Малена (Malèna), Италия — США, 2000.

10 июня 1940 года. В этот день Муссолини в союзе с фашистской Германией объявил войну Великобритании и Франции – но это уже Большая История. Кому есть до неё дело? Ведь именно в этот день юному Ренато подарили велосипед, приняли его в компанию мальчиков постарше, а член его впервые встал при виде красивой женщины. Чуть больше года спустя для СССР началась Великая Отечественная Война:

«Двадцать второго июня,

Ровно в четыре часа

Киев бомбили,

Нам объявили,

Что началася война.

Кончилось мирное время,

Нам расставаться пора.

Я уезжаю,

Быть обещаю

Верным тебе до конца…»

Разница степени сопричастности среднестатистического обывателя фильма к историческим событиям шокирует, как и уровень развития этого вымышленного общества вообще. Где-то гремят выстрелы, бомбят города, массово гибнут люди, а оскароносный режиссёр Джузеппе Торнаторе зачем-то демонстрирует нам «собачью свадьбу» в исполнении жителей целого города, неудержимую мастурбацию и эротические фантазии Ренато, его фетишизм и вуайеризм. Ну чем не автоирония автора над карликовым государством Италия, его ролью и значением во Второй Мировой войне? Большие мальчики ездят на велосипедах, не носят коротких штанишек, обслуживаются в парикмахерских и публичных домах… Маленьким мальчикам тоже охота!

Итальянские войска успели поучаствовать в боях во Франции, Северной Африке, Греции, Югославии, на Восточном фронте СССР, но в сентябре 1943-го года они уже капитулировали. В том же сентябре 1943-го года Германия оккупировала часть Италии и создала республику, продолжившую войну на её стороне вплоть до 1945 года, что спровоцировало раскол власти в королевстве Италия и партизанское сопротивление в нём. К чему вся эта историческая справка? Да к тому, что в фильме почти ничего из этого нет. Ездят по городу какие-то люди в военной форме, сначала свои, потом чужие. Поставили в школе бюст дуче, после раскололи. Позанимались коллективной гимнастикой на свежем воздухе, поиграли в солдатиков и забыли. Смысловой, притягивающий всеобщее внимание центр картины — отнюдь не мировая история, а «Малена, лучшая задница Сицилии». Да, именно так: не первая юношеская любовь, не роковая женщина, а конкретная аппетитная попка красотки в её сугубо прикладном сексуальном значении.

Эротизм фильма зашкаливает, пошлость где-то может даже шокировать. Обычно первую любовь показывают иначе. Давайте будем честными, хотя бы перед самими собой: любовь бывает и такой, и стесняться тут совершенно нечего. Малену хотят абсолютно все мужчины города, все женщины, что совершенно естественно, дружно ненавидят. Увы, она замужем, муж её на войне, и она верна своему мужу. Знакомый сценарий для поствоенного советского кинематографа, и все сюжетные ходы вроде бы известны до самого конца. Только вот фильм этот не советский, а итальянский, родился он совсем в другом культурном поле, и сюжет его развивается по внутренним законам совершенно иного этноса. Италия, Рим, античность. Апофеоз плоти, телесные боги на материальном Олимпе. Храмовая проституция. Переводимое как «одномужка» ругательство для моногамных женщин, используемое со времён Петрония и Нерона вплоть до наших дней. Эта несносная Малена корчит из себя святую! Такое мясо пропадает! Для кого она себя бережёт! Культурный шок у зрителей. Сначала этюды «первой чистой любви», потом всеобщая травля одинокой женщины, почти вдовы.

Ренато Аморозо становится добровольным летописцем жития единственной нормальной — в христианской традиции и нашем понимании — женщины города. Интересно, что именно его вожделение и его подглядывания, его пусть земная, но всё же любовь, позволяют развернуть и раскрыть перед зрителями трагедию Малены Скордия. Чем заполнена её жизнь? Ежедневные, безуспешные и унизительные попытки устроиться на работу. Ежедневная же оборона, даже не знаю, как это ещё можно назвать, защита от поползновений к массовым и публичным изнасилованиям. Агрессия и безосновательные сплетни плотоядного курятника домохозяек. Уход за престарелым маразматиком-отцом. Мировые новости из радиоприёмника по ночам. Танец в обнимку с письмом от мужа. Свадебные фотографии, не дающее уснуть неутолённое желание и плач в подушку. Кто это видит, кто об этом знает? Только один влюблённый мальчик. Он может что угодно представлять, просить в мечтах дождаться его совершеннолетия, спасать и ревновать, но в реальности лишь рукоблудит под одеялом и скрипит по всем ночам пружинами кровати, мешая спать родителям и сёстрам. Всё, что он действительно смог сделать, так это написать одну нужную записку. Немного, но этого оказалось достаточно. Всё остальное время он невидимка, не стоящий внимания голенастый пацан. Его одержимость взрослой, не замечающей его женщиной даже забавна, но совсем иначе обстоит дело с другими. «Как ты думаешь, муравей знает, что ему крышка?» — спросил один паренёк другого, ведя этого муравья лупой по солнцепёку. Малена, оказавшись в фокусе внимания толпы, горела и мучилась много, много дольше… «Да простится мне вина моя, Дева Мария, мать моя…» — вот и всё христианское раскаяние, что мальчиков, что горожан.

Так для чего Джузеппе Торнаторе раз за разом использует голос автора, напоминающий о событиях всемирной истории? Видимо, чтобы не дать зрителям забыть о ней, как это сделали жители одного условного сицилийского городка. Можно ездить с громкоговорителями по улицам, печатать шаг под флагами и знамёнами, пафосно провожать мужей, сыновей и братьев в армию, быть оккупированными, голодать, гибнуть под бомбами — и при этом не замечать ничего дальше собственного носа. Гадкие сплетни всегда интереснее реальных событий, красивая соседка опаснее буйного и запойного, но своего дурака, соблюдение внешних приличий дороже совести, общественное мнение важнее истинного положения вещей. «Герои все те, кто сражался на войне вместо вас, паразитов», — сказал однорукий солдат насмешникам в лицо, и тут же был сбит с ног оплеухой… Непорочная Клио никому не нужна! Муза истории и верная мужу Малена сливаются в единый образ униженной, избитой, изнасилованной и искалеченной женщины. Люди собственную историю сбросили с пьедестала, прошлись по ней дубьём, вываляли в крови и нечистотах и успокоились: «Слава Господу, всё хорошо». Простите, а где, в какой стране не так?