Классика робинзонады, один из китов жанра.

Что до сегодняшней критики, то она зачастую справедлива, но часто упускают, что многие недостатки и гиперболы романа видел и сам автор — и либо упомянул о них, либо обыграл, либо пытался на ходу исправить.

Правда, иногда с известной долей непоследовательности, как будто по ходу дела вспоминая, что нужно прибавить/убавить. Отсюда некоторая фрагментарность истории.

1. Изобилие острова — начнем с того, что в самом-самом начале так не кажется. Вспомните, никаких привычных тропическим робинзонадам кокосовых пальм и многообразия плодов. Потом, конечно, ситуация радикально меняется, но тут у автора припасена шутка про «острова, специально созданные для потерпевших крушение». Именно так)

Но Верн не был бы собой, если бы не подтянул и научную артиллерию — отсюда теория про ушедший под воду тихоокеанский материк и остров Линкольна как его часть. Сейчас это звучит абсурдно, но для тех лет, когда некоторые серьезные ученые еще верили в полую землю и свободное море у Северного полюса — вполне нормально.

Впрочем, перекос все равно остается, и автор по ходу дела срочно лишает колонистов хотя бы залежей свинца и меди — «никаких признаков» не обнаружено. Но лучше бы так и не нашли табак, а Пенкроф отучился бы курить, из чего мог выйти неплохой ход в конце.

2. Истребление зверья — да, в духе царей природы, но все ж таки колонистам претит бессмысленное избиение «глупых» пингвинов на островке. Не совсем уж они лишены уважения ко всему живому. В этом смысле жаль, что из «Дядюшки Робинзона» не перекочевал диалог, где Флип говорил Марку о том, что не нужно бить дичь сверх меры — «так поступают только плохие охотники». То есть, какие-то подобные идеи у Француза все же были.

Что до ягуаров, то тогда никто и не подозревал об экологических нишах и цепочках, хотя и с этой стороны дело можно отнести к конкуренции — верховным хищником стал человек и смещает предшественника.

Обезьяна в услужении — а что такого? По описанному это скорее экзотический питомец, которому для общей пользы что-то поручают. Конечно, с явным преувеличением способностей и склонности выполнять, но тогда человекообразные были изучены слабо — чему свидетельством скудная фактическая база у того же Брэма. А так, на цепи Юпа не держали, мог бы сбежать в свой лес при желании.

3. Распределение труда в коллективе — очередной пример авторской непоследовательности.

Сначала он пытается показать, что все работают одинаково, потом забывается, и оставленные без присмотра двое «господ» занимаются науками и чего-то там «обследуют». А после «пробуждения» для ликвидации перекоса Гедеон Спилет срочно отправляется на кухню помогать Набу с готовкой. Очередность тех, кому тот предлагает стать своим напарником, безусловно, красноречива, но тем не менее.

Кстати, именно в отношении журналиста Верн нарочно несколько раз подчеркнул, что тот был неплохим работником. Просто сам иногда пристроить его к делу забывал.

4. Все из ничего — полагаю, автор сам знал о допусках и преувеличениях, и именно поэтому несколько раз акцентируется внимание на несбыточных прожектах Пенкрофа и шутках типа «поедем по острову на поезде». Но в этом старте с «полного ноля» была одна из главных идей его робинзонады, «романа о химии», о чем прямо говорится в сравнении с предшественниками.

Конечно, для большего реализма можно было бы вставить и какую-нибудь крупную неудачу Сайреса Смита, но, видимо, автору хватило разорения Трущоб океаном, а после находки ящика вопрос уже отпал — робинзонада как таковая почти кончилась, быт налажен, пошли приключения. Кстати, в том числе отсюда и провисания по «рабочей части».

5. Картонность и идеальность героев (кроме Айртона) — ну, за такое ругать Француза моветон, внутренний мир и развитие характера никогда не были его коньком. Хотя интересно было бы почитать главы с рассказом от лица то одного, то другого, но на то есть другие авторы и книги. В то же время, их непогрешимость и всепобедимость тоже условны — тогда Немо было бы нечего делать.

Но кое-что им можно было бы сделать и без него. Непонятно, почему не оставили записку на Таборе даже не имея информации о «Дункане» — просто, из вежливости (о которой говорилось), что тогда-то были такие-то оттуда-то. Тем более, этот остров нанесен на карту, и какие-то суда мимо него проходят (раз как минимум одно потерпело крушение), может, кто и высадится — шанс никак не хуже альбатроса или бутылки.

Кстати, в айртоновскую бутылку свою записку не положили — почему? Развести сигнальный костер для плывущих с Табора инженер тоже не догадался.

С Набом же вся проблема в том, что автор не придумал ему мало-мальской фишки. Со Смитом понятно, у Герберта — естественная история, у Пенкрофа прибаутки, даже Спилет иногда заговаривает про свою газету. Расизм? Да нет, выглядит так, что вот просто не придумалось. У слуги Конселя в «20 тысячах лье» была, и он воспринимается живее.

В общем, при всех недостатках и американских империалистических замыслах героев (стоянка для броненосцев им нужна, видите ли), это 10.

Великий роман, который писался в привязке к своему времени, но пережил его и вошел в культурный код страны. Причем нынешней России по духу он даже ближе, чем позднему СССР, ведь по сути у нас продолжается в каком-то смысле переиздание нэпа. Поэтому не согласен с тем, что актуальность «12 стульев» утрачивается. В России принципиально мало что изменилось еще со времен Салтыкова-Щедрина и его «Истории одного города», а это вообще 18-19 века. Что уж говорить о более близкой эпохе. Пьют? Пьют, нам растираться не к чему, мы нарзаном измучены. Воруют? Воруют. Бюрократы? Никуда не делись. Прожекты а-ля Нью-Васюки? Сколько угодно, причем не только от великих комбинаторов, но и губернаторов с мэрами. Опиум для народа? Снова в моде. Веганство и прочее правильное питание? Тоже. Капитальный ремонт Провала? Только о нем и слышно. И так далее.

Да, какие-то детали требуют расшифровки, но гениальность произведения в том, что многое понимается интуитивно, а какая-то злободневная сатира может восприниматься с юмором даже в отрыве от изначально заложенного смыслового содержания. Как тот же «сын турецкоподданного» — до чтения примечаний и углубления в подробности он просто веселил как некая напыщенная конструкция. Или «друг детей» — вместе с ФИО Конрад Карлович Михельсон это само по себе смешно звучит, особенно с комментарием Остапа, что дружбы такой милиция не потребует. И таких примеров масса. Ну а если кто-то не узнал Эллочку... Вот уж кто спустя почти век сохранился в целости и сохранности, скрывшись под розовой завесой гламура. Вечный образ, как и большинство выведенных в романе.

На фоне невероятной яркости персонажей сам сюжет с поисками сокровищ отходит даже не на второй, а на третий план. И трагичные, в общем-то, судьбы героев (если читать по порядку, не зная заранее, что Остап спасется) воспринимаются не так остро, как могли бы. Потому что роман на самом деле не про Осю и Кису, а о стране в целом. И тут как никогда уместна цитата из не менее бессмертного продолжения: «Узнаю, узнаю брата Колю».

Всегда интересовала трагическая история экспедиции Франклина, поэтому объем романа не испугал. Даже наоборот, интриговало, как и чем автор его заполнил. После прочтения был отчасти готов согласиться с оценкой повествования как затянутого, но именно для меня это явилось скорее плюсом, чем минусом. Герои получились яркими и следить за развитием сюжета было совсем не скучно.

Могу сказать, что Симмонс довольно четко ответил на вопрос о главной причине гибели экспедиции, которая была обречена после ухода с кораблей. Ниже тут его критиковали за «идеализацию» инуитов, но это можно расценивать и как противовес тому, что говорили и писали об этих «дикарях» раньше. К ним же всегда относились с этаким легким снисхождением — невежественные оленеводы, что с них взять. Даже у нас чукча — это прежде всего классический герой анекдота в амплуа дурачка.

А уж самонадеянные «культурные» англичане никогда не удосуживались изучать их (и чей бы то ни было) опыт жизни в полярных странах. Есть тюленье сало и носить одежду из шкур? Никогда, это не по-джентльменски! Вот поэтому, выйдя за пределы корабля, подданные королевы оказались совершенно беспомощны — не умели строить теплого жилища, сооружать удобные сани и просчитывать оптимальный вес (даже те, кто потом находил останки, поражались, сколько они тащили бесполезного хлама) править собаками и охотиться на дичь. В такой обстановке созревшее решение идти не к проливу Ланкастера, где можно было встретить китобоев и где в любом случае должны были собраться спасатели, а к реке Бака оказалось вдвойне самоубийственным.

Нет, они типа рассчитывали на встречу с эскимосами и возможность поучиться. И встретили их! Но с таким типично колониальным высокомерием по отношению к «нецивилизованным» конфликт со стрельбой был куда более вероятен, чем какое-либо обучение. В итоге команду погубила прежде всего абсурдная неприспособленность к жизни в условиях края, куда они отправились. Все остальное только довершало дело.

В этом смысле весьма красноречиво, что первопроходец Северо-Западного прохода норвежец Амундсен делал ровно наоборот — изучал язык эскимосов, носил их одежду и даже выучился строить снеговые дома. А его соперник по Южному полюсу англичанин Скотт вел себя в лучших традициях Франклина (собаки — это не наш метод) и закончилась его экспедиция еще одной трагедией.

Что касается Туунбака и мистической составляющей, то это я расценивал в том числе как символ того, что для этих экспедиционеров Арктика была мертва и глубоко враждебна.

Данную книгу прочитал, увидев один из предыдущих отзывов на этом сайте. Есть контакт!

Что сказать, автор хорошо поработал, темой он владеет. Об этом говорит то, что он может вести рассказ простым и понятным языком, иногда с иронией, не пытаясь навести туману и загрузить терминами. Формат разоблачений тоже удачный, хотя некоторые мифы все-таки выглядят нарочитыми. Признаюсь, что парочку из них я и сам разделял (в частности, про переходное звено и мистификации, потому что в свое время подробно читал про историю эоантропа), но приведенные доводы довольно убедительны, особенно с точки зрения генетики, хотя и логики тоже. К сожалению, эта тема все равно никогда не останется чисто научной в силу специфических причин.

Очень понравилось, что подробно пояснена механика эволюционного процесса и изменения видов. Это происходит совсем не быстро, нужны десятки и сотни тысяч лет. Проблема в том, что человек живет в среднем всего 70-80 лет и такие длинные промежутки времени просто не воспринимает, они не умещаются в голове. Пример. Из сегодняшнего дня 65 или 64 миллиона лет назад — это как будто совсем рядом даты, человек же не появился еще, тогда как между ними МИЛЛИОН лет. Но тут уже работает закон «миллионом больше, миллионом меньше». А в реальности за это время в мире огромные изменения произошли.

Ну и самое главное. Автор не ставил задачи объяснить природу мироздания, но все содержание книги подводит к тому, что появление человека разумного — это просто цепочка случайностей и мутаций. Многие адепты «человек -это звучит гордо» с такой концепцией никогда не согласятся, поэтому споры по данной теме обречены на продолжение.

Читал в переводе Зараховича в сборнике «Детектив и политика». Понравились оригинальная концепция произведения и черный юмор, при прочтении самая частая мысль была такой: «А так можно вообще?». В то же время, как и всегда у Воннегута, под такой внешней оболочкой затронуты очень многие вечные темы, поэтому не стоит придираться к экстравагантности сюжета и уж тем более обвинять автора в «неправильном» взгляде на войну.

Главный герой, безусловно, выделяется, но очень порадовали второстепенные персонажи, описанные ярко и живо — и ополоумевший квазинацист-мошенник Джоунз, и шпион-шизофреник Крафт, и победитель-неудачник О'Хэа, и даже весьма неожиданно раскрывшийся в финале «немецкий» друг рассказчика Хайнц.

Я поставил циклу 10, хотя не могу сказать, что он понравился на 100%. Но дело в том, что мне давно хотелось прочитать подобную альтернативную историю (в частности, «переигровку» Первой мировой), так что за «Генерал-адмирала» взялся с большой охотой. Не смутил даже попаданец, к сюжетам с которыми отношусь скорее скептически. Но тут автору удалось как-то так преподнести историю, что она не выглядит совсем уж нелепой.

Самое главное в том, что очень многие посылы в книгах правильные, и не просто правильные, а актуальные — о состоянии российской элиты того времени (одна из важнейших причин революции), об экономике и роли конкуренции (вспомните реакцию князя на уход Теслы), о патриотизме, и даже о кино (эту сцену хоть сейчас в Минкульт). Это сглаживает и характер повествования, при котором процесс чтения напоминает некоторые компьютерные игры в жанре стратегии — в начале видеоролик, а потом сиди на карте, добывай ресурсы и побеждай врагов (тут — читай об этом), чтобы открыть следующий сюжет. И объем знаний главного героя. И пасторальный характер описания подворий (в реальности не могло все быть так гладко). И совсем уж «перегибы» вроде вмешательства в испано-американскую войну или бурского казачьего войска. Много к чему можно придраться, но все-таки это детали.

Еще одна важная идея цикла — ответственность власти. Это вечная тема, которая тут хорошо раскрыта. В том числе и в концовке, которая с лихвой компенсировала ряд скучноватых «технических» страниц. В общем, интересующимся историей и альтернативной историей начала ХХ века — смело читать.

Абсолютно не согласен с тем, что эта повесть «ванильна». Те, кто так думает, по-видимому, восприняли только внешний слой. А тут есть и внутренний, ибо Грин, без сомнения, романтик, но в то же время и символист. Что же он тут зашифровал?

Ниже вот критиковали экранизацию за революционные мотивы. Конечно, напрямую их в повести нет, но если приглядеться, вполне можно увидеть в Каперне закосневшее обывательское общество, в Ассоль — стремление к светлому будущему, в Лонгрене — к справедливости (гордость «маленького человека»), а в Грэе — стремление этот мир изменить, наперекор всему. И символом перемен являются красные (алые) паруса, как в реальности ими стали красные флаги.

А эта наивная вера в чудо, просто вера, а не действие, за что критикуется Ассоль... Это ли не извечный наш расчет на авось, на то, что наши проблемы придет и решит кто-нибудь другой, сильный и могучий (ждали же второго пришествия Христа)? В общем, глубоко, очень глубоко, гораздо глубже внешней стороны сюжета.

Если бы не заманчивый отзыв ниже, наверное, продолжил бы откладывать Пипса на потом)

Конечно, такие воспоминания являются уникальным историческим источником. В первую очередь это определяет сама позиция, которую занимал автор дневника в тогдашней английской иерархии. Не слишком низкая (сам король знал его в лицо!), что давало возможность воочию наблюдать за «сильными мира сего», но и не слишком высокая (к обеду монарх не приглашал), что позволяло быть максимально откровенным и критично-ироничным хотя бы даже с зашифрованным дневником. Кроме того, очень важно уделяемое им внимание к мелочам, из которых в основном и складывается жизнь.

В нашей истории того времени с записками Пипса может сравниться только шведское сочинение беглого подъячего Котошихина, но оно отличалось как спецификой создания, так и изложения (писал тогдашний «диссидент» со всеми вытекающими).

Кстати, на страницах дневника английского морского чиновника Россия также упоминается, что неудивительно — прямые торговые отношения между странами к тому моменту продолжались уже больше века. Читая эти места, начинаешь понимать, что за минувшие 350 лет в восприятии нашей страны у англичан по сути ничего не изменилось. В одном месте Пипс описывает Россию (со слов знакомого) как «место весьма печальное», где жители «всю зиму сидят по домам, некоторые играют в шахматы, остальные же пьют», а «образованных людей мало, по-латыни не говорит никто, разве что министр иностранных дел, да и тот по случайности».

При этом в другом месте, при описании встречи русского посольства, Пипс самокритичен: «Сам посол сидел в карете, и его я не видал, зато видел свиту в длинных одеждах и меховых шапках — красивые, статные, у многих на вытянутой руке ястребы — в подарок нашему королю. Но, Боже, сколь же нелепо выглядим мы, англичане, подвергая осмеянию все, что представляется нам непривычным!».

Последняя сентенция, как и многое другое в его дневнике, остается актуальной и по сей день, что делает чтение еще более интересным.

Роман, конечно, куда глубже, чем просто история мести, даже поданной холодной. Через эту историю автор (пусть будет Дюмаке) показывает нам такое явление, как полное изменение личности. Мерседес при последней встрече с главным героем совершенно правильно расставляет акценты — Эдмон Дантес умер в замке Иф, оттуда вышел уже другой человек. Готовый примерить на себя ношу сверхчеловека.

Последняя точка невозврата, как представляется, была пройдена на острове при обнаружении сокровища. Без богатств прежний Дантес (хоть и изменившийся, благодаря познаниям, полученным от Фариа) еще мог возродиться к жизни. Хотя, может, и нет — вспомните, как на острове ему уже мало было свободы без богатства. С его обнаружением он окончательно растворился в блеске могущества Монте-Кристо и его образов. Не забываем, что тот де-факто стал жить тройной жизнью — графа, аббата и лорда.

Месть Монте-Кристо — это не просто желание покарать злодеев, это что-то вроде игры творца со своими созданиями. В отличие от своего куда более прямолинейного и приземленного исторического «прототипа» Пико, он не допускает ни одной ошибки, ни на секунду не дает противникам выйти вперед и даже понять, что на самом деле происходит. Единственной, кто все понял, была Мерседес, все еще любящая прежнего Эдмона. Она не может уже вернуть его к жизни, хоть и заставила Монте-Кристо усомниться в верности своего пути. Но Мерседес видит в нем руку божью и не помышляет о сопротивлении тому, кого признала существом выше себя. Именно поэтому ни о каком воссоединении и речи быть не могло, французский фильм с Маре содержит тут грубейшую ошибку. Граф Монте-Кристо для нее чужой, это душеприказчик Эдмона (за которого он себя и выдавал перед Кадруссом в личине аббата). Да и самому сверхчеловеку зачем жена из прошлого, если у него есть восхищающаяся им невольница?...

Ну и еще несколько непутевых заметок.

1. Кажется, что автор как-то упустил самое интересное — завершение превращения Дантеса в Монте-Кристо, когда ему пришлось обустраиваться со своим богатством. Это ведь было на самом деле не так-то просто, что раз-раз, и мир у твоих ног. Обычно у авантюристов была проблема с доставанием денег. Тут наоборот, надо было устроиться с деньгами, но вряд ли этот процесс был менее интересным и важным для становления героя в новом качестве.

2. В книге рассыпано довольно много упоминаний о России, сделанных зачастую как будто невзначай. То граф ищет путь из Петербурга в Китай на карте, то поминают Потемкина, то в обоих итальянских ветках фоном проходят русские князья, то на обеде стерлядь из Волги. Если это не привет от переводчиков, то отличная доказательная база для адептов теории Пушкина-Дюма ;)

3. Самое большое сочувствие вызывает Эжени Данглар. Сначала она кажется вполне примитивной дочкой богача, но затем раскрывается совсем с другой стороны. Она как будто не из этого времени, ей совершенно не хочется жить во многом ханжеской жизнью парижского света, числясь за кем-то замужем. Она стремится делать, что хочется, вести независимый образ жизни и зарабатывать на жизнь своим искусством. В итоге она сбегает с подругой (по поводу характера их отношений есть даже некоторые намеки, что они не только дружеские) и полностью рвет с прошлой жизнью. Поступок вполне в духе нашего сверхчеловека, который эту затею одобряет и даже помогает героиням.

В произведениях такого типа всегда есть опасность, что главные герои окажутся только приложением к динозаврам и прочим обитателям открытого ими мира. Именно это, как мне кажется, губило все экранизации этого романа, которые очень часто зачем-то далеко отходили от оригинала. И зря. Ведь с героями тут полный порядок, возможно, даже больший, чем с приключениями.

Могучий харизматик Челленджер, после знакомства с которым слово «профессор» больше никогда не будет ассоциироваться с благообразным старичком. Скептик Саммерли, который потом благородно признает свою ошибку и не видит в этом ничего зазорного. Классический искатель приключений Рокстон. Несколько наивный и мечтающий прославиться журналист Мелоун, пустившийся в путешествие, чтобы завоевать сердце девушки Глэдис. Все они получились характерными и живыми, за ними было интересно наблюдать и без всяких динозавров. И именно благодаря им роман остается интересным даже через век после выхода в свет.

Так получилось, что перед прочтением двух космических романов француза мне сначала попались разборы на тему того, где автор дал маху (самое элементарное — с невесомостью и открыванием иллюминатора) и какие вопросы проигнорировал (конечно же, гальюн). После этих разгромов показалось было, что лунный цикл безнадежно устарел и читать не стоит, но потом все же взялся — и не пожалел. Одни диалоги чего стоят, а в первой книге автору удалось «оживить» даже производственные совещания оргкомитета. По этой части прогресс с самыми первыми книгами прослеживается явно.

Что до ляпов, они оказались на месте, и многое действительно вызывает улыбку. Но думается, что для книги, написанной ровно за век до космической эры это было максимально возможное «приближение» к реальности, с тем же «Гансом Пфаалем» По никакого сравнения. Очень многое оказалось предсказано верно, о чем ниже уже говорилось. И даже там, где научные сведения того времени еще не были точны, автор иногда делает правильные утверждения, как в вопросе о необитаемости Луны. Очень хорошо (и с юмором, без которого было бы скучновато) передан и масштаб всего предприятия.

Однако, самый главный успех — это троица космонавтов. По спаянности и колоритности она превосходит даже свой аналог из более культовых «20 тысяч лье под водой». Да это и неудивительно. Ведь Ардан практически полностью списан с Надара — известного в те времена фотографа, воздухоплавателя и чудака. Американцы Барбикен и Николь несколько гротескны, но тоже выписаны весьма неплохо. Исходя из их характеров, легко представить, что они могли взять и полететь на Луну. И путешествовать с ними интересно даже сейчас.

Классика детективного жанра, задавшая многие его каноны. Но нельзя не отметить, что у цикла есть проблемы с антагонистами. Холмс гениален и велик, но автором ему предлагается не так много по-настоящему эпохальных преступлений и серьезных противников. Нет, главный злодей тоже изобретен, но вот беда — большая часть противостояния с Мориарти остается за кадром, собственно детективной линии в посвященном ему рассказе практически нет.

При этом зачастую супердетективу выпадает разбираться с довольно прозаичными семейными историями или даже разоблачать шпаргалящих студентов. Конечно, написано все равно рукой мастера (да и случаи бывают нестандартные, есть где поработать дедукции), но при масштабе Холмса невольно хочется, чтобы уровень «Собаки Баскервилей», «Этюда в багровых тонах» или даже «Союза Рыжих» выдерживался чаще. С другой стороны, настоящим детективам приходится в большинстве своем заниматься как раз «обыкновенными» делами, и Шерлок в этом смысле вполне реалистичен. Так что зря недоброжелатели из полиции называют его «теоретиком».

И все-таки, определенный дефицит в части элитного злодейства присутствует. Кажется, что это ощущение разделяют и многочисленные продолжатели серии, и те же разработчики игр. Неслучайно же они «сталкивают» Холмса с ожившим Мориарти, Джеком-Потрошителем, Арсеном Люпеном и т.д. Но это уже совсем другая, не классическая история.

Мне всегда нравилось читать текстуальные расследования (особенно много их по «Гамлету») и тут вдруг случайно обнаружил, что нечто подобное есть и по одной из любимых в детстве книжек. Что ж, у автора получилось вполне интересно, особенно поначалу, когда было больше анализа сюжетных нестыковок «Острова сокровищ», чем развития собственной теории. Позже уже тоже находится место домыслам, и чем дальше, тем труднее нащупать связь авторских построений с первоисточником.

Тем не менее, пользу из книги можно извлечь хотя бы благодаря обширной информации об Англии 18 века, в том числе сведениям, которые Стивенсоном при написании подразумевались, но для современных российских читателей не всегда понятны.

А что Ливси не так прост, мне как-то и самому казалось еще по первости ;)

Роман хорош прежде всего тем, что, несмотря на название (хотя и в нем «жестоким» назван век в целом), автор не особо ведется на разного рода «черные легенды» о Чингис-хане и монголах в целом, каковых легион.

Типа «уничтожения целых народов» (каких? даже его кровников-татар порубили не всех или может, кому-то жалко тогдашних террористов-исмаилитов?), «невероятной жестокости» (что было необычного для 13 века?), «тысячах туменов саранчи» (Калашников называет реальные числа воинов и акцентирует внимание на том, что и Цзинь, и Хорезм имели преимущество) и так далее.

Все это идет во многом от европейских историков, которым элементарно завидно, что великие дела в ту эпоху вершились на Востоке, а борьба пап с императорами и крестовые походы напоминали возню в песочнице. А скажи им, что Чингис по масштабу превосходит Цезаря и Карла Великого — заколдобятся...

Монголы побеждали за счет нетипично четкой для феодальной эпохи структуры власти, закона и армии, а также важнейшего для того времени козыря в виде веротерпимости. Религия тогда стояла выше национального самосознания, и то, что монголы признавали всех богов, привлекало к ним больше, чем к правителям типа Кучулука или крестоносцев.

Поэтому объективен авторский взгляд на Чингиса как прежде всего политика, который аккумулировал энергию народа для решения актуальной задачи единения степи (Калашников последовательно показывал, что свары нойонов людей достали) и дальнейшие войны вел во многом «по инерции». Что поделать, сила кочевника — в движении!

Также очень хорошо показано, как власть меняет человека даже против его воли. Чингис может взять в жены любую красавицу, но прежние друзья становятся все дальше и даже сыновья не могут их заменить. Одиночество — его трагедия как правителя, как и невозможность обеспечить себе вечную жизнь, о чем ему поведал китайский мудрец.

Кстати, в мудром Китае с именем Чингис-хана и династии Юань связывают не некое «иго», а результат — окончательное объединение страны, что было, безусловно, благом. Перед монголами были царства Цзинь, Сун и Ся, которые еще и воевали между собой, а после Китай не распадался вплоть до Второй мировой.

Тут еще упоминают Яна, его книги по теме неплохи, хотя штампов там побольше, да и самого Чингиса маловато. А вот в книге Л.Гумилева «Древняя Русь и Великая Степь» есть очень интересный анализ «Сокровенного сказания» и других источников. Если кому-то интересны подробности биографии Тэмуджина — самое то.

Роман представляет собой художественное переосмысление русских богатырских былин, причем на стыке жанров — от исторического романа (добротного, с вниманием к мелочам) до фэнтези с хорошей порцией иронии и стеба. Но иногда возникало ощущение, что автор слегка перегибает то в одну сторону, то в другую, и это отчасти мешало целостному восприятию произведения. Кроме того, некоторым событиям уделено непропорционально много места.

Но в целом «Илья Муромец» читается на ура, проделана мастерская и корректная работа по сведению сюжетов былин в один эпос. Герои выписаны хорошо, в их поступках видна мотивация и логика. А лучше всего удалось автору описание финальной битвы Ильи Муромца с Калином и его телохранителями. Хоть прямо бери и фильм снимай.

Такой плодовитый фантаст, как Жюль Верн, просто не мог обойтись без альтернативной истории в своем творчестве. «Михаил Строгов» стал его вкладом в этот жанр, хоть это скорее получилась альтернативная современная история. Сюжет нереален, но с каких это пор писателей-фантастов за такое ругают? Хивинские походы русских тогда были на слуху, вот автор и взял актуальную тему, «перевернув» ее, чтобы работать на популярном материале.

Вообще, «русский роман» был обречен на появление с того самого момента, как Верн задался целью охватить «необыкновенными путешествиями» всю планету. Россия ведь слишком велика, чтобы пройти мимо, даже если ты изучаешь ее только по книгам. Француз, кстати, изучал хорошо и русофобией как таковой не страдал. Во многих романах Россия упоминается положительно (как при сборе денег на лунную экспедицию в «Луне») и никогда не исключается автором из списка великих держав. Была история с Немо-поляком (которым он в итоге не стал), но во Франции полякам сочувствовали исторически, еще с тех пор как Генрих Валуа какое-то время там царствовал. Но то история, а с точки зрения географии «Строгов» и вовсе почти безупречен. Мне лично было очень приятно обнаружить у такого классика упоминание своей малой родины — сибирской Колывани (и неприятно узнать, что ее сожгли).

Да и в целом автор сработал неплохо. Да, есть нарочитость (но она есть и у Пушкина в «Дубровском», например), да, лучше и живее всех героев снова получились англичанин и француз. И все же кое-что правильное о России Верну удалось уловить даже на расстоянии. Патернализм, идея служения Отечеству, сплочение перед угрозой, «русские не сдаются» и даже, о ужас, расчет на авось — все это тут находит свое отражение. И сам главный герой получился намного более русским, чем персонажи из «Трех англичан и трех русских», тут виден тематический прогресс автора. Терминатор? Может быть, но давайте тогда считать Михаила первым супергероем тех времен или, если копать ближе к России, потомком былинных богатырей. Чем не персонаж для фантастики? ;)

В общем, критикуется вещь зачастую несправедливо. И это при том, что автор попытался (в концовке почти прямым текстом) донести главную идею — воевать с Россией бесполезно, даже если бить в уязвимое место вроде сибирского подвздошья. А на Западе этого многие даже сейчас не понимают. И клюкву продолжают собирать куда крупнее, чем заслуженный фантаст из 19 века.

Временной лаг между написанием и изданием сыграл со «Шторицем» злую шутку — к его выходу в свет тема невидимости уже прочно ассоциировалась с Уэллсом. Никак не помог «Тайне» и статус посмертного произведения, ведь это получался уже не только Жюль Верн, но еще и Мишель. И все же, этот роман мне понравился даже больше истории «оригинального» невидимки, хотя был прочитан позже.

Сюжет тут выглядит попроще похождений Гриффина, но одновременно в каких-то моментах и сложнее. Если у Уэллса мы смотрим на ситуацию глазами главного героя, то тут — со стороны, что придает повествованию напряжения. Оно нагнетается исподволь, и некоторые намеки можно понять, только перечитывая, что в некоторой степени отсылает к детективу. Антураж тоже интересен, Верн не так уж часто обращался в своих романах к 18 веку, как это произошло здесь. Вероятно, это было сделано умышленно для большей остроты — ведь наука тогда по сравнению даже с 19 столетием по многим направлениям еще существенно отставала. Но у того, что действие происходит в совсем глубокой «старушке» Европе, есть и своеобразное обаяние.

Заглавный злодей, считаю, удался, хотя он раскрыт и не так глубоко, как Гриффин. Француз автор неслучайно сделал его немцем (и даже пруссаком) — учитывая тогдашние политические реалии, так ему было проще самому возненавидеть своего героя, и это явно помогало. Шториц, в отличие от персонажа Уэллса, озабочен не карикатурными идеями о царстве террора (хотя, возможно, это просто отложено на потом), а вполне практической задачей — разрушить брак своей возлюбленной с другим. Но от этого он предстает не менее зловещим, особенно когда угрожает применением «средств, превышающих человеческие возможности» и исполняет обещанное, разгромив свадебную церемонию с не меньшим эффектом, чем Гриффин — деревню Айпинг.

Вообще, по части разнообразия преступных деяний Шториц — достойный соперник Гриффина. Он пробует на вкус практически все разновидности нарушений закона. И это не только шантаж и нарушение общественного порядка, но и шпионаж, и похищение, и покушение на убийство, и подчинение людей своей воле. И если Гриффин совершает большинство своих преступлений от безысходности (то деньги ему нужны, то его хотят изловить, то нервы сдают), то Шториц тщательно все просчитывает. Его и выследили-то в итоге только благодаря случайности. Можно сказать, что Вильгельм — это новая ступень эволюции невидимки, не знающий сомнений маньяк. Да и в научном смысле он тоже преуспел больше Гриффина, так как уже умеет выходить из невидимости, уходит туда вместе с одеждой и может делать невидимыми других людей.

Сцены гибели невидимки и расследование Верну(нам), как мне кажется, удались лучше, драматичнее, чего стоит одна дуэль Шторица с капитаном. Это лишний раз подчеркивает, что от своей кажущейся вседозволенности Вильгельм все-таки потерял голову. И был наказан за это. Ну и история Миры... Она описана бесхитростно (для автора это обычная ситуация по части любовных линий), но от этого только еще больше проникаешься всем трагизмом ее положения в качестве невидимки поневоле.

Роман, безусловно, в творчестве Верна стоит особняком. Пожалуй, ни в одном другом своем произведении автор не «загубил» сразу две экспедиции, как произошло здесь. При этом настолько высокая смертность — чтобы из экипажей двух кораблей выжило всего 5 человек (из которых один в итоге сошел с ума) — была скорее аномальной для арктических путешествий даже того времени. Впрочем, понятно, что роман писался под влиянием истории исчезнувшей в полном составе экспедиции Франклина.

Кроме того, очень противоречивая фигура главного героя, что для данного автора не совсем типично. После первого прочтения он показался арктическим рыцарем без страха и упрека, а вот впоследствии — уже опасным маньяком. Стало бросаться в глаза и то, что для человека, который поставил себе достижение Северного полюса целью всей жизни, Гаттерас ведет себя удивительно по-дилетантски даже для того времени. Совершенно ясно, что подготовку своей третьей экспедиции (а также, вероятно, и второй, откуда вернулся один) он успешно провалил.

Что еще показалось интересным при вдумчивом прочтении:

1. На фоне реальной истории открытия полюса — отсутствие каких-либо сомнений в сообщении доктора Клоубонни, хотя при имевшихся обстоятельствах, историю вполне можно было бы счесть фантастической. Тут, конечно, здорово помогло присутствие Альтамонта, подтвердившего открытие. Его, к слову, жаль — на Родине вряд ли бы стал героем. Там как раз Гражданская война началась, не до Северных полюсов и Новых Америк. А Гриннелл мог бы его и под суд подвести — и своя экспедиция по сути провалилась, и с англичанами спелся.

2. Практически полный игнор автором русских исследователей Севера — по имени оказался назван только один казак Марков. Да, его герои путешествовали в Канадской Арктике, но уж об экспедициях Чичагова к Северному полюсу в 1765 и 1766 годах упомянуть надо было. Тем более, Верн вообще-то не являлся русофобом.

3. Доктор, конечно, жжет. Диалоги-монологи о науке с его участием смотрятся несколько комично, особенно когда он грузит собеседника фактами, и затем вставляется «для порядка» одна или две встречных реплики. Впрочем, для Верна это традиционно, хотя в поздних романах диалоги все же стали поживее.

Вообще, критиковать в романе можно много что, особенно реализм изображения холодов, зимовки и т.д. Но книга до сих пор вызывает интерес, хотя казалось бы, уже должна была бесконечно устареть. Это говорит о художественной силе автора.

Хоть оказывается, что Жюля Верна в «Найденыше» не так и много, роман получился неплохой. Детективная интрига не ослабевает до самого конца, да и многословных отступлений с экскурсами не так много.

Есть и одно сбывшееся предсказание — что Северо-Западный проход и оба прохода вместе впервые прошел норвежец (пускай в итоге и оказавшийся французом по рождению). Правда, реальный Амундсен, в отличие от Герсебома из книги, в сумме потратил на это 6 лет. Так что, наверное, авторы все-таки ошиблись, и Эрик на самом деле был русским, потому что его расчеты о прохождении проходов за одну навигацию явно были из серии «авось пронесет».

Еще порадовал доктор Шванкрена, который буквально в одно мгновение «превратил» неудачную поисковую экспедицию в невероятное и первое в истории путешествие. С друзьями Эрику в этой книге вообще здорово повезло, но это, видимо, такая компенсация от судьбы за все выпавшие беды.

У этого романа действительно много общего с «Графом Монте-Кристо». Причем не только в плане основной сюжетной идеи (благородный герой мстит врагам), но и деталей помельче.

Касательно отсутствия «преувеличенных любовных страстей» автор слово сдержал, и вряд ли ему это далось трудно. С куда большим удовольствием он живописует «сладкую парочку» акробатов в лице Пескада и Матифу, ответственных за легкий юмористический уклон и демонстрирующих приятные французам лучшие качества их народа.

А вот политическая составляющая романа представляется несколько натянутой. Не очень понятен выбор мая 1867 года в качестве времени мятежа — ведь в марте того же года Австрийская империя была преобразована в Австро-Венгрию, что венгерскую элиту на тот момент вполне устроило. Если это альтернативная история и преобразования не было, то тогда непонятно, почему после провала акции Шандора венгерский сепаратизм пошел на убыль. Причем до такой степени, что даже сам Шандор-Антекирт идеями освобождения Венгрии более не озабочен и деньги «на революцию» не шлет (в отличие от капитана Немо, например). Для него главное — месть врагам да процветание собственной колонии. А в конце оказывается, что он вообще попал под амнистию. Странно, странно.

Этот роман с самого начала оказался недооценен, потому что вышел в «неудачное» время. В тот момент (1873 год), сразу после франко-прусской войны, во Франции куда более злободневно было бы что-то вроде «Пятисот миллионов бегумы». А тут — опять Арктика, опять какие-то англичане шастают по Канаде.. Восприятие книги на родине повлияло и на мнение заграницы — вещи, вокруг которых в Париже был «хайп», всегда переводили быстрее и охотнее (мода-с). У нас в России так вообще своя страна мехов была, что нам эта Канада.

Впрочем, самого главного в этой книге, как представляется, многие сейчас не замечают. Или не придают значения. В этом романе Верна, по сравнению с другими произведениями, непривычно много женщин. И, пожалуй, первый опыт, когда женщина является одной из центральных фигур. Мне кажется, это не что иное, как своеобразное выражение автором идеи равенства полов в части субъектности. Ведь во второй половине XIX века женское равноправие было важной темой, а Верн всегда интересовался социальными проблемами.

Судите сами, автор рисует миссис Полину Барнет (вдову, иначе ей быть такой независимой тогда было бы просто невозможно) так, что замени ее, скажем, на мистера Пола Барнета при сохранении всего остального неизменным — разницы особо не будет никакой. Она, конечно, не совсем про остановку коня и горящую избу, но вполне себе «боевая подруга» руководителя экспедиции Гобсона. И на самом деле очень мудро, что Верн не стал описывать между ними романа, особенно учитывая, как у него это получалось. Просто здесь не это главное, хотя выглядеть при имеющейся динамике событий в самом деле может странно ;)

Еще одна находка — Калюмах. В отличие от «Гаттераса», где эскимосы были описаны скорее отрицательно, тут он создает наследующий Талькаву из «Детей капитана Гранта» положительный образ аборигенки, пусть она и не совсем «дикая». Но это еще одна женщина в этом самом «женском» из его романов ;)

Этот роман примечателен тем, что одновременно относится к нескольким жанрам. Будь он написан не в 1935 году, а хотя бы лет на 20 позже, это была бы типичная альтернативная история в духе «а что, если бы?». Сейчас, спустя много лет, «У нас это невозможно» прежде всего так и воспринимается. Но на самом деле получается, что автором там описано ближайшее будущее. То есть, это еще и роман-предупреждение. Но и в политической злободневности ему не откажешь, ведь проводились параллели между вымышленным радикальным кандидатом Уиндрипом и реальным сенатором Хью Лонгом, собиравшимся бросить вызов Рузвельту в 1936 году.

В целом вещь получилась довольно интересная, но в угоду антиутопичности автор намеренно упрощает политические реалии и сгущает краски. На то, что это было сделано нарочно, указывает в том числе и сам заголовок. А то что же, избрали неправильного президента, и все, диктатура и фашизм. Хотя по объему власти это далеко не самодержец, да и вообще не «хозяин земли американской». Хозяева там другие, и такие уиндрипы по сравнению с ними — мелкая сошка. А тут он заранее выглядит победителем, и все ему сходит с рук. Даже раскол демократической партии в связи с отдельным выдвижением Рузвельта ему нипочем. Хотя из американской истории известно, что раздрай внутри одной из двух главных партий приносит победу кандидату другой, яркий пример — успех Вудро Вильсона в 1912 году. Так что, при таком триумвирате больше голосов выборщиков (а это самое главное) получил бы Троубридж, даже не дотянув до 50%.

И потом, ладно, пусть народ «одурел» — возжаждал лошадиную дозу патриотизма и проникся симпатией к сильной руке. Но нереально то, что пресловутый истеблишмент на забияку-радикала реагирует уж совсем слабо и безвольно, а ведь его программа была куда как более популистской, чем у сегодняшнего Трампа. Крупному капиталу такое не нужно (и уж тем более незачем становиться на побегушки к диктатору, как показано в романе), и в реальности такого настоящего разрушителя устоев бы просто не допустили до выборов, и методов тут масса — от компромата до пули. Между прочим, «прототипу» Лонгу в итоге именно она и досталась. Буквально за несколько недель до выхода книги в свет. У них «это» действительно было невозможно.

Произведение хорошо подойдет детям, а также тем, кто впервые хочет познакомиться с робингудовской темой и понять, что к чему. Тут даже завязка романа представляет из себя экскурсию по владениям Робина Гуда, которые мы видим глазами людей, впервые туда попавших, после чего повествование набирает ход.

Среди достоинств:

- присутствие всех основных героев цикла, кроме Гая Гисборна, замененного другим злодеем-рыцарем, и подруги Робина, тут он в этом смысле выведен аскетом;

- экшн — скучать некогда, постоянно что-то происходит, в том числе немало разнообразных батальных сцен (и, конечно же, обязательные соревнования по стрельбе и рыцарский турнир);

- умелое вплетение шервудского разбойника в историческую канву. Нереальный по мнению историков XIII век выбран явно под влиянием Вальтера Скотта (тут забавно, что я читал «Айвенго» позже этой книги и все думал о Робине Гуде, каково же было ликование, когда он появился)

- единый сюжет. У меня этот роман был в одной книге с балладами в прозе, переложенными Гершензоном, и книга Эскотта понравилась больше именно за счет связности.

Минусы — практически полное отсутствие внутреннего мира героев, являющихся людьми-функциями. Все они либо «белые» (Робин, естественно, из таких, при этом разбойником его считают только феодалы и их наемники, до середины романа выводимые почти сплошь извергами), либо «черные», но вне зависимости от принадлежности просты и предсказуемы до ужаса.

Ну и самое главное — автор как-то не удосужился толком объяснить ни происхождение Робина (назвал себя сыном лесничего, но отлично разбирается в медицине и знает Эскулапа, а также блестяще владеет мечом и не теряется в рыцарских доспехах — это как?), ни его мотивацию к превращению в «шервудского партизана» — в рассказе Тореду она звучит мельком и неубедительно.

Что в этом романе Жюль Верн почти точно предсказал, так это трансформеров — умей «Грозный» превращаться еще и в робота/монстра, это был бы готовый прообраз легендарного Шестизарядника.

Впрочем, вместо робота есть Робур, который тут уже потихоньку сходит с ума. К сожалению, раскрыть его личность так же ярко, как в случае с Немо, у автора вновь не получилось. Некем было брать. «Основной» персонаж Строк оказался еще менее характерным, чем тандем дядюшки Прудента и Фила Эванса. Хороший служака, но не более, даже не супердетектив. Да что там битва умов, даже спецоперацию на озере толком не смог устроить, все скатилось к импровизации.

В общем, от романа осталось какое-то ощущение недосказанности, хотя описанная эволюция Робура не удивила.

Такое ощущение, что этой повестью Конан Дойл старался максимально угодить фанатам серии. Проверенный на «Этюде» двучастный формат, причем вторая часть снова отправляет нас изучать историю преступных обществ США (кажется, что в этот раз перепад между двумя частями получился меньше, потому что в первой автору удалось лучше подогреть любопытство насчет прошлого героя), «фирменное» начало с решением загадки не вставая с кресла, и, наконец, появление Мориарти, пусть и вновь за кадром.

Последнее — самый спорный момент, потому как совершенно не стыкуется с сюжетом «Последнего дела Холмса» и вообще выглядит немного нарочито.

Появление во второй части еще одного сыщика — Мак-Мэрдо/Эдвардса — вольно или невольно также играет на это приближение.

Кстати, если кто не знает, история с Вермисской долиной и убийствами на угольных шахтах базируется на реальной истории движения, получившего названия «Молли Магуайерс». В 1970 году в Голливуде об этом сняли одноименный фильм, причем роль лидера движения (в фильме сделан акцент на его противостоянии произволу владельцев шахт), играл Шон Коннери, а сыщика (в фильме он МакПарланд) — Ричард Харрис, будущий Дамблдор из «Гарри Поттера».

От романа остались двойственные ощущения. Если исхитриться и рассматривать его отдельно от базисного произведения Эдгара По, это хороший, «правильный» Верн. Не топ-5, конечно, но если брать всю библиографию, то как минимум крепкий середняк. Нарекания может вызвать разве что самая концовка — как уже писали ниже, идея магнитной горы применительно к полюсам ранее отвергалась самим автором. А так читать было интересно, ничего не скажу, хотя образ Дирка Петерса у француза получился явно бледнее, чем у автора оригинала. Но это, опять же, если возвращаться к По.

И вот если рассматривать оба романа вместе, расклад меняется. Сам посыл объяснять историю Пима, всю эту фантасмагорию, с рациональной точки зрения, выглядит спорным. Загадочная концовка По с этим невероятным «исполином, чья кожа белее белого» (на мой взгляд, один из самых захватывающе описанных моментов в произведениях такого рода, картина прямо встает перед глазами) конечно, может служить мотивом для продолжений. Но мне они кажутся излишними, а уж тем более если речь о таком, как получилось у Верна. Ведь как можно продолжать По, отказываясь от мистики? Это уже не продолжение, а «переигровка», демонстрация того, как якобы надо было, что неправильно.

В какой-то момент сюжеты тарзаниады пошли по накатанной, что было ожидаемо. Но именно в этой части автор кое-что попытался с этим сделать, запустив параллельные линии и дав в одной из них хотя бы немного развернуться Джейн. Толковый командир для отряда потерпевших крушение, Диана-охотница — это определенный выход за рамки образа «жены-жертвы». Хотя, в конечном счете все возвращается на круги своя, и Тарзану придется снова расправляться с охотниками до ее белого тела.

Зато в финале автор любезно разъясняет, каким образом его герои будут сохранять молодость, чтобы к нему в дальнейшем не было вопросов. В таких циклах подобными объяснениями занимаются далеко не все ;)

Этот роман особенно притягателен для читателя из России в силу заголовка. Увы, здесь русские персонажи автору не удались, в «Михаиле Строгове» с этим дело обстояло получше. Разочарование начинаешь испытывать с самого первого их появления, когда на берег Оранжевой реки сходят господа Струкс, Паландер и Цорн. Три типичные русские фамилии ;) Понятно, что отчасти это примета времени, при Николае Первом «немцев» повсюду было навалом (все эти нессельроде, клейнмихели, дубельты и т.д.). Если автор этим делал намек на то самое немецкое засилье, снимаю шляпу, хотя на самом деле вряд ли. В общем, как ни крути, а глаз это порядком режет.

Увы, и в целом русская троица вышла вторичнее и бледнее англичан. Пресловутая душа не раскрыта, хотя последняя фраза Струкса про Севастополь говорит о том, что хотя бы про «русские не сдаются» автор имел представление ;) В целом это все понятно, в Англии он бывал, а в России никогда, но все же осадок остается. Паландер и вовсе получился архетипичным верновским чудаковатым ученым, абсолютно ничего нового. В принципе, этих русских с тем же результатом можно было заменить на пруссаков или австрийцев.

Сам роман с приключенческой точки зрения неплох, но я прочитал его позже южноафриканских произведений других авторов (в частности, Майн Рида), так что эти бушмены, бечуаны, охота на слона и т.д. уже казались повторением пройденного. Да и в целом для масштаба автора произведение вышло скорее проходным.

Всем был хорош жюльверновский «Капитан Гаттерас», но соотечественников мэтра несколько смущал тот факт, что итоговый триумф экспедиции получился сугубо англо-американским. Еще на стадии создания романа издатель Этцель советовал ввести хотя бы одного героя-француза, но Верн в этом смысле ограничился только историей гибели реально существовавшего лейтенанта Белло, про которого добрые слова нашлись даже у англо-шовиниста Гаттераса. В принципе, это было обоснованно, учитывая, что Франция совсем не увлекалась полярными исследованиями.

Буссенар решил поправить дело, благо, что патриотической линии способствовала актуальность противостояния Франции и Германии после неудачной для французов войны. Также он использовал данные сравнительно недавних экспедиций Нэрса и Грили, которые продвинулись к полюсу ближе других, что позволяло отчасти поправить предшественника и в научном смысле. С этим, правда, задалось не очень (опять пресловутое «свободное море» и далекие от реальности изображения полярных рельефов), но кое-какие важные тематические аспекты Буссенару все же удалось затронуть.

Так, в отличие от Гаттераса, капитан Д'Андрие обзавелся (пусть и случайно) проводником-эскимосом, который многим помог экспедиции. Правда, в конце он оказался злодеем-обжорой, что является очередной эксплуатацией образа «нецивилизованного дикаря». Конечно, Ужиук вполне мог быть скользким типом, но так как других эскимосов в отряде не было, то автор на его примере как будто делает вывод об их ненадежности в принципе. Довольно несправедливый, если вспомнить отзывы о своих эскимосах реальных полярников Пири и Кука, в полюсных партиях которых их вообще было большинство.

Также Д'Андрие, открыв полюс просто как точку в океане (никаких островов и вулканов), задался вопросом — поверят ему на слово или нет. В конце ответ, как будто, положительный, но о позиции Германии не сообщалось. Если бы она не признала первенства француза, вполне могла разыграться история противостояния как у тех же Пири с Куком.

В целом же заметно, что роман прежде всего «патриотический», а не научный или приключенческий. Буссенар особо не грузит информацией о полярных исследованиях и явлениях, как это делал Верн, а прежде всего стремится подчеркивать положительные качества французов (включая юмор) и отрицательные — немцев. В экипаже собраны представители всех провинций Франции и при этом никаких иностранцев, отказ получил и видный русский исследователь Серяков. Зато есть представитель захваченных немцами в войну территорий с расовым немецким же именем Фриц Герман, который максимально предан трехцветной родине и по ходу дела патетически умирает. Такое ощущение, что Буссенар сразу задумал эту сцену как одну из ключевых во всем романе.

Приключений, впрочем, хватает, да и элементы фантастики присутствуют — сюда точно можно записать и кита на полюсе, и спасение героев в концовке за счет найденного собакой замороженного мяса стеллеровых коров. Сам факт существования французской полярной экспедиции тоже можно счесть фантастическим — страна в то время была самой равнодушной к такого рода исследованиям среди всех великих держав.

Если подвести итог, то у автора получилась своеобразная «переигровка» франко-прусской войны в полярных декорациях. Галлы тогда гордились любой, даже символической победой над «бошами». Пастер варил пиво, чтоб лучше немецкого, Шнейдер-Крезо оспаривал статус пушечного короля у Круппа, а писатели выигрывали у немцев то образ будущего («Пятьсот миллионов бегумы» того же Верна), то Северный полюс. Тематика была вторична, главное — успех Франции. Кстати, реальных последователей у Д'Андрие в стране так и не нашлось.

Известно, что роман был серьезно отредактирован Мишелем, что явно повлияло даже на его жанр. Это не совсем детектив, т.к. мы почти сразу знаем, кто преступник, да и расследования толком никакого нет, там случайность, здесь случайность, хотя в реальности часто так и бывает.

Не совсем политический роман, что, возможно, и к лучшему (хотя порадовало включение тогдашней геополитической страшилки про «желтую опасность»). Совсем не «страновой» — о Болгарии сказаны самые общие слова, а из трех упомянутых фамилий местных персонажей типично болгарской — вот совпадение — не является ни одна. О чем главный герой, кстати, в одном месте и заявляет прямым текстом)

Не такой уж и триллер — Натче и ее переживаниям никакого места не уделено, в том же «Шандоре» с этим лучше. Любовная история? Как обычно, пунктиром, тут все по-верновски. И даже не диалоги о рыбалке — могло показаться, что у Ладко с Драгошем на эту тему будет больше одного разговора, но все быстро свернулось, и сюжет свелся к погоне, преследованию и побегам.

Но при всем этом жанру «необыкновенных путешествий» эта книга соответствует. Лоцман Ладко оказывается продвинутым игроком на поле пиара и находит весьма нетривиальный способ найти дорогу туда, куда ему заказан путь — пользуясь услугами молвы и набиравшей силу прессы. И одновременно, кстати, еще и неплохо заработать, если бы все пошло по плану.

Согласен с тем, что зря Обручев взялся в таком тоне полемизировать с зарубежными мэтрами. Это можно было бы простить, получись у него шедевр (как мы прощаем Холмсу пренебрежение Дюпеном, например), но увы. Пытаясь дать свой «ответ Чемберлену» и показать «как надо», наш автор ни до предшественников не дотянулся, ни прорыва в жанре не осуществил.

По героям — полный проигрыш. Все эти приват-доценты и профессора слишком похожи один на другого. Как личности они не раскрыты даже на уровне жюльверновского Лиденброка, не говоря уже о Челленджере. Ну да ладно, Обручев больше ученый, чем писатель, и сам признается, что впервые взялся за роман. Но и с научной точки зрения в итоге непонятно, какого такого прогресса по сравнению с «конкурентами» он добился. Единственное ноу-хау — это «геологичность», когда чем дальше идешь по новому миру, тем более раннюю эпоху видишь. Ну и типа строго «настоящие» ископаемые, а не выдуманные, хотя добрая часть сюжета завязана на сомнительных муравьев-гигантов. Впрочем, даже официальная наука не раз ошибалась с внешним видом тех же динозавров и требовать тут реализма было бы в принципе странно, но это относится как к Обручеву, так и критикуемым им предшественникам в равной степени.

Что касается обещанной автором условной правдоподобности, то в чем же его эксплуатация теории о полой земле смотрится в этом смысле выигрышнее? Ах да, нет наивной вулканологии Верна, и кому какое дело, что он написал свой роман на полвека раньше, когда и теория эта еще не была полностью отвергнута? Хотя, есть свидетельства, что сам француз в нее и не верил, да и до конечной цели — центра Земли — своих героев предусмотрительно не довел. А что такого нереального в дойлевском путешествии на южноамериканское плато?

А может, Обручев имел в виду, что недопустимо заканчивать историю триумфом вымышленной экспедиции, и надо придумать причину, почему ее результаты не стали достоянием мира? Такой прием в концовке он применил и тут, и в «Земле Санникова». Логика есть, но по сути нежелание автора наградить своих героев ни на что не влияет. Да и вообще для фантастического произведения этот вопрос представляется второстепенным.

Прочитал, потому что где-то встретил упоминание о том, что произведение Куина является лучшим на эту тему. Понравилось не очень, сюжет как-то слишком быстро наскакивает на «нужного» подозреваемого, игнорируя все особенности и подоплеку реальных преступлений. История же самой рукописи вообще вышла не очень интересной, хоть и призвана показать, что Холмс с Ватсоном реально существовали.

Единственный зацепивший момент — предположение, что Холмс либо не всегда все рассказывал Ватсону, либо тот сам не все до конца понимал и в своем творчестве мог невольно искажать факты. Через эту призму можно попробовать посмотреть на классические рассказы Конан Дойля. В конце концов, в «Знаке четырех» сам Холмс действительно довольно прохладно отнесся к литературным потугам Ватсона.

Что же до самой ловли маньяка... Редко так бывает, но игра «Шерлок Холмс против Джека Потрошителя» от Frogwares выглядит интереснее «лучшей» книги на эту тему, причем именно по сюжету. Там показано именно то, к чему бы привело расследование по методу Холмса. Для этого героям нужно покружить по злачным районам Лондона, проникнуть в их тайны и распутать всякие побочные интриги. Кстати, присутствуют и реальные подозреваемые по этому делу. И преступник оказывается вполне заурядным типом, каким, скорее всего, он и был, как бы его на самом деле ни звали. А у Куина опять какие-то великосветские заморочки...

Профессор Мориарти выведен в серии как главный антагонист Шерлока Холмса. И, казалось бы, описание их противостояния должно было стать ее лучшим рассказом, а то потянуть и на повесть. Чего уж там, даже сам автор устами Холмса прямым текстом об этом говорит: «Право же, друг мой, если бы подробное описание этой безмолвной борьбы могло появиться в печати, оно заняло бы свое место среди самых блестящих и волнующих книг в истории детектива».

Но увы, Конан Дойл, по-видимому, так спешил избавиться от надоевшего ему персонажа, что вывел всю «блестящую и волнующую» детективную историю за скобки (это в детективном рассказе-то!) и ограничился изложением погони, в ходе которой едва ли не впервые отправил героев через Ла-Манш, и драматической развязки. Очень жаль.