Именно в этом аспекте классного и талантливого самовыражения свёрстан "Путеводитель по фантастике барона Велобоса" — лимитированное автором издание, вышедшее малым тиражом в уже далёком 2012м.

Кстати, неформат творческого мышления яркой и личной резолюцией позитивно бьёт по глазам буквально с обложки: Велобос это прикольный перевёртыш фамилии автора. Соболев — удивительный литературный хамелеон, виртуозно и к месту меняющий различные маски. И многие из них, по моим личным ощущениям, в том числе эзотерические: настолько глубоко и сильно умеет этот автор срастаться с любой сложной темой, несмотря на то, что писать в формате подобной эссеистики и быть всегда оригинальным, достаточно тяжело. Впрочем, об этом попытаюсь подробно рассказать ниже — согласно условной иерархии авторского сборника и его значимых статей. И безусловно на уровне личного восприятия в этой статье возможны мои неумышленные искажения и погрешности сути аналитических материалов Сергея Соболева — номинанта и лауреата таких значимых премий (их много больше в ключе достижений в этом направлении) как "АБС-2007", "Бронзовая улитка" и "Фанткритик-2010".

В аспекте освещаемой темы стоит отметить, что у формата подобных антологий есть определённые плюсы по сравнению с цельной формой художественного произведения (романа или повести). Такие сборники — разные по стилистике и эмоциональной окраске в своей подаче — можно сначала бежать по диагонали вне всякой хронологии. И лишь потом, словно складывая цельную картинку единого пазла, возвращаться к идейным фрагментам схожего контента, терпеливо дочитывая статьи прежних разделов.

И это тот показательный случай, когда книгу начинаешь буквально гонять по кругу, после завершения вновь с приятным ностальжи возвращаясь к началу.

Среди прочего подобная антология статей, безусловно объединённая одной темой любви к НФ литературе, по умолчанию включает у читателя элементы проективного мышления, настойчиво предлагая сместить ракурс привычных суждений и расширить стандарты определённых канонов.

И, да, представленную ниже структуру изложения можно анализировать и освещать вне всякой условной последовательности предлагаемых материалов — настолько удачно рассредоточен ключевой концепт по всему основному содержанию сборника.

А если по определённым причинам буксуешь в какой-то статье, можно перелистнуть и вернуться к ней позже. Например, несмотря на то, что крепко сбитая "Альтернативная история. Пособие для хронохичхайкеров" условно поделена на несколько ёмких статей, каждая из них по цельности содержания представляет собой логически законченную и самостоятельно выстроенную часть этой монографии.

Умышленно ли это получилось или просто дань закономерной случайности, но статьи в этом тематическом путеводителе грамотно свёрстаны (талантливый труд Владимира Мамонова — ныне компания "Издатель ИП Мамонов В. В.") от сложного к простому. И этот аспект отлично держит фокус внимания читателя: по моим личным ощущениям вначале книги лучше сосредоточиваешься, а после середины повествования уже с удовольствием расслабляешься и сам текст летит словно по инерции.

Ярким флэшем уместных личных откровений выделяется из этого материала предисловие коллег Сергея Соболева. И это тот редкий случай, когда предисловие сделано не менее интересно и увлекательно, чем сама книга. Оно, словно нож в масло, мягко заходит в основное повествование главных авторских концептов, наиболее полно отражая особое настроение сборника. Разные по стилю высказывания, словно росчерки коллективного бессознательного, формируют некий общий интеллектуальный фон книги.

Вступительная статья Владимира Ларионова (талантливого профессионала, который искренне увлечён своим делом) сделана в тёплом, подробном и достаточно хрестоматийном ключе.

Сейчас уже трудно вспомнить, каким образом ко мне попал самый первый (не по своему порядковому номеру) выпуск «Семечек», скорее всего Соболев прислал мне его почтой в конце девяностых, поскольку мой адрес, как активиста КЛФ-движения, возглавляющего сосновоборский Клуб любителей фантастики «ФантОР», в своё время был широко растиражирован в различных межклубных информашках. Позднее я стал помогать создателям фэнзина различными материалами и фотографиями, а с 2000-го года писал для «Семечек» отчёты о конвентах, рецензии, сделал несколько интервью… Тогда всемирная паутина ещё не опутала Россию, и роль фантастического самиздата нельзя было недооценивать.

А уместная самобытная ирония Алексея Караваева (соредактора этих самых "Семечек" — оригинальной НФ периодики тех лет, которая выходила с 1997 по 2003гг) словно дожимает этот градус единого творческого контента. Это в определённом смысле заводной драйвер всего сборника и одновременно ключ к понимаю того, что такое творчество в том числе тогда, когда искренне горишь заветной идеей реализации своего хобби. Подобные ироничные высказывания в самом хорошем смысле этого понятия невозможно читать без улыбки, местами скатываясь в искренние lol*ы — настолько талантливо и с душой всё написано. Юмор — очень тонкий инструмент. И на мой притязательный вкус автор нижеприведённой цитаты владеет им просто виртуозно.

Про фензин: Ехидный фензин с хроническим недовозом запятых, прогульщиком корректором, со статьями, рецензиями, обзорами и разоблачительными материалами. Форматом А4 — это креативно! Так случились "Семечки". Благодаря "Семечкам" мы приобрели определённую скромную репутацию, множество друзей и даже кучку врагов.

Как бы это странно не звучало, данный авторский сборник среди всего прочего — это хороший повод глубоко проанализировать свою мотивацию по созданию потенциального интеллектуального продукта и отследить по условной линейке времени своё целеполагание. И да, по сравнению с девяностыми годами прежнего века чисто технически предлагать свой продукт во внешнем мире стало в определённом смысле гораздо проще. Но ведь часто так бывает, что идеи и адекватное мужество проявить себя во внешнем мире по инерции бьют ключом, а витальная (жизненная и культурологическая) энергия заканчивается…

Эту тему Соболев на аллегориях ещё раз талантливо поднимет для внимательного читателя в статье "Филип Киндред Дик: Человек, слишком рано открывший двери восприятия".

Самобытный американский фантаст высказался на эту тему в своё время достаточно броско, веско и нарочито, — с только присущей ему манерой пошутить над самим собой. После заслуженного "Хьюго" за великолепный роман "Человек в высоком замке" в 1964 году Дик написал следующее: "Я был пишущим дураком. 16 романов за 5 лет. Сколько так могло продолжаться? У меня не идеи кончились, а энергия".

Как проторить своими силами в оригинальном творчестве именно Дорогу, а не въехать в Тупик?.. Так или иначе, но подобные риторические вопросы сквозной недосказанностью гуляют по многим абзацам этой крепко сбитой антологии.

Идеология писателя-фантаста — это ещё одна интересная тема для анализа и вдумчивых рассуждений. Хотя я в свою очередь не до конца согласна с мнением Соболева о том, что только еретики могут двигать абстрактное мышление вперёд. И только им дано разомкнуть привычные границы восприятия и создать лучшие образчики направления альтернативной истории (АИ). Мне показалось это слишком жёстким термином и радикальным концептом мышления. И что касается того же Дика, — возможно это вопрос всё той же обманчивой" терминологии, — но он ведь не был еретиком, когда создавал один из лучших своих романов "Человек в высоком замке" (1962). В определенный момент разочаровавшись в ортодоксальных канонах католицизма, Дик с головой ушёл в буддизм. И дело ведь не совсем в том, что "подбрасывание монеток" в контексте гадания на "Книге перемен" было нужно автору для затравки будущего романа. Дело скорее в другом, — для Дика это познание на тот момент было очень серьёзным. Не менее серьёзным, чем для того же КГЮнга (который закономерно был кумиром американского фантаста), когда Юнг, будучи человеком незаурядного европейского ума, отправился искать истоки другой идеологии (глубокой веры и мудрости) в Индию и Мексику. И для многих не секрет, что храм души в азиатской и европейской идеологии запечатлён существенными различиями базовых принципов и концептов.

И, безусловно, в качестве искреннего фана ФКДика меня подкупило своей тёплой, простой и очень эмоциональной подачей это эссе на тему творчества великого американского фантаста. А поскольку всё великое всегда видно издалека и подобная глубина познаётся со временем, — многие смыслы его рассказов и романов на сегодняшний день реально расцветают иначе. И те вещи, которые в 60х годах прежнего века многими ощущались с точки зрения отвязных тусовочных забав и творческого курева известной травки (знаменитая шутка Дика о том, что в те годы каждый умел видеть маленького Будду в складках своей одежды, известна любому фану его творчества), теперь в глубоком осмыслении его романов воспринимаются куда глубже и серьёзнее. Данная статья Соболева — это ёмкая качественная выжимка из биографии и творческого пути Филипа Дика с аналитическим разбором его значимых работ, сквозными мыслями из его интервью и уместными цитатами знаменитых романов. И данная работа — жемчужина этого авторского сборника. Некоторые романы захотелось вновь взять в параллели чтения. Некоторые темы, например о том, что у Дика в ключе его эксцентричного поведения подозревали эпилепсию височной доли, развернули биографию этого неординарного человека в иную сторону. Дик был среди прочего предрасположен к аутоагрессии и в состоянии экзистенциального кризиса по умолчанию принадлежал к категории потенциальных (и фактических) суицидентов со всеми вытекающими отсюда последствиями в ключе его биографии и макетов оригинальных произведений.

И что касается различных альтернативных мнений: у ФКДика многие аналитики предполагают редкий феномен. Он не был ни гуманитарием, ни аналитиком в чистом понятии этих определений. Дик, быть может, этого умышленно не желая, постепенно разогнал до нужной синхронизации левое и правое полушарие головного мозга. Именно поэтому в его романах так много изумительного бреда. И именно потому этот самый бред имеет чёткую структуру по замыслу определённого произведения. Дик был интеллектуально глубоким автором, — с развитой неординарной фантазией и сильно разогнанным воображением.

Практически всю жизнь подозревая самого себя в несуществующих болезнях (многие из его опасений на сеансах психиатров объективно не подтвердились), Дик в качестве талантливого самоучки вызубрил весь базис европейской психологии.

И, да, я согласна с Соболевым: это только на первый взгляд Дику свойственно в романах обрывать свое повествование на условном троеточии, эффектно обваливая концовки. На самом деле, если внимательно вчитаться в закольцованный сюжет этого талантливого представителя новой волны, его авторская мысль выглядит вполне предсказуемо. Хотя она и не менее оригинальна в сегменте НФ литературы. И я искренне поддержу мнение автора сборника: многие нападки и обвинения в тяжёлой наркозависимости Дика очень сильно преувеличены и умышленно распиарены. Наркотики, амфетамины, транквилизаторы и прочие психотропные препараты сами по себе не дают любому автору ни способностей, ни таланта, ни особого дара перенести и структурировать на бумагу свои размышления. В творчестве были прецеденты классических наркоманов, но одно это обстоятельство никогда не выступало гарантом неординарного мышления и самобытного таланта сильного фантаста. Выйти за границы привычной реальности только с помощью наркотиков, безусловно, можно. Но остаться в памяти преданных фанов с великолепным пластом объективно сильных романов, обласканных заслуженными премиями и большими тиражами, вряд ли получится.

Уметь маркировать в литературе альтернативную историю и криптоисторию (а также не самые лучшие её образчики) — это ключевая тема повествования всего сборника. Кстати, уметь отличить так называемую идеологию о переосмыслении (очень модный термин, постепенно уверенно набирающий в блогах свои идейные обороты) объективной истории в контексте уже случившихся значимых событий от креативной подачи НФ фантастов, пишущих в сегменте альтернативной истории — это в том числе актуальный навык и виртуозное умение современного читателя. Ибо в тех тоннах литературы, которые сегодня изощрённо навязывают читателю, под пышными аннотациями искусно спрятаны тщательно завуалированные образчики информационной войны. И под красивой романтической суперобложкой с ловко размещённой на форзаце выжимкой любовных приключений главных героев вполне могут скрываться бездарно написанные, но рьяно рвущиеся во внешний мир, откровения австралийского коллаборациониста. Увы и ах, но мы сегодня среди прочего живём во время тотального переосмыслении всего и вся. Вероятно, это веский довод издательств и web-порталов, размещающих подобную литературу, по-своему бороться с конъюнктурой. Хотя, безусловно, для понимания оного понятия (что такое конъюнктура), нужно сначала хорошо владеть базовыми знаниями подлинных событий и биографий.

К слову отмечу, что многие вещи сборника совершенно неожиданно (помимо основного анализа) написаны с некой поэтикой, — на плотных гибких метафорах с классно проработанной стилистикой изложения. Например, метафора движения некоего транспортного средства и различных способов передвижения классно зашита как в тёплых цитатах предисловия, так и в заглавиях многих статей. В этом проявляется отлично выточенная стилизация сборника и его ключевых статей.

И если подходить ближе к теме фантастов, вот что среди прочего пишет в своём очерке "Аркадий и Борис Стругацкие" в контексте тёплой символики оригинального текста автор данного сборника о творчестве знаменитых фантастов.

Настоящая классика — это окружающий писателя мир, спрессованный могучей силой таланта в кристалл, подобно тому как обычный мягкий графит под давлением земной толщи и высоких температур спрессовывается в самый твёрдый алмаз, в каждой грани которого потом отражаются всё новые и новые стороны бытия, в зависимости от позиции наблюдателя, зрителя, читателя, и эта многоплановость обещает талантливым книгам долгий век существования.

После такой подачи я заново влюбилась в творчество Стругацких, и тёплой волной вновь накрыли аллюзии из любимых романов.

Возможно, далеко не каждый читатель знает секрет успеха произведений этого соавторства в контексте создания крылатых метафор двух литераторов.

Собственно, написание текста происходило тогда, когда Братья собирались вместе за письменным столом: "Один из нас садится за машинку, другой — рядом. План всегда подготовлен заранее — весьма подробный план с уже продуманными эпизодами, героями и основными сюжетными поворотами. Кто-нибудь из нас предлагает первую фразу. Фраза обдумывается, корректируется, шлифуется, доводится до уровня готовности и, наконец, наносится на бумагу".

Братья Стругацкие использовали удивительную методику, которая позволяла им добиваться высокого качества своей прозы: каждая фраза рассказа, повести, романа проговаривалась вслух, обкатывалась устно и лишь после этого заносилась на бумагу. Стругацкие неоднократно говорили читателям про эту техническую сторону своей работы, отвечая на вопрос "как вы пишите вдвоём", но очень немногие авторы могут воспользоваться этим приёмом.

Детальное обсуждение сюжета и значимых фраз — фирменный стиль этих двух фантастов. Во время сочинения фрагмента текста один из них проговаривал вслух определённые фразы, как бы со стороны сканируя, насколько удачно они ложатся на подсознание потенциального читателя. Такая притязательная "сказкотерапия", при которой оттачивается каждое слово и происходит поиск более лаконичных форм и выражений, свойственна в творчестве не только Аркадию и Борису. Но, как бы то ни было, многие авторы пользуются этой методикой только на уровне аккуратного избегания труднопроизносимых имён, даже не подозревая порой, как много они теряют в аспекте отлично выточенного творческого продукта.

Высокая цитируемость произведений Стругацких многими биографами объясняется именно технической стороной создания текста. К слову сказать, для многих авторов творчество — это настолько неупорядоченный процесс, что они даже банально ленятся набросать себе предварительно мало-мальски внятный план создания определённого текста. И я не уверена в свою очередь в качестве притязательного читателя, что писать под броским слоганом "куда святая вывезет" — это залог успешного творчества и адекватного признания текста во внешнем мире.

Знаменитые бойцы невидимого темпорального фронта использовали на удивление простую методику, которая технически вытачивала их тексты до завидного мастерства. Эти тонкости по умолчанию поясняют актуальность, гибкость и маневренность многих произведений Стругацких в том числе и сегодня.

Что касается конъюнктуры произведений Стругацких, их идеологии и креативности в ключе освещаемой темы известных повестей можно сказать следующее. Неординарность творчества Стругацких состоит в том, что их читают и перечитывают с завидным постоянством самые разные по своему бэкграунду читатели.

Этим двум советским якобы конъюнктурным авторам, "пишущим под заказ сверху", удалось уже в своё время выйти на большой диапазон целевой аудитории. И по определённым причинам их творчество уже тогда было известно и востребовано не только в странах соцлагеря, но и в капдержавах, с абсолютной иной идеологией свободной конкуренции. Возможно, Стругацкие были по-своему интересны западному читателю в том числе по той причине: этим фантастам, так или иначе, удалось создать одну из самых привлекательных и энергетически чистых оригинальных вселенных в мировой литературе. И сегодня, по прошествии больше полувека со времени написания известных повестей и романов, их актуальность ведь по-прежнему не падает. А с точностью до наоборот отражает яркие предпосылки всей современной мировой проблематики. Если даже бегло вспомнить их великолепную повесть "Хищные вещи века" (1965), то ставится до крайности очевидно: потребность украшать себя новыми игрушками, девайсами и классными модными штучками "закусывает насмерть" статичного индивида именно сейчас, как никогда раньше. И дело даже не в том, что к каждому потенциальному обладателю очередной роскошной вещи (который закономерно хочет идти в ногу со временем) нужно обязательно клеить ярлык "мещанин". Дело скорее в другом, — если бы мы научились на внутренней резолюции объяснять себе — и проговаривать вслух по той же полезной методе АБС — что-то типа "Зачем мне нужна эта конкретная вещь именно сейчас", количество бездумных (и безумных) покупок значительно сократилось. И здесь подводя яркий маркер освещаемой темы: а разве не в этом ключевой посыл серьёзной НФ литературы, который заключается прежде всего в том, чтобы научить своего читателя жить осмысленно?

И сколь бы много не обвиняли Стругацких в вынужденной конъюнктуре — в том, что якобы тогда в советских реалиях очень сложно было подняться выше банального регламента великой некогда державы — здесь стоит резонно заметить следующее. Сейчас мало кто так пишет, несмотря на полную свободу воли и личного самовыражения. Наличие таланта не зависит напрямую от тех условий, в которых рождается и живёт тот или иной человек. Талант и самобытный стиль изложения — это скорее данность от рождения, которая кропотливым трудом постепенно доводится до идеала. Это по-своему доказали на языке своих оригинальных произведений братья Стругацкие. И это до сих пор тянет нужный знаковый интерес к подобному сегменту серьёзной НФ литературы. Их эпохальный корпус повестей, получивший название Мир Полдня, до сих пор вызывает много споров, разногласий и разночтений. А их роскошная метафора про шоссе без возврата (анизотропное шоссе) и сегодня виртуозно заимствуется в постмодерне, например, тем же Виктором Пелевиным, который в свою очередь доводит до идеала лучшие образчики классической литературы в своём оригинальном творчестве.

Стругацкие, безусловно, закладывали в свои произведения много больше, чем "модный кич" тем советским реалиям. Их произведения и теперь читаются как некие образчики многослойного творчества с великолепно проработанной идеей. И далеко не все тексты этих авторов безоговорочно брали в печать. Например, свой роман "Град обречённый" 1974 года Стругацкие в своё время написали условным сегментом как "прозу в стол" и предложили его в печать лишь в 1988 году.

Бессмысленно обвинять Стругацких в том, что их тексты конструировали коммунизм и некое общество утопии.

Возможно, некоторые концепты тех реалий на сегодняшний день устарели. Но я в свою очередь полностью согласна с автором статьи: морализаторство Стругацких условно. На самом деле, пользуясь расхожей цитатой их "Стажёров" (1962), "тривиальный" экзамен на право быть человеком мы, даже порой этого не подозревая, сдаём каждый день. И здесь уже ярким акцентом раскрывается тема не только эзотерических, но и психологических масок.

Нужно заметить, что особым краеугольным камнем стоит в Мире Полдня "Трудно быть богом" (1964). И честно признаться, эта повесть Стругацких вызывает столько различных мнений и трактовок даже в вопросах жанровой принадлежности данного произведения, что многие читатели неумышленно занижают её рейтинг, ошибочно причисляя этот замысловатый сюжет в сегмент шпионского фэнтезийного боевика или очередного иносказания "про попаданцев". Та вертикаль, на которую Стругацкие вышли с этой повестью, реально потрясает своей высотой и тройными смыслами возможных трактовок. Вероятно, любая потенциальная критика — это по обыкновению вопрос бэкграунда читателя и его восприятия непосредственно. По моим личным ощущениям, когда дочитываешь до конца "ТББ", в голове настойчиво крутится вот этот трёхслойный афоризм, расцвеченный мудростью и сакралом времён сотворения мира: "Когда наступают тёмные времена, воины света надевают маски".

Роскошно сделанная работа о творчестве Стругацких — это краеугольный камень сборника. После прочтения этого материала начинаешь как-то иначе оценивать всю ту современную литературу, с которой ежедневно по умолчанию сталкиваешься на рассылках того же литреса. Бесконечный поток литературных предложений, безусловно, не гарантирует по умолчанию качества предлагаемого продукта, сколь бы много труда и усилий не вкладывал мерчандайзер в свою актуальную ныне профессию.

Как уметь конвертировать успех не только в денежные знаки и сделать свой конвент самодостаточным? Так или иначе, подобная риторика приятно сквозит по многим статьям сборника. И это красная нить повествования, виртуозно вплетённая в анализ творчества многих фантастов. Одержимость в творчестве не в контексте банального самолюбования и нарциссизма, а в ключе глубокого понимания и любви к теме — это главный аспект данного великолепно сбитого авторского сборника.

Тема темпоральности в НФ не нова. Но в данном случае в контексте этой книги увлекает сама подача глубокой гибкой метафоры в стиле роуд-муви с ощутимым тонким налётом уместной иронии. Шальные хроновыверты с использованием различных сегментов освещаемых произведений (написанных в разное время, но виртуозно подытоженных автором в единый концепт) и классно представленные аннотированные материалы — это изюминка подобного изложения "Путеводителя по фантастике барона Велобоса".

И возвращаясь к знаковой монографии "Альтернативная история. Пособие для хронохичхайкеров", в свете которой Соболев стал лауреатом премии "Бронзовая Улитка" 2007 в жанре публицистики, хочется ёмко пройти по основным аспектам этой статьи.

Автор данного сборника предлагает научиться систематизировать и грамотно разделять на смысловые полутона значимые определения. И во избежание терминологической сумятицы стоит дать выразительное определение жанра альтернативной истории как таковой.

Альтернативная история — произведения, в которых рассматриваются вероятностные миры, выросшие из известных обстоятельств, после какого-то значительного или незначительного события, которое произошло не так, как в нашей реальности, и поэтому альтернативный мир стал кардинально отличаться от нашего мира, но в произведении авторы зачастую используют известных исторических персонажей, порою — в совершенно несвойственном для них качестве. Если в рассказе появляется путешественник во времени, дверь в иное измерение или ещё какой хрононавт, то произведение можно отнести по формальным признакам к АИ, хотя ощущение необычности в полной мере добиться уже невозможно. В строгом смысле чистой АИ можно назвать чрезвычайно малое количество произведений: в основном писатели используют и путешественников во времени, и гипотезу о параллельных мирах, и прочие вмешательства извне.

Чистая АИ не должна явно сопрягаться с нашим историческим пространством, за исключением случаев "камео", несущих зачастую сатирический элемент. Интересны произведения, отстоящие от вероятностной развилки на дистанцию в одно — два поколения: можно узнать подробности перелома в истории, и понаблюдать, к каким гипертрофированным последствиям в науке, технике и политике всё это привело.

Как глоток свежего воздуха для ревнивого киномана ощущается попытка сопоставления кино и литературы в жанре АИ. На выразительном примере фильма "Последнее искушение Христа" Мартина Скорсезе (The Last Temptation of Christ / 1988) автору удалось в яркой и сочной аннотации настолько интересно и нестандартно подойти к этой теме — картину "пришлось" отсмотреть заново. Я искренне благодарна за подобную креативно сделанную провокацию. Ибо чем взрослее становишься — тем закономерно сильно смещается привычный угол восприятия. Великолепный и мудрый Мартин Скорсезе предложил своему зрителю один из лучших образчиков альтернативной истории, снятый по роману Никоса Казандзакиса "Последнее искушение" (1955) и тем самым заставил критиков пересмотреть привычные ориентиры суждения его творчества.

Как писал о фильме критик Стивен Грейднус: "Последнее искушение" — из тех опасных работ, оценка которых требует большого риска. Критику приходится судить не столько фильм, сколько самого себя".

И это один из самых тёплых осмысленных откликов. Увы, далеко не все критики излагают свои мысли в таком благородном контексте. Многие из них ругают недопонятое эстетическое мышление режиссёра, даже не до конца ознакомившись с базой исходного материала. Что касается непосредственно фильма известного американского режиссёра, критика этой работы разделилась на полярные суждения. Одни отметили нестандартный подход режиссёра к стилистике романа Казандзакиса, одновременно отметив, что Скорзесе удалось создать маленький шедевр в нише киноискусства. Другие броско констатировали надругательство над христианскими святынями, изящно умалчивая тот факт, что церковь своей внешней деятельностью в контексте интеграции с государственной политикой часто осуществляет в этом направлении куда больше вредных мероприятий, чем любой творец на ниве своего самого буйного воображения.

Кстати, постоянные споры о тлетворном влиянии излишне богатой фантазии определённого драматурга в рамках альтернативной истории жарким пламенем периодически разгораются и сейчас. Данное направление обвиняют среди прочего в растлении зрителя и читателя. И это как раз тот показательный случай, когда настойчиво путают и смешивают в одно общее понятие жанр АИ и криптоистории — абсолютно разные формы (и мотивации) представления информации.

И, да, выбор потенциальной "запрещённой" темы для очередного одиозного обсуждения и порицания не имеет особого значения. Я полностью согласна с автором сборника: Догматики — они везде одинаковые.

Касательно этого уникального направления АИ для меня в качестве внимательного читателя в какой-то момент стало очевидным следующее. Художественные произведения, которые написаны в жанре альтернативной истории изначально создаются вовсе не для того, чтобы преподнести какой-то урок или назидание с точки зрения уже произошедшей объективной истории; скорее они учат виртуозно настраиваться на волну автора и уметь ловить тонкий нерв многослойного произведения, которое по умолчанию настолько сложное, что раскрыть его можно только на глубоких метафорах.

Вероятно, в кино эту задачу несёт на себе по умолчанию артхаус — авторское кино, в концепте и в закольцованном сюжете которого уместны все возможные фантдопущения.

Феномен возникновения этого уникального литературного явления в жанре АИ автором рассмотрен в статье очень интересно и талантливо. Хотя и местами (здесь только моё личное ощущение) из потока оригинальной мысли Сергея Соболева "тебя" выбивает обилие упоминаемых критиков на освещаемые произведения. Безусловно, в контексте цитат эти оригинальные высказывания несут на себе огромную информационную нагрузку. Но нужно обладать такой же эрудицией, чтобы текст в этих местах именно летел. Статичный читатель типа меня буксует, вязнет и тормозит в этих местах. Приходится в который раз ловить себя на мысли: для того, чтобы уметь читать подобную публицистику, нужны определённые навыки работы с плотным и серьёзным текстом.

В свою очередь достаточно интересно размышлять на страницах этого сборника о парадоксах возможных исторических "вилок" — что бы человечество могло получить взамен, после незначительного обстоятельства, изменившего весь ход значимых событий. Рассматривать подобные версии событий в канве определённого художественного произведения (кино или литературы) — это особое мужество автора, которым он среди прочего щедро делится со своим вдумчивым читателем.

На мой личный вкус внимательного читателя условные рамки АИ в научной фантастике и посмодерне много шире, чем это кажется на первый взгляд. И порой концепт именно частной истории story, а не общей history несёт на себе основную нагрузку АИ. Именно он ближе всего стоит к жанру альтернативной истории. И метаморфозы субъективной реальности в художественных произведениях могут быть представлены различными способами воплощения фантазии определённого автора.

Вероятностные параллельные миры; проецирование памяти на определённые значимые события; время как отождествление работы сознания; альтернативные "вилки" уже случившихся явлений — всё это ярко расписано в крепко сбитой главе "Что может быть проще, чем время?" которая в своей грамотно продуманной иерархии составляет костяк "Альтернативной истории. Пособие для хронохичхайкеров".

От себя по существу вопроса скромно добавлю. Возможно, нам порой реально не хватает этой самой простоты для понимания одной значимой (не сложной) идеи. Время — это прежде всего то, что формирует и генерирует наше сознание. Начиная от ощущения минут в сутках и заканчивая различными изматывающими травматическими связками вынужденных путешествий в "болтанках" временных тоннелей. И мне кажется, что для понимания концепта темпоральности в НФ нужно как минимум вначале научиться чувствовать это самое Время внутри себя. Мы ведь часто, используя некий самогипноз, как бы условно залипаем в тоннелях своего сознания. Убегая в прошлое или путешествуя в будущее, мы одновременно обкрадываем тем самым свою биологическую силу, что очень близко по смыслу происходящего для понимания сюжета многих произведений, в которых та же телепортация расписана порой как "разрезание" человека на несколько параллельных жизней. Яркий и очень талантливый тому пример, тот же "Престиж" ("The Prestige" / 1995) от Кристофера Приста, очень удачно экранизированный в 2006 году Кристофером Ноланом. И, безусловно, единый базис того, что Время формирует именно сознание — который в свою очередь фундаментально поддерживают мистики, гностики и шаманы — прочно заложил свою крепкую основу в жанре альтернативной истории непосредственно. При этом жёсткий концепт именно календарного времени уже мало кого интересует, а попытки вырваться за пределы этого статичного хронометража одолевали фантастов со времени зарождения жанра АИ.

Закольцованные миры под знаком "если" — очень яркая и выразительная часть этой статьи. Множество версий и цитат из литературы (не только художественной) задают главное настроение этому разделу авторских размышлений, расцвечивая его массой увлекательных примеров и потенциальных рекомендаций для чтения. Кстати, во многих местах по расхожей метафоре приходится кусать себя за локти — ибо освещаемые первоисточники на данный момент не все переведены на русский язык. И для подобного ознакомления знание языка оригинала на уровне upper intermediate по умолчанию обязательно. В моём частном случае Кен Гримвуд "Переиграй" ("Replay" / 1986) так и останется пока манящей вкусной рекомендацией к дальнейшему ознакомлению с этой темой путешествий во времени и виртуозных попыток менять свою судьбу. Энтузиазм автора в освещении этого аспекта литературы заразителен — не то слово. И касательно всяческих упоминаний источников и аналогий этот текст по-своему глубок и бесценен. А вся условная иерархия предложенных к ознакомлению произведений подана как-то ненавязчиво, но достаточно подробно и плотно в контексте освещаемого вопроса.

Авторский интерес и любовь к теме АИ настолько велики и глубоки — какого же было моё личное искреннее удивление — оказывается зачатки АИ в определённом смысле были у Гайдара в "Горячем камушке", опубликованном в "Мурзилке" в 1941 году. Поиск возможных сакральных смыслов тем увлекательнее, чем менее читатель умеет накручивать ненужных "финтов" простым и ясным вещам. И тем ярче расцветает главная мотивация определённого автора-фантаста рассказать именно свою оригинальную историю с элементами history и story. Найти сложное в простом — это в самом хорошем смысле классный квест опытного библиофила, приятно растянутый в многолетнее хобби. И это умение заразительно в самом лучшем понимании этого термина.

Не могу упомянуть в качестве давнего фана творчества "Аквариума", как уместно и выразительно выглядит в статье их текст сингла "Поезд в огне" / 1988. Поэзия отечественного рока уже давно занесена особым сегментом в наследие Бронзового века, закономерно наступившего после Золотого и Серебряного этапов русской литературы. Многие рокеры (в том числе легенды зарубежного рока) создавали в своих маленьких оригинальных вселенных лучшие образчики жанра с элегантными вкраплениями альтернативной истории. Причем в своём творчестве многие из них символично играли элементами как story, так и history, — виртуозно сплетая в один мощный бикфордов шнур тройные смыслы возможных трактовок текста. Их оригинальные тексты в ключе плотных метафор говорят на языке эпохи и талантливо вбирают в себя огромные промежутки условного (нелинейного) хронометража.

Различные фантдопущения уже случившихся событий, преподнесённые в том числе в канве объективной классической истории потрясений человечества — это ещё одна интересная нить повествования сборника. И, кстати, в таком аспекте (в тексте нет этого примера, но есть схожие аналогии) к жанру АИ можно причислить великолепное и достаточно сложное произведение Виктора Франкла — пьесу "Синхронизация в Биркенвальде (Synchronisation in Birkenwald / 1948), которая по своему содержанию и нестандартному воображению автора вне всякого сомнения выходит за рамки привычных канонов воспоминаний из концлагерей второй мировой прежнего века. Незаживающие раны своих глубоких трагических впечатлений можно выразить различными художественными средствами. У Франкла вышел такой мощный космический психодел, что в определённой степени он может "состязаться" с самым смелым воображением фантастов в этом сегменте мировой литературы.

Эффектным росчерком полублатного пера выглядит в этом сборнике классный неформат 1992 года в блиц-интервью по телефону с Виктором Пелевиным, размещённый в разделе сборника "Интервью". Не могу удержаться и дать краткие выжимки этой конструктивной беседы с тем респондентом, который привык своими ответами вызывать вот такие примерно знаки препинания — ?!.. И это тот показательный случай, когда канула в лету целая эпоха тотального дефицита всего и вся, но тёплый юмор (во всяком случае так это читается именно сегодня) классным сленгом и приятным ностальжи согревает фанов Пелевина своей уместной недосказанностью и тайной его творческого "верстака". Пелевин как всегда прекрасен в своей творческой загадке, и моя искренняя признательность за этот материал просто безмерна.

ВП.: Я не даю никаких интервью. Можете написать, что у автора никаких сведений об авторе нет.

СС.: ?!

ВП.: Я очень долго шёл к этому. Я такой же, как и все вокруг.

СС.: Ладно, давайте о публикациях. Выйдет ли когда-нибудь Ваша книга?

ВП.: Уже выходит в "Тексте". Название — "Синий фонарь". В сборник вошли новые ранее не публиковавшиеся рассказы. Книга лежит уже давно.

СС.: А что не печатают? Расхватают ведь...

ВП.: Плёнки типографской нет на обложку. Кстати, для очистки совести спрошу: у вас там в Липецке нет там плёнки?

СС.: Нет. У нас одна типография, и та специализируется на бесшвейных изданиях, газеты там, брошюрки. Но я поспрашиваю, мало ли...

ВП.: Да нету. Это дефицит страшный.

СС.: Судя по рассказам "Откровение Крегера", "Хрустальный мир", "Луноход", Вы интересовались метафизикой, астральными материями и их влиянием на социум...

ВП.: Ну, мы-то с вами знаем, что никакого астрала нет. Нет даже колбасы.

СС.: В "Правителе" есть рояль, на котором как Правитель играет, так страна и живёт. Брежнев, например, играет "Собачий вальс". Хрущёв играл "Полёт шмеля", и в тот день был сбит самолёт Пауэрса. А что играют сейчас?

ВП.: Ничего. Рояль разбили и сожгли, а играют на шарманке.

СС.: (С ехидным удовлетворением): Вот и получилось небольшое интервью.

ВП.: Интересно, что люди всё же что-то читают и им это нужно.

Чудесная миниатюра, классно расцвеченная талантом двух отвязных любителей НФ направления. Если честно, такого тёплого и чистого юмора сейчас очень сильно не хватает. Вне всякой брутальности удалось в двух лицах разыграть отличный образчик лаконичного мастерства и драйва. Классный материал — изюминка сборника и ещё одни искренние lol*ы от благодарного читателя.

К слову сказать, постомодерн от Пелевина, вероятно, среди прочего литературного наследия лежит на периферии этого жанра АИ. Например, Операция "Burning Bush" (2010) с аллюзиями на "Розу Мира" Д. Андреева в определённом смысле несёт на себе отпечаток эзотерических откровений Пелевина непосредственно. Поиск новых конфигураций мышления и нестандартных форм авторского выражения — быть может, это тоже среди прочего знаковая атрибутика направления АИ.

Подводя итог, емко от себя замечу.

На семистах страницах этого сборника автором предпринимается довольно интересная попытка найти нестандартные формы освещения в аспекте унылого пейзажа общепринятых литературных шаблонов. И да, честно признаться: далеко не все произведения, которые упоминаются в сборнике, я читала; о многих из них имею беглое и поверхностное представление. Но это креативное исследование сделано и подано так талантливо, самобытно и увлекательно, что в определённой степени энтузиазм автора в ключе ознакомления со многими источниками постепенно передаётся и читателю непосредственно.

Тайные тоннели творчества; различные маршруты подобного метафорического движения; замысловатые путешествия в поисках ответов на возможные сакральные вопросы… Есть ли какой-то универсальный рецепт для того, чтобы гореть и не перегорать, постоянно удивляя своего потенциального читателя поиском новых конфигураций из ранее привычных форматов? -Мне кажется, что нет ничего универсального. Хотя бы по той простой причине, что это тот извилистый путь, который каждый, так или иначе, проходит самостоятельно, обретая свой особый эмпирический и творческий опыт. Путешествие от себя прежнего к себе ещё не случившемуся — примерно такие аллюзии у меня на личном восприятии вызвали материалы этого сборника.

Я бы хотел пожелать этому литературному локомотиву серии "С.С." много хорошего. Чтоб не взрывали рельсы, не гасла топка, не подмывало дорожную насыпь и не бросались под колёса всякие Каренины.

В гору. Всё в гору. У таких путей сообщения вокзалы и остановочные платформы всегда на вершинах.

Алексей Караваев, июль 2012.

Мне, признаться, в качестве искреннего благодарного читателя больше нечего к этому добавить. Красиво, цельно, глубоко. Многие материалы поданы с неподражаемым вкусом и вечным драйвом юности. Всё написано с душой и фундаментальным пониманием своей любимой темы.

И да, буквально пара слов в качестве необходимой репризы. В наш мегаскоростной век видео-ревью и мультимедиа мы избалованы всем возможным потенциалом красивой и эффектной подачи. Всем, кроме качества предоставляемой информации. Ответственность за свои мысли и выбор точной этимологии — вот, что можно искренне и от сердца потенциально пожелать пользователям сети, когда каждый второй активный блогер по умолчанию считает себя журналистом и опытным рецензентом. Возможно, в этом нет ничего критичного — ибо здоровая конкуренция рождает новые таланты. Но отмерять особой линейкой свои доводы и аргументы, одновременно освещая тему под всеми возможными углами и ракурсами — это самое большое мастерство, которое постижимо для многих, но доступно почему-то незаурядному меньшинству. Может ли журналистика быть искусством, а не только оперативной подачей очередной порции новой информации?.. Вероятно, может, особенно если речь идёт о грамотном воплощении эклектики в поиске нестандартных форм презентации своего интеллектуального продукта.

____________________________________________________

Отличный цельный сборник статей и аналитических размышлений. Искренне жаль, что в своё время он вышел малым тиражом. И точно так же, как в киноиндустрии есть свои проверенные пособия на тему "Мастерство актера и режиссера"; "Путеводитель по фантастике барона Велобоса" тоже в определённой степени может послужить для своей целевой аудитории настольным пособием "Как писать рецензии и оставаться даже через время интересным для своего потенциального читателя".

Создатели этого проекта обыграли первоисточник очень талантливо и самобытно. Введение в историю в первых кадрах "Хода королевы" искусно сделано в серо-голубых тонах: холодность и замкнутость брошенного ребёнка, который попал в чужой для него мир, воспроизведена на подсознании зрителя идеально. По моим личным ощущениям подобная подача подчёркивает значимые акценты и придаёт этому мини-сериалу неповторимую изюминку и глубокое обаяние главных героев. А концепт шахмат удалось раскрыть так необычно и глубоко, что безусловно подобная спортивная драма будет интересна не только тем профессиональным игрокам, которые владеют искусством игры по инерции своих навыков.

Эти 64 клетки раскроют для Бет — и внимательного зрителя — целый мир. Они будут особым пристанищем её истерзанной одинокой души. Шахматы обретут для способного восьмилетнего ребенка притягательную силу наркотика и станут её единственной страстью на всю жизнь.

Мистер Шейбел, сторож и уборщик этого сиротского приюта, играл сам с собой в таинственную игру, которая с самого начала буквально заворожила маленькую Бет и которая позже стала смыслом её жизни.

Бесстрастная фраза, которая сбила бы с толку любого другого ребёнка "Я с чужими не играю. Девочки не играют в шахматы" по инерции словно запустила у маленькой Хармон некий триггер и привила ещё больший интерес к этой игре, со временем перешедший в искреннее обожание к шахматам на грани болезненного эскапизма и убегания от себя самой в поисках своей лучшей версии. Каждый раз у Бет словно ёкало что-то в сердце, когда она видела флегматичного уборщика, застывшего в молчании над своей шахматной доской в маленьком подвале, в который она прибегала с завидной регулярностью любопытного и сообразительного ребенка.

Этому странному человеку пришлось смириться с неизменным присутствием приютской девочки, которая вместо того чтобы быть на уроках в качестве одной из лучших учениц, всякий раз появлялась в подвале "Метуэн-Хоум" и с каким-то магнетическим любопытством впечатлительного ребёнка пристально следила за тем, как он молчаливо переставлял свои фигуры. На перевёрнутом деревянном ящике из-под бутылок с молоком, сидя напротив этого угрюмого уборщика, начнёт свою карьеру совсем юная шахматистка, которая много позже закономерно выйдет на международный уровень самых сильных игроков мира.

Искренняя самоотдача этого скромного уборщика, учившего Бет шахматной нотации, на которую она без зазрения совести бегала вместо воскресного ланча, играя шахматные партии на голодный желудок, – это одно из самых трогательных и глубоких переживаний в фильме и романе. Уильям Шейбел научит её всем возможным механизмам спортивной этики и запечатается на всю жизнь мощным ресурсным воспоминанием в сердце Бет.

Шахматы в книге и экранизации поданы так необычно и глубоко, словно это живые материальные величины, наполненные сакральным смыслом. Каждый раз, когда рука игрока прикасается к фигурам, буквально ощущаешь какими-то фибрами души теплоту и особый смысл этого таинства. И то напряжение, которое излучают фигуры по рядам и диагоналям, неизменно передаётся зрителю и читателю в контексте глубокой атмосферности двух талантливо созданных произведений.

Нужно сказать, что очень человечная и душевная составляющие в экранизации Скотта Фрэнка подкупают своим теплом буквально с первых кадров. И, несмотря на то, что сериал снят буквально на подстрочнике романа, режиссёру удалось встроить в экранизацию особый нерв с элементами своего оригинального почерка. Кое-где Скотт Фрэнк (автор сценария "Minority Report" 2002, "Logan" 2017) подчистит подробные развёрнутые описания турниров юной Хармон; а где-то по сюжетной канве вплетёт драматические нотки, флешами которых открывается первая и шестая серии "Хода королевы". В романе судьбоносный турнир в Париже 1967 года прописан более трезво, — во всех смыслах этого понятия, — и подан достаточно холодно и прозаично.

Но тот одухотворённый сгусток энергии, который всякий раз овладевал главной героиней, когда она видела шахматную доску, создатели воплотили на экран просто выше всех похвал. А выбор на главную роль очаровательной, выразительной и утончённой Ани Тейлор-Джой — особая удача сериала. Главная героиня проекта — это очень крепкий стержень всей экранизации. Её переживаниям внимаешь по инерции развития событий и сочувствуешь на какой-то особой квоте доверия. Её выразительное молчание в кадре подкупает своей глубокой недоговоренностью. А страсть к шахматам передаётся зрителю как-то неслышно, но очень ощутимо именно к финалу истории.

В белом шуме этой жизни шахматы стали самым мощным ориентиром Бетти Хармон и самой крепкой её зависимостью. Именно поэтому заигрывание с настоящими наркотиками во многих местах повествования выглядит как некая тавтология и подмена значимых понятий.

Нужно сказать, что упрямству и настойчивости маленькой Бетти (Айла Джонстон), — а её имя плавно перетекает из одного транскрипта в другой на протяжении всей картины, — мог бы позавидовать любой взрослый. Длительное время мистер Шейбел играл сам с собой, пока юная любознательная особа не увлекла своим усердием его пристальное внимание.

"Давай сейчас или никогда", — скажет он этой юной леди перед самой первой их партией, которая перевернёт жизнь Хармон окончательно и бесповоротно. И нужно отдельно отметить, что мужество, с которым эта маленькая девочка принимала вызовы, достойно особого восхищения. Ведь этому порой приходится учиться всю жизнь, преодолевая собственные страхи и смятения. Корень красоты этой маленькой принцессы, а королевой она станет много позже, именно в её отваге и взрослом упрямстве. Этот восьмилетний ребёнок вначале не знает имена клеток на доске, но в её случае это тот редкий дар, когда фигуры чувствуешь особыми фибрами буквально изнутри игры и потенциального раскрытия различных композиций.

К слову сказать, обеим актрисам в детстве и в юности главной героини достались очень сложные характерные роли, с которыми они справились блистательно.

Не менее блистательно, чем маленькая Элизабет разыгрывала разные партии со своим новым знакомым. "Ты не просто хороший игрок — ты вундеркинд", — с любовью скажет Шейбел и по-отечески щедро подарит ей книгу "Современные шахматные дебюты", которую Бет будет с особым тайным усердием читать на коленках под партой вместо основных занятий. В свободное от уроков время она играет в голове и на потолке. В общем и целом ничего удивительного, — учитывая одарённость этого неординарного ребёнка. И первый взрослый, который серьёзно пожмёт её маленькую ручку, — мистер Ганц из шахматного клуба и мастер школьной шахматной команды, — в сердцах отметит, что играет она просто выше всех похвал. Бет виртуозно разыгрывает любую партию даже стоя спиной к шахматной доске, запоминая клетки со всеми фигурами и расстановками.

Первый в её жизни школьный турнир, который прошёл для Элизабет одновременно с дюжиной клубных шахматистов, останется в памяти Хармон как идиотские матовые атаки и предсказуемые "вилки" не очень сильных игроков, которые по номинальному возрасту были старше её лет на десять. Однако иногда амбициозный опыт и редкий талант — это неравная схватка в пользу последнего. Хармон в свои девять лет всех лихо разгромила, — включая даже самых сильных игроков клуба, — всего лишь за один час двадцать минут.

Смелая, решительная, с флегматичными нотками недетского упрямства, — так или иначе, Элизабет проявит свою глубокую мотивацию стать сильным игроком достаточно серьёзно уже в отроческом возрасте.

Смена актрис, когда маленькую Бетти (Айла Джонстон) сменяет тринадцатилетняя Элизабет (Аня Тейлор-Джой), сделана с непринуждённым вкусом и виртуозным умением сценариста и оператора. Однажды утром из раскрытого окна сиротского приюта смотрит иначе совсем другая девочка, рассеянно улыбаясь приёмным родителям, которые решились её удочерить. Новые родители Бет по прозаическим причинам не проявят всех мыслимых щедрот и трепетного участия в её жизни. Но это окажется даже к лучшему — открыть саму себя девушке помогут её любимые шахматы.

"Она сирота. Проигрывать это не вариант для неё. Иначе, какой была бы её жизнь". Так скажет о Бет самый сильный её соперник, советский чемпион мира по шахматам Василий Боргов, с которым юная Хармон, обласканная национальным признанием, будет сражаться за международный статус профессионального игрока. Но это будет много позже. В ёмкой последовательности развития сериала Бет будет заново знакомиться со своей новой жизнью и теми людьми, что её окружают.

Приёмная мать Хармон, Альма Уитли (Мариэль Хеллер) в аспекте основного повествования — это особая смесь легкомысленной разнузданности и глубокой сентиментальности, очень уместной в этой истории. В исполнении актрисы вышел достаточно интересный биполярный персонаж. С одной стороны, она щепетильна к своей приёмной дочери и хочет оставить её возле себя, даже когда материальное положение в связи с уходом номинального кормильца семьи сильно покачнулось. (Самодостаточная Бет совершенно искренне позже щедро назначит ей 15% агентских комиссионных со своих призовых турниров в благодарность за все тревоги и печали приёмной матери).

С другой — это весьма эгоцентричная особа, зацикленная на своих мелких женских радостях, которая с удовольствием транжирит деньги Хармон и без особого зазрения совести всю свою жизнь топит в пристрастии к алкоголю. К слову сказать, именно она привьёт Бет особую любовь к выпивке, которой та среди прочего после смерти миссис Уитли разбавит своё давнее "увлечение" транквилизаторами.

Но в 1961м шахматный мир Кентукки будет в самом хорошем смысле этого понятия обескуражен появлением юной девушки на призовых турнирах и обложках ведущих журналов. Свой первый серьёзный турнир Элизабет выиграет с минимальными усилиями и психическими потрясениями. Всё дело в том, что ей нужно самостоятельно заботиться о своих доходах и расходах, несмотря на новую семью, которая её приняла. Таков нехитрый девиз её взрослой жизни и стойких убеждений заявить о себе как о профессионале в том виде спорта, который в Америке 60х годов прежнего века таковым не считался. Выиграв свою первую сотню долларов, вчерашняя детдомовская девчонка проявила верх мастерства и умения в "закостенелом" мире мужского состязания. Тонкость и смелость её юношеской стратегии, помноженная на подобную уверенность, могут сделать честь игроку вдвое старше этой школьницы. Сначала национальное, а позже международное призвание — закономерные следующие шаги для этой сильной и умной девушки. В этом закаляется её характер и этим создатели сериала плотно держат кульминацию сюжета.

Хармон это исключительный игрок, который в своих великолепных партиях владеет искусством аналитика. И одновременно она достаточно импульсивна в своей игре. Подобная игра на опережение — это особое мужество неординарного шахматиста. Этим Хармон часто деморализует своего противника, хотя позже подобные нервные нотки женской подачи будут ей мешать в игре с сильными соперниками. Но как бы то ни было, именно интуитивной игрой и лично продуманной тактикой Элизабет выстроила дорогу в профессиональный спорт, которым Бет бредила с детства.

А то безмерное спокойствие, восхитительную лёгкость, уверенность и власть над собственной жизнью, которые давали нервной системе транквилизаторы, — на самом деле Элизабет то же самое дарила игра в шахматы. Эта линия её зависимости от психотропных препаратов выглядит немного надуманной в своей импровизации.

Обладая феноменальной памятью, юная Бет прямо у витрины магазина выучивала наизусть сразу несколько партий из книжных диаграмм тех изданий, которые она долгое время не могла себе позволить приобрести в личную библиотеку. Лишённая возможности купить эти журналы о шахматных турнирах гениальных игроков, эта юная леди всё же умудрялась разыгрывать в голове те варианты шахматных партий, о которых второпях и украдкой читала в профессиональных обзорах. Её средства на карманные расходы даже по факту экономии на завтраки и проезд в автобусе до школы были ничтожно малы для таких приобретений. И точно так же как другая девчонка, заворожено стоя у витрины, с замиранием сердца смотрит на платье своей мечты; так и Бет с глубоким вздохом "Шахматы!" пропускала все настольные игры и книжные издания вплоть до того момента, пока сама не начала зарабатывать.

Имена гениальных игроков, о которых она читала в журналах, звучали для неё как имена сказочных персонажей. А названия их дебютов, как некие магические заклинания.

Её время придёт так же неожиданно и стремительно, как проклёвываются весной почки на деревьях, — неслышно и по ночам набирая нужную силу и рост.

Бет с детства привыкла держать дистанцию в отношениях с людьми. И это умение ей пригодится в жёстком мужском мире шахматных турниров.

Выиграв свой серьёзный шахматный турнир в 13 лет, Хармон одержала первую громкую победу над лучшими шахматистами штата Кентукки.

В мир мужских шахматных турниров ворвалась скромная, воспитанная, неулыбчивая девочка с ясными пронзительными глазами и холодным аналитическим умом. Америка 60х приняла во всей красе шахматное чудо в лице повзрослевшей Элизабет Хармон.

Она звезда многих изданий и таблоидов. Элизабет хороша собой и с удовольствием профессионально позирует всем ведущим журналистам. Хармон учит русский язык и мечтает о поездке в СССР. Титул чемпиона мира – это то, о чем она бредит, разыгрывая сложные партии ведущих шахматистов мира.

И как это часто случается с подобными подростками, сицилианские защиты, анализ пешечных структур и различные "вилки" противников по игре даются Элизабет много проще и лучше, чем отношения со сверстниками. В то время, когда её одноклассницы с удовольствием осваивают азы любовной грамоты и целуются с мальчиками на вечеринках, юная Бет громит на турнирах похожих мальчиков в пух и прах. Её умение носит характер редкого таланта. А особая страсть Хармон к шахматам постепенно переходит в профессионализм.

Скромная, хорошо воспитанная девушка с блистательным интеллектом взорвёт Америку 60х, побеждая один шахматный турнир за другим. К шестнадцати годам Хармон станет шахматисткой со званием мастера. Ей исполнится восемнадцать, когда она станет чемпионкой США по шахматам.

"То, как Вы играете… Это фантастика. Вы заставляете мужчину чувствовать себя беспомощным", – скажет ей один из сильных соперников на одном из турниров.

Открытый турнир Соединенных Штатов в Лас-Вегасе (US Open) раскроет новые границы для таланта Хармон. Там среди прочего она познакомится с Бенни Уоттсом, который позже будет тренировать её для турнира 1968 года в СССР. И в 1966 году харизматичный Уоттс, на тот момент чемпион США, в их тяжёлой партии всё-таки разгромит честолюбивую Хармон, которая уже начала потихоньку расслабляться от своих побед. Искусство проигрывать, которому среди прочего учил её мистер Шейбел, — это тот аспект шахматной игры, который даётся Бет сложнее всего.

В любом случае у Элизабет к тому времени появится свой стиль и неповторимая женская манера в этой сложной игре. И это будет тянуть к ней нужное внимание всех амбициозных игроков, которые дорожат своим национальным статусом. Хармон нужно сражаться только с сильными, иначе велика вероятность в этом постоянном головокружении от побед растерять свои феноменальные способности и отличную спортивную форму.

Эта шахматная вселенная стала полным её погружением в тот мир, который был лучше, чище и яснее, чем реальная действительность. Бездонные глубины шахмат и бесконечности их возможностей будут манить Бет всю жизнь, дразня всё новыми искусно выстроенными ловушками и новыми альтернативами её оригинальных комбинаций. Геометрию новых возможностей она по дару своего мышления видела на уровне двух-трёх слоёв разыгрываемых дебютов.

Предельная концентрация внимания между вспышками страха и ярости, обострённые до предела чувства — этот драйв различных турниров создатели сериала воплотили на экране идеально.

И в любом случае, состязаться с Бет, несмотря на её юный возраст — это занятие не для слабаков. Своими стремительными атаками и рисковыми разменами в дебютах Хармон в том числе психологически выбивала соперника из игры. Она была беспощадна, авантюрна и стремительна в своей тактике. Игрок импульса и Моцарт в юбке — такой условный статус получит Бет в контексте своего таланта в жёстком мужском мире шахмат.

Некоторые ей проигрывали с элегантным пренебрежением; некоторые складывали королей с угрюмым молчанием, а кто-то нервно вскакивал из-за стола с плохо сдержанной злостью. И, так или иначе, к своей главной победе юная Элизабет долгое время шла достаточно уверенно и ровно. До тех пор, пока в первый раз не встретилась с реально сильным соперником. Бенни Уоттс (Томас Броди-Сангстер), чемпион США по шахматам, заставит Хармон посмотреть на манеру своей игры иначе. Она поймет, что изначального импульса не всегда достаточно, и тактика всех самых гениальных игроков мира станет разноцветными корешками ведущих изданий на ее книжную полку. А многие партии из этих книг станут для неё во всех смыслах настольными.

Игровое поле с силовыми линиями предстанет перед её взором совсем в другом аспекте.

"Юная девушка производит фурор в мире шахмат" — примерно такие заголовки журналов встретили Хармон после того, как она разделила с Уоттсом звание со-чемпиона. Импровизация в шахматных партиях это её конёк. Элизабет хватает нужного мужества и мастерства на грамотный импульс в игре с сильным противником. Это её истинное призвание в одной из сложнейших игр большого спорта.

У Хармон редкий дар и оригинальный природный потенциал мышления. Она особым образом подсматривает реакцию игрока и таким образом играет что называется "без нот". Её тонкий и одновременно богатый ум без всякого наносного ущербного эффекта анализирует лишь то, что было; а не тратит себя на не случившееся. Постоянно импровизируя, она всё время интуитивно ищет новые варианты и комбинации в разыгрываемых партиях. Хармон очень быстро соображает и многим потенциальным конкурентам по профессии за ней не угнаться. Однако догонит Бет другое болезненное обстоятельство, — горький размен заберёт у неё ещё одного родного человека, которых и без того в жизни юной шахматистки было не так уж много. Она, словно под ужасную копирку, потеряет свою приёмную мать. И после смерти миссис Уитли испуганная Бет останется вновь одна, периодами согреваемая присутствием своих немногих друзей.

К слову сказать, в "Ходе королевы" практически нет чувственных моментов и пресловутого секса. Всё подано тоньше и умнее. В глубоких переживаниях героев относительно победы или поражения и воспроизведена эта нужная сублимация эмоциональной энергии, которая составляет канву сериала, по которой красной нитью прошита замысловатая биография главной героини.

Иногда эти турниры сняты в камерной манере домашней обстановки с горячей кружкой чая на диване. Но чаще это особый драйв той игры, когда рубятся на скорость с азартом, который собирает толпы любопытных фанатов по обе стороны сильных игроков.

Очень трогательный штрих в пятой серии проекта расчертит полудетскими искренними взаимоотношениями с её бывшим соперником Гарри Белтиком всю картину в целом. После смерти её приёмной матери Белтик (Гарри Меллинг), чемпион штата Кентукки по шахматам, у которого Хармон выиграла на заре своей карьеры, в качестве искреннего друга займёт определённое место в сердце Бет. Он уместно разбавит её одиночество, разучивая с Бет новые комбинации перед матчем с Борговым, чтобы та не потеряла своей спортивной и интеллектуальной формы. Он попытается научить Бет осторожности, — как в жизни, так и в игре. Но у Хармон своя оригинальная манера игры и личные наработанные приёмы взаимодействия со своей непростой жизнью.

Нужно сказать, что все любовные перипетии в романе и сериале выстроены как бы на скорую руку и невпопад основному повествованию. И Бет, возможно сама того не желая, громит не только противников на турнирах, — многим она разбивает сердца своей отстранённостью и холодной манерой выстраивать межличностные отношения. Всё дело в том, что секс для Бет значил очень мало. В этой истории подобная энергия выплёскивается иначе. И в её случае происходила совершенно феноменальная сублимация всех возможных рецепторов мироощущения именно через истинное хобби, которое стало для Элизабет всем. Одиночество в контексте шахматной игры порой было для неё ресурсным. И всем самым важным вещам в своей жизни она научилась в полном одиночестве. Разыгрываемые партии были особой дрожью приятного волнения. А возможность выиграть у сильного игрока титул чемпиона мира — это её самая большая страсть и мощный мотиватор, который вёл Элизабет вперёд через все испытания и потрясения одержимого своей профессией человека.

Молниеносная подача стремительной атаки сильного игрока — это визитная карточка Хармон. И в её случае шахматы это не просто страсть от процесса игры, а страстное желание побеждать. В её сознании проигрыши всегда были более жгучими и оглушительными, чем победы. И титул со-чемпиона её, мягко говоря, не устраивает. Амбиции этой девушки раскачаны с самого детства и оправданы тем, как яростно она борется за сам факт своего выживания. Это словно некий компенсаторный механизм, помогающий ей жить во враждебном для неё мире. И всякий раз Элизабет вынуждена брать реванш за свою прежнюю жизнь никому не нужной сироты и брошенного на произвол судьбы испуганного ребёнка.

Поиск иной конфигурации, которая даст ей весомое преимущество в дальнейшей игре; альтернативы и анализ новых возможностей из ранее создавшихся комбинаций фигур, – это то, чем будет занята Хармон после своего поражения с Уоттсом.

Хармон безумна в своей страсти к шахматам. Но всегда быть лидером для неё достаточно сложно: именно в том расхожем смысле, что одарённость часто идёт нога в ногу с горьким одиночеством. Доказывать свою силу и превосходство каждый раз, как в первый, — это тяжкий груз, который взвалила на свои хрупкие плечи юная Бет. И при всей своей безумной любви к профессии шахматиста эта ноша временами пригибает её до самой земли.

По моим личным ощущениям сюжету для становления героини всё же не хватило как минимум одной серии. Местами подача сценарного материала кажется скомканной и рваной. И это не выглядит как уместная недосказанность, а смотрится скорее как определённая недоработка и суетливый финал картины в 6й и 7й сериях проекта. Некоторые события всё же нужно было доразвернуть и усилить нужные акценты.

Но отличная операторская работа и красивые перспективы в том числе в представлении фентезийных партий, в которых фигуры словно нависают над Бет с потолка каменными изваяниями, в определенном смысле окупают собой всё. Отличное музыкальное сопровождение, — местами задумчивое и лирическое, а местами очень заводное и динамичное, — изначально выставляет нужную скорость основному повествованию сериала. Нужное молчание в кадре и выразительные взгляды очень талантливых актёров – это особое послевкусие от "Хода королевы". Всё это играет на атмосферность картины и придаёт этой истории свою изюминку и нужное настроение.

Уместным акцентом вплетены плотные взаимоотношения с коллегами Бет, — такими же, как и Хармон, помешанными на шахматах, — которые в качестве командных игроков держат её в тонусе профессии и разучивают шахматные партии самого высшего уровня. Множество потенциальных продолжений партий, которые они вместе разыграют перед турниром в Москве – это достойное занятие для блестящего и цепкого ума главной героини. Хотя, так или иначе, её способности будут блистательными не всегда. И в какой-то момент мышление Хармон начнет сильно буксовать и не сможет взять привычную для него скорость.

Линия с развитием применения психотропных веществ, позволяющих мозгу быстрее включаться в работу и разыгрывать нестандартные сценарии, разогнана в сериале до предела. С первой серии зрителю практически навязывают образ маленькой девочки, которая ест эти магические таблетки, позволяющие проигрывать воображаемые партии на потолке, буквально горстями. Это, на мой взгляд, уводит подобную спортивную драму в сегмент юношеского фэнтези. По сюжету романа таблетки дарили умственную и душевную лёгкость, позволяя фокусировать внимание на воображаемой игре. И сценаристы воплотили исходный материал практически в притирку к первоисточнику.

Хотя с другой стороны, ближе к финалу картины становится очевидным, что создатели проекта задействовали все возможные механизмы для того, чтобы накал событий и преодоление самой себя у главной героини был чрезвычайно высок.

Кроме всего прочего оправдано ли такое заигрывание юной шахматистки с алкоголем? -Возможно. Но лишь в той мере, в которой это помогает раскрыть её характер. Отчаянно пытаясь взойти на Олимп своей профессии, Элизабет постоянно борется за факт своего существования, поскольку её отравленная психика уже плохо контролирует поведение даже в статичных бытовых ситуациях. В плане аутентичности истории, на мой скромный взгляд, можно было вполне обойтись и без этих красивых наворотов сценария.

Проективное мышление с разыгрыванием различных сценариев в голове у каждого человека, обожающего и отлично чувствующего свою работу, по умолчанию включается без всяких допингов и волшебных препаратов (чудо-пилюль). И то, что у героини сильно раскачано ощущение кинестетика, — она как бы всё время интуитивно "щупает" пространство и смотрит в сторону, не особо фокусируясь на предмете для того, чтобы сосредоточиться, — это вполне стандартные вещи в контексте умений талантливого человека. Для подобного рода мышления различные медикаментозные препараты, усиливающие этот процесс, не нужны.

Вне всякого сомнения, спорт и различные психотропные зависимости — это две смежные темы. Другое дело, что делать в фильме и романе такой мощный упор на это обстоятельство не очень здоровая и отчасти банальная идея. Условная перезагрузка перетруженной психики главной героини выглядит в картине скорее как некий стилистический и сюжетообразующий элемент, нежели как дань возможной аутентичной истории.

В любом случае красивые планы очень хорошенькой и выразительной актрисы окупают собой все нестыковки повествования. Тем более, что "Ход королевы" это не историческая драма с чётким следованием точным фактам определённой биографии.

Этот мини-сериал многие называют самым зрелищным шоу 2020 года. И "Ход королевы" лишь отчасти похож на байопик. На самом деле по стилю своего изложения это определённое фантдопущение на тему шахмат. Притязательная спортивная драма — если попытаться коротко описать личные ощущения от увиденного крепко сбитого материала.

Нужно отдельно заметить, что глубина актёрской игры и подача сценарного материала настолько умело проработаны, что образ главной героини с её изысканными манерами сливается с самой актрисой непосредственно. Хармон смотрится в кадре как бы вне своего возраста. И она выглядит взрослой изначально. Даже когда в образе обозлённого и угловатого в своих манерах подростка первый раз появляется в кадре. Ощутимая ярость и нервозность в игре актрисы придаёт проекту особый шарм и особую глубину оригинальной подачи. Среди прочего сценаристам и актрисе виртуозно удалось при малой эмоциональности главной героини найти нужную тональность для какой-то неповторимой чувственной элегантности. И, несмотря на угловатые манеры актрисы именно на заре карьеры юной шахматистки, всё проработано так тонко и умело, что под обаяние главной героини попадаешь буквально с самого начала этой истории. С той лишь оговоркой, что маленькую Бет играет не менее талантливая и очень выразительная Айла Джонстон.

В этой истории практически нет нарочитых мелодраматических моментов. Она сделана тоньше и лучше. Все мужчины, которые встречаются на пути главной героини, это её потенциальные соперники. И по классике игры они практически все ей сдаются. А вся драма жизни Хармон — это спорт и её место в нём, подкрашенное гендерной конкуренцией. Но речь не идёт о банальном эмансипе, как пишут многие статьи в сети о "Ходе королевы".

С одной стороны экранизация относительно основного повествования снята практически на подстрочнике. С другой — во многих местах у её создателей подача получилась в более тёплых и мягких тонах, нежели в оригинале Уолтера Тевиса.

К тому же Скотт Фрэнк среди прочего добавил существенную долю драматизма в экранизации, когда снял вечер Бет перед шахматным турниром в Париже в такой нарочитой компании расхристанной фотомодели (случайной подруги Бет) у барной стойки с тяжёлой головой Хармон утром после очередного запоя. В романе Боргов в 1957 году обыграл Хармон в Париже даже тогда, когда она была в хорошей форме. Он разгромил её холодно, методично и ультрапрофессионально.

"Не надо бояться темноты. И вообще ничего не стоит бояться. Сильный человек это тот, кто не боится оставаться один". Именно такие слова своей родной матери через далёкие тоннели памяти расслышит вновь осиротевшая Элизабет перед тем, как упадёт в вязкие глубины своей наркозависимости.

Что-то взорвалось у Бет внутри после смерти её близкого человека, которых и без того в жизни этой девочки было не так уж много. Что-то, что уже давно просилось наружу, — не выплаканное и не проговорённое после смерти её настоящей матери, — и это вышло наружу в своём опасном воплощении через зависимость алкоголем, которым она без продыха, оставшись в пустом доме, запивала либриум. Сходить с ума Бет будет под драйвовый Venus "Shocking Blue" (более известную русскоязычным фанам как "Шизгара"). И в этом смысле у создателей проекта получилось виртуозно передать подлинность и атмосферность 60х прежнего века, — с рвущейся наружу свободой кайфовых хиппи и их заводного мятежа новой на тот момент субкультуры.

Основательно заливаясь алкоголем, Хармон на время оттолкнет всех тех немногих друзей, которые искренне хотели ей помочь.

Миттельшпиль её юности не был сбалансированным. Она потеряет двух близких родных людей. И на время рассорится со всеми друзьями.

К слову сказать, экранизация Скотта Фрэнка настолько удачно и великолепно проработана, что мне в свою очередь в который раз показалось: известный концепт загадочной русской души сильно преувеличен. С подачи Ани Тейлор-Джой вышел настолько многогранный образ главной героини сериала, насколько душа любого человека вне гендера и национальной принадлежности, который много страдал и начал свою жизнь с одиночества, может по инерции излучать глубину и загадку.

Зализывать свои раны Хармон будет в полном одиночестве в заброшенном доме её родного Лексингтона. И строить мост над пропастью, разделившей американские и советские шахматы, ей придётся самой. До чемпионата в Москве концепт её игры превратится в похмельные шахматы. Хармон зверски надиралась много недель подряд. И в полном одиночестве переживала все свои поражения, случившиеся во внешнем мире. Накачиваясь вином и транквилизаторами в пустом доме после смерти миссис Уитли, Бет на самом деле ломала свою прежнюю жизнь с её прежними установками. И этот вынужденный размен был в сто раз болезненнее, чем любая "вилка" на шахматной доске. Тот глубокий морок, в который её всякий раз опрокидывал либриум, долгое время будет для Бет вынужденным убежищем от громоздкого внешнего мира, в котором она больше не ощущает себя своей и нужной.

Вместо того, чтобы тренироваться по восемь часов в день перед важным для неё чемпионатом в Москве, Хармон напивается в хлам и ведёт себя во внешнем мире, мягко говоря, эксцентрично и непредсказуемо. Её драма потерявшего ориентиры человека оправдана в той мере, сколь много она на себя взвалила из любви к профессии. Это падение было неизбежно. Равно как и рука помощи её давней подруги по сиротскому приюту была предсказуема и приятна в таком жанре изложения слегка романтичной стилизации проекта. Этот эпизод подан в романе холоднее и более растянут по главам в своём повествовании. И тот аспект, что именно Джолин (лучшая подруга Бет по приюту) оплатила Хармон возможность участия в московском шахматном турнире, в романе умышленно смазан.

Из-за красивого и легкомысленного жеста Бет выкинет деньги всехристианской организации, потраченные на неё этим обществом, в том числе для того, чтобы она сказала на камеру о всемирной угрозе коммунизма. Подобная глупость — хотя, безусловно, шахматы в мышлении Хармон шли вне всякой идеологии — вполне была в стиле этого рано повзрослевшего, но всё же ребёнка.

Три тысячи долларов — немалые деньги. Сложно представить вне всякой романтики, что кто-то из близкого окружения Бет согласился бы на такую авантюру: после запойного образа жизни блестящий ум Хармон стал не данностью, а скорее актом её сильной воли и выносливости. И поверить заново в неординарные способности и везение этой "тёмной лошадки" было отнюдь не просто. Её долгое заигрывание с алкоголем будет иметь серьёзные последствия для прежде ясного аналитического ума Бет.

Но, так или иначе, у её близкого окружения немногих друзей хватит выдержки и терпения направить жизнь Хармон в нужное русло. И они окажут ей посильную помощь в тех вопросах, которые для Бет станут животрепещущими.

Они с Бенни Уоттсом на тот момент действительно были два лучших шахматиста Америки. Хармон по обыкновению разносила своих соперников вдребезги, пока не оказалась сама под ударом своего раскачанного бешеного честолюбия.

Партии, которые они разбирали с Бенни Уоттсом, когда тот готовил Хармон к серьёзной игре с Борговым, были образцами очень продуманной, искусной стратегии лучших шахматистов мира. Эти уроки были бесценны по сути своей теории и практики.

На шахматном турнире в Москве тот значимый телефонный звонок из Нью-Йорка от её американских друзей, в котором Бенни Уоттс даст множество продуманных вариантов и различных комбинаций в тяжёлой партии с Борговым, будет так же стоить очень дорого. Он поддержит Бет и откроет ей второе дыхание без всяких допингов. Хотя последнее слово (и сложное решение) закономерно останется именно за ней.

И, как бы то ни было, за победами Хармон её преданные фанаты следили с невероятным воодушевлением. "Я ничего не смыслю в шахматах, дорогая, но Вы просто потрясающая! Вы лучшая после Капабланки", — в сердцах признается ей какая-то поклонница, когда Бет будет быстро и с некоторой нервозностью раздавать автографы после своего большого перерыва, связанного с тяжёлой депрессией.

Хармон, обладая своим феноменальным талантом и выстраивая атаки на шахматной доске, могла предвидеть любую уловку и угрозу от соперника. Правда, так будет не всегда и особое внимание в экранизации будет приковано, в том числе, к деталям её неудачных партий и плачевных поражений. Причём, плачевных в прямом смысле этого слова. В Париже она второй раз подряд проиграет самому опасному своему сопернику и расплачется прямо на турнире перед Борговым, который на тот момент, обладая титулом чемпиона мира, в принципе не знал, что такое "Ничья" в шахматных партиях. Психика Бет уже плохо держала перегрузки, и транквилизаторы лишь относительные помощники в её серьёзном душевном надломе.

"Четыре советских шахматиста – это до фига советских шахматистов".

Речь идёт о закрытом турнире в Москве 1968 года, на который среди прочих сильных игроков была приглашена Элизабет Хармон. И феномен этой девушки был даже не в том, что она играла блистательно свои партии, — на тот момент среди женщин были прецеденты подобного уровня. Мастерство Элизабет заключалось скорее в том, что она единственная среди женщин участвует в мужском зачёте, играя с высоким рейтингом в этой профессии.

И нужно отдельно сказать, что Хармон и Боргов проявили себя в этой экранизации не как банальная битва двух держав. Это скорее борьба двух интеллектов.

Игроки аналитики и игроки интуиции. Два условных столпа мироощущения и оригинальной тактики. И тот аспект, что в критический момент игрок опирается именно на интуицию, — а она в свою очередь представляет собой качественно раскачанный модуль ума, — обыграно в картине выше всех похвал.

Хармон феноменальная не только в шахматной игре, она уникальная в своём природном потенциале побеждать саму себя в том числе. В этой нелёгкой борьбе Бет откроет не только вертикаль шахматной доски; она заново перепишет всю свою прежнюю жизнь и многие ущербные установки обеих матерей. И то, и другое, словно звенья одной цепи, постепенно создадут из неё иного человека: более мудрого и пластичного в своих поступках; более сильного и выносливого в своих мотивациях. И столь распиаренная тема допингов, — и того обстоятельства, что якобы без них невозможно разогнать своё воображение, — померкнет в лучах блистательной победы Хармон. Ей не нужны транквилизаторы, чтобы играть феноменально. Её мозг умеет мобилизовываться. И в данном случае это уже, вероятно, резонный вопрос наработанных навыков профессионала высокого класса игры.

И ей нужна была эта победа. Очень эффектный финал в экранизации и романе не выглядит банально ещё по той причине: Боргову проигрывать на своей территории не комильфо. И их битва была честной и бескомпромиссной с самого начала. Но то, как он красиво признаёт свой проигрыш и то мастерство, с которым это виртуозно воплощено актёром на экране, достойно в свою очередь отдельных искренних аплодисментов. Словно фибрами своей души почувствовав значимость для Хармон её личного триумфа, Боргов ещё раз доказал и визуализировал известный тезис: проигрывать можно научиться красиво и благородно.

Безусловно, вдвойне порадовал в экранизации образ советского шахматиста Василия Боргова (Марчин Дорочиньский), чемпиона мира и самого сильного соперника Хармон, выточенный без штампов и с особой симпатией к этому глубокому персонажу. Хладнокровный, обаятельный, с ясным и доброжелательным взглядом, — он появляясь в начале даже в кратковременном эпизоде (их партия в Мехико 1966 года) тянет на себя нужное внимание и согревает своим присутствием всю картину в целом.

Боргов — серьёзный и основательный профессионал, с великолепно раскачанной силой воли и хладнокровной выдержкой.

И перед встречей с сильными соперниками Хармон, как и многие её коллеги, не проигрывала партии в голове, а делала их реальными и осязаемыми, воспроизводя на шахматной доске. Она сама себе не доверяла в самом лучшем смысле этого понятия, постоянно просчитывая многие варианты и тратя много времени на поиск слабых мест в своей игре.

Ярость и стыд — вот те две главные эмоции, которые захлёстывали Бет в редких случаях её поражения с сильным противником. Беспомощность и нарастающий гнев от унижения проигрыша — эти сложные эмоции захлестнут Хармон в двух неудачных для неё партиях с этим советским шахматистом в Мехико и Париже. И добиться необходимого равновесия сил с таким противником в Москве вновь будет достаточно трудно. Бет великолепна, но не совершенна. И выбить её из игры чисто психологически порой не так уж сложно. Хотя ей всегда казалось с другими игроками, что способности создавать угрозы и наносить контрудары безграничны. При каждой встрече с Борговым, даже если они случайно сталкивались в лифте или холле отеля, Хармон по инерции нервничала и холодела от страха, совершенно напрасно считая, что ей одной тяжело терпеть подобные перегрузки от многочасовых партий.

В Москве она будет себя чувствовать растерянной, одинокой и напуганной. Сомнение станет неотъемлемой частью её мышления. Тем ярче позже разгорится её победа. Эта девятнадцатилетняя американская девчонка одержит победу и станет чемпионом мира на чужой территории. И дрожь испуга закономерно сменит дрожь ликования.

На этом турнире Бет проработает все прежние ошибки: она с осторожностью станет применять свои известные жёсткие атаки, которые ей создали нужную репутацию в Америке. Хармон будет теснить своих соперников аккуратно и без напора, вскрывая свои ловушки изысканно и красиво в неспешно развивающихся партиях игры.

Лученко пожал её ладонь и слегка поклонился – на секунду Бет почудилось, что он собирается поцеловать ей руку, но шахматист не стал этого делать. Он взял её руку в обе ладони, обвёл взглядом зал и сказал:

— Всё это совсем не похоже на шахматы.

— Вы правы, — улыбнулась Бет.

Эти трое, Лученко, Лаев и Шапкин, были тем пантеоном, перед которым благоговел весь американский шахматный истеблишмент. Лученко был потрясающим шахматистом и неординарной личностью. Он стал чемпионом мира, когда Бет ещё не родилась. "Сегодня мне довелось сыграть с лучшим игроком в моей жизни. Привыкайте к комплиментам", — с доброжелательной улыбкой скажет ей Лученко, искренне и с необыкновенно лёгкой душой признавая свой проигрыш. Но к главной партии с Борговым даже в контексте своих стремительных побед Хармон подходит вымотанной и обесточенной. И в этой напряжённой борьбе ей всё чаще хочется поближе придвинуть к себе заветный флакон с транквилизаторами в гостиничном номере; и ей так не просто даётся сложное решение от них отказаться.

Точность и ледяное спокойствие — это непредсказуемые элементы оригинальной тактики Боргова. Среди прочего его называли «мастером сицилианской». К тому же тридцативосьмилетний Боргов в эндшпилях играл как полубог, действуя смертоносно и стремительно. Этим он прославился в качестве сильного игрока и мирового авторитета. И в том числе его партии читала и зубрила полуголодная Бет, когда экономила деньги от школьных обедов на журналы о шахматном обозрении. Играть с такими шахматистами уже само по себе было для Хармон огромной честью. А выиграть — честью и гордостью втройне.

Хармон это интуитивный игрок. Её вероломные комбинации, безжалостный натиск и штурм фигур соперника — основные черты, позволявшие долгое время быть первой в жёстком мужском мире шахмат. Гнев её мобилизует, хотя нервные импульсивные нотки в игре выдают женскую подачу. И фильм сделан таким интересным образом, — с сильными игроками нет универсальных и общих приёмов для победы; а все турниры по своей подаче очень разные и глубокие. Создателям удалось избежать самоповторов и громоздких подробностей матчей, которые могут быть по-настоящему интересны лишь профессионалам этого спорта. Многие вещи переработаны и сокращены относительно первоисточника очень удачно. А нужное психологическое напряжение через эмоциональную игру актёров в свою очередь подано просто великолепно. Все таинства этой изысканной и жёсткой игры в романе и сериале воспроизведены с неподражаемым эмоциональным накалом.

Партия Боргова и Хармон это не только противостояние двух блестящих интеллектов. Это ещё особый сгусток энергии и воли, который приходилось всё время включать Элизабет в поисках всё новых альтернатив. И ей совершенно напрасно казалось, что на этом турнире зверски устала и тотально вымоталась только она. Её взгляд на сложившуюся ситуацию от первого лица в этом аспекте был обманчив. Добиться материального превосходства в этой партии было не просто в равной степени обеим сторонам. Именно поэтому "Ничья" от Василия Боргова прозвучала для Хармон как вспышка молнии и долгожданное избавление. Он никогда никому не предлагал такого исхода партии. Но победы — это реальная страсть в её жизни. А всё остальное — полумеры и болезненные компромиссы. Хармон — импульсивный авантюрист. И она в определённом смысле очень сильно рисковала, когда отклонила это предложение.

Нужно заметить, что талант Бет состоял не только в искусстве великолепной стратегии и тактики. Кроме всего прочего, она умела вовремя брать себя в руки и включать оригинальное мышление, словно наводя резкость и фокус на воображаемую доску той шахматной партии, которая проигрывалась только у неё в голове. Бет грамотно сосредотачивалась и на проективном мышлении, одновременно абстрагируясь от внешнего мира, она проигрывала текущую партию в голове, прежде чем сделать какой-то ход, от которого зависел исход игры. Она умело использовала предоставленное время, — и это пространство игры принадлежало только ей. Это был особый мозговой штурм и особый дар её внутреннего зрения. И в том числе поэтому она выиграла свой заслуженный титул чемпиона мира у того игрока, который не привык проигрывать. Она вынудила сдаться того соперника, который никому никогда не предлагал даже "Ничью".

Их турнир расписан Уолтером Тевисом так талантливо, что импульс и энергия игры на уровне мурашек по спине ощутимы буквально физически. И самое невероятное, что может быть между такими мастодонтами подобного сражения, — Боргов сдал Хармон своего короля вне всякого регламента. Просто положил ей фигуру в ладонь со словом "Берите", а не сложил его набок, как это положено по классике игры. А потом тепло обнял, прижал её к себе и признал свой проигрыш как никто другой, эффектно и легко, — как это бывает только у тех, кто действительно по-настоящему силён и красив в своих поступках.

Как известно, шахматы — это гимнастика ума. Точно так же как хороший фильм — зарядка нужного тонуса для увлечённого киномана.

Сериал побил все мыслимые рекорды любви даже в тех категориях зрителей, для кого шахматы — это не более, чем сочетание букв некогда детского досуга.

Великолепная операторская работа; классная актёрская игра; идеальное музыкальное сопровождение, — семь плотных серий, которые улетают буквально за два вечера.

То, что за талант нужно платить и то, что эта цена порой непомерно высока, — эта истина не нова по глубокой сути своей экзистенции. Но то, как это крылатое утверждение воплощено в экранизации, заслуживает отдельного уважения и как минимум одного полного просмотра данного ёмкого сериала. В достаточно узкой теме создателям удалось вскрыть бесконечно много смыслов, которые в свою очередь раскрываются в своей глубине при втором внимательном просмотре.

В 2020м у американского стримингового сервиса Netflix вышел достаточно сильный и добротно сбитый проект, не лишенный своих косяков и преувеличений. Хотя, в свою очередь они будут, вероятно, заметны только профессионалам. Данный проект уже обласкан премией "Лучший драматический телесериал года".

И нужно сказать, что у этой экранизации есть несколько названий, каждое из которых играет своим неповторимым смысловым оттенком.

"Ферзевый гамбит" — один из тех дебютов, которым научил Хармон мистер Шейбел и один из тех уроков, которые Бет запомнила на всю жизнь. А "Ход королевы" говорит в своей звонкой и гибкой метафоре сам за себя: благодаря своим любимым фигурам, обласканным невероятным трудом и талантом главной героини, Элизабет Хармон сама вышла из пешки в ферзи.

____________________________________________________

Точно так же как создатели сериала обратились к информационной поддержке Гарри Каспарова в знаковых местах шахматных партий при переработке сценария; Уолтер Тевис в своём предисловии к роману благодарит национального мастера по шахматам Брюса Пандольфини за то, что тот вычитывал текст и помогал избавляться от ошибок в описаниях игры. Роман написан так живо, ярко и здорово, что его в лучшем смысле этого понятия не хочется дочитывать, приятно растягивая этот эмоциональный накал повествования как можно дольше. К слову сказать, сериал ни в чём не уступает первоисточнику. И во многих местах, — в талантливо поданной визуализации и проработке сложных образов, — даже его превосходит.

А кавер сериала на обложке книги издания 2020 года с образом очаровательной Ани Тейлор-Джой — это высшая оценка и красивый экивок роману Уолтера Тевиса.

PS Не лучшее ли это доказательство искренней любви читателя и зрителя?

Нужно отдельно заметить, что в "Мухе" (The Fly / 1986) мелодраматические полутона тоже выставлены по умолчанию, — как бы фанам раннего Кронненберга не хотелось это опровергнуть под слоганом того "что, мол, старик сегодня уже не тот", — с той лишь ощутимой разницей, что они сбалансированы и разбавлены другими более тяжеловесными жанровыми составляющими мутантского хоррора.

К слову сказать, хоррор можно снимать и понимать по-разному. Некоторые полагают, что монотонный психоанализ под эпатажным гримом ключевого героя в контексте громоздкой метафоры истории его перерождения, спекулятивно растянутые в формат полнометражного кино — это и есть лучший образчик своего жанра.

Фаны творчества Кроненберга считают этого крупнейшего представителя независимого американского кино прежде всего визионером, а уже после этого аспекта — экзистенциальным аналитиком своих оригинальных историй. И, собственно, известный канадский режиссёр в который раз доказал это в 90х прежнего века, сняв великолепную "Экзистенцию" (eXistenZ / 1999) с концептом сильно размытых границ виртуальной реальности. Нужно сказать, что нестандартное мышление, живость ума и блестящие аналитические способности Дэвида Кронненберга — это ключевые составляющие его картин. Этот режиссёр великолепно адаптируется не столько под интеллектуальные потребности определённого индивида, сколько отлично чувствует, какие темы звенят, что называется, в воздухе уже сейчас, — пусть это и не для всех очевидно. По такому принципу обычно работают классики. И в подобной авторской манере всё время "выстреливает" Кронненберг в качестве самобытного режиссёра, ко всему прочему накачанного своей мощной интуицией и личным видением глубоких процессов социума.

Кроненберг не раз признавался в интервью, что в его личном восприятии профессия режиссёра и психоаналитика стоят буквально вплотную друг к другу, ибо каждая из них играет важную роль в реконструкции реальности посредством вовлечения в неё определённой целевой аудитории. Но как бы то ни было, узнаваемыми и выразительными его картины сделал именно очень мощный и отлично проработанный видеоряд, а не рефлексия ключевых героев как таковая. И в этом смысле можно сказать, что любую картину делают идеальной два важных фактора: талант режиссёра с мастерски прописанным сценарием и наличие финансирования, необходимого для того, чтобы достойно воплотить свои творческие фантазии на экран.

Что касается оных именно в "Мухе" картина сильно цепляет, оставляя очень мощное послевкусие от просмотра, именно грамотным замесом экзистенциальной философии, глубокой драмы главного героя и кровавым экшеном его вынужденного перерождения. В раннем творчестве Кроненберг виртуозно играл именно на инверсии смыслов: там, где другие режиссёры скрупулёзно выверяют сценарий картины на становление и взросление героя; Кроненберг мастерски и уместно применял свой фирменный приём тотального разрушения. Игра с жанрами и ключевыми составляющими качественной экранизации удаётся этому мастодонту мирового кинематографа практически всегда безукоризненно. И картины Кроненберга много интереснее и мощнее по своей энергетике, чем непосредственно первоисточники, по мотивам которых он обычно, тщательно перерабатывая сценарный материал, снимает своё кино.

Так вышло в своё время, например, с кинолентой "Мёртвая зона" (Dead Zone / 1983), в которой режиссёр грамотно ушёл на время в поток мейнстрима, ибо так основная мысль одноимённого романа Стивена Кинга раскрылась более интересно и вышла менее затянутой. Подобным образом Кроненберг воплотил на экран постмодерн "Космполиса" от Дона Деллило (Cosmopolis / 2012), который именно в книжном оригинальном варианте одолеет далеко не каждый читатель. Своеобразный выразительный комплимент самобытному творчеству этого режиссёра можно справедливо отдать и в картине Crash / 1996, справедливости ради отметив: "Автокатастрофа" Джеймса Баллада оставляет очень смешанные чувства в своей психоделической, но абсолютно не выразительной подаче сильно заумного первоисточника.

И, собственно, именно так случилось в исполнении Кроненберга и всей его съёмочной группы с основным содержанием рассказа "Муха" Джорджа Ланжелена. То, что сделал Дэвид Кроненберг с "сердцем" этой краткой формы 1957 года именно в своём авторском прочтении и воплощении на экран — это просто Космос. Безусловно, в оригинальной закрутке сюжета и сложных переживаниях Сета Брандла (главного героя картины) узнаваем сам режиссёр через проекцию своего лирического героя. И говорить о том, что поздний Кроненберг удивительным образом скатился в мелодраматический аспект своих историй (о чём свидетельствуют многие ироничные комментарии в сети) — значит плохо чувствовать основные вехи творчества этого канадского режиссёра. Как бы то ни было, за леденящим душу хоррором из далёких 70-80х прежнего века скрыт очень уязвимый и чувственный мастер своего дела. К слову сказать, Кронненберг в своей авторской (и человечной) подаче достаточно силён, чтобы грамотно транслировать на большом экране многие свои слабости. И его "Муха", — одна из самых известных и знаковых картин, вошедшая в ротацию lMDb на 42 место среди 500 самых лучших картин фильмов ужаса, — явное тому подтверждение. Дэвид Кроненберг умеет создавать в контексте кинематографа мощные психоделики на грани изменённого потока сознания, — и главного героя, и зрителя в том числе.

Одухотворённый учёный, Сет Брандл, (Джефф Голдблюм) немного наивный и забавный в своей искренности, хочет с помощью своего нового изобретения перевернуть мир. Он мечтает покончить с границами и таможнями, ввернув своё веское слово в новые тенденции перемещения предметов и людей в пространстве. Под красивым слоганом "телепортация в пространстве" Брандл на протяжении долгого времени делает различные опыты перемещения субъектов с помощью двух своих телеподов. Согласно основного повествования Джорджа Ланжелена один из них на молекулярном уровне отвечает за дезинтеграцию определённого субъекта; второй же приёмный аппарат моментально реинтегрирует это сжатое тело во втором телеподе. Терминологию "телепода" Кронненберг применил уже непосредственно в своём сценарии, в общем и целом особо не трогая идею Ланжелена, а лишь уплотнив и расширив её грамотно в ключе философского экшена кинематографа и подняв тем самым другую проблематику в своей киноленте. К слову сказать, в рассказе Джорджа Ланжелена, который для 1957 года был очень смелым образчиком своего жанра, учёный и муха, случайно залетевшая во время опыта в передаточный аппарат, по трагической ошибке всего лишь частично "обменяются" телами. Кронненберг развил тему глубже и сделал из этого рассказа маленький киношедевр своих экзистенциальных откровений.

Возможно, Ланжелену в краткой форме изложения просто не хватило места для более глубокого осмысления этой темы, но кроме нарочитого тезиса ущербного внедрения учёных в естественный ход развития человечества, автор практически ничего не сказал. И верхний пласт его "Мухи" — это, вероятно, известная тема о том, что любые инновации авантюрны по своей сути и несут по умолчанию определённую долю опасности для привычного равновесия устоявшихся процессов и канонов. Его так называемая революция в истории человечества через проекцию ключевого героя смотрится достаточно предсказуемо и словно обрывается на самой звонкой ноте плохо продуманного финала рассказа. Кроненберг, переписывая сценарий под своё видение, уплотнил эту интригу в формате полнометражного кино грамотно и ёмко, одновременно развернув этот сюжет под всеми мыслимыми углами.

Новаторский эксперимент эксцентричного учёного легендарный режиссёр представит именно в своей оригинальной манере. И Кроненберг даст от себя много больше тяжеловесной брутальности и драмы, чем это ощущается на страницах первоисточника.

Разрешить проблему транспортировки всех объектов и людей включительно — такую одиозную задачу поставил перед собой Сет Брандл, которого мучают амбиции Эйнштейна и перманентная любовь к своему делу отчаянного изобретателя. Вначале раскрытия сюжета картины всё это похоже на забавный фокус с чулком той милой девушки (Джина Дэвис), которая пришла брать интервью в ключе своей профессии журналиста у подающего большие надежды очередного одухотворённого любителя инноваций на благо всего человечества. Сет предложит Веронике внедриться в их совместную экспериментальную практику. И параллельно снимая всё, что она видит на камеру, эта обаятельная юная особа в определённом смысле станет его правой рукой в освещении этих опытов. Безусловно, при таких обстоятельствах близкого сотрудничества у Сета и Вероники завяжется трогательный роман. У девушки безупречный инстинкт журналиста и она наконец-то вышла на большую сенсацию. Правда, она и не догадывается в начале картины о том, какого рода сенсация и потрясение её ожидает.

Впоследствии Брандл одновременно озадаченно и немного смущённо пояснит ей, что данные телеподы не могут работать с плотью. Они благополучно перемещают в пространстве только неживые объекты. Ибо всё живое от этого процесса в конце подобного путешествия просто выворачивается наизнанку. Сета продолжительное время мучает неудачный опыт с бабуином, и он подскажет ему в свою очередь о том, что работе с живыми тканями нужно учиться. Однако постичь тяжесть такого знания Брандлу придётся, что называется, на собственной "шкуре". И к слову сказать, именно подозрения в неверности журналистки Вероники толкают этого учёного на роковую самотелепортацию, в ходе которой в геном этого гения проникает днк случайно залетевшей в телепод мухи. Брандл был пьян, сильно расстроен, взвинчен и снедаем ревностью, когда решился на телепортацию самого себя. Компьютер оказался в замешательстве, поскольку был настроен на телепортацию одного тела. И наличие в кабине мухи он на своём "синтетическом" алгоритме считал своеобразно, — на генетическом уровне компьютер автоматически скрестил оба субъекта.

Трагический финал этого эксперимента развернёт в иную плоскость тот посыл, который закладывал Ланжелен в свой рассказ. И, кстати, планомерное раскрытие сюжета "Мухи" Кроненберга снято и проработано намного круче и интереснее, чем одноимённая работа Курта Нойманна, которая вышла на экран в 1958 году. Версия Нойманна смотрится на сегодняшний день неким инфантильным аналогом рассказа Ланжелена. Хотя, безусловно, Нойманн снял качественный фильм именно в притирку к рассказу и на тот момент это, вероятно, было единственно верным решением в аспекте возможной экранизации первоисточника.

Нужно отдельно заметить, что Кроненберг идеально проработал не только сценарий "Мухи", — режиссёр виртуозно выточил личности трёх основных героев, великолепно встроив в канву своего сюжета их классический любовный треугольник.

И, так или иначе, персонажи Кроненберга получились все биполярными по сути своих поступков. В определённой мере можно сказать, что каждый из них вызывает нужную долю сочувствия и сарказма по мере раскрытия главной интриги картины.

Кроненбергу удалось вне всякой приторной слащавости мастерски встроить в эту историю ещё одного героя, которого не было у Ланжелена. Прежний любовник и покровитель (Джон Гетц) этой милой девушки Вероники, который помог ей на заре карьеры, своим мастерски созданным образом на экране идеально подчеркнул все возможные рассогласования в аспекте известного тезиса о том, что мы по обыкновению путаем желаемое с действительным. И нужно отметить, что режиссёр, несмотря на жёсткие рамки хоррора, вновь умудрился быть чувственным и человечным в канве своего фильма. Вероятно, не последнюю роль здесь сыграла оригинальная подача и личное обаяние актёрского состава.

Джина Дэвис в своей актёрской игре идеально воплотила образ того человека, который пытается сделать сложный выбор в то время, когда этого самого выбора у неё нет по умолчанию. Джон Гетц, который в начале фильма вызывает вязкое отторжение, в финале картины оказывается достаточно искренним персонажем: он идёт на самопожертвование ради того человека, с которым (как ему казалось) у него ничего, кроме секса, не было. И к слову сказать, финал "Мухи" проработан настолько тонко и виртуозно, что эту особь хтонического зла, которая постепенно стала Брандл-мухой, во много раз жальче, чем любого человека. Это безусловно иррациональное чувство и дань великолепной игре актёра Джеффа Голдблюма, под обаяние которого по умолчанию попадаешь моментально буквально с первых кадров его появления в картине. Метафизику противостояния человеческой природы и сущности насекомого актёр воплотил в "Мухе" выше всех похвал.

Сгусток и прилив очень мощной волны энергии Брандла и его обновление на молекулярном уровне после самотелепортации будут временны и обманчивы. Его сумасшедшие амбиции надолго зашорят сознание, и Сет далеко не сразу поймёт, что с ним происходит что-то не то.

Переступить через общественное мнение на всех уровнях восприятия этого понятия и доказать всем, что такое плоть — это его давняя мечта. По словам (и убеждениям) Брандл сам создаёт тела: разбирает их на части и воссоздаёт заново. Что из этого получится, становится понятно уже где-то во второй половине "Мухи".

Одержимость на грани умственного помешательства Джефф Голдблюм воплотил в кадре идеально. У его постепенно развивающейся болезни есть какая-то цель — так думает теперь тот, кто раньше был человеком, а теперь незаметно переместился в тело Брандл-мухи. Хотя единственная цель всего этого процесса — одержимая схватка главного героя с собственным страхом, поскольку он всё же постепенно смутно начинает понимать, что он такое на самом деле. Ожидание Нобелевской премии и демонстрация на камеру для потомков подобного сенсационного прецедента — это единственная достойная мотивация, которая долгое время держит ум главного героя в достаточно стройном осмыслении происходящего трансформа человеческого тела в нечто. Старательно коллекционируя артефакты прежней жизни (всё, что некогда было частями его человеческого тела) Брандл по-прежнему ещё способен к рассуждению и неким проблескам угасающего сознания. Но ничего, кроме боли, его уже не ждёт в финале этой истории.

Безусловно, Кроненберг выжал из этого сюжета весь возможный максимум, когда в аспекте энтомологии проработал мутацию своего героя по нескольким значимым этапам видоизменений его прежде человеческой природы и внешности. Всё продумано режиссёром до скрупулёзных мелочей и осмысленно в лучших традициях научной фантастики. В этом талант Дэвида Кроненберга, и это одна из лучших его картин по умолчанию.

Техническая сторона подобного воплощения этой истории не вызывает никаких сомнений в одарённости Кроненберга и таланте всей его съёмочной группы непосредственно. Музыка композитора Говарда Шора и операторская работа Марка Ирвина безупречны. Съёмка в полумраке с постоянным нагнетанием нужного напряжения и грамотная игра с перспективами — тонкий живой нерв этой картины Кроненберга.

***

Фильм смотрится на одном дыхании. В нём нет ни одного лишнего кадра и ни одного затянутого момента. Всё выверено режиссёром в контексте тщательно выточенного сценария до изысканных мелочей. Тонкая игра актёров; красивые планы; аккуратная подача; великолепно обыгранная достаточно сложная идея, — это те значимые определяющие успеха экранизации Дэвида Кроненберга, которые ставят по умолчанию "Муху" 1986 года в раздел классики мирового кинематографа.

Нужно сказать, что "Муха" Дэвида Кронненберга, в отличии от своего предшественника 1958 года, фильма Курта Нойманна, это глубокая притча с ощутимым налётом экзистенциальной драмы на плотной подложке мутантского хоррора. Таким хоррором не только можно пощекотать нервы и напугать впечатлительного зрителя, — Дэвид Кроненберг в кадре воплотил особую философию на грани архаики мира.

Кроме всего прочего, "Муха" в главной своей метафоре — это трансляция отдельной политики насекомых: жёсткой, бескомпромиссной и рассчитанной только на собственное выживание. И с этим нечто (тем, что изначально было человеком) уже нельзя оставаться наедине и разговаривать на языке человека. Безусловно, эту тему Кроненберг воплотил на экран вне навязчивого моралите. Он скорее дал крупную ремарку на глобальное осмысление этого концепта, нежели сделал скромную попытку разобраться в потенциальном виновнике произошедшего. Ибо у этой истории нет виновника. Есть только пострадавшие. Брандл тотально искалечен, — и на одну особь нелепо взваливать вину за патологию всего рода. А человеческий род (если попытаться развить эту мысль) по умолчанию подвержен к подобным трансформациям ума, при которых причиняя боль другому вынужденно борешься за выживание своего подвида. Как бы то ни было, Кроненберг в этой адаптации сценарного материала работает на разрывах человеческого сознания и на развенчании общепринятых шаблонов. В этом его фирменный почерк талантливого режиссёра и сценариста и это маленькая часть его авторской вселенной, которая всегда узнаваема и выразительна в своём воплощении на экран.

Планомерно резюмируя, можно сказать, что Дэвид Кроненберг — мастер, создающий авторское кино в том числе с элементами плотного психологического триллера. Гротеск и эпатаж в картинах Кроненберга — это не дешёвый кич времени или социуму, а необходимая дань тем жанровым составляющим, в которых он работает. Сюрреализм происходящего в "Мухе" оправдан в той мере, в которой автор на символике животной природы пытается транслировать вечные истины: разложение разума и плоти в контексте влияния определённых причин, раскрывающие суть антропологических процессов развития человека.

Яркая, хлёсткая, смелая, местами достаточно сентиментальная, — "Муха" Кроненберга оставляет после себя сложные смешанные чувства и очень мощное послевкусие. Накатывающее вначале этого фильма недоумение впечатлительного зрителя ближе к финалу истории перерастает в особую форму оцепенения, при котором ты не в силах выдавить из себя ни строчки, ни мысли, ни единого внятного слога и соображения. И досматривая эту экранизацию до финального кадра, словно разжимаешь тиски холодных инстинктов и выныриваешь на поверхность собственной рефлексии, в поисках хоть какого-то бы ни было обоснования всему увиденному. Причём объяснить и детализировать значение всего происходящего в этой экранизации статичному зрителю очень сложно.

Дэвиду Кроненбергу в "Мухе" 1986 года удалось виртуозно встроить немым дискретом повествования хардкорные мистические откровения о природе нашей реальности и сущности человеческой натуры. Откровение этого режиссёра каждый считает на уровне своих личных наработанных установок и привычных канонов мышления. Скажу лишь только то, что не стоит подходить с одной меркой к творчеству таких режиссёров. Их вклад в кинематограф неоценим. Их влияние на целевого зрителя глобально. Их вызов оправдан в той мере, в которой глоссолалию считают не просто набором бессмысленных слов, а даром всех древних забытых наречий и языков.

____________________________________________________

"Муха" Дэвида Кроненберга — идеальная картина, в которой сплелось столько смыслов и мощных подтекстов, сколько смог вместить великолепно проработанный сценарий и глубокая игра актёров этого образчика жанра хоррор из 80х прежнего века. Маленький киношедевр — так в двух словах можно сказать об этом произведении любимого режиссёра, — причём любимого и адекватно уважаемого на всех этапах его творчества.

По сценарию сериала свои способности Джессика использует на всю катушку возможного криминального подтекста. Взлом с проникновением — это её конёк. Наравне с драками и грубой руганью. В общем и целом, это необходимая часть работы частного сыщика и её альтер эго в контексте данного сюжета. Опыт Джонс в этом непростом деле впечатляет: любую достаточно хорошо скрытую зацепку она может найти за минимальный промежуток времени. И свою привычную работу по части успешной раскрываемости сложных дел Джесс постепенно превратила скорее в концепт "когда", а не "если". К слову сказать, Джонс, собирая нужные для себя улики, всё время и как бы исподволь препятствует работе полиции, которая по ироничной закладке сюжета всегда и везде опаздывает.

Бесчисленное количество раз выломанные двери в качестве "подарка" от ревнивых клиентов и пробитые стены в драках с конкурентами (такими же, как Джонс, сверхспособными) — что ни говори, Джесс хреновый арендатор своего офиса, который по совместительству одновременно является домом.

У её агентства Alias очень непрочная репутация. Впрочем, с таким непредсказуемым владельцем — неудивительно.

Агентство Alias специализируется на опасных и экстренных делах, за которые по обыкновению никто другой не берётся. Терпеливо расследуя сложные прецеденты, Джонс великолепно фокусируется на чужих неприятностях и бедах, чтобы не думать о своей личной боли. Это квинтэссенция её профессии очень талантливого детектива и простейший способ держать себя в нужном тонусе.

Очень оригинальная придумка — своеобразная отзеркалка операторов: периодически снимать актрису через проломленное пространство её двери с торчащими из неё огромными кусками того, что прежде было тонированным стеклом. Словно метафорически обращаясь к сущности этой героини, потому что похожая дыра с такими же рваными краями у неё внутри себя самой.

И в тему приобретённых талантов Джессики Джонс стоит дать определённый спойлер сюжета. Её невероятная прыгучесть и полёты по воздуху на короткие дистанции — это особая дань застарелой трагедии из юности, которая мучает Джонс не меньше, чем притязания главного антагониста Килгрейва в первом и самом удачном сезоне этого сериала. В контексте сюжета комикса Джессика — жертва новейшей технологии генетического сплайсинга с побочными эффектами днк. Именно по этой причине её сверхспособности "случайно" получили "добро" во внешнем мире. Эту первоначальную идею с ощутимым налётом подросткового максимализма в формате комикса сценаристы в первом сезоне обыграли достаточно плотно и серьёзно, — в том числе грамотно представив это в ключе глубоких метафор касательно главной героини картины.

Прыжки в высоту и управляемые падения. В случае с Джессикой Джонс последнее возведено в статус затянувшейся глубокой травмы. Её душевное потрясение очевидно и нарочито по сути своей кульминации на протяжении всего первого сезона. По сценарию сериала эта мегаодарённость обыграна как последствия несчастного случая, в результате которого чудом уцелевшая Джессика после автокатастрофы попала в клинике "под прицел" всевозможных исследований подобных прецедентов. Эта ветка генетических экспериментов полностью раскроется позже в главном концепте второго сезона этого проекта. И первый сезон серьёзно цепляет совсем не этим.

Нужно сказать, что сверхспособности и вынужденное геройство Джессики в данной истории преподнесено в довольно интересной форме: она не прячется от этого, но и неохотно афиширует весь потенциал своих возможностей. Попытка вновь разыграть козырь дуальности у создателей вышла весьма успешной, хотя и во многих местах умышленно не докрученной. Пытаться делать добро без возможности искоренить зло — та самая тонкая грань, на которой очень сложно плясать и практически невозможно удержаться.

Джессика Джонс (Кристен Риттер)

Эта мегаталантливая шпана в арке кроссовера "Defenders" позже будет ни много, ни мало спасать Нью-Йорк от тотального зла. Но в сольниках "карьера" каждого из этих мстителей более скромная и отчасти предсказуемая. У каждого из них на перипетиях судьбы и сложных личных обстоятельств разворачиваются определённые события, так или иначе формирующие непосредственно характер и определённые поведенческие особенности. И что касается оных конкретно у Джессики Джонс.

Она очень красива, достаточно умна и весьма самодостаточна в своём образе жизни. Джесс неплохой человек, но в сюжетных каверзных поворотах она постоянно оказывается втянута во что-то нехорошее и крайне подозрительное по степени своей принадлежности к жёсткой форме криминала. В том числе по этой причине Джонс не особо любит шумные компании и людей в принципе. Острая на язык и крепкая в отвязном сленге вербальных выражений, она предпочитает сводить общение к минимуму.

Джонс по роду своей деятельности и образу мышления частный сыщик, который уникален в своих природных талантах. Она предпочитает работу в ночном Нью-Йорке, чувствуя себя в нём более комфортно и защищённо, чем в дневное время суток. Ночь — это особая развилка пороков шумного мегаполиса, за визуализацию которых Джессике платят неплохие деньги клиенты и заказчики "жареных" фактов. Никто лучше неё не выщёлкивает на объектив камеры нежелательных конкурентов и всевозможных изменщиков по крупным заказам одиозных работодателей.

Однако особого шарма и магнетизма в кадре придаёт персонажу Риттер не совсем это. Именно глубокая личная драма и сильная рефлексия, которую Кристен воплотила в аспекте своей актёрской игры просто идеально, притягивает вдумчивого зрителя вновь и вновь возвращаться к пересмотру первого сезона "Джессики Джонс". Кристен Риттер великолепно играет эту роль и без пяти минут живёт жизнью данного нелинейного персонажа в ключе всех его многогранно проявленных эмоций. И нужно резонно отметить, что без этих глубоких переживаний это был бы просто заезженный образ и штамп навязшего эмансипе относительно тех событий, которые прописаны по сценарию картины. А так вышел очень трогательный, ранимый, чувственный, уязвимый и динамичный протагонист со своими болями, смятениями и мотивацией отомстить главным образом за саму себя. В девяносто девяти случаях из ста Джонс держит свою травму в себе и занимается вытеснением наболевшего. Из всех видов личной и групповой терапии она предпочитает заниматься самолечением. И у Джессики есть свои фирменные фишки для работы и разрядки, которые подходят еë темпераменту как нельзя лучше.

Трезвость в понятии Джонс — это полный отстой. Бурбон она запивает слабоалкоголкой. А виски, особо не церемонясь, Джесс пьёт прямо из горла бутылки. Явная пропаганда спиртных напитков, я полагаю, создателями в "Джессике Джонс" изначально не предусматривалась. Это всего лишь необходимый обязательный энергетик в аспекте её работы, в том числе по ночам. И в любом случае герой знает цену хорошему допингу. У Джонс свои особые наработанные навыки для эффективной и успешной трудодеятельности. И она со временем проверила на себе массу способов восстановить силы и поправить расшатанные нервы, выбрав из них самые брутальные.

Секрет девушки, которую "попутал бес", Хоуп Шлоттман (Эрин Мориарти), и она на грани полного помрачения сознания расстреляла в лифте двух своих родных людей, в начале этой истории знает только Джессика. Это грамотная закладка сериала, по многим причинам умышленно не доведённая до своего ёмкого завершения.

Можно ли простить саму себя? И можно ли убежать от самого себя?.. Этот лейтмотив как бы повис в воздухе в финале третьего сезона приятной недосказанностью данного проекта.

Кристен Риттер воплотила на экране достаточно сложный образ своей глубокой героини. С одной стороны, Джесс никого не хочет обременять своими проблемами, — это не истеричный нытик на грани подросткового кризиса. С другой, — боль случившихся событий в её огромных глазах пульсирует на протяжении всей картины воспоминаниями прежней жизни. От любого обсуждения травматического опыта Джесс тошнит. Именно поэтому сарказм и колкие шутки ей так к лицу. Джонс в контексте грамотно обыгранной супергероики где-то в глубине души всё же боится оказаться в статусе физической жертвы. И по особой закономерности именно в третьем сезоне эта линия получит своё естественное развитие.

В общем и целом Риттер удалось не переиграть даже там, где сюжет (естественное развитие событий) во втором и третьем сезонах провисает, притормаживает свой прежде набранный ход и заурядно обрастает пасхалками и своеобразными аллюзиями других историй. За Риттер очень интересно наблюдать — актриса держится в кадре без пафоса и лубочных кривляний. Эта американская модель очень артистична и фотогенична по сути своей прежней профессии.

Нужно отдельно отметить относительно ключевых персонажей первого сезона: с кастингом в этом сериале не промахнулись. И, как ни странно, данная история, снятая по комиксу, несмотря на явную гиперболизацию во многих мизансценах смотрится аутентично тем воображаемым событиям, которые вполне могли бы происходить и в обычной жизни.

Люк Кейдж (Майк Колтер)

Люк Кейдж: Добрые намерения всё равно зачтутся.

Джессика Джонс: Их слишком мало, чтобы перечеркнуть дурные поступки.

Люк Кейдж: В жизни есть место и тому, и другому. Но что-то всё равно одерживает верх.

Так уж вышло по сценарию этого плотного триллера: Джессика много и практически каждый день пьёт. Иногда с кем попало. И порой этот "кто попало" формирует тесный круг её недолгих привязанностей. Этому полублатному персонажу прописана очень интересная ветка. И Кристен достался одиозный типаж с брутальным вспыльчивым характером, — по умолчанию отвратным нравом. Однако, как это часто случается с такими барышнями — всё компенсирует собой отпадная яркая внешность Риттер непосредственно. Смотреть на игру этой актрисы — это особое эстетическое удовольствие. Она радует зрителя красивыми планами и взрослой серьёзной подачей на протяжении всего экранного времени. И вдвойне понятно, отчего в подростковом возрасте эту колоритную юную особу забрали в модели прямо из супермаркета, в котором Риттер совершала ежедневные покупки.

По сценарию картины к ней лучше не привязываться и Джонс комфортно быть всё время одной, периодами разбавляя своё времяпровождение немногими близкими знакомыми. На самом деле достаточно хрупкая, очень привлекательная мегасекси, яркая и смелая в своём отвязном сленге, — Джессика ведёт своеобразный и свободный образ жизни. Местная красотка предпочитает заказы даже в ночное время суток, чем нежится в постели в благополучном статусе семейного человека. В этом её драйв и смысл жизни. И в этом живчик данного обтекаемого персонажа.

Всё любовники Джесс исчезают из её жизни раньше, чем о них можно составить какое-либо мнение. Однако появление Люка Кейджа, сюжетные параллели которого подробно развернутся в следующем сольнике, выглядит вполне уместно и выразительно.

Кейдж, пожалуй, единственный в начале этой истории, кто безоговорочно принимает Джесс со всеми её сильными и слабыми сторонами. Правда, найдётся и то трагическое обстоятельство, которое ему будет простить очень сложно. Но это спойлер сюжета и ключевая интрига, которой плотно и со вкусом под завязку напичкан первый сезон сериала.

К слову сказать, брутальный секс и животное начало занимают чуть ли не центральное место в этой истории. Это выглядит либо как некий механизм, помогающий понять суть этих мстителей; либо (смею скромно предположить) как не реализованные комплексы авторов этого проекта.

В отношениях со своими близкими людьми и друзьями Джонс зачастую ведёт себя как обозлённый и одновременно сильно напуганный волчонок, который случайно попал в капкан и рвёт не с той стороны, не дожидаясь пока его откроют. Далеко не все её решения в начале этой истории верные и осмысленные. И часто она ведёт себя как чокнутая и перманентно не управляемая заносчивая девчонка. Хотя, как ни странно, именно это отсутствие ложной правильности во многих местах интуитивно заставляет проживать похожую рефлексию вместе с главной героиней на уровне чувств, эмоций и личных переживаний.

Джессика ненавидит пафос и предпочитает в первую очередь дурные манеры в общении. Она старается избегать чувств, предвидя их появление заранее и не тянуть никого в свою глубокую драму. Что из этого получится, отчётливо видно уже в финале первого сезона. Джонс убеждённо считает, что своим присутствием портит жизнь своим немногим близким людям. И отчасти это не лишено оснований. Но, безусловно, нелепо взваливать вину за всё происходящее в плотном сюжете этого нестандартного комикса на одного, пусть даже мегасильного и ультраодаренного, персонажа.

В своей непростой взрослой жизни Джонс отталкивает всех, кто так или иначе пытается к ней приблизиться. Такие персонажи по обыкновению не позволяют себе быть уравновешенными и счастливыми. И что не очень хорошо для проявлений в обычной жизни, великолепно для концепта кино.

Килгрейв (Дэвид Теннант)

Введение ключевого антагониста в основную канву фильма сделано достаточно интересно и необычно: на протяжении нескольких серий начала сериала Килгрейв в исполнении роскошного Дэвида Теннанта всё время в тени событий и его физически нет в кадре. Но то напряжение, которое этот персонаж создаёт вне своего присутствия, очень плотное, мощное и атмосферное по сути своего влияния на зрителя в том числе.

Изысканный, холёный, стильный, элегантный, с властными вальяжными повадками — Теннант сразу цепляет взгляд и тянет на себя основное внимание зрителя, начиная с третьего эпизода этой истории. Персонаж Килгрейва прописан просто идеально. Накачанный под завязку бешенной харизмой, этот интеллектуальный маньяк, безусловно, не лишён ко всему прочему своего особого обаяния и стиля. И его очень трудно ненавидеть, во всяком случае, в первой части картины.

С одной стороны, Килгрейв оставляет за собой шлейф из сломанных жизней. С другой — он сам жертва печальных обстоятельств на почве глубокого птср. В контексте подобных переживаний Килгрейву порой очень трудно понять разницу между реальностью и личными фантазиями. И потрясение его искалеченной жизни, как это часто бывает в случаях с подобными персонажами, уходит корнями в самое детство.

Килгрейв всё время пытается увеличить охват своей потенциальной аудитории, — и как следствие будущих жертв. Но подобного радиуса действия именно для Джессики Джонс явно недостаточно. Он считает себя своеобразным санитаром общества, но для принадлежности к категории статичного социопата Килгрейв слишком умён и изворотлив. Грязную работу он сам не делает. Килгрейв управляет сознанием других – именно в этом основная фишка данного персонажа. Но это не телепатия в чистом виде этого понятия: мысли одиозный персонаж Теннанта читать не умеет. И даже, по его откровенным признаниям, не всегда в силах отследить, какие из его слов в качестве бесконтрольно поданных установок доставляют Джессике большие неприятности и страдания.

Всё, что он хочет — это увидеть в другом человеке (особенно в Джонс) беспомощность, уязвимость и весь возможный потенциал своей безграничной власти. Это, словно некий компенсаторный механизм подогревает чувство собственной адекватной значимости и ценности, утерянное в несчастливом детстве того ребёнка, над которым ставили различные опыты — от генетических до эмоциональных.

Приобретённая мегасила Килгрейва — случайный вирус и часть исследований его родителей (учёных). В определённом смысле по своему идейному наполнению это дань максимализму и некий закос под контент подросткового комикса. Однако именно по манере воплощения на экран закономерно вышли очень интересные аллюзии и двойные смыслы.

Никто так не влияет на людей, как их родители — банальная и, увы, горькая истина, ещё раз среди прочего подведённая маркером повествования ДД.

И в любом случае сюжет закручен таким замысловатым образом: безбашенные действия Килгрейва достаточно сложно оценивать, потому что они все происходят как бы вне его участия. Все, кто на большом расстоянии находится в его гипнотической власти, делятся условно на две категории: тот, кто чокнулся и тот, кто отчаянно спорит с голосами в своей голове.

Джессика ввиду своей совсем не женской силы воли резонно открывает второй значимый номинал. И можно сказать, что у Джонс со временем появилась вакцина против такого сверхмощного психологического давления. Её внутреннее противостояние больше и сильнее, чем можно было ожидать. И где-то в глубине души Джессика пугает Килгрейва до смерти. В этом весь значимый потенциал и смысл их отношений, которые оборвутся на самой звонкой ноте, — страх и страсть перепутаны в голове у Килгрейва до неузнаваемости. Безусловно, дело здесь не столько в схожей фонетике — сколько в исковерканных детских переживаниях этого незаурядного антагониста.

И хотя создатели сериала не стали заниматься банальностью, в контексте комикса раскрашивая актёра с ног до головы в глубокий ультрафиолет, дабы подвести его концепт в образ пурпурного человека (главного злодея и законченного психопата), — они обыграли этого персонажа не менее глубоко и атмосферно.

Быть жертвой Килгрейва — этот ужасно болезненный момент переживут практически все персонажи сериала. Случайно подвернувшиеся под руку этого маньяка, в качестве невменяемых марионеток, они на протяжении всего первого сезона будут творить трэш и раздрай в перевёрнутом кверху дном районе Нью-Йорка. У Джессики в контексте комикса талант сопротивления и противостояния развит лучше других. Это изначально очень мощный персонаж со своим внутренним стержнем и личной мотивацией необходимой независимости, обыгранный в аспекте кинематографа просто идеально. И, к слову сказать, весьма странные претенциозные аннотации феминисток в сети к этому сериалу со слоганами "Розы Марены" Кинга типа тех "Верните права обиженному слабому полу" не отражают и сотой доли того, что происходит на экране.

Ибо право на собственную свободу, с неадекватным вмешательством в личные границы другого человека, Килгрейв по инерции нарушает вне зависимости от гендера. Его жертвам всерьёз никто не верит, поскольку нет явных (материальных) доказательств и улик подобного гипервнушения. И общественность во главе с полицией по обыкновению сразу клеит на следующего пострадавшего ярлык сумасшедшего. В том числе по этой причине ключевым персонажам приходится разбираться со своими проблемами по большей части самостоятельно. Именно это обстоятельство виртуозно держит основную интригу сюжета первого сезона.

Кто-то по всем правилам подобного жанра пускается в бега. Кто-то по знакомому почерку Килгрейва совершает самоубийство. А кто-то пытается бороться (с самим собой в том числе), отстаивая своё "я". Этот контент создаёт главное знаковое напряжение сериала, поскольку речь идёт, в том числе, о битве с голосами в искажённом сознании. И чем больше вовлечённых жертв в эту плотно закрученную историю первого сезона, тем более присутствие пурпурного человека становится осязаемым и очевидным.

В Нью-Йорке о Килгрейве ходят всевозможные байки. Начиная с того, что это китаец с красными мерцающими глазами и заканчивая образом какого-то эксцентричного сексуального насильника с дредами. Но всё много прозаичнее и правдивее по степени своего представления и воплощения на экран. На самом деле это британец с английским акцентом вполне стандартной внешности и типажа. Правда, методы его воздействия, мягко говоря, не совсем обычны.

Тотальный контроль разума другого человека, — на время, пока жертва находится в определённом радиусе действия этого интеллектуального маньяка, — это основная задача данного злодея. Безусловно, вырубить человека можно по-разному. Килгрейв использует один из самых изощрённых способов – очень мощное гипнотическое внушение. К слову сказать, создатели комикса, Брайан Майкл Бендис и Майкл Гайдос, придумали очень сильного, яркого и нестандартного антагониста.

Килгрейву достаточно лишь одного его слова или одного намёка в общем мысленном потоке другого человека, чтобы вывести потенциальную жертву из привычного равновесия. По сюжету данной истории такая магия всё же рассеивается через 10-12 часов — примерное время для того, чтобы оказать хоть какую-то попытку личного сопротивления в контексте возможных здравых поступков.

Среди прочего, сценаристам первого сезона удалось виртуозно поднять отнюдь не банальный риторический вопрос: в какую сторону можно крутануть свой талант?.. В случае с Килгрейвом его способность к гипервнушению могла бы в свою очередь — вне всякого пафоса — творить иные чудеса, нежели те, которыми он с упорством маленького десятилетнего ребёнка занят на протяжении всего экранного времени.

Нужно справедливо отметить, что Дэвиду Теннанту досталась очень сложная роль и образ. Килгрейв отъявленный циник, эгоцентричный сноб, трагический романтик и талантливый лицедей в одном лице своего персонажа. Он умеет входить в любую роль по концепту данной истории. У этого маньяка избирательная совесть и очень оригинальное отношение к предмету своего обожания — то есть к Джессике. И у Килгрейва всё продумано до изысканных мелочей. Этот антагонист по обыкновению не оставляет следов своего проявления в другом человеке, кроме тех, которые стереть очень сложно: всё тех же голосов раздробленных искалеченных субличностей в омрачённой голове пострадавшего.

И здесь ёмко относительно ключевой битвы двух главных и равнозначных друг другу персонажей. В вынужденном совместном общении Килгрейв готов терпеть практически любые всплески сумбурного поведения Джессики в обмен на некий пакт победителя. Её суперсила и его суперконтроль — вот тот альянс, который Килгрейв предлагает Джесс в потенциале их плотного сотрудничества. Но его фантазиям и планам не суждено сбыться. И, увы, зритель распрощается с великолепной игрой Теннанта уже в финале первого сезона.

Но талантливо поданные креативные фишки создателей в аспекте обоюдных переживаний этих двух героев всё же заставляют на них остановиться подробнее.

Восьмой эпизод первого сезона — один из самых сильных в плане глубоких многогранных эмоций Килгрейва и Джонс. Он вышел одним из самых трогательных и чувственных в канве всего сериала. Среди прочего создателям удалось тонко проработать ещё одну серьёзную взрослую тему. Тоннели памяти — опасны ли такие путешествия в те направления, которые по умолчанию больше никуда не ведут? И стоит ли стучаться в те двери, которые по многим причинам уже никогда не откроются?..

В восьмом эпизоде первого сезона Килгрейв просто виртуозно — как в кошмаром сне по принципу домика Барби — воссоздал Джессике интерьер дома, в котором она жила до гибели своей родительской семьи. Подобный экскурс в детство – еще одно мучительное переживание из плотного бэграунда Джонс.

С удивительным упорством создавая Джессике имитацию душевного тепла и дома, — а это в свою очередь целое постановочное и тщательно продуманное шоу, — Килгрейв с терпением, достойным лучшего применения, всё же разыскал её прежнее место проживания. С маниакальным пристрастием персонаж Теннанта пытается прикоснуться ко многим тонким струнам и секретами искалеченной души Джессики. Он всерьёз озабочен тем, чтобы всё было подлинно относительно тех событий её прежней жизни, которые именно в настоящем времени вызывают у Джонс невероятные страдания. И он искренне не понимает, что же делает не так?..

Килгрейв так хочет сделать Джессике как минимум приятно и заставить её поверить в то, что он достоин пристального внимания и участия в их обоюдных (как ему кажется) делах, что абсолютно не замечает неадекватности своего вмешательства в личные границы другого человека. Обласканная таким изощрённым вниманием, эта девушка должна быть как минимум счастлива. Но Килгрейв далеко не идиот и знает, что Джесс идёт на все предложенные компромиссы не из-за любви — это вынужденная мера избавиться от всех потенциальных жертв и убийств, которые он вешает на Джонс своими, мягко говоря, эксцентричными выходками.

По сути, имитацию возвращения Джессики домой, назад в её прошлое, ещё до гибели в аварии всей семьи, персонаж Теннанта делает из мотивации тщательно завуалированной ревности на грани крайне испуганной растерянности: у него самого никогда не было дома, тепла семьи и любящих родителей. И как бы то ни было, он очень старался отличиться в своих действиях. Но ключевая проблема его натуры в том: Килгрейв не умеет испытывать и проявлять любовь. И он в принципе не знает, что это такое. Не по своей вине, безусловно. Персонаж Теннанта предлагает Джесс новое начало там, где никакого продолжения с застарелой болью их души в свете произошедшего уже быть не может. Все его одухотворённые слова – это поверхность. И все его воображаемые направления возможного движения вперёд – это сплошные потенциальные тупики. В определенной степени искренне жаль, что Килгрейв поймет это слишком поздно.

Помочь Килгрейву стать реальным героем, используя его способности во благо — ещё одна сложная дилемма Джесс и призрачный серпантин над её душевной пропастью. На подобное путешествие решиться всегда очень сложно. И она в силу своего мощного противостояния единственный кандидат на эту роль. Одиозная попытка мегасилой подобного тандема изменить этот мир в лучшую сторону... К счастью, создатели сериала не стали развивать эту романтическую тему и не пошли по скользкому пути обманчиво благополучного финала, чтобы грамотно выдержать фокус взрослой истории с печальным концом.

Килгрейв с оптимистичной подкупающей улыбкой убеждённо воркует Джессике, что она сама всё решает и он против всяких форм психологического насилия. И, да, доверие не может быть односторонним. Однако дать квоту доверия такому персонажу, — будь он хоть трижды влюблён, — это на самом деле задачка со многими неизвестными.

Границы дозволенного продолжают сдвигаться, и я продолжаю их перешагивать

По моим личным ощущениям в тщательно продуманном первом сезоне всё же есть свои косяки и неуместные преувеличения. В девятом эпизоде сценаристы очень сильно передавили с хладнокровной жестокостью подачи сюжетного материала. Поведение Джонс под известным метафорическим слоганом "В эту игру могут играть двое", честно говоря, вызывает смешанные чувства. Тотальная агрессия Джессики в контексте всего случившегося, вероятно, оправдана. Но то, как это нарочито воплощено на экран, вызывает очень сложный замес эмоций: от рассеянного недоумения до явного отторжения подобной визуализации. Избивая Килгрейва в бронированной камере для нулевых пациентов, заливая его водой под током и скотским обращением с тем, кто в любом случае по степени своей антропологической принадлежности по-прежнему остаётся человеком… У меня опять возникли ассоциации того, что в подобной подаче Мелисса Розенберг, автор идеи и шоураннер проекта, пытается реализовать свою подсознательную ненависть к сильному полу, который она безусловно по степени своего личного радикального мышления таковым не считает.

И вообще сложилось особое впечатление: из-за достаточно размеренной первой половины сюжетного материала создатели вдруг к финалу первого сезона вспомнили, что не укладываются в привычный хронометраж сериала из 13ти серий и дали динамику событий такого плана, при которой один кадр мощного рубилова ключевых персонажей буквально налетает на следующий. Для комикса, возможно, это оправданно. Для драмы с красивым налётом неонуара – это перебор и патетика. Хотя, если говорить о грамотной эклектике стилей и жанров — всё смотрится достаточно органично, цельно и достойно. А ведущие актёры в лице Риттер и Теннанта — главное украшение начала этой истории.

Что и говорить, на протяжении всего первого сезона Килгрейв искусно пытает Джессику издалека, постоянно проверяя на прочность её силу воли и эмоции относительно следующих, в том числе будущих, возможных жертв её близкого окружения. Он постоянно ищет следы значимых знакомых Джесс, чтобы поближе подобраться к объекту своего обожания. И желание это носит тоже не совсем стандартную форму — как бы то ни было, персонажу Теннанта в большей степени нужны сверхспособности Джессики, нежели её красота и природное очарование хищного типажа. Килгрейв пытается телепатически склонить её к определённым действиям и переманить на свою сторону в том числе посредством тех, кем он гипнотически управляет. Действия этих людей под его внушением — это поступки настоящих зомби во власти неведомых сил, всё сметающих и крушащих на своём пути. Килгрейв в аспекте своего таланта управляет сознанием другого просто виртуозно. Он с плохо скрываемым удовольствием следит за своей самой крупной добычей и всё время креативно шпионит за ней, присылая Джонс целые стопки фото её передвижения по городу — в надежде на то, что она сломается под таким давлением.

Безусловно, каждый персонаж, так или иначе, пытается в одиночку решить свои наболевшие проблемы, но сюжет сложен таким замысловатым образом, — они от этого только множатся по принципу техники Xerox.

Килгрейв болезненно ностальгирует по утраченному обществу Джессики. Он тоскует, мается и перманентно скучает без неё. Джонс ему крайне необходима, — для будущих брутальных целей в том числе. Он с беспощадным эгоцентричным нажимом пытается проявлять свои чувства, искренне веря в то, что им суждено быть вместе. Изощрённо стараясь всё время быть поближе, он делает это, мягко говоря, весьма своеобразным способом и методами. Килгрейв аномален и безумен в различных проявлениях своих чувств и личных мотиваций. Это очень сильный соперник с очень извращёнными уловками. Его по-своему заводит угловатая агрессия Джонс и в основном именно это тщательно завуалированное сумасшествие составляет суть их возможного тандема. К слову сказать, они оба психи — просто с разной эмоциональной подкраской сложного бэкграунда каждого персонажа. Это особый магнит их сложно закрученных отношений. И это особое напряжение сюжета, проработанного в первом сезоне по очень интересному лекалу.

Как известно, насилие порождает насилие. И дело здесь только в степени (и в формах) его воплощения.

Килгрейву приятно думать, что последнее слово (и хитроумный ход) всегда остаются за ним. И как в слогане известного фильма он привык делать только те предложения, от которых обычно не отказываются. Этот самовлюблённый псих впоследствии будет не единожды ловить Джессику на крючок её близкого окружения.

Яркий персонаж Теннанта донельзя избалован и по умолчанию привык, что все его желания, так или иначе, сбываются. Все, кроме одного — самого заветного. При всех своих экстраординарных способностях выключать и затормаживать жизнь социума на время в шумном Нью-Йорке Килгрейв может достать что угодно. Но ему не нужно это воображаемое "что угодно", а всё время на протяжении первого сезона манит к себе непостижимой и недоступной звездой предмет его вожделения и особого желания. Однако в сериале в этой сюжетной ветке нет банальной романтической связи или слащавой любовной интриги. Всё сделано тоньше и удачнее, чем можно было ожидать из аннотации к первому сезону.

Килгрейв очень сложный обтекаемый персонаж и по своему эмоциональному наполнению (возможным потенциальным поступкам) он словно чемодан с тройным дном.

И нужно отдельно заметить: у Риттер и Теннанта вышел потрясающе сильный тандем со своей изюминкой болезненного противостояния. Это определенная визитная карточка сериала и главная причина любви фанов этого проекта.

Переживание экстатического состояния от встречи с любимым человеком, — хотя только одному Килгрейву доподлинно известно, что он вкладывает в понятие любви, — воплощено в кадре ведущим актёром просто идеально. Химия двух актёров безусловна и она цепляет, в том числе, своей резонной недосказанностью.

Теннант в качестве яркого актёра сияет редким бриллиантом на протяжении всего первого сезона этого сериала. Наблюдать за его актерской игрой – сплошное оправданное удовольствие. Все сложные эмоции, тонкие грани и полутона своей роли он реализовал просто виртуозно. Дэвид Теннант — мегаодарённый шотландский актёр с разнообразным амплуа возможных ролей и персонажей, к проработке образа которого отнеслись в первом сезоне "Джессики Джонс" достаточно серьёзно. И я здесь ничем не отличаюсь в своём мнении от многих комментариев в сети: искренняя благодарность создателям за то, что на эту сложную роль взяли именно его. Чего я не могу в свою очередь сказать (по условной убывающей шкале проработки этих персонажей) о других героях сериала.

Джерин Хогарт (Кэрри-Энн Мосс)

Власть это иллюзия. Всё может случиться.

Джерин — это притязательный образчик классического эмансипе. Всё, что у неё есть, она заработала с нуля. У этой харизматичной дамы нетрадиционная сексуальная ориентация и убежденные наклонности любить только женщин в ключе своего неортодоксального мышления.

Сбор различных компроматов в контексте делового сотрудничества Хогарт с Джессикой Джонс — это одна из причин их тесного взаимодействия по сюжету сериала. Джерин — главный заказчик Джессики и одна из тех, кто периодически вытягивает её из тюрьмы, в которой Джонс оказывается с завидной регулярностью своего разболтанного во все стороны персонажа. Зачастую Джерин гарантирует Джесс полный иммунитет от всех обвинений, но так будет далеко не всегда по дальнейшему сюжету этого проекта.

Хогарт — лучший адвокат защиты, который никогда не проигрывает. Во многих ситуациях она представляет интересы Джессики и одновременно даёт возможность неплохо заработать, отдавая ей выгодные заказы и посвящая во многие частные дела.

Джерин вызывает определённое уважение в ключе своих мотиваций и раскачанных амбиций. Она не занимается мелочёвкой и привыкла играть по-крупному. Другое дело, что воплощать все свои наработанные навыки она стремится своеобразным способом.

Хогарт втайне мечтает переманить Килгрейва на свою сторону, потому что подчёркнуто заинтересована его уникальным даром убеждать кого угодно в чём угодно. Отличная мотивация решить все свои проблемы, — даже самые сложные и заковыристые.

Но это очень опасная сторона — быть в сообщниках того, кто использует человеческое мышление, как тонкую материю и постепенно уничтожает свою жертву изнутри. Честолюбивые амбиции Джерин разогнаны до скорости спортивного авто. И она не брезгует никакими методами, чтобы получать желаемое.

Эта выскочка в Armani, как в сердцах дразнит её Джесс, достаточно умна, сильна и местами очень тщеславна. Временами её мучают такие же проблемы, как и главного антагониста первого сезона: её внутренние комплексы постоянно вырываются наружу, и управлять ими оказывается очень сложно. Всюду извлекая личную выгоду, Джерин не может предвидеть лишь одного — собственную тяжёлую неизлечимую болезнь. Эта ветка подробно развернётся во втором сезоне сериала. И, так или иначе, их пути с Джессикой пересекутся не единожды.

Хогарт одна из самых безжалостных юристов города. Ей нравится всё время выигрывать. Она очень притязательна, щепетильна и по умолчанию дорожит своей репутацией. Хотя ничто не мешает Джерин в контексте её работы вытаскивать из-за решётки законченных негодяев Нью-Йорка, с которыми она сотрудничает вне всякой профессиональной этики с завидной регулярностью их судебных процессов.

В общем и целом, статичное портфолио этого персонажа само по себе цепляет мало. Другое дело, что актриса неплохо держится в кадре и без пафоса задаёт необходимое настроение (нарастающую интригу сюжета) там, где это нужно. Что-то проницательное есть в её долгом магнетическом взгляде. И что-то необычное, только ей свойственное, есть в игре этой актрисы. Вне всяких придирок, в исполнении Кэрри-Энн Мосс вышел вполне органичный персонаж, не доведённый до нужной кондиции своей сюжетной ветки. Её история провисает и обрывается обесточенным проводом, по которому можно было дать нужные сюжету 220V. Из типажа Хогарт можно было бы сделать очень сильного антагониста с плотным бэкграундом личных переживаний, которого не хватило во втором и третьем сезонах сериала, — будь у сценаристов хоть немного больше воображения и поменьше амбиций удивить зрителя в продолжении этой истории очередным дамским детективом.

У Джерин буквально в каждом поступке сквозит лишь холодный расчёт и профессиональная смекалка выжать из каждого прецедента как можно больше личной выгоды. Для неё буквально всё — это сплошные сделки. Хогарт стремится всеми возможными способами обходить различные процессуальные нормы. И в третьем сезоне концепт её героини постепенно вплотную приблизился к персонажу известного фильма Тейлора Хекфорда "Адвокат дьявола". Но, так или иначе, эту выразительную актрису прогнали в большей степени именно вхолостую её типажа, хотя у персонажа Хогарт изначально был огромный потенциал развития по многим интересным направлениям этого проекта.

И вероятно, в этом есть некая индивидуальность Мелиссы Розенберг — превращать все самые классные идеи в концепт девчачьего кино. Розенберг в качестве бессменного сценариста в своё время приложила руку ко всем частям вампирской саги "Сумерки", — и этим сказано если не всё, то многое.

Малкольм Дюкассе (Эка Дарвилл)

Всё, что я для тебя делаю, удерживая этот корабль на плаву – зачем, по-твоему, мне это надо?!.

Эта нервная риторика Малкольма повисла в финале второго сезона резонным вопросительным знаком, в том числе для озадаченного и крайне удивлённого зрителя непосредственно.

Бесконечная беготня за Джессикой станет для Малкольма исцелением: Джонс повысит этого бывшего, благополучно излечившегося наркомана, до статуса компаньона и возьмёт к себе на работу в контору Alias, которая якобы сделает из Дюкассе блестящего сыщика. Эта лубочная история данного вымученного в своих эмоциях персонажа растянется непритязательным набором бесконечных однообразных похождений Малкольна на два последующих сезона сериала.

Среди прочего он спутается с лучшей подругой Джонс. И всё своё времяпровождение в кадре будет сокрушаться о том, что его мало ценят, мало любят и мало им интересуются. И, честное слово, мотивация интересоваться его героем (вернее его бестолковой беготнёй) у зрителя постепенно пропадает где-то к середине второго сезона.

Роль второй скрипки и нужной массовки – ощутимый предел этого совершенно предсказуемого персонажа.

К слову сказать, Малкольм — бывший обдолбанный наркоман и превосходный шпион в одном флаконе. Килгрейв в первом сезоне виртуозно использует все его слабости, чтобы подобраться к Джессике как можно ближе. И если в начале сериала мрачное душевное потрясение Малкольма реально оправдано по сюжету классно продуманного триллера – ибо оно, в том числе составляет нужный концепт этой очень интересно закрученной истории. Ломка Дюкассе (и физическая, и душевная) задаёт нужный атмосферный фон в первом сезоне "Джессики Джонс". Малкольм привязан особыми душевными фибрами к Джессике, стоит за неё горой и бегает послушным щенком по всем её поручениям и просьбам.

То во втором и третьем сезонах этот персонаж смотрится излишним нагромождением абсолютно бесполезных поступков и смыслов, — которые мне, признаться, так и не удалось постичь.

Малкольм, в контексте продолжения этой истории без пяти минут перебежчик и потенциальный конкурент Джессики в аспекте их смежной работы. И в девяти из десяти случаев он умудрился быть абсолютно инфантильным и бесполезным персонажем этой прежде глубокой истории. В аспекте той деятельности, которую неохотно предложила ему Джонс, сыщик из него получился примерно такой же, как журналист из бывшей подруги Джессики Джонс — Триш Уокер. К слову заметить, их взаимные не реализованные амбиции, которые душат обоих на протяжении всего сериала, можно было бы в страшно занудном втором сезоне обыграть (заодно существенно сократив общий хронометраж сериала) значительно интереснее и много круче.

В принципе, если такова и была задумка сценаристов: напичкать под завязку во второй и третий сезоны этого сериала побольше яркой массовки предсказуемых статистов, подчеркнув при этом колорит основной героини, — во многих персонажах этого сериала они воплотили её в кадре просто идеально.

Триш Уокер (Рейчел Тейлор)

Я не живу прошлым, я использую своё шоу, чтобы изменить мир.

Триш в качестве близкой подруги, сводной сестры Джонс и знаменитой радиоведущей пытается в первом сезоне на слоганах информационной войны достать Килгрейва всем возможным потенциалом — привычным инструментарием своей вербальной профессии. Но глубокого персонажа Теннанта очень сложно втянуть в личную игру такими кустарными методами. Он слишком умён, талантлив и расчётлив в своём изощрённом деле.

Уокер всеми возможными путями ищет правду, пытаясь защитить свою сводную сестру и по умолчанию близкого человека — Джессику Джонс. Её обзоры цветут буйным ростом на репортажах о людях со сверхспособностями. Но рейтинги шоу и статус ведущей волнуют Триш не меньше, чем необходимая конфиденциальность еë близкой подруги. Для Триш Джессика Джонс зачастую — это всего лишь броская новость, преподнесённая слушателю в качестве очередного топового факта ещё одного супергеройского прецедента. И концепт громкого геройства волнует и манит своими сенсационными лаврами Триш куда больше, чем Джессику.

В канве первого сезона развития этого персонажа вышел довольно интересный симбиоз прагматичной идеалистки, весьма противоречивой по форме своих личных привязанностей. Именно поэтому это существенно освежало образ её героини в начале сериала.

Уокер, несмотря на свою показную правильность, постепенно идёт по наклонной своего персонажа. А тема её подражания Джессике в том числе этому способствует. Многие эксцентричные выходки этой героини отчасти удивляют и слегка шокируют. Но все они вместе взятые, так или иначе, не выходят на общий уровень нужного притяжения выразительной героини.

Триш и Малкольм во втором сезоне по принципу рокировки поменяются местами. Теперь Триш с обезумевшим взглядом будет бегать по городу в поисках новой дозы наркотика — стимулирующего препарата и мощного допинга, который позволяет почувствовать себя супергероем. Но как минимум в одном эти два героя останутся схожи, — их времяпровождение в кадре (актёрской игрой это назвать сложно), — это некий атавизм истории, доведённый во многих местах сюжета до абсолютного умирания какого-либо внятного смысла происходящего. Разве что обоюдные комплексы Триш и Малкольма, нереально задранные и оттого предсказуемые в своей подаче, тянут за собой по инерции такие же унылые второй и третий сезоны изначально очень сильного сериала. Становление этих героев проходит неоправданно затянуто и болезненно долго. А это в свою очередь не делает их историю интересной и глубокой в контексте раскрытия основного сюжета сериала.

Триш – это вся семья, которая есть у Джессики. Именно поэтому их отношения можно было проработать по сценарию проекта много глубже и серьезнее, чем это подано в последующем повествовании. Триш словно все время тонирует действия Джесс. И они очень разные по уровню своего мышления и восприятия значимых происшествий во внешнем мире.

Холодная ярость Джессики оправданна по изначальному концепту этой истории. Истеричные всплески Триш вымучены и во многих местах смотрятся надуманно в плане актерской игры и предсказуемо касательно поведения этого персонажа.

Суперспособности Триш обманчивы, — во всяком случае, так это обыграно именно технически на экране. Ей удастся прицепить на себя ярлык мстителя, но личной харизмы и нужного притяжения этот персонаж так и не получит.

Уокер очень импульсивна и инфантильна в своих необдуманных поступках и действиях. А после трагической гибели своей матери (у Джонс тоже будет своя глубокая боль, поскольку она росла в этой приëмной семье, но она еë переживëт иначе) Триш окончательно и закономерно слетает с катушек в финале третьего сезона. В еë случае цель оправдывает средства. И Уокер в запале плохо контролируемого всплеска адреналина мало заботит тот факт, что осуществляя в своем лице беспредел и насилие в ночном городе, она вплотную приблизилась к образу жизни преступника рецидивиста. Среди прочего с нордическим упрямством маленького эгоистичного ребенка она всё время путает между собой отнюдь не одинаковые понятия – геройство и убийство.

У Джонс и Уокер разные приоритеты касательно их подвигов и абсолютно непохожие формы поведения в контексте принятия самых сложных решений. Всë, чем занята Триш по сюжету второго и третьего сезона – это откровенное вредительство. Причем с завидной регулярностью своего холерического персонажа она умудряется одновременно причинять вред кому-то и конкретно себе. И то, и другое составит очень печальный и трагический финал её личной истории, которая к девятому эпизоду третьего сезона все-таки примет характер нужного накала и плотной интриги сюжета.

Нужно отдельно отметить, что актриса неплохо держится в кадре, очень старается играть сложные переживания, но еë персонаж и сюжетная ветка изначально не проработаны настолько для того, чтобы эта героиня выглядела достойно и убедительно в аспекте своего поведения.

У Триш, начиная с первого сезона этой истории, сертификат по краф-мага и жгучее желание доказать наконец всем, что именно она намного круче Джессики. И, безусловно, Уокер, разгоняющая на стимуляторах в драках адреналин, не единожды попробует подражать Джонс. Если в первом сезоне образ красивой блондинки, которая естественным образом была на втором плане, смотрелся в качестве классной стильной тусовки достаточно органично; то во втором и третьем сезонах Триш вызывает крайнее недоумение и болезненную жалость. А присутствие её персонажа в кадре всё время почему-то хочется перещëлкнуть дальше на следующий сюжет по общему хронометражу серии.

В общем и целом, слепая упрямая решимость Триш помочь своей сводной сестре в первом сезоне смотрится вполне оправданно. Другое дело, в какие дебри въедет этот персонаж в последующих сезонах, нарочито транслируя свою физическую силу и неуправляемую ярость, которую невозможно сублимировать ни во что позитивное и полезное. Эти эмоции постепенно захлестнули Уокер, превратив в статичного зомби, способного лишь на невменяемые поступки и тотальный ущерб. Хотя справедливости ради, здесь стоит отметить: её не управляемые вспышки гнева, отчаяния и замашки ещё одного свирепого супера, который беспощадно крушит всё на своём пути, — эта линия всё же получит свою достойную реализацию в пяти финальных сериях третьего сезона. И сценаристы всё-таки грамотно уплотнят интригу основного сюжета, наконец-то великолепно реализовав очень сильный финал изначально занудного третьего сезона. Другое дело, что далеко не у каждого зрителя хватит нужной мотивации дотерпеть в просмотре этого проекта именно до этого места.

В девятом эпизоде третьего сезона Триш Уокер очень глубоко и серьёзно раскроет весь значимый потенциал своего персонажа. И очень сложная рефлексия этой героини в ключе актерской подачи Рейчел Тейлор будет достойна особой похвалы. Но до этого момента основное повествование выстроено таким образом, словно создатели пытаются тянуть "метр" любой ценой вне логики и всякого смысла всего происходящего на экране, в том числе с этой героиней.

И как бы Триш не старалась, именно таких сверхспособностей, как у Джессики, она так и не получит. Это иллюзия сюжета и обман зашкаленного самомнения её персонажа. Уокер просто технически развила до завидного мастерства многие спортивные навыки и накачала до самых высоких отметок модуль своей выносливости. Однако к концепту Джессики Джонс бывшая близкая подруга едва ли приблизилась. Ибо в случае с Джессикой — это безусловный талант. В случае с Триш — это просто механика отточенных и тщательно заученных движений, выставленных на нужную скорость.

Среди прочего на протяжении всего третьего сезона Триш мечтает работать с Джессикой в одной команде. Но Джонс очень осторожна, — этот персонаж после всех испытаний благополучно повзрослел к финалу истории и стал смотреться очень цельным и органичным в своей подаче. Зачастую Джессика в одиночку решает самые запутанные ребусы в контексте своей работы, мало кого в неё посвящая и считая в сердцах своё занятие героической хренью. И этот особый цинизм ключевой героини придает нужную глубину всему проекту в целом.

Разделив этот мир на чёрное и белое, персонаж Триш постепенно съехал в концепт юношеского максимализма, а оттуда — прямиком в заурядный инфантилизм. Уокер на протяжении всего сериала изо всех сил стремится быть моральным ориентиром мира, безошибочно отличающим добро от зла. А присутствие таких замороченных истин в кадре в её исполнении вызывает симбиоз болезненной жалости и перманентной скуки к этому абсолютно предсказуемому персонажу.

И сколько бы Триш не носилась по ночному городу в чёрном трико с непомерными амбициями стать ещё одним супером и спасателем — адекватности и взрослой глубины от этого броского обстоятельства у её персонажа едва ли прибавилось.

В общем и целом, эта стильная блондинка (в третьем сезоне новая суперженщина Нью-Йорка) на самом деле усиленно занимается тривиальным нарушением копирайта чужих навыков и умений. Подсматривая за жизнью Джессики и пытаясь интуитивно выведать секреты её мастерства, Уокер даже не заметила того момента, когда потеряла свою собственную. Она намерено упростит свой уклад прежде знаменитой медийной ведущей. Но этот аспект её поведения ни на йоту не приблизит Триш к своей мечте: раскрыть именно своё предназначение и природные оригинальные таланты.

К слову сказать, стать лучшей версией себя у нее отчасти получится, — именно в том свете, в котором ей на краткий миг будет приятно это осознавать. Но это будет стоить Уокер очень дорого. Триш потеряет дружбу и доверие Джессики, подвергнет смертельной опасности жизнь собственной матери и останется один на один со своими детскими комплексами, которые в финале приведут её в Рафт (подводная тюрьма и самое жёсткое заточение, выдуманное в контексте комикса, специально для съехавших с катушек супергероев).

С болезненным энтузиазмом спасая Нью-Йорк от законченных негодяев, психопатов и тотального зла, — Триш по знакомому афоризму сама постепенно стала олицетворением этого кромешного ада. Взвалив на свои хрупкие плечи непомерно трудную задачу — устанавливать вселенское равновесие между добром и злом; правдой и ложью, — Триш закономерно сломалась под этой ношей к финалу этой истории.

Нужно сказать, что эмоциональное и физическое противостояние Джессики и Триш, начиная с девятого эпизода третьего сезона, воплощено на экран очень глубоко и талантливо. Это плотные и удачные места сюжета, которые всё же вытягивают в моём индивидуальном случае весь сериал в целом на самые высокие отметки достойного рейтинга этого проекта.

Возможности правды всегда преувеличены — примерно такое финальное троеточие красивым, глубоким и очень серьёзным откровением оставила в образе смятого и поверженного протагониста Триш Уокер.

* * * * * * * *

Что касается технической стороны картины и основных косяков проекта, многие из которых, так или иначе, можно трактовать по-разному.

Безусловно, в "Джессике Джонс" драки поставлены далеко не так здорово, как в "Сорвиголове". И местами они сильно смазаны и прописаны (объяснены в своих действиях) только в последующих знаковых диалогах. Но, быть может, в этой истории данный концепт сверхспособностей был менее важным. И сложно сказать наверняка, что хотели донести создатели до зрителя в первую очередь. В любом случае в первом сезоне у них получилось очень реалистично преподнести всю основную историю без особых спецэффектов и прочих кинематографических наворотов именно в контексте рефлексии ключевых персонажей. А это по умолчанию заслуживает определённого уважения зрителя и потенциального критика картины.

Уместные тёплые флеши воспоминаний в первом сезоне под слоганом "жизнь До Килгрейва" — словно новогоднее конфетти с лоском рассыпаны по всей картине. Это уместный акцент, который подчёркивает тот душевный мрак, в котором оказалась по воле судьбы и трагического случая главная героиня этой истории. Другое дело, что сценаристы именно во втором сезоне стали очень сильно спекулировать этим приёмом, подробно раскрывая те воспоминания Джессики, которые имеют малое отношение к основной идее сериала.

Психические аномалии и различные потрясения — это особый живой нерв сериала, который всё время пульсирует новыми сенсационными заявлениями об очередной жёсткой расчленёнке во внешнем мире с экранов новостных лент и FM станций. И появление каждой изувеченной жертвы неизменно тянет за собой последующую. В этом скрыт особый нужный накал первого сезона, чего я в общей сложности не могу сказать о двух последующих. И по моим личным ощущениям невероятно затянутым и неоправданно вымученным вышел именно второй сезон "Джессики Джонс". На мой скромный взгляд статичного зрителя, влюблённого в эту оригинальную вселенную Марвел, — если бы можно было условно переклеить многие серии между собой, сократив при этом существенно хронометраж второго сезона, то это стало бы огромной удачей для всего проекта в целом. У сильно провисающего третьего сезона буквально в самом финале вновь появляется нужная динамика и экшен, которые заставляют вновь внимательно вникать в перипетии сюжета. Но одно это не делает прежние усилия авторов растянуть эту историю ценой своих самых ущербных фантазий в аспекте данного сериала оправданными и объяснимыми. В общем и целом, этот проект потенциально выиграл и поднялся в цене, если бы его резонно сократили до двух лаконичных сезонов по грамотному лекалу того же "Карателя" ("Punisher" / 2017) с узнаваемым персонажем Фрэнка Касла в главной роли.

Во втором сезоне создатели попытались смягчить характер ключевой героини и ввели в канву основного сюжета якобы погибшую мать Джессики (Джанет Мактир). Но вышло это довольно неуклюже и предсказуемо по своей неумелой и банальной манере воплощения.

Бесконечное покрывательство Джессики прежде родного человека; её неумелые объяснения в любви с собственной матерью; нелепые попытки перевоспитать и узнать друг друга заново; обоюдное геройство и по совместительству соучастие в будущих преступлениях… По манере воплощения это похоже на кошмар из самой тёмной ночи без единой звезды на затянутом мраком небосводе, из которого в один момент явилась мать Джессики по задумке сценаристов.

И второй сезон мог бы потенциально выстрелить другими интересными темами, если бы удалось всё же сместить фокус именно на грамотное воплощение этих идей.

Тайная экспериментальная программа и попытка лечить людей, корректируя их гены. Побочные эффекты и отклонения от нормы этих прежде адекватных индивидов, которые после подобных опытов становятся заложниками своих неадекватных поведенческих особенностей. Случайные отклонения от нормы, диссоциативные перепады настроения с брутальным нападением на абсолютно мирных людей и дальнейшая эскалация подобной агрессии – это высокая цена такого вмешательства без изначального согласия на него пациента. По сюжету второго сезона многие прежде психически здоровые индивиды пали жертвами столь смелого, но крайне неудачного экспериментального опыта.

Самовлюблённые медики с комплексом бога, которые калечат жизни и ломают судьбы своих пациентов. Нелегальные опыты вне всякой этики и необходимого чувства меры. В любом случае эти глубокие темы во втором сезоне можно было раскрыть иначе. На самом деле это классный и глубокий концепт. И он сам по себе имел огромный потенциал развития дальнейшего сюжета по разным веткам и направлениям. Однако именно воплощение этой идеи во втором сезоне настолько неважное, что без особых эвфемизмов в свою очередь очень хочется сказать: всё это сделано кривыми руками не очень опытных сценаристов, которые тянут хронометраж картины даже ценой того, что её изначальная глубина давно съехала в формат банальной мелодрамы.

К слову сказать, всё это выглядит как неоправданный апломб режиссёров и сценаристов, которых сменилось на протяжении сериала достаточное количество. Вне всякого сомнения, каждый привнёс что-то своё в эту изначально грамотно выставленную эклектику и смешение идей (стилей изложения).

И как бы то ни было, подобный конфликт дочери с матерью смотрится в формате такого комикса крайне неуместно, — без особого вкуса, чувства меры и банального понимания изначальной идеи этой истории. Ко всему прочему на протяжении всего второго сезона постоянно создаётся особое ощущение: чем больше в кадре чего-то взрывается, загорается, бьётся и переворачивается, тем выгоднее этим экшеном тянуть "метр" в статичные 13 серий.

И, вероятно, выставляя во втором сезоне подобного не вполне удачного антагониста, сценаристы попытались любым способом сделать кого-то сильнее Джессики. Но вышло лишь банальное физическое превосходство — и ничего больше. Возможный психологический конфликт матери и дочери в данном жанре смотрится не очень здорово и совсем не цепляет теми событиями, которые претендуют на определённое сопереживание ключевым героиням. На самом деле ничего, кроме болезненной жалости к сценаристам, которые вынуждены постоянно заниматься творчеством на скорую руку, на протяжении всего второго сезона не возникает.

Хотя в их защиту могу резонно добавить: во втором и третьем сезонах, создатели как смогли, попытались создать свою особую скользящую шкалу страшно умных, но размытых истин. Они раскидали по всему дальнейшему сюжету много достаточно известных крылатых афоризмов, чтобы попытаться спасти основную идею картины. Но смотрятся они именно в таком воплощении настолько абсурдно и не к месту, — словно гранжевая куртка с чужого взрослого плеча на трёхлетнем ребёнке, которая абсолютно не подходит своему новому инфантильному владельцу ни по стилю, ни по размеру, ни по самой резонной причине этого обладания.

Многие способы показать маниакальные способности матери Джесс и с убежденным нажимом напугать этим доверчивого зрителя выглядят на протяжении всего второго сезона жалко и плачевно. За неимением крепкого и сильного антагониста всё это похоже на бестолковую бесконечную беготню в кадре друг за другом на почве сентиментальных притязаний двух прежде родных людей и сомнительной мотивации остаться друг с другом наедине.

Безумная мать Джессики (достаточно неприятная персона) на почве своих тотальных психических отклонений весь второй сезон усиленно пытается посредством своих брутальных поступков что-то доказать донельзя уставшей от неё Джессике. Их бесполезные разговоры о прошлой жизни абсолютно не цепляют. Химии между актрисами, даже по причине такого близкого родства в кадре почему-то не возникает. Сложно сказать, какую больную тему хотели поднять сценаристы в данном ключе, но кроме скуки в кадре у них, увы, ничего не вышло. О втором сезоне вкратце можно сказать следующее: слишком предсказуемо, затянуто и неоправданно вымученно.

Кроме всего прочего, изначально очень сильная идея проекта по манере своей подачи постепенно скатилась в формат мелодрамы с элементами известного сериала "Беверли-Хиллз". Холерическое переплетение каких-то странных любовных веток, в тех сценах, где герои долго были друзьями и вдруг что-то моментально загорелось и полыхнуло… По принципу сухоцвета все они лишены жизни и драйва своих персонажей. И, все как одна, они абсолютно не цепляют в своих сюжетных поворотах.

Чёрный юмор обеднел и мутировал до уровня банальных подростковых подколов. А нахождение Риттер в кадре с её прежним близким окружением в свете их крайне нелепых поступков, отчаянно пытающейся вытянуть этот сериал в смотрибельный проект, — всё это напоминает затянувшийся стильный фотосет, где остальные герои исполняют роль модной гламурной тусовки. Настолько слабые инфантильные сюжетные линии, многие из которых обрываются на середине своей истории, прописаны в этих двух последующих сезонах.

Тема всевозможных конкурентов Джессики, — от подобных сыщиков до близкой подруги Триш, которая увязнет в своём дешёвом героизме, — неоправданно растянута среди прочего на всю параллель дальнейшего сюжета.

Стоит сказать, что к началу второго сезона концепт главной героини слегка поменялся. Джессика пьёт не для того, чтобы забыть — а для того, чтобы вспомнить. Эксперименты IGH в лице профессиональных садистов над ничего не подозревающими людьми и мутация сознания следующих антагонистов, которые затронули в юности и Джонс в том числе — это по сути фундамент второго сезона. Но не стоило, на мой скромный взгляд, этот сценарий перегружать такими вещами как психологический конфликт с родной матерью, которая через много лет вновь вернулась к Джессике после неудачного генетического опыта. Честно признаться, обыграно и воплощено всё это на уровне детской страшилки. И то, что в первом сезоне вызывало во многих местах знаковое напряжение, сопереживание и даже необходимый катарсис, — во втором невольно провоцирует лишь ироничную улыбку под слоганом "нереальная круть для восторжённой малышни, обожающей комиксы".

Хотя Риттер по-прежнему сценически очень хороша, и за её приключениями (а сюжет скатывается именно в эту терминологию) наблюдать в первом просмотре достаточно интересно. И собственно, фанам актрисы хотя бы раз, но весь сериал целиком посмотреть стоит. Всем остальным можно смело закруглиться на первом сезоне: без сильного антагониста концепт всего происходящего неизбежно съехал в яркую мозаику постоянно рассыпающихся кусков большой истории, которые не совпадают между собой и их нечем сложить в единую цельную картину.

От прежней изначальной глубины проекта к финалу второго сезона остался лишь великолепный саундтрек Шона Коллери; кратковременное (буквально на полминуты в каждом кадре) появление Килгрейва в 11м эпизоде и брутальная харизма главной героини непосредственно.

Килгрейв в качестве угасающего призрака (мысли вслух через проекцию в перегруженной голове Джонс) будет яркими флешами являться Джессике из темных коридоров ее памяти в финале второго и третьего сезона. Это хорошие и плотные места, великолепная задумка и определённый спор с надломленной совестью Джонс.

А его вкрадчивое и со вкусом нашёптанное буквально за минуту до финальных титров 13го эпизода третьего сезона: "Джессика, ты правильно делаешь, что сдаёшься. Теперь это чья-то другая работа… " задаёт нужную интригу, рождает богатую игру воображения и оставляет красивый открытый финал этой истории. И в определённом смысле при желании можно "закрыть" глаза на многие ляпы и нестыковки, если попытаться в этих элементах уловить потенциал и цельность всего проекта. Хотя во многих местах это так нарочито выбивается из общей цельности первого сезона, что сделать это на уровне абсолюта достаточно трудно.

Ещё один маньяк и серийный убийца Грегори Сэлинджер (Джереми Бобб), выглядит в третьем сезоне словно калька с прежней истории Килгрейва и неуклюжее клише своего жанра. По небрежной манере воплощения и проработке бэкграунда этого злодея в стиле "Я страшно обозлён, что супергерою всё достаётся просто так" данный заурядный антагонист на самом деле и в подмётки не годится тому сложному персонажу, который виртуозно создал Дэвид Теннант на экране в первом сезоне "Джессики Джонс". Честно говоря, Сэлинджер, включая игру актёра и этот типаж непосредственно, не вызывает ничего, кроме жалости. Все его интриги даже в первом просмотре линейны и предсказуемы. Громоздкий сюжет финала этой истории, которая всё время в своих узловых моментах вязнет в нарочитой глупости вплоть до девятого эпизода третьего сезона, не способен разжечь нужный интерес притязательного зрителя. Заурядно скромное имя нарицательное и очевидная скука в кадре касательно основной интриги сюжета — так вкратце можно сказать об этом антагонисте, образ которого слеплен сценаристами буквально "из чего попало". Возможно, это не вина актёра, а просто существенная недоработка его героя. Но смотрится этот персонаж как некое чучело, набитое всевозможными штампами и заурядными пасхалками. Особо вторичен — примерно так буквально в двух словах можно сказать о Сэлинджере и его сюжетной ветке в исполнении Джереми Бобба.

Но в любом случае у создателей получилось сделать очень плотное начало и удачный старт этого проекта. Дальше, увы, подача во многих местах (и персонажах) примет характер неверной амплитуды движения, при которой есть определенный риск того, что зритель "сломается" и бросит просмотр уже на половине этого сериала. И это именно тот случай, когда продолжение в контексте многих серий сделано по принципу "Не дай своему любимому герою уйти с экрана, даже если ему в этой истории уже в принципе нечего делать".

И ещё буквально пара слов, что касается главного протагониста с подачи ведущей актрисы этого сериала. С особой выносливостью маневрового локомотива Кристен Риттер тянет этот сериал на своих хрупких плечах, одновременно радуя своим появлением даже в самых "убитых" сценах громоздкого и вязкого сюжета. Честно говоря, не помню у неё в фильмографии настолько сильных типажей и оригинальных историй. К тому же образ вечно растрепанного подростка, обожающего приблатнённый прикид, стиль гранж и oversize, актриса воплотила классно и очень органично.

Знаешь, что остаётся, когда сжигаешь мосты? Остаётся учиться плавать или летать.

Эту метафору из диалога ключевых героев создатели раскрыли весьма оригинальным образом. В лучшем смысле понятия оригинальности как таковой.

В определённом смысле Джессику часто приходится спасать от себя самой — в этом интересная фишка данного персонажа и прочный стержень всего проекта в целом. Попытка исключить себя из многих уравнений — это суть её глубокой душевной драмы, которая так или иначе прописана создателями достаточно умно и самобытно.

Этот проект получился очень размеренным и заземлённым в отличии от прежде вышедшего "Сорвиголовы". Спецэффекты здесь сведены до минимума, но именно глубокая атмосферность первого сезона откручена на грамотные сбалансированные показатели. И нужно сказать, что в ДД среди прочего на новый лад вновь обыграли (возможно, не умышленно) узнаваемые фишки "Сорвиголовы". В момент хронического отчаяния Джесс в последнюю секунду выпрыгивает из-под полосы летящего на неё поезда метро. Идея покончить с самим собой, — и таким образом одновременно покончить со всеми своими сверхспособностями, от которых главному герою муторно и тошно, — была развита в третьем сезоне "Сорвиголовы" до предела.

По моим личным ощущениям очень сильную историю "Джессики Джонс" можно было благополучно закрыть уже в финале первого сезона. По личным ощущениям фанатов этого проекта в сети то и дело появлялись ироничные и колкие комментарии "Джессика уже не та…". И по объективным ротациям это именно тот случай, когда первый классно проработанный сезон по инерции сделал соответствующую репутацию всему сериалу в целом. Два следующих сезона, так или иначе, можно уже смотреть вполсилы и вполдуши. Но мощный психодел, фундаментально заложенный именно в начале этой истории, в определённом смысле оправдывает собой все потенциальные ляпы и нестыковки последующих. И в любом случае эта инерция вышла очень сильной в качестве основной мотивации для знакомства с "Джессикой Джонс" и её нетипичной историей.

Безусловно, Джонс всё время приходится делать сложный выбор. И в конце третьего сезона ей отчасти поможет его сделать Люк Кейдж. Камео этого классного выразительного персонажа в том числе придаёт особенный колорит, шарм и стиль этому сериалу. Кроме всего прочего, буквально в титрах 13й серии создатели дали очень достойное "Посвящается памяти Стэна Ли", предварительно всё-таки выжав пять отличных плотных финальных серий.

Вероятно, у каждого зрителя сложатся свои личные ассоциации от просмотра. Но по степени накала и мрачного наполнения у меня в финале первого сезона всё тем же мрачным граффити на серой стене проявилась известная цитата от легендарного Л. Коэна: "You want it darker — we kill the flame".

_____________________________________________________

Вне всякой навязчивой рекламы отдельный респект студии LostFilm.TV за профессиональную озвучку и качественный дубляж многих зарубежных сериалов.

Обворожительная особа с сомнительной репутацией — ёмкий кейс главных женских героинь, между которыми на протяжении всего сериала будет разрываться Мёрдок душой и телом. Это особый чувственный нерв фильма, великолепно растянутый на три сезона классно снятого криминального боевика.

По контрактам компании "Union Allied", в финансовом отделе которого работала секретарём Карен Пейдж, крутились огромные деньги и проекты с гигантскими суммами на реконструкцию Нью-Йорка. За планомерное и тщательно продуманное уничтожение города они получали прибыль с каждого доллара, потраченного на эту акцию. Вот здесь разворачивается главная интрига трёх сезонов "Сорвиголовы" в частности, и всей вселенной этого проекта от Marvel в целом. Речь идёт об огромных деньгах и движении разнообразных закодированных маршрутов в тех секретных файлах, про которые лучше не знать стороннему наблюдателю — ибо так спокойнее и безопаснее передвигаться по мрачным и сырым улицам Нью-Йорка.

— Значит, хождение с тростью это — игра?

— Да. Извини.

— Почему ты мне не доверился? Думал, я стану тебя осуждать?

Карен Пейдж (Дебора Энн Уолл) — это та ключевая героиня, которой сценаристы согрели сердце Мэтта Мёрдока. По иронии судьбы своего персонажа Карен узнает о двуличности Мэтта одной из последних. И нужно сказать, что в том числе этой героиней шоураннеры сделали главного протагониста более уязвимым. Ибо в той бешеной гонке и дикой войне, которую Мёрдок ведёт по ночам со своим часто невидимым врагом, ему по всем законам жанра боевика нельзя иметь возле себя близких людей. Карен очень хорошенькая, изящная и очень характерная. Весьма колоритный, достаточно сложный и очень мощный персонаж, который держит на себе внимание, даже если актриса просто молчит в кадре. Актриса и сценаристы очень интересно подали эту героиню: вне всякого сомнения, это очень многогранный персонаж. Карен — сильная и слабая одновременно. Это очень разноплановый типаж с серьёзным потенциалом взрослой героини. Она одновременно откровенная и двусмысленная в контексте сложного бэкграунда своей героини, — загадочной девушки с историей бывшей наркоманки, которая в определённый момент смогла выскочить в номинал достойного, смелого и цельного человека. Правдоподобная ложь и ветер в голове — классная вертикаль и особый "конёк" этого интересного женского не линейного персонажа. В этом она очень близка с Мёрдоком по вектору их обоюдного мышления. Актриса очень обаятельна и талантлива в своём самовыражении и на протяжении всей картины радует притязательного зрителя красивыми планами и профессионально поданными переживаниями её героини. У Карен свои тайны и секреты, которые делают в свою очередь эту героиню непредсказуемой. Это определённая "чёрная лошадка", которая раньше других зачищает концы всех скверных дел, связанных с остросюжетным детективным расследованием экшена "Сорвиголовы". Не всегда поступая законно и правомочно, она всё же становится необходимым связующим звеном там, где сюжет мог бы провисать в своей нарочитой недосказанности. Карен порой слишком далеко заходит в своих действиях, но именно по этой причине за её поступками очень интересно наблюдать, одновременно искренне сопереживая этому сложному персонажу.

Несмотря на то, что Пейдж вытянули из очень крутой передряги, она привязана к Нельсону и Мёрдоку отнюдь не до перманентного щенячьего обожания. Это достаточно хладнокровный персонаж, который так или иначе длительное время пытается разобраться со своими проблемами (а их по сюжету картины более, чем достаточно) в большей степени самостоятельно. У Пейдж очень сложное прошлое и глубокая драма души в том числе в аспекте её личных переживаний. Сценаристы и здесь на флешбэках отлично выдержали интригу ещё одного интересного персонажа "Сорвиголовы".

И нужно отдельно отметить, Карен обладает тем редким даром, которым владеет не каждый — она умеет ждать. В те моменты, когда все убеждены и осведомлены о гибели Мэтта, она с упрямством маленького ребёнка по-прежнему верит в то, что он жив. Потрясающе светлый человечек в том мраке кромешной ночи, в которой проходит вторая часть жизни Мёрдока.

Карен — волевая, инициативная и предприимчивая в своём постоянном поиске значимых альтернатив. И работа секретаря в сфере защиты клиента, на которую она решится из благодарности Мёрдоку и Нельсону — это не совсем для неё. Пейдж больше манят пресс-релизы в ключе расследований потенциальных преступлений. Карьера успешного журналиста в серьёзном издании, как под копирку, для Карен сама собой сложится по контексту сюжета "Сорвиголовы" ближе к финалу второго сезона картины. Она закономерно уйдёт в "New York Bulletin" продолжать дело покойного Бена Уриха, с которым они по сюжету картины уже тесно пересекались в первом сезоне этой истории. С профессиональным энтузиазмом собирая улики, Карен копает достаточно глубоко и во многих вопросах её помощь своевременна и неоценима.

"Чем меньше ты знаешь обо мне — тем лучше". Именно под таким ёмким ироничным слоганом Мэтт Мёрдок каждую ночь в маске и чёрном трико прыгает по крышам с молниеносной гибкостью одарённого гимнаста и бдительностью матёрого охотника в поисках возмездия для тех, кого днём ловить по многочисленным причинам не получается.

Этот "козёл в маске", как зло дразнят его в своих кругах мелкие и крупные преступные авторитеты, не в меру растревоженные таким именно "аудитом", ослабляет влияние криминального мира Нью-Йорка, которое при подобном тотальном контроле стало давать существенные сбои. Негласное присутствие Мёрдока в привычных бандитских разборках Нью-Йорка — это ловкая подножка всему узаконенному криминальному бизнесу города.

К слову сказать, уникальность Мёрдока в исполнении обаятельного субтильного Чарли Кокса и его колоритного персонажа по сюжету фильма не совсем в том, что потеряв зрение в 9 лет по причине аварии, Мэтт вновь научился великолепно ориентироваться в пустоте и темноте. А именно в том, как виртуозно врёт Мёрдок и какого исключительного "дурака он валяет", когда вынужденно динамит своих друзей и близких людей, недвусмысленно и нарочито транслируя то, что он слепой. Его жизнь словно по некой ватерлинии разделилась на день и ночь — со всеми вытекающими формами поведения, повадками и двумя его профессиями защитника родного города.

Днём Мёрдок (вместе со своими верными помощниками Нельсоном и Пейдж) — начинающий адвокат, который берётся за сложные дела и делает это преимущественно за смешную, порой чисто символическую, клиентскую плату.

А ночью он — сорвиголова. Именно так создатели классно обыграли заглавие и смысл этого проекта. Своими ночными рейдами, возведёнными в обязательный элемент картины, Мёрдок существенно усложняет подонкам их жизнь. И его жизнь по инерции на протяжении всей картины тоже, мягко говоря, не очень проста и линейна.

К слову сказать, Мёрдок — это не тот боец, который получает удовольствие от того, что с энтузиазмом бьёт морды направо и налево. Синдром отца боксёра передался ему лишь отчасти. Просто в районе Адской кухни (Hell's Kitchen) его родного Нью-Йорка свой кодекс чести и справедливости, который, увы, без кулака и ловкой профессиональной хватки никому отстоять не удаётся. И словно некий компенсаторный механизм у главного героя включаются днём другие весы Немезиды: вооружившись тростью, с необходимой тщательно заученной походкой для слепых, Мэтт как статичный гражданин своего города утром идёт исполнять гражданский долг в контексте той профессии, на которую он учился непосредственно в университете.

Плохие и хорошие — мы совсем не отличаемся друг от друга. Мы бьёмся за то, чтобы вернуть себе своё. Вне всякого сомнения, создателям удалось искусно обыграть этот ключевой слоган и он проходит красной строкой уже непосредственно в трейлере сериала.

В "Сорвиголове" нет чёткого деления на чёрное и белое в контексте поступков ключевых героев — именно этим сериал как минимум не банален. Безусловно, сценаристы выдержали по классическому канону противостояние между протагонистами и антагонистами на протяжении трёх сезонов этой истории. Но взаимоотношения ключевых героев между собой выстроены по сюжету очень интересно — они инсценированы без лишней слащавости и надрывной чувственности. Каждым из героев, так или иначе, движут именно свои мотивы, интересы и личные решения. И каждый несёт определённую ответственность именно за себя — этим, в частности, и цепляет "Сорвиголова" взрослого внимательного зрителя. В определенном смысле этого понятия всё это предельно похоже на концепты поведения в обычной жизни обычного взрослого человека в самых статичных ситуациях, когда каждый день приходится делать выбор: с кем ты именно сейчас.

На протяжении всего основного сюжета сценаристы много раз перетасуют условные козыри в колоде Мёрдока, — их интрига сделана очень интересно и не избито. И оставят для Мэтта в качестве героя-одиночки весьма двусмысленный финал уже непосредственно в финале "Защитников" 2017 года — заключительной истории классного кроссовера из "Джессики Джонс", "Люка Кейджа", "Карателя", "Железного кулака", которые сольными проектами выйдут позже "Сорвиголовы". В кроссовере "Защитники", на мой личный притязательный вкус, в ключе иронии на грани глубокого сарказма создателям удалось обыграть предельно серьёзные и взрослые вещи.

В финальных "Защитниках" ("Defenders" 2017) красиво состыкуют прежние сольные проекты в одну финальную часть, сделанную на приличной высоте с классным улётным юмором ёмких, а местами и едких, диалогов узнаваемых героев.

Что касается "Сорвиголовы" в исполнении талантливого Чарли Кокса. Безусловно, Мёрдок это не тот супергерой, который с беспристрастным и каменным выражением лица беспощадно громит всех своих врагов. Интрига телесериала сделана тоньше и глубже. Антагонисты у Мэтта выставлены очень сильные и очень необычные в концепте той их личной застарелой травматики, после которой само собой уходит адекватное ощущение страха и повернуть назад уже невозможно. Классно закрученных психологизмов и их уместного переплетения в арках кроссовера (и сольных историях непосредственно) будет более, чем достаточно. И вдвойне приятно то визуальное обстоятельство, — позже в той же "Джессике Джонс" отнесутся бережно к реквизиту съёмки, и грамотно выдержав наур картины, создатели развернут офисную жизнь главной героини в похожем антураже бедных кварталов Нью-Йорка. Эти мелочи очень подкупают и в определенной мере позволяют прикоснуться к антуражу любимых героев ещё раз.

Кстати, буквально несколько слов о привычном антураже Мэтта Мёрдока. Его гостиная сделана в лучших традициях киберпанка с красивым налётом неонуара: мрачное пространство полупыстынного помещения с несколькими огромными окнами (красиво смоделированными на новый лад цветными витражами), одно из которых выходит на огромную вывеску рекламы яркого билборда. И то, что было бы неуместно для зрячего, для Метта не представляет особых хлопот и навязчивого беспокойства. Его крайнее беспокойство проявляется буйным цветом именно в ночное время суток. Стоя на крыше очередной высотки Адской кухни, Мёрдок буквально каждую ночь на особом нерве своего города виртуозно считывает статистику потенциальных преступлений. По особым модуляциям своей нервной системы он слышит то, что другой услышит едва ли. После потери зрения, как это часто случается в подобных прецедентах, у этого акробата обострились все остальные чувства. Но таланты Мёрдока выше всякого понимания статичного человека: он слышит, например, даже то, какие ветки метро проходят внизу, где они пересекаются и где расходятся в многочисленных тоннелях под толщей асфальта. Нужно отметить, что феномен гидроакустики и эхолокации создатели в жанре своего НФ повествования обыграли очень интересно. И личный камертон Мёрдока рассчитан именно на то, чтобы защищать родной Нью-Йорк от криминала и насилия. В общем и целом вне громоздкой патетики всё происходящее в фильме можно раскрыть более гибкой метафорой: мы по обыкновению находим мужество на защиту того, что нам истинно дорого, по-настоящему близко к сердцу и родное до особой боли души. Именно на это не жалко потратить свои силы даже тогда, когда кажется, что их совсем нет — настолько боль от потери близких людей накрывает всё внутри и заливает всё собой лавина истерзанного трагедией сознания.

Коррупционные скандалы с обнародованием пикантных подробностей "сильных мира сего" и серия громких заказных убийств — это плотная подложка телесериала.

Атмосферные драки Мёрдока, снятые так классно, что под шум дождя и звон цепей можно услышать то, как ощущает своими сверхчуткими рецепторами этот мир именно незрячий — это сердце "Сорвиголовы".

Классно встроенные флэшбэки в детство маленького Мэттью, когда взрослый Мёрдок на грани тотальной физической боли теряет сознание — это с душой сделанные грамотные нарезки воспоминаний и экскурс в детство главного героя по сюжету картины.

Иногда даже если ты проиграл, ты можешь выиграть. Не важно, что ты падаешь — важно, что ты встал. Такой нехитрый житейский девиз был у отца маленького Мэттью, в общей профессиональной карьере боксёра которого нокдаунов было много больше, чем он того заслуживал. Джеку щедро платили именно за проигрыши, чтобы на его фоне выигрывали другие. И наступив на своё честолюбие, он вынужденно терпел и эти удары, поскольку растить сына и платить за его учёбу без матери в статичной школе бедного района было для него очень тяжело. Отцу маленького Мэтта платили на ринге именно за имитацию проигрыша. Но он всё-таки сделал свой человеческий выбор в ключе проснувшегося адекватного самолюбия. Ведь погибнуть с гордо поднятой головой под щедрые овации победы на ринге — это тоже определённое мужество его души, истосковавшейся по особому возмездию. Ещё одна грешная жизнь оборвётся в тёмных и сырых подворотнях Нью-Йорка. Отец Мэтта в определённом смысле перешёл дорогу не тем людям.

Его маленький сын подрастёт и дар возмездия, — в его именно случае мотивация отмщения за слабых, — повзрослеет и укрепится вместе с ним. Мёрдок, как и его "старик" умеет держать удар. И к слову сказать, в его воспитании примет участие еще один старик – эта линия раскроется позже ярко и подробно во втором сезоне с введением персонажа Электры Начиос (ещё одним одарённым бойцом, которого взял на время под свою опеку Стик). Нужно сказать, что Стик (Скотт Гленн) виртуозно нащупает в обозлённой душе маленького Мэтта именно те её струны, которые можно сублимировать в особые таланты. Именно Стик научит Мёрдока дракам такого запредельного уровня, в которых Мэтт не боится выходить один на толпу ниндзей, останавливающих себе на время сердце, чтобы еще больше усложнить Мёрдоку исход любой драки. Но сначала этот загадочный старик обучит Мэттью дару "щупать" темноту и потребует срастись с ней до особой родственной души главного героя. Этот покровитель не любит полумер, у него свои мотивации и цели касательно маленького Мёрдока. Но самое удивительное в Мэтте — ко всем прочим способностям он не лишён сострадания. А ведь это редкий дар для воина такого уровня.

На протяжении всей картины Мёрдок пытается не только защищать то, что ему дорого. А ещё научиться любить и быть полезным своим друзьям и близким людям.

Днём адвокат защиты Мэтт Мёрдок с двумя своими близкими друзьями, по умолчанию родными людьми, ведёт свои профессиональные дела не лишь бы как позитивно в том именно смысле: вместо того чтобы амбициозно раскачивать имя своей фирмы, их контора всё время оказывается втянута в беды и тяжбы малоимущих граждан захолустных районов Нью-Йорка. Их финансовое положение и состояние текущих дел офиса на протяжении двух сезонов сериала всё время под большим риторическим вопросом в ключе их благотворительной совместной деятельности. Им едва хватает средств на оплату счетов аренды помещения. Нельсон, Мёрдок и Пейдж — очень славные ребята. Они не хотят работать с грязными деньгами, постоянно отклоняя крупные заказы и закономерно притягивая к себе клиентуру другого уровня платежеспособности. Несговорчивые и не любят компромиссов — вот краткое портфолио этого тесного тройственного союза.

Офисная жизнь адвокатской конторы "Нельсон и Мёрдок", пока эти три главных героя вместе вели свой скромный бизнес по статичным клиентским предложениям в ключе их профессии (а много позже их дороги всё же разойдутся) — это, пожалуй, самые тёплые места сериала. Они вызывают у зрителя светлую улыбку и уместное ностальжи в том числе по студенческому максимализму и претенциозным ожиданиям от этой жизни как таковой. Дневная жизнь Мёрдока в контексте отношений с его близкими людьми — это уместная лирика картины. Ибо если бы её не было — "Сорвиголова" был бы в свою очередь статичным боевиком, на протяжении которого всё время что-то бьётся, ломается и кровь течёт рекой от банального противостояния добра и зла.

Известный в прошлом репортёр Бен Урих (Вонди Куртис-Холл), который своими сенсационными материалами в один момент чуть не избавил Нью-Йорк от итальянской мафии, по личным причинам более не компетентен в своём ремесле. Именно потому так важно по сюжету "Сорвиголовы" участие Мёрдока на языке анархии ночи в этой свистопляске перекрёстных интересов передела его родного города.

Днём в зале суда Мёрдок произносит потрясающие речи, а ночью в ход идут более радикальные методы борьбы: те, которым его учил приёмный отец после гибели настоящего. К слову сказать, Мёрдок не унылый замороченный моралист. Он скорее предпочитает постоянно размывать грань между добром и злом, белым и чёрным, оправданием или осуждением. Главным образом по той простой причине: эта самая грань размыта уже до него другими. Подобное требует подобного — чтобы драться с подлецами, нужно как минимум быть ознакомленным с каноном их потенциальных ценностей. И как максимум — отвечать им на том же языке. Полумеры и постоянная игра Мёрдока в благородство, — а он не ищет лёгких путей и всё время даёт своим врагам второй шанс, — задаёт нужную динамику, напряжение и драйв "Сорвиголове".

И этой двойной жизнью Мёрдок, сам того не желая, изощрённо мучает своих друзей. Он мучает их враньём, — то есть скромным молчанием по поводу своего ночного героизма. У Мэтта, увы, в ключе его активной деятельности стёрта и эта грань между двумя неодинаковыми понятиями. Порой он наивен и не последователей, но это держит интригу фильма просто идеально.

Их фирма и их дружба долгое время были неразрывными понятиями. Но по сюжету "Сорвиголовы" призвание Мёрдока раскрывается ночью, когда он дерётся с нидзями, нежели когда он в зале суда выступает в защите сложного бэкграунда клиента. Мэтт Мёрдок живой, цельный, ловкий и выносливый. Но он, как и все его близкие люди, тоже уязвим и незащищен. Этим, собственно, и интересен его многогранный персонаж.

И хотя у Мёрдока от природы невероятная способность притягивать неприятности в самые лучшие моменты его жизни, — терпению, выдержке и состраданию его верных близких людей можно позавидовать. Он умудряется оставлять их в самые решающие и важные моменты их совместной деловой жизни. Их неизбежный последующий разрыв — очень болезненная, но необходимая часть картины. Актёры играют выше всех похвал и расцвечивают основную динамику телесериала очень яркой эмоциональной составляющей.

Карен: Нам нужен Wi-Fi получше.

Фогги: Нам нужно всё получше.

Фогги Нельсон (Элден Хенсон) — закадычный друг Мэтта ещё со времён их славной университетской юности. Ултраобаятельный персонаж, который тешит и обманывает себя многими иллюзиями. Начиная с "комплекса" своих огромных амбиций стать более крутым спецом в профессии. (Фогги мечтает выигрывать дела, зарабатывать деньги и славу — отличная мотивация для здоровых амбиций. У Фогги много позже будет все, о чём мечтают многие: красивая девушка, дорогие костюмы, высокооплачиваемая работа. Не будет лишь спокойствия в душе. И не будет ощущения той теплоты, которая была его светлым маяком в той жизни, когда они втроём в начале своего профессионального пути стремились покорять значимые для них вершины). И заканчивая тем, что Нельсон якобы более востребован у слабого пола, нежели его "неполноценный" друг. И если с первым у Фогги к финалу телесериала всё-таки "выгорит" — он станет преуспевающим адвокатом в очень крутом учреждении, временами мучаясь уже комплексом востребованности, и маясь в глубине души чувством вины от искренней привязанности к близкому другу, который по субъективным причинам не будет уже на тот момент его деловым партнёром. То со вторым — отнюдь. Женщины, причём самые красивые и самые уникальные в ключе своих неординарных способностей, липнут к Мёрдоку на протяжении всей картины со статикой сверхсильного магнита. Видимо, так происходит по той тривиальной причине, что этот герой не слишком ими интересуется по темпераменту своей брутальной и вечно беспокойной натуры в контексте перманентных драк отвязного комикса. Мёрдок привык быть один. Ему хорошо, безопасно и спокойно в этом одиночестве. Глубокое смирение его персонажа в контексте того, что Мэтт наполовину искренний католик, докручено в картине до идеала. Именно по этой причине, — что называется от обратного — в его личное пространство всегда кто-то изящно встраивается. И этот кто-то по обыкновению чрезвычайно хорош собой, ловок, гибок и так же удачлив в бою, как и Мэтт.

Дело не в том, чего я хочу. Даже в клетке я буду их ложным идолом. Они будут творить ужасные вещи и верить в то, что Чёрное Небо сделает их непобедимыми. Их организация древнее большинства стран. Они могущественны и они повсюду.

Электра Начиос (Элоди Юнг) — в жанре комикса этот динамичный и очень яркий персонаж, словно глоток свежего воздуха или порыв жгучего пустынного ветра. С одной стороны, это эффектная избалованная девчонка и номинальная дочь дипломата в контексте её удочерения по сюжету картины. С другой, — аскетичный боец и джокер всего сериала. Изначальный потенциал этого персонажа просто огромный. Под неё прописана классная ветка сценария, которая развернётся в особую вертикаль непосредственно в "Защитниках" 2017 года. Квинтэссенцию бессмертия, в том числе в этом брутальном персонаже, сценаристы позже раскроют просто идеально. Возможно здесь создатели хотели среди прочего раскрыть метафору мирового терроризма. И сделали они это тонко и без неуместных перегибов, — подав всю историю в мистическом аспекте всего происходящего по замыслу сюжета "Сорвиголовы".

Мёрдок виртуозно лжёт другим (во имя благой цели, разумеется), но найдутся и те, кто искусно обманет и его. Интрига с Электрой и Стиком (тем стариком, который воспитал его после гибели отца и обучил всем секретам боевого мастерства) добавит нужных острых ощущений в хитросплетения сюжета этой истории. Создателям этого проекта по ходу экшена "Сорвиголовы" удалось виртуозно встроить в сюжет очень классный фантастический элемент.

Ями но те (闇の手и — Рука тьмы в переводе с японского), это древняя организация и клан нидзей, главная цель которых — это стремление использовать в своих интересах Чёрное Небо. Глубокая легенда, которая раскроется в своём концепте в том числе в "Защитниках" наиболее полно и ярко. И Начиос недвусмысленно заявит о себе в кроссовере 2017 года, придав свежести и динамики уже непосредственно в финале истории.

Стильная и очень крутая девка, виртуозно, на уровне "второго я" владеющая всеми необходимыми навыками восточных единоборств, — Электра будет определённое время вновь и вновь возвращаться к Мэтту и драться с ним плечом к плечу в аспекте их сложных взаимоотношений. И они не банальные единомышленники — сюжет этой саги закручен намного тоньше и гибче. Вероломная и беспощадная подруга Мёрдока по сюжету второго сезона явит себя в образе колоритной чёрной пантеры, в хищном запале и жажде крови преследующая свои сугубо личные интересы. Она очень красивая, жёсткая и мстительная. И в определенной мере является украшением сюжета и всех эпизодов с участием этой актрисы. "Сорвиголова" в образе Электры выводит на арену ещё одного талантливого бойца. И именно присутствие Начиос расцвечивает жанр телесериала в формат динамичного комикса. Несмотря на то, что её женские интриги и уловки касательно Мёрдока вполне предсказуемы, Электра влияет на Мэтта очень тонко и гибко в той степени, насколько это нужно по сюжету картины именно для более глубокого становления главного героя. Введение Электры оправданно более, чем это кажется на первый взгляд. Она придаёт "Сорвиголове" не только нужную динамику и экшен драк с элементами тайского бокса. Её персонаж обладает огромным потенциалом и накачивает ключевым смыслом стратегию сюжета именно в заключительной истории "Защитников". Ей не так просто дать отпор и это потенциальный лидер картины.

Чёрное Небо в её лице — сильнейшее живое оружие. Речь идет о древней легенде, о сверхсильных одаренных воинах и об их ложном идоле в той войне, которая всё время длится, — из века в век, обрастая новыми бойцами и их сверхспособностями. Возможно, эта сюжетная ветка классно заходит именно любителям азиатской символики. И на мой скромный взгляд, она одна из самых сильных в фильме.

Этот персонаж задаст во втором сезоне иную вертикаль сюжета "Сорвиголовы" в отношениях Электры и Мэтта. Их общий величественный мрак – один на двоих — это особая развилка сериала и последующий очень сложный путь переосмысления для Мёрдока на протяжении всего третьего сезона.

Гнев — это дар, если знать, как им пользоваться. Мадам Гао (Вай Чин Хо), нидзя Нобу (Питер Синкода) и вся их крепко сбитая компания умышленных соучастников, жаждущих особого передела мира. Наделенные по сценарию картины своими глубокими присказками, озвученными в ироничном ключе, они оживляют эту мрачную историю и придают ей неповторимый шарм красивой азиатской сказки в аспекте особой атмосферности всего кроссовера.

Корпорация Рука, — а эта история яркими лучами разойдется в другой сольный проект "Железный кулак" 2017 года, — развернет свою деятельность уже во втором сезоне "Сорвиголовы". Наличие подобной ветки задаёт особое мифическое настроение двум сольным проектам одновременно. И хотя позже история "Iron Fist" зафонит определенными инфантильными нотками, в "Daredevil" эти легенды обыграны более аккуратно, с особым вкусом и чувством меры.

Мощная организация с серьёзными врагами, иначе выражаясь "Рука", совсем не метафорически, оправдывая своё название, управляет повсюду. Наркоторговля и рабовладение — это те мощные сети, которые плетёт Рука на протяжении всего проекта.

Два очень способных напарника и два равноценных партнёра, которые так круто дерутся, что они уже давно в статусе "лучшие среди лучших", — Электра Начиос и Мэтт Мердок, — пожалуй, одни из немногих, кто может всерьез противостоять этому древнему клану и культу. Классный сценарий, щедро пересыпанный бессмертной мудростью азиатов — это особая фишка картины, которая вновь и вновь заставляет пересматривать её буквально с любого места.

Я большую часть жизни был одинок. И долгое время я считал одиночество источником моей души и силы. Я говорил себе, что я своеволен. И за это время я многого достиг.

Уилл Фиск (Винсент Д’Онофрио) — одиозный персонаж и один из самых главных антагонистов Мёрдока. В лучших традициях криминального жанра это именно тот крупный делец, который истово интересуется прекрасным в ключе искусства и всех его модных направлений. А в свободное от своего увлечения время, Фиск методично осуществляет тотальную кровавую зачистку Нью-Йорка. Уладить всё по-тихому вне лишней конфронтации — это тот нехитрый девиз, которого педантично придерживается мистер Фиск, закладывая мощный фундамент своей будущей империи и колоссального влияния. С завидной регулярностью аккуратно посещая арт-галерею, он на самом деле ищет в этих картинах свои утраченные иллюзии, пытаясь в тысячах оттенках белого растворить свою боль от кошмарных детских воспоминаний.

"Жизнь в драме" — именно этот сценарий поддерживает на протяжении "Сорвиголовы" Уилл Фиск и его верная подруга Ванесса (Айелет Зуер), которой удалось разглядеть за толщей светских приличий этого персонажа его тонкое беззащитное начало, — оно проявляется в Фиске только в интимном обществе этой очаровательной женщины.

Нет такого трона, который Фиск не хотел бы занять. В тюрьме или на воле, — его амбиции колоссальны, а врождённая харизма и дар убеждать просто безграничны. Он манипулирует на подсознании своих потенциальных жертв с талантом опытного аналитика. Превосходство этого персонажа более, чем ощутимо — и Фиск искусно адаптируется в любой ситуации. По ту сторону тюремной решётки, куда отправит его Мёрдок своими действиями в финале первого сезона, он тоже найдет для себя много интересных альтернатив. И у Фиска есть ещё одно весомое преимущество: он любит не начинать войну, а побеждать в ней. Такие обычно берегут себя, методично и беспощадно истребляя всех своих потенциальных конкурентов.

Процессы века и грязные приёмы в том числе представителей полиции и прокуратуры. Каверзные наводящие вопросы и сфабрикованные улики. Программа Фиска по реконструкции Нью-Йорка "Лучшее завтра" — это то, что реально опасно для многомиллионного города. За этими хитросплетениями сюжета очень интересно наблюдать, даже когда смотришь сериал не в первый раз.

Уилл Фиск — очень мощный персонаж, который тянет не себя пристальное внимание в том числе очень талантливой игрой сильного актёра.

Абсолютно чистый холст, имеющий малое отношение к классическим канонам изобразительного искусства манит его к себе вновь и вновь, вызывая чувства одиночества, невосполнимой утраты и жгучей боли. Белый заяц в снежной буре — это тот шедевр, что постоянно притягивает его к собственнику модного арт-салона. И, как всегда, ещё одна обворожительная особа женского пола виртуозно встроена в сюжет картины, чтобы сделать и этого хладнокровного маньяка уязвимым. В общем и целом, в обоюдной психологической драме Фиска и Ванессы создателям удалось избежать слащавых перегибов этой любовной истории. Многое подано, что называется не прямо в лоб. Вышла очень интересная игра взаимных мотивов, перспектив и определённая развилка сюжета, которой позже динамично откроется третий сезон "Сорвиголовы". А во втором у Мёрдока найдутся более предсказуемые подражатели – ночные мстители Нью-Йорка.

— Люди не должны умирать.

— Да ладно, Красный. Ты веришь в это?

— Я верю, что это не мне решать. И не тебе.

— Кто-то попросил тебя надеть этот костюм, или ты сделал это по собственной инициативе? Знаешь, что я думаю о тебе, герой? Я думаю, что ты приверженец полумер. Я думаю, ты человек, который не может довести дело до конца. Я думаю, что ты трус. Один неудачный день — и ты станешь мной.

Френк Касл (Джон Бернтал) очень противоречивый и сложный персонаж. Серийный убийца или герой, зачищающий город от подонков?..

Поступки Френка неоднозначны, а методы абсолютно незаконны. Он ветеран войны и жертва птср. Но ещё большее потрясение Френк получит уже в мирной жизни, когда вернётся домой. И жизнь ему сломают не на войне — увы, банальная и жёсткая тема, справедливо залатанная в тысячи различных трактовок.

У дьявола Адской кухни по сюжету картины будут свои подражатели, — более безжалостные и опасные в контексте своих потенциальных действий.

Да, в этом сериале нет линейных персонажей. И сценарий выстроен таким замысловатым образом: кто-то (или что-то) в Адской кухне всё время заставляет браться хороших людей в плохих обстоятельствах за оружие.

Нет никаких правил — они изжили себя. Скандалы на первой полосе газет с коррумпированными преступлениями. Ликвидированные компании и договоры о неразглашении. Громкие судебные процессы. Подтасовка документов, когда одна дочерняя контора переходит по принципу матрёшки в следующую и следы обеих виртуозно теряются ещё в десятке похожих "липовых" офисов и расчётных счетов. Скандальные отставки высоких должностных лиц. Преступные картели и компании пустышки. Очередная строительная компания, которая после очередного банкротства вновь благополучно создаётся, что называется, практически из пепла. Это та плотная подложка второго сезона, которая сделана по очень качественному лекалу добротного криминального сериала.

Присутствие по сюжету русских мафиози это определённый штамп жанра, которым в том числе пользовался Дэвид Кроненберг в "Пороке на экспорт" 2007 года. И эта линия, несмотря на её нарочитую спекуляцию в жанре кино, сделана в "Сорвиголове" достаточно взвешенно и осмысленно.

Каратель — это новый игрок с военной подготовкой на арене Hell's Kicthen, с навыками и ресурсами достаточными для того, чтобы уничтожить полгорода.

Чистый адреналин и крутой махач по сценарию картины — это фирменный почерк очень шустрого мегапрофессионала в лице этого антагониста. Картатель в образе махрового психа и социопата весьма выразителен в своих методах. Выражаясь более поэтично — это настоящий ангел смерти. Нужно сказать, что такие как Френк, действуют сами по себе — и он мститель именно из народа. Заливая кровью улицы Нью-Йорка, Френк Касл преследует свой кодекс чести и справедливости в ключе своей личной истории плотного бэкграунда ещё одного не линейного персонажа, который с немыслимым энтузиазмом громит крупные преступные картели Нью-Йорка.

Каратель по сюжету картины — это герой войны. Но на другой войне (уже непосредственно в мирной жизни) его действия более, чем брутальны и незаконны. Вынужденный психопат, с историей своей личной глубокой трагедии, он устроит тщательно выверенную кровавую разборку в среде тех бандитских группировок, которые по инерции развернули главную драму в его душе. Каратель действует с точностью отлаженного механизма, и жестокое наказание по его сверхточному математическому расчёту находит свою следующую жертву с завидной регулярностью.

Как бы то ни было, но ту жестокую бойню и кровавую расправу, которую методично воплотил в жизнь Каратель (а он не статичный псих) правоохранительные органы привычным набором средств и методов остановить будут не в силах. Ибо они сами по субъективным причинам в этом косвенно замешаны. Расстрел здания суда — это как минимум то, на что выставлена эта самая машина для убийств от Карателя. Судьба Нью-Йорка окажется в руках безумных головорезов. Хаос и кровавые разборки — фирменный почерк таких мстителей. И это главный треш второго сезона по всем канонам подобного боевика и экшена "Сорвиголовы".

Пока Мёрдок с немыслимым энтузиазмом каждую ночь прыгает по крышам, зарабатывая себе очередную порцию колотых и резанных ран, его верные партнёры не в силах перекрыть отсутствие значимого коллеги в их дневных обязательствах привычной профессиональной деятельности. Подобная офисная жизнь ближе к середине фабулы "Сорвиголовы" трещит по швам в том числе в ключе своей относительной правдоподобности (хронологической последовательности и значимости потенциальных происшествий). Именно в этом смысле сценаристы поступили очень мудро и гибко, разведя судьбы этих героев в разных направлениях и задав иной вектор повествования картины. Характеры и мотивации каждого из них станут жёстче и осмысленнее, а персонажи — более самодостаточными.

Безусловно, жанр комикса отчасти предполагает перманентную подложку мальчишеской сказки. И Мёрдок идеалистичен в своих мотивах, как никто другой. Дабы система правосудия Нью-Йорка всё-таки торжествовала, он сдаёт всех своих жертв полиции с позитивной оглаской именно их героических действий и поимки преступников.

И еще один классный твист третьего заключительного сезона. Бенджамин Пойндекстер — очередной мститель Нью-Йорка и подражатель Сорвиголовы.

— Что ты задумал?!. На надо мне твоих одолжений, заключённый.

— Одолжений — нет. Но сочувствие, Декстер...

Специальный агент Бенджамин Пойндекстер (Уилсон Бетел) — мегавлиятельный Фиск талантливо промоет мозги и ему. Этот спецназовец ФБР очень тяжело переживёт потерю своих коллег на операции по перемещению Фиска в более безопасное место, чем тюрьма. У него свой личный очень глубокий травматический опыт, из которого Фиск выжмет всё самое полезное, дабы сделать в лице Декстера марионетку своей игры. Федералы в курсе, что Фиск ненавидит тюрьму и их общая сделка будет иметь куда более глубокие последствия в лице ещё одного опытного бойца Надима, чем это можно ожидать в начале третьего сезона.

Эмоциональное противостояние Фиска и Пойндекстера — очень сильная ветка третьего сезона. Фиск в свою очередь отлично знает, на какие клавиши души нужно нажимать, чтобы получить желаемое. И он каким-то особым волчьим чутьём слышит слабые места своей потенциальной жертвы, вцепляясь в неё мёртвой хваткой. Фиск перевернёт кверху дном всю историю болезни Декстера, — и в ней окажется очень много тонких фактов из жизни этого сироты, чьи импульсивные поступки ещё с детства имели свой привкус взрослого криминала. Пограничное расстройство личности — вот этот диагноз "подсмотрит" Фиск на одном из сеансов психотерапии маленького Бена. Психопатические наклонности Декстера Фиск будет использовать на всю катушку своего нестандартного мышления. Такие, как Фиск, опасны не только в сфере криминальных преступлений — это очень мощные управленцы-манипуляторы в аспекте своих потенциальных поступков. У Фиска талант на всякие махинации и виртуозные подставы. Он сливает всех своих конкурентов вперемешку с враньём о порядочных гражданах в той степени, в которой они мешают его грандиозным планам. Перевозка Фиска по сюжету третьего сезона — откровенная халтура ФБР. А его освобождение носит характер федерально спонсированной пощёчины всему городу и тем, кто погиб в первом сезоне картины. Вновь засадить Фиска за решётку — это очень мощный мотиватор для Мёрдока и его друзей (хотя они уже не вместе) для того, чтобы переломить свою боль и вновь включится в борьбу.

Классно сделанные флэши воспоминаний в детство маленького Бена с присутствием в нём в качестве наблюдателя Фиска — это очень красивый ход от операторов в том числе.

Декстер — это биполярный персонаж со своими эмоциональными качелями. Маниакальная истерика, которую актёр талантливо воплотил на экране, когда его персонаж слетает с катушек, задаст тон всему третьему сезону. Это тот особый потенциал, которым накачан заключительный сезон "Сорвиголовы" — история мстителей и подражателей достигла своего апогея. Кто-то уцелеет, а кто-то погибнет в этой кровавой бойне передела города.

Твоя жизнь, которую ты прожигаешь, рано или поздно выгорит дотла.

Клер (Розарио Доусон) профессионально латает Мёрдока с начала первого сезона. У неё тоже свой особый талант, который подробнее раскроется в следующих сольных проектах. Очень интересный типаж, олицетворяющий собой симбиоз медсестры и психологического аналитика. Импульсивная и мудрая одновременно, она выступает неким арбитром между друзьями Мёрдока и им самим. Вернее, она среди прочего стремится повлиять на аскетичные решения Мэтта от них отказаться и остаться одному. Её цели чисты и ясны. Клер стремится "очеловечить" Мэтта и даёт ему всё время то, что дать в силах далеко не каждый — право на ошибку. Хотя её терпение тоже имеет свои границы. Клер из тех (как и Фогги) кто одна из первых узнает секрет "раздвоения" Мёрдока. И в свою очередь Клер трезво от себя считает, что Мэтт очень много на себя одного взваливает. Их диалоги прописаны интересно и глубоко. Абсолютно земные (вне всякой фантастики) ключевые мудрые вещи — это в том числе украшение картины и секрет популярности этого сериала у взрослого зрителя.

Позже, именно в третьем сезоне, на её место придёт другая сестра милосердия — сестра Мэгги (Джоэнн Уэлли). И создатели вновь удивят той плотной интригой, которая развернётся между Мэттом и близким ему человеком.

"Мой тебе совет, мистер Сорвиголова, дай себе время восстановиться или сведёшь себя в могилу" — именно этими словами его встретят в третьем сезоне в церковном приходе, смертельно искалеченного, в поисках себя самого с единственной мотивацией уйти в аскетичное заточение от внешнего мира.

По всем канонам жанра истинные воины должны быть одиноки. А привязанности к друзьям и женщинам их ослабляют. В том числе поэтому третий сезон "Сорвиголовы" и заточен под такой депрессив.

К слову сказать, в этом сезоне актёрские способности Чарли Кокса проявятся ещё ярче. Честно говоря, очень необычное решение сценаристов отправить Мёрдока в долгосрочное лечение в церковный приход. Но ему больше некуда идти и душевные раны оказались более жгучими, чем раны на его теле. Хотя покладистого характера ему это и не прибавит, но ломка характера Мердока и процесс длительного восстановления воплощены по сюжету картины очень классно, пронзительно и с пользой для главного героя картины.

Их глубокие разговоры со священником (Питер МакРобби) и сестрой милосердия о долге и предназначении, так или иначе, параллельно всему основному повествованию растянуты на весь третий сезон. Пока Мэтт будет отталкивать всех тех немногих, кто по-прежнему хочет ему помочь, — последние будут терпеливо накачивать его душевные и физические силы своей любовью и терпением. Он чувствует себя потерянным, смятым и ни к чему более непригодным. Несмотря на фэнтезийную закрутку "Сорвиголовы" по всем законам жанра Мэтту тоже нужен отдых и закономерный уход от его привычной деятельности. Его реальность изменилась, когда он на долгое время оказался вычеркнут из внешнего мира. И привыкать к новой жизни для Мэтта очень мучительно и болезненно. Им движет уныние и неверие в своё прежнее призвание в том числе.

Если хочешь услышать Бога, Мэттю, нужно слушать внимательно — потому что он говорит шёпотом. Священник среди прочего даст ему понять простую истину: нет ничего лучшего, когда рушатся иллюзии; ибо мы наконец перестаём тратить силы на поддержку ненужного и призрачного. Это очень цельный персонаж, который знаком Мэтту с самого детства — Мёрдок вырос в этом приходе. И по закономерной причине он вновь вернулся на свою койку — потерявшим слух и с новыми глубокими ранами — ибо идти ему больше на тот момент было некуда. Тем более, что после бесконечных драк по спасению города пришло самое время подумать о не менее значимых вещах для Мэтта непосредственно.

"Сорвиголова" — один из тех сериалов, при просмотре которого без особого труда можно залпом проглотить сразу несколько серий, не пожалев при этом о потраченном времени и трафике. Три сезона по 13 серий — примерно 50 минут каждая — сделаны так классно, что просто улетают в порыве увлечённого внимания зрителя, даже когда смотришь этот сериал не в первый раз.

Отличный проект со своими закономерными плюсами и минусами. Минусы по сюжету картины в ключе жанра боевика состоят главным образом в том, что эта история ни в коем случае не претендует на аутентичность проживания подобных ситуаций: главные герои, наделённые сверхспособностями – это, безусловно, явная гипербола сценаристов. А плюсы "Сорвиголовы" сосредоточенны как раз в плавном перетекании минусов: обыграть такое умышленное преувеличение и подать это в гибкой красивой метафоре в том числе в аспекте бессмертной мудрости азиатов (в сериале очень много крылатых выражений и афоризмов) — это особый живой нерв картины. Именно поэтому так эффектно на протяжении нескольких сезонов смотрятся на первый взгляд второстепенные персонажи. И ниже ёмко в качестве заключения по поводу главного протагониста картины в исполнении британского киноактёра.

Честно говоря, не слежу особо за творчеством Чарли Кокса в кинематографе. Но одного этого амплуа в моём личном случае хватило для того, чтобы понять: актёр может выжать из самой сложной роли весь возможный потенциал таланта, обаяния и выносливости. И где-то ближе к началу третьего сезона в том числе умением главного героя супергеройский эпик о непобедимом бойце плавно перерастёт в жёсткое противостояние с самим собой. Ведь по расхожему афоризму сражения с самим собой самые трудные, изматывающие и опасные: особенно в ключе того, что у главного героя появляется свой личный ящик Пандоры. И ближе к финалу сериала коридоры, и без того мрачные и узкие, сомкнутся для Мэтта в какой-то момент ещё уже. Драки станут изматывающими. А выбор – невыносимым.

* * * * * * * *

Всё лучшее в жизни оставляет тебя бездыханным — это и лейтмотив драк Сорвиголовы; и мощное послевкусие от классного телесериала. И здесь можно резюмировать по поводу всего проекта в целом. Кроме всего прочего и вышеупомянутого, "Сорвиголова" — это сага о становлении и взрослении героя. И воплощено это взросление на экран классно и очень круто. Внешний красивый романтизм по мере развития сюжета постепенно обернётся мрачной прозой. У Мэтта несколько раз по сюжету картины будет ломаться осознание себя и ощущение адекватности своих действий во внешнем мире. Ему "на смену" умышленно выдумают ещё одного такого же двойника-супергероя, чтобы болезненно нажать на эмоциональные слабости Мёрдока. На какой-то момент он перестанет верить и в себя и правомочность своего вмешательства во что бы то ни было в своём родном городе. Нереально крутой парень в чёрной маске, который самым чудесным образом спасал город от гибели, на самом деле внутри и наедине с собой окажется самым обычным человеком. В состоянии тщательно отработанной и управляемой дисциплины Мёрдок абсолютно не боится физической боли. Но этого бойца можно на время сломить другой болью — душевной. И поселить в его сердце слабости, сомнения, смятение и… мужские слёзы. Да, "обычные" мужские слёзы, которые всегда подкупают своей глубокой искренностью и именно тем, что очень редко происходит именно такое отреагирование боли и отчаяния. К слову сказать, Мёрдок именно в этой слабости получился нереально сильным и глубоким персонажем.

Ко всему прочему Чарли Кокс классно играет беспомощность, когда на время из-за очередной травмы головы теряет слух. Актер выложился на всю катушку в этой сложной роли нестандартного боевика.

Безусловно, наивно полагать что в таких экранизациях комиксов можно обойтись без работы дублёров. Но это не умаляет основной выкладки на съёмочной площадке именно ключевых актёров. И здесь обзорно что касается технической стороны вопроса "Сорвиголовы". В телесериале есть роскошные сцены — просто подвиг оператора и актёров — которые снимали одним полотном: без монтажа и склеек. В частности, сцена в эпизоде третьего сезона, в которой Мёрдок выбирается из тюрьмы после попытки найти следы албанцев (конкурентов Фиска) — драка растянутая примерно на 15 минут экранного времени. Среди прочего работа операторов выше всех похвал и в мирных сценах в том числе.

К слову сказать, первый сезон получил две номинации на премию «Эмми» в области креативного искусства за визуальные эффекты картины.

Мегапопулярная ракурсная съёмка, без которой не обходится ни один остросюжетный боевик, именно в разбалансированном мире Мёрдока смотрится очень удачно.

Монтаж по движению, азы мастерства и азы кинематографа, — эта техника воплощена в картине просто идеально. Монтажные склейки, когда движение одного эпизода ритмически переходит в другой, но при этом сам сюжет меняется, а импульс действия остаётся — это особая фишка и "Сорвиголовы" в том числе. Красивая, атмосферная и психоделичная заставка в инфракрасных оттенках в начальных титрах картины задаёт особый тон общему настроению этого проекта.

История "Сорвиголовы" справедливо обласканна у зрителей всего кроссовера по-прежнему достаточно высокими рейтингами. Респект создателям проекта за крепко сбитый сериал и за особый талант обыграть разнообразные клише этого жанра своими оригинальными фэнтезийными фишками.

Собирать медленно пазлы огромной головоломки, когда периодически не хватает всего одного кусочка для единого целого — это классное вовлечение в экшен "Сорвиголовы" и всего кроссовера в целом.

Вне всякого преувеличения могу лично от себя искренне добавить. "Сорвиголова" один из тех сериалов, в которых герои так классно и талантливо проработаны, что к ним буквально прикипаешь душой и срастаешься на время буквально с каждым персонажем, — настолько их многогранная человеческая природа дуальна по сути своей сложной энергетики.

PS С особой благодарностью Александру Аммосову, febeerovez, за великолепно сделанные обзоры по всему этому проекту от Marvel. А, в частности, Сорвиголове — с искренней признательностью за детальную информацию по созданию этого сериала.