Вот и состоялось мое знакомство с Бэнксом. Вообще-то, мне рекомендовали к прочтению "Песнь Камня", но поскольку ее в аудио не было, а "Ослиная фабрика" была, я взялся знакомиться с Бэнксом по его, если не ошибаюсь, дебютному роману.

Скажу честно, хотел бросить после второй главы. Зайчиков было жалко, а смысла, оправдывающего эту жестокость в произведении я на тот момент не обнаружил, никаких зацепок, ровное повествование, от раза к разу подкрашиваемое шокирующими деталями. После этого — почитал отзывы на фантлабе и обнаружив, что

Дослушал. Ничего нового для себя не узнал, да и по сравнению со впечатлением по первым двум главам — ничего нового не обнаружил. Ровное повествование, переполненное бессмысленными деталями (что съел, сколько выпил, куда пошел, сколько раз почесал промежность и т.п.). В общем, длинно и нудно. Плюс язык местами полный канцеляритов. Плюс шокирующие подробности: собачки, бомбочки, убитые сестренки, личинки мух и тд и тп.

Окончательное впечатление: "интеллектуальщина" в самом бранном значении этого слова, т.е. тот случай, когда автор перемудрил сам себя. Интеллектуальная начинка ради самой себя. Сюжет надуман, герои искусственные, хотя и хорошо прописанные. Всю оставшуюся часть романа ловил автора на нестыковках

Что за эксперимент? Кому он нужен был? В чем была цель? Что отец пытался обнаружить / доказать? Неплохо бы узнать мнение настоящих медиков/ психиатров по поводу некоторых деталей произведения:

Оценка 6 минус 1 за издевательства над животными и немотивированную жестокость. Итого — 5.

В разные моменты напоминало — Кинга, Энтони Берджеса. Другие рецензенты вспоминали Голдинга, не знаю, у меня "Повелитель мух" еще в планах на прочтение. Сам Бэнкс в тексте помянул "Жестяной барабан", его я тоже не читал. Интересно, есть ли какая-то связь с этой книгой.

В общем, скорее разочарован. Слава богу, не купил книгу раньше, чем познакомился с текстом. Первая встреча с Бэнксом оказалась не слишком удачной. "Песнь камня", "Шаги по стеклу" и "Канал грез" я, скорее всего, прочитаю (благо книги купил), но очень не скоро, коль меня сейчас так отвернуло от автора.

Алекс Гарденд "Кома"

Какова книга — таков отзыв (это я о величине).

Кратко: книга ни о чем и единственный вопрос остается по прочтении: ради чего такое читать? (Ради чего писать — и без того понятно)

ГГ всю повесть путешествует внутри своей комы, пытаясь вырваться наружу. То, что этот сюжет эксплуатировался в кинематографе неоднократно (самый яркий пример — канадский сериал "Одиссея") — является отягчающим обстоятельством: по сути, "или-или" — или автор сможет показать что-то новое, или не сможет. Оказалось, что автор вымучил что-то бессвязное и с умным видом обозвал это "законами сна". Почему и зачем все написано именно так, выбраны именно эти эпизоды, персонажи и переходы между ними — необъяснимо.

Ни одно из развешанных ружей — не выстрелило: зачем эпизод с матерью-отцом? зачем заостряется внимание на словах санитара? зачем нам описывают игрушку с высовывающимся языком и зачем он ее покупает? что в чемоданчике? зачем избиение в метро? зачем, зачем, зачем, ....?

Единственная здравая мысль: во сне все поступки и события кажутся единой непрерывной нитью рассказа, не вызывающей никакой путаницы и никаких вопросов; а в реальности, сны оказываются обрывочными и полными недосказанности. Я это и так знал.

Читать легко, по сути книга заставляет себя прочитать. Главы короткие — пролистываешь одну за другой. Но по прочтении — разочарование. Язык — средний, неплохо, но по прочтении ни одной изюминки припомнить не могу.

Оценка 6. Больше знакомиться с творчеством Алекса Гарленда желания не имею.

P.S.

Поймал себя на мысли, что в индустрии книгоиздания происходит то же самое, что и в индустрии шоу-бизнеса: людей с красивыми сильными голосами значительно больше, чем сочинителей песен. В итоге хорошие в общем-то певцы исполняют всякую фигню, либо перепевают старые песни на новый ляд, либо "каверят" хиты зарубежной эстрады. Доходит до смешного: София Ротару — известная, уважаемая и, в общем-то, любимая многими певица проникновенно зудит из радиоприемника текст, достойный школьницы. Так же и с литературой: воспитать неплохой стиль изложения могут многие, но лишь единицам действительно есть о чем писать.

Как-то так незаметно параллельно с бумажной литературой за прошедшие пару месяцев прочитал/прослушал пару книг в аудиоварианте в исполнении все того же любимого Вячеслава Герасимова. Одной из них стал роман <НРЗБ> Гандлевского. Роман относится к реализму, поэтому ярым фантастоманам можно дальнейшее не читать.

Роман "НРЗБ" произвел на меня двоякое впечатление: с одной стороны — в некоторые мгновения я буквально спохватывался "ах, чертовски хорошо написано! просто удивительно хорошо", с другой — общее впечатление по окончании: роман невнятен, сюжет невнятен, НеРаЗБорчив. Хотя, возможно, именно этого эффекта автор и добивался, одобрить я подобное не могу.

Итак, "Обломов" по постсоветски. Сюжет непрост: в семидесятые годы когда солнце СССР неумолимо клонится к своему закату главный персонаж "НРЗБ" — Лев Криворотов, начинающий поэт, — посещает собрания некоего литературного кружка, где, собственно, и завязываются в тугой узел судьбы героев произведения. Кроме Льва Криворотова в кружке есть еще один успешный молодой поэт — Никита, — который, будучи другом главного героя (?), так или иначе всегда оказывается его соперником — и в поэтическом, и в личном вопросах, отчего часто вызывает зависть у Криворотова.

На первом витке завязываются судьбы юного ЛК и Арины — взрослой женщины, которая становится его любовницей и первой духовной наставницей — критиком его стихов, его поддержкой и показателем его неожиданно возросшего статуса. Она-то и знакомит ЛК со стихами опального поэта Чиграшова.

На исходе отношений Криворотова и Арины, когда женщина героя порядком утомила да еще и огорошила беременностью, новым витком оказывается появление на собрании кружка друга Никиты со своей молодой подругой — Анной, которая и станет пылкой страстью героя. Жизнь Криворотова усугубляется ревностью Арины и соперничеством с Никитой, а также непонятной холодностью Анны.

Третьим витком оказывается появление в кружке самого Чиграшова, перед которым Криворотов испытывает благоговейный трепет. Не по собственной воле Чиграшов становится духовным наставником и старшим товарищем Криворотова, который, по собственному сравнению, оказывается между двумя "страстями" — Анной и Чиграшовым.

Четвертым витком оказывается выпущенный альманах подпольных стихов, куда вошли произведения Чиграшова, Криворотова, Никиты и других членов кружка. В этот же момент ЛК вынужден уехать на заработки, поскольку собственные его родители со скандалом разошлись, и он с матерью оказался в бедственном положении. ЛК возвращается, но вместо радужных перспектив воссоединения с Анной и начала новой жизни, его встречает самоубийство Чиграшова, пристальное внимание "органов" к кружку и соучастникам злополучного альманаха. Анна исчезает из его жизни, — Никита и здесь оказывается первым.

Эта событийная канва "давно минувших лет" нарезана подобно паззлу и старательно перемешана, а кроме того, в нее добавлена "современная" действительность: Криворотов не стал великим поэтом и обеспечивает свою жизнь тем, что пишет статьи и публикует сборники незаслуженно забытого и поруганного властями поэта Чиграшова. Итог: Криворотов — автор и действующее лицо собственного романа-воспоминания мается своей никчемностью и ущербностью.

Минусы романа: его "неразборчивость". Старательное перемешивание событий приводит к тому, что некоторые ниточки по крайней мере мне было трудно восстановить — например, по какой причине Криворотова вызывают к следователю, где состоится почти "политический" разговор? А также мешанина эта создает естественные трудности для восстановления истинной последовательности цепочек событий.

Во-вторых, непроста и форма повествования, переполненного многочисленными аллюзиями и цитатами:

цитата

Персонажи Гандлевского все время кивают на те или иные реальные фигуры русской неподцензурной поэзии 70-х. Разумеется, я — в силу, увы, принадлежности к совсем другому поколению — опознаю лишь малую долю отсылок. Руководитель полуофициального лито Отто Адамсон — карлик, видимо, вслед за Симоном Бернштейном (и тот тоже умер в больнице). В истории Виктора Чиграшова то мелькнет что-то от Леонида Черткова (отсидка в конце 50-х), то от Евгения Харитонова (умершего сразу после того, как появление альманаха неподцензурных авторов “Каталог” повлекло за собой неприятности с КГБ), а вскользь описанный конфликт перестроечных лет вокруг его творческого наследия недвусмысленно напоминает конфликт вокруг наследия Леонида Губанова... И только от отождествления кого-либо из персонажей с неподцензурным поэтом 70—80-х Сергеем Гандлевским автор романа стремится зачураться, заставляя участников альманаха отказаться от названия “Московское время”, которое уже занято другой компанией литераторов.

(с) Дмитрий Кузьмин, О нелюбви и неловкости, Рецензия на роман Сергея Гандлевского "<НРЗБ>"

Эта "элитарность" сразу ориентирует роман на узкий круг читателей.

Третьим минусом романа можно назвать неразборчивость отношения автора к своему персонажу, а точнее почти определенное негативное к нему отношение: автор не любит своего героя, а потому и читателю не слишком хочется ему сопереживать, сочувствовать. А, учитывая параллели в образах трех основных персонажей — Льва Криворотова, Чиграшова и Никиты, — отчего можно утверждать, что эта троица — ипостаси одного персонажа, — то подобный негатив распространяется на всех героев романа.

Итог. Роман будет интересен (с поправкой "возможно") молодым писателям, начинающим поэтам, филологам, т.е. людям непосредственно связанным с целевой средой романа. Однако, рекомендовать к прочтению я его не могу. Да, я прослушал его не без интереса и почерпнул кое-что о писательском труде, но утверждать, что я многое бы потерял без него — тоже не могу. Т.е. роман однозначно не относится к категории must read. Кроме того, читай я НРЗБ в бумаге нет гарантий, что я не бросил бы его на одном из переходов от воспоминаний к плачевной реальности Криворотова, а потому, как вариант, могу предложить ознакомиться с романом подобно мне — в исполнении замечательного чтеца Вячеслва Герасимова.

Вернувшись из Новосибирска к здешним, ждавшим меня все это время, делам оказался почти в цейтноте: в таких условиях за толстую книгу не возьмешься. И вот в перерывах между написанием кода и выполнением домашних обязанностей как-то незаметно прочитал повесть "Ногти" Елизарова, благо рекомендация ногтей содержала "отечественный магреализм, который прочитать стоит".

Итак, "Ногти" — это история горбуна-музыканта с железной хваткой, такой, что может гнуть гвозди и ломать человеческие кости, и его приятеля урода-шамана, придумавшего собственную религию, в которой жертвенным ритуалом становится обгрызание ногтей. История начинается в детсаду-интернате для умственно неполноценных, продолжается перипетиями жизни героев в школе для идиотов, в большом городе, где незадачливые "уроды" сначала связываются с ворами, а потом-таки устраиваются в жизни — один гением-пианистом, а другой — тихим слесарем, и доходит с читателем до самых последних дней жизни героев, когда не вовремя оборванный обряд обгрызания ногтей выпускает на волю Магические силы, уничтожающие своих владельцев.

В общем, язык неплохой, начиненный шокирующими деталями и подробностями. Позиция автора по отношению к своим персонажам остается неясна на протяжении всей повести: то ли он все-таки любит их, то ли издевается. Жизнь инвалидов-героев и окружающих их персонажей показана максимально жестко, цинично и способна вызвать отвращение. В какой-то мере напоминает автобиографичный роман "Черным по белому" Гонсалеса Гальего, где главный персонаж — тоже был инвалидом, прошел тяжелую жизнь и смог выбиться в люди, выбравшись из распадающегося СССР за рубеж. В отличие от Гальего у Елизарова история замешана на магии, из чего ее и впрямь можно было бы причислить к магреализму..... если бы. Итак, что такое магреализм (Маркес, Рансмайр, Луке, Элиаде): сплетение повествования из деталей — быта, окружающего мира, мыслей, образов, — для того, чтобы окунуть читателя в мифомышление персонажей в то время как сам сюжет может раскрываться и как реализм, и как сказка, магия. У Елизарова все наоборот — детали — это обязательно "изюминки" для нагнетания напряжения, страха или отвращения, быта нет, если его составлябщие не укладываются в вышеназванное, оценки автором или героями происходящего — тоже отсутствует. По определению, получаем триллер. Триллером эта повесть и является, поскольку событий в ней заметно больше, чем внутренних переживаний. И если в магреализме зачастую магия дается как зацепка — нечто неизведанное, что вслед за персонажем пытаешься изведать, раскрыть, познать, — то тут читателя ждет большой облом, никаких разгадок, все разложенные ниточки так и не будут использованы: что за ногти, что за собака, что за колодец?

Больше всего ощущение от повести напомнило мне ощущение от "Хроник заводной птицы" Мураками, где тоже был персонаж, который "тек" по жизни, погружаясь в зловещие ритуалы, странные события, а в конце концов, так и не понял, что это было. Опять же, "Пятно" героя Мураками и "Горб" персонажа "Ногтей" представляются схожими. И уж если я от "Хроник..." Мураками в восторг не пришел, то от простоватой страшилки катарсиса у меня тоже не случилось.

Итак, рекомендовать книгу могу только любителям "страшилок", особенно неклассических — повесть покажется необычной, читается легко и, вероятно, понравится. Если же Вам от чтения нужно вынести еще что-то — смысл, переживания, — тогда книгу читать не стоит: она схематична, в ней присутствует нагромождение событий, нет никаких обоснований происходящего и нет внятного финала: персонажи умерли, и что? И зачем? Повесть лично для меня ассоциируется с неудачным экспериментом по оживлению Франкенштейна: части тела подобраны, ток подан, а человек (или чудовище?) — не оживает. Знакомиться с остальным творчеством автора желания не возникло.

Оценка — 6.