облако тэгов
Cнег в этом году только успел припорошить площади и улицы, как тут же взялся таять, оставляя вместо себя грязноватую жижицу на асфальте. «Что ни зима – то недоразумение. И не чистят ведь его! Мэр по телевизору так и сказал: «Придет весна – он сам растает». Придет весна! Придет она! Пока она придет, мы помрем здесь все, через эти сугробы шагаючи! Зла на всех вас не хватает!» — девушка в черных сапогах на каблучках и с пластиковым стаканчиком, в котором плескалось что-то явно горячее, пригнувшись и опустив голову, зло переступала через хлюпкие лужи, заполненные острыми льдинками.
— Ненормальный! — прошипела девушка, едва удержав равновесие на краю очередной лужи. — Под ноги смотри! Зачем только родят таких идиотов?!
Мальчишка, как ни странно, вместо того, чтобы так же очертя голову нестись дальше, остановился. Подошел к девушке, пытающейся отряхнуться от пролитого кофе, и спросил: — А вы верите, что чудеса бывают?
— Иди, иди отсюда, мальчик! – неприязненно ответила мальчишке девушка. – Без тебя проблем хватает. А то я тебе устрою чудо!
— А чудо – оно рядом! – смеясь, сказал мальчишка и помчался дальше. — Нет, ну вы выдели это? – спросила она морозный воздух. Потом отбросила пустой пластиковый стаканчик и, уже не разбирая луж, перешла дорогу и зашла в серое офисное здание.
Свету дети всегда приводили в состояние нервной дрожи. Они вечно плачут, что-то требуют, у них сопли и они писают в свои отвратительные памперсы, которые надо менять руками. Нет, дети постарше, конечно, приучены к туалету, но все остальное у них присутствует. Кроме того, наличие детей отрицательным образом сказывается на фигуре и карьере. А эти две вещи в жизни Светы имели едва ли не первостепенное значение. Пожалуй, все-таки не едва, а прямо-таки первостепенное. На алтарь фигуры и карьеры Света положила немало за свои неполные тридцать лет. Первую любовь, дружбу, отношения с родственниками, детские привычки, бабушкины пироги и репутацию милой девочки из хорошей семьи. Взамен она тоже получила немало – мужа не как у всех (к нему прилагались минусы – отсутствие каких-либо чувств с ее стороны, и бонусы – четырехкомнатная квартира в центре, хорошая машина и новая шуба каждый год), работу не как у всех (здесь тоже были минусы – приходилось порой засиживаться допоздна, иногда прикидываться сущей дурочкой и время от времени закладывать шефу коллег, и бонусы – довольно шустрый подъем по карьерной лестнице, именование ее, любимой, Светланой Игоревной и завистливый шепот бывших подруг) и, наконец, фигуру если не самую лучшую в мире, то в этом городе точно (минусов и здесь было предостаточно – они, как правило, оформлялись в виде шоколадных тортиков или неумолимо надвигались в виде тренера по фитнесу, но бонусов было неизмеримо больше). Жизнь, казалось, улыбалась ей всеми сторонами, но внутри было по-прежнему пусто и тоскливо. А как ее раздражали толстые счастливые мамаши с сопливыми отпрысками, которые так и норовили урвать у нее кусок карьерного пирога прямо из ее цепких лапок. Особенно эта Ларочка, мамашка-одиночка со своими вечно болеющими близнецами. Она ведь подло метит на место начальника отдела, на то самое место, которое Света себе давно приглядела и неустанно окучивала. Ничего, теперь у Светы есть отличный шанс поставить Ларису на место. А то праздника ей, видите ли, захотелось! Рождество они, посмотрите на них, готовятся отмечать!
«Тоже мне, праздник! Все вдруг верующими стали! – думала Света, отъезжая от офиса после работы. Об утреннем инциденте в ее памяти не осталось и следа, так захватила новая стратегия по удалению соперницы. – Праздников навыдумывали! Ничего, празднуйте, а потом я попраздную!» Она довольно улыбнулась про себя и выехала на дорогу. Внезапно справа от нее, прямо под колеса, метнулось что-то в сером. Краем глаза она выхватила розовый помпон и испуганно повернула в противоположную сторону. Яркий свет фар брызнул прямо в глаза. По ушам резанул визг тормозов. Света отпустила руль и закрыла лицо руками...
Кучка людей возле дороги привлекла Светино внимание. Видно, что-то случилось. Машина «скорой помощи», врачи... Она подошла поближе. «Девчонка-то еще молодая», — услышала она. «Надо же – сразу насмерть!» — раздалось совсем рядом. На земле лежало что-то, неловко прикрытое казенным коротким одеялом. Синим, в клеточку. Еще только смеркалось, можно было различить цвета. Из-под одеяла торчали ноги в черных сапогах на каблучке. «Прям как мои, — подумала она. – И машина на мою похожа». Света нервно дернула плечиком, но не отошла, не в силах оторвать взгляда от лежащего на земле тела девушки. Что-то было здесь не так. Но что именно – она никак не могла понять. Она продолжала смотреть и смотреть на ноги в сапогах, как будто в них заключались ответы на все мучившие ее вопросы. Ноги, сапоги... Вдруг взгляд ее упал на брюки девушки, на светло-серой ткани которых отчетливо выделялись коричневатые пятна от кофе. Света едва не вскрикнула, но вовремя прикрыла рот ладошкой. Этого же не может быть – она стоит здесь, а мало ли кто там обливается кофе? К телу подошли врачи и неосторожно переложили его на носилки. Потревоженная, из-под одеяла выскользнула рука – это была ее, Светина, рука. С ее обручальным кольцом и ее браслетом, эксклюзивным, на заказ, муж подарил его на день рождения!
Кто-то тихонько тронул Свету за руку, и она вскрикнула. Рядом стоял мальчик в яркой шапочке с розовым помпоном.
— Пойдем, Свет, — по-взрослому сказал он и протянул ей свою грязноватую маленькую ручонку с тонкими пальчиками. – Пора.
— Куда? – сдавленно сказала Света и сама удивилась своему голосу. Он звучал как-то гулко, словно не по-настоящему. Ну конечно же! Это просто сон! Она заснула на работе, сейчас она проснется, и…
— А ты проверь, — вдруг предложил мальчик.
— Что проверь? Он взял ее за руку. Его ручка была теплой, мягкой и по-детски нежной. Света испуганно выдернула свою руку и надавила ладонями на глаза. Секунд через пятнадцать перед глазами все двоилось. Мальчик тоже.
— П-пойдем, — сказала она. Они молча шли по улице. Зажигались фонари. С неба тихо падал снег – и не таял. Ложился на деревья, грязный асфальт, плечи прохожих… Все вдруг словно преобразилось, стало белым и сверкающе-чистым. Снегопад незаметно закончился, и на темно-синем небе зажглась звезда – яркая, с тысячью тоненьких лучиков.
Мальчик вел Свету за руку и улыбался. Они подошли к какому-то дому. Обычная «хрущевская» пятиэтажка. Унылый двор, в котором не горят фонари. Они жили в таком же, а потом переехали в новый район. Что-то было здесь знакомое. Что-то… Ну да! Даже почти не изменилось… И две рябины у крайнего подъезда, и клумбы, засыпанные снегом. А вот и скамейка, на которой было проведено столько вечеров, когда ее, Светину, руку, вот почти также, тепло и нежно, держала другая рука – твердая, крепкая мужская рука. Было темно, но она видела его голубые глаза, смотрящие ей прямо в душу. Сколько лет прошло с тех пор, как они с Валерой в последний раз сидели здесь? Наверное, много. А теперь вот на той же скамейке сидит какой-то «синяк» в грязной старой куртке, закинув ногу на ногу, ссутулившись, с папиросой в руках. Рядом, у ног стоит пластиковая бутылка дешевого пива. Гадость!
— А ты присмотрись к нему, — неожиданно сказал мальчик.
— Зачем? – спросила Света, но все равно подошла поближе и посмотрела мужчине в лицо. Тот стряхнул пепел с папиросы, лениво затянулся и наклонился за пивом. Свете показалось его лицо знакомым. А когда он, глотнув пенного напитка, посмотрел прямо сквозь нее блеклыми голубыми глазами, она вздрогнула и прошептала:
— Валера?..
— Он тебя не услышит, — ответил за него мальчик.
— Значит, правильно я сделала, что тогда не вышла за него замуж, — хмыкнула Света. – Раз он так опустился.
— А ты помнишь ваш последний разговор? – спросил мальчишка.
Рябины за спиной Валеры покрылись свежими зелеными листочками. Снег исчез. Во дворе стало светлее, клумбы зацвели весенними цветами. Света увидела двоих. Валеру – стройного, молодого, в чистой белой рубашке. И девушку в коротенькой юбочке-четырехклинке и обтягивающей маечке, с темными волосами, завязанными в наивный хвостик. Девушка уверенно выговаривает что-то молодому человеку и по мере выговора лицо его сереет, а голова опускается все ниже.
— Нет, Валер, ты пойми, это все детские чувства, — жестко говорит она. – Мы с тобой разные люди, мне надо учиться, ты, вон, в армию уходишь.
— Но я же вернусь, ты только дождись меня, Светуль, — робко замечает он.
— Зачем? – возмущается она. – Ты сам подумай: зачем? Кем ты будешь после армии? Что сможешь мне предложить? А? Жить с твоей мамой в вашей «хрущевке»? Проводить вечера у телевизора? Варить щи и стирать грязные пеленки? Ну нет, я такой жизни не хочу! У тебя же совершенно нет потенциала! Тебя все устраивает! Ты даже от армии не подумал, как «откосить»! Пришла повестка – и он пошел! Ха!
— Ты же говорила, что любишь меня…
— Это была детская влюбленность. Глупое чувство. Оно никогда не бывает настоящим. Одной любовью сыт не будешь – это факт. Я прошу тебя, больше не приходи и не звони мне, понял?
Двор скрылся, и перед глазами Светы появилась комната. Старый сервант у стены, диван, обои в цветочек. На диване сидит худенькая женщина с заплаканными голубыми глазами. Раздается шум в прихожей, и в комнату вваливается Валера – лохматый, в грязной уже рубашке и в усмерть пьяный.
— Валера, сыночек, что с тобой? – испуганно лепечет женщина. – Ты же не пил никогда! Зачем ты?..
— Отстань, мать! – отмахивается он. – Ничего ты в жизни не понимаешь! Ничего! И я ничего не понимаю…
— Ну что, пойдем дальше? – спросил мальчик у Светы. Они снова стояли в зимнем дворе, но на скамейке уже никого не было.
— Ты что, хочешь сказать, что это я виновата, что он стал такой? – возмутилась девушка. – У него, может, наследственность дурная? Да и мало еще что?
Мальчик молча посмотрел на нее. Она перестала оправдываться и тоже замолчала.
— Может быть, и правда, моя вина в этом есть, — вдруг сказала Света. – Но я же была молодая, глупая! Я же не думала…
Они шли дальше. Она видела измученную заплаканную блондинку в больничном коридоре – свою сокурсницу, которой она когда-то дала денег на аборт, а теперь она долгие годы лечится от бесплодия. Видела бывшую подругу, которую подставила на работе. Она так и не смогла устроиться по специальности, слишком уж подпортила Света ей репутацию. Видела много людей, которым успела насолить в этой жизни. И оправданий для себя находилось все меньше. Видела мужа, раз за разом набирающим ее номер на мобильном, с болью в глазах выслушивающего «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» и с тревогой глядящего на часы. Наконец, видела мать, у которой Света не была уже года три, — постаревшую и больную.
— Неужели, неужели я ничего не сделала в жизни хорошего? Неужели совсем некому сказать мне «спасибо»? Неужели меня никто не любит? – заплакала она.
— Ну почему же? – ответил мальчик. – Разве же ты не видишь?
Она посмотрела еще раз – на комнату матери. На столе стояли ее, Светины, фотографии. А мама тихонько молилась перед бабушкиной еще иконой Богородицы, старенькой, в темном окладе: «Господи, спаси и сохрани дочу мою, настави ее на путь истинный, огради от всякого зла. Ты же знаешь, она хорошая, добрая. Вот, подарочек мне прислала».
— Я не присылала ей никакого подарка, — прошептала Света.
Мальчик молча улыбнулся, и Света увидела мужа, делающего заказ по телефону. «Да, да, маме от любимой дочери, — сказал он в трубку. – И еще один заказ примите. Это жене».
— Они любят тебя, — сказал мальчик. – Наверное, поэтому я сейчас здесь. А еще – вот поэтому.
Света в момент оказалась в другом месте. Здесь было очень светло и ярко. Пахло ладаном и хвоей. Тихо пел хор где-то наверху.
— Сегодня праздничная Рождественская служба, — тихонько сказал мальчик. – Смотри.
В уголочке, возле большой иконы, стояла Лариса и два ее мальчика. Свете вдруг стало слышно, что Лариса просит о здравии какой-то Фотинии и просит примирить ее с ней. И мальчики, которых Света даже не знала, как зовут, тоже просили, чтобы эта Фотиния не выгоняла маму с работы.
— Кто это – Фотиния? – удивленно спросила Света у ее провожатого.
— Это – ты, так тебя называли при крещении. Они за тебя просят, — улыбнулся он в ответ.
— За меня? – изумилась Света. – И она не злится на меня? Я же ей такого наговорила… Ах, как жаль, что уже поздно… За меня же теперь не о здравии молиться нужно… Если бы ты был рядом со мной всегда, может быть, я бы многого не сделала из того, что видела сегодня…
— А я всегда был рядом с тобой, — продолжал улыбаться мальчик. – С тех пор, как мама привела тебя креститься. Жаль, что ты не всегда ко мне прислушивалась. Но еще не поздно. Вот тебе шанс сделать хорошее. Воспользуешься или нет – от тебя зависит.
— Я… — не знала, что ответить Света. – Я постараюсь…
Солнечный луч приятно щекотал щеки и упрямо светил в глаза сквозь ресницы. Света резко раскрыла глаза и осмотрела пространство вокруг себя. Вокруг были привычные предметы ее спальни. Рядом на стуле висели чистые светло-серые брючки. В дверях виновато стоял муж.
— Ты так сладко спала, я не хотел тебя будить, — сказал он. – Извини. Наверное, ты сильно опоздала на свою внеурочную работу. Ругаться будешь?
Света рывком села на кровати.
— Какое сегодня число? – спросила она.
— Шестое января, десять часов утра, если тебя интересует, — ответил он. – Сегодня ночью выпал снег, а к утру подморозило. Выгляни в окно – такая красота вокруг. Не ходи сегодня никуда, пожалуйста…
— Не пойду, — улыбнулась в ответ Света. – А давай сегодня к маме в гости заедем? Поздравим ее – завтра праздник все-таки. А вечером в церковь зайдем.
— Давай, — удивленно согласился муж. – Как бы мне хотелось, чтобы каждый день у нас начинался так же!
— Так теперь и будет, — Света вылезла из-под одеяла. – Но сначала мне надо сделать один звонок.
Она встала с кровати, подошла к телефону и набрала номер.
— Алло, Лариса? Извини, что рано, — сказала она немного дрожащим голосом. – Я только хотела сказать, что не буду претендовать на пост начальника отдела – он твой. И не благодари. Пусть это будет подарком на Рождество.
Довольная, она выглянула в окно. Через двор стрелой бежал смешной мальчишка в несуразной яркой шапке с розовым помпоном. На секунду он остановился, и Свете показалось, что он помахал Свете рукой.