ваше мнение (sic) на Питера Ротфусса и Джо Аберкромби. А вы должны мне поверить, я специалист по фантастике. Я знаю. Даже камешек упадёт — я знаю, где он упал. Прочитайте, «Первое Право», Джо Аберкромби, и потом — “Best Served Cold”, «Месть по вкусу, если холодная», да? Так надо перевести?

Из аудитории: Продолжение вопроса: какую литературу вы предпочитаете: современную — или что-то из классики?

А. Сапковский: Каждую. Я эрудит.

Из аудитории: А как вы относитесь к русским фантастам? Лукьяненко, Никитин, Олди...

А. Сапковский: Честно? Есть такие, которых люблю, есть такие, которых не люблю.

Из аудитории: А какие вы любите? Русские фантасты, фэнтези...

А. Сапковский: Это вы слишком много хотите. Есть хорошие русские фантасты, есть нехорошие. Есть такие, которые пишут очень хорошо, и у них сюжеты получаются бриллиантными. Есть такие, которые идут по западным... по межам. Незачем смеяться над ними. Есть такие, тоже.

Из аудитории: Скажите, пожалуйста, когда вы начинали писать «Ведьмака», первые строчки, — вы знали, чем всё закончится?

А. Сапковский: Ну как мне было это знать? Не было такой возможности, чтоб это знать.

Из аудитории: Ваша последняя книга, «Змея», — там очень резко меняется тематика и стиль по сравнению с вашим обычным. Почему? Что вас натолкнуло на такую тему, на, в общем-то, страшную тему и тему очень неоднозначную, скорбную, конфликтную?

А. Сапковский: Вы про «Змею»? Как вам ответить на эту тему... Может быть, я взр-р-рослею? Может, нет? (...) Я ищу, всё время ищу: есть ещё возможность найти у читателя, чего у него ещё нет. Может быть, он всё знает, читатель, он всё знает. И как его... сказать ему: «сюрприз!» — каким образом? Это же моя проблема: как?!. Он же не знает... Я писатель, он же читал, он всё знает — но как сделать ему сюрприз?

Из аудитории: То есть вы открываете себя для читателя с новой стороны? Сюрприз?

А. Сапковский: Да! Так хочу!

Из аудитории: Скажите, у вас есть друзья-читатели, которые первыми читают ваши книги, до издания?

А. Сапковский: Никогда. Никому не показываю, никому. Даже жене моей. Первый, который видит книгу, — это издатель.

Из аудитории: А кот?

А. Сапковский: Кот? Кот — он всегда со мной. Мр-рау. Сидит со мной кот... Вы не шутите, кот — самая великая персона!

Ведущий: Вопросы ещё? Так, благодарим пана Анджея. (Громкие, продолжительные аплодисменты, все встают.)