Рассказанная в «Королевстве» история это, конечно, антоним острого сюжета — во многих комиксах на одной страничке событий происходит больше, чем здесь на сотне с гаком. Персонажи сознательно отказываются идти героическими тропами — никаких испытаний и трансформаций. Это просто несколько дней жизни, графические ломтики обыденности.

Сперва все это смущает — обычно даже в малосюжетных комиксах-зарисовках есть какая-то динамика, кто-то меняется, что-то про себя (или про мир вокруг) понимает или хотя бы ставит философские (или житейские) вопросы. Но в «Королевстве» нет и этого. Первые страниц пятнадцать натренированный на повествовании совсем другого типа мозг ждет, когда герои наконец-то доедут туда, куда они зачем-то едут, и начнется движ-париж. Далее раздраженное недоумение. А потом — БАМ! — просветление. И все эти десятки панелей с каркающими воронами и каплями воды соединяются в цельную картину, большую, живую, со звуками и запахами... И вот уже давно дочитав книгу, я все равно мысленно возвращаюсь в ее локации — в заброшенный бункер, на пляж, в Пещеру Русалок. Мозг обманут, и я уже не понимаю, были ли там герои, был ли там я сам — я помню шорохи, помню звуки, помню небо и даже случайно найденный нож для пиццы. Панели спутались и срослись с моими воспоминаниями, я попался, я в Королевстве.

Это, конечно, не авангардистский эксперимент и не восстание против норм и стандартов комикса, как мне ошибочно показалось после первых, не знаю, семи страниц. Даже не тихий бунт (как я подумал после пятнадцати страниц). Это меланхоличное и поэтичное исследование того, как работает память, как мы видим и чувствуем. Рисунок кажется незамысловатым: скромная палитра и простые формы, но это впечатление обманчивое — панели пересматриваешь, так и сяк крутишь, запоминаешь, не можешь потом из них выбраться. Вообще Макнот постоянный автор обложек немножечко высоколобого британского журнала London Review of Books — и от своей художественной манеры на время вояжа в крупную форму не отступает. Все его обложки и маленькие стрипы, конечно, из одной меланхоличной вселенной. Все они про память, про чувство момента; про мир, тихонько и мягко утопающий во времени.

Давайте так: посмотрите пять или, не знаю, десять обложек Макнота: если почувствуете, что захотелось открыть дверь и заглянуть в домик, войти в воду, пройти по засыпанной листья улице или открыть нарисованное окно, то надо брать билет в Королевство. Если нет — ну и не страшно, это не какое-то великое и меняющее жанр произведение. Это просто напластованные в книгу кадры обыденной и приглушенной красоты.

Двойственные ощущение: мне дико нравилось до пятой главы, но как только запустился долгий и душный диалог-объяснялка с девочкой стало досадно. И дальше, когда Галя отправилась в лес, когда и там затянулось объяснение с еще одним персонажем (не буду, конечно, спойлить), я откровенно заскучал и с некоторым уже трудом добил историю до финала. Конец открытый, хороший, резвый и кинематографичный, так что вышел из истории я с положительными эмоциями: рассказ состоялся, удовольствие получено. Но ощущение, что всю вот эту рыхлятину из серединки стоило бы повыковырять, уплотнить, что ли, как-то — оно все-таки осталось. Ну и в целом мне показалось, что автору уютнее было писать деревенский каннибальский зомби-хоррор, чем вот эту чуть неуклюжую и перенасыщенную смыслами колдовскую драму, в которую история в итоге перетекла.

Чудесные диалоги: у каждого персонажа свой язык. Это очень круто. Совершенно прекрасный Ветерок. Выглядит так, будто рисовали с натуры, но даже если и так, все равно персонаж выписан мастерски, он удивительно живой, я переживал за него сильнее, чем за героиню и многочисленных детей (в которых я, честно говоря, сразу запутался).

В общем, понравилось, хорошо. Но, кажется, могло бы быть и еще лучше.

Комиксы про Моби Би — это приключения российского супергероя в немножко безумной и альтернативной России. Очень много занятной фактуры, есть отличные шутки (некоторые удивительно остры и злободневны), океан цитат из супергеройской классики, причем местами это едкая пародия, но иногда и добродушный пастиш. Сюжеты чуть дурные, но тут, пожалуй, другого и нельзя. Мне кажется беда у всего этого великолепия одна — по отдельности истории смотрятся отлично, но в монолит не складываются. Объединенные в сборник они становятся поделочным человечком, у которого ножки из проволоки, туловище из пластилина, а голова — яблоко с подмигивающим из него носатым червячком. Спецвыпуск диссонирует с тремя основными томами. А тандемом они вступают в совсем уж оголтелый диссонанс с комплектом «Моби Би и Греча» и «Моби Би объединяется с крокодилами и нападает на Свердловск».

Понимаю (и приветствую) желание авторов собрать под одной обложкой все истории, но разница в стиле и тональности существенные. Может, стоило их отделить друг от друга какими-нибудь, что ли, простынями текста — историями, как придумали, как рисовали, как черновики съела собака, не знаю.

Но, по большому счету, моя претензия — чепуха и вкусовщина, брюзжание вокруг упаковок, а не самих продуктов. Возможно в этой поступательной деградации рисунка и дрейфа от пародии к абсурдистскому карнавалу даже есть очарование (вроде как если кино про Дедпула переключить внезапно на Монти Пайтон), и при следующем прочтении я его пойму и полюблю. В остальном же — если оценивать истории из сборника по отдельности — это все чудная ерунда, восхитительный пустяк, задорный вздор, отличная работа.

Мне понравилось.

Роман состоит из двух переплетенных элементов — условно-реалистического и мистического.

Первый — это сочные приключения мальчишек в бандитском Ростове. Чудные и чудесные герои, нажористые злодеи, ловкие диалоги с региональным говором, здорово вплетенные в историю политические события, ностальгические фишечки, рудиментарный бандитский детектив и вкрапления немножечко недоношенной, но искренней семейной мелодрамы. Есть персонажи буквально шагнувшие на страницу романа из коллективных воспоминаний о девяностых. В книге вообще многое очень удачно нарисовано с натуры. Выбор песни-рефрена — отличное попадание.

За мистический элемент отвечает подземный демон. У демона есть важное хозяйственное значение — когда сюжет начинает буксовать, демон делает что-то случайное, и история, скрипя, приходит в движение. Иных функций у демона нет, так что автор сам им тяготится и в отместку заставляет вслух проговаривать идиотские трюизмы на тему «вы, людишки...» Сцены одержимости — поочередного превращения мальчишек в улыбающихся силачей — замыкают что-то в плечах и спине, всякий раз от ужасной неловкости за автора нервозно дергаешься, потом ноет и болит шея. Задача элегантно уйти с этого паранормального капустника нерешаемая, поэтому финал мистической линии максимально неопрятный: демон, повинуясь авторскому наказу, вываливается из истории в никуда.

В романе сто с лишних глав, каждая заканчивается клиффхэнгером. Бросить читать сложно, да, в общем, и не хочется. Как хоррор все это немножко беспомощно и с духом нафталина — что-то из детской эксмовской серии «Страшилки», только с обильным кровопусканием и матерком. А вот как обзорный тур по жизни подростков в бандитских девяностых — здорово и знакомо.

Чтение легкое, необязательное, местами чуть стыдное, но цепляющее, чего уж тут. Я дочитал и почти сразу забыл, кто там и на ком стоял, но ощущение, что бодро провел время, осталось. Как в детстве, когда бесцельно телепался во дворе весь день и ни черта вечером не можешь чего делал вспомнить, но чувствуешь, что было как-то вроде и неплохо.

Автор очень умело описал вот этот странный герметичный летний мир — безвременье между двумя учебными годами, удивительный период, когда ребенок принадлежит исключительно самому себе, двору и друзьям. И именно в это безвременье в жизнях детей происходят самые странные, важные, сложные, дикие и ужасные вещи: падают оковы ежедневной упорядоченности, стабильности, распорядка, ответственности и в опустевшие лакуны входит вообще все без разбора. В принципе, гигантский пласт литературы и кинематографа как раз и посвящен попыткам исследовать, чего такого странного набивается в эти пустоты.

«Гнездо из скорлупы», кажется, должно было стать еще одним таким исследованием: хорошие девочки сильно заблудились и стали вдруг девочками кошмарными, потому что тропы, по которым ведет подростка зов сирен летнего безвременья непредсказуемы. Иногда этот зов выводит к невероятным приключениям, первым поцелуям, гитаре у костра и теплому закату в последний день августа. Иногда во тьму и мрак. В этом и состоит великая и прекрасная стохастичность детского лета.

Но Екатерине Кузнецовой показалось, что этого мало: в историю была добавлена переменная, насильно переводящая историю на рельсы детерминизма. Никакой случайности: вот у нас настоящая ведьма, вот ее коварный замысел, вот исполнение и вот итог. Это плюс для закругленности и логичности сюжета, но преступление против летней магии. Добавление вот этой плановой и упорядочивающей мистики сделало конструкцию совсем иной: она стала устойчивее, но растеряла шарм; из странного, страшного и дрожащего на жарком летнем ветру контура она сделалась стабильным сооружением из окровавленной арматуры.

Это все равно приличный и интересный рассказ, но финальный перевертыш, по-моему, насильно сделал его слишком, что ли, жанровым и однозначным.

Приличный рассказ, который, по-моему, портят несколько проблем. Про преднамеренное выжимание слезы уже писали прочие читатели. Не нужно так — рассказу было бы лучше без манипуляций. Во-вторых, беда с диалогами: реплики выглядят как написанные, а не произнесенные. И ладно бы там просто разговоры — но персонажи ссорятся. Получается не очень естественно: люди не говорят и, уж тем более, не кричат такими фразами. И ладно бы они вопили про сельдерей, но у них там серьезные драмы, как-то неудобно. Ну и, наконец, самой страшный грех — троекратное разжевывание концовки с набатным повтором ключевой идеи. Проницательному читателю досадно — автор крадет радость от того, что он сам дошел до разгадки. Для «перевертыша» это важно, многие их любят именно за волшебное осознание, что твист пойман ровно в момент, когда он только начал прорезаться. Здесь бы так случилось, если бы история остановилась на моменте

И вот это разжевывание эстетически малоприятно, выдает не просто желание рассказывать, а, что ли, назидать. И тут, понятно, мы с автором входим в резонанс: он хотел преподать урок, а я — хорошую историю. Свою задачу он выполнил, а я как будто сперва и получил того, чего желал, а потом обнаружил, что за партой первоклашки посидел. И мне там было как-то того — коленки никуда не помещались.

Странно, что никто в комментариях не написал, что это довольно средний пересказ старой англоязычной крипипасты «Normal Porn For Normal People». Ее автор — CosbyDaf; в оригинале она действительно жуткая, вызывающая нездоровую тревогу и болезненно странная (как и полагается крипипасте). Автор «Порно для шимпанзе» дословно воспроизвел отдельные фрагменты, отдельные изменил, придумал рамочную историю (скверную) и душноватую мораль, все.

P.S. CosbyDaf написал еще одну классическую крипипасту — «NES Godzilla», исполинских размеров историю о восьмибитной игре про Годзиллу с крутейшим иллюстративным материалом. Очень рекомендую (если вы в теме восьмибиток и тоховских кайдзю).

Двадцать лет назад первые семь (или восемь?) глав в журнале PC Gamer смотрелись очень мило, самоиронично и свежо. Помню, что очень хотел найти продолжение. Двадцать лет прошло, продолжение появилось. И сейчас это, конечно, выглядит как воняющая нафталином (и все равно покусанная молью) шуба — уже совершенно не помнишь, кто там и с кем двадцать лет назад в журналах дрался и из-за чего друг друга ненавидел, да и не вполне понятно, зачем вообще такое помнить. Читать теперь все это душное разгребание белья неловко.

Автор склоняется с лупой к крошечным героям и изучает их с невообразимым отвращением; книга — циничный сатирический отчет об этих наблюдениях. Однако же текст мстит автору совершенно литературным и постмодернистским образом (вот ирония): пять минут, как дочитал роман, и в голове не запланированный сочинителем образ мерзотного вертепа, но ощущение, будто ты сам с (такой же!) лупой наблюдал за автором, покуда он разглядывал заблеванных дебильных человечков, и обнаружил, что сочинитель от своих героев отличается не сильно, хотя, в отличие от них, знает и Деррида, и Бодрийяра, и Батайя, и Делеза. Ну да, они (герои, а не Делез с Батаем) тупые, обмочившиеся, в воняющих носках, но автор — боже же ты мой! — целых двадцать лет прожил, их — никчемных, пустых, бесполезных, незаметных, ненужных — ненавидя. Вполне тянет на то, чтобы собой украсить страницы романа, встать плечом к плечу со злопамятными и мелочными Дристохватовым, Поплавским, Игорем Шварцнеггером и Гноем.

Как же все-таки жаль, что «Игрожур» не остался милым мемом, семью смешными главами в давно скончавшемся журнале.