«Ключи Царства» повествуют о жизни католического священника Фрэнсиса Чисхолма. Начинается роман почти по-диккенсовски: роковая трагедия, несчастливое отрочество. Молодой человек поступает в католическую семинарию, проходит священническое обучение. Во время учения он переживает религиозный опыт. И этот опыт Кронин описывает очень корректно и правдиво. Теист увидит в эпизоде отлучения из семинарии явление Бога, а атеист в то же время не получит повода усомниться в реалистичности романа. Но самое интересное не в том, как формируется характер, отношение к жизни и к людям отца Чисхолма. Ценно то, как разворачивается перед нами сложившееся отношение.

Вся жизнь Чисхолма как одно большое испытание. Одной рукой Бог у него отнимает, другой – воздает по мере отношения к пройденным невзгодам. Чисхолм не уживчив на родине, среди других священников он кажется белой вороной. Высказывает епископу в лицо свои сомнения в истинности чуда, основываясь на наблюдениях и опыте. Переступает через желания вышестоящего лица ради своих прихожан. Его неспособность подстроиться под сложившуюся систему приводит к тому, что его отправляют «в ссылку» в качестве миссионера в Китай. Священник проживает и одиночество в чужой стране без денег, без помощи, без соратников, и войну, и плен.

Практически целая жизнь проходит перед нашим взором, и сложности в ней никогда не заканчиваются. Чисхолм словно поднимается по лестнице Иакова, и каждое его испытание – очередная ступень. Сдаваясь, примиряясь перед Богом, никогда не ропща на судьбу и встреченные невзгоды, но не преклоняясь перед человеческими страстями, он побеждает в чем-то гораздо более главном, чем количество набранных прихожан.

Сложнее всего дается отцу Чисхолму борьба с внутренними демонами. Роман полон эпизодов преодоления искушений, мук сложного выбора. Каждый раз, когда Фрэнсис переступает через свои личные желания, это приносит благо в дальнейшем. Выбирая между Богом и человеком, Чисхолм выбирает последнего. При этом вера его только крепнет, в Церкви и Боге он неизменно находит утешение. Простая дальновидность сердца, не расчетливость разума, позволяет сделать мир немного уживчивее, добрее и лучше.

Итог. Роман «Ключи Царства» – великолепной силы история. Через перипетии жизни, через невзгоды Фрэнсис Чисхолм проносит единственно верное понимание Бога в его человечности. Истина живет не в догмах, не в букве священных книг, но в сердцах людей.

Иногда роман скучноват стилистически, начало – так вовсе классически страдальческое. Автор и сам над этим как бы подшучивает: «Подобные жалостные истории всегда до ужаса банальны: бесконечно повторяющееся бегство из несчастливого детства». Мне Кронин оказался чужд как писатель, но эта чуждость с лихвой окупается личностью главного героя, отца Фрэнсиса Чисхолма. С него хочется брать пример, его мысли и действия вдохновляют.

В то же время, читая, понимаешь тех людей, которые появляются рядом с Чисхолмом. Его благочестие может бесить и раздражать именно тем, что сам ты очень и очень нравственно далек от такого видения мира. Но хорошо, если глаза таки открываются на причину подобной неприязни. Тогда можно мысленно остановиться и научиться чему-то хорошему и доброму у представленного нашему взгляду бесконечно мудрого человека.

Сложно говорить о любимых книгах. На мой взгляд, можно расширить это высказывание с отдельных произведений до авторов в целом. Вряд ли я смогу причислить «Время собираться» к любимым романам, но думать о критике книги Филипа Дика для меня страшно болезненно. Причем дело ни в персонажах, ни в событиях, а скорее в общем неуловимом мироощущении, соприкосновении изнутри с реальностью снаружи, облеченном в мысли и слова.

В далеком и чуждом Китае пришла в упадок американская Компания. Все вещи остаются, а люди уезжают. Три сотрудника выбраны наугад, чтобы дождаться прихода новых хозяев. Двое мужчин, Верн и Карл, и одна женщина – Барбара. Верн и Барбара когда-то знали друг друга, но работая в одной Компании, они не общались. Все трое проводят свое время в непривычном безделье, вспоминая свое прошлое и размышляя о жизни.

Воспоминания героев об ушедшем времени ведут все дальше, к более ранним эпизодам. Но запутаться в порядке событий невозможно, все расставлено по своим местам, все взаимосвязи обыграны. Композиционно это достигается за счет изображения завязки события с точки зрения одного персонажа и развязки этого же события с точки зрения другого героя, и также стилистического приема флэшбеков внутри флэшбеков.

Подобные ощущениям от чтения «Время назад» вызывают фильмы Джима Джармуша. В романе герои курят сигареты и пьют кофе. В фильме «Более странно чем в раю» главные герои тоже одна девушка и двое мужчин. В фильмах Джармуша, как и в романе Филипа Дика, персонажи рассуждают, смотрят на мир, ведут искренние околофилософские беседы, которые свойственны многим из нас в периоды меланхолии и душевного одиночества.

Итог. Выбранный почти случайно дебютный роман Филипа Дика оказался для меня первым его нефантастическим произведением. Роман не во всем идет ровно, в некоторые действия героев сложно поверить. Тем не менее, общее впечатление остается щемяще незабываемым. Среди суеты, работы и нагромождения вещей и смыслов хочется иногда остановиться, обдумать пройденный путь и выбрать как двигаться дальше. Хорошо, если при этом смотреть на внешние обстоятельства как на помощников в выборе. Для героев романа побуждающим фактором стал развал Компании, а для нас катализатором может послужить чтение «Времени собираться».

«Хищные вещи века» – одна из тех книг, которые лучше читать, заранее имея хотя бы примерное представление о содержании. Иначе к середине повести рискуешь узнать свои ощущения во фразе «Я так ничего и не понял, но с меня было вполне достаточно». Только небольшой объем, который жалко бросать на полпути, поддерживает основательно расшатавшийся интерес к чтению.

Разведчик Иван Жилин приезжает в некий курортный город. Его задача – разузнать все о новом наркотике, воздействии, поставщиках, распространителях. В своих поисках Жилин видит равнодушных ко всему, кроме потребления и достижения удовольствия, людей и в противоположность им намеренно создающих беспорядки бунтовщиков. Последних называют «интели», видимо, сокращенное от «интеллигенты». Слово это в изображенном обществе ругательное, ведь книги большинство не читает и не признает за ценность.

Стругацкие по-своему рассказывают нам о том, к чему приводит «конечная цель – изобилие». Если в своей личной пирамиде потребностей человек ставит на вершину материальный достаток, то при его достижении расти будет просто некуда. Остается лишь метаться от одних удовольствий к другим, вызывая у себя имитацию движения и жизни. Вот и Лэн, двенадцатилетний подросток, говорит: «Ходят между живыми, как живые, при свете дня <…> Кивают и улыбаются, но в ночи лица их белые, и кровь выступает на лицах». Философия гедонизма привела жителей солнечного курортного города к деградации.

Естественно, неприглядный вещизм нужно было подогнать под идеологию и внести посыл «это же не про нас». Про нас, про нас – про обывателей. Цензурная судьба у книги была сложная. Фрагменты убирались, части дописывались. Корректуры, переписывания и нарезки сделали текст повести многоликим. Из-за этого, прочитав, уже начинаешь сомневаться в некоторых эпизодах и словах. А такими ли они должны быть? Что стоит за тем или иным монологом? Готового ответа не предвидится.

Итог. Две разные руки, пишущие одну повесть, как будто ощущаются. Одна рисует резкие, быстрые штрихи событий и большинства диалогов, которые могут восприниматься сумбурно. Другая выписывает вдумчивые логичные рассуждения. Первый контрастный переход – как обухом по голове «вот оно, для чего я это читаю». За философский проницательный взгляд на окружающую действительность почти прощаешь все остальное. Почти. Потому что книгу нельзя судить лишь по нескольким эпизодам, часть не может значить больше целого.

Прочитать «Магический кристалл» первым из обширной серии книг Роберта Сальваторе по игровой вселенной Забытых Королевств – это почти как начать смотреть Звездные Войны с IV эпизода, который хронологически был снят первым. Спустя два года после своей первой книги, Сальваторе напишет к ней приквел, отточит свой метод повествования и центрального персонажа темного эльфа Дзирта До’Урдена. А пока дебют есть дебют. В чем-то славный, но не лишенный недочетов.

Герои книги темный эльф Дзирт, дворф Бренор, халфлинг Реджис и варвар Вульфгар сражаются с чародеем Акаром Кесселом и его приспешниками гоблинами, орками, и другими классическими фэнтезийными антагонистами. Практически полностью действие наполняют сражения и бои в разных сочетаниях и количестве участвующих лиц. И чем масштабнее битва, тем она у Сальваторе выходит интереснее. Схватка один-на-один почти всегда сводится к «он ударил того, тот отлетел и упал», и т.п.

В работе с персонажами заключается одна из главных проблем книги. Для начала, центрального героя как бы и нет. Основной акцент перетягивает на себя Дзирт, но с самого начала темный эльф – уже готовый герой, его становление осталось позади. Путь героя проходит Вульфгар – обучение, понимание, смена мировоззрения. Но линии варвара в книге до обидного мало, даже совершить подвиг ему помогает все тот же Дзирт.

Другая проблема персонажа заключается в отсутствии целостности образа эльфа. Поначалу его слова и поступки противоречат друг другу, мудрость и неспешность суждений не соответствует легкомыслию в первых сражениях. Ближе к финалу мы получим неубедительное объяснение такому отношению, мол, со слабыми врагами и нечего напрягаться. Тут даже забывчивый читатель вспомнит игровое основание книги.

Несколько мирных сцен «Магического кристалла» не доработано. Например, когда Бренор выковывает свое лучшее оружие, он в результате падает в обморок. Да, читатель, подумав, может себе это объяснить. Силы Бренора затрачены на создание молота. Подобно шаману он впадает в экстатический транс, и точно также ему требуется несколько дней восстановления. Но автор то подобного не упоминает, и общая сцена вызывает легкое недоумение.

Итог. При всех минусах, как ни странно, от чтения получаешь удовольствие. Старый добрый фэнтезийный мир дарит несколько часов приятного отдыха. Не затянутый сюжет, изобилующий действием, галопом мчит по страницам. Вместо финала Сальваторе четко обозначил завязку следующего романа. Очень легко сразу открыть «Серебряные стрелы», вторую книгу трилогии о Долине Ледяного Ветра. От запойного чтения спасает только отсутствие на руках продолжения.

Темный город Нью-Кробюзон… Мрачный город, город психозов и кошмаров. Его здания истекают выделениями насекомых, по улицам шествуют гибриды людей и механизмов, воплощающие патологическую деградацию псевдоискусства, а в канализациях мутируют расы невообразимых существ. Жуткие результаты генетических экспериментов воспаляют воображение, сродни боди-хоррору в фильмах Дэвида Кроненберга.

Главный герой книги – полулегальный ученый Айзек дер Гримнебулин, которого интересует все, лежащее в сфере познания мира. Ближайшие соратники Айзека диковиннее один другого: его жукоголовая возлюбленная, отщепенец-гаруда, водяные, строящие фигуры из воды, и многие другие.

Сюжет отталкивается от того, что Гримнебулин получает исследовательский заказ и бросается в эксперименты и поиски решения очертя голову. При всей бурно кипящей фантазии Мьевиля дальнейшее развитие событий поражает своей стройностью. Каждый жаломет выстрелит, да еще парализует ядом. И как часто оказывается и в жизни, возникающие непредвиденные обстоятельства и решение попутных проблем порой бывают важнее основной заранее поставленной задачи.

Во второй половине книги стимпанк, начиненный чародейской энергией, разворачивается во всей красе. Разнообразное оружие, дирижабли, машины и механизмы, – всего на удовольствие много. Когда увесистая книга уже прочитана, а ты идешь по городу и видишь вдруг обгоревшую ржавую конструкцию – все, окружающий мир изменился, из-под оболочки современных автомобилей и обычных людей проступают паровые механизмы и переделанные человекомашины.

Итог. Весь роман скрупулезно собран из диковинных фантастических элементов, и более всего напоминает экзотическое попурри. В книге есть одноименный персонаж, зеркально отражающий роман, – это наркобарон Нью-Кробюзона, тело которого извращенно сочетает в себе все мыслимые и немыслимые расы существ. Насколько жесток гангстер со своими врагами, настолько и Мьевиль не щадит своих читателей, погружая нас в клоачную слизь насекомообразного мира.

Если вы не гнушаетесь мерзостями, ищите в книгах оригинальности, не обремененной зашифрованными смыслами, и вдруг до сих пор не познали «Вокзал потерянных снов» – бегом читать книгу Мьевиля.

В Тобольске стоит единственный кремль в Сибири. Вокруг его строительства Иванов воздвигает весь роман-пеплум. Автор показывает целый исторический пласт, описывая не только Сибирь и ее дебри, но и зарождающийся Петербург, Китай, Монголию. А также властного Петра и «светлейшего» Меншикова, губернатора Сибири Гагарина и тобольского архитектона Ремезова, пленных шведов и кочевых степняков, опальных людей и беглых раскольников. Масштаб, мягко говоря, завораживает.

Историческая канва повествования – не просто великолепный фон для романа, скорее это художественная интерпретация персонажей и некоторых событий аккуратно введены в готовый исторический материал. Чувствуется громадность проведенных автором исследований. Правда, местами в текст как будто вставлены фрагменты из учебника истории. На мой взгляд, неподготовленному человеку воспринимать такие абзацы тяжело. Когда повествование возвращается к привычным персонажам и действиям, читать становится намного свободнее.

Безусловное достоинство романа в том, что в нем нет однозначно виновных, нет осуждения. Любое значимое событие подано с разных точек зрения, и благодаря мастерству автора веришь каждой из них. История воспринимается не как битва добра и зла, а просто как многогранная, переменчивая и предельно ценная одним своим существованием жизнь.

Следующей по значимости темой после исторического контекста для меня идет вера. В «Тоболе» безбожников нет. Ходжа Касым верит в Аллаха, Филофей, Иоанн, Ремезов, Бухгольц – в Христа, Авдоний – в свой Корабль, остяки – в своих богов. Но вера у каждого своя. Кто-то, как губернатор Гагарин, переносит товарно-денежный смысл жизни в отношения с богом. Кто-то не прощает слабостей ни себе ни другим. Сердцем сближения человека и бога становятся события на Пасху, происходящие с Бухгольцем. И ни на мгновение не вспоминается, что именно автор устроил совпадение, которое берет за душу и больше не отпускает. Далее в тексте еще несколько раз повторяются попытки удержать ощущение божественной десницы, распростертой над судьбами людей. Жаль, что в такие моменты живые люди вновь становятся персонажами, а их бог – просто автором, который диктует судьбы своих подопечных.

С самого пролога первого тома мертвец-висельник задает мистический тон повествования. Больше всего мистики в романе связано с тайгой, с остяками и их языческими богами, которые живут в деревянных идолах и приходят по зову шаманов. Приворот на крови, шаман-дерево, духи леса – все это и пугает, и завораживает. Сразу вспоминаются ночи в горных лесах Алтая, когда звуки ветра в деревьях и рокот воды кажутся разговорами духов. Но под конец дилогии уже многие центральные персонажи свободно беседуют с мертвецами, и это не признак сумасшествия. Мистика из восхитительно тонкого, будоражащего чувства, ощущения на самой грани реальности хаотично и неуправляемо вырывается в грубую материальную форму.

Итог. Информация в тексте уложена предельно плотно, в одной главе на 10 страницах может спокойно разместиться судьба человека, да еще с историческим экскурсом. Так что роман-пеплум мог бы быть еще раза в два-три больше. Спасибо автору за разумную краткость.

Алексей Иванов как талантливый мастеровой, по готовому чертежу истории на бумаге создает здание романа. Отшлифована каждая деталь, любовно выписаны комнаты, стены, и главное – человеческая душа творения. Лишь те пристройки, которых не было в изначальном чертеже, неуклюже подпирают мастодонта с боков и коверкают общий вид.

Первому тому я присвоила свои субъективные 10 баллов, а вот второму – уже 7, настолько меня разочаровало вплетение «боевиково-приключенческого» сюжета с кольчугой Ермака ближе к финалу. Погоня через сибирскую тайгу за шаманом тоже вызвала недоумение. Как будто попадаешь в «Убыр» Измайлова, настолько явно в книге оживает нечисть, и смещается акцент в сторону триллера. Возникает ощущение, что сюжет начинает провисать сразу, как только отступает от исторических фактов. Интересно было бы узнать взгляд профессионального историка на «Тобол».

Читать ли «Тобол»? Однозначно читать, несмотря на субъективные мелочи-минусы. А сибирякам – так вдвойне обязательно. Поверьте, даже если вам не нравятся исторические романы, «Тобол» стоит потраченного времени.

Со времен античности миф о Прометее переосмыслялся десятки раз. Менялись сюжеты и декорации, действующие лица и характеры, стиль изложения и преследуемые цели, и вместе с ними менялся сам образ Прометея. В изящной фантастической истории Франкенштейна Мэри Шелли выбрала мрачный гнетущий образ, противоположный светлому торжеству духа, воспетому Байроном в стихотворении «Прометей» и Перси Шелли в лирической драме «Освобожденный Прометей».

Виктор Франкенштейн следует прогрессу и науке, отвергая ценность души. Опьяненный приобретенными знаниями и могуществом, новый Прометей оказывается способен вылепить лишь уродливого голема. Нет, монстр ужасен не внешним обликом. Франкенштейна отвращает низость своих же самых высоких мечтаний. Предел достигнут, но он обернулся не восхождением, а падением.

Франкенштейн и Создание, каждый сравнивает себя с падшим ангелом Люцифером. Как Прометей прикован к скале и терзаем орлом, как Сатана скован льдом в глубинах ада, так Создание и его создатель заточены в жалящих цепях своей гордыни. Они оба обречены на страдание, которое не найдет освобождения. Лишь смерть последнего, прометеевым огнем опаляющее льды Арктики, последнего их прибежища, будто бы выводит Франкенштейна и его творение за границы книги, языка, культурного контекста.

В двух нераздельно связанных между собой образах сошлось множество точек смыслов. Фантастичность романа служит посредником между повседневной реальностью и миром страхов, фантазий и чаяний. Монстр, привидевшийся Мэри Шелли на грани сна и реальности и выпущенный в мир, продолжает шествовать по экранам кинотеатров и пространствам читательского воображения.