Давно не сочинял отзывов. А тут пришли короткие строчки.

Любви прекословить не смейте,

ведь это Природа сама.

Любить — от рожденья до смерти!

А всё остальное — чума.

Линия жизни Дины Рубиной.

В Ташкенте началась,

В Ершалаим упрётся,

А по России жирный штрих-пунктир.

Я впервые услышал эту песню в 1967 г., кажется. Не позже начала 1968 г. Живьём, причём. Высоцкий к нам в МГУ приезжал. Даже поговорить с ним удалось. Зазывали к себе в общежитие. Он отказал, но так это объяснил, что мы радостные ушли. И в общении Высоцкий был большим мастером. А песня тогда и понравилась очень и удивила. Конечно, мы хорошо знали автора-исполнителя. У моего соседа «Грюндик» был, и Высоцкий звучал у нас не реже, чем Битлы. Но блатной цикл, в основном. А здесь песня-сказка. Ново, талантливо, искусно и душевно. Мне показалось, что Высоцкий нашёл свой жанр, и я предвкушал новые песни-сказки. Будущих песен оказалось много, много больше, чем можно было надеяться и они были разными и многие неожиданными. Не нам указывать, как гению развиваться. Но песню и встречу и через полвека радостно вспомнить.

Странная радующая странностью проза в которой есть запятые но нет точек точнее есть только одна в самом конце совсем как в жизни.

Обычно мне не трудно поладить с собаками. Но с этой за успех не ручаюсь — случай весьма особый. А вот с автором, надеюсь, мы нашли бы общий язык. Успехов ему — и новых радостей нам.

Люди в роли питомцев инопланетян. Было такое и у Булычёва и Стругацких, и было это хорошо. Здесь не хуже и совсем по-другому. Остроумно, умно, интересно, весьма поучительно. Евгений Лукин в лучших своих проявлениях.

Как славно, что есть такой жанр – сказка. Где писатель вправе создать добрый мир, который не обязан походить на наш. Где персонажи положительны по умолчанию, а отрицательные обозначены с начала и обречены на поражение в конце. Где добро торжествует, потому что добро. Где главный герой побеждает, просто потому что он главный герой.

Держит роман, не отпускает. А чем держит? Вроде бы, нечем. Формой? Она примитивна – неторопливое повествование от первого лица, ничего больше. Интригой, поворотами сюжета? Их и нет почти, всё достаточно предсказуемо. Необычностью мира? Но, с одним единственным допущением, это наш обычный мир, к тому же показанный с неприглядной стороны. Надеждой на необычную развязку и катарсис в финале? Увы, в надежде читателю отказано в самом начале. Печалью и безысходностью наполнены эти страницы. Психологизмом? Он есть, но разве это реклама для бестселлера. Что остаётся? Мастерство и доброта автора. Они и держат. А намёк на катарсис в конце имеется. Как хорошо вернуться из книги в наш обычный мир – жестокий, но оставляющий нам надежду.

Науки тут, пожалуй, больше чем фантастики. Если бы мне сначала показали длинный список трудов, размещённый в конце книги, решил бы, что вижу научный обзор или диссертацию. Но это роман, причём, интересный. Основные идеи автора были бы чистой фантастикой ещё лет 20 назад, но вы знаете, как быстро сейчас всё меняется. Связь квантовой механики с физиологией и психологией – уже часть современной науки. А психопаты-президенты и не способная думать толпа – это просто суровая реальность. Вот, модель человечества, построенная Сойером, доверия не вызывает. Слишком она упрощает нас грешных, даже для модели – слишком. В научном журнале такую модель обозвали бы фантастикой. Зато в романе она позволила создавать и развивать интриги, и вполне уместна. Сюжет достаточно увлекателен, но главная ценность книги в серьёзном и нетривиальном обсуждении психологических, моральных и философских проблем.

Здесь не много фантастики. Главное, что придумал гораздый на выдумки автор, так это арго околорыбных дельцов. Хотя, с учётом контекста, лучше сказать не арго, а феня.

Ещё один вариант конца света. В котором свет останется, но не для нас. Слабое утешение в том, что наследники наши будут, точно, бессердечны, но, возможно, человекообразны.

Думаете, занятие почтмейстера — спокойно и скучновато. Это потому что вы Пратчетта не читали. Кто прочёл, знает, что почтмейстерская жизнь — это сплошные приключения и смертельные опасности. И ещё он знает, что подлец и мошенник может стать героем. Скажете, так не бывает. Куда чаще мы встречаем подлецов, когда-то слывших героями. Да, так не бывает. Но так должно быть.

Контакт – как много в этом звуке… Как много обещает это слово. Какая интрига – куда там детективам и триллерам! Какие мечты! Какие ожидания! Сколько неожиданностей! Вот только неожиданности всякие случаются, частенько они неприятностями и бедами называются. А где мечты, там, известное дело, и разочарования. Контакт – это огромная проблема для каждого, кто в него вовлечён, и для всего человечества. Мы к таким проблемам не готовы, к ним, наверное, и нельзя хорошо подготовиться. Сложности контакта Саган показал достаточно убедительно.

Роман был написан давно и момент предполагаемого контакта для нас уже в прошлом. И хотя в описанный контакт вовлечены не только дальние звёзды, но и жители других галактик, не это для меня самое фантастическое. Фантастикой выглядит земная история. В романе наша страна на стыке тысячелетий — это уважаемая супердержава, с которой охотно сотрудничают и Соединённые Штаты и все другие страны. Увы, с жителями дальних звёзд и галактик мы контакты пока не наладили, зато с соседями контакты явно ухудшились. Хоть пришельцев вызывай, чтобы их восстановить.

Мы сначала не сеем,

а потом уж – не жнём.

Мы надежды лелеем,

Мы мечтаем и ждём.

К нам пришельцы припрутся,

интеллект неземной,

на летающем блюдце

с голубою каймой.

Долгожданные боги

подлетают уже.

Залатают дороги,

и штаны, и бюджет.

Растолкуют нам вредность

воровства и вранья

и подкинут на бедность,

чтоб к себе приравнять.

Ох, не просто закону,

обучают щенят,

но зато к Ориону

нас присоединят.

Казалось бы, хвалить не за что. Ни мир, ни сюжет не блещут оригинальностью. Мир — компиляция из игровых миров, которых сейчас не счесть в Интернете. Сюжет — типичное развитие игрового персонажа. Характеры (и главного, и второстепенных героев) — стандартны. Язык — простецкий. Нет ни сложных интриг, ни жгучих тайн, ни глубокой философии. Ничегошеньки нет, а читать интересно. За героя, за все его многочисленные достижения, по-настоящему, радуешься. Удивительным образом достигнуто единение читателя и героя. Не это ли мечта любого писателя? И для многих талантливых, опытных, использующих различные художественные приёмы, авторов такая мечта остаётся мечтой. А тут получилось. Поразительно, но факт!

Это не столько роман-катастрофа, сколько роман-предостережение. Предостережение, к которому следует отнестись со всей серьёзностью. Солнце — оно не всегда доброе и ласковое, оно и на сюрпризы гораздо, и на неприятные, в том числе. Интересно, что в последние десятилетия (после написания романа) солнечная активность существенно снизилась. Похоже, что мы переживаем в реальности начало истории, рассказанной Желязны и Томасом. Что-то будет дальше?

Гениального изобретателя нелегко придумать. Даже если он герой одновременно фантастических и юмористических рассказов. Надо же и самого изобретателя и изобретения за него выдумывать. Серьёзная задача для авторов. Им пришлось быть вдвойне изобретательными. И как только справились? Не иначе им подсознание помогало.

В этой книге всё прекрасно: от гениального названия до последнего слова. Всё выдумано, и всё точно. Сатира, а ощущение светлое. Немало лет прошло, как прочёл, а до сих пор, вспоминая, радуюсь.

Взгляд на нас, хоминоидов, со стороны. Масштабно, смешно, талантливо. Вы и не догадываетесь, какие мы счастливые. Не смотрели на себя со стороны? Попробуйте, интересно.

Необычно беспроблемно для Каганова. Более того, это даже не рассказ, а длинное стихотворение. Стихи хорошие, милые, весёлые. Прочёл с удовольствием и ещё больше зауважал автора.

Тигрят приручат массово и планово,

а вот попробуй приручить Каганова!

Хороший рассказ, хотя, вероятно, и не лучший у Каганова. У него много хороших рассказов. Заставляет задуматься? Да, но и это типично для обсуждаемого автора. И всё-таки сия антиутопия заслуживает особого внимания. Этот мрачноватый прогноз уже начал осуществляться. Виртуальность, ещё только-только нарождающаяся, в самом начале своего развития уже втягивает в себя людей. И отдельных человеков (по себе не чувствуете?), и человечество в целом. А что дальше будет? Призадумаешься.

Не думаю, что Каганов хотел написать антиамериканский рассказ, и что он, вообще, здесь писал о политике. Америка (очевидно просвечивающая через обозначение «НАТО») — это олицетворение той общепризнанной силы, которая солому ломит. А рассказ о любви и ненависти, о надежде и отчаянии, о мести и прощении, о психологии терроризма, наконец. А главное — о неподъёмной тяжести нравственного выбора.

Ещё одна талантливая антиутопия от Каганова. А ведь описанный здесь мир вполне мог бы считаться утопической мечтой. Если бы не его занудство. Будет такая борьба за права человека, что у него прав почти и не останется. Серьёзное предостережение, кроме шуток.

Ранний Желязны. Хотя и в 1969 г., когда книга была написана, он уже был признан и даже знаменит. Постапокалиптическая Америка. Динамичный сюжет. Мастерски написано, хорошо переведено (Александровой). Интересный главный герой. Бандит, подонок, убийца. Зовут Чёрт, причём это имя, а не прозвище. Многих убил до начала действия, многих добавил по его ходу. И стал героем. Настоящим. Не просто главным персонажем, а человеком, совершившим подвиг. Спасителем человечества, вполне заслужившим наше сочувствие и уважение. Мне не надоели ещё книги о том, как слабак делается непобедимым, как Золушка превращается в королеву, как подонок раскрывается глубокой личностью и становится героем. Возможно, в жизни чаще встречается обратное превращение – героя в подонка, но читать хочется не об этом. Плюс этой книги в том, что Чёрт становится героем закономерно и его предыдущий преступный опыт играет ключевую роль в этом позитивном превращении. Скорее всего, никто из нас читателей, сколь-угодно белых и пушистых, такое сделать не смог бы. Добру приходится иногда одалживаться у зла – так уж жизнь устроена.

Многие, наверное, задумывались о том, сколько автоматизма в нашей жизни. Мало того, что мы, автоматически перевариваем пищу и проталкиваем кровь по артериям. Мы и общаемся часто на автопилоте, и разные дела делаем. Я, точно, грешен. Одно делаю, о другом думаю. Об одном разговариваю, уж как получается, а мысли другим заняты. Или их, вообще, нет. Мыслей. Об этом автоматизме общения Евгений Лукин повесть написал. Умно, смешно, серьёзно, хорошо. Заставляет на время автопилот выключить и поразмыслить.

Превосходно написанный рассказ. Каждую следующую фразу ожидаешь с интересом и предвкушением. И они не разочаровывают. А многие — просятся в цитатник. Если вы не пришельцы, то будете смеяться. Никуда не денетесь. Но и призадумаетесь, вполне вероятно.

К фантастике не равнодушен. А в эмоциональный захват Дяченко попадаю особенно легко, и не могу (не хочу?) из него освобождаться. И этот роман захватил, но, показалось, что слабее обычного этот захват. Почему? Разве не привлекательна история симпатичного мальчишки, обретающего почти неограниченные возможности? Мне такие истории ещё не надоели. Разве темы романа маловажные? О том, что манипуляции — не лучший путь улучшения мира. О том, что всемогущество не даёт счастья. Темы не новые, зато вечные. А о вторжении виртуальности в нашу жизнь – тема не только важная, но и горячая до невозможности. Инопланетный чуждый разум? Казалось бы, его появление не должно меня огорчить, такие штучки обычно тешат мой эскапизм и приятно дразнят мою фантазию. Но, скорее всего, проблема именно в нём. В этом романе он не выглядит обязательным. Придуманные внеземные происки по внедрению виртуальности в нашу жизнь бледнеют на фоне реальной победной поступи Интернета. Мы сами создали и полюбили этого монстра, с каждым днём обретающего всё большую власть над нами. Реальная жизнь – вот самый успешный фантаст наших дней.

Если вы любите добрые сказки и не шарахаетесь от фэнтези, то, возможно, это ваша книга. Если вам радостно наблюдать как хороший человечек, казалось бы, обречённый судьбой на страдания и гибель, превращается в сильного, нужного и счастливого человека, то попробуйте её прочесть. Если вы уже читали романы Панкеевой и они вам нравятся, тем более. Не ждите особой художественности и философских глубин, но, возможно, их отсутствие возместит доброта созданного писательницей мира. Он далеко не безоблачный, но это добрый мир, в котором есть зло, а не наоборот. И главная героиня симпатична и многих способна растрогать.

Почему-то считал этот роман космическим боевиком, а автора мужчиной. Оказалось – фэнтези, и написано молодой женщиной. И так написано, что видавшие виды британцы признали эту книгу лучшим дебютом года. Трудно поверить, что дебют. Чувствуется опытная рука. Все привычные атрибуты фэнтези присутствуют. Псевдосредневековый антураж, необычные создания, войны, политика, интриги, любовь и дружба, геройство и предательство. Но, уверяю вас, ощущения ранее читанного не возникнет. Автору хватило фантазии и мастерства, чтобы произведение предстало вполне оригинальным в больших и малых деталях. Хотя бы главный герой. Бессмертный, который постоянно ходит по краю гибели. Не бессмертие заставляет читателей верить, что он выживет в очередной передряге, а толщина тома и предположение, что том не последний. Супермен, умеющий летать и использующий это умение для героических свершений. И, в то же время слабый человек, наполненный недостатками и пороками. Достаточно сказать, что он — торговец наркотиками в прошлом и законченный наркоман в настоящем. Я считаю, что наркоман среди близких людей, это одно из жесточайших испытаний. Как говорится, врагу не пожелаешь. Но, к своему удивлению, понял, что хотел бы стать другом этого крылатого наркомана. При всём при том, он просто хороший человек – этот Янт Комета.

Хотел бы перевод похвалить, но не получится. На первых страницах перевод меня напугал. Потом стало легче. Не то перевод улучшился, не то я приспособился. Но то, что я с удовольствием роман прочитал, и даже рекомендую, свидетельство того, что переводчик с задачей, в целом, справился. Вывод. Если при слове «фэнтези» ваше лицо не кривится, читайте.

Не перевелись ещё Шахерезады. Это доказала Далия Трускиновская своей роскошной стилизацией старой арабской сказки. «Каменный талисман» вполне мог бы стать частью «Тысячи и одной ночи». На мой вкус, самой лучшей частью. Ведь в искусно вытканный многоцветный ковёр восточного повествования современница наша вплела драгоценную нить иронии и перлы привычного нам остроумия. Не перевелись Шахерезады, повторяю я и прекращаю дозволенные речи.

До чего же мне уютно в книгах Элеоноры Раткевич. Как будто я снова маленький и беззаботный в гостях у любимой и любящей бабушки. Где обогреют и накормят, успокоят и утешат, где забудешь про свои заботы и неприятности. Наверное, Раткевич не самый великий писатель, и в её прозе нетрудно найти недостатки. Но кто же станет искать недостатки у любимой бабушки. Для меня здесь всё, как надо. Добро и зло на нужных местах. Герои, которым сопереживать — одно удовольствие. И не важно, люди они или эльфы. И то, что, в основном, идёт борьба хорошего с хорошим, никоим образом, не предвещает скуку. В этой борьбе поразительная драматургия, она способна принять трагедийный характер и даже привести к победе зла. Но в итоге всё кончается хорошо. И надежда на хэппи энд здесь элемент уюта.

Писателю Нилу Гейману нравятся книги писателя Мартина Миллара. Поэтому он купил эту книгу. И держал её пять лет на полке, не читая. Почему? Он писал в это время свой роман «Американские боги» и опасался возможного сходства. Зря опасался. Что-то общее, конечно, есть. В одной книге боги со всей земли в Америке собираются, в другой – феи. Но не то. Не тот размах, не та мощь и не та Америка. У Геймана Америка важнейшая действующая сила, у Миллара – фон. Один писатель пишет об Америке, как о своей стране, с любовью и болью, другой – о чужой стране – с юмором. Юмор хороший. То, что он до нас доходит, свидетельство отличного перевода. Милые добрые феечки. Хорошее чтение. Особенно рекомендую тем, кто, в отличие от меня, разбирается в шотландской и американской музыке.

Понравилось. Но начну афишировать с ругательного слова. Сплетни. Поэтому это интересно и информативно. Сплетням иначе нельзя. А ещё это злободневно. Сплетни же. Многие из персонажей этих рассказов продолжают мелькать в телевизоре, и ещё много нового наколбасят на радость будущим авторам.

Теперь бонусы. Это хорошо рассказано. Художественно. Увлекательно. И, поверите ли, по-доброму. Большинство своих героев автор не одобряет, но любит он их всех. По-моему, это святая обязанность каждого писателя. И Веллер не пренебрегает этой обязанностью. Наконец, это смешно. Я не такой уж мрачный тип, но смеяться предпочитаю тихонько. Читая эту книгу, я несколько раз спонтанно срывался в хохот.

И последнее. Рассматривая мою рекомендацию, учтите, что я не знаю вещей, над которыми нельзя смеяться, а слово «кощунство» в моём словаре отсутствует.

Этот цикл считается образцом юмористического фэнтези. Цикл – возможно. Но этот роман – это и не роман, и не фэнтези. Это сказка. Хорошая сказка. Судите сами. Главные герои – детишки, да ещё с чудесными способностями. Им помогают волшебные существа: эльфы, феи, лепрекон, единорог, удивительный конь-робот. Зло чётко обозначено, отделено от добра и обречено. Интриги упрощены. Сражения есть, но без неприятных деталей. Секса не больше, чем в СССР.

Я читал эту книгу, как сказку, читал по-детски и мне понравилось.

Большинство читателей фэнтези согласятся, что это фэнтези вполне достойное. Многие это своими оценками уже подтвердили. За развитием сюжета следить интересно. Допускаю, что некоторые места могут показаться скучноватыми, но зато есть такие фразы, которые удивят и заставят себя перечитывать, а некоторые мысли захочется додумывать. Достаточно привычных элементов фантазийного мира, чтобы обеспечить уют завсегдатаям. Для тех, кому этого не достаточно, хватает нового. Мне понравилась идея двух равноценных главных героев. Один – чернокнижник, которого несколько веков за плечами приучили ничего не бояться и ничем не дорожить. И рядом совсем юная девушка, которой, спасаясь от многочисленных опасностей, приходится решать всё новые проблемы и быстро учиться. В конце романа автор оставляет эту пару на дороге и читатель не знает, общей ли останется для них эта дорога или пути героев скоро разойдутся.

Может показаться, что этот роман не имеет главного героя. Разноплемённые персонажи во множестве мелькают перед нами, часто сменяясь. Но главный герой, всё-таки, есть – это война.

Может показаться, что это обычный роман о войне, не особенно ловко маскирующийся под фэнтези. Действительно, бегемоты вместо танков, драконы вместо самолётов, жезлы вместо винтовок – какая нам разница. Но нет, это фэнтези, и волшебство здесь важный и неотъемлемый элемент. Который делает войну ещё более жестокой и бесчеловечной.

Может показаться, что это хороший роман о войне. И это будет верное впечатление. Книга крепко написана и хорошо переведена. Но … Обычно фантастика даёт простор воображению, а здесь читаешь про войну – войну и видишь. Достоинство это или недостаток – каждый читатель волен решать по-своему.

Меня заинтересовало название. Два квадрата оказались и не той формы и не с тем смыслом, что я ожидал. Эта интрига, задуманная или нет, автору удалась. Не могу с уверенностью утверждать то же самое о других интригах. Лучше всего о своей книге сказал сам Бурносов в послесловии. «Соединяя приёмы средневековой словесности с антуражем готического романа – в рамках несомненно детективного повествования, — я опасался, что смесь получится достаточно неудобоваримой. Я не Умберто Эко…». Всё правда. Не Эко. Эко – невидаль пока ещё на русскоязычных просторах.

Полвека назад случились два связанных события. Одно – очень важное для меня. Другое – для Габриеля Гарсия Маркеса. Писатель написал, а я прочитал великий роман «Сто лет одиночества». Много времени прошло, мы оба прожили большую часть отведённых нам лет. В новом веке и тысячелетии Маркес снова написал, а я опять прочёл. Выяснилось, что мы оба не разучились. Он — писать, а я — читать. Маркес, по-прежнему, кудесник слов и делает с ними (и с нами), что хочет. Судите сами. Ему – 90, ей – 14, место действия – бордель. Что это — эротический опус? Легковесный водевиль? Нет, это книга о любви, наполненная светом и радостью жизни. Не верьте, что это рассказ о старости. Это книга о том, что старости не существует.

Панов золотую жилу нашёл. Прямо в Москве. Собственно, эта жила – Москва и есть. Правильно поэт сказал: много в ней сплетено-переплетено. Одних дорог сколько, улиц, переулочков, тропок. А дороги – это судьбы. А проводов! Миллион километров. Только представьте это переплетенье, спрута этого с электрической кровью. Представили? А переплетение желаний и мыслей жителей и гостей Москвы посложнее будет. И искрит почаще. У каждого россиянина своя Москва, своё представление. Даже если человек со своей Чукотки никогда не выезжал, и он найдёт, что о столице сказать. Всяк Москву знает, да только знает ли? Кто все московские переулки прошёл (врёт, конечно), первый скажет, что в одну Москву не войти дважды (вот это — правда). А кто сможет войти во все московские дома? Только монстр по имени ТиВи, а уж ему-то совсем веры нет. Как ни крути, неуловима, непостижима Москва. И нет для неё ничего невозможного. Настоящий Тайный Город. В котором секретов и захватывающих историй хватит на всё человечество, и на всех наших таинственных соседей останется. Если надоест Панову его золотая жила на 99-м романе, то через год и через тысячи лет другие старатели-открыватели придут и начнут копать. И клады найдут, и жилу золотую, и трубку кимберлитовую, Неисчерпаемо это место, и богатств здесь немеряно.

Многие знают этот простой секрет, и в трудные минуты находят облегчение (а то и спасение) в воспоминаниях детства. В детстве и трава зеленее была, и солнце ярче. Вытащишь из памяти картинку, всю солнцем наполненную, и на душе теплеет, и айсберги проблем подтаивать начинают. Надо только вспомнить, а это не всегда легко. Детское – оно на самом донышке, взрослым хламом завалено. Не всегда и дотянешься. Легче детским писателям, особенно хорошим, таким как Владислав Крапивин. У них такие картинки заранее извлечены и по книжкам разложены, как осенние листья. Проще простого достать. И, вы знаете, чужие детские воспоминания тоже могут согреть. И даже воспоминания других взрослых о других детях. Как те, что записаны простым карандашом в старых крапивинских тетрадках. Читаешь и понимаешь, что, при всей внешней солидности, в душе ты сорванец и бродяга. Точно как кот из этого рассказа. И веришь, что надо только найти хороший каштановый лист и посмотреть сквозь него на небо. И тогда Солнце обязательно выглянет из облаков.

Триллер космического масштаба и вселенской мощи. Монте-Кристо будущего с всёсокрушающей жаждой мести. Войны, интриги, шпионы, большие люди с большими деньгами, готовые на большую подлость.

Всё, что я перечислил, интересно и увлекательно, но поверхностно и второстепенно. Главное же в этой книге – гимн человеку, звучащий как Песнь Песней двадцатого века. Для прославления человека и нужен космический масштаб. Ибо кто знает, сколько вселенных помещается между человеческой низостью и человеческим величием.

Есть особенно вызывающие произведения. Их нельзя не заметить. Трудно мимо пройти. Вот «Гамлет», например. Торчит, как Маттерхорн над Швейцарией. Хочется что-то с ним сделать. Не превзойти, нет (я говорю о нормальных людях с манией величия в стадии ремиссии). Но откликнуться, пересказать, досказать, переиначить. Многие пытались, и только у некоторых получилось. Один из этих немногих – Том Стоппард. Его пересказ «Гамлета» в меру неожиданный, и в меру традиционный. Он серьёзен и забавен, глубокомысленнен и абсурден, эдак надуманно жизненен. Диалоги героев, возможно, напомнят вам недавнюю сценку в автобусе или даже в родной социальной сети. И повеселитесь, и призадумаетесь, что ещё требовать от литературы. Плюс ко всему — переводчик Иосиф Бродский! Но, всё-таки, закрывал книгу с лёгким разочарованием. Великолепная идея позволяла рассчитывать и на большее.

Шекспировскому «Гамлету» пошло пятое столетие, «Розенкранц и Гильденстерн» Стоппарда в 10 раз моложе. Как вы думаете: кто кого переживёт?

Славные человеки – крапивинские мальчишки. О них хочется читать, с ними хочется дружить, с ними не хочется расставаться. Встречаешь их как старых знакомых, потому что не писателем они придуманы. Мы охотно признаём в них друзей своего собственного детства. Их много, это неуёмное племя возобновляется в каждом поколении. Откуда же берутся унылые дяди с обвисшими животами, с тусклыми глазами и такой же речью. Нет, как хотите, но я не верю в этих тусклых. Не взаправдашние они, придумал их кто-то так неудачно. И жизнь такая — только видимость. На самом деле, живут, растут и составляют человечество крапивинские мальчишки.

О давнем лете рассказывает здесь Крапивин. Необычное это лето, хотя почти в любой жизни случается. Лето, разделяющее две жизни – школьную и, так называемую, взрослую. Лето между детством и молодостью. Оглядываясь, думаем: какой прекрасный переход, какой ответственный период. И я через него проходил, не намного позже Крапивина, и не так далеко от него. Но заметно севернее, — добавлю, чтобы писатель не возгордился. Мой городок был куда меньше, и не было в нём парашютных вышек. А вот радости и страхи у меня и моих друзей, прощающихся с детством, были очень похожими. Их я хорошо помню, но, удивительным образом, забыл все подробности той летней жизни. Пусть теперь крапивинские воспоминания заполняют пустоты моей дырявой памяти.

Встречали вы такого зайца? Обычный, тряпичный, каких много, а его сотни людей знают, любят и уважают. Что какая-нибудь девочка полюбит, на это любой заяц вправе рассчитывать. Но тут не тот случай. Этого, всё больше, мальчишки уважают и даже некоторые взрослые. Потому что он только с виду заяц, а на деле – волк, морской волк. Довелось ему ходить под парусами, в шторма попадать и в другие передряги. И раны были, и даже увечья. Но всё заяц преодолел, превозмог, закалился. Ветеран теперь, пример для молодёжи. Вот он какой, заяц Митька!

Было бы на обложке написано, что эту книгу белый офицер о себе самом написал, мало бы кто удивился. Я поверил бы тут же. Но автор родился не только после «той, единственной, гражданской» но и после второй мировой. А на обложке написано – историческая фантастика. Какая же это фантастика? Там значительная часть персонажей -реальные исторические фигуры. И говорят, и делают они то, что вполне могли говорить и делать в реальности.

Вот, наша жизнь – это фантастика. Меня эта книга заставила размышлять о слове «наше». О нашей стране, о нашей истории, просто – о наших. Война от первого лица – это всегда рассказ о борьбе наших с врагами. Это та война, в которой нашими всегда были Чапай, Щорс, Гайдар, Мальчиш-Кибальчиш. А тут мы с рассказчиком легко себя отождествляем. А он на стороне Плохиша воевал, и прочих буржуинов. Гумилёва, например. Ох, ловко жизнь шахматной доской вертит, предлагая нам то за белых играть, то за красных.

Это книга о нашей стране. Не возникает сомнений, что у нас, у автора книги и у её героев – одна страна. А страны-то разные, а стран-то много. За последний век сколько раз менялись эти страны, разъединялись – объединялись, так преобразовывались, что мы в одночасье эмигрантами становились, с места не трогаясь. Знаем это, но, всё равно, надеемся, что страна – единственная, а всё остальное – иллюзии.

Конец книги напомнил мне «Прощальную» Шуберта, где музыканты уходят и гасят свечи. Как хотите называйте, врагами или друзьями, но эти люди ушли навсегда, а они были, уверен, не худшими нашими соотечественниками. Они ушли, а мы остались. С нашей изменчивой Родиной, с нашей непредсказуемой историей. С прихотливыми течениями Флегетона.

Казалось бы, как может помочь изучению французского языка крепкая шея. Или борцовские приёмы? Не скажите, в песне не зря поётся «во всём нужна сноровка, закалка, тренировка». В советском человеке, тем паче советском языковеде, всё должно быть прекрасно, вплоть до самого крайнего органа. Чтобы ни один партком не подкопался. Но вам, гнилой интеллигенции, этого не понять, Небось, до сих пор думаете, что прямой путь короче кривого и окольного?

История о зарождении ленинградской фарцовки не только смешна, но и поучительна. Не вредное напоминание о том, что проблемы наши, грехи наши тяжкие, не вчера начались, а, минимум, с советских времён тянутся. Оттуда и сами проблемы, и корни этих проблем. Такие глубокие корни, что и не поймёшь, кто и как их выдернет. Какие проблемы? К примеру, наши несравненные стражи порядка. В любом смысле, и узком и самом широком.

В этом маленьком рассказе, если захотите, и житейскую мудрость отыщете, и философские мысли. Хотя бы о том, что человек, умеющий управлять тысячами людей, не в состоянии управлять собственной судьбой. А можете ничего не отыскивать, а просто посмеяться.

Поможет этот рассказ припомнить Советский Союз. Если кто забыл. Кое-над-чем уже можно посмеяться, не опасаясь разбудить лихо. Не над всем, конечно. Но, вообще-то, это притча. О трудном пути к материальному успеху, и о ничтожных его результатах.

Маленький город. Городок. Где-то в глуши американской. Есть у него одна странность – перемещается сам по себе. Иногда по утрам его жители просыпаются в новом месте и не узнают окрестности. Город то у моря оказывается, то у гор, то ещё где-то.

Писательница повествует, как мозаику складывает. Обитатели, каждый о себе, рассказывая, так и приносят город по кусочку. И он с каждым кусочком привычнее становится, роднее даже. Не рискну судить об американской глуши (совсем не долго я там был), но нашу российскую — это напоминает. Наверное, во всём мире забытые богом и столичными начальниками глухие углы похожи друг на друга. Они живут своей жизнью, слабо зависящей от внешнего мира. И в каждом своя непонятка, невидимая чужакам. Вот этот город скачет по Америке, ну и что. У всех есть что-то особенное. Да, и стоит, пожалуй, к своему городу присмотреться. Всегда ли мы просыпаемся в том же месте?

Так что опять у Ле Гуин фантастика не сложилась. Всего-навсего хороший рассказ получился.

Прочтите эту книгу. Из неё вы узнаете, как за день прожить десять лет и как правильно разговаривать с Богом. И не только. Чем больше вы знаете о жизни и любви, тем больше получите от этой книги. И ещё – лучше подготовитесь к смерти. Я вижу, как вы нахмурились, увидев это слово. Зря. Не могу обещать, что эта история не заставит вас плакать. Но обещаю, вы будете улыбаться. Даже сквозь слёзы. А хмуриться совсем перестанете.

Почти уверен, что стихами надо писать коротко, для больших произведений проза существует. А Шекспир, спросите вы. А Данте? А Гомер? И я буду вынужден развести руками, соглашаясь. Одного Ростана достаточно, чтобы опровергнуть мою доморощенную мудрость. Казалось бы, прозой легче создавать иллюзию реальности. Стихи каждой строчкой предупреждают: это не правда, так в жизни не говорят. Но читая «Сирано де Бержерака», мы верим. Добро бы, красотами поэзии восхищались. Так нет, напряжённо следим за развитием сюжета, сопереживаем героям. Далеко не в каждый детектив так погружаешься. Героический и трагический Сирано – не первый, кто вошёл в литературу и нашу жизнь, говоря стихами. Но один из самых ярких и интересных героев. И один из самых любимых. Вполне заслуженно.

18 лет от рождения, 6 до тюрьмы и звания «тунеядец», почти 30 до нобелевки. Бродский уже мудр, уже блестяще владеет словом, но совсем не похож на задумчивого неспешного рассказчика позднего периода. Эти стихи переполнены энергией, это – бомба перед взрывом, ракета в последнюю секунду перед стартом. Напиши поэт только это, и его появление на Земле уже было бы оправдано. Но это было только начало.

Вспоминаю и вижу. Женщина в чёрном пальто и чёрной шляпе бежит по ступеням набережной сквозь снег. Алый шарф развевается. Женщина похожа на писательницу, и прекрасный миг непонимания освещает её немолодое лицо. Не понимаю и я. Ведь рассказ вспоминаю, не фильм. Не было за этими кадрами операторов и режиссёров, гримёров и осветителей, этого обычного кино-табора. Была одна женщина и немного слов. Не только в кино могут быть слова, но и в словах может жить кино.

Но ещё больше меня другое зацепило. Сравнение из разговора о любви. Не хочу цитировать, простите мой упрощённый пересказ.

Постоянно вспоминаете, что с верхней полки давно надо пыль стереть, но всё время что-то отвлекает. Когда же, наконец, забираетесь наверх, то находите забытый цветок. Его давно не поливали, и он уже засох.

Острое чувство – про меня. Но когда? Кто? Было? Будет? Предсказание? Да минет меня чаша сия, господи…

Не казалось ли вам иногда, братцы-кролики, что эксперимент над нами проводят? А вы, сестрички-лисички, об этом не задумывались? Герои романа Стругацких о своём участии в Великом Эксперименте знают со всей определённостью, они добровольно в него пришли. Вроде, как мы в Интернет.

Давно это писалось, роман начат в 1970 г. Тогда во всю шёл эксперимент по строительству светлого будущего в отдельно взятой стране. Думалось ему конца и краю не будет. Ан нет, быстренько он свернулся. И оказалось, что «Град обречённый» и не о нём вовсе. Эксперимент закончен, да здравствует эксперимент. Написанное Стругацкими даже актуальнее стало. Вопросы, ими заданные, остались такими же больными. Читая Стругацких, не вспомнишь про милую утешительную фантастику, не получишь чистого удовольствия, уходя от реальных проблем. Они используют фантастику только как средство поскорее столкнуть нас с жёсткой реальностью, как наждак, сдирающий наши защитные (как раз, фантастические) представления о мире и жизни. Это чтение не лёгкое, но и не безрадостное. Кто сказал, что реальность должна быть хуже наших выдумок.

Последние страницы романа оптимистичны. Град обречён, но храм строится. А нам, братцы-кролики, ещё, может, следующий уровень присвоят и на новую лужайку выпустят.

Хороший роман похож на дворец. Ладно, не буду на дворце настаивать. И храм может получиться, или завод, казарма даже. Но роман, в любом случае, нечто фундаментальное. Много комнат, залов, лестниц, переходов.

А пьеса – совсем другое. Она больше на поезд похожа, несущий своих пассажиров, действующих лиц, от станции к станции. Или на автобус, или на трамвай. Не случайно, одна из лучших среди когда-нибудь написанных пьес так и называется «Трамвай».

Но опасный трамвай у Уильямса. Похоже, в нем и вагоновожатого нет. Летит, а рельсы давно потеряны, и крах впереди. А может быть, зря я испугался и вас пугаю. Всего-то очередную остановку проехали, кто-то вышел, кто-то вошел. Ничего страшного. Разве человечество не так живет? И кто я такой, чтобы судить о замысле великого драматурга.

Книги писать и ковры-самолёты производить – занятия похожие. Большинство из тех, кто пробовал и то и другое, легко со мной согласится. Каждый писатель старается сделать ковёр покрепче, да побольше, чтобы мог миллионы читателей в дальние страны перенести. Чтобы убедились они, и подтвердили, что придуманные страны существуют. Не у всех писателей получается. У некоторых ковёр по всем швам расползается и лететь не желает. Конечно, и от читателей много зависит. Такие попадаются, которых никакой подъёмной силой от привычной действительности не оторвёшь. Зато когда писатель и читатель на высоте – это настоящее счастье. Счастье полёта.

И мне выпадало такое читательское счастье. И книгу Газданова я открывал в предвкушении полёта. Не получилось. Взлетали, вроде, хорошо, а потом не пошло. Стал наш ковёр-самолёт за землю цепляться. Хорошая же книга, удивляюсь. На первый взгляд, в ней всё, что мне нужно, а не летится. Тонкое это дело – совместный писательско-читательский полёт. Сразу и не поймёшь, что у нас в настройках не совпало. В таких случаях я признаю свою вину. Надеюсь, у многих из вас лучше получится. Или уже получилось.

Не хочу врать, но, всё равно, вас запутаю. Скажу правильные слова про фантастику и антиутопию, и зря отпугну тех, кто фантастику не читает и антиутопии недолюбливает. Напомню, что автор – та самая знаменитая Ле Гуин, которая «Волшебников Земноморья» написала? Кто не читал, не поймёт, а кто читал, поймёт не так. Потому что рассказ этот на «Волшебников» совсем не похож, по-разному Ле Гуин писать умеет.

Это о форме, а содержание рассказа многозначно и сопротивляется пересказу. Я, читая, думал о том, как велик человек, особенно, в саморазрушении. И даже при этом, насколько люди прочнее и надёжнее, чем цивилизации. Это о науке и об искусстве, это о любви. Это обыденно и очень поэтично. Грустно и оптимистично. Это настоящее.

О мемуарах заботиться надо с пелёнок. Тот, кто смолоду только честь бережёт, рискует в старости не один карандаш сгрызть перед пустым листом.

Шуры-муры, тары-бары —

всё годится в мемуары.

Хламьецо любое гоже

нам в пример и поученье,

но всего дороже всё же

в мемуарах – приключенье.

Приключенья – удел молодых. Папа Муми-тролля правильно провёл юность, вовремя и верно всё организовал, а описал ещё вернее. Правда, говорят, ему Туве Янссон помогала. Интересно, есть ли негры в финской литературе – в финском футболе, кажется, есть. Но на обложке про папу Муми-тролля написано крупными буквами, а про Туве Янсон значительно мельче. Вы, как хотите, а я с возрастом всё больше доверяю крупному шрифту.

P.S. Этот отзыв был намного длиннее, но остальное отгрызли клипдассы.

Маленькие рассказы, объединённые общими героями. Отдалённо, такой приём напоминает вариации на тему в музыке. Но ещё больше похоже это на детскую игру в лего. Когда из одних и тех же деталей можно много разного сделать — дом или паровоз, пароход или самолёт, что хотите. А у ле Гуин человеческий конструктор ещё интереснее, в нём детали можно не только соединять, но и изменять при этом. Так и комбинирует писательница, различные ситуации создаёт. Жизненные, никакой фантастики.

Только вот счастье не удаётся создать. Не приспособлен для счастья человеческий конструктор. Впрочем, и для безысходности он не предназначен.

Много ли рядом с вами героев? Возможно, вы скажете, что их совсем нет. И ошибётесь. Присмотритесь к старушкам. К родственницам, к соседкам. К ним – сгорбленным, одышливым, с трудом передвигающим ноги. Посмотрите, как они, больше всего нуждающиеся в помощи, пытаются помочь другим. Как они переживают за близких и дальних. Послушайте, как они пытаются решать мировые проблемы, забыв о собственных. Оцените их оптимизм. Присмотритесь к героическим старушкам. Постарайтесь увидеть их так, как увидела их Урсула ле Гуин.

Урсула ле Гуин пишет рассказы очень разные и часто на её романы совсем не похожие. А вот этот рассказ написан в стиле «Волшебника Средиземья». Что ж, прекрасный стиль и рассказ хороший получился. Хотел я о нём побольше сказать, многое напрашивается, включая стихи. Но испугался, что спойлер получится.

Эта книга – одна из лучших у Олди и Валентинова. Хоть вместе их бери, хоть по отдельности. Когда же мне так весело читалось, — спрашиваю сам себя. «Двенадцать стульев», «Понедельник начинается в субботу», «Мастер и Маргарита», — подсказывает память. Я, конечно, память приструнил и подсознанию внушение сделал, но из песни слова уже не выкинешь.

Только не подумайте, что весело читается обязательно весёлое. Здесь изобилие серьёзных идей и глубоких мыслей, а к ним нахлынуло столько образов, метафор, сравнений и иносказаний, что целый океан образовался. Авторы послабее и не выплыли бы, а эти сдюжили. Сами не потонули, и книгу на берег вынесли. В написанном, как водится, не совсем то и не совсем так. Но книга – это вам не эфемерная мешанина идей и образов, книга – это вещь. В наших руках хорошая, серьёзная, и, по большому счёту, не очень весёлая книга. И стихи у меня невесёлыми получились.

Небесный гром – и пыль от алтаря,

и море жадно слизывает сушу…

Нет. Конец света наступает втихаря,

и, первым делом, слизывает душу.

Нам весело, но смех похож на стон.

Семь миллиардов плачущих паяцев.

Как страшно, проводив Армагеддон,

ещё не знать, чего теперь бояться.

Написал я это и думаю, а может вернее по-другому сказать. Это очень серьёзная, но, по большому счёту, весёлая и оптимистичная книга.

Интересный замысел, который такая писательница могла бы развернуть и получше. Но она, видимо, предпочла честный, ничем не приукрашенный рассказ. Может быть, она и права.

Сказку о спящей красавице, наиболее известной в версии Шарля Перро, пересказывали много раз. Пересказ Ле Гуин, возможно, один из самых удачных. И, уж точно, из самых неожиданных.

Хорошо пишут российские востоковеды. Даже я, с этим обществом незнакомый, легко припомню нескольких. Аркадий Стругацкий и Игорь Можейко (Кир Булычёв), которых представлять не нужно. Игорь Алимов – половина знаменитого Ван Зайчика. И вот – Мастер Чэнь (Дмитрий Косырёв).

Мысли о связи художественной литературы с востоковедением изредка посещали меня при чтении «Любимой мартышки дома Тан». Почему изредка? Потому что в основное время увлекательная книга (авантюрный роман, без всяких скидок) не оставляла места для посторонних мыслей. А ведь там не только сюжет интересный и всякие страсти шпионские. Ещё и средневековая китайская экзотика, поданная со знанием дела. Это Китай в период расцвета и благополучия, который сейчас самое время вспоминать.

И главный герой хорош. Воин, шпион, дипломат, врач, любовник, но прежде всего купец. Нет у него ни молодости, ни роста могучего, ни силы необыкновенной. А есть ум и смелость. Ещё и удачи полным-полно. Её, вроде, к уму и смелости как бонус дают. Или я что-то путаю?

Стоит ли ждать весёлой истории от начинающей стареть неудачницы, работающей корректором. И остальные исходные данные не слишком обнадёживают. Действующие лица – писатели в доме творчества. А есть такое мнение, что писатели самое интересное для бумаги приберегают, а их жизнь и речи – скучны. И, наконец, последний персонаж, заглавный интеллигент, оказывается сексуальным маньяком. В общем, веселого мало. А рассказ, вопреки всему, получился забавным, и вы много раз улыбнётесь, его читая. Но только признаешь рассказ весёлым, так сразу грустные нотки начнёшь различать, к концу они сольются, прямо-таки, в музыку вселенской грусти.

Писатель может написать весёлый рассказ или написать грустный рассказ. Но и тот, и другой не будут правдивы. В жизни весельё и грусть перемешаны и неразделимы. Как в прозе Дины Рубиной.

Добротная проза. Сделано в Англии. 16-й век, Лондон. Исторический детектив. Адвокат, мало того что горбатый, так ещё и честный, вместе с молодым, поначалу нежеланным, помощником распутывают две головоломки. От решения одной задачи зависит жизнь юной девушки, бессловесной и странноватой. От решения второй — жизнь могущественного графа Кромвеля и судьба всей страны. В поисках разгадок мечутся герои между лондонскими дворцами и трущобами. Времени в обрез, а автомобили и метро ещё не изобрели. Вместо них лошади и лодки. А срочное сообщение передаётся не по телефону, а с мальчишкой-посыльным. Нелегко вести оперативную розыскную работу в таких условиях.

Повествование неспешно, но автор – настоящий мастер интриги, и новые факты, идеи и объяснения появляются точно вовремя и читательский интерес не ослабевает. Но правильно сказано, что исторические реалии здесь важнее детективного сюжета. Интересно наблюдать, как сквозь грязь и мракобесие средневековой Англии пробиваются ростки современного общества. Пробились они с тех пор и разрослись, но и грязь с мракобесием не исчезли.

Знаете, чем горбун-адвокат из английского 16-го века больше всего отличается от типичного россиянина 21-го века? Он верит в правосудие.

Писатель, тогда ещё не такой знаменитый, написал эту сказку своему годовалому сыну. На вырост написал, потому что это хорошая сказка, но для взрослых. Увидев эпиграф в стихах вначале и сонет кота внутри, и я решился добавить несколько строк.

Все верили, что злой он словно чёрт,

и чтоб убрать последнюю неясность,

кот был раскрашен, был он чёрно-желт,

как будто радиации опасность.

История влюблённого кота,

чьё счастье промелькнуло, в небе скрылось.

Казалось бы, влюбился – так летай.

У полосатого кота не получилось.

Почему-то фантастику часто пишут на пару. Не детективы, не любовные романы, а именно фантастику. Даже если русскоязычной литературой ограничиться, и то легко несколько пар вспомнить. А когда в писательстве мужское и женское начало объединяются, у такой прозы, сдаётся мне, особая эмоциональность возникает. С особой неодолимостью такая пара вовлекает нас в свои придуманные переживания. Ощущаю это, когда Дяченко читаю. И вот, с другой супружеской парой с Ли и Миллером – то же самое. В своём лиадском цикле они играют всеми оттенками человечьих чувств и эмоций и держат читателя крепко.

Но «Дракон Кристалла» — не из лиадского цикла. Здесь кроме героев-людей есть и не совсем люди и совсем не люди. Здесь всё больше и всего больше. Настоящая космическая опера, в которой уничтожаются и спасаются планеты, звёзды и галактики. Обилие разнообразных существ, мне больше всего волшебное дерево и загадочная кошка приглянулись. Всё это интересно. Но, боюсь, что главное достоинство этих авторов – сила и тонкость эмоций – нет, не утрачено, но ослабело.

Рассказ, написанный в 1900 г. на рубеже двух веков — это прощанье с уходящим 19-м веком, с уходящей Россией. Позднее Бунин успеет увидеть, как не уходила – улетала Россия, уносилась в никуда старая жизнь. И вот уже не 20-й даже, 21-й на дворе. И Бунин для нас — на далёком горизонте, где-то рядом с Пушкиным. Читаем мы рассказ великого русского писателя, написанный великим русским языком, читаем о своей земле и уже не всё понимаем. Даже я, человек немолодой, в деревне выросший, сумевший в детстве даже молотьбу по-старому повидать, и то не понимаю. Немало слов, которыми я, мало сказать, никогда не пользовался, но и смысл которых плохо доходит. Понева, тенетник, канифасовый, взмёт, – прекрасные слова, только давно отзвучавшие. Хорошо ещё, что не нужны нам все слова, чтобы понять главное. Чтобы услышать этот гимн (ведь гимн может быть и негромким, больше в душе, чем в гортани), гимн старине и родине.

Уверен, ещё век пройдёт, и два, и три, а Бунина читать будут. Только как? Сколько ещё вещей и слов уйдёт из жизни? И сдаётся мне, что вкус антоновских яблок уже на моей жизни изменился.

Не раз уже пересказывалась красивая эта легенда, и ещё будет. Это хороший пересказ, но, верю, потомки наши способны и на лучшее. Кстати, о потомках. Есть в этом романе момент, когда главный герой, по прозвищу Рифмач, по фамилии Лермонт, с удивлением узнаёт, что у него есть сын, арфист и певец. Как бы он удивился, узнав про более далёкого потомка, великого русского поэта.

Если эти строки случайно прочёл серьёзный человек, особенно если мужчина, советую ему не читать дальше. А вам, милые, в меру любопытные, дамы, после паузы сообщаю. Эта книга – предостережение. Не доверяйте менестрелям и бардам, трубадурам и рифмачам. Вы и не заметите, как этот странный тип ускользнёт от вас в дальние края. Можете за руки его держать, в глаза смотреть – не поможет. Оболочку оставит, а сам уйдёт. А когда и каким вернётся – кто знает. Учтите дамы, вашего (условно вашего) стихоплёта придётся делить с королевой эльфов.

Быстрое развитие, рывок к сверхчеловеческим способностям – одна из любимых тем фантастики разного рода. Но в гороподобном ворохе, написанного на эту тему, рассказ не затерялся. Выделяется он не художественностью (до «Цветов для Элджернона» ему далеко), но интересными идеями и мыслями, в первую очередь, о расширении сознания, о механизме и развитии мышления. Возможно, здесь философии больше, чем беллетристики. По существу, это описание мысленного философского эксперимента. Серьёзных мыслей у автора хватает, вполне вероятно, они и у читателя появятся. Сказано же: «понимай». А опасно ли понять много, понимай как знаешь.

Признаюсь, что мне ещё не надоели сказки о Золушках. Успехам очередной из них я радуюсь, как в первый раз. И о дружбе человека с существами другой породы и природы нравится мне читать. Будь то кошки, собаки, дельфины… А если эти существа – драконы, представляете? И с новыми фантастическими мирами, рождёнными фантазией писателя интересно знакомиться. В мире этой книги драконы не угрожают людям, а являются их главными соратниками и защитниками. Соединив всё перечисленное, вполне можно создать хороший роман. И Энн Маккерфи это удалось. «Полёт дракона» — это хороший образец фэнтези. Не больше, но и не меньше.

Долго стояла на моей полке эта книга. Попала она туда, потому что я хорошие отзывы о Ярбро слышал. А почему долго стояла? Не просто было взять в руки роман про вампиров с кровью прямо в названии. Не читал я раньше такое. Но всё оказалось не так страшно. Точнее, страшно, но не так. Прежде всего, в оригинальном названии («Tempting fate») нет крови. Искушение есть, а кровь подлили российские издатели.

Кровь имеется, но не на обложке, а внутри. Только вампиры в ней не виноваты. Главный вампир и главный герой – герой романтический. Никаких клыков, никаких жертв. Первичные вампирские признаки начисто отсутствуют, только вторичные. В зеркалах нет отражений, зато сила немерянная, молодость бесконечная, всё такое. Герой — само благородство и рыцарственность. Он – аристократ и загадка. Он — тот самый граф Сен-Жермен. Будь я читательницей, влюбился бы.

А вся кровь на человеческих руках. Российская революция, вторая мировая война, германский фашизм, человеческие судьбы на этом фоне – вот главное содержание книги, а вампиры, по мне, второстепенны и, вообще, необязательный антураж.

Роман умело организован и хорошо читается. Только конец, мне показалось, торопливо скомкан. Дополнительный интерес для нас – русские персонажи. Да и начинаются приключения в России, в начале гражданской войны. Но, вполне возможно, что нам современным россиянам чаще придётся вспоминать родину не в начале книги, а читая о развитии нацизма в Германии.

Что ответите, если вам предложат королём стать? Я бы отказался. Работа хлопотная, всё время на виду, личной свободы почти никакой, кругом подлизы и завистники. От таких радостей откажусь без колебаний. Правда, пока не предлагают. А вот герою рассказа Филипа Дика предложили. И работёнка оказалась не только трудной, но и для жизни опасной.

Однако были в этом предложении такие нюансы, которые и меня заставили бы призадуматься. Во-первых, не просто королём, а королём эльфов, а это интереснее. Во-вторых, альтернативой царствования была одинокая старость. Так что спасибо, господа эльфы, что не меня заставляете из двух зол меньшее выбирать.

Бывают книги – всё в них понарошку, а веришь. Джеймс Блэйлок так спокойно и убедительно развёртывает придуманный им мир, что кажется, что это не Теофил Эскаргот, а мы сами всю жизнь встречаем эльфов, гномов, гоблинов и прочих великанов и невеличек. Да, и нетрудно многим из нас отождествлять себя с главным героем, симпатичным и деятельным бездельником, «милым глупцом».

Ни один писатель не состоится без убедительного вранья, но талант этот всем дан в разной мере. Блэйлоку немало досталось. Вот о чём я размышлял, почитывая эту книгу. Похваливал её, но ни на миг в ней не растворился. Вовлечь читателя в придуманный мир – это потруднее, чем оживить каменного великана, тут настоящее волшебство необходимо и ещё один писательский талант. Хороший писатель Блэйлок, но не чемпион в увлекательности.

Это бред. Всё основное действие в бреду происходит. В бреду майора космических войск. Как можно было догадаться, в бреду военного мне жить не интересно. Вот, от писателя можно большего ожидать. Идея хорошая, но реализована посредственно.

Что делает нормальный писатель? Принуждает читателя поверить в придуманный им мир. В идеале, мы забываем о самом писателе, и, уж конечно, знать не знаем ни о какой писательской кухне.

Что делает это чудак Джаспер со странной фамилией Ффорде? Сразу объясняет, что всё им рассказываемое – враньё, и не выпускает придуманных персонажей, а заодно и нас, с писательской кухни. Собственно, описание этой кухни (правда, с гигантскими размерами и богатой историей) – это и есть главное содержание романов Ффорде. И то, что должно было бы стать скучным и однообразным, получилось лёгким и весёлым.

В книге много выдумки, остроумных словесных игр. Это настоящий вызов для переводчиков, в данном случае, для переводчиц. Они (Некрасова и Кузнецова) вызов приняли и с трудной задачей справились. С оригиналом не сверял, но, похоже, справились отлично.

Можно позавидовать знатокам английской литературы. Они встретят на этих страницах много знакомых, и для них такая книга – просто подарок. Но и нам, остальным, интересно. И улыбнуться есть чему, и детективным сюжетом можно увлечься, и поразмышлять. Например, над тем, как стараются картонные персонажи обрести человеческие качества, и как легко отдают свою человечность люди. За сущую ерунду.

Автор известен своей юмористической фантастикой. Но, по мне, это не фантастика, жанр этого произведения — сказка или притча. Достаточно удачная сказочка.

Жанр — сказка/притча. Сказочка о том, что чёрту не выдать себя за казака. Хлипок чёрт для этой роли.

Весёлая сказочка о том, что казачки — это нечто особенное. Врагам к ним лучше не соваться.

Ах, какой в этом рассказе русский молодец! И герой благородный, и умелец редкий. Ах, как обильна и славно обустроена земля русская! Ах, какая жалость, что это фантастика!

Из этого рассказа вы узнаете, что сбежать из самой надёжной тюрьмы, намного легче, чем уйти от судьбы, и что Сибирь совсем недалеко от Аргентины.

Тем, кто уже прочёл десяток книг фэнтези, этот рассказ можно и не читать. Правда, тут ещё следует принять во внимание любовь к сладкому...

В этом рассказе земляне оказались удачливее простодушных инопланетян, похожих на плюшевых мишек. Антропоцентризм утешителен, но как бы на деле не вышло наоборот.

Он, она и время. Такой вот любовный треугольник.

Он любит и страдает. Она любит и страдает. Время не любит и не страдает. Такой вот тупой угол.

Скажете, не должно быть такого в любовном треугольнике. Не должно, но только так и бывает. Время вмешивается во все взаимоотношения, вторгается в любую пару. В самой обычной, не фантастической жизни. В этом же романе, игры времени с людьми ещё изощрённее, чем обычно.

Опасный соперник – время. Как обыграть противника, который может ходить подряд сколько вздумается, или паузу тянуть до бесконечности. И, всё равно, верю, что время победить можно. Чудом? Почему бы и нет? И такие книги мою веру только укрепляют

Вроде бы, и не боюсь модных книжек, но немало времени обычно проходит, прежде чем я до бестселлеров добираюсь. Если и прихожу к ним, то тогда только, когда толпа схлынула и месье Ажиотаж с мистером Бумом восвояси убрались. Вот, сознаюсь, Мураками впервые читаю. И не ждите категоричности от новичка. Лучше о противоречиях поговорю.

Сдаётся мне, что и не зная имени автора, можно догадаться, что он японец. А ведь это не поэзия, где у Японии свои каноны. Не средневековая проза времён закрытости от остального мира. Напротив, роман Мураками, по существу, лишён национальной специфики. Скорее, он, с его усреднённой и условной городской жизнью, может быть назван космополитичным. Почти без изменений действие легко перенести в другую страну, в Америку, в Европу, даже в Россию. И всё-таки, между слов, в самой основе повествования, остаётся что-то исконно японское.

Автор, будто бы, отказывается рассказывать и уступает это право герою. Который делает это по-простому, не слишком умело. Но, парадоксальным образом, и герой, в свою очередь, норовит уступить автору хотя бы видимость главенства, то и дело сбиваясь на книжный язык.

Стиль суховат, иногда просто скучен, но изредка возникают интересные образы. Роман со скромными выразительными средствами и без закрученного сюжета, тем не менее, читается неплохо.

Описана обыкновеннейшая жизнь без особых событий. Но, вместе с тем, через повседневность, через житейские мелочи сквозит какая-то иная, менее осязаемая, но более важная, реальность. О ней не сказано ни слова, но она присутствует. И в этом писательская магия Мураками, именно из-за этого книгу стоит читать.

Умение ощущать эту скрытую реальность дано главному герою. Обычному человеку, мелкому бизнесмену, владельцу баров. Его жизнь проста и понятна, в делах он удачлив, в его семейной жизни порядок и благополучие. Зачем же он мучительно размышляет о смысле жизни, почему готов всё бросить и бежать в неведомое? Любовь? Судьба? Да, но эти два слова просто обозначают суть жизни, ничего не объясняя.

Интересно, не на запад ли от солнца бежал из Ясной Поляны Лев Николаевич?

Теперь буду гордиться тем, что вырос в сердце Пармы. Далеко от Перми, но поближе к Чердыни, в той же приуральской тайге. А читать эту книгу было страшновато. Не столько потому, что в ней трудные времена и невесёлые дела описаны. Дело в другом, в стихийности и необузданности самой прозы. Не каждый раз, но часто – открываешь книгу и тебя подхватывает и несёт. Не то буря в океане, не то ледоход на реке, не то омут, не то водопад. Не то вернёшься, не то сгинешь.

Возвращаешься, да ещё и с добычей. Немало узнаешь и прочувствуешь. О том как создавалась и прирастала севером Россия, о том как в котле истории сплавляются и создаются культуры и религии, о том сколько в нас, русских, разного намешано. Мы наследники многих народов, да и древняя ворожба у нас в крови. Иванов – лучшее доказательство.

Говорят, на Ивановых Россия держится. Того больше, Ивановы – это часть, суть, соль Земли Русской.

О чём ещё хорошо в романе написано, так это о создании мифов, о том как люди в легенду входят. Верю, что через пару сотен лет одна из легенд будет звучать примерно так. Были у Пермского Края реки могучие и горы высокие, была тайга бескрайняя и таинственная. Был тот край богат и прекрасен, но некому было о нём рассказать. И родила тогда Пермская Земля писателя Алексея Иванова, и весь мир узнал о том, и позавидовал краю, у которого такой певец.

Убедился, что Олди-драматург способен конкурировать с Олди-прозаиком. Убедился, но не удивился.

Этому двухголовому автору, чтобы проиграть диалог или даже отрепетировать всю пьесу, даже внутренний голос привлекать не надо. А уж как головы подобраны...

Всё-таки, хорошая автобиография лучше хорошей биографии. В ней об авторе рассказывает не только то, что написано, но и то, как написано. «Ремесло» — именно такая книга, написанная по-особому, по-довлатовски. Где из деталей незаметно складывается целое. Где перемешаны и нераздельны Россия и Америка, грусть и весёлость, важное и пустяки.

Хорошее введение в Довлатова.

Чуть не бросил книгу в самом начале. Такой слабой показалась вводная глава. Только привычка всё дочитывать и врождённое упрямство, заставляющее меня продолжать то, что представляется безнадежным, её спасло. Основная часть показала, что автор обладает недюжинной выдумкой и достаточным умением, чтобы писать вполне достойную фэнтези. Такую, какая нужна читателям.

Хорошая правильная сказка. В меру традиционная, в меру современная. В меру серьёзная, в меру смешная. Чувствуется уверенная рука Леонида Каганова.

А главное – не только мне, но и внуку понравилась.

Кто играл в ролевые игры, тот знает, что в команду часто берут священника, но крайне редко делают его главным героем. И в книгах также, не часто писатели отводят священнику центральное место. А Гарри Тертлдав рискнул и не прогадал.

Если бы не герой, моя оценка романа была бы куда скромнее. Достаточно интересен псевдоисторический фон, на котором развивается достаточно увлекательный сюжет, но почти любой из читателей (сознательно или подсознательно) вспомнит десятки похожих книг. Написано крепко, но без особых красот стиля. У таких книг хорошие шансы быть дочитанными, но ещё лучшие шансы быть вскоре забытыми. Однако главный герой всё меняет. Приключения тела перестают быть главным содержанием, а становятся производной, небольшим довеском к приключениям духа. Вопросы веры и смысла жизни из рассуждений превращаются в действие, а действие приобретает глубину и важность. Мы узнаём, как узок мост, ведущий через бездну. Как легко праведнику стать преступником, при этом сохранив твёрдость принципов. Как фанатичное отстаивание добра запросто превращается в фанатичную приверженность злу.

Открытый финал оставляет широкие возможности развития. Многие знают, что часть этих возможностей писатель использовал ещё до того как написал этот роман. А те, кто как я, начал читать цикл с этой книги, может даже задаться вопросом: есть ли у человека, упавшего с моста в бездну, шанс вернуться на мост?

Продолжение «Пушки Ньютона» в чём-то схоже с первой книгой, а в чём-то отличается. Почти исчезли реальные исторические детали. Эта история выдумана почти полностью. Известные люди, по-прежнему, здесь. В главных героях снова Бенджамин Франклин. Он несколько повзрослел, но не стал больше походить ни на солидного дяденьку с купюры, ни на свой исторический прототип. Думаю, что также мало похож на себя, реального, и Исаак Ньютон.

По-прежнему, в книге хватает научных рассуждений. Дорого бы я заплатил, чтобы услышать комментарии настоящих Ньютона и Франклина к тому, что произносят они в книге. Жаль, в столоверчении не силён.

Интереснее старых — новые персонажи. Шведский король и, особенно, молодой индеец Красные Мокасины.

Вторая книга мне показалась динамичнее первой. Меньше науки – больше действия. Может роман и на серьёзные размышления навести, но, верю, что большинство читателей минет чаша сия.

Главного героя книги многие из вас уже встречали, причём, смею предположить, встречали с радостью. Это тот самый дядя, который на стодолларовой купюре. Правда, в романе он ещё мальчишка. В книге много громких имён и не только царственных особ (Людовик XIV, Петр I), на которых историческая литература держится, но и более редких для беллетристики великих учёных (сам Исаак Ньютон здесь). Много точных исторических фактов и деталей, но это лишь фон для фантастики. Много науки, но она так переплетена с колдовством и мистикой, что научной фантастикой такое не назовёшь.

Книга, конечно, что-то добавляет к славе Бенджамина Франклина, но не так много. Однако, согласитесь, человеку, почти сто лет красующемуся на ста баксах, трудно что-нибудь добавить.

Дэна Симмонса часто называют классиком фантастики. А он жив, активен, не стар даже – не стану же я считать стариком того, кто моложе меня. А классиком считать придётся. «Эндимион» в этом ещё раз убедил. Искусно, даже блестяще, организованный роман. Одна большая ложная интрига и множество истинных маленьких. Большая интрига — а будет ли роман дописан? Его пишет приговорённый к смерти, и приговор может быть приведён в исполнение в любой момент (именно момент, а не день). Но опытный читатель держит в руках солидный том и знает, что до обложки ещё много страниц. Поэтому за автора не очень боится. Это книга о погоне – погоне через всю вселенную. О ней рассказывается поочерёдно – то со стороны убегающих, то догоняющих. Причём в конце каждой главки захватывающий критический момент. Большой интриган – этот писатель. С виду не скажешь, а удерживать внимание читателя – большой мастер. Да и в остальном, мастер. Классик – одно слово.

Много всего в этой небольшой книжке. Несколько миров. Много, сложно связанных, героев из разных миров. Много действия, извивов и переплетений сюжета. Даже умных мыслей и интересных рассуждений хватает.

Много всего, а читаешь – ощущение, что не хватает чего-то важного. Разнообразия?!

Персонажи из различных миров слишком похожи, они попадают в сходные ситуации, действуют, думают и говорят почти одинаково. Весь роман, от начала и до конца, написан в одной, достаточно динамичной, но слишком усреднённой, манере. Такому сложному материалу подошёл бы, имхо, более сложный стиль изложения. Красок мне не хватило, деталей, акцентов, стилевых сюрпризов. И, похоже, чересчур часто и торопливо переходит автор от сцены к сцене, не давая читателю всмотреться и вчувствоваться и не реализуя даже половины своих писательских возможностей.

Конечно, и так неплохо получилось, но могло-то быть куда лучше.

Советская трагедия. Написанная о Советском Союзе в Советском Союзе советским писателем. Правда, испытываешь внутреннее сопротивление, называя Венедикта Ерофеева советским писателем. Но, если подумать, только плохие писатели были похожи, а все хорошие – нет. И о советской литературе по ним, непохожим будут судить. В 1985 г. написана пьеса, в канун перестройки. Писателю оставалось жить 5 лет, советскому государству — лишь на год дольше. А трагедия (не та, которая пьеса, а та которая жизнь), похоже, собирается жить вечно. И фарсом становиться не торопится.

Вообще-то, это Ленин написал. А Ерофеев только собрал сей скромный букетик цитат и нам под нос сунул. А времена тогда были советские, и носы были — верных ленинцев. Читаешь и думаешь, почему патологические душегубы так успешны в политике? Почему им так часто власть отдаём? И так безропотно? Почему моя страна дала тому столько примеров?

Разговоры писателя Венедикта Ерофеева с писателем Василием Розановым. Выдуманные разговоры, не простые, нетривиальные. Да, и собеседника Ерофеев (или судьба) выбрал не простого. Много разного про Розанова наговорено, а ещё много чего он сам про себя наговорил. Многих оттолкнул, а вот Ерофееву понравился. Кому верить, когда мнения о человеке противоречивы? Сам я больше прислушиваюсь к тем, кто хвалит. Кто сумел переступить первые отталкивающие впечатления, подходит ближе, видит и понимает больше. А сумевшие полюбить получают уникальное, неповторимое понимание.

В этом романе много страниц математических расчётов, есть куски программного кода и подробные инструкции по шифрованию. Такому не место в художественной литературе, не правда ли? Вы это знаете, и я знаю, а вот Нил Стивенсон, похоже, о таких вещах понятия не имеет. Не знает, как пишутся романы, и знать не хочет. Писал, как вздумается, и получился шедевр. Кажется, был в литературе похожий случай – «Моби Дик» Мелвилла.

Необычайное получилось, с трудом определяемое и потому относимое к фантастике. Но всё описанное реально, так было или могло быть.

Конечно, единицы прочтут всю математику, но удержит книга многих и многих. Ведь в ней увлекательный сюжет, нетривиальные мысли и разговоры, интересные и очень разные герои, эпический размах и психологические тонкости. Грубый реализм соседствует с высотами духа. Юмор внезапен и нестандартен. Стиль оригинален и выдержан до конца весьма не маленькой книги. А то, что я про это говорю, свидетельство мастерского перевода. Короче, сильно.

Кот здесь — один из главных героев. А массовка наполовину состоит из кошачьих и сплошь положительных. Да, и среди остальных людей и созданий нашлось только два мерзавца, ровно столько понадобилось для интриги. Есть интрига, хватает инопланетных приключений. Такая книга была обречена на успех.

«Цветы для Элджернона» Дэниела Киза среди самых любимых мной книг, но ничего другого у этого автора я до недавних пор не читал.

Роман «Множественные умы Билли Миллигана» написан об очень необычном и интересном человеке, и написан хорошо. О реальном человеке, американце, в котором теснятся многие (неполный их список насчитывает 24) личности, у каждой из которых свои достоинства и недостатки, свои таланты. Очень разные личности, у них даже возраст и язык разный. Читатель должен верить писателю на слово, но я, признаться, усомнился и попробовал узнать про Билли Миллигана из Интернета. И вы знаете, оказалось, что «Википедия» страницами цитирует роман Киза (?!). Круг замкнулся, я порадовался за силу литературы, но сомнения мои не рассеялись, а только укрепились.

Здесь автор не только писатель, но и свидетель, участник событий. И это Киза, похоже, ограничивало. Мне показалось, что в этой книге писатель слишком увлёкся фактографией, старался исключить свои собственные домыслы. И это повлияло на убедительность книги не лучшим образом. Голые факты плохо воспринимаются человеком, мы привыкли к смеси реальности с вымыслом, и только такая смесь для нас съедобна и привычна. Всё, что мы узнаём, проходит через посредников и фильтры, искажается и приспосабливается к нам и для нас. Не подсовывайте нам факты, дорогие писатели, мы их не сможем принять.

Земля стара, а люди её населяют не так давно. Какие существа жили здесь до нас? О некоторых (мамонтах, динозаврах) мы слышали от учёных. О других (драконах, кентаврах, русалках) мы знаем только из сказок и легенд. Причём, среди покинувших Землю существ сказочных куда больше, чем известных науке, и слышали мы о них больше. Вот, и единороги, удивительные создания, встречаются нам только в сказках. Никто из людей их не видел, зато сказок про них великое множество.

И одну из самых красивых сказок про единорогов сочинил Питер Бигл.

Трудно идти по стеклу. Больно. Да, и некуда. Правильное направление неизвестно. Может быть, и вовсе нет его – правильного.

Можно не ходить по стеклу. Можно остановиться, и станет легче.

Глупо идти по стеклу. Просто немыслимо. Но надо идти.

Как ткёт свой гобелен Великий Ткач, нам не понять. Зато подражать ему можно. Вот, и ткут писатели гобелены-романы. У Гая Гэвриела Кея хороший гобелен получился. Красивый. Но нитки кое-где видны.

Страх одиночества носит в себе каждый из нас. Все наши метания по жизни – бегство от одиночества. Наши идеалы, наши мечты, наши боги – стремление к Единению. Или к миражам Единения. Вот о чём этот рассказ. И трудно отыскать настолько всеобщую проблему. Обычно книга предназначена определённому кругу читателей. Но эта – для всех. И не только для жителей Земли, а для всех существ, мыслящих и страдающих во вселенной.

Красота бывает в большом и в малом. Одно дело — красота звёздного неба, совсем другое — красота снежинки. Совершенная красота этого рассказа напомнила мне снежинку.

Космическая фантастика плюс сколько-то детектива и ужасов. Перемешанное умелой писательской рукой, это дало в результате интересную повесть. Возможно, роман на той же основе был бы ещё интереснее.

Страшно, смешно, поучительно. К тому же, коротко. Что ещё требовать от рассказа?

Читать начал рано, но до хороших детских книг добрался поздно. Оказался первым ребёнком в семье и первым внуком у бабушек-дедушек, да и не было заядлых книгочеев среди моих близких. Читал, что сам умел найти, короче – что попало. Многое классическое детское встретил уже взрослым. С Винни-Пухом познакомился лет в 25. С нуля, поскольку, всем теперь известных, замечательных мультиков тогда ещё не было. Эффект книжка произвела оглушительный, и я влюбился в неё на всю оставшуюся жизнь. А ведь за моими плечами к тому моменту было 20 с лишком лет, пусть бессистемного, но весьма интенсивного чтения. Сотни хороших и очень хороших книг. Но я почувствовал, что ничего более умного, доброго и смешного до этого не читал. И английские авторы мне до этого попадались, что-то из Диккенса читал, но именно Алан Милн учил меня английскому юмору. С тех пор и дня не проходит, чтобы что-нибудь крылатое не вспомнилось. Про одиннадцатичасное настроение, про неправильных пчёл, у которых и мёд, должно быть, неправильный, про любимый цвет и размер и т.д. и т.п. Чаще всего вспоминается «до пятницы совершенно свободен» и горестный вздох Иа-Иа: «так я и думал – с этой стороны то же самое». А вы разве не вспоминаете тех же героев? Короче, с Винни-Пухом по жизни! Только так.

Рассказ детский. И в названии «дети», и писал подросток. Многие тысячи подростков пишут такое, а способны написать — многие миллионы. Но из миллионов только единицы станут большими писателями. Этот подросток стал. и это делает рассказ интересным для нас.

Антиутопия. О бедах России и мира. Не о далёком будущем, о том, что может случиться завтра, о том, что, возможно, уже началось. Альтернативное сегодня, если хотите. Написано не ахти. Не всегда логично, недостаточно обоснованно. О красотах стиля лучше и не заикаться. Но читая, думаешь. Может, ведь, и сбыться. Чем чёрт не шутит. Так и будет: нелогично, глуповато, несуразно. Бывало уже. Разве реальную историю России Лев Толстой пишет? Не похоже.

У нас всё может быть. Вот, только для пришельцев места не вижу в ближайшем нашем будущем. Мы и без них так всё замутим и запутаем, что их вмешательство никто и не заметит.

Поначалу выглядит как детектив, точнее, как современный криминальный роман. Фантастическая линия проявляется ближе к середине и с натугой раскручивается к концу. Краткое содержание утешительно: живём скверно, но цивилизация наша более живуча, чем кажется.

Противоречивы мы, читатели, и загадочны. От книги мы требуем всей сложности жизни, с её оттенками, нюансами, психологическими тонкостями и сложностями, неоднозначностями и амбивалентностями. И одновременно мы обожаем сказки, в которых белое белым-бело, а чёрное черным-черно. И нам совсем не мешает их схематизм и предсказуемость. Приятно, да что там – радостно, сразу понять, где свои, где чужие. Всей душой переживать за героев и не стесняться худших пожеланий злодеям. И, несмотря ни на что, верить, что добро победит.

Вот, именно так читаются книги Лине Кобербёль. Её герои не только симпатичны, но и убедительны. К тому же, они – дети. Им невозможно не сочувствовать, нельзя за них не беспокоиться. А тревожиться приходится много, героям отмерено приключений и опасностей полной мерой. Но это сказка и читательские тревоги никогда не переходят в отчаяние. А финал нас, вообще, обнадёживает. Бессовестных людей победить трудно, но можно.

Каганов заставляет думать. Прямо с обложки. Сразу же приходится вспоминать, что такое парагон и кто такие сквоттеры. Зачем эта книга прикинулась клоном «Гарри Поттера»? На этот вопрос я не нашёл ответа. Кроме самого тривиального. Каганов – это Каганов, и не возможен он без стёба и пародии. Кстати, не забудьте заглянуть и на последнюю страницу обложки.

Сначала Каганов заставляет думать, что думать особенно не придётся, а потом даже честно предоставляет увлекательность-развлекательность в достаточной мере и приемлемой дозе. Но это не совсем лёгкое чтиво, и кому-то покажется совсем не лёгким. Не в том дело, что пытливому читателю придётся обложиться словарями. Хотя многоязычных словечек хватает, без словарей всё-таки можно обойтись. Труднее избежать серьёзного отношения к главной героине. Она, ведь, не только этой книги героиня. Лену Сквоттер можно назвать героиней нового века и новейшего бытия. Эдакая акула, небрежно рассекающая офисный планктон. Всёзнающая, парадоксальная, неотразимая и победительная. Автор заставляет нас удивиться, восхититься и устрашиться такой героине. И только потом возникает то сочувствие, которое обычно объединяет читателя и героя книги.

Ну и, конечно, Каганов заставляет нас думать. Такой это вредный автор.

Писатель сродни кукольнику. И когда лепит героев своих из обрывков того-сего, как куклу из клочков газеты, соединённых в безликой массе папье-маше. И когда вдыхает жизнь в кукольные свои персонажи, и они чудесным образом начинают двигаться, говорить, обольщать и разочаровывать. А уж когда добирается до читателя…

Вот беру я книгу, спокойный, неторопливо размышляющий о чём-то своём. Проходят считанные секунды – и вот уже во мне не мои, а внушённые писателем, мысли и чувства. И хмурюсь я, и улыбаюсь, как будто за невидимые нити меня дёргают. Чудо? Нет, ремесло скорее. Дина Рубина – великая умелица в искусстве манипулировать читателем. И секреты мастерства не скрывает. Как уверенный в себе кукольник, выходит она к зрителям и все видят, что одна кукла на руку надета, а другая на ниточках подвешена. Если приглядеться, можно всё романное устройство увидеть. Прочти «Синдром Петрушки» и пиши романы сам. Всё объяснено, осталась сущая малость – талант и труд добавить.

Но у каждого своя золотая нить, и в пьесе, задуманной на небесах, роли писателей редки. Зато читателем стать легко. А когда читаешь хорошую книгу, особенно ясно понимаешь: нити у нас разные, а небо – на всех одно.

«Алгебраист» — одна из лучших космических опер последних лет. Вообще-то, мне нравятся космооперы. Оно и не удивительно – в них, как нигде, есть где разгуляться и воображению, и фантазии, и героям, и читателям. Какие там масштабы умопомрачительные. Завернуть в другую галактику – герою космооперы не крюк. Но имеется и оборотная сторона у таких масштабов. Чем заполнить такие пространства? Даже создатель всего сущего их пустотой заполнял, что уж говорить о создателях романов. Не просто добиться соразмерности человечьих чувств и действий миллиардам лет и парсеков. А иначе пустоты будут зиять в романном пространстве.

Похоже, что со временем ( в моём случае это только десятки, а не миллиарды лет) мне меньше нравятся космические оперы. Но если предложат что-то на уровне «Алгебраиста», прочту, наверное.

Каждая удачная книга – это чудо. Или несуразность, называйте как хотите. Вот, эта книга к примеру. Вроде бы, чтиво развлекательное. Ни темы серьёзной, ни идеи глобальной. Чем увлекает, непонятно. Детективный сюжет в данном случае присутствует, но ничего не меняет. Намного важнее сюжета плетение словесных кружев – чувствуется умелая женская рука. Обматывают нас кружевом, пеленают. Хорошо читателю в кружевном коконе. И мир через кружево другой совсем – добрее и уютнее нашего. И зло там не страшное, а уж какие спецслужбы милые и симпатичные… Разомлеешь в таком мире, наружу, где сквозняки и всякие бяки, осторожно выбираться приходится. Но тут Макс Фрай не виноват, не он реальный мир создавал.

Если кто-то, пусть даже сам автор, способен понять книгу до конца, такую книгу, наверное, и читать не стоит. Эта участь роману Шишкина не грозит. Его поймёшь не скоро. А полного понимания, вообще, не дождёшься. Единственное, что ясно с первой страницы, — это высокая проза. Остальное автор не спешит объяснять. Название, например, появляется только однажды, на четвёртой сотне страниц. Хорошее название, кстати. Меняются времена, герои, сцены. Много точных деталей. Точных и крайне неприятных. Автор упорно и разглядывает то, от чего обычно бегут и отворачиваются и говорит о том, о чём не принято. Красиво, интересно, литературно говорит, но… Если кто скажет, что перед нами эдакая высоколобая чернуха, с этим трудно будет спорить. Хотя и придётся, поскольку это не так. А что писатель не любит Россию – это совсем не правда. Такой боли без любви не бывает. И не смог он бросить Россию, хотя давно живёт в благополучной Швейцарии.

Мне показалось, что, в первую голову, книга эта о вечной трагедии на границе духовного и материального. О борьбе, в которой дух часто сдаётся или терпит поражение. Но автор не пессимист. Он верит, что поражение лучше бегства. Нельзя всё время отворачиваться от подробностей материальной жизни. Даже когда они вызывают отвращение до содрогания. Да, дьявол – в деталях. Но и Бог – в них же. И в тех же самых.

«Дорога» — это начало дороги. Начало пути, почти неизвестного тогда, Олди. Здесь он уже узнаваем. Масштабность замыслов, разнообразие приёмов, афористичность и поэтичность – всё уже есть. Но, вместе с тем, попадаются куски, страницы целые, которые мог написать и некий усреднённый фантаст без большого таланта. Так что, узнаваем Олди в «Дороге», да не всегда и не везде.

Так начавшаяся, дорога продолжает идти в гору. Верю, что двухголовый, давно уже знаменитый, писатель Олди далеко и высоко заберётся. И нас за собой уведёт.

Давно написано. Читал ли я, девятилетний, фантастику? Не помню точно, но, вроде бы, я тогда сказки всех народов подряд читал. А Андрэ Нортон очень хорошую повесть тогда сочинила. И идея есть, и персонажи интересные, а приключения так плотно упакованы, что и превзойти трудно. «Саргассы в космосе» открыли весьма популярную серию книг о торговом космическом корабле «Королева Солнца». А сколько подражаний возникло? Сотни, наверное. Что и говорить, образцовая повесть. Классика жанра (приключенческой фантастики). Но фамилия переводчиков (а это братья Стругацкие) напоминает нам, что бывает и лучше фантастика — и серьёзнее, и веселее.

Пришельцы бывают хорошие и плохие. С хорошими земляне дружат, с плохими – воюют. Уиндем создал (в далёком 1951) очень плохих и очень интересных пришельцев. Описаны они скупо, но образ получился выпуклым, запоминающимся, нестандартным. Обычно с пришельцами в космосе воюют, а с этими – на огороде да в палисаднике. Это и приключенческая книга, и роман-катастрофа, и социальное исследование. И всё в английском классическом стиле. О качестве перевода можно не говорить, достаточно назвать имя переводчика – Аркадий Стругацкий. Неудивительно, что у этой книги уже несколько поколений читателей. И новые подрастают.

Давным-давно, когда мы были юными, а Стругацкие – молодыми, фантастика называлась научной фантастикой и, действительно, была научной фантастикой. Немолодые люди по старой памяти её и сейчас так иногда называют. Но фантастика уже не та. Много её стало, куда больше, чем в советские времена, а, вот, НФ почти исчезла. Фантастика продолжает увлекать, развлекать, удивлять, но обучать уже редко пытается. Трудно, согласитесь, развлекать, обучая. И в старые времена совмещать эти две функции немногим удавалось. Холу Клементу удалось. Правда, знающие люди говорят, что это не только его заслуга. А и переводчиков – тех же братьев Стругацких.

Подстрочник века, половина которого и мне досталась. Но, прежде всего, подстрочник жизни. Длинной, хорошей, удавшейся. Понимаю, что такое случается, но, всё равно, поражаюсь. Везение и чудо – каждая удавшаяся жизнь. Уж больно хрупка. У мотылька, сдуру залетевшего в мартеновский цех, и то больше шансов. Одно касание – и нет ни красоты, ни жизни. Каким чудом выжила Лунгина. И не одна. В книге много славных имён. Людей известных. Которые и сами выжили, и на нашу жизнь смогли повлиять. Талант и доброту сберегли, нас поддержали. А ведь эпоха не нежно касалась – била, давила, перекручивала. Но и касания не так просты. Касание – и нет бабочки, касание – и бриллиант засверкал. Не только мотыльково-хрупкое, но и алмазно-твёрдое в нас заложено. Люди обдираются друг о друга, как упорно повторяет Лунгина. Даже грубое и безжалостное вторжение в чужую жизнь может стать благотворным. Все хорошие книги тому доказательство.

Трудно понять эту сложную штуку – жизнь. Может, и не нужно понимать. Достаточно ценить и восхищаться.

Для какого-нибудь психологического реализма рояль в кустах – серьёзный просчёт, а то и приговор. Но перед нами книга совсем другого жанра – приключенческая сказка. А для неё идеал – в каждом кусте по роялю. Филип Пулман приближается к идеалу. Искусно расставленные сюрпризы заставляют стремительно разворачиваться историю поисков, погонь и открытий. И всё громче звучит мелодия приключений девочки Лиры и её неразлучного альма Пантелеймона. А если вы не знаете, кто такие альмы, то одного этого достаточно, чтобы взяться за книгу. Скорее всего, придётся прочесть несколько книг. Потому что на последней странице романа герои стоят на пороге нового (совершенно нового) мира и новых приключений.

Не знаю, приезжал ли Пратчетт в Россию. Не стану подозревать его в знании наших реалий. Скорее всего, он и «Дракон» Шварца не читал. Его вклад в политическую дракониаду, похоже, независим от предшественников и ценен сам по себе. А то, что мы встречаем знакомое, не удивительно. Политика – она и в Африке, и в плоском мире политика. Кстати, за Патриция я бы проголосовал. Он, конечно, пройдоха и законченный циник, но так умён и предусмотрителен, что это уже кое-что. В книге много интересных и необычных персонажей. Например, наивный провинциал в большом городе, верзила, считающий себя гномом, и так сильно верящий в законность и порядок, что эта вера делает чудеса. Или капитан стражи – алкоголик, пропивший гордость, но сохранивший совесть и честь. А орангутан каков! И дракон тоже не стандартен, как и девственница, ему предназначенная. И весь роман далёк от стандартов. Его можно счесть и остросюжетным, и юмористическим (пратчеттовский юмор выше похвал), но он шире этих и любых других определений. Как всякая хорошая книга.

Запредельно трогательно и жутко близко каждому, не утратившему способность сочувствовать.

В последнее время имя Оскар всё популярнее. Я даже не про того Оскара, которого вожделеют все кинематографисты. А про юных литературных героев. Оскар Фоера появился почти одновременно с «Оскаром и Розовой Дамой» Шмитта. Вот бы их, Оскаров, познакомить и как бы им, разноязычным, подружиться. Начинаю прикидывать, как это устроить и вдруг понимаю: это уже случилось. Встретились Оскары в моей читательской голове и прекрасно общаются на русском. И славно, что меня не замечают. Нам, взрослым, так легко добавить гирь на детское сердце.

Оба Оскара меня порадовали и растрогали. Вот ведь, ищет Оскар Шелл неизвестно что, неизвестно зачем. Да и что искать тому, кто так щедро одарён природой. Но, как раз, такие и ищут. И запредельно важен этот, почти бесцельный, поиск. И Оскару, и читателям. И жутко интересен. А всякие штучки модерные и завлекалочки можно уполовинить. Даже совсем убрать. Всё равно, интересно было бы.

Это правильное фэнтези. И герой, какой надо, то есть супер. И друзья у него подходящие. И враги соответствующие. И приключений хватает, как положено. Всё это объединено и приготовлено по надёжным, проверенным временем рецептам.

Так что, если вы ищете фэнтези, и точно знаете, что ищете, эта книга для вас. А тем, кто любит неожиданности и ждёт открытий, тем, кто мечтает и готов удивиться, и даже задуматься, этим чудакам лучше поискать в другом месте.

Некоторые сцены романа завораживающе богаты и динамичны – просто мечта кинематографа. Умеет рисовать Мариам Петросян, внучка под стать знаменитому деду Мартиросу Сарьяну. А словами или красками – это уж у кого какой талант (она и красками может) .

Мой отец любил приговаривать: «Что нам стоит дом построить, нарисуем – будем жить.» Вот, Петросян и нарисовала Дом. Не тот дом, где разбиваются сердца, как у Шоу. Просто дом, где живут. Просто дом, хотя и не простой. Дом, где не только выжить можно, но и вырасти. И не только лучшим детям, но и изначально слабым, ущербным, на первый взгляд, обречённым.

Возможно ли такое? Я не про мистику, кто считал, сколько её в реальной жизни (в наружности, если по книге). Я про дом, умеющий стать родным, талантливо заменяющий семью. Дом – наставник, помощник и судья. Хочется в него верить. И это не трудно. Ведь хороший писатель – это человек, способный превратить выдумку в реальность. И спасибо ему за это.

Изящное соединение-изменение известных сюжетов. В результате — симпатичное рондо.

С рождеством не связана эта история, но по жанру – рождественская. Про хорошего, но бедного мальчика, к которому сначала приходят несчастья, но, в конце концов, большая удача.

Хороших детей больше, чем плохих. А бедных – больше, чем богатых. Выходит, бедные и хорошие дети – всегда в большинстве. И среди читателей. Мы же все — или ещё дети, или ещё немножечко дети. Разумеется, хорошие дети. И разве мы богаты? Понятное дело, рождественские истории нам, читателям, ближе некуда. Поэтому мы сопереживаем Чарли, радуемся за него, и благодарим автора за то, что всё хорошо кончилось.

Два главных героя. Натаниэль и Бартомеус. Один – человек, другой – демон. Мальчишка и джинн в расцвете сил. Одному – 10 лет, другому – за 5 тысяч. И ни одного не назовёшь белым и пушистым. Демону такое и не положено. И ангел станет циником на его работе. Но циник Бартимеус умудрился сохранить моральные принципы и поглядывает на людей свысока. И, зачастую, имеет на это право. Вот, невинный мальчик Натаниэль – умный, способный, трудолюбивый. Но и в нём демонические страсти, ум сочетается с тщеславием, способности – с ограниченностью. Такая парочка персонажей, попав в хорошие писательские руки, гарантирует увлекательный роман. Джонатан Страуд – хороший писатель. У него – три романа получились.

Смешить – дело нелёгкое. Писателям и того трудней, им щекотку использовать нельзя. Вот так и выходит, на книге написано «юмористическая», а читатель её с мрачным видом откладывает. Собирался автор насмешить, обещал даже, да не вышло. А случается, не часто, правда, ничего не обещает рассказчик, и не смешит специально, просто – он от природы весёлый, живёт он так, в стихии смеха. И мы там же мигом оказываемся. Рабле, Гашек, Ильф и Петров – такие люди. Прочитав «Эфиопа», я в этот славный ряд и Штерна добавлю. Ничего подобного ранее не читал. Но самым серьёзным читателям не рекомендую, они смеяться не станут, а, может, и ругаться начнут.

Я, как большинство человеков, троллей только в Интернете встречал. Вспоминаю с содроганием. А эта книга знакомит нас совсем с другими троллями. Симпатичными, весёлыми, заботливыми даже. И вся сказка вполне симпатична. Там не только тролли, много кого и много чего хорошего. Читайте сами, советуйте детям. Надеюсь, не пожалеете.

Какой серьёзный человек станет читать книгу с таким названием («Слуги тёмного властелина»)? И я брал её в руки с большими сомнениями. Оказалось, на удивление умная книга. Хорошо продуманный огромный фэнтезийный мир, рассчитанный с запасом на десятки романов. Показанный с разных сторон, глазами многих людей. Колдуна-шпиона; великого воина-варвара; умелого и знаменитого полководца; шлюхи, верящей в любовь и ищущей смысл жизни; монаха – гениального психолога, провидца и манипулятора; хитроумного, но слабого императора. И все они не слуги тёмного властелина. Умело автор сплетает судьбы этих и других героев, сразу видно мастера романа. Эта книга для медленного чтения, она полна точных, нетривиальных деталей и образов. А тёмный властелин со своими слугами появляются совсем ненадолго и это, по-моему, самые слабые места романа. Русское название которому немилосердно прицепили в российском издательстве.

Зрелая набоковская проза. Изысканный стиль, тонкий психологизм. Миллион бесценных мелочей, щедро рассыпанных по всем страницам. Плюс криминальный сюжет. Здесь в полной мере проявилась любовь писателя к литературным играм. Набоков играет с идеями, с формой, с героем, но больше всего с читателем. И счастье тому читателю, который поймет правила игры и сможет в ней полноценно участвовать.

Как обычно, Рубина захватила с первой-второй фразы. А, может быть, уже с заглавия? Весь зачин я погружался в многажды испытанное, но не приедающееся удовольствие встречи с хорошей прозой. И вдруг в основной, венецианской части высокая вода высокой литературы стала спадать. Мне трудно было поверить, что такое происходит с любимой мной Рубиной в любимой мной Венеции. Но показалось, что я угадываю развитие повествования и писательские приёмы. Вижу руки фокусника. Начал я разочаровываться и даже обижаться. Стал рассуждать, а не стали ли мы повторяться – она как писательница, а я как читатель, и не пора ли отдохнуть друг от друга. Спасибо Рубиной, которая не дала мне много времени на такие мысли. Вода вновь прибыла, и на этой высокой волне меня принесло к финалу. Фокус опять удался, да и фокус ли это? Какая разница, ведь я вновь обманываться рад.

Все дети умеют летать. Но просто так летать не интересно. Просто так летать – это всё равно, что ходить или бегать. Чтобы игра была весёлой, нужно на чём-то летать. Ступа, помело, самолёт, вертолёт – это для взрослых. А, вот, ковёр-самолёт в самый раз. Пытаюсь вспомнить свой, но …. Не дано дядям и тётям помнить самое важное.

О «Школе для дураков» хочется рассказать по-особенному. Не начну же я: «в этом романе…». Просто стыдно, до чего фальшиво звучит. Сказать «в этой прозе, больше похожей на стихи…» — тоже враньё получится. Больше всего «Школа для дураков» на музыку похожа. Только музыка способна так подхватывать и нести. Забываешь, читатель ты или слушатель. Нет предложений, нет слов, исчезают буквы, а образы рождаются и живут прямо внутри. В этой странной музыке Бах легко превращается в Шёнберга, но чаще в кого-то из русских: в Глинку, Чайковского, Рахманинова. Как бы Саша Соколов продолжил, разветвил и расцветил этот список. Но я не Саша Соколов. Я даже не знаю, умею ли ещё (уже) читать и писать. Погружаясь в эту книгу, без сожаления забыл я свою скучную историю отличника и стал последним в школе для особо дефективных. Вообще-то, нас двое, но это сложный и запутанный вопрос, почти как про время. Пусть про него Соколов рассказывает. У него волшебно получается. Вместо сюжета поток сознания, и отвлечение на отвлечении, и подробности того только, что к делу не относится. А в результате знаешь не меньше, чем про реальную жизнь. Про дачный посёлок, про родных, соседей, учителей, про жизнь нестерпимую и прекрасную. Нет, бессилен я это передать. Пойду лучше снежных бабочек ловить.

Ты одеревенел (Достоевский, «Игрок»)

Гниль на себе несла иль позолоту,

сломалась враз, за жизнь держалась цепко —

какая разница водовороту,

какой была очередная щепка.

Настоящий писатель способен на чудеса. Берет он кусок собственной жизни. Не лучший кусок, какой попало. Или даже худший, неудачный, на выброс. И делает из него рассказ, повесть, роман. Или даже карнавал. Несколько деталей, несколько сильных штрихов – и вот очередной персонаж кружится в ярком хороводе. Мы уже знакомы, видим его, слышим, можем с ним поговорить. Обычные люди, ставшие литературными героями, напоминают нам о своем (и нашем) гордом звучании. В этом городе героями становились и Иисус и Магомет. Совсем уж древние фигуры на горизонте пританцовывают. Иногда кажется, что самого бога Иегову можно разглядеть. Ведь это карнавал в Иерусалиме.

Классическая литературная сказка. Эталон и образец. И сюжет классический, типовой. Наши – там. Убери его – и половины фэнтези как не бывало. Пока мы с вами разговариваем, ещё пара романов с этим сюжетом написана.

Хорошо читать такие сказки. Следить, как юные герои вместе с добрым волшебством побеждают тёмные силы. Даже когда совсем страшно, знаешь, что всё хорошо кончится. А в этой, именно в этой, сказке рождается волшебная земля Нарния. Та земля, в которой уже путешествовали миллионы мальчишек и девчонок. Какая удача, что в неё пускают и мальчишек моего возраста.

Советская глубинка. Конец сталинской эпохи. Провинциальные отголоски дела врачей-вредителей.

Есть такие времена (в определённых местах), которые просто подталкивают человека к подлости. Однако, вряд ли, опытный, поживший читатель из этого рассказа узнает что-то новое о человеческой подлости. А, вот, о человеческой доброте – может.

Поначалу изумлялся тому, что иронии в рассказе может быть больше, чем слов и букв. Но к концу ирония почти пропала, и всё стало очень серьёзно.

Не опасаюсь сочинить спойлер про Рубину. Для этого, как минимум, надо уметь писать как Рубина. Поэтому заявляю смело. Это рассказ о национальном самосознании. Но не только. А многократно упомянутый Шлицбутер так и не появится. Но он важен. Так же, как и яблоки из его сада.

Юность – самое романное время. Я не только о первых романах-влюбленностях. И не о тех вундеркиндах-прозаиках, которые строчат первые романы вперемежку со школьными сочинениями. Я о самой юности. О времени, когда герои уже сформировались, а сюжетные линии только наметились. Все линии возможных судеб свиты в толстенный жгут, от которого, в конце концов, останется одна тонкая ниточка.

Не удивительно, что про юность столько уже написано. А сколько напишется. Мало какой молодой автор сумеет избежать повторений. Геласимову почти удалось. У него и интонация собственная нашлась, и взгляд особенный. Равнодушно-одобрительный и взволнованно-сопереживающий взгляд. Каким-то чудом у него это совмещается. И иронии, и сочувствия на всех героев хватает. И правда, негоже их осуждать, да высмеивать. В той оставшейся ниточке-судьбе им взрослая жизнь еще не одну козью морду покажет. Или свиную, на Малдера похожую.

Сейчас Сент-Экзюпери с Коэльо сравнивают. Бедный Коэльо. Ни на кого С.-Э. не похож. Я впервые открыл «Маленького принца», взрослым уже человеком, опытным и искушенным читателем. Помню, как был поражён необычностью, неожиданностью этой книги. Поэтичность, притчевость, афористичность. И гениальные рисунки, навеки приросшие к тексту. Дети, читая эту книгу, становятся взрослее. Взрослые становятся детьми. Все становятся лучше. Не знаю, в каком мире сейчас Антуан. Он заслужил необычный и красивый. И, кто знает, не присматривает ли он за нами. Ведь он в ответе за тех, кого приручил.

Будучи студентом, держал в руках учебник по теории вероятности профессора Елены Вентцель. Держал – помню, перелистывал – помню, что оттуда почерпнул – забыл. Другое отдельное воспоминание, более позднее, но почти столь же давнее – рассказ Ирины Грековой «Дамский мастер», напечатанный «Новым миром». Я, как и многие тогда, с радостным удивлением его прочел. Радовался умному, наблюдательному, талантливому, новому и молодому, казалось, автору. Потом были другие книги Грековой и в какой-то момент два воспоминания объединились в одно. А математик Е. Вентцель и писатель И. Грекова – в одного человека. Оказалось, что молодой автор много старше меня.

«Кафедра», если угодно, производственный роман. Но не пришлось автору, подобно Хейли, годами материал изучать, специфику производства. Само в процессе жизни изучилось. Свою среду обитания Грекова-Вентцель описывала и, скорее всего, сама послужила прообразом одной из главных героинь. А свои мысли и ощущения между многими героями разделила, начиная с профессора ЭнЭн. В книге много публицистических страниц, рассуждений автора об образовании, о науке, о воспитании человека. Для романа это, пожалуй, минус. Какой бы умной и важной ни была публицистика, она утяжеляет роман, замедляет его течение. Но это маленький и вполне простительный недостаток. Как бы еще советский преподаватель мог бы выразить свое отношение к делу, во многом, идущее вразрез со сложившейся практикой. Не удалось эти проблемы в СССР решить, или даже начать решать. А в новой России мы умудрились их усугубить. Эта публицистика актуальна и , боюсь, надолго.

А остальное, вообще, о вечном. Грекова начинает роман с заседания кафедры, где быстро знакомит нас со всеми основными персонажами романа, в меру насмешничая над ними, и почти не объясняя, кто плохой, кто хороший. Потом писатель рассказывает о каждом подробно и интересно. Мне именно это больше всего понравилось – следить, как из наброска-шаржа вырастает живой человек, с богатым миром и сложной судьбой. Симпатичный человек, хороший. Ирина Грекова любит всех своих героев. По мне, когда автор любит всех своих героев – это верный признак хорошей книги.

Гибнут и гибнут люди за металл. Это всегда прискорбно, часто пошло. Но до чего разнообразной и многоцветной такая гибель бывает. Вот еще одна богатая история. Готовый киносценарий. Люди и море. Судьба и смерть. Концы в воду. Напористое обвинение и хитроумная защита. Африка и Россия. Преступление и наказание.

Когда была загублена эта жизнь? В школе, в детском саду, еще раньше? Почему великая страна легко заставляла себя бояться и не могла заставить себя уважать?

Смех и слезы. Мечта Феллини.

Можно заметить, что, взявшись за такой роман Олди, пошли по одному из самых лёгких путей. Чего проще – пиши про свою же писательскую жизнь по принципу «что вижу, о том и пою». Найдётся немало людей, которые скажут: «и мы бы о себе писали, будь у нас жизнь поинтереснее». Точно не знаю, но подозреваю, что у большинства из нас жизнь поинтереснее. Писатель-то лучшие куски нам отдаёт, а мы за обе щеки, своё и чужое. Так что лёгкий — не всегда выигрышный. Или всегда, если это путь Олди. Они о чём угодно напишут так живо и весело, что тема и не важна. Написал и подумал, что такая защита писателям, ох, не понравится. Им тема важна. А живость-весёлость дело десятое.

И не выбирали они лёгкий путь. А если и выбрали, то плохо им пользуются, на бездорожье их всё время заносит. Взять хотя бы главного героя. Ясно, что героев, особенно главных, принято делать с себя. Возьмёт писатель себя родного, добавит мускулов, ума и красоты, прикрутит сверхъестественное что-нибудь и готов герой, восхищайтесь. А этот писатель Снегирь, если и Олди, то в урезанном, обеднённом виде. Мало того, что он об одной голове, прямо как мы, так и понимания, опыта, мудрости житейской в этой голове, похоже, поменьше, чем в любой из двух олдевских. Какой-то Олди-лайт получился. Видимо, Снегирь только часть – к нему надо кое-кого из других романных фантастов подшить. А ещё к этому коллективному писателю надо и коллективного читателя добавить. Потому что именно об этом Олди написали. О писательско-читательской нераздельности, о взрывчатой опасности их взаимодействия, о коллективной ответственности и круговой поруке. Не стану вдаваться в детали, поскольку лучше Дианы Коденко, всё равно, не скажешь (вот как надо писать о любимых книгах).

Заметил, что к романам Олди липнут стихи, иногда очень хорошие. Не удержался и я. К хорошим не смогу, а к стихам добавлю.

Их любовь так крепка, их любовь на века,

между ними война, бесконечна она,

писатель-читатель как два голубка,

писатель-читатель одна сатана.

Трактат о шутовстве, если угодно. Тема серьёзная – не до шуток, но писать об этом серьёзно – это смешно, не правда ли. В результате в этой книге полно и серьёзного, и смешного, и их смесей (иногда взрывчатых) в различных пропорциях. Олди здесь во всей красе. И за кулисами, и на сцене с постоянными вступлениями, отступлениями, врезками. В нескольких местах я вроде бы и из суфлёрской будки авторов слышал. Должно быть, померещилось. Кроме смешного-серьёзного ещё многое намешано. Как водится: времена, нравы, страны, культуры. Мистик-каббалист естественно соседствует с сегодняшними пальцами в растопырку и т.п. Есть о чём задуматься, есть над чем посмеяться. Не скажу что совершенно, но очень хорошо.

Если вы никогда не читали Нила Геймана, прочитайте «Звездную пыль». Если вы уже читали Нила Геймана, и он показался вам нарочито усложненным и надуманным, забудьте об этом и прочтите «Звездную пыль». Если Вы читали Нила Геймана, и вас отпугнули неприятные сцены или ненормативная лексика, обязательно дайте писателю второй шанс и прочтите «Звездную пыль». И, наконец, если вы просто любите добрые сказки и хороший литературный язык, смело читайте «Звездную пыль».

«Американские боги» – это очень известный роман модного писателя. На каждого, кто его читал, найдётся пара-другая тех, кто не читал, но что-то слышал. В нём есть всё. Грубые слова, жестокие сцены — да, но любви и нежности больше. Смешение эпох и народов — да, но это, прежде всего, портрет сегодняшней Америки, её маленьких радостей и больших проблем, сделанный человеком, любящим другую страну, как свою, и болеющим за неё. Здесь в изобилии боги, почти неотличимые от людей, и люди, похожие на богов. Наконец, главный герой, который совсем не желает становиться героем, но поневоле им становится. Ему хочется сочувствовать, за него не стыдно переживать. Это настоящий роман, с изысканной архитектурой и увлекательным сюжетом. Он блестяще написан. С каждой страницы фразы просятся в цитатники, а абзацы — в зачины совершенных рассказов. Не сравнивал с оригиналом, но, судя по всему, роману и российским читателям с переводом повезло. Запомнил для себя фамилию Комаринец. «Американские боги» — это знаменитый роман, но он ещё и недооценённый. Таких книг мало, и они остаются надолго.

С тем, что мир наш – это неразрывное сплетенье света и мрака, готов согласиться. Возможно, в вечной борьбе добра со злом стороны равны и одинаково не заслуживают победы. Умом могу сиё понять, но есть ещё и рефлексы. А рефлекторно везде, где можно, стараюсь выбрать светлую сторону. Поэтому книгой, где главный герой – тёмный маг и некромант в придачу, меня трудно завлечь. Но удалось-таки. И тёмный маг оказался симпатичным малым. Прежде всего, он не просто герой, а супергерой. Это (как и толщина книги) позволяет читателю не волноваться за его судьбу. Заранее ясно, что все нерешаемые проблемы он должен разрешить, а непреодолимые трудности – преодолеть. И герой читателя не подводит. Разрешает и преодолевает. Легко и небрежно. А автор удачно преодолевает главные проблемы супергероев. Ведь известно, как трудно их (уже упёршихся в небо) развивать, и как трудно придумать им (уже победившим Вселенское Суперзло) достойного противника. Но Сыромятникова, наделив своего героя необыкновенными способностями, не спешит делать его властелином мира. Напротив, он во всёх трёх томах занимает скромное положение: студента, стажёра, младшего в команде. У него много начальников и полно трудностей. Мелких трудностей, поскольку с крупными у супергероев разговор короткий. Но мы по своему опыту знаем, что бытовые проблемы сильнее любого супергероя и в состоянии наполнить его жизнь до предела, почти не оставляя времени и сил на подвиги. Именно эта борьба наполняет уже написанные тома, и делает их чтение занимательным, поучительным и часто весёлым.

Все разговоры о конце света – глупость несусветная. Не оказалось ничего особенного в 2012 годе, он прошёл не хуже и не лучше остальных. Если уж захочется бояться, то лучше выбрать 2017-й, как это сделала Славникова. Как-никак юбилей события века. То, в 1917, пришло «весомо, грубо, зримо», а ушло как-то безропотно. Не очень верится, что так оно и кончится.

Но не Кассандра Славникова, она не пугает и не предрекает. Год 2017-й ей нужен как символ, как художественный приём, как фон для главного. Роман не о политике, скорее, о любви. И обо всём. Тонкий психологизм, поэтичность, ясность и красота языка – в этом писательница не уступит никому из современных русскоязычных писателей. Такой прозой можно любоваться.

А если волнует вопрос, переживём ли мы 2017-й, отвечу: переживём. Да ещё и с прибытком. Славникова ещё что-нибудь напишет.

О мертвяках – живенько. Правда, хороший отзыв? Короткий и с изюминкой. Одна беда – под него тысячи разных книг одинаково подойдут. Придётся уточнять. Не совсем о мертвяках. Скорее о вампирах. Ещё вернее – о демонах. А ещё точнее – о людях. И не так уж живенько. У Панова повеселее будет. Только Панов тут ни при чём. А, вот, Акунин вспоминается по праву. Сдаётся мне, что не было бы никакого Рязанова, не появись сначала Фандорин. Без осуждения говорю. Поскольку подражание достаточно удачное и достаточно хорошему. От вердикта воздержусь. Ведь это, скорее всего, не конец. Финал романа открыт на все четыре стороны.

Может ли поросёнок стать героем? Казалось бы, куда ему. Поросёнок-герой, просто курам на смех. Но в историях Кинга-Смита мало того, что главные герои поросята, так они ещё и героические поступки совершают. Правда, нелегко это. Поросёнку Бэйбу, прежде чем стать героем, пришлось многому научиться, стать умным, смелым, решительным и (это очень важно) вежливым.

Предлагая эту книгу детям, я думал, что она вполне подойдёт старшему девятилетнему внуку, но боялся, что её не поймёт младшая пятилетняя внучка. Слишком много в ней реалий сельской жизни, которые от маленьких детей обычно стараются скрыть, благоразумно заменяя их на сказочные условности. Но внучка меня в очередной раз посрамила. Историю Бейба она поняла, приняла и она ей понравилась. И внуку тоже.

Многое у нас начинается со смерти Сталина. Вот, и роман Улицкой. И я помню этот мартовский день. Ни одного слова из взволнованных приглушённых взрослых разговоров память не сохранила, но навсегда осталось то особое ощущение. Странная смесь свинцовой тоски и робкой надежды, опустившаяся тогда на всю большую несчастливую страну, объединила меня шестилетнего со всем советским народом. Или почти со всем. Немногие и неполные исключение собраны и исследованы в этой книге.

Конечно, она не о смерти Сталина. Скорее о том, что он не умер. О стране, живущей по сталинским нормам и заветам. И боролись-то мы с ним по-сталински, и было это недолго и не всерьёз. А сегодня он вновь вождь и знамя, попытки современных правителей состязаться с «вождём народов» в подозрительности, жестокости и мстительности, в тех качествах, где Сталин недосягаем, только добавляет ему величия.

И, само собой, не о зелёном шатре. Такой шатёр можно только во сне увидеть, и сон тот в памяти не задерживается и пересказу не подлежит.

Может быть, главные герои книги – диссиденты? О диссидентах в ней много, но они не герои. Обычные люди с проблемами и слабостями. Родная страна старательно доказывала им (не только диссидентам, но и всем чудакам с талантами-странностями), что они ей лишние, и многие из них с этим согласились. И были выпихнуты, кто за бугор, кто на тот свет.

Если бы понадобилось одно главное слово из романа достать, то слово это было бы «имаго». Улицкая сумела углядеть и выразить одну из главных проблем нашего общества – нашу незрелость, нежелание и неумение большинства из нас взрослеть. Проблема появилась давно, в романные времена усугубилась, а сейчас приобрела угрожающие размеры. Для всей страны, всё более привыкающей беззаботно и бездельно жить на природную ренту, охотно позволяющей китайцам, американцам, европейцам и прочим желающим обеспечивать себя всем, от идей до детских игрушек. Нам даже имаго стать не дано. Не то нам весь век в куколки играть, не то ему с нами. Давно нас так обидно и точно не припечатывали. Если бы все недозрелые, но не обделённые деньгами и властью, смекнули о чём речь, большой бы вой поднялся. Но не читают они, да и прочитают – не поймут.

Умна писательница. Так умна, что я забеспокоился было, а не сама ли она всё это написала. То есть совсем без вмешательства того ангела-беса-музы, который нашёптывает-вдохновляет-толкает под руку. Но нет, отлегло, когда присмотрелся. Разве что, местами.

Иногда верится: где-то рядом совсем другая реальность – красочнее и интереснее нашей. Нужно только взглянуть на мир по-другому. Голову иначе повернуть или наклонить – и вот она! Не трудитесь головой крутить, я пробовал уже – не срабатывает. Похоже, не каждая голова годится. Нужна настоящая писательская голова, такая как у Джона Стейнбека. Вот, «Консервный ряд». Место действия – трущобы. Персонажи – отбросы общества. Неудачники, пьяницы, проститутки, бомжи. Но их жизнь увидена и показана так живо и ярко, что многие более благополучные читатели ей позавидуют.

Достаточно прочитать одну маленькую повесть, чтобы понять, что Стейнбек – большой писатель. Он здесь и мастером короткой формы себя показал. Весь «Консервный ряд» слеплен из коротких рассказов. Искусно слеплен, и вместе они сильно выигрывают, но и поодиночке каждый – шедевр. Попутно эта повесть доказывает, что и в юмористической литературе Стейнбек не затерялся бы, и прекрасные детские сказки смог бы писать. А вот классовой борьбы я здесь не углядел. Чтобы её увидеть, наверное, тоже особая голова нужна. Мне это произведение больше музыкальным, чем социальным представляется. Как в хорошей сонате, темы и мелодии разных персонажей объединяются и мощно звучат в финале. Во славу жизни. Не деревенской, не простой, жизни вообще.

В центре романа жизнь (или жизни?) актёра и кинорежиссёра. Есть в книге и второй главный герой – это рассказчик, профессор и писатель. И при таких-то героях в романе столько смертей (что называется, не своих), что хватит на хороший триллер. И стиль триллер напоминает — энергичный (почти везде), чёткий. Наверное, дело тут не в главных героях, а в главной героине. А это судьба человеческая. Со всеми её поворотами, вывертами и тупиками. Со всеми её ударами и каверзами. Это она, судьба, заставляет персонажей книги балансировать на грани жизни и смерти, благоразумия и безумия. Не приведи господь так жить. А читать интересно.

Большая книга, всего в ней хватает. На первой сотне страниц, был уверен, что держу в руках образец хорошего английского юмора, а волшебного в этой книге не больше, чем, скажем, в «Записках Пиквикского клуба». Но затем пошли куски настоящей мистики, причудливой и поэтичной. Потом, как было обещано, книга стала походить на роман о волшебстве и волшебниках. А заканчивается она так, как мог бы заканчиваться роман о любви. А ещё в ней история (Веллингтон и наполеоновские войны) и география (Англия, Испания, Италия). Большая книга, возможно, даже слишком.

Так уж сложилась моя жизнь, что почти все знаменитые детские книги я прочёл уже взрослым. А «Нарнию» Клайва Льюиса судьба мне, вообще, к старости приберегла. Оказалось, что это классическая сказка, близкая к совершенству. В ней всё, что должно быть в сказке. Увлекательные приключения. Волшебство и невиданные земли. Удивительные существа. Смешное и трагическое. Весёлое и страшное. Борьба добра и зла (и бобёр на стороне добра). Счастливое решение всех проблем, преодоление всех опасностей и обещание новых приключений на последней странице. Мне, непозволительно взрослому и даже старому, понравилась эта сказка. Но так захотелось стать ребёнком и прочесть её, как полагается.

Беря в руки современный роман, ждёшь усложнённой формы. Игры со временем и пространством, многочисленных рассказчиков, перебивающих друг друга, взгляд со всех сторон на одно и то же, амбивалентность, вставки, врезки и всё такое. В этом, сравнительно недавно написанном, романе ничего такого нет. Он подчёркнуто старомоден. Спокойное размеренное повествование от одного лица, 60 лет в хронологическом порядке. Узкий круг персонажей. Всё чинно и пристойно. Но супермодерновая изощрённость легко может наскучить уже на третьей странице, а эта книга держит в напряжении с начала до конца. Прямо с названия.

«Пятый персонаж» тянет за собой, такие не слишком лестные ассоциации, как пятое колесо телеги и пятая ненужная нога собаки. Ясно, что это второстепенный и не особенно важный персонаж. Но по ходу повествования пятый персонаж всё более и более раскрывается, и становится всё важней. Если присмотреться к жизни, в ней все персонажи главные, а второстепенна их нумерация. Не знаю каким номером в писательской табели о рангах идёт Дэвис Робертсон, канадский писатель, о котором раньше к своему стыду я не знал, но эта интересная и умная книга стала для меня радостной неожиданностью, а сам писатель настоящим открытием.

Писатель всегда рассказывает о себе, и всегда пытается это скрыть. Главный герой этой книги – сам Гессе, и он откровенно это признаёт. Это рассказ о путешествии внутрь себя, история развития личности. В обычном путешествии нашими спутниками часто становятся случайные люди, в странствиях духа спутников можно выбрать и выбор богат. Поэтому в книге много знаменитых имён. Имён писателей, художников, музыкантов, всех, кого хорошо знал и объединил в своей личности и в своём паломничестве Герман Гессе. Счастливцам, знающим европейскую, а главное – германскую, историю и культуру лучше меня, эту книгу читать интереснее, чем мне. Яркий пример таких людей — переводчик «Паломничества…» Сергей Аверинцев. Уверен, что пропустил значительную часть намёков и реминисценций, но и меня книга радовала. В ней, возможно, больше тяжеловесности и нравоучительности, чем в других книгах Г.Г., но ощущается, что тонко чувствующий и много переживший человек делится с нами собственным опытом духовных исканий. И это искупает мелкие недостатки, придавая этой маленькой повести большую ценность.

Многие советуют начинать знакомство с Гессе с этой повести. А у меня наоборот получилось. В молодости прочёл «Игру в бисер», а с «Сиддхартхой» тянул, считай, до старости. И правильно. Раньше бы прочёл, меньше бы понял. И простая, вроде бы, повесть. Но думать над ней можно бесконечно. Когда дочитывал, пришло в голову, что этот текст нетрудно в хокку превращать. Получилось, даже проще ожидаемого. Чуть ли не каждое предложение просилось в стихи. Остановился, когда понял, что второй час над одной страницей сижу. Не потому что сочинительством увлёкся, задумался просто. Такая страница может стать и последней в чьей-то жизни. Ведь там написано, что мудрость непередаваема словами. Многие, верю, как и я, ощущали бессилие слов, пытаясь сказать о важном. А если из книг можно получить только маловажное, стоит ли читать? Однако на той же странице сказано: если утверждение истинно, то так же истинна его противоположность. Правда же, и великую силу слов ощущали счастливейшие из нас.

«Сиддхартха» не стала для меня последней книгой в жизни, но вселила надежду, что от всех следующих книг будет мне больше проку. Не мудрости, я и раньше в книгах её не искал.

Несколько раз на протяжении короткого рассказа Дина Рубина обещает не описывать гобелен. И каждый раз ещё про один кусочек рассказывает. Как будто луч фонарика скользит по ночной стене, то мельницу выхватит, то ручей, то оленя, то оленёнка. В результате мы видим весь этот коврик над постелью, привычную принадлежность небогатого жилища. Попутно кусочек за кусочком раскрывается и жизнь героини — обыкновенная, как настенный коврик. Нет в этом рассказе трагических неожиданностей, частых для Рубиной. Нет надлома, надрыва, разворота. Спокойное повествование, красивое построение. Мастер-класс от признанного рассказчика. Доказательство того, что и обычная судьба достойна пристального интереса. Почему нет? Разве наши судьбы сочинены и рассказаны не мастером? Известным мастером. Жаль, у Него рассказы короткими получаются.

Немудрёный инструмент тамбурин-тарабука. Что на нём сыграешь? Тем более, если тамбурин воображаемый. Но Дина Рубина – настоящий виртуоз. А мастер-тарабука может и на таком инструменте сыграть абсолютно всё. Счастье и трагедию. Любовь и предательство. Такого наслушаешься, в такие заколки своей души заглянешь, что отшатнёшься в страхе и уши заткнёшь. Нет, могуч тамбурин, силён мастер-тарабука. Только музыка у него получилась больно грустная. Обхохочешься.

Это седьмой роман Рубиной. Возможно, самый лучший. Не верю астрологам, но счастливость семёрки как-то ощущаю. Особенный главный герой. Чаще у Рубиной в центре женщины, за которыми легко угадать писательницу. Здесь мужчина. Не прост он, Захар Кордобин. Умный, талантливый, обаятельный, с изысканным вкусом. Мошенник, мистификатор, пират. Пират по генам, по духу, по судьбе. Интереснейший образ, который не затеряется в многоликой и неохватной мировой литературе. Его долго будут обсуждать и простые читатели и литературоведы. Разумеется, главный герой – это не весь роман. Как под любой обложкой у Рубиной, здесь прячется толпа персонажей, колоритных и запоминающихся. Хватает и женщин, причём их роль для героя и романа судьбоносна. И белая голубка (blanca paloma), совсем не зря вынесена в заглавие. А живопись? Разве не из главных героинь, разве не женщина она для русского уха? Для чуткого сердца в этом слове любовь, страсть, ревность, измена, трагедия (все женщины, заметьте).

Изменчив этот роман. То триллером он предстаёт, то исторической хроникой, то семейной сагой, то искусствоведческим эссе. Но везде захватывает и очаровывает. Понимаю, что не всем понравится. Мы разные, и это славно. Были бы все люди одинаковые, пропали бы интересные романы. Но сейчас мне хочется порадоваться со всеми читателями. И с теми, кто уже прочёл, и с теми, которым эта радость ещё предстоит.

Много лет собирался прочесть эту книгу. Наконец, прочёл, и она меня удивила. Есть множество книг, тихо нас радующих, как радует домашний уют или привычная вкусная еда. Если же очередная (какая-нибудь три тысячи первая) книга удивляет – это событие.

Проще простого – обругать этот роман. Он и не роман вовсе. Вы не найдёте в нём переплетения сюжетных линий. Все повествование привязано к главному герою и могло бы вестись от первого лица. Все другие герои выписаны кое-как, особенно взрослые. Временами кажется, что они нужны, только чтобы подавать главному реплики. И некоторые сцены, в конце которых герой произносит нечто значительное, выглядят надуманными.

Радостно поставил последнюю точку в последнем ругательном предложении. Зачем это я ругаю книгу, которая очень понравилась? Пора сказать о главном, то есть о герое. Конечно он, не победитель, имя ему явно по ошибке досталось. Но кто он Виктор Служкин? Святой и праведник или же пьяница и неудачник. Первое недоказуемо, а последнее и доказывать не надо за очевидностью. Очевидный пьяница и очевидный неудачник. Но какая же интересная у него жизнь, в которой на первый взгляд ничего не удаётся и всё идёт наперекосяк. Он настоящий поэт. Не потому, что иногда пишет посредственные стихи. А потому, что видит и чувствует то, что мы почти всегда пропускаем. Вся книга наполнена необычными, красивыми и совершенно нетривиальными описаниями природы. И это взгляд главного героя (неотделимого от автора). И отношения Виктора с другими не тривиальны и сложны. Слишком сложны для него самого. Да он постоянно шутит, почти на любой ситуацию он автоматически реагирует какой-нибудь прибауткой. Вот он весел, остроумен, заботлив, всем нужен и всем хорош. Но через несколько минут в одиночестве в грязном подъезде выпивает бутылку водки. И это тоже почти автоматическая реакция на сложности. При этом Виктор остаётся чутким и заботливым, хорошим другом, мужем, отцом, учителем. Всю книгу мотает его вверх и вниз, то вознося к небу, то роняя в грязь. Так и носит он в себе грязь, перемешанную с небом. И всё это чувствует. Какая же завидная и невыносимая у него жизнь. Финал романа открытый. Что с будет Виктором Служкиным? Сопьётся ли он? Нет, скорее, всё-таки станет известным писателем. Но, ясно, что простой его жизнь не будет никогда. Это и к нам относится. Только мы не всегда это осознаём. Даже когда губим свою жизнь и пропиваем свой глобус. Нашу единственную Землю.

Читать эти книги и легко, и трудно. Очень легко и очень трудно. Легко, потому что написаны они по лучшим канонам развлекательно-увлекательных жанров. Это настоящий триллер, читателя захватывают крепко и вырваться нелегко. Сюжет развивается стремительно и изобилует неожиданными поворотами.

Откуда же трудность? Она в том, что на каждом повороте перед героями (и перед читателем – куда нам деваться) кроме очередных препятствий и смертельных опасностей возникают моральные проблемы. Приходится выбирать. И не между плохим и хорошим, и даже не между плохим и очень плохим. А только между очень и очень скверным, между ужасным и ужасным. Читатель не может не отождествлять себя с героями и нам постоянно напоминают о сложностях реальной жизни. О ситуациях, из которых трудно выбраться без потерь. О трудных выборах, с которыми мы неминуемо столкнёмся, отложив книгу.

Трилогию (а это, фактически, один роман в трёх частях со сквозным сюжетом) лучше читать последовательно. Её можно рекомендовать всем, у кого нет идиосинкразии к фантастике. Однако тем, кто настроен на лёгкое чтение, могут помешать моральные задачки. Напротив, тем кто нацелен на серьёзное, может не понравиться избыток увлекательности, искусно, но иногда и искусственно, созданной.

В романе три главных героя. Не один, как обычно, не два, как в первой части трилогии, а три. К юному волшебнику Натаниэлю, успевшему стать членом правительства, и почти вечному, всё повидавшему, демону Бартимеусу добавилась обычная девушка Китти. Она и в первой части мелькнула, но здесь вышла на первый план и оказалась первым положительным героем. Взгляд с трёх сторон добавил многомерности повествованию. А увлекательность и юмор (знаменитый английский, не какой-нибудь) никуда не пропали.

Когда в стране проблемы, начинаешь мечтать: вот бы в правительство волшебников. Страуд придумал Англию, в правительстве которой одни волшебники. А получилось ничуть не лучше, чем у нас. О чём мечтать, непонятно.

Двадцатые годы двадцатого века. Один оборот колеса российской истории тому назад. Тогда колесо было красным, и краска ещё не выцвела и не облупилась.

Независимо от нашей веры в чудеса и чародейства, не трудно поверить в достоверность той романной России. И подтвердить это могут не только дряхлые старцы, но и, увы, наши одногодки. У героев романа были прообразы, и автор их не только не маскирует, но сам про них и рассказывает. Судя по заглавному герою, прообраз Остромову достался интересный. Не простой, видать, человек был, на многое способный.

Читая про Остромова, не мог не вспомнить (и не думаю, что оригинален в этом) другого героя тех же лет. Вымышленного, но одного из самых любимых персонажей советской литературы. Все догадались, что говорю я про великого комбинатора Остапа Бендера. Остромов и Бендер совпали не только во времени. Оба, в общем-то, проходимцы. Оба ловко использовали своё превосходство в интеллекте и активности, чтобы дурить окружающих. Благо времена были подходящие. С умниками тогда было туго. Кого постреляли, кто сам помер. Кого выслали, кто сам сбежал. А оставшиеся сидели по углам тихо-тихо.

Сходство явное, сходство существенное. Но герои, всё же, совсем разные. И никогда не добьётся Остромов от читающей публики «того, чего добился Коля Остен-Бакен от красавицы Инги Зайонц». Не полюбит его читающая публика. Возможно, всё дело в оптимизме. Остап – природный стопроцентный оптимист. Он верит в светлое будущее лично для себя. Он выплывет, чтобы не случилось. Остромов не верит. Он понимает, что потонут все, но собирается тонуть со всеми возможными удобствами. Один весел, другой мрачен. Один победитель, другой лузер.

А что автор? Как у него с оптимизмом? «Странный вопрос,» — скажет любой, кто видел Быкова (а кто не видел?). Такого жизнелюба – поискать. Что другим проблемы и беды, Быкову – лишний повод для веселья, ещё и рифмованного. Не человек, а воплощённое позитивное мышление. А, вот, про автора «Остромова» так не скажешь. Ощущение, что автор мучительно ищет ответ, что делать с умом и талантом в обществе, которому ни ум, ни талант не нужны. Ему очень хочется дать нам (и себе) если не инструкцию по выживанию, то хотя бы ценные советы. Автор умел и опытен. Он старался. Все тупики и ловушки обнаружены и обозначены. Все ложные выходы исследованы, настоящий — не обнаружен. Нет выхода ни для симпатичных Нади и Дани, ни для автора, ни для читателей. Если автора романа можно назвать оптимистом, то это тот самый «хорошо информированный оптимист». Скорее уж, перед нами человек растерянный и близкий к отчаянию.

Таков результат честного анализа. Не обнадёживают нас ни история, ни современность. А теперь ещё раз посмотрите на Дмитрия Быкова. Он бодр, весел, деятелен, полон планов. Вопреки всем анализам и выводам, жизнь продолжается. Как славно, что жизнь не загонишь в рамки формальной логики, психологии и, тем паче, политики. Она больше, она многомернее. Она никогда не оставит нас без надежды.

Давно Лондона в руки не брал, а «Звёздного странника» и вовсе никогда не читал. Добрался наконец, и первое ощущение было – поздно. Читал начальные страницы, рассуждая о том, что романтизм давно, и, наверное, заслуженно вышел из моды, и что стиль романов за сто лет заметно изменился. Современные авторы приучили нас к разным трюкам, на фоне которых изложение от первого лица выглядит старомодным. Да и публицистика, делая честь человеку Джеку Лондону, не делает роман увлекательнее. Но через 2-3 десятка страниц все эти рассуждения закончились. Дальше я просто читал. И лишний раз убедился, что настоящий писатель может писать как угодно и о чём угодно. Удел читателей не рассуждать, а следовать за автором. И как не поверить настоящему писателю, когда он говорит, что человек сильнее обстоятельств, дух сильнее плоти, а жизнь сильнее смерти.

В свое время я поверил аннотации, сообщавшей, что это роман о Чернышевском. Меня интересовал Набоков, но не Чернышевский, и я отложил Дар на потом. Лет на 20, как выяснилось. Заодно выяснилось, что Чернышевскому в романе отведена одна глава из пяти. Можно считать, что эта книга о Ч., но с тем же успехом можно утверждать, что это книга о русской эмиграции или о бабочках. Обо всем этом написано много и интересно, но для меня Дар – прежде всего, это роман о писательском ремесле, о том, как рождается поэзия и проза. Это скорее автобиография, чем биография. Но так ли нужно знать, о чем книга, в которой «как» еще важнее, чем «что». Это проза поэта с изысканным подбором искусно расставленных слов. Мелкая выделка этой прозы приравнивает ее к хорошим стихам, в которые она неоднократно без стыков и переходит. Это бесценный дар, но не для всех.

Дина Рубина так рассказывает о своих путешествиях, что хочется броситься за ней следом. Даже если уже бывал в описанных местах. Она такие детали разглядит и так точно, несколькими штрихами, их обрисует, что сидишь и ругаешь себя: «куда смотрел, зря только ездил». Нет, положительно, турагенства должны Рубиной приплачивать. Эта книга об Испании. Я во многих странах бывал, а вот в Испании не довелось. Начинал читать с мыслью, вот сейчас меня сагитируют. Ан нет. Путешествуя по испанским городам, писательница вспоминала мрачные страницы их истории, и города эти не казались ей, а вслед за ней и нам, такими уж привлекательными. Читать интересно, но рваться немедленно в Испанию, вроде бы, и не надо. Ну и хорошо, думаю, одной заботой меньше, да я и доплачу ещё, чтобы бой быков не видеть. Но нет, и в этом случае турагенствам надо раскошеливаться. Заканчивал читать я с ясным ощущением: Испания удивительная страна, с особым типом красоты. Того, что я там увижу, мне в других местах не покажут, того, что я там переживу, я нигде не встречу. Рубина, как всегда, убедительна и неумолима.

О чём бы Дина Рубина не рассказывала (пусть даже про обычную прогулку с собакой вокруг дома) это увлекает. Но эта книга не о пустяках, она о Винсенте Ван Гоге. Нелегко найти другую столь же великую и столь же трагическую фигуру, столь же достойную пера мастера. Путешествуя с потрёпанным томиком «Писем Ван Гога» по залитому дождём Провансу, писательница иногда читает нам вслух, иногда пересказывает эти письма и размышляет. О верном брате Тео, о Гогене и Сезанне, о городах, деревнях и природе южной Франции. Но больше всего, конечно, о Винсенте. Об этом безумце с ясным и проницательным умом, о редком труженике, не сумевшем заработать на кусок хлеба, о человеке, отдавшем всю душу людям, но не подружившимся, и даже не ужившимся ни с кем. Во время всего путешествия небо Франции плачет, и вся книга – это реквием по художнику. И ещё. Эта книга о неразлучности прекрасного и ужасного, и о нашем мире, так мало приспособленном для талантливых людей.

Это очень теплая книга. Она прогрета солнцем юга и теплом души Дины Рубиной. Я никогда не жил в Ташкенте, моя юность прошла на северном Урале, но, каким-то чудом, она описана в этом ташкентском романе. В нем пестрое и весьма многочисленное население. Некоторые персонажи показались бы невероятными, не будь они столь жизненны. Многих из них нелегко назвать хорошими людьми. Но у писательницы хватает любви на всех, и это еще одно чудо книги. Не последнее, но остальные, уверен, найдете сами.

Про зеркала. Про такие, что отдают больше, чем берут. Писатели знают толк в таких зеркалах. И Рубина настоящий зеркальных дел мастер. Показывает одного человека, а за ним толпа – родственники, знакомые, страна, эпоха. Показывает цирк, а отражается мир. Или наоборот?

Есть такое особое читательское счастье. Начинаешь читать и кажется, что именно для тебя книга написана. Нечто подобное почувствовал на первых страницах этого романа. Потом, правда, счастье не то чтобы кончилось, но стало прерываться и меркнуть. Роман неровный и, местами, слабый. Потому, наверное, что он первый у не такой уж молодой писательницы. Но, в целом, читать интересно и есть, над чем задуматься. В итоге, запомнил ещё одно важное имя в украинской фантастике – Марина Козлова.

Каждый бедный маленький мир чем-нибудь да богат. Ямайка гордится спринтерами, Кения и Эфиопия – стайерами. А Украина каким-то волшебным образом благоприятствует фантастам.

Иногда кажется, что за нас всё уже решено и трепыхаться глупо. Корабль уже тонет, самолёт уже падает, лавина уже над головой. Что-нибудь менять поздно и некогда. В такой ситуации супермен с быстрым умом и тренированным телом гибнет столь же легко, как и любой хиляк и дебил. Но это не значит, что у нас нет выбора, просто мы пропустили момент, когда выбирать можно было со всеми удобствами. Было для этого и время и все возможности, но мы проглядели свою развилку судьбы.

А вот герой рассказа Клейна не мог её проглядеть. Критический момент в его жизни и без того ясно обозначился, так ещё и сигналы-советы из будущего пошли. Только от этого проблема выбора не исчезла и даже легче не стала. Да, и так ли это необычно? Ведь сигналы из будущего и мы с вами получаем, и также в них разобраться не можем. Нет, я в мистику не впадаю, и вас за собой не тяну. Но где будущее каждого человека? В нём самом. А от самого себя каждый из нас каких только сигналов не получает. Так что, по существу, немного в этом рассказе фантастического. Просто хороший рассказ о проблеме выбора.

Удивительно много написал Кир Булычёв. Даже если забыть про его научные и научно-популярные труды и только фантастику считать. Чаще всего, услышав это имя, мы вспоминаем девочку из будущего – Алису Селезнёву или Великий Гусляр. И я их с удовольствием вспоминаю. Но, согласитесь, большинство своих книжек Булычёв писал несколько нарочито. Или нарочито по-детски, или нарочито юмористично. А вот в «Посёлке» писатель серьёзен, как нигде. И получилась не хорошая юмористическая, не хорошая детская, а просто хорошая фантастика. Может быть, стоит добавить — хорошая советская фантастика. Чем она была хороша, хорошая советская? Читая её, мы можем вконец испереживаться за героев, но при этом совершенно уверены в судьбе всего человечества. Его ждёт светлое будущее. Без вариантов.

А уж в этом романе автор заставляет поволноваться за героев. Они и живут-то там, где жить невозможно, и всё время балансируют на краю гибели. Наверное, поэтому и сюжет без напряга захватывает. Но при всей увлекательности, это не триллер, скорее, роман-размышление. Любители подумать о серьёзном не будут разочарованы.

Одна из часто повторяющихся в фантастике ситуаций: покинутый загадочный космолёт, куда герои вступают с замиранием сердца, ожидая опасностей и открытий. Такое происходит и в этом романе, только вот покинутый корабль — свой собственный, человеческий. Мне это представляется символичным. Лейтмотив романа – встреча человечества с самим собой. При этом, оказывается, люди могут себя не узнать и не признать, недооценить и переоценить, себя испугать и себя испугаться. Все коллизии, возможные при встрече с чужаками-инопланетянами, могут случиться и при встрече людей с людьми.

Растём. На смену ребёнку приходит подросток, на смену мальчишке — взрослый серьёзный мужчина. Да только, сдаётся мне, и мальчишка никуда не уходит. Просто, ему развернуться не дают. Но из-за плеча выглядывает, а иногда даже из-за спины выпрыгивает. Свой рассказ, в котором вспоминает другие севастопольские книги, Крапивин писал уже немолодым. А я, когда его читал, был и того старше. Но мальчишка-читатель отлично понял мальчишку-писателя. И велел мне сказать, что был этим счастлив.

Живём, складываем дни, похожие друг на друга, как кирпичи. Нет между ними зазоров, кажется -некуда проникнуть руке судьбы, ничто не может изменить нашу жизнь. А неизменная жизнь – это жизнь вечная, стало быть, мы бессмертны. В такой иллюзии, как в сахарном сиропе – сладко и сонно. Не жестоко ли человека будить и вытаскивать? Но мир бывает жесток. Пусть ненадолго, но даёт нам понять, что не мы (не только мы?) складываем кирпичи, что бывают особые дни, что жизнь меняется и может исчезнуть, что люди смертны, что люди живы. Бесчисленные возможности соблазняют нас, но видим мы, как самые важные из них исчезают безвозвратно. Вечность несбывшегося – вот трагедия нашей жизни.

Тянутся люди разных поколений друг к дружке. Бывает. Понятно зачем. Поколениям есть чем обменяться, есть чем поделиться. Только не просто и опасно это. Но даже когда чувствуют, что опасно, тянутся. А ещё чаще – не чувствуют. Хорошо, когда в старом детская пластичность сохранилась, а в молодом зрелая сердцевина сформировалась. Тогда общаются юность с юностью и зрелость со зрелостью. К пользе и удовольствию. А если нет, тогда это взаимодействие и не общение вовсе. Как бы аннигиляцией не кончилось.

Что может быть увлекательнее игры с судьбой? В какой игре ставки больше? Где ещё опасность столь реальна? Особенно когда пауки в игре участвуют. Живущие внутри, грызущие изнутри. Пусть выдуманные, но разве выдуманное безопасно. В такой игре каждый замысел, каждое движение чреваты, каждый нюанс жизненно важен. Серьёзная игра, куда уж серьёзнее. Увлекательная – до замирания сердца. Долго в неё можно играть, очень долго. Пока судьба не сделает свой ход.

Роман «Пока чародея нет дома», оказавшийся под той же обложкой, я рекомендовал как хорошую сказку всем детям. Этот же детям не стану рекомендовать. Только немногим взрослым. Прежде всего, тем, кто очень любит этого автора. Или тем, кто решил прочитать цикл про чародея полностью. Или же тем, кто интересуется отношениями церковной и светской власти, веры и церкви и т.п., но не собирается читать философские трактаты. Обсуждению таких вопросов отведено множество страниц книги. Суждения высказываются верные, но сделано это несколько более занудно, чем требуется для романа, и не так обстоятельно и серьёзно, как принято в философии. Юмора здесь меньше, чем обычно у Сташеффа. Да и логики не всегда хватает. Космическая составляющая притянута за уши. Нет, не всё так плохо. Есть много удачных мест, но, в целом, чувствуется, что роман был уже восьмым в серии. На позднего ребёнка заботы не хватило.

Проплывают мимо алые паруса,

белый ослик уходит в лес.

Даже тем, кто верует в чудеса,

жить приходится без чудес.

Если вы равнодушны к фантастике, но любите мифы Древней Греции, то эта книга для вас. В ней вы встретите всех древнегреческих богов и героев и узнаете про них много нового. А тот, кто равнодушен к древней истории и мифологии, но обожает фантастику, тоже не прогадает. Потому что с древними знаменитостями в книге происходят совершенно фантастические вещи. Причём, в отдалённом будущем и, не факт, что на нашей Земле. Знаете, кто в этой книжке европейцы? Жители Европы? Да, Европы — спутника Юпитера.

У любителей классики при чтении неоднократно возникнет соблазн дотянуться до томика Еврипида, Эсхила или Сенеки. А Гомера и Шекспира Дэн Симмонс, можно сказать, в соавторы пригласил. Надеюсь, уже понятно, что для многогранных любителей одновременно классической литературы, фантастики и Древней Греции этот роман станет праздником. Есть ещё и бонусы. Изящная архитектура настоящего романа, где различные нити повествования непринуждённо свиваются в увлекательный сюжет. И юмор. Очень забавны диалоги представителей различных цивилизаций, например современного профессора и Одиссея. А трагикомедия влюблённого Ахилла. Где ещё такое прочтёте?

Великая книга. И как всё великое, не поддаётся определениям. И от сравнений ускользает. Безбожно упрощая и ощущая себя святотатцем, скажу: это книга о великой мечте, об одержимости, о преданности идее. Убить? Отомстить? Не хочется, это называть мечтой. Но иногда, изначально скверное, чувство набирает такую силу и достигает таких высот, что обретает красоту и величие. За такие идеи отдают жизнь, о такой преданности идее слагают легенды. Поэтому капитан Ахав предстаёт могучим легендарным героем. Его легко назвать безумцем и маньяком, его одержимость ведёт к гибели. Но, когда он, одноногий, летит вокруг земного шара за белым китом, за своей мечтой, он живёт полной жизнью и способен вызвать восхищение. Даже зависть.

Говорят, что в романе много автобиографичного. Но не так важен жизненный опыт, привнесённый писателем в книгу, как та страсть, которую он в неё, несомненно, вложил. Такую книгу с безмятежной душой не напишешь. Автор был одержим этим романом, по-другому он бы не написался. И вот вам сходство между безумным капитаном Ахавом и уважаемым писателем Германом (Генри) Мелвиллом. Это сейчас мы говорим, что «Моби Дик» величайший американский роман. Современники его не поняли и не приняли. Не слава была наградой писателю, а потеря репутации. Чем больше одержимость мечтой, тем больнее может быть разочарование. Но счастливы те, кто делает то, что должно сделать, не думая о репутации. Не думая даже о результате.