У вас найдётся минутка поговорить о методах рационального мышления и пророке их Элиезере Юдковском?

После многочисленных рекомендаций наконец-то и я приобщился к одному из самых известных фанфиков во вселенной Гарри Поттера — настолько известном, что у нас собрали 14 миллионов на краудфандинге, чтобы выпустить печатную версию. Приобщился — и проникся, настолько он мне понравился, пусть и с отдельными оговорками.

В фанфике 122 главы, которые занимают около 1800 страниц формата ~А5 (три тома). В самом начале Юдковский предупреждает, что если вам не зашли 10 первых глав, то дальше не стоит тратить драгоценное время. На мой вкус, это не лучший способ определить, понравится или нет — для меня «точкой невозврата» стала сцена с первым дементором. К ней уже раскрывается профессор Квиррел и роман обретает больше «художественности» с жирным влиянием «Игры Эндера». А вот первые 10 глав получились чересчур претенциозными — Гарри тыкается в знакомые сцены и общается со знакомыми персонажами, и пытается всячески навязать правила своей игры. Скучновато, да ещё с не всегда уместными инфодампами. Зато в дальнейшем!..

ГПиМРМ рассказывает про Гарри, который вырос в семье профессора. Он начитался научной и фантастической литературы, у него были частные учителя, в общем, настоящий вундеркинд. Это фундаментальное отличие этой AU от канона. Разумеется, есть и ещё несколько изменений, но именно эту условность можно считать ключевой, потому что она позволяет адекватно полемизировать с Роулинг.

Для протокола — я считаю мир и книжки Роулинг добротными, ценю за влияние в фантастику и детскую литературу, сам зачитывался и собирал коллекцию. Но вместе с тем признаю слабую проработку сеттинга и то, как наивно показан конфликт, который должен быть куда страшнее. Мир «Поттера» не пинал только ленивый, тыкая в Маховики времени, магическую систему и тому подобное. Мне кажется, ругать за это книги Роулинг... ну слишком тривиально. А вот переосмыслить и сшить бессвязные элементы намного сложнее — и Юдковскому это прекрасно удалось.

Как работает трансфигурация? Почему регенерируют тролли? Что такое дементоры? От чего зависит магическая сила? Автор обстоятельно прошёлся по этим и другим вопросам, пытаясь показать непротиворечивую картину — и это вполне получилось. Юдковский не только залатал дыры, но и научил других героев осмысленно относится к этому миру. Поэтому авроры (мракоборцы) используют Маховики времени и самые быстрые мётлы, враги применяют чары изменения памяти, а Волдеморт строит кошмарный план по умерщвлению врагов, включающий отсечение рук и ног. Ну и, конечно, создаёт не семь крестражей, а СТО СЕМЬ.

Ещё Юдковский блестяще, на мой взгляд, выписал профессора Квиррела, к которому всю книгу испытываешь противоречивые чувства из-за его взглядов, характера и монологов. Его задушевные беседы с Поттером о вселенной, магии и людях занимают десятки и десятки страниц — но совсем не утомительных. Вместо Защиты от Тёмных искусств Квиррел ведёт Боевую магию, которая почти целиком отсылает к «Игре Эндера»: студенты учатся сражаться, изучать обстановку и координироваться в командах. Ну и, конечно, Поттер учится искать решения в самых-самых безвыходных ситуациях.

У меня не выходит из головы мысль, что ГПиМРМ — это правильная версия «Первому игроку приготовиться». Книга значительно опирается на знание контекста и отсылает к десяткам известных произведений. При это Гарри, знакомый с ними, открыто эти знания проявлет: сравнение Дамблдора с Гендальфом, копирует Виггинса в соревнованиях и применяет заклинания из D&D. Юдковский как правило не ставит отсылки ради отсылок, а забавно (или со смыслом) вписывает их в контекст, а герои постоянно рефлексируют по этому поводу.

Больше всего в ГПиМРМ меня зацепила «художественность», под которой я понимаю и проработку героев, и «химию», и развитие сюжета, и связь отдельных элементов. Я не знаю как, но Юдковскому удалось написать не столько полемику-размышление на тему, сколько чертовски увлекательный роман, который в голове вытесняет официальный канон! Если я когда-нибудь возьмусь за ролевую игру по вселенной ГП, то явно позаимствую из фанфика некоторые аспекты сеттинга. Арки Азкабана, Визенгамота, нападение тролля и финал — это всё прочиталось на одном дыхании. Ничуть не жалею, что изменил своему списку на прочтение.

Правда, и некоторые недостатки тоже смутили. Чтобы Гарри не казался 100% Мэри Сью он иногда совершает ошибки — чаще всего, они объясняются сюжетно (одно удовольствие смотреть, как ему приходится иметь дело с последствиями). Но есть и несколько «да это же очевидная тупость!», будто персонаж внезапно глупеет. Причём сам Юдковский в своих статьях призывал бороться с этим приёмом в литературе. Упрекнуть в глупости в самом финале (и некоторых отдельных сценах) можно и главного злодея. Особенно в той самом эпизоде, когда автор призывает читателя подумать самому и выдвинуть теорию (у меня, к слову, была довольно близкая версия — только с самопожертвованием).

Ещё мне показалось, что Юдковский не дал развиться альтернативным идеям — например, Люпин и Дамблдор поднимали темы принятия смерти (Гарри же топил за бессмертие). И если в уста Поттера Юдковский вкладывал развёрнутые аргументы, то речи взрослых не выдерживали критики. Возможно, поэтому писатель и задвинул героев не-рационалистов вроде Рона. Можно сказать, мне не хватило убедительных героев не-рационалистов, которые могли бы показать достойный уровень аргументации.

В остальном же преимущества напрочь затмили недостатки — книга наверняка стоит вашего прочтения. Это удивительное произведение, настоящий постмодернистский срез, рассчитанный на тех, кто в детстве читал Гарри Поттера.

==========

В будущем, когда потомки человечества расселятся от звезды к звезде, они не станут рассказывать своим детям историю Старой Земли до тех пор, пока те не будут достаточно взрослыми, чтобы выдержать её. И, услышав её, дети заплачут, узнав, что такая вещь, как смерть, вообще когда-либо существовала!..

...Вы не непобедимы, и однажды человеческий род уничтожит вас. Если я смогу, я уничтожу вас сам, силой разума, магии и науки. Я не буду прятаться от смерти в страхе, пока у меня есть хоть малейший шанс на победу. Я не позволю смерти коснуться себя, я не позволю ей коснуться тех, кого люблю. И даже если вы уничтожите меня раньше, чем я уничтожу вас, за мной придут другие, а за ними ещё и ещё, до тех пор пока рана мира наконец не затянется...

Лидер религиозного культа Кёниг намерен воспитать собственного бога, чтобы безраздельно править миром. Теократ — один из могущественных гайстескранкен, безумцев, что способы своими убеждениями менять окружающую реальность. Он внушил тысячам последователей, что наивному и невинному мальчику Моргену предстоит вознестись и стать любящим и всепрощающим божеством.

Однако о замысле Кёнига узнаёт троица наёмников — они решают похитить ребёнка и потребовать у культа выкуп. План начинает рушится, когда в борьбу за влияние вступает ещё одна сторона.

***

Первое и главное, что стоит знать о романе — это беспринципное, жестокое и порой омерзительное тёмное фэнтези, в котором постоянно описываются сцены насилия, унижений и пыток. После прочтения книги Флетчера даже книги Бэккера и Аберкромби воспринимаются не такими уж и мрачными. Впрочем, если вас это не страшит, то «Без надежды на искупление», как бы парадоксально это ни звучало, наверняка станет очень приятным открытием.

Действие романа разворачивается в типичном средневековом фэнтезийном мире с единственной особенностью — убеждения определяют бытие. Если множество людей поверят в хорошую погоду, то так обязательно и случится. Если поверят в удачу фехтовальщика на поединке, то тот непременно победит. Выдающиеся безумцы и умалишённые — их называют гайстескранкен — способны превращать в реальность свои бредовые иллюзии. Социопаты (гефаргайсты) заставляют людей подчиняться их воле, а пироманты (хассербранд) могут метать огонь силой мысли.

Этот фэнтезийный элемент — главная особенность, вокруг которой Флетчер выстраивает сюжет и взаимоотношения персонажей, а также выводит авторские размышления. Необузданные способности безумцев добавляют неожиданности к исходу любого противостояния. Скажем, в первоначальный конфликт между троицей главных героев и религиозным культом Геборене Дамонен вмешивается ещё одна сторона — поработитель по имени Эрбрехен. Его неуёмные амбиции и почти безграничная сила становятся для действующих лиц чем-то вроде неостановимого природного катаклизма, который напрочь рушит все планы героев. Такая непредсказуемость добавляет роману динамичности — при том, что экшен-сцен в книге не так уж и много.

Кроме того, особенности сеттинга позволяют Флетчеру порассуждать о свободе воли, вере и божественности. Хитроумные манипуляторы-гефаргайсты в романе постоянно заставляют своих слуг выполнять различные приказы, и писатель зачастую показывает эти сцены «из головы» подчинённого. И нередко случается так, что в размышлениях персонажа невозможно однозначно ответить на вопрос, почему тот соглашается выполнять поручения — из-за сверхъестественных способностей, дара убеждения или какой-то привязанности? Писатель будто ставит под сомнение само понятие свободы воли — и речь не столько о вымышленном мире, сколько о поведении людей в целом.

Жуткая атмосфера, безумства и зверства в романе создают выразительный контраст, который позволяет Флетчеру подчеркнуть несколько особенно трогательных сцен и характер главных героев. Например, за слоем «чернухи» и грязи проглядывает аккуратно выписанная драматичная любовная линия — пожалуй, одно из самых «светлых» пятен в этой мрачной истории. А за сверхспособностями практически каждого гайстескранкен можно увидеть измученную безумием и личными трагедиями душу. Подобный противоречивый образ лежит в основе многих персонажей — например, с одной стороны девушка-хассебранд Гехирн всегда проявляет заботу к родным и близким, а с другой — она вымещает неконтролируемый гнев на ни в чём не повинных людях. Наверняка бы Гехирн могла стать любящей матерью, сложись всё иначе.

***

Выдающийся образчик тёмного фэнтези, который может стать новым определением жанра. «Без надежды на искупление» полон жестоких и омерзительных сцен, а среди героев нет ни одного положительного — отвращение вызывают все, просто кто-то чуть меньше. Однако вся «чернуха» лишь подчёркивает трагизм обречённого мира, а фэнтезийный элемент даёт основу для авторских размышлений.

«Гномон»: парадоксальная литературная акула, которая готова вас растерзать

Великобритания, отдалённое будущее. Система наблюдения, связанная с искусственным интеллектом «Свидетель», — высший пик развития демократической мысли. Автономная машина, запрограммированная отслеживать перемещение, заказы, покупки, социальные связи и разве что не мысли жителей Лондона или предотвращает преступления, или позволяет раскрывать их намного быстрее. Таков мир Мьеликки Нейт, инспектора «Свидетеля», которая непреклонно верит озвученным истинам, и благодаря ИИ действительно хочет сделать мир лучше. Вскоре она получает крайне странное дело — пожилая диссидентка Диана Хантер погибает при мысленном допросе. Что это? Страшная оплошность специалистов? Ошибка при работе с инструментами? Злой умысел?

Чтобы расследовать дело, Нейт начинает буквально снимать мыслеобразы с головы Хантер, и вскоре оказывается в настоящем лабиринте, где её поджидает не Минотавр, но четыре совсем других персонажа: грек-финансист из начала XXI, переживший странный случай столкновения с акулой, которая теперь рушит финансовый рынок; бывшая возлюбленная ещё-не-Блаженного Августина по имени Афинаида, отправляющаяся в Нижний мир, чтобы спасти умершего сына; когда-то впавший в немилость эфиопский художник Берихун Бекеле, дочь которого создаёт видеоигру нового поколения; социопатический искусственный интеллект Гномон типа «рой» из далёкого будущего, где люди вышли за пределы Солнечной системы и колонизировали десятки планет. Клубок намертво перепутан, одни нитки в плетены в другие, и чтобы всё распутать, нужно найти схожие узоры и образы. И помочь в этом Мьеликки может некий таинственный и неуловимый андрогин, начавший свою игру.

Не могу ответить на вопрос, что в «Гномоне» первичнее — форма или содержание, поскольку одно цепляется за другое. По структуре роман больше всего напоминает водоворот, сперва идут масштабные главы о каждой личности (и эта только половина «Гномона»), а затем им уделяется времени всё меньше, пока повествование не затягивает в самый центр, где всё схлопывается. Это совершенно постмодернистская игра, которая напоминает мне «Сказки сироты» Валенте — нужно отслеживать уровни повествования, создавать эдакий «стек» в памяти. Если не упорядочить, то особо не продвинешься и не увидишь за кружевом основного сюжета. (Мне подсказали, что тут скорее похоже на «Сияние» Валенте.)

Другое сравнение — «Гиперион» Дэна Симмонса, который в своё время стал «срезом» фантастических жанров. Первый том цикла объединил в повествовании шесть историй, каждая из которых отсылает к определённому периоду, от гибсоновского киберпанка до милитаристских романов Хайнлайна. Только в «Гномоне» Харкуэй резонирует не с отдельными периодами и стилями, а скорее со множеством идей. Самая выпуклая — антиутопический технотриллер с поднимаемым вопросом «Кто сторожит сторожей?». А за ней — извечные проблемы отцов и детей, гедонизма и ответственности, доверия, влияния творчества на мир, и всё это так мастерски гармонирует друг с другом! Роман-мозаика, в котором автор хоть и подчёркивает основную мысль в послесловии — мол, вот что я имел в виду, — тем не менее оставляет полным-полно фрагментов, чтобы каждый мог составить свой посыл, и он будет верным.

Но чтобы сперва написать столь выдающуюся картину, а потом и разрезать её на пазлы, соотносящиеся друг с другом в любом порядке, нужно обладать нетривиальной эрудицией, и в «Гномоне» с этим всё в порядке. Приготовьте блокнот, чтобы записывать говорящие имена и соотносить их с героями, приготовьтесь гуглить термины и искать значение в словарях (лучше — в специализированных). На первом прочтении многое прошло сквозь меня — возможно, тут нужно перечитать куда внимательнее. Однако интеллектуальные игры тут скорее приятный бонус, а не необходимость для понимания. Получится расшифровать код в самом начале и уловить шутку про just a line of numbers at the beginning — замечательно. Если нет, то роман хуже это не сделает и даже на основном повествовании не скажется.

В конце можно посетовать на излишнюю перегруженность — при всём мастерстве Харкуэя. Мысль, которую вполне можно было уложить в предложение, он разворачивает на абзац, и «стек» памяти начинает трещать по швам. Из-за этого многие инфодампы — например, вроде бы незначительный рассказ про парня с трупом в отеле, — ощущаются перегруженными. Но в итоге многие из таких историй в истории в истории так или иначе выстреливают, а в конце становится понятно, для чего нас так близко знакомили с действующими лицами.

А ещё можно заметить, что для алармистского романа «Свидетель» показан будто не в полную силу. ИИ хоть и уделено должное внимание с техническими деталями, но его возможности явно не соответствуют предполагаемому развитию — с Big Data и нейросетями «Свидетель» сможет ещё и не такое вытворять.

P.S. В финале остаётся только отвесить поклон переводчику. Ефрем Лихтенштейн (он же перевёл всего «Песочного человека», например) просто герой. У меня заплывали мозги от ру-издания, а как справляться со всем этими значениями, терминами, фразами, сравнениями и прочими приёмами — ума не приложу.

В 2017-м первая часть цикла, «Город лестниц», стала для меня если не откровением, то очень приятным открытием. Многослойное рассуждение о божественности, колониализме и культуре, завёрнутое в упаковку увлекательного динамичного детектива. «Мир фантастики» назвал роман одним из лучших в том году, и мне кажется, что не зря.

«Город клинков» скроен по тем же выкройкам — полагаю, это фишка всех романов трилогии. Снова в центре событий оказывается один из городов Континента, снова выясняется, что мёртвые боги будто бы не так уж и мертвы, а под ударом оказывается множество ни в чём не повинных людей. Или всё же повинных?

И вроде бы структура и завязка ничего оригинального не привносят (на фоне первой-то книги), но за счёт подхода и характера Мулагеш — суровой женщины-офицера на пенсии — никакой вторичности не ощущается. Если Шара брала интригами, то Мулагеш — напором. Получилось ярко, захватывающе и очень круто, особенно в боевых сценах и в финале. Впечатлили и второстепенные герои — в первую очередь, семейка йе Харквальдссон, Сигурд и его дочь Сигню. Явно неспроста в третьем томе Сигурд станет главным героем, учитывая надлом в конце.

Но больше всего проникся явной антимилитаристской темой, которая раскрывается через флэшбеки самой Мулагеш. Беннетт едва ли не напрямую рассуждает о допустимой цене победы, особенно в условиях технологического превосходства. И задаётся вопросом, стоит ли государству «забывать» о страшных исторических событиях — например, учинённой резне. Параллельно с этим размышляет о посмертии и вере людей в него. Что отличает человека, который неистово верит в предназначение после смерти, от того, который знает, что после смерти ничего нет?

Вторая прочитанная книга Екатерины — и второе незабываемое путешествие. Меланхоличное и созерцательное, трепетное и драматичное. Ещё и при этом лаконичное: никаких многотомных циклов. Хотя в итоге хроника с иной структурой могла стать эпиком не хуже какой-нибудь «Песни льда и пламени». Но спасибо, что не стала.

«Берег» начинается немного сумбурно. Небольшой спойлер первых глав.

Дальше в первой части несколько сбивают скачки между «репортёрами», но потом, с надломом в каждой линии, становится всё понятно.

Дальше история разворачивается вокруг двух основных линий, хотя иногда прибегают и сторонние «репортёры». Главные герои списаны с конкретных исторических личностей, в чём признаётся автор, но книга в этом плане совершенно самостоятельна и оригинальна. Да и в целом, основные линии — это только отражение магистрального конфликта, назревающего великого разлада, очень трагичной страницы для Цивилизации Общего берега.

Фэнтези бывает очень разным. Многие любят жанр за кровопролитные войны, продуманную мифологию, благородных героев и запоминающихся злодеев. Что же, «Берег мёртвых незабудок» обо всём это тоже, но в первую очередь — об увядающем из-за войны саде, о бурных чувствах, о зыбкой надежде на лучшее.