Однобоко.

Я не стану углубляться в подробности сюжета, рискуя нарушить регламент. Я не намерен осуждать автора за его взгляды, которые разделяют многие уважаемые люди.

Я лишь замечу, что в повести про 'русских хакеров', 'диванные войска' и 'гибридные войны' специалисты по промыванию мозгов действуют, а может, и существуют, только в одной стране. Они не встречают никакого противодействия — ни прямого, в виде контрмер, ни косвенного, в виде аналогичной пропаганды других заинтересованных сторон.

И когда в кульминационной сцене демонстранты, не получающие совершенно никакой поддержки и 'накрутки' извне, намерены относительно мирно разойтись, исчерпав протестный запал, и готовиться к честной-законной-ненасильственной политической борьбе за власть на следующих выборах, всесильная на интернет-фронте Россия поступает как какой-нибудь комический мультяшно-комиксный сверхзлодей, который, обладая непревзойдённым могуществом, постоянно попадает в вырытые другим ямы и наступает на все любовно разложенные собственными приспешниками грабли. Точно как в материалах некоторых СМИ.

Автор честно сообщает, что искажает факты так, как ему удобно. Что ж — его право. Но чем в таком случае реальный Андрей Валентинович отличается от вымышленного Константина Захаровича?

Как известно любому образованному человеку, наиболее пострадавшей во Второй мировой войне страной является не отсталый Китай, где лишь с 1937 года война унесла жизни 35 миллионов человек, не варварский Советский Союз, где погибли 18 миллионов только мирных жителей, и даже не Германия, пережившая вторжение орды насильников из азиатских степей, разорвавшей державу надвое.

Самые тяжёлые потери и самый страшный ущерб во Второй мировой войне понесла гуманная и миролюбивая Япония, на которую лично не то мерзким Рузвельтом, не то проклятым Сталиным — кто этих леваков разберёт? — были сброшены целых две атомные бомбы.

Эту нехитрую мысль и выражает рассказ, ещё один из бессчётного сонмища

антивоенных опусов о 'нiколи знову', в которых агрессор, пережив применение атомного оружия, получил полное оправдание, искупление и забвение всех преступлений против человечности, а преступником считается жертва его нападения.

А поскольку для японской немезиды все гайдзины на одно лицо, то, что ты совершенно другой человек, даже не проклятый до десятого колена родственник, не освобождает тебя от обязанности платить и каяться: паспортные данные совпадают — получай.

Впрочем, написано прилично. С претензией на ужастик, но без смакования подробностей, с уклоном в мистику в духе японских историй о привидениях. К сожалению, специфически японского колорита в мистической части почти нет, необъяснимое описано довольно универсально.

Небезынтересный рассказ, все достоинства которого перечёркивает заложенный посыл.

Тут заложен глубокий смысл, говорили они. Для понимания нужно прочесть оба тома, говорили они. Это тебе не банальная сказка про добрых эльфов. Это тоже они говорили.

Что ж, теперь выскажусь и я: верните мне потраченное время! Смысл оказался спрятан слишком глубоко, надёжно укрытый слоями посредственности.

Рецензенты указывают, что юмор в книге нарочито непритязательный, поэтому нельзя, мол, оценивать его общей меркой — таков художественный замысел. Юмор здесь, конечно, не казарменный, хоть и довольно простой, но общую мерку действительно не потянет — это не Белянин и даже не Алая Книга западных приколов. Основной объект шуток в первой книге, помимо высмеянных задолго до её написания жанровых клише, — женщины, сплошь нелогичные и капризные, у которых не поймёшь, что на уме. Конечно, в коротких номерах эстрадных юмористов конца девяностых это может быть забавно, но когда на таком юморке построена вся книга, да ещё обещавшая нетипичную для юмористического развлечения глубизну идей...

Второй том посвящён уже семейной жизни, а по мере развития сюжета добавляется и другой слой юмора — принципы и нравы. Преданному присяге воину Вьехо противопоставлена современная придворная молодёжь, для которой всё решает вовремя сказанное нужному эльфу слово, а старомодные обычаи, требующие защищать и беречь женщин и детей, по их мнению, влекут лишь избалованность и невоспитанность. Видите, подмигивает нам писатель, как убоги их взгляды на жизнь и как -блаар- <зчркн.> благороден мой главгерой? 'Сатира! Сам придумал' (с) А. Жвалевский, И. Мытько

Однако поданная подобным образом сатира не работает: вместо Сил Зла или хотя бы подлинных ветряных мельниц противником выступают самодельные чучела, которые автор с удовольствием и высмеивает.

Если же не оценивать и без того непритязательный юмор — что остаётся от книги? Сюжет? К нему вроде общую мерку применять дозволяется.

Итак, что мы имеем в первом томе? Квест по обретению себя — 'На самом деле мы -нитакиекаквсе- <зчркн.> чужие среди своих, поэтому давайте найдём себе мир, где нам будет хорошо'. Свежий и неожиданный ход, что и говорить. При этом и пробуждение самосознания происходит неожиданно — когда герои в пещере находят -джинна- <зчркн.> девочку по имени Совесть, в смысле, Маин, и внезапно ОСОЗНАЮТ: 'Ганс, мы что, злодеи?'

гхм, простите, это не отсюда...

'Дядя -Юра- <зчркн.> эльф, вы что, разбойники?' — наивно спрашивает девочка.

Надо полагать, это первая гуманоидная девочка белой расы, встреченная эльфскими колонизаторами за всю историю королевства. А орчат, гоблинят, троллят и представителей прочих низших видов резали без моральных терзаний, что бы те ни кричали и как бы ни называли светлых эльфов.

В своём походе неправильные эльфы и спутников себе подбирают под стать — неправильных. И хотя их союз с гоблинской бандой в самом что ни на есть уголовно-правовом значении этого слова вызывает удивление не только у ксенофобски настроенных эльфов-империалистов, предводитель отряда героев Вьехо знает, что делает. Не они такие, жизнь такая. Да и друзья в чужом мире будут очень кстати. 'Серый, конечно, хорёк, но он наш хорёк' (c) С. Мусаниф

Поэтому вороватые гоблины лучше безжалостных эльфских колонизаторов — они ж никого не убивают -без надобности- <зчркн.>. Да пусть их, я даже согласен, что лучше. Но делают ли чужие злодейства гоблинов добрыми или 'светлыми' или вообще эльфами? 'а у вас орков линчуют', ага. 'А если ни с чем не сравнивать?' (с) В. Сахнов

Всё это должно подводить читателя к совершенно неожиданному выводу: 'не верь глазам своим' (с) К. Прутков

Добро — не в названиях, а в содержании, поэтому не всё то добро, что добром зовётся, и не всё то зло, что злом считается. Так что на самом деле эльфы-колонизаторы — плохие, а гоблины-грабители и воровки-цыганки — хорошие.

Знаете, я это ещё в детстве читал. Про Спрута с острова Двид и короля Джакомона, про красавицу Анидаг и чудовищного Туба, про чародея Стрегобора и вампира Региса, про выродков и Боевую Гвардию, про последнего кольценосца, в конце концов! Терри Пратчетт, классик пародийного фэнтэзи, о прекрасных эльфах писал ещё в 1992 году, и вряд ли был первым. А уж сколько таких деконструкций было после...

И почему именно дилогию Владимира Журавлёва многие, как видно из отзывов, сочли настоящим откровением — загадка. Возможно, она действительно заметно выше общего самиздатовского уровня, но следует ли это считать признанием книги без пяти минут шедевром или всё-таки оценкой уровня публикаций на 'Самиздате'?

Тем не менее, особо отмечу яркое достоинство книги — отношение автора к персонажам. При прочтении первого тома не обратил на это внимания — а перечитывать не намерен, — но во втором многое искупают живой и приятный язык вкупе с насмешливо-доброй интонацией автора. Он рассказывает о похождениях героев с удивительным сочетанием иронии и нежности, и это действительно классно. При общей простоте и обилии в романах современно-просторечной лексики выглядит как дорогое брабантское кружево на старой холстине.

Для меня это весомая причина поближе познакомиться с творчеством Владимира Журавлёва, но, тем не менее, дилогию о эльфах не спасает.

Возможно, на самом деле её следует воспринимать как народную сказку, бесхитростную в своей простоте, или как стилизацию под фольклорный сказ, дивясь виртуозному использованию языка и тонко подмеченному стилю... но пусть этим занимаются литературоведы. А для меня она оказалась многостраничной новеллизацией старого толкинистского анекдота 'мы не добрые, мы светлые', неведомым образом вызвавшей восхищение почтенных рецензентов.

Второй том не дочитал, поэтому оценивать цикл не стану. Впрочем, как проходное чтиво для убиения времени он вполне годится, если знаешь, чего от него ждать — под настроение вполне может зайти.

Как в XXI веке сделать актуальной повесть о пребывании представителя высокоразвитой Земли в отсталом феодальном мире?

Можно написать её так, чтобы и полвека спустя читатели в обсуждении ломали копья.

А можно переписать её в роман, заменив агентов-спасателей непобедимыми ветеранами спецназа капиталистической России, щедро досыпать черну^w лёгкого натурализма, превратить реалии других планет в недвусмысленные отсылки к земной истории конца XX века, добавить инопланетных жидомасонов-сотонистов с умениями Странников и, конечно, взять несколько имён из повести братьев Стругацких и сказать 'нэ так всо это было'.

Кое в чём, впрочем, расширение пошло на пользу — сюжет стал более выпуклым, поступкам и мотивации персонажей добавили 'реализьму', язык по-прежнему живой и яркий.

Но изначальная повесть, при своей простоте, смогла зацепить и вызвать интерес. Роман вызвал лишь вопрос 'зачем?'

'Пурнелл без Нивена — деньги на ветер' — ааа иии

Как выяснилось, это шуточное правило применимо и к книгам Жвалевского без Мытько/Пастернак. Возможно, дело в совместной работе, возможно, в том, что понравившиеся мне произведения написаны для детей — сложно сказать. Но, будучи большим поклонником созданных в соавторстве книг, сольным сборником остался очень разочарован.

**

Открывает его заглавное произведение — пожалуй, лучший выбор для того, чтобы читатель не забросил книгу на первых же страницах.

Рассказ 'Серое зеркало' неплох, однако оригинальным его назвать сложно. Начало было интригующим, после эпизода с чатом я ожидал продолжения в духе 'Театра теней' Саймака, но дальнейшего развития идея не получила.

Забегая вперёд, отмечу, что мимоходом затронуть интересную тему, подразнив читателя, и больше к ней не возвращаться, для автора в порядке вещей.

А вот тема

была не нова уже в 2011 году — к ней обращались многие писатели, не говоря уже про сетевой фольклор и всевозможные теории заговора. А уж для 2018 года рассказ выглядит откровенно устаревшим. Тем не менее, благодаря этому он позволил вспомнить босоногое диалапное детство, аськи-чатики и прочий башорг... Эх...

Такие дела.

**

'Ватники и укропы'

Повесть с провокационным названием, ради которой, полагаю, и затевался данный сборник, ожидаемо оказалась агиткой, причём скучной. А заявленный жанр — киноповесть — отсекает и возможные художественные достоинства текста, который сводится к сухому изложению сюжета.

Больше, чем в отзыве, мне сказать о ней нечего.

**

'Резонанс'

Пожалуй, самое оригинальное произведение в сборнике, и самое неровное при этом. Много интересных идей, ни одна из которых не получила развития, и неожиданная, поспешная концовка.

При этом назвать произведение незавершённым или черновым вариантом не могу — подобная композиция встречается не только у Андрея Жвалевского.

**

'Войнушка'

Плосковатая юмореска. Для сатиры она слишком гротескна, для анекдота — не слишком смешна.

Впрочем, высказанная мысль, что война куда ценнее для рекламы, когда на ней не убивают, весьма актуально выглядит на фоне недавних скандалов с участием медиа-корпораций, поспешно сбрасывающих за борт 'возмутителей спокойствия' при любых подозрениях в совершении проступков, способных бросить тень на 'моральный облик' компании.

**

О последнем сценарии — 'Смерть будильникам' — мне сказать, в общем, нечего.

Ну... забавно. В сборник, посвящённый виртуальному миру, его воздействию на человека и общество и прочим твиттерным революциям он явно добавлен 'за компанию', для обьёма. Разве что за сцену с Протестующим его с натяжкой можно отнести к заявленной теме.

**

Проходной сборник слабых вещей, рекомендовать к прочтению не могу. Сложно сказать, кому он может оказаться интересен.

August summer night

Soldiers passing by

Listening to the wind of change...

Почему-то в отзывах к рассказу уважаемые коллеги указывают, что Дудочник, якобы пришедший из-за стены, уводит отважных свободолюбивых людей, желающих блага своим детям, из проклятого Цесажства в демократический Валинор. Что ж, такая ошибка вполне объяснима, она лишь подчёркивает всю сложность авторского замысла — продемонстрировать труд подлинных героев невидимого фронта, избавляющих родину от скверны.

Из текста прекрасно видно, что на север тянутся отнюдь не добросовестные граждане, а неудовлетворённые маргиналы, делинквенты и попросту ссыльные — все те, кто не желает трудиться на благо державы.

И почему-то вместо того, чтобы переработать смутьянов вместе с женщинами и детьми на удобрения, как в других рассказах, держава позволила им устроиться на новом месте, да ещё в опасной близости от границы. Воистину, пути Цесаря неисповедимы. Оценить его блистательную многоходовочку способны не только лишь все.

Ведь параллели с германской легендой о музыканте из Гамельна, избавившем город от крыс, здесь неспроста. Но Дудочник превзошёл его в мастерстве — он не только очистил пограничье от контрабандистов, преступников и эльфофилов, но и щедро подарил эту публику соседям державы.

И когда цесажские автострадные танки пересекут границы Застенья, Ирландии и Авалона, победоносное войско встретят те самые малодушные беглецы, космополиты и проходимцы, неспособные оказать достойное сопротивление доблестным защитникам родины. И настанет миру полный пентакль.

Здрав будь Цесарь.

Не смешно, зато про войну (с)

Ирония, гротеск и абсурд. Искать в происходящем логику и достоверность бессмысленно — в этом мире рекламный контракт с 'Макдональдсом' оказывается выгоднее военного вторжения в условную Ливию, а не нюхавший пороху штабной генерал рвётся в действующие части и проявляет завидный талант военачальника.

Забавная деталь — совещание совета безопасности напомнило международную конференцию полицейских из 'Сестричек...'. Не знаю, умышленна ли эта отсылка, впрочем, задумывалась сцена скорее в духе кубриковского 'Доктора Стрэнжлава' — во всяком случае, в образе посланника России легко представить комика Питера Булля.

А вот предсказанное в рассказе превращение компании 'Варгейминг' из разработчика хороших компьютерных игр в международную корпорацию с танчиками — предвидение или джинса? Реклама в рассказе про вездесущую рекламу — металитература выходит на новый уровень.

Интересно, кстати, что в этом мире стало с профессиональным спортом? Ведь войнушки фактически заняли именно его экологическую нишу. Это престижное и почётное занятие, крайне популярное — тысячи состязаний, десятки тысяч часов телетрансляций — и очень востребованное в рекламе. И да, там тоже есть форма с эмблемами спонсоров.

Идея заменить войны спортивными состязаниями не нова, разве что в рассказе это совершается не из высоких побуждений, а ради наживы. Поэтому, видимо, и происходит столь быстро и успешно. Sad but true.

Впрочем, в итоге всё равно остаётся непонятным: автор против настоящих войн, не против настоящих войн или так, просто прикалывается?

Завязка расссказа многообещающа.

Сначала идеи и детали бьют фонтаном, словно жизнерадостный ребёнок спешит продемонстрировать новому гостю свои рисунки и игрушки — смотри, что у меня есть! а вот ещё! и ещё! — но ему самому это быстро наскучивает. Фонтан идей иссякает, заряженные ружья остаются на стенах.

Автор походя, штрихами и намёками, описывает целый ряд проблем, вызванных зависанием героя в Интер^w Резонансе — отрыв от семьи и окружения, непереносимость лжи

и повышенная восприимчивость. А ещё изменение реальности и тайное общество.

Взять любую, развить, и получился бы интересный — или хотя бы цельный — рассказ. Впрочем, полувставная байка про теорию заговора вызывает в памяти термин 'ненадёжный рассказчик', но если и есть там какой-то хитрый повествовательный финт, способный кардинально изменить смысл, я его не уловил.

А без него остаются лишь наброски интересных идей и резкая, как удар тупым кухонным ножом в подтаявший студень, концовка, пробуждающая в памяти забытый со школьной скамьи вопрос: 'что, чёрт побери, автор хотел сказать?'

а ведь прав оказался Синицын, нехороший человек. именно социальных манипуляторов в 'Сотах' и готовят. да, у них, как порядочных строителей светлого будущего, должна быть совесть, но её наличие, как видно на примере сокурсницы главной героини, не является обязательным условием прохождения обучения. не соберутся ли эти ребята через пару десятков лет в партию Общеизвестных Матерей и Отцов, дабы преданно служить гражданам и вести их единственно верным курсом?

но идея верная — пока население пассивно, его иначе как пинками в светлое будущее не загонишь. хотя примеришь эти пинки на себя — и будущее не таким уж светлым покажется. ведь гораздо приятнее, когда уговаривают, да ещё и конфеткой манят, а не пытаются пробудить в людях инициативу и ответственность.

цепляет рассказ, тревожит. думать заставляет. тем и ценен.

Интересная идея у рассказа:

Я бы не обратил на это внимания, если бы в своё время внезапный укол вдохновения не заставил накатать язвительный отзыв на современный рассказ с аналогичным посылом, чем тот и запомнился.

Повествование стремительное, динамичное — как и само путешествие героев, — акцент на развитии событий. Эта история вполне могла бы стать основой для серии американского фантастического ситкома, буде таковые существовали в '74 году. Возможно, она и писалась для какого-нибудь The Outer Limits.

Но интереснее всего, конечно, концовка. Не могу сказать, что она оригинальна — и тут очень кстати можно ввернуть поговорку про единственный источник бесплатного сыра, но одна-единственная фраза переворачивает всё впечатление и заставляет вспомнить другую — про отличие рыбы от человека.

Невольно напрашивается параллель с 'Городом' Клиффорда Саймака, но там люди далёкого будущего с головой нырнули в новые ощущения, отказавшись от человечности ради нечеловеческого удовольствия.

А Дж. Типтри-младший устами героя-инопланетянина подчёркивает, что

Конечно, такой финал рассказа можно представить и иначе —

Но, признаться, меня подобная трактовка почему-то не убеждает.

Пару лет назад на форуме Фантлаба было высказано мнение, что _нормальный_ 'попаданец в начало XX века' будет заботиться прежде всего о своём благосостоянии, будь он уроженцем хоть процветающих и сравнительно благополучно переживших эту эпоху США, хоть страны, прошедшей в этот период сквозь череду трагичнейших переломов и катастроф.

И именно в этом оказались удивительно схожи оптимистическая современная история о побеге -из Мордора в Польшу- <зчркн.> со счастливым концом и классический рассказ, несмотря на внешнюю забавность сохраняющий довольно пессимистичный тон авторского сборника. Для хороших людей обе истории окончились хорошо — они оставленные земли и не вспомнят. Но если вы из тех, кто пишет слово 'Родина' с большой буквы, то, покидая её, помните — обязательно найдётся тот, кому придётся по вкусу оставшийся без присмотра фремс.

и всё же к канонизации Николая II рассказ не имеет отношения. это лишь декорация, призванная слегка замаскировать очевидный вывод — император в мире радиопередачи на самом деле

возможно, даже

а рассказ, очевидно, является стёбом над

идея, в целом, неплоха, но исполнение посредственное.

действительно остроумные параллели, например, 'чистка' армии и флота, теряются на общем фоне шутеек вроде абсурдной идеи продвигаемой бездуховным Западом всехристианской унии под пятой католиков-иеговистов или нелепых шпилек в адрес 'педерастического искусства', к коему автор ничтоже сумняшеся относит весь авангардизм во главе с Казимиром Малевичем. эдакое персональное 'вот вам всем, окаянные!'

не совсем понятно и выбранное время действия — в альтернативной реальности живут академик Вышинский (1883-1954) и беглый штабс-капитан Резун (род. 1947). что мешало выбрать современные друг другу имена — загадка.

концовка предсказуема и банальна, но хорошо сочетается с общей идеей.

конечно, это вовсе не альтернативная история, а не более чем шуточный манифест, довольно актуальный и поныне. оценка могла быть выше, не стремись автор раздать по серьгам всем сёстрам в ущерб проработке мира.