Чудесная рождественская история для всей семьи, атмосферная, увлекательная, написанная ярко и образно, с элементами мистики и даже хоррора — но с неизбежной победой добра в финале. Для любителей чтения станет хорошим подарком под ёлочку. Причём вам вовсе не обязательно быть подростком, чтобы погрузиться в эту книгу с головой.

Специально выдержала некоторое время, прежде чем браться за рецензию. Не хотела писать на эмоциях – а они неизбежно возникают при прочтении этой книги. Мне хотелось подойти к делу с холодной головой. Всё-таки будущее на кону, как-никак. Однако прагма на этот раз не возобладала, и я по-прежнему нахожусь под впечатлением от прочитанного. Следовательно, местами могу быть эмоциональной – надеюсь, это никому не помешает услышать главное.

Итак, будущее. Что мы знаем о нём? Практически ничего. На слуху расхожая фраза «Будущее должно быть лучше настоящего». Да ладно! Никому оно ничего не должно – как не должен ребёнок: что при зачатии дали, что при воспитании вложим, таким и вырастет. «Будущее» Глуховского на первый взгляд утопично и безоблачно. Ещё бы – какие тучи могут омрачить горизонт мира, в котором побеждена смерть от старости? Вдумайтесь только: мир вечно молодых, совершенных, всем довольных индивидуумов. Голод под контролем, ресурсы разумно поделены, из кранов течёт живая вода, поддерживающая вирус бессмертия, народонаселение… занято. Чем – не имеет особого значения, достаточно того, что при деле. Согласитесь, плата за всё это благолепие: «Бескрайние офисные зоопарки — клерки в клетках, идиллическая пастораль с беззаботными пастушками, саранчовые фермы, ангар с одиноким дряхлым Нотр-Дамом, смрадные трущобы, в которых на одного человека приходится тысяча квадратных сантиметров жилья, бассейн на берегу Средиземного моря или просто сплетение тесных сервисных коридоров» совсем не велика. Да, пришлось уплотниться. Но вавилонские башни, крышами уходящие в облака, пока вмещают всех. Все сто двадцать миллиардов Объединённой Европы. И каждый достойный член социума обретёт свой законный гроб блок в общем ряду: «От пола до потолка — двадцатиметровой высоты оранжевые стены поделены на ровные квадратики, в каждом — дверка; к стене прикручена решетка из лестниц и трапов: вход в каждый жилой куб — отдельный, снаружи». И что с того, что индивидуальный куб всего лишь 2*2*2 метра? Места для кровати и немудрящего скарба более чем достаточно. Туда ведь приходят только за тем, чтобы провести ночь. Тем более, что в любой стене можно «прорубить» окно в мир, вызвав к жизни электронную иллюзию. Вот главный герой по имени Ян Нахтигаль предпочитает виды Тосканы, например. И вовсе не важно, что он там ни разу не был – красота, она везде красота, даже в трёхмерной фальшивке. А если ещё закинуться кругляшком снотворного, то восемь часов пролетят как одна секунда, и вы снова готовы брать от жизни всё. А взять есть что, поверьте! Скоростные поезда доставят вас в любую башню цивилизованного мира за считанные минуты. К вашим услугам огромные спорткомплексы и парки развлечений, полные технологических чудес; все женщины красивы, отдельные – даже доступны, а если захочется чего-то особенного, можно смотаться в дивный тематический бордель, обосновавшийся в… О нет, об этом чуть позже, тем более что смысловой пласт поднят нешуточный, отдельной рецензии достойный.

Да, вот ещё что – в этом, на первый взгляд, во всех отношениях прекрасном мире совсем нет некрасивостей: скрюченных возрастом стариков, так неприлично напоминающих о бренном, или же шумных детей, способных в два счёта испортить настроение своими воплями. Нет инвалидов. Все равны в своей неизбывной красоте. Все обязаны быть счастливыми и прекрасными – ведь впереди вечная жизнь. Наверное, это тот самый рай, о котором мечтают эстеты.

Конечно, Ян ни разу не идеалист и давно знает, что среди равных имеются и те, кто равен чуточку больше. Ну, самую малость. Подумаешь, живёт такой преуспевший на самом верхнем этаже, с Солнцем каждое утро ручкается и полезным ионизированным воздухом дышит. И жилплощадь у него никак не шариковские 16 аршин, а мно-о-ого больше. Настолько больше, что и на бассейн, и на рукотворный пляж места хватило. А уж про чистый воздух и исключительно ровный естественный загар и говорить нечего, они прилагаются опционально, как вечно юная красавица-жена. Так ведь право имеет – сенатор, не хвост собачий.

Ян, кстати, работает в очистке. В обществе бессмертных тоже есть отбросы. Увы. Такова несовершенная человеческая природа: некоторым подашь парадиз на блюде, а они морду воротят да за неизжитые инстинкты цепляются. Живут в тесноте, в собачьих клетках, друг у друга на головах, и при всём при этом ухитряются обзаводиться отпрысками. Подумать только, эти безумные женщины добровольно превращают себя в раздувшиеся аэростаты, начинённые красным младенческим мясом, которое, не успев сложиться в единый организм из пары никчёмных клеток, начинает их переваривать. А ведь впереди ещё и роды – мучительные, в антисанитарных условиях, с нешуточной угрозой для жизни. Если, конечно, Ян сотоварищи не найдут их раньше. «Что за чушь, – воскликнете вы, – разве в будущем возможно этакое средневековье?». Ещё как возможно. Более того, в этом будущем оно жизненно необходимо. Кому нужны дети? Бессмертным? Да полноте! Им бы самим хватило: воздуха, воды, саранчовых чипсов, места под искусственным солнцем. Сознательные граждане не обременяют государство такими глупостями, как продолжение рода. А вот эти, которым приспичило, пусть за свою прихоть дорого заплатят – собственным бессмертием, разумеется. Справедливо же, согласитесь – один из родителей уступит место своему дитяти. Естественный порядок вещей не нарушен. За одним исключением. Умереть придётся скоро. Максимум лет через десять. От глубокой старости. Один укол – и смерть неотвратимо рванётся из микроиглы инъектора в кровь незадачливого родителя. И всё, после этого только дорога вниз, в ад стариковских выселок, в смрад недочеловеков, изгнанных из рая за грех. Но шут с ними, с плодящимися. Люди взрослые, знали, на что шли. Помрут – никто не заплачет. А вот детишки их, в тяготах выношенные, в муках рождённые, ещё наплачутся. Но зато, если выживут в скотных дворах интернатов, людьми станут, займутся общественно-полезным трудом. Уж Ян-то знает, он прошёл эту школу жизни.

Похоже, я развенчала утопию, о которой заявляла на старте. Но дабы её окончательно упокоить, предлагаю наведаться в Собор Богоматери – Штрассбургер Либфрауенмюнстер или, как фамильярно зовёт его Ян, Мюнстер. С тех пор, как бога выселили с небес, он долго скитался по земле, но нигде не нашёл покоя. Наверное, он ушёл из будущего. Хотя, возможно, что и умер. И то правда, зачем бессмертным бог? И теперь в Мюнстере – бордель. Вот только не надо возмущаться, счета за электричество кого угодно разорят, не только святую церковь. Каждый крутится как может.

Ян нередкий гость в Мюнстере. Всякий раз после тяжёлой операции он приходит туда, чтобы сбросить напряжение и хоть немного облегчить едва теплящуюся душу. И, как ни кощунственно это прозвучит, ещё он приходит за верой. Он ищет одну-единственную женщину, способную дать ему покой. Ищет, хотя понимает, что она давно мертва. Сцену в борделе я нахожу одной из наиболее сильных в романе.

Внутренняя эволюция героя, прорастание его души через толщу кровавого мяса идёт на протяжении всего романа. Автору удалось показать человека. Я верю в Яна. Временами он бывает неприятен, кому-то, возможно, покажется отвратительным, но он честен всегда, в каждом своём действии. И в отношениях с женщинами: и с той, которую только имеет, и с той, которую любит. К слову, в романе немало секса. И сцены натуралистичны – в том числе и сцены группового изнасилования, поэтому зайдёт не всем. Но, признаться, я не вижу способа подать их иначе, они часть катарсиса главного героя. В книге нет траха ради траха либо для щекотания нервишек обывателя. Через грязь, через кровь и мерзость растёт Ян – но разве иначе растёт живое?

Особенно хочется отметить сцены, в которых нам открывается Ян-отец. Весь его путь – от отрицания нежеланной беременности, от неприкрытой неприязни к визгливому комочку, от непонимания и неучастия до открытия в себе жертвенной любви к своему детёнышу, который впервые улыбнулся тебе потому, что осознал себя в мире и под защитой на твоих, отцовских руках – это путь мужчины к самому себе в новом качестве. Признаться, меня поразило, как чутко написаны эти сцены. И это не женская чуткость, это чуткость сильного мужчины, открывшего закон умножения любви. И ещё один психологический момент очень тонко обыгран в становлении Яна в роли отца, но я не стану открывать его – пусть видящие читатели сами найдут и порадуются.

В финале автор обошёлся без зримых спецэффектов. Но всяческие фейерверки там противопоказаны. Финал глубок и расставляет всё на свои места. Возвращает человеку – человека. А вернётся ли бог – бог весть. Я надеюсь, что помудревшие люди этого будущего всё же научатся без страха смотреть в лицо смерти и отвечать за себя без посредников.

Итак, об «Ихтисе». Для начала отмечу высокий уровень... Да всего, собственно. Красота и гармоничность речи. Серьезно, отменный язык. Лаконичный, где нужно, поэтичный ровно настолько, чтобы сгустить эмоцию, отразить ее через сложный и красивый образ. Психологизм и нерв, напряжение на грани взрыва — и последующее переключение в самый острый момент, мастерская работа с ритмом — иструментарий Ершовой богат. И если считать печатный тираж знаком качества, то такие книги достойны больших тиражей. Но мы все знаем, что... Ну и ладно. Давайте говорить о сильной и хорошо написанной книге.

Я уже отмечала отличную проработку персонажей. Они индивидуальны, характерны, и даже второстепенные имеют яркие особенности и личные истории. Речевые нюансы персонажей, образный уровень, даже описания пейзажей — все работает в комплексе и создает многомерное пространство мира книги. В такую реку уходишь с головой — и следуешь всем изгибам и поворотам сюжета вплоть до финальной точки, а потом еще долго остаешься под впечатлением.

Ну, и вкратце о сюжете. На первый взгляд нам предлагается детектив с элементами мистики, которые поначалу можно списать на специфику работы Павла — журналиста, расследующего и разоблачающего всякие там «чудесные исцеления» и прочую экстрасенсорику. В общем, наш Павел активно противостоит мракобесию, поднявшему в 21-м веке буйну голову. Поскольку весь текст пронизан множественными аллюзиями на тему христианства, я рекомендую обратить внимание на имя персонажа, оно явно взято не с потолка. Кроме того, есть у Павла личная и более чем драматичная история, оставившая в его душе глубокий след. Если не сказать, сквозную червоточину...

С червоточины-то все и понеслось, да так быстро, что только успевай, читатель, удерживаться на плаву да уворачиваться от темных волн воображения, поднятых со дна подсознательных страхов. Закрытая секта, ядущая плоть христианства под густейшим кроваво-мясным соусом язычества; восставшие по Слову мертвецы, оплатившие чудо утратой души; Захарий, глава и носитель Слова, «святой человек», обременный червивыми пороками, как помойный котенок — глистами. За них, за пороки, в смысле, и был прибит поленом, и поделом. А еще — Степан, в прошлом отличный хирург, а ныне — шизофреник, пожранный до нутра бациллой власти. Он вооружен скальпелем слова — ну, и просто скальпелем. Медицинским, еще с прежних времен, но остроты не утратившим. И жена его Ульяна, внешне покорно гнущая выю под тяжелой рукой авторитарного патриархата, но все та же огненная ведьма в скрытной душе своей, в финале вспоминающая свою природу и силу и восстающая — но поздно, поздно... И дочь их Акулина... Но о девочке чуть позже.

Павел предстает перед нами не характерно для персонажа, находящегося в фокусе внимания и заявленного на роль главного хорошего. Он не двигает сюжет, не ломает хребты, хвосты и челюсти внутренним демонам, не отдавливает ноги антагонистам. Он — вещь в себе, замкнутая система, и он претерпевает себя на протяжении всей истории. Извилистое русло его внутренней реки не открыто даже самым близким. Как мы узнаем чуть позже, Андрей, его погибший близнец, был зубаст и дерзок, и мир прогибался под него до какого-то момента. Таких любят девушки всех возрастов — если у харизматичных негодяев хватает ума не снимать маску до последнего. Пожалуй, Андрей — это стадия куколки любого тирана, все задатки вырасти в тираннозавра у него имелись. Итак, из пары близнецов он был безусловно наиболее приспособлен. Но более ли он достоин жизни? Случилось так, что в аварии выжил не сильнейший, а более везучий. И имеет полное право на жизнь уже хотя бы потому, что он есть. И все, что он должен, пройдя навылет свой сложный путь, изжив постравматический синдром, — не прятаться от жизни за стеной выпестованной глухоты или собственносочиненных неврозов, а жить в полную силу — так, как может только он, не мучаясь надуманной виной.

Борьба добра и зла в сердце человеческом — тема вечная и неизбывная, пока есть человек. Ведомые чужой волей сектанты даже не пытались понять, из чьих уст исходило исцеляющее Слово — им было достаточно чуда. Своего, личного, шкурного. И чудеса были. И были оплачены сполна — мясом и кровью. Древние боги изнанки просты и безыскусны, как мир палеолита.

Но Слово не дает, не взяв — Слово предлагает сиюминутные исполнения желаний — и отнимает души. Его, этого Слова, как и любого эгрегора, нет без душ. Ими оно множится, из них черпает свою силу. Принадлежит ли оно кому-то? Разумеется, нет. «И слово было у Бога, и слово было...»

На мой взгляд, краеугольная идея «Ихтиса» — дуальность, двойственность любого явления, на которой, по мнению философов, держится наш мир. Смотрите сами, сколько здесь равновесных систем. Толпа — и личность, ведущая толпу или же ей противостоящая. Секта — и институт православия в лице отца Спиридона. Деспотичный Степан и до поры покорная его воле, но не покоренная жена. Мир таежной деревеньки, застывший в безвременье, — и современный, технологичный, цифровой — в лице Павла.

Дуальны и сами персонажи, об этом я уже упоминала выше. В каждом из них и жизнь, и смерть — и выбор.

И только Акулька особняком. Нет у нее дуальной пары, ведьма Леля не в счет, она тоже сама по себе, как всякая сила. У силы есть только цель. Но наша девочка тоже не лыком шита — уверена, она не пропадет. Правда, не знаю, какой она в свой срок вернется к людям... Зато уже знаю, с чем.

Кстати, только у меня имя Акулина в свете событий романа вызывает любопытную ассоциацию? :)

P. S.: Павел, в финале примеривший на себя судьбу Иова и прошедший через чрево Ихтиса — через смерть к жизни — о чем он заговорит в своем новом репортаже, каким он сможет стать? Мне крайне интересны его перспективы.