облако тэгов
 |
|
М.: «Интересно, интересно жить, Ингер. Сколько страха и красоты! А от смеха иногда помираешь! Плакать же — стыдно.»
Александр Грин «Дьявол Оранжевых Вод».
Роман начинается с важнейшего события в жизни двенадцатилетнего мальчика. Дуглас Сполдинг впервые осознаёт, что он живой. Возможно, если бы младший брат Дугласа Том, без причины набросившийся на него в лесу, не заехал ему по зубам, это знание пришло бы к Дугласу позже, но всё равно пришло бы, все дети так или иначе приходят к этому открытию; но куда интереснее в этом эпизоде поведение десятилетнего Тома. Не следует ли этого мальчика показать психиатру? Отец, который всё видел, только смеётся. Так начинается предпоследнее для семьи Сполдингов счастливое лето. В октябре следующего года страна начнёт затяжной прыжок в пропасть экономического кризиса, и одному богу известно, как переживут его герои романа. Но пока до этого ещё далеко, и только страшная жара в середине лета 1928 года (Дуглас едва не умер от солнечного удара) напоминает, что в любой момент может разразиться гроза.
Бессмысленная драка в начале не единственная странность в этом сильно перехваленном романе. Удивляет полное отсутствие негров в городе с населением 26 тысяч 349 человек*. Они там, конечно, есть, но Автор их сознательно в упор не видит даже глазами детей, почему-то не желая касаться расовой проблемы. Нет у него желания портить чёрными мазками картину, напоминающую радостные и яркие пейзажи импрессионистов. Или такая вот мелочь, как домашние животные. В доме Сполдингов есть собака (ни породы, ни клички), до которой мальчикам нет никакого дела, и вообще в городе нет животных, кроме бездомных собак и лошади мистера Джонаса, попавшего в Гринтаун определённо из мира сказок Андерсена. Неужели Автор не знал о той огромной роли, которую играет в воспитании общение детей с домашними животными? И да, скорее всего, не знал, как не знал и о том, какую роль играет в жизни маленьких городков США церковь. Не может такого быть, чтобы у постели умирающей 90-летней женщины не присутствовал священник, но тем не менее его там нет. Не может быть и того, что в населённом пункте, расположенном на берегу большого озера, никто не ловил рыбу с лодки, каковое занятие, называемое рыбалкой, не могло остаться без внимания со стороны мальчишек, а ведь они в сущности не занимаются всё лето почти ничем, кроме бесконечной беготни с воплями по всему городку и редких разговоров со стариками.
А разве не странно выглядит удивительная напряжёнка в городе по части красивых девушек? Самой красивой считается тридцатитрёхлетняя (!) Лавиния Неббс, реальный кандидат в старые девы, а её подруга, которая могла бы с Лавинией конкурировать, только что найдена в овраге, задушенная маньяком. Но эти общегородские мелочи ничто в сравнении со странностями отдельных персонажей романа. Вот какой совет даёт находящаяся в здравом уме при отличной памяти 95-и летняя мисс Лумис журналисту Уильяму Форестеру (своей только что найденной родственной душе), снимающему комнату в доме Сполдингов, — «... постарайтесь умереть, пока вам не исполнилось пятьдесят.» Понять её можно, ведь она упустила в своей жизни главное — любовь, но на основании какого расчёта она желает этому хорошему человеку ранней смерти? Ведь совпасть во времени в будущей жизни можно только случайно. Или по воле бога, в которого они оба не верят.
Ещё более странным кажется главный одуванчиковый винодел и по совместительству глава семьи Сполдингов, который в романе называется исключительно дедушкой**. Предварительно необходимо сообщить читателям то, чего не удосужился сделать Автор. А именно кто такая тётя Роза. Элементарные соображения приводят к выводу, что это сестра матери братьев Дугласа и Тома и что она не приходится дочерью дедушке и бабушке. Когда тётя Роза внезапно разрушает царящую в доме идиллию***, которая держится главным образом на сверхъестественном кулинарном таланте бабушки (один из немногих элементов фантастики в романе****; как бабушка справляется, совершенно непонятно, она умудряется ещё и подметать и мыть пол на веранде, невестка ей помогает, но очень мало), этот замечательный дедушка инициирует совершенно хамское выдворение бедной доброй женщины из дома прямо на железнодорожный вокзал. Хорошо ещё, что о билете на поезд позаботился. А ведь не нужно быть даже трёх пядей во лбу, не говоря уже о семи, чтобы придумать другой, более человеческий способ улаживания конфликта. В связи с этим инцидентом начинает казаться, что дедушка работает в типографии отнюдь не наборщиком или грузчиком, а едва ли не её владельцем. Есть намёк в романе, что и сын дедушки (отец Тома и Дугласа) тоже человек в городе далеко не последний. Семья очень богатая, что ясно уже из сервировки стола (сплошное серебро) и количества едоков за столом, где кроме кучи родственников присутствуют ещё и мимоходом упомянутые нахлебники (!). И сразу после отъезда тёти Розы в ночь с субботы на воскресенье дедушка откалывает ещё одну выдающуюся шутку. В благодарность за возвращение вышеупомянутой идиллии он преподносит бабушке большой и тяжёлый том Шекспира из домашней (!) библиотеки (бабушка вряд ли знала про этот том, ей последние сорок лет не до библиотеки, вся её жизнь прошла на кухне) со словами: «Бабушка, сделай милость, приготовь нам завтра [на самом деле сегодня, т. к. дело происходит в половине четвёртого ночи — примечание моё] на ужин эту превосходную книгу. Я уверен, завтра в сумерки, когда она попадёт на обеденный стол, она станет нежной, сочной, поджаристой и мягкой, как грудка осеннего фазана». Бабушка приняла дар и заплакала от радости. Юмор Брэдбери здесь, возможно, в том, что, по его мнению (и мнению дедушки), из Шекспира можно приготовить любое блюдо, если талант повара равен таланту этого гения. Здесь дедушка слегка реабилитирует себя в глазах читателей, но лишь слегка, поскольку даже шекспировского уровня юмор не может отменить тот факт, что дедушка, мягко говоря, не джентльмен. Пример для внуков, однако. И в один из пасмурных зимних дней, распивая вместе с дедушкой очередную бутылочку вина из одуванчиков, Дуглас скажет — а ведь это тот самый день, когда мы выпроводили на выход с вещами нашу дорогую тётушку Розу....
Всё, что до сего дня написано об этой книге, это только общие слова о счастливом детстве, о мудрых и необычных стариках и волшебных свойствах вина из одуванчиков. Но всё это лежит на поверхности, хотя, конечно, придаёт книге вполне естественное очарование. Особенно если не помнить, в какой благополучной стране живут братья Сполдинги, в стране, где всего-навсего год назад таким же одуванчиковым летом (23 августа 1927 г.) в штате Массачусетс были посажены на электрический стул двое невиновных рабочих (суд присяжных состоял из таких же обывателей, какими населён Гринтаун). Роман Брэдбери многослойный, и кое о чём, не сразу заметном, я уже рассказал.
И вот ещё некоторые интересные детали. Во-первых, стакан лимонада. Это тот эпизод, где сначала в доме Лавинии кто-то откашлялся в темноте у неё за спиной, после чего на следующий день из её дома был вынесен труп мужчины, заколотого ножницами. Так вот, стакана там, где видит его Лавиния (на столе на веранде) не должно было быть. Перед уходом из дома в кино Лавиния пила лимонад из высокого фужера (см. ниже) и оставила его на столе. А вернувшись из кино, увидела стакан. Но осознать, что из этого следует, не успела, хоть и начала понемногу догадываться. Из этого стакана мог пить лимонад только тот, кто прятался в доме Лавинии, задушив Элизабет Рэмсел и надеясь, что Лавиния не пойдёт ночью домой через овраг. И это мог быть только Душегуб. Мальчишки же убедили себя, что убитый кто-то другой, в противном случае всё лето полетело бы вверх тормашками, ведь при живом Душегубе гулять по городу ночью гораздо интереснее.
Правду знает только самый умный — Том. Действительно, по ходу повествования не остаётся сомнений в умственном превосходстве Тома над старшим братом. Это замечает и журналист Форестер, который рассказывает историю своих отношений с мисс Лумис именно Тому, а не Дугласу, который присутствовал при их знакомстве в аптеке и принёс журналисту весть о смерти этой женщины.*****
Во-вторых, книги пересылаются по почте без упаковки. Это просто поражает воображение того, кто часто (да и редко тоже) отправляет и получает книги почтой. Как же аккуратны и честны должны быть в США почтовые работники и перевозчики почты! Хотите — верьте, хотите — проверьте. Может быть, это так же верно, как и сообщаемая на следующей странице скорость движения земли (напечатано с маленькой буквы) — «шестьдесят триллионов миль в секунду».
Есть в романе и другие загадки. Например, история с наездом зелёной машины на мистера Куотермейна, чему оказался свидетелем вездесущий Дуглас Сполдинг (кстати, отлично изображённый в 1967 году Юло Соостером). Есть основания утверждать, что этот мистер остался в живых, а вот то, что зелёная машина — электромобиль (это в 1928 году), вызывает большие сомнения и отсылает любознательного читателя к истории этого вида транспорта.
Остаётся объяснить, почему судьба Дугласа (только его, не Тома) не кажется мне благополучной, хотя продавец обуви мистер Сэндерсон не согласился бы со мной. «Чтобы стать мужчинами, мальчишки должны странствовать, всегда, всю жизнь странствовать.» Хорошая мысль, правильная. Но, если в представлении Дугласа к школе тянется тропа «заросшая, капризная, извилистая», «а та, прямая как стрела, — к субботним утренникам, где показывают ковбойские фильмы», то какие же предстоят ему странствия? Те, которые больше напоминают бродяжничество? Настоящие странствия доступны только хорошо образованному человеку и только для такого человека они имеют смысл. Надеюсь, эта мысль тоже понятна.
Можно ещё долго говорить об этой, несомненно выдающейся книге (за «кадром» остались такие любопытные личности, как умершая этим летом 90-летняя прабабушка, чинившая велосипеды и ремонтировавшая черепичную крышу каждый апрель, полковник Фрилей, забывший, на чьей стороне он воевал в Гражданскую войну (!), мистер Джонас с его лечебным воздухом в бутылках, более чудодейственным, чем вино из одуванчиков ...) но сказанного достаточно, чтобы те, кто её ещё не читал, поставили бы жирную птицу напротив её названия. Но, пожалуйста, не очень жирную! Есть по крайней мере ещё две команды, которым гринтаунские мальчики проигрывают — это команда Тимура Гараева и команда Тома Сойера.
Несколько замечаний по переводу.
Высокий фужер — это в переводе Кабалевской. В переводе Оганяна в обоих случаях — стакан, что вообще обессмысливает интригу. Стакан был, стакан и остался, чего же тогда испугалась Лавиния, увидев его?
Далее: в переводе Оганяна за столом у Сполдингов сидят не нахлебники, а постояльцы, что неправдоподобно. Чего ради эта большая семья станет обедать вместе с постояльцами (квартиросъёмщиками по нашему) т. е. полностью чужими людьми?
Если добавить к этому то, что у Оганяна прозвище маньяка не Душегуб, а Неприкаянный (что за чушь? чем Душегуб не устраивал?!), то напрашивается мысль — как мало нужно затратить усилий переводчику, чтобы превратить давно уже известное читателям произведение в нечто другое, просто таки вынудив читателя обратиться к оригиналу даже при плохом знании английского.
*) Автор приводит эту цифру, разумеется, не на полном серьёзе. Это выглядит как данные на какой-то конкретный день, поскольку в романе количество жителей города постоянно только уменьшается. О городе Гринтауне кроме численности населения и того, что он выдуман Автором, известно совсем мало. Пожалуй, только то, что он находится на берегу озера Мичиган в 80 милях от города Милуоки (штат Висконсин), чего категорически не может быть, т. к. в этом случае он (Гринтаун) оказался бы на территории Чикаго. И ещё — там растут персики, арбузы и виноград, что не удивительно, ведь штат Иллинойс находится на широте Азербайджана.
**) Имена Брэдбери дал только детям и второстепенным членам этой семьи. Это недействующее лицо дядя Берт, тётя Роза и некий Лео, о котором вообще ничего не известно кроме того, что это не изобретатель Машины Счастья, тоже Лео, но не Сполдинг, а Ауфман.
***) Почему сестра не предупредила Розу, что кухня это табу, Автор не говорит, но легко догадаться, что просто не успела, т. к. не ожидала подобного. Случившееся было огромным неприятным сюрпризом для всех, даже для дедушки.
****) Ещё один такой элемент — Машина Счастья Лео Ауфмана, которая очень быстро перегрелась и за ненадобностью сгорела. Оказывается для счастья никакая машина не нужна, счастье — оно в родном доме, любящей жене и замечательных детях. Ну и ещё упоминавшийся выше адерсеновский персонаж мистер Джонас.
*****) Форестер, естественно, не может открыть Тому тайну голубого конверта, мальчик всё же слишком мал для столь низких истин. У читателя же не остаётся никаких сомнений в том, что в письме мисс Лумис сообщила Уильяму о том, что завещала ему своё немалое состояние, а, судя по тому, что она занималась благотворительностью, оно таки и в самом деле вполне приличное. У неё ведь нет наследников и это была её последняя благотворительная акция. Ничего другого тут просто не может быть. И ещё, хочется думать, она написала, что пошутила, пожелав ему недолгой жизни. Ведь она и в самом деле пошутила. Кончалось же письмо просьбой почаще заказывать лимонное с ванилью.
Всё-таки мне кажется, Форестер обманул, конечно не преследуя корыстных целей, несчастную мисс Лумис. Будь он в самом деле таким романтиком, каким ей представился, разве сидел бы он в 31 год в редакции третьесортной провинциальной газетёнки, да ещё в такой жуткой дыре как Гринтаун? Талантливому журналисту, а к мнению мисс Лумис невозможно не прислушаться, открыты все пути. Не верится что-то в его желание подставляться под пули ночью в Марокко.