Появился у меня такой сборник сказок: Аленький цветочек. — М.: Издательство "Авторская песня", 1993. Есть там и сказ Бажова "Серебряное копытце".
Автором всех иллюстраций значится Л.Трощенкова, но у неё картинки только к заглавной сказке "Аленький цветочек". К остальным сказкам, включая бажовское "Серебряное копытце", художники Владимир и Михаил Петровы.
Серебряное копытце (1993)
Книга полиграфически издана неплохо — наконец-то, кто-то смог после падения государственной монополии реализовать в 1993 году свои издательские амбиции. Или реализовать свои представления о богатой несоветской книге. Даже и сегодня видно наличие вкуса в этой книге.
Сказы Бажова не обошли вниманием палехские живописцы. Были у нас уже эти иллюстрации в старинной технике (А.Ковалёва и Г.Буреева). Художников этой книги — Владимира и Михаила Петровых — я среди представителей палехского сообщества живописцев не нашёл. Значит, иллюстрации — имитация палехской миниатюры.
Подлинная палехская роспись — это церковный канон. Даже поставленная на службу светскому искусству, миниатюра палехской артели содержит какие-то знаки, понятные только посвящённым: положение рук, извивы одежд, нагромождение скал и т.д. Требуется напряжённо вглядываться в подлинные рисунки. А здесь — только основные формальные приёмы Палеха, сильно упрощённые и приближенные к современному восприятию.
Красиво, в общем-то, но без глубины.
Задумался, почему всё же выбрана для оформления была имитация Палеха. Наверное, здесь чувствуется выбор поздне-советской интеллигенции, которая увлекалась лаптями (на стене на кухне), жостовскими подносами (на стене в гостиной), ну и палехскими шкатулками. Это была такая фига советской власти с её пролетариатом и интернационализмом. Это идеологический выбор.
А потом ещё Палех стандартизирован: в каноне можно не опасаться проблесков современного искусства. Очень консервативно, но это и было стремлением: "Россия, которую мы потеряли". Сошлась идеология и неуверенность в собственном вкусе.
Кроме Н.Ильина и братьев Траугот никто полных сюит к "Воспоминаниям в Царском Селе" не делал. Но художники с удовольствием рисовали портреты Пушкина-лицеиста (портреты-реконструкции). Такими портретами сопровождалась ранняя лирика. Справочники некоторые из них относят непосредственно к "Воспоминаниям в Царском Селе" (ориентируясь больше на близкое расположение портрета к тексту). В качестве образца разных времён и разных техник можно привести портрет, сделанный в 1935 году Фаворским (ксилография), и портрет, сделанный в 1974 году Горяевым (автолитография).
Худ. Ю.Иванов (1987)
Это набор открыток — 32 штуки (2-е изд., М.: Изобразительное искусство, 1987). Полюбившийся в юности художник Ю.Иванов.
Рисунки, относящиеся к лицейской поре.
Не без темы 1812 года (аннотация на обороте первой открытки говорит про гвардейские полки, уходящие на войну через Царское Село).
Худ. О.Биантовская (2016)
Это уже знакомая нам книжка, откуда я показывал иллюстрации к "Графу Нулину" и "Домику в Коломне"
Иллюстрация к одному из стихотворений про Царское Село (1823 г.).
Стихотворение нетипичное. Не только военные воспоминания связаны с Царским Селом.
цитата
Другой пускай поет героев и войну,
Я скромно возлюбил живую тишину
Но это у Пушкина ненадолго.
"Воспоминания в Царском Селе"+
Портрет автора к его лирике — видимо, правильное решение. Но интересно посмотреть, что выделили для себя из сюжета художники, которые давали единичные иллюстрации к "Воспоминаниям в Царском Селе".
Худ. И.Чернова-Дяткина (1994)
Пухленький томик Лицейская лирика (СПб.: Лимбус Пресс, 1994). Первые пост-советские годы. Художница из малоизвестных.
Сложная техника ксилографии. Титульный разворот с портретом Пушкина (лицеиста, понятно).
Первый разворот с маленьким рисунком античной скульптуры: тема классицизма.
А сюжетные гравюры — к войне 1812 года.
Прочтение понятное и ожидаемое.
Худ. Э.Насибулин (1993)
Такой же пухленький томик под тем же названием Лицейская лирика (СПб: Художественная литература, 1993). Но художник именитый — Э.Насибулин. Портрет лицеиста сразу на суперобложке.
Иллюстрации абстрактные, некоторые кочуют у Насибулина из одного сборника в другой. Разворот, который разрывает текст "Воспоминаний в Царском Селе" — он случайно попал внутрь этого стихотворения.
На левой стороне этого разворота — Пушкин и книжки, на правой — антропоморфные скелеты, но с фантастическими головами. Ожившие мертвецы, с которыми Пушкину комфортно. Может, этот разворот относится к стихотворению "Городок" (того же периода, что и "Воспоминания"). Есть в "Городке" про книги и их авторов такое:
цитата
Друзья мне — мертвецы
Парнасские жрецы
Нарочитое несоответствие тексту в рисунках Насибулина этого периода раздражает. Абстракции холодные, механически сконструированные, с претензией. Но вряд ли это можно засчитать новым прочтением.
В другом месте обнаруживается разворот с общим мотивом — юный Пушкин в парке на фоне классической статуи. Это ещё можно притянуть к "Воспоминаниям в Царском Селе".
На этом развороте — опять ожившие скелеты. Вероятно, это иллюстрация к такой строке из "Воспоминаний":
цитата
Бессмертны вы вовек, о росски исполины
Худ. А.Смирнов (1982)
Сборник стихотворений небольшого формата (у меня — в самодельном переплёте советских времён). Мы с ним уже знакомы.
Здесь несколько стихотворений, имеющих отношения к пушкинскому жанру исторических воспоминаний.
1) "Воспоминания в Царском Селе", но 1829 года ("Воспоминаньями смущенный"). Неоконченная черновая попытка переписать шаблонное детское произведение с подлинным чувством.
Пушкин-лицеист и войска в Царском Селе.
цитата
На юных ратников взирали,
Ловили брани дальний звук...
...И многих не пришло. При звуке песней новых
Почили славные в полях Бородина,
На кульмских высотах, в лесах Литвы суровых,
Вблизи Монмартра .......
В стихотворении на последнюю для Пушкина лицейскую годовщину, он эту мысль огранит:
цитата
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас... и племена сразились,
Русь обняла кичливого врага,
И заревом московским озарились
Его полкам готовые снега.
На протяжении всей жизни Пушкин думал об этом. Но кто и как это сможет нарисовать?
2) "Наполеон" ("Чудесный жребий совершился") 1821 года. Помимо темы роднит это стихотворение с "Воспоминаниями" 1814 года то, что "Наполеон" — это ода, но сделанная в современном бойком стихотворном размере. На "высокий стиль" указывают архаизмы. Что интересно — это уже не абстрактные аллегории, а конкретные исторические оценки
Есть ещё напыщенные фразы про недавнюю историю:
цитата
И се, в величии постыдном
Ступил на грудь ее колосс.
Тильзит!.. (при звуке сем обидном
Теперь не побледнеет росс)
А есть и любопытные переоценки. В 1814 году Пушкин писал про сгоревшую Москву с горечью как про тяжёлую потерю. А спустя семь лет гордится московским пожаром:
цитата
Россия, бранная царица,
Воспомни древние права!
Померкни, солнце Австерлица!
Пылай, великая Москва!
Такие переклички с "Воспоминаниями" 1814 года.
3) "Полководец" 1835 года ("У русского царя в чертогах есть палата").
Это про Барклая-де-Толли. Про то, как его не оценили, но он стойко переносил это. Это Пушкин на себя примеряет тогу непонятого титана.
Худ. П.Бунин (1969, 1998)
А вот и сборники с иллюстрациями П.Бунина.
Есть тут два варианта картинки к "Воспоминаниям в Царском Селе" (1814). Французы среди "готовых снегов".
Ну а, вообще-то, кому как не Бунину рисовать наполеоновские войны. Его тема. С удовольствием отыскивает он её у Пушкина.
"Рославлев"
Помимо стихотворений, войны 1812 года Пушкин коснулся в неоконченном романе "Рославлев" (текст из академического издания — на ФЭБе). В школе я жадно выискивал книги про Отечественную войну, но быстро разочаровался в доступной исторической прозе советских писателей и переключился на научные труды. А из художественных произведений лучшим для меня остался "Рославлев". Второе название говорящее: "Отрывок из неизданных записок дамы (1811 год)" — хотя там в 1811 году только начинается повествование, а речь идёт о событиях 1812 года. В общем, Пушкин писал от женского лица. Роман о русской барышне, которая влюбляется во врага — пленного французского офицера.
Худ. Л.Правдин (1949)
Уже известное нам провинциальное издание со скромными силуэтами художника Правдина.
Раз это женский любовный роман, художник на шмуцтитуле рисует женский силуэт в одежде того времени — задаёт тему.
Худ. П.Бунин (1974)
У П.Бунина рисунок к "Рославлеву" имеется вот в этом издании.
То, что у героини — Полины — будет роман с врагом — это известно только из набросков и плана, в самом повествовании дело до любви не доходит. Но француз присутствует. Его Бунин и рисует на заставке. Пленный офицер по обычаям того времени просто не принимает (под честное слово) участия в компании, живёт без охраны в частном доме.
Барышня Полина живо интересуется военными действиями, высчитывая продвижение армий по карте. Французский пленный офицер на заставке тоже интересуется, как там дела у Наполеона. Он объясняет героине
цитата
что отступление русских войск было не бессмысленный побег, и столько же беспокоило [французов], как ожесточало русских
Бунин выбирает для рисунка важный момент — кристаллизация чувств между пылкой до истерики русской патриоткой и французом, готовым к признанию превосходства противника. Пушкин продолжает переоценку пожара Москвы ("Пылай, великая Москва!") и для убедительности вкладывает в уста французского офицера такие слова:
цитата
И вы могли думать, что французы сами изрыли себе ад! нет, нет, русские, русские зажгли Москву. Ужасное, варварское великодушие! Теперь, всё решено: ваше отечество вышло из опасности; но что будет с нами, что будет с нашим императором
Худ. О.Гроссе (1965, 1978)
Два издания "Рославлева" с иллюстрациями О.Гроссе выходили в советское время в массовых сериях. На Фантлабе эти сборники не представлены — подал заявки.
1) В серии "Библиотека исторического романа" (чёрно-белые иллюстрации).
Добавления к библиографии: тираж 200.000 экз.; цена 48 коп.
Иллюстрации мутные, плохо пропечатанные. Но дают какое-то представление о сюжете.
1) На шмуцтитуле — барышня-патриотка.
2) Довоенная жизнь. Полина читает французские романы ("они ей заменяли всё" — как Татьяне).
А тут французская оппозиционерка и изгнанница мадам де Сталь ездит по России, посещает дворянские семьи, надеется на то, что заграница ей поможет. "Низкопоклонство перед Западом" тоже присутствует. Пушкин — первый борец с безродным космополитизмом. Но за интернационализм, за любовь русских и французов.
цитата
...пускай она вывезет об нашей светской черни мнение, которого они достойны. По крайней мере, она видела наш добрый простой народ, и понимает его. Ты слышала, что сказала она этому старому, несносному шуту, который из угождения к иностранке вздумал было смеяться над русскими бородами: „Народ, который, тому сто лет, отстоял свою бороду, отстоит в наше время и свою голову“.
3) Пленный француз узнает о пожаре Москвы.
Гроссе мастерски изобразил особенности французского военного мундира — сразу понятно, что за персонаж. То есть в исторических аксессуарах он разбирается. Тем более непонятно, что он нарисовал в следующем издании.
2) В серии "Народная библиотека" (цветные иллюстрации).
Добавления к библиографии: тираж 200.000 экз.; цена 90 коп.
Здесь у Гроссе только две иллюстрации. Заставка — натюрморт.
Страничная иллюстрация: на ней барышня (Полина) и какой-то военный. На шее — огромный белый крест, значит это русский орден св. Георгия второй степени. Высокая награда для генералов. Такого ордена не могло быть ни у француза, ни у жениха Полины (штатского, который добровольцем ушёл в армию явно в невысоком чине). Беда с этими белыми крестами — ляпают их художники в книгах, фильмах, спектаклях. Показывают своё невежество.
А так-то с этим русским женихом связана у Пушкина интересная деталь, характеризующая неистовый патриотизм Полины (это чтобы на контрасте потом проявилась её любовь к врагу-французу). Отрывок из романа имеет такое окончание:
цитата
Глаза ее так и блистали, голос так и звенел. Я обняла ее, мы смешали слезы благородного восторга, и жаркие моления за отечество.
— Ты не знаешь? — сказала мне Полина с видом вдохновенн<ым>. — Твой брат.... он счастлив, он не в плену — радуйся: он убит за спасение России.
Продолжим обзор иллюстраций наших художников (советских преимущественно) к японским сказкам. Сборников сказок у меня немало, но сказки в них на удивление мало пересекаются. Нет выпуклого сравнения, которое получается, только если сравнивать иллюстрации многих художников к одному тексту. Сегодня постарался найти пересечения из различных изданий (поиск осложняется тем, что сказки в разных сборниках имеют разные названия). Получилось несколько пар иллюстраторов одной и той же сказки.
Н.Гольц (1974) и М.Митурич (1983)
В число пересечений у разных художников попала сказка Как черти старика вылечили, которую я объединил со сказкой под названием Шишка справа и шишка слева. Это один сюжет (второй вариант под названием "Шишка справа и шишка слева" очень многословный, что на пользу сказке не пошло).
М.Митурич иллюстрировал сказку "Шишка справа и шишка слева", которая находится в уже известном нам сборнике.
К сказке даны несколько иллюстраций.
Н.Гольц иллюстрировала сказку "Как черти старика вылечили", которая находится в сборнике, выпущенном как книжка-картинка: в мягкой обложке, на скрепке и большого формата (М.: Советский художник, 1974).
В этом сборнике к каждой сказке дано только по одной страничной цветной иллюстрации.
Краткое содержание.
Сказка про японских чертей (так перевели этих персонажей на русский язык) — они оказались очень необычными. Ближе к русским лешим, чем к европейским адским созданиям.
Старик случайно столкнулся с японскими чертями. Очень колоритные черти.
цитата
Идут друг за другом какие-то чудища, не иначе — черти! Цветом они разные и одеты пёстро. Идут, гомонят, дорогу фонариком освещают.
Встреча нежелательна, старик спрятался. А черти устроили попойку, пели, плясали. Старик не выдержал и тоже начал плясать. Чертям понравилось. Они обязали старика явиться назавтра и в залог забрали у него... уродливую шишку с щеки. Сосед, у которого была такая же шишка, тоже захотел от неё избавиться и поспешил на встречу с чертями. Но плясать он не умел. Черти вернули ему залог (поставили чужую шишку на другую щёку) и прогнали.
Как черти старика вылечили
Митурич иллюстрировал многословную длинную версию сказки. Ему было где развернуться.
Он немного отразил бытовую сторону сказки: сделал несколько иллюстраций, посвящённых собственно японцам. Старичков-соседей с шишками нарисовал, понятно.
Но по-настоящему художник развернулся, рисуя японских чертей. Черти у Митурича весёлые.
Даже когда они разочарованы, японские черти ведут себя адекватно, и даже возвращают залог. Не злобные черти (просто загульные). Кстати, Митурич, будучи знатоком, рисует у чертей тонкие длинные носы. Для коротконосых японцев это признак чужеродности. Позже они стали в сатирических листках европейцев с такими носами рисовать.
У Гольц была только одна иллюстрация на всю сказку — она нарисовала разноцветных запойных чертей. Это понятно, ведь эпизод с чертями является стержнем этой сказки.
Н.Кочергин (1958, 2013) и Е.Антимонова (1982)
Следующая — сказка Иссумбоси (в другом переводе — Храбрый Иссимбоси).
Н.Кочергин — у него эта сказка в составе уже известного нам сборника, переизданного "Нигмой" в 2013 году. Первое издание под названием "Японские сказки", понятно, было гораздо раньше — в 1958 году.
К сказке дана заставка
Е.Антимонова — у неё несколькими изданиями вышла книжка-картинка с этой сказкой.
Иллюстрации на каждом развороте.
Краткое содержание.
Эта сказка про мальчика-с-пальчик. Всё как и в европейских и русских сказках: мал, да удал. Встреча со сказочными чудищами — как в европейском варианте. Японский малютка побеждает японских чертей не хитростью, а в честном бою — это, наверное, особенность японской сказки. Факультативным элементом является то, что мальчик-с-пальчик стал с помощью волшебства человеком нормального роста (и женился на дочке хозяина).
Иссумбоси
Антимоновой для иллюстрирования была предоставлена целая книжка-картинка. Она могла не торопясь идти вслед за текстом. Художница не пренебрегала возможностью отразить японскую экзотику (в нарядах, преимущественно).
Ну и, конечно, Антимонова не могла пропустить японских чертей из этой сказки. Вот они — очень колоритные, но немного игрушечные, плюшевые.
У Кочергина возможностей было меньше: на эту сказку полагалась только одна заставка. В этой сказке эпизод с чертями является факультативным элементом, а у Кочергина в иллюстрациях этих времён настороженное отношение к фантастическим персонажам. Но Кочергин сделал знаменательный выбор — он нарисовал японского чёрта, признав эпизод с ним главной интригой сказки.
Есть возможность сравнить образ чертей у двух иллюстраторов этой сказки.
Г.Калиновский (1968) и В.Алфеевский (1973, 2014)
Следующая сказка — Обезьянье царство. Сказка волшебная, с говорящими животными, но без чертей.
В соответствии с макетом к большинству сказок имеется маленькая заставочка и страничная иллюстрация в одной цветовой гамме (встречается еще в некоторых сказках перекличка на развороте со страничной иллюстрацией).
Выпущено прекрасное современное переиздание от "Речи" (2018), где иллюстрации с подлинников (сведения из первых рук о полиграфии книги и технике художника: 1) https://red-balls.livejournal.com/251258.... и 2) https://red-balls.livejournal.com/251631....). Но я этот сборник так и не собрался купить, к сожалению. Можно посмотреть разницу двух изданий, глядя на профессиональные сканы. В издании "Речи" видно, что оттенки были в оригинале побогаче.
Было ещё современное издание от "Рипола" (2011) — его я покупал, разочаровался, обыкновенный фотошоп сканов из книги 1968 года, да ещё и иллюстрация одна выпала...
Известный художник В.Алфеевский. У меня имеется современное переиздание — безупречное от "Речи" (2014).
Первое издание было в 1973 году. Почти одновременно со сборником в иллюстрациях Калиновского. Но Калиновский в это время был в начале своего творческого пути, а Алфеевский — в конце.
Краткое содержание.
Это японская версия "Волшебного кольца". Мальчик на последние деньги выкупает приговорённого к утоплению кота. Потом собаку. Потом обезьянку. Обезьянка оказывается внуком царя обезьян. В награду мальчик получает волшебную монету. Нехороший сосед выманивает монету у простодушного мальчика. Кот и пёс выручают монету, но на обратном пути ссорятся. Монета попадает в реку, потом в живот рыбы, потом возвращается мальчику. Всё как у нас. Даже и концовка та же: пути кошек и собак разошлись. Отличие от русской сказки — в морализаторстве. Мальчик произносит речь, обращаясь к коту и собаке:
цитата
Вы оба хотели помочь мне, не жалея своей жизни. За это спасибо! Но собака схитрила, отняла чужую добычу. И потому вот как я решил. Ты, кот, будешь жить у меня в доме и спать возле тёплого очага. А ты, собака, станешь во дворе дом сторожить.
В Японии и животные подчиняются кодексу Бусидо.
Обезьянье царство
У Калиновского рисунки завораживающие. Персонажи очаровательные. Из этой достаточно бытовой сказки художник пытается извлечь фантасмагорию, рисуя приём у обезьяньего царя.
Вот аналоги этих сцен в рисунках Алфеевского.
У Алфеевского рисунки в его неподражаемой острой и рваной манере. Тушь, как и у японских рисовальщиков. Но вместо мягкой кисти у Алфеевского — острая палочка (не металлическое перо даже). По духу эти напряжённые резкие контуры даже ближе японскому характеру.
В целом, Алфеевский, пользуясь тем, что в сказке нет потусторонних сил, решает свою сюиту в реалистическом ключе. Много этнографии.
Интересно к зверям Алфеевский подошёл. Царь обезьян в кимоно и с мечом. Мышка, которую взяли в заложники — тоже очеловечена. А собака и кошка — натуралистичные. Кот и пёс из издания 1974 года:
Также сказку иллюстрировали Э.Булатов и О.Васильев: знаменитая пара антисоветских художников, обожаемая советскими детьми. У меня с иллюстрациями этих художников — сборник "Путешествие в сказку" (М.: Кристина и Ольга, 1993)
Наконец, вариант этой сказки под названием "Кати-кати горошинка" иллюстрировал современный художник К.Чёлушкин.
У меня вот такой сборник японских сказок с его иллюстрациями (М.: Chelushkin handcraft books, 2013)
Краткое содержание.
Это японский вариант сюжета русской сказки "Морозко" и европейской "Бабушки Вьюги".
Старуха дала старику рисовый колобок, который укатился в мышиную норку. А там мышиная свадьба! Мыши уменьшили старика, пригласили в норку, дали богатые подарки. Завистливые соседи решили повторить успех. Но грубый сосед своим хамским поведением всё испортил и еле-еле выбрался из-под земли.
В мышиной норке
Калиновский нарисовал очаровательных мышек и глупого старика, пугающего мявканьем гостеприимных мышей (старик такой же нетактичный как Алиса у Л.Кэрролла, но действует умышленно).
Булатов/Васильев тоже нарисовали мышек (с японским разрезом глаз).
А потом изобразили доброго и порядочного старика, гостившего у мышей в норке, и на контрасте с ним — недоброго и непорядочного старика, приглашённого в то же место.
У Чёлушкина японские мыши тоже имеются (на заставке).
А вот дальше — отличия, вызванные тем, что в сборнике имеется усложнённый вариант сказки под названием "Кати-кати горошинка". В этом варианте, помимо мышей, действует буддисткое божество, которое указует путь путешественникам под землёй (через мышиную норку) и черти, которые наказывают жадного старика-соседа.
Для Чёлушкина канва литературной основы не так уж и важна, он и к этой сказке что-нибудь сюрреалистичное нарисовал, а тут такой подарок от сюжета. Вот картинка с мышами и божеством.
Но есть к этой сказке ещё одна картинка. Эта картинка отображает эпизод, когда черти наказывают жадного человека. Она перепутана местами с иллюстрацией к сказке "Огневой Таро". В общем-то для Чёлушкина это неважно (атмосфера примерно одинаковая), я сам заметил странности только сейчас.
Надо сказать, что Чёлушкин сгустил краски. Черти, действительно, наказали старика, но не так убийственно, как это нарисовано. Всё-таки японские черти не жестокие выродки.
Сегодня — советские художники, иллюстрировавшие сказку "Василиса Прекрасная" в пост-советское время.
В.Бритвин (2017)
Есть у меня вот такой современный сборник русских сказок "Летучий корабль" (М.: Махаон, 2017).
Художник — В.Бритвин, получивший известность ещё в советское время.
Сиротка Василиса
Бритвин работает в реалистической манере. Его иллюстрации — познавательные и полные деталей. Тему угнетения Василисы мачехой он показывает через разницу в нарядах Василисы и сводных сестёр. И котик присутствует как символ безделья (бездельницы дочки с котиком играют).
Наличие всех трёх всадников одновременно нам уже встречалось. Это не ошибка художников, а особый композиционный приём, сжатие времени. Надо признать, что все вместе всадники смотрятся эффектно. Можно даже предположить развитие языческой древне-русской космографии: "Прервалась связь времён...".
Жаль, что именно эта иллюстрация не попала в книгу. Тема всадников для сюжета, может быть, не особенно важна, но очень оригинальна, даёт представление о поэтических воззрениях народа, из-за чего "Василиса Прекрасная" и считается сказкой с национальным колоритом.
Баба-Яга
Бритвин — художник серьёзный. Персонажи у него неулыбчивые и даже насупленные. Никакой добренькой Бабы-Яги от такого художника ожидать не приходится. Его Баба-Яга изображена жутким и чуждым человеку персонажем. Близка такая Баба-Яга образу, созданному Кошкиным (и даже головной убор такой же рогатый — см.). Надо учитывать и вариант сказки. В этом сборнике — сказка в обработке И.Карнауховой. Это пересказ советских времён, причём довольно редкий. В целом, пересказ Карнауховой придерживается концепции пересказа Любарской, где Баба-Яга — абсолютное зло. Среди частностей пересказа Карнауховой то, что в числе охранников Бабы-Яги присутствует не только кот, но и пёс (обеих злобных тварей Бритвин и рисует).
Череп испепеляющий
В этой версии сказки Баба-Яга отпускать Василису и не собирается. Василисе приходится бежать. Бежать Василисе приходится с ворованным черепом, и Баба-Яга её преследует. Поэтому в этой версии сказки путь Василисы домой опасен. У Бритвина вся лесная нечисть подбирается к Василисе (выступает из корней и стволов деревьев).
Г.Бедарев (2017)
Второй современный сборник — "Русские сказки" (М.: Стрекоза, 2017). Художник старшего советского поколения Г.Бедарев
Подходы в иллюстрировании "Василисы Прекрасной" похожи на те, которые Бритвин демонстрирует. Но рисунки у Бедарева более комиксовые (для детских книжек, это, скорее, плюс). Но есть в рисунках и мультяшность, что настораживает.
Всегда обращаю внимание на заставки-концовки. Во-первых, это свидетельство культуры оформления книги. Во-вторых, это непростая задача для художника: в заставке надо, как писателю в эпиграфе, рассказать о произведении всё, не выдав тайн сюжета (а с концовкой ещё сложнее — у писателей аналог отсутствует).
У Бедарева есть к "Василисе Прекрасной" и заставка, и концовка. Декоративное обрамление на заставке по билибинской традиции намекает на птиц Сирина и Алконоста (но, вроде, в мужском обличии).
Сиротка Василиса
Горький эпизод художник смягчает миленькими мышками у ног Василисы, которые одни сиротке и сочувствуют. Художник играет в малышовские игры.
Всадники бабы-Яги
А вот на этой иллюстрации видно, что художник не столько играет с малышами, сколько заигрывает с потребителями (мамочками-покупательницами). Абсолютно мультяшные лешие выглядывают из-под корней — совершенно неуместные из-за этого. Зачем снижать торжественность момента? Но, может, у Бедарева характер такой: по-другому не получается (как у Чижикова все отрицательные герои всё равно будут милыми).
Баба-Яга
Уже понятно, что Баба-Яга у такого художника будет нестрашная.
Череп испепеляющий
Иллюстрация динамичная и очень красивая. Цветовые пятна удались.
Иллюстрируемому варианту сказки картинка не вполне соответствует. В этом сборнике сказка дана в первоначальном варианте Афанасьева (в выходных данных сказано, что сказки ещё дополнительно обработала М.Калугина, но я проверил "Василису Прекрасную" и свидетельствую, что М.Калугина издательство обманула). В этом варианте Баба-Яга сама даёт череп Василисе, и никто её не преследует. Может, когда-то Бедарев делал эти иллюстрации для "Василисы" в обработке Любарской, где Василиса спасается от Бабы-Яги.
М.Петров (1993)
Третье издание — отдельная книжка-картинка 1993 года (первая через 90 лет после Билибина). Художник М.Петров. Книжки у меня нет, сканы — из Интернета.
Стиль этого художника — ещё более комиксовый (без мультяшности). Картинки лёгкие, прозрачные, чуть утрированные. Нестрашные.
Сиротка Василиса
Всадники бабы-Яги
Баба-Яга
Разбитная Баба-Яга, задорная очень. Скорее, комический персонаж. Такая трактовка к началу 1990-х гг. уже сложилась , благодаря детским фильмам, мультикам и книжкам современных авторов про потешную Бабу-Ягу.
Городской народ избавился от первобытных страхов, но не захотел прощаться с символами этих страхов. "Стокгольмский синдром" позволил понять и простить Бабу-Ягу.
Череп испепеляющий
Замужество Василисы
В современных иллюстрациях образ Бабы-Яги из "Василисы Прекрасной" продолжает оставаться двойственным. И, по-видимому, это зависит уже не столько от варианта сказки и научных трактовок феномена Яги, сколько от темперамента художника.
Решил посмотреть одно издание сказок Пушкина в юбилейном — 1949 — году. И клубочек начал распутываться...
1) Ю.Мезерницкий
Отдельный сборник сказок юбилейного года большого формата в картонном — практически твёрдом — переплёте. Но в серии "Библиотека школьника". Настолько скромное издание, что форзацы самым ярким элементом оформительства смотрятся.
Добавления к библиографии. Тираж — 30.000 экз. Цена — 5 руб.
Художник Ю.Мезерницкий — на Фантлабе упомянут (https://fantlab.ru/art1313). Книги на Фантлабе не обнаружил.
Картинок немного, техникой они не блещут. К "Золотому петушку" — три иллюстрации: заставка, страничная иллюстрация и концовка. Но сюжетная линия вся выдержана, насколько это возможно в трёх картинках: вручение петушка — шамаханская царица — смерть Дадона.
Трактовка отношений Дадона и шамаханской царицы (среднее фото) интересна: девица вроде загораживается от царя, противен он ей. А Дадон ничего не замечает — у него щенячий восторг. "Ах, обмануть меня не трудно, // Я сам обманываться рад" — вот это оказывается о чём!
2) М.Пиков
Далее — один из больших однотомников: "Избранное". Это не 1949 год издания — это десять лет спустя. Совсем другая эпоха, но томище сделан консервативно, по инерции. Я его воспринимаю как реликт сталинского времени.
Здесь краткие заставки-концовки. Гравюры мастера — М.Пикова, но развернуться ему негде было.
И всё же лаконичность у мастеров мобилизует резервы: концовка очень выразительная.
3) Г.Рейндорф
Дополняет галерею Сороковых годов картинка из последнего советского альбома иллюстрированной пушкинианы. Не зря такую картинку включили — хорошо эпоху передаёт.
Художник-то, кстати, эстонский (на Фантлабе упомянут: https://fantlab.ru/art15768). Тяжко ему, наверное, в 1949 году жилось.
4) В.Милашевский
Но внезапно! Томище "Сочинения" — на сей раз точно юбилейного 1949 года. Иллюстрации разных художников.
В этом издании иллюстраций немного (они все на вклейках большого формата), но отпечатаны вклейки очень хорошо. И вот к "Золотому петушку" видим единственную картинку — ни к чему не обязывающую панораму. Но как ярко и празднично! Художник — В.Милашевский.
В.Милашевский — выдающийся иллюстратор. На Фантлабе представлен (https://fantlab.ru/art214). В 1920-х годах он был в одной команде с Кузьминым и Мавриной, также, как и они, притушил свой дар в середине 1930-х годов, и также, как они, воспрянул в 1960-е годы.
Были у Милашевского ещё иллюстрации к пушкинским сказкам в 1949 году. У меня в своё время не получилось эту книгу приобрести в коллекцию, купил только задёшево реплику 1993 года (издательство "ИРМА"). Ну а после этого из числа актуальных подлинное издание 1949 года выпало (представление можно составить — и ладно). Так и остался без оригинала.
Этой книги на Фантлабе не обнаружил (ни издания 1949 года, ни издания 1993 года). Поскольку мой новодел — реплика, даю библиографическое описание издания 1949 года из каталога-справочника: количество иллюстраций совпадает.
Сборник, вроде бы, позиционируется как подарочный, но картинок немного, макет скромный. К "Золотому петушку" — заставка, иллюстрация в тексте (даже не страничная) и декоративная концовка. Из содержательных картинок: вручение петушка на заставке и зевота Дадона на другой иллюстрации. Сюжет, конечно, не отражён.
А всё-таки хороши картинки: яркие, лёгкие. Но Милашевского мы здесь не опознаем — манера скованная, как будто с оглядкой. Ничего-ничего, он через двадцать лет оторвётся (выдаст сюиту к "Сказке о попе")...
UPD/19.09.2019.
Обнаружил в сети эскиз Милашевского от 1962 года к "Золотому петушку". Царь там — из Петербурга времён Николая I (и похож на Николая). С таким царём (не сказочным, а историческим) Милашевский вариант иллюстраций к "Коньку-горбунку" делал. Жаль, что с пушкинской сказкой не получилось.
5) В.Конашевич
Проверяя базу Фантлаба на наличие в ней изданий "Сказки о золотом петушке", обнаружил в этой базе такую книгу с обалденной обложкой:
Аннотация: Один чародей подарил царю Додону волшебного золотого петушка. Эта птица сидела на башне и, если к столице приближалась опасность, кричала: "Кири-куку! Царствуй, лёжа на боку!"...
Комментарий: Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрацииВ. Конашевича
Надо же! Конашевич 1949 года — первый вариант! И этой книги у меня в коллекции тоже нет. Сегодня чёрный день для для меня как для коллекционера. Но зато окончательно спасена репутация Сороковых годов: начавшись посредственными скучными рисунками, заканчивается обзор цветными стильными иллюстрациями.
Про канонические иллюстрации Конашевича к "Золотому петушку" я уже делал пост (https://fantlab.ru/blogarticle58561). Но, наверное, будет всё же уместно здесь сравнить мои уже демонстрировавшиеся кривые фотки рисунков Конашевича 1966 года с красивыми сканами его рисунков 1949 года.
В первом варианте (1949 г.) Конашевич делал классический макет книжки: страничные иллюстрации — основные, а в тексте, в верхней части полосы, — вспомогательные. Но перетекание верхнеполосных иллюстраций с одного разворота на другой уже намечается. Во втором варианте (1966 г.) всё было принесено в жертву кинематографической текучести разворотов, а статичные иллюстрации на всю страницу исчезли.
а) Кавалькады в одну и в другую сторону.
Туда...
И обратно...
б) Вручение петушка.
в) Царь Дадон на балконе.
г) Встреча с шамаханской царицей.
д) Конфликт со скопцом.
е) Конец царя Дадона
Мне кажется, это очень важная книжка в эволюции Конашевича: он окончательно отошёл от своей манеры 1920-х годов, вышел из ступора конца 1930-х годов и здесь уже полностью сложилась та манера, по которой он будет узнаваем и любим в после-сталинское время. В 1920-е годы он был таким же "формалистом" как и Кузьмин с Милашевским. Гонения переживал, видать, посильнее своих коллег. Но после гонений к прежней манере не вернулся — сумел нащупать новое направление. И, видимо, произошло это в юбилейном послевоенном пушкинском году. По-моему, до этой книги Конашевич был в поиске — а тут заново родился.
Прекрасные иллюстрации в первом варианте сказки у Конашевича получились. Кто бы мог подумать: в 1949 году в соревновании иллюстраторов пушкинской сказки Конашевич уложил Милашевского на обе лопатки. Да и вообще, получается, что в послевоенное сталинское время детскую иллюстрацию Конашевич на себе в одиночку вытянул (Кочергин не по детской иллюстрации проходит). Конечно, были у Конашевича и "Сказки" Андерсена 1948 года, но странно, что пушкинскую сказку в юбилейной книжке искусствоведы обошли молчанием (вот и меня в своё не заинтересовала: в каталоге-то книжка была, но думал, обычная муть, как в переделанных в те годы картинках к Маршаку и Чуковскому).
Да, жалко, что этого первого "Золотого петушка" Конашевича я в своё время не обнаружил, в коллекцию не приобрёл, косолапых фоток не наделал. Но прогресс неостановим. Как-то уже привыкаю к виртуальной среде: утащить к себе фотку — всё равно что поставить на полку книжку. Книжку, конечно, приятнее: её можно не только посмотреть, но и понюхать. Ну и с книжкой раздуваешься от важности: чувствуешь себя купцом первой гильдии, когда тыщи выкидываешь за безделицу. А с чужими сканами прозаически получилось — без купеческого загула. Поди, и похмелья не будет...