Картинки прошлого оказываются имеют способность проявляться в настоящем. Кривое зеркало может отражать и реальность, в которую спустя много лет сумел заглянуть Лазарь Лагин. Выдуманная писателем Аржантейя со страниц романа шагнула в нашу жизнь и нельзя сказать, чтобы это знакомство было приятным.

А все начиналось вроде бы по сценарию на тему гениального ученого-одиночки сделавшего крупное открытие, способное облагодетельствовать человечество. Доктор Стифен Попф являет собой пример интеллигента с гипертрофированной идеей самоотверженного гуманизма, видящего в этом и цель своей жизни. Не спорю, это здорово, это высшее предназначение человека, все верно, если бы не одно «но», способное перечеркнуть все самые позитивные устремления. Такие люди как Попф всегда оторваны от реальности в своем милом, но крайне наивном мировоззрении. А мне в подобных случаях всегда вспоминается Саул из «Попытка к бегству» Стругацких, со своим мнением специалиста по двадцатому веку:« А вы не думаете, что те, кому вы хотите принести счастье, распнут вас на кресте и будут бросать в вас дерьмом». Такой ушат холодной воды вылитый на людское благородство конечно же жесток, но дальнейшие события романа на сто процентов подтверждают актуальность этого тезиса. Бедные природные мечтатели, вы всегда витаете в облаках и ваша интеллигентность является карающим мечом вас же самих. Как бы хотелось обратного, но сказанное не цинизм, это суровая реальность, Лагин прекрасно это понимал и поэтому в романе все показано так , а не иначе.

Сразу же появились деловые люди с практической хваткой, завращались шестеренки огромного безжалостного механизма и вот уже доктор Попф объявлен слугой сатаны, над которым издеваются те самые, которым он хотел дать благо. Безусловно здесь вовсю включились технологии манипуляции общественным мнением, отец Франциск начал компанию, Буко Сус выполнил указание своих хозяев и поэтому не удивительно, что Стифен Попф оказался за решеткой. Все сделано мастерски и ничего тут не поделаешь, ведь суд Аржантейи справедлив и независим и конституция ни коим образом не разрешает воздействовать на судебные органы. Это искусственно сотканная паутина лжи непробиваема, поэтому и безуспешны попытки добиться правды законным мирным путем. Будь ты хоть трижды прав, Лагин показывает как честь и достоинство разбиваются об ложь, подлость, холодный расчет.

В этой связи особо хочется сказать об Усовершенствованном курортном приюте для круглых сирот. Конечно же это вершина цинизма и людской жестокости. опрятные господа с участливыми лицами и вежливым поведением, организовавшие это заведение. безусловно отпетые мерзавцы. Как не вспомнит слова Маркса: «Нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист, ради достижения максимальной прибыли». Причем для несчастных изуродованных малышей все было представлено благом и как ужасны слова навязанной им песенки: «Дяденьку мы слушались

Хорошо накушались,

Если бы не слушались,

Мы бы не накушались».

В романе Примо Падреле считал народ Аржантейи безликим стадом, живущим интересами своего маленького, убогого благополучия. Надо только слушаться такого доброго дяденьку и тогда он милостиво даст вам покушать, чтобы вы не подохли с голоду и разрешит поразвлечься, чтобы вам не было скучно. Таков принцип жизненного уклада Аржантейи, этого королевства кривых зеркал и поэтому эликсир, призванный по мысли его создателя облагодетельствовать человечество, кучка подлецов попыталась превратить действительно в эликсир сатаны, делающий из несчастных малюток безумных кретинов. впрочем существуют методы делать тупиц и из обычных людей и вовсе безо всякого эликсира.

Все сказанное Лазарь Лагин мастерски заострил в своем замечательном романе. Я называю его замечательным за возможность помыслить, провести параллели, найти аналогии. Ведь Аржантейя, являясь вымышленной страной, тем не менее отражает и действительность, где бы она не была, рядом или очень далеко.

Еще одно научно-фантастическое решение проблемы продления времени осознанного существования за счет сокращения времени необходимого на сон. В самом деле, как то не задумываешься, сколько много времени мы теряем находясь в промежуточном состоянии между бытием и небытием. Сон естественное состояние для нашей физиологии, мы к нему привыкли хотя бы потому, что без этого нельзя жить. Такова наша природа, но черт возьми, до чего же обидно, вырвав у вечности краткий миг называемый жизнью, отдавать ее значительную часть на отключение от реальности. Григорьев в рассказе попытался преодолеть данный барьер, как всегда найдя для этого решение с юмористическим уклоном.

Авторская задумка действительно вышла нестандартной. Таблетки от сна стали уже слишком банальным вариантом и Григорьев предложил нам действительно остроумную штуку. Да к тому же еще по воле автора возникли и побочные эффекты, придав развязке непредсказуемый характер. Переродившийся алкоголик-это просто мечта для творцов воспитательных методик и разработчиков психологических тренингов. Здесь интеллектуалы не рождаются в пробирках, а словно печатаются в типографии с набранной матрицы умственной мощи сложившегося ученого. Получаются этакие готовые копии для последующей успешной научной деятельности. Да здравствует прогресс не только научно-технический, но и умственно-интеллектуальный! В общем Григорьев здесь порадовал, выдав интересный рассказ как в основополагающей идее, так и в весьма достойной литературной реализации.

Любовь, как одно из высших человеческих чувств, способна возвысит человека, но она же способна опустить несчастного до состояния безумия. Это собственно и произошло в поэме, являясь основной сюжетной нитью. Скажу откровенно-это мне не очень понравилось, так как создалось впечатление причины исходящей из личной слабости Меджнуна. Да, огонь страсти может быть настолько жарок, что спалит в своих объятиях любого сильного человека. Но в поэме Меджнун таким не выглядит, он быстро сникает и становится способным только на то, чтобы бродить где попало и лить слезы. А ведь любовь должна давать человеку силы, окрылять его, предоставлять стимул к действию в борьбе за любимую. Здесь же мы видим скорее обратный процесс, когда страсть ломает человека, превращая предмет желаний в бесплотную навязчивую идею, переходящую в паранойю. Низами видимо хотел показать мощь такой эмоции, но в данном случае вектор действия оказался направленным в противоположную сторону от позитивного начала.

Перед «Лейли и Меджнун» я познакомился с «Шах-Наме» Фирдоуси. Вот там показаны действительно настоящие герои, люди целеустремленного действия. Сомневаюсь что Рустам, Сухраб или Сиавуш стали бы подобны Меджнуну, а в сходной ситуации Бижен и Мениже явно повели себя совсем иначе. Мое негативное мнение относится и к Лейли, также как и ее возлюбленный неспособной на решительные действия. Вот и получилась слезливая история с намеком на философскую глубину.

Да и сам стихотворный стиль не очень впечатлил, хотя тут понятно, что может быть больше вопросов к качеству перевода Антопольского. Стих гораздо тоньше прозы и грубость слога может заставить произведение играть совсем иными красками. Низами естественно по этому поводу не задашь вопросы и приходится довольствоваться только тем, что имеем. Но в любом случае содержание не украсишь и достаточно красивым словом, а тут мною уже все сказано.

У этой сказочной повести замечательная предыстория, ведь повесть родилась из детских фантазий и впечатлений маленькой девочки Туве Янссон, дав старт замечательному циклу о Муми-троллях. Это обстоятельство просто прекрасно, потому что Туве удалось запомнить все то, что ее волновало в самую великолепную пору человеческой жизни, когда незамутненное детское сознание рисует причудливые радужные картинки, обладающие хоть и иллюзорным, но все-таки чувствующимся видом существования. Фантазии девочки визуализировались в смешное, похожее на бегемотика существо, зажившее собственной жизнью сначала в воображении Туве, а затем давшее стимул к освоению профессии художника, ну и на завершающем этапе все вылилось в увлекательные истории о жизни необыкновенных существ. Любой писатель проходит свой собственный путь к началу творческой деятельности, и видно, что дорога Туве Янссон была необычной, в виде эстафетной палочки переданной из детства.

В повести все пропитано сказочной мистикой и волшебством. Любое путешествие содержит в себе элемент таинственности, когда вдали, за поворотом, ожидаются чудеса. Муми-тролль с мамой сами являясь необыкновенными существами, по ходу действия сталкиваются с такими же необычными персонажами, как добрыми, так и не очень. Темное болото, со свирепым Большим Змеем, в начале повести и вовсе навевает ужас, но зато сразу появляется прекрасное существо из цветка-Тюлиппа, как лучик света в беспросветной мгле. В сказках так и должно быть, надежда всегда должна оправдывать себя, ведь нельзя же программировать детей на безысходность, ее достаточно будет и в возможных фрагментах будущей взрослой жизни. Поэтому почти на сто процентов знаешь, что у героев все получится, но такой ожидаемый финал вовсе не портит удовольствия от хода действия.

Ведь здесь Муми-тролль с мамой встречаются с очень оригинальными персонажами, опять же пришедшими из грез юной Туве. Не буду перечислять их, все содержит в себе повесть и мне кажется для полноты восприятия необходимо войти в некий резонанс с сюжетом, ощутить единую природу сказочных мечтаний детей всего мира. Тогда станет понятным и близким волшебный мир Туве Янссон, нарисованный кистью и словом и подаренный читателям на страницах этой повести.

Вольные переложения известных книг всегда ожидает незавидная участь. Они обречены на сравнения со своим известным предшественником и в большинстве случаев это сравнение оказывается не в пользу продолжателей. Объективно стоит сказать, что в большинстве случаев это вполне справедливо, классическая история всегда западает в душу и примерять ее на что-то новое как правило не хочется дабы не смазать уже сложившееся восприятие. Но есть и другое мнение, исходящее от любителей так сказать свежей струи, когда уже полюбившиеся герои начинают жить новой жизнью, приобретая тем самым иные черты в воображении читателя. Не открою Америки если скажу, что тут все зависит от качества переложения, как в определенной преемственности от первоисточника, так и в наличии своей оригинальной идеи помноженной на интересный сюжет.

Елена Яковлевна Данько пошла что называется по горячим следам вышедшей всего лишь несколько лет назад сказочной повести Алексея Николаевича Толстого. И собственно в тексте постоянно присутствует ссылка на «Золотой ключик», являясь своеобразной эстафетной палочкой. Могу сказать, что некая преемственность все-таки ощущается и как мне кажется она в первую очередь обусловлена именно этой небольшой паузой в написании двух книг, вкупе с близкими особенностями литературного стиля обоих писателей. Большая разница заключена в самом сюжете книг, ведь здесь герои «Золотого ключика» появляются в Советском Союзе тридцатых годов прошлого века, стране счастья по литературной формулировке Елены Данько. Вот тут-то для меня заключена главная оскомина в повести, исходящая из мировоззрения уже взрослого человека. Вовсю функционирующий ГУЛАГ, низведение отдельной личности до скотского, рабского состояния, очень трудно ассоциировать со счастьем, понимая, что это всего лишь пропагандистский фантом того времени. Лично мне при чтении книги трудно было отгородиться от такой реальности, слишком черен был ужас, пустивший свои корни через годы и очевидно несоответствие между представлением и реальностью.

Однако книгу я читал своему сыну и представляя себя на его месте, все-таки понималось, что ребенок воспринимает только непосредственно сказочный сюжет в отрыве от прошлой или существующей действительности. В этом смысле повесть смотрится весьма неплохо, правда Буратино с друзьями несколько отодвинуты на второй план и побольше внимания уделено Карабасу с Алисой. Оно и понятно, ведь надо же было показать, что подобным типам нет места в социалистическом реализме. Вот таким образом и получилось две сказки: вымышленная и вроде бы существующая.

Огурцов и Паровозов-два антипода, которым волей обстоятельств была уготована общая судьба. «Они сошлись. Волна и камень. Стихи и проза, лед и пламень». Пусть эти известные слова гения русской литературы не покажутся пафосными, ведь они отражают суть этого рассказа. Изобретатель и бюрократ-нет более противоречивых вещей, это две абсолютные противоположности, «плюс» и «минус» природы. Но как известно из физики противоположные полюса притягиваются, что собственно и произошло в рассказе в прямом и переносном смысле. В этом и заключена свойственная Григорьеву ирония на фоне грандиозного изобретения.

Рог изобилия показан в качестве примера сколь угодно крупного открытия, которое может быть загублено бюрократом. Невзрачный человек в сером костюме и с портфелем в руках является укоренившимся типажом всего затхлого и давно отжившего. Правда сейчас такие люди пересели в «Мерседесы» и выглядят вполне себе ничего.Только подобный рог изобилия ими может быть уничтожен уже умышленно, если он будет противоречить собственным интересам. Так что Паровозов в рассказе является продуктом только недалекого ума, благо лишенного коварства. Но финал от этого не становится менее трагичнее и поэтому надежда на всеобщее изобилие переносится к нашим далеким потомкам. Грустно.

То, что человек создал роботов является совершенно естественным ходом научно-технического прогресса. Григорьев предложил нашему вниманию обратную ситуацию, представив роботов творцами людей. Правда творцами с оговоркой, ведь целью электронных машин было создать высшее себе подобное существо и у творений человеческих же рук в полупроводниковых мозгах возникла идея, что этим существом собственно человек и является. Хорошенькое дельце, таким образом спираль эволюции свилась в совершенно немыслимую форму, роботы в рассказе выглядят очень похожими на людей и ощущается столь знакомые азимовские противоречия человека и машины.

Конечно Григорьев не столь глубок как его американский коллега, да и писательский стиль здесь совершенно иной. В рассказе явственно ощущается ирония смешанная с фантастикой и сразу не скажешь чему автор отдает приоритет. Скорее приоритета вовсе нет, а присутствует синтез юмора и научно-фантастического вымысла. Получилось весьма неплохо и как-то возникает мысль-а не являемся ли мы по сути теми же роботами, находящимися в плену стереотипов, заблуждений, внешних воздействий? Стоит об этом подумать.

Карлсон занимает свое почетное место в числе самых популярных сказочных персонажей, а три повести о его приключениях входят в золотой фонд мировой детской литературы. Как мне видится одним из определяющих факторов такого всеобщего признания является удачно придуманный Линдгрен образ летающего человечка. Человеческая натура всегда надеется на что-то чудесное, стоящее за гранью нашей обычной жизни и это чудесное естественно должно каким-то образом появляться. Помните как поется в известной детской песенке: «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете». Здесь волшебника нет, а летающее существо в наличии, частичка сказки в нашей обыденной реальности. Именно подсознательное ожидание чуда, ожидание того, что оно буквально влетит в раскрытое окно, проявило этого симпатичного мужчину в самом расцвете сил. Но писательский ход Линдгрен все-таки стал необычным, совместив со сказочной природой Карлсона в общем-то не совсем приличные черты характера.

Это противоречие и стало той изюминкой, которая обеспечила настоящую оригинальность образа, избежав немного стандартной в сказочной литературе плюшевости. Ведь можно было бы пойти по проторенному пути, реализовав нечто мягкое и доброе, делающее детям подарки и помогающее в борьбе со злом. Здесь этого нет, наоборот неожиданно появившийся человечек сам требует для себя подарков и хочет всегда быть в центре внимания. Немного странно для обычной сказки, но этому есть и другие литературные примеры с героями имеющими отнюдь не покладистый характер. Вспомним Мери Поппинс, само воплощение строгости и определенного высокомерия или же Питера Пэна с несколько эгоистическим поведением. Тут на мой взгляд присутствует некая ширма, прячущая за собой нечто по настоящему доброе и волшебное. Ведь всегда хочется сорвать некую завесу, заглянуть в потаенную дверь, чтобы найти там чудо. Вот такой ширмой является показной вздорный и нахальный характер Карлсона.

Но и другие персонажи повестей также замечательны. Трогательный Малыш, немного одинокий и ждущий настоящего друга, воспринимается с нежностью, ассоциирующейся с самим детством. Ну а приставленная к нему фрекен Бок и вовсе являет собой нечто совершенно особое. По воле обстоятельств образ няни Малыша настолько совпал с актерскими образами Фаины Георгиевны Раневской, что для тех кто видел и любит озвученную великой актрисой роль в советском мультфильме о Карлсоне, фрекен Бок выглядит просто копией Раневской (или же если угодно Раневская выглядит копией фрекен Бок). Я очень люблю, когда экранизация точно воплощает всю суть первоисточника, становясь органичным дополнением к самому произведению. Это безусловно касается и всех остальных персонажей. Вот эта троица и создала замечательную триаду вокруг которой построены все, опять же три, повести.

Так что я всем настоятельно рекомендую иметь в своей библиотеке эти замечательные книги Линдгрен. В наш цифровой век они помогут держать в руках ту нить ожидания чуда и волшебства, которая к сожалению становиться все тоньше и тоньше.

Такие произведения очень наглядно популяризуют выражение:«Собака-друг человека». Причем делают это ненавязчиво, читающий сам приходит к такому выводу, проникаясь душевным отношением Андрея к своему питомцу. Лейтенант со всей человеческой теплотой провозглашает свой личный антитезис вышеназванной поговорке, как бы говоря:«Человек-друг собаке» и никак не должно быть иначе, в противном случае будет что-то схожее с дуэтом Геворка и Маузера. Персонажи подобные Витюгину всегда вызывают симпатии, как на страницах книги, так и в жизни. С таких раньше брали пример мальчишки и я не удивлюсь, что были и такие, кто прочитав повесть заразился собаководством. Главное в таких случаях помнить, что мы всегда в ответе за тех, кого приручили. Но это просто лирическое отступление, небольшая мораль вытекающая из фабулы повествования.

В сюжете же повести ничего особо необычного нет. Будни проводника служебно-розыскной собаки составляют всю основу книги. Правда при этом очевидно, что это не просто обыкновенные рабочие будни, а работа сопряженная с самой настоящей опасностью. Но ведь для этого и дрессировался Карай, не развлекать публику в цирке, а нести ту самую службу, которая опасна и трудна. Поэтому повесть принадлежит к классическому остросюжетному жанру, в центре которого все-таки стоит собака и человек.

За это собственно я и люблю нашу литературу того периода. За лихими погонями, опасными приключениями никогда не забывались принципы гуманизма и человечности. Персонажи подобные Андрею Витюгину, будучи несколько идеализированными, тем не менее всегда достойны симпатий и даже подражания. В целом литература всегда идеализирует создаваемые положительные образы, но в этом собственно и состоит часть ее предназначения. Ведь право слово, человек идущий по следу с собакой-что может быть более романтичнее для тех, кто ценит в жизни справедливость и путь к ней, сопряженный с опасным риском. В этом смысле повесть безусловно удалась и заслуживает положительных реляций.

Завершающая повесть трилогии вышла под стать предыдущим. Линдгрен не стала удивлять чем-то кардинально новым, здесь все идет по накатанному, сплавляя все три повести в единое целое. В этом единстве и нужно рассматривать данную часть, естественно вкупе со своими новыми вкраплениями. Хорошо это или плохо? Тут налицо актуальность известной поговорки про вкус и цвет, мне же подобное пришлось по сердцу, больно уж понравились все истории про Карлсона и не хотелось бы видеть персонажей в каких-то новых амплуа. Все течет, все изменяется, а Карлсон остается прежним, со своим излюбленным набором шалостей и проказ.

Впрочем здесь появился и новый персонаж-дядя Юлиус, весьма неприятный и нудный субъект, а такие как раз и представляют собой идеальную жертву для курощения, низведения и дуракаваляния. Ранее попавшей под этот жесткий пресс фрекен Бок пришлось нелегко, также досталось и приехавшему дядюшке, чего только стоит первый акт знакомства с Карлсоном, сопровождающийся выстрелом из пистолетика. От души хохотал над этой сценкой, хотя на самом деле все выглядело бы не совсем гуманно. Но в этом и заключен весь Карлсон. Его поступки всегда находятся на грани дозволенного между шуткой и нахальством. Вернее сказать нахальством считают поведение проказника взрослые, дети же воспринимают это как раз по детски и это совершенно на законных основаниях, ведь повесть написана именно для них. Также было и со мной в юные годы, когда я взахлеб читал и перечитывал повесть, а мое нынешнее мнение о не совсем корректном поведении Карлсона является наверное частичкой фрекен Бок и дяди Юлиуса, сидящей в каждом взрослом. Не случайно Карлсон пытался открыть Юлиусу мир сказок, собственно это пытается сделать здесь и Линдгрен, перенося элементы сказочного жанра в обыкновенную жизнь Стокгольма.

Вот этот элемент я считаю и является одним из слагающих в популярности Карлсона. Вполне возможно это и самый главный элемент. Без учета моральных и аморальных факторов, а просто как данность, как принятие чуда таким, какое оно есть. И пусть такое чудо с пропеллером весьма назойливое, но ведь не случаен третий сигнал звонка Малыша: «Какое счастье, что есть на свете ты, лучший в мире Карлсон». И вот что интересно, ведь в повести меняются фрекен Бок с дядей Юлиусом, они становятся гораздо терпимее и мягче. Я думаю это не из безысходности, ведь они могли бы поставит себя и очень жестко. Просто сидящий где-то глубоко внутри маленький ребенок дал о себе знать и прорвался сквозь искусственно сотканную пелену. И таким образом эта парочка в концовке выглядит вполне симпатично.

Линдгрен сделала эту повесть последней. Наверное она была права, ведь часто повторяющееся чудо теряет свою природу и перестает быть таковым. Приключения Малыша и Карлсона не стали будничным сериалом и это дало возможность любимой книге с успехом переходить от одного поколения детей к другому.

То, что для взрослых пустяк, совершенно по другому выглядит для одиннадцатилетнего ребенка. Да к тому же ситуация возникшая в рассказе далеко не пустяковая. Таким типам как дядя Витя жизнь беспризорного пса является абсолютно незначительной вещью, все равно что прихлопнуть надоевшую муху. С практической точки зрения подобным людям не нужны неудобства-временно живущий племянник притащил совершенно ненужного пса, причем не спросив на это разрешения. Пришлось решать вопрос по взрослому, без сантиментов. При этом дядя Витя считает себя знатоком в вопросе воспитания и я думаю он абсолютно уверен в правоте своего мнения.

В жизни частенько приходится сталкиваться с такими людьми. А ребенок почти всегда настроен на что-то позитивное, поэтому подобные случаи воспринимаются им очень остро. Володькин поступок стал протестом против действия такого «воспитателя», одновременно явившись и актом самоутверждения. Крапивин всегда ставит своих мальчиков перед каким-то выбором. Здесь можно было бы просто махнуть рукой, мол дело сделано, Гермеса жалко, да что поделаешь. И немного попереживав, жить дальше как жил. Но герои Крапивина никогда не пойдут на это, здесь их мальчишечья правота и смелость. И хочется сказать-товарищи взрослые, будьте чуткими и всегда помните, что ребенок особое существо, которому от ваших взрослых решений может быть очень больно.

С поэмой я познакомился лишь частично, прочитав в издании серии «Библиотека мировой литературы для детей» сказания «Рустам и Сухраб», «Сиавуш», «Бижен и Мениже». Эти произведения Фирдоуси безусловно поражают своей эпичностью, масштабом, звучностью стихотворного слога. Не являюсь большим поклонником данного жанра, но признаться чтение увлекло. Восточная стилистика, положенная на умиротворяющий ритм, создает ощущение плавной легкости, созвучной напевному течению песни. Это делает восприятие поэмы очень легким, а интерес подогревается еще и увлекательностью разворачивающихся событий. Основой для них послужило вечное бурление человеческих страстей, не зависящее ни от времени, ни от места действия. Любовь, предательство, жажда власти, честь, благородство, подлость-все эти старые как мир категории людского бытия, как в зеркале отразились в великом творении Фирдоуси.

Могучий Рустам (Ростем) несмотря на силу, славу и почет не избежал личной драмы и очевидна бренность жизненного почета, когда ты так трагически теряешь собственного сына. Явственным лейтмотивом звучит в поэме тема тонкой грани между жизнью и смертью, благосклонностью владык и несправедливой опалой. Как не велика была любовь Афрасьяба к Сиавушу, черная тень навета сделала свое дело и вот вместо былого величия стоит лишь надгробный камень. То же испытали Бижен с Мениже и лишь помощь друзей да благосклонность судьбы стали им помощью. Идут века, но человеческая природа неизменна и все о чем мы читаем у Фирдоуси, сквозь толщу лет, как на ладони лежит перед нами в нашем двадцать первом столетии. Поэтому такие произведения никогда не стареют, в этом их великая роль, помноженная на поэтический дар создателя, оставившего своим потомкам столь значимый монументальный труд.

Васька Снегирев открыл плеяду знаменитых крапивинских маленьких барабанщиков. Этот образ находится в числе самых известных литературных фигур Владислава Петровича, это один из компонентов особой атмосферы творчества писателя. Овеянный ореолом героической романтики мальчишка, отбивающий палочками ритм тревоги или радости, рисовал в воображении персонажей автора путь к идеалам чести, справедливости, доброты. Это не красивый пафос, тут дело в векторе устремлений. Если в маленьком характере кристаллизуется такой вектор, то детская впечатлительность обязательно будет рождать подобные образы и естественно мальчишки будут воплощать его в жизнь. Я думаю многие вспомнив свои детские игры согласятся со мною.

Таков был и второклассник Васька, маленький, но упорный человечек, отстаивающий свои устремления несмотря на насмешки и трудности. В каждом персонаже Крапивина присутствует такое внутреннее ядро, создающее в зарождающейся личности правильную основу. Подобное и рождает настоящие поступки, наподобие случая с Васькиными палочками. Дело здесь не в опаске насмешек и укоров, тут вопрос в чувстве ответственности и исходящей отсюда способности сделать решительный шаг. Как тот барабанщик из сферы мечтаний, бесплотный в физическом плане, но реальный в моральных предпосылках к большому или маленькому героизму. А в случае со Снегиревым я полагаю героизм был не столь уж малым, по крайней мере в масштабах столь нежного возраста. И резюме подводит сам Владислав Петрович в очень емких словах последней главы повести: «Будет много дорог...»

Многие в детстве мечтали о неведомых странах, дальних путешествиях, опасных приключениях. Это естественно для детской фантазии, неотягощенной взрослыми проблемами. Такой фантазии и посвящен данный рассказ. Сеге не нужно было отправляться куда-то в неведомую даль, на эту роль вполне подходил подступающий к поселку лес. Кстати Крапивин очень здорово описал как шумят в чаще деревья, буквально в нескольких словах, но как-то очень ярко и волнующе, будто бы заглянув в саму глубину природы. Это неудивительно, ведь Владиславу Петровичу дано чувствовать не только ребячьи характеры, но и распознавать что-то необычное в самой привычной окружающей обстановке.

Вот такое необыкновенное и придумали старшие ребята для Сеги в качестве страшилки. Только вышел совсем противоположный эффект. Так зарождается основа будущего взрослого характера, уже сейчас перешагнувшая плаксивую боязнь и создавшая свой собственный воображаемый образ львов. Крапивин всегда имеет в виду будущего взрослого человека, вырастающего из его отважных и честных маленьких героев. Ведь впереди у них большая жизнь и думается Сеге запомнится его небольшое детское приключение как трогательный образец наивной ребячьей фантазии.

На мой взгляд эта часть Правил получилась заметно интереснее последних ей предшествующих. Как я говорил в предыдущих отзывах, для авторов составляет большую трудность, оставаясь в рамках одного сюжета, придумывать что-то свежее и новое. В этом смысле, скажем Седьмое и Восьмое Правила, выглядели откровенно бледновато, я думаю Гудкайнд это понял и постарался придумать здесь что-то оригинальное, продолжая двигаться по накатанной колее сюжета. Раз уж зашла речь о приверженности выбранной сюжетной ткани, то я считаю это дело вполне нормальным, ведь так и получается целиковый цикл, без метаний в ту или иную сторону. Это вам как любимый сериал, который хоть немного и приелся, все же вызывает свой интерес, не то чтобы в силу привычки, а все-таки из-за симпатий к героям и построенному автором магическому миру. Вот так и я, однажды полюбив историю Ричарда и Кэлен, продолжаю по ней свой читательский путь, принимая как плюсы, так и ее минусы.

Признаться начало данной части вызвало нотки прежних разочарований, семена которых казалось стали уже ростками. Та же раздутость сцен, неоправданно длинные диалоги без особого смысла, которые можно было бы смело сократить в несколько раз. Подумалось, что это очередная толчея в ступе воды, но все-таки получился хоть и затяжной, но успешный разгон к весьма интересному развитию событий. Лично мне авторская идея магического забвения Кэлен очень понравилась, по крайней мере она взяла на себя роль той самой свежей струи в наметившейся однообразности. Тут уже нет ярко выраженного нового врага. Появившейся Зверь далеко не определяющий персонаж, чувствуется, что эпизоды его появления остаются только эпизодами, а настоящий злодей впереди. К этой причине, как водится Ричард приходит в концовке, а по ходу действия приходится бороться со следствиями-самим собою и увы, со всеми окружающими, в том числе и с самыми близкими друзьями. Вот это и есть та самая изюминка данной части, которую все же удалось придумать Гудкайнду. В отличии от прежних историй здесь гораздо больше психологизма, ведь действительно, нужно суметь не сломаться и в самом деле не подумать, что ты сошел с ума, когда ни один человек тебе не верит. Зеркало реальности для Ричарда стало настолько кривым, что грозило приобрести иллюзорный вид, где правдивое смешалось с ложным. Если поставить себя на место героя, то понимаешь насколько это сложно, но на то он и есть Искатель Истины, супергерой, с такими обыкновенными человеческими качествами.

Вот такое развитие событий и позволило от наметившейся начальной зевоты, перейти к действительному интересу и ближе к концовке страницы переворачивались с прежним, основательно подзабытым увлечением-что же будет дальше. При наличии своих уже укоренившихся недостатков, данное Правило отнюдь не разочаровало и это очень хорошо для всех тех, кому полюбилась данная сага Терри Гудкайнда.

Повесть относится к категории детективов «про шпионов». Именно такие произведения поддерживали так называемую шпиономанию, когда всюду мерещился враг, стремящийся нанести вред советской власти. И на борьбу с недругом вставал сформированный пропагандой «советский человек», нетерпимый к врагам и всегда готовый рискнуть жизнью в борьбе с ними. Именно такие типажи реализованы Томаном в образах Ершова и Малиновкина, сочетающих в себе идейную стойкость с высоким профессионализмом. Как правило в повествованиях такого типа упомянутый профессионализм налагается на нестандартную ситуацию, когда противник настолько изощрен, что противоборство с ним напоминает шахматную партию, где важно предугадать намерения противника и свои действия на несколько ходов вперед. Собственно это и формирует интерес к жанру, где каждый автор в установленных рамках пытается придумать что-то оригинальное. Здесь это реализовано скажем в остроумном способе составления шифровок, ну и безусловно в неуловимости шпиона, не зря получившего прозвище «Призрак».

В связи с этим повести в увлекательности не откажешь, естественно с поправкой, что называется на любителя. По крайней мере довольно интересно наблюдать за сверхосторожными действиями шпиона, которые вполне могли бы быть осуществлены и в действительности. Тут все понятно, враг должен быть именно таким, хитрым и коварным, ведь иначе не смогли бы показать себя во всей красе наши парни. Замес повествования основан на четко выявленной провокации, почему-то именно с ними частенько боролись наши контрразведчики, тем более, что в повести это было сопряжено с большой бедой. В общем все законы жанра здесь соблюдены и повесть представляет собой вполне качественный продукт подобной литературы советской эпохи.

Бывает же такое, что при чтении испытываешь чувства идентичные с теми, которые испытывает персонаж. Возникшая ситуация конечно же неоднозначная, вернее сказать, неоднозначная в своей непредсказуемости, а это и породило решительные действия Архипова. Что тут скажешь, так поступило бы большинство-чужая планета, бешено мчащиеся на тебя животные, тут уж не до гуманизма, тем более, что на принятие решения отпущены считанные секунды. Собственная жизнь всегда дороже и приоритет сильного поставил свою кровавую точку. Я и не думаю винить персонажа, так сложилось, хотя если предположить у сирилл разум, это было бы им трудно объяснить.

Но все-таки Архипов остался человеком. «Он понял все и замычал, словно от боли». Чувство вины от содеянного всегда присуще людям сохранившим в себе моральные запросы. Гораздо проще сказать-черт с ними, с тупыми тварями, зато я остался жив и не стал подвергать себя опасному риску, бросившись бежать в сторону. Персонаж Биленкина не из таких и вид кровавого месива наверняка будет мучить совесть Архипова в дальнейшем, несмотря на все доводы самооправдания. Признаться от финала и мне стало как-то не по себе, представив написанное воочию. Необратимость содеянного, ужас ошибки, неоправданность убийства одно из самых шокирующих чувств. Мне кажется в этом смысл рассказа и не стоит искать в нем какие-то технические неувязки, ведь здесь смысл в моральном, а не в материальном. И пусть все-таки разум на драгоценный миг времени, будет способен опережать наши действия.

Конфликт естественного и искусственного Биленкин поставил очень остро, наложив проблему на чуткую натуру художника. Тонко чувствовать природу дано не многим, высшей эстетике надо не просто учиться, ею надо уметь жить, сделав одной из граней самого себя. Тогда становится понятным стремление героя рассказа войти в резонанс с девственной природой и выплеснуть родившееся вдохновение на холст картины. Этот процесс небыстрый и не имеет гарантированного свершения, как нельзя запрограммировать радость или хорошее настроение. Но вот создать предпосылки, общий антураж-это сделать можно, что собственно и пытается сделать в рассказе Глеб. Надо отдать должное автору, он очень здорово обрисовал суть стремления своего героя, видимо вложив в сюжет свое собственное понимание прекрасного.

Но вся соль рассказа заключена именно в несостыковке идеального и реального. Увы, это часто бывает в нашей жизни. Ушат холодной воды обыденности способен развеять только появившееся чувство гармонии, с трудом найденная нить обрывается и снова ты обычный человек стремительно мчащегося мира. Биленкина очень волнует вопрос-как бы не растворится в суете, в удобном, но не всегда уместном комфорте. Не случайно автор показал всеми ненавидимых комаров как все-таки неотъемлемую часть окружающего мира. Но дело не в них, а в понимании того факта, что привычное, мимо которого мы проходим не замечая, может быть потеряно, и тогда тем, которым это необходимо, будет очень больно. Как в рассказе Глебу.

Биленкин в рассказе обыгрывает тему взаимоотношения человеческого стремления к познанию с окружающей его природой. Пытливый человеческий ум в фантастической литературе никогда не знает покоя, он активен, деятелен, всегда стремится познать почти невозможное. Ничего плохого тут естественно нет, только существует такая опасная штука как побочный эффект. Можно иметь самые благие намерения, но не усмотреть цепочку взаимосвязанных последствий, которые могут привести к большим проблемам, а то и к беде. В рассказе небольшой опыт перешел в проблему планетарного масштаба и никому и в голову не пришло уловить эту взаимосвязь. Вернее почти никому и для этого понадобился верткий ум журналиста с отточенной практической хваткой. Биленкин правильно акцентировал на этом внимание, ведь можно сколько угодно делать умные лица, сыпать логарифмами и интегралами, но ни на йоту не приблизится к решению проблемы. В концовке рассказа журналист сознается, что подолкнуло его к правильному направлению мысли. Это преподнесено Биленкиным в ироничной форме, но как известно в каждой шутке есть и своя доля правды.

А от себя хотел бы заметить, что природные катаклизмы, происходящие на нашей планете, возможно имеют свою общую причину, зависящую от нас, людей, далеко не всегда занимающихся полезной деятельностью. Мы пытаемся приподнять таинственные покровы природы, но вот хочет ли она этого? Хотя это напрямую и не связано с сюжетом рассказа, как то пришла такая мысль в голову. Рассказ вышел довольно простенький, но ничего, читать можно, по крайней мере тема довольно любопытна.

Все гениальное просто и находится иногда у тебя под самым боком. Великая тайна природы в рассказе не упрятана за семью печатями в ящике Пандоры, а находится в стакане с минеральной водой, оправдывая расхожее выражение о неизвестном в известном. Биленкин в форме короткого рассказа лишь коснулся загадки зарождения жизни на нашей планете, при этом традиционно улыбнувшись в концовке. Но это прикосновение вызвало ощущение тяжести прошедших веков и эпох, в глуби которых, мучительно долго и трудно, развивалась однажды вспыхнувшая искра жизни. Верна теория эволюции или же нет-неизвестно, но автору буквально в нескольких строках удалось создать ощущение всей грандиозности такого процесса, когда случайность, растянутая по шкале времени, превратилась в неизбежную природную закономерность. Так и появились шумные люди в ковбойках и высоких сапогах.

В общем рассказ понравился, есть над чем поразмышлять и пусть небольшой объем теста не ассоциируется с легковесностью. Не хочется бросаться красивой фразой, что краткость сестра таланта, отмечу добротность теста и интересную тему, в обертке присущей Биленкину меткой иронии.

Крылья самолета, как и паруса корабля, являются неотъемлемыми атрибутами творчества Владислава Петровича Крапивина. Они всегда прилагаются к мальчишечьей мечте, которая всегда просит полета, дальних странствий, опасных приключений. Такая мечта была и у героя данного рассказа Антошки. Эта мечта была крылатая, была готова летать в воздухе на борту простенького планера и ей надо было всего лишь попасть вместе со своим обладателем в кабину и приподняться на короткое время над землей. Нашим желаниям, стремлениям и воображению всегда дано парить в облаках, но без практической деятельности они всегда бесплотны, а оттого и эфемерны. Крапивин в своем творчестве всегда стремится избежать подобного. Его герои деятельны и всегда стремятся воплотить мечту в жизнь. Это очень хорошо и правильно, ведь воображение без дела переходит в область беспочвенных иллюзий, не давая толчка к проявлению воли, того качества, которое дает человеку право называться личностью.

Герой рассказа стоит на таком очень беспокойном, но верном пути. Антона не пугала высота неба, не испугал и произошедший трагический случай. Это типичный крапивинский персонаж, который несмотря на свою стандартность никогда не может казаться однообразным. Ведь такие зарождающиеся характеры содержат в себе огромный внутренний мир, наполненный очень личным и вместе с тем общим, что впоследствии делает любого мальчишку настоящим человеком. Природа подобного стремления тонко чувствуется Крапивиным, он наполняет им практически всех своих персонажей и читатель инстинктивно чувствует эту истинную стезю, на которой должен стоять всякий, но далеко не всегда это удается сделать. Именно к таким героям и принадлежит Антошка и верится, что будущее его светло и прекрасно, как покачивающиеся в небе крылья летящего самолета.

Очень интересный сказочный мир придумала Туве Янссон. Впервые познакомиться с повестью мне довелось в детстве и тогда же непосредственное детское восприятие поставило историю с Муми-троллями в ряд моих любимых книг. Автору удалось сделать важное для успеха произведения-разжечь фантазию и воображение. Эти качества являются как бы проводниками книги в наше сознание, ведь что-то можно прочитать и тут же забыть, а воображение, особенно детское, всегда оставляет за собой след. Подобные следы в свою очередь также могут быть поверхностными и вскоре ветер времени занесет их пылью прожитых лет, а могут быть очень глубокими, запечатлеваясь в памяти на всю жизнь. Вот это и позволяет классифицировать книгу в категорию любимых и прочитанная спустя много лет она оставляет ощущение встречи со старым добрым другом.

Я не знаю, что привело Янссон к созданию типажей своих героев, но получилось это настолько ярко, будто бы художник писал натуралистический пейзаж. Опять же, здесь я думаю не обошлось без живой фантазии и хочется сакцентировать внимание на слове «живой». Ведь фантазия может рождать и нечто отталкивающее, которое несмотря ни на какие писательские ухищрения не завоюет сердце читателя. Это означает, что автору не удалось вдохнуть в свое детище жизнь, не удалось найти дорожку к эмоциям читающего. И интересно то, что герои повести очень своеобразны и гарантиями на успех вовсе не обеспечены.

Но тем не менее успех был достигнут. Я имею в виду не только свое индивидуальное мнение, но и общепринятое. «Шляпа волшебника» выделяется не только многочисленными нетипичными персонажами, не только увлекательными приключениями, но и ореолом таинственной мистики, так присущей скандинавам. Помню тогда, в детстве, почему-то особенно впечатлял образ Морры, загадочного существа возникшего ниоткуда и ушедшего в никуда. Кстати, в этой связи хотелось бы отметить советские мультфильмы о Муми-троллях, которые на мой взгляд являются прекрасным дополнением к повести. Их создатели очень тонко почувствовали упомянутый мистический антураж и замечательно визуализировали его. И действительно, что может быть таинственнее самого волшебства и Волшебника, путешествующего от планеты к планете в поисках королевского рубина.

Вот все это в целом и обеспечивает мою высокую оценку повести. Хочется еще отметить легкий, простой (но не примитивный) стиль изложения. Создается ощущение, что писательское перо парит по рождаемому им миру, абсолютно не навязывая его читателю, а как бы приглашая войти добрым гостем. Вот и я приглашаю всех в гости к этой чудесной сказке.

Интересная научно-фантастическая идея обращенная автором в юмористическую форму. Парадоксы времени всегда сулят непредсказуемое развитие событий и служат замечательной возможностью для реализации самых необычных полетов фантазии. Время взятое взаймы-это очень хорошо и пребывание в виртуальном надвременьи выглядит очень таинственно, если бы не было показано Биленкиным в сугубо практичных целях.

На самом деле, если допустить такую реализованную возможность, то все выглядит очень любопытно. Если разобраться, то мы действительно теряем массу времени впустую и автор предлагает это напрасно потраченное время проводить с пользой для себя в загадочном нечто, неком Зазеркалье. Там ты находишься наедине с самим собой, там покой и уют и ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Я попытался представить это себе как действительный факт и должен признаться, все смотрится очень здорово и на такой теме можно построить более значительное произведение, нежели столь коротенький рассказ. Ведь если углубиться в такую возможность, то откроются самые разнообразные варианты. Но это уже относится к читательскому фантазированию, а то, что предложил нам Биленкин является только юмором, в который обращаются показанные в рассказе ситуации. Авторская ирония правомерна, ведь сбежавшие с урока ученики или улизнувший от жены муж, также считают свое времяпровождение бесполезным и каждый решает свою проблему исходя из личных взглядов. А Биленкина за оригинальную идею хочется очень сильно похвалить.

Как же я люблю такие рассказы Крапивина! Всегда создается ощущение чего-то неподдельного, создающего впечатление прикосновения к настоящему Человеку. Эта борьба между иллюзорным и истинным составляет суть творчества Владислава Петровича. Ведь Крапивин на примере своих мальчишек показывает то, что в принципе должно быть в каждом человеке, но почему-то на деле встречается далеко не всегда. Более того, в действительной жизни мальчишки подобные Тонику являются большой редкостью, в лучшем случае вместо щемящего чувства самоутверждения во имя справедливости, бывает только бесшабашная удаль, не дающая по сути ничего. Об этом собственно и сказал Мухин Тонику, что не в этом главное, дело не в прыжке как таковом, а в факте преодоления себя.

На самом деле это правда. Прыгнуть с парашютом могут совершенно разные люди, доказав как минимум, что ты не трус. Но Крапивин всегда показывает именно человеческий максимум, основание для свершения, а не сам факт. На месте Тоника мог бы оказаться представитель отчаянной шпаны, который впоследствии вовсю бы бахвалился и горланил, расписывая свою храбрость. Поступок Тоника был рожден обостренным чувством справедливости, тем внутренним зверьком, который неустанно грыз изнутри и не давал мальчугану покоя, призывая, чтобы принципиальность Генки была оплачена полной стоимостью совершенного.

И за всем этим стоит потрясающая крапивинская образность, настоящее понимание природы естественного страха и зарождающегося нечто, способного этот страх преодолеть по-настоящему. Для тех, кто воспримет этот рассказ серьезно, он может стать путеводителем к себе самому, это еще один аспект самого ценимого для меня в творчестве писателя. И тогда действительно далекие звезды покажутся гораздо ближе и будут по ласковому пахнуть горьковатым, но очень притягательным запахом полыни.

Видимо в природе нет ничего необъяснимого. Вопрос заключается только в том-с каких позиций и для чего необходимо находить нужные объяснения. И тут всплывает очевидная вещь, что уровень умозаключений определяется уровнем их источника. Чем невежественнее человек, тем для него составляет меньше проблем найти ответ на вопрос, сколь сложным он бы не был. И неудивительно, что в рассказе наивным средневековым влюбленным с неба вместо звезд подмигивают ангелы. Все просто, доходчиво и не возникает никаких «почему».

При этом Биленкин показывает и другую крайность. Можно настолько усложнить проблему, облечь ее в ворох умных научных терминов, что сама суть исчезнет под многотонной тяжестью может быть совершенно пустых слов. Не мудрено, что тут исключается вопрос «зачем?», так как он вытеснен массой не имеющих никакого конкретного значения понятий. Поэтому не стоит бояться пусть и парадоксальных, но зато практически объяснимых решений и самое главное всегда пытаться ставить вынесенный автором в заголовок вопрос. Ведь хорошо поставленный вопрос является залогом успешного решения, это известно в методике научного поиска, наверное об этом нам говорит и Биленкин.

Какие же разного рода неожиданности может подбросить чужая планета при заинтересованности в этом писателя-фантаста. Марс всегда манил человека возможностью жизни, у Биленкина эта жизнь трудная, враждебная, стремящаяся уничтожить непрошенных гостей. Здесь есть что-то от Брэдбери, от его изощренных способов борьбы коренного населения Марса с колонистами-землянами. В рассказе инопланетный разум не присутствует, действуют только слепые и полуслепые силы марсианской природы, но и их достаточно, чтобы причинить неприятности, вплоть до трагического исхода.

Но в данном рассказе присутствует жизнеутверждающий принцип, когда два опасных фактора сталкиваются лоб в лоб, тем самым взаимно уничтожая друг друга. Верны математические законы-минус помноженный на минус дает плюс, тем самым даря неожиданное спасение. Таким образом коротенький миг фантастического марсианского бытия предоставляет нам передаваемый автором позитивизм, веру в возможность избавления в самых безвыходных ситуациях. И если разум бессилен оказать в этом помощь, то на выручку придет инстинкт, веками заботящийся о самосохранении живого существа. Пусть фантастический, но все-же пример, что таким вещам нужно доверять.

А все-таки не такими уж отсталыми можем казаться мы нашим литературным потомкам эры Великого Кольца. Пусть мы не достигли синтеза эмоций и интеллекта, но в нас еще сидит тот первобытный инстинкт, заставляющий когда-то наших пращуров чувствовать подступающую опасность и иногда называемый интуицией. Через века физическое трансформировалось в эмоциональное и вылилось в пять картин данного небольшого рассказа.

Чувство ностальгии по мнению Ефремова не атрофировалось в грядущем, хотя налицо его иррациональность. И это хорошо, иначе вместе с этим волнующим чувством исчезла бы и тяга к искусству, которая всегда почему-то содержит в себе сожаление о минувшем. Может быть поэтому так волнует нас осенняя пора, очей очарование, как сожаление о еще одном прошедшем периоде, анализе сделанного и не сделанного. Странная вещь, но она позволяет понять потомкам своих прародителей, конечно при условии прогрессирующего будущего. Это собственно и описывает Ефремов в рассказе, перебрасывая мостик из нашего настоящего в грядущее. Пять картин видятся трогательным экскурсом в прошлое, подобным тому, когда находишь давно забытую вещь. Вот такая она ностальгия из будущего, из эры Великого Кольца. Все-таки молодец Ефремов, что находит там не уничтоженное, а наоборот, возросшее чувство прекрасного. Хочется в это верить.

Не первый раз у Ефремова я встречаюсь с описываемым автором ощущением космоса. Здесь, в повести, я имею в виду ночные размышления Шатрова, после наблюдения звездного неба в телескоп. Именно такие впечатления и рождают у многих любовь к научной фантастике, особенно связанной с космической тематикой. Вслед за героем повести попробуйте проникнуться ощущением ледяной, невообразимо бесконечной бездны, отнюдь не дружелюбной, а скорее враждебной человеку. Безумные расстояния, метеоритные потоки, убийственные излучения, всепроникающий холод дают аналогию с библейским адом, в котором растворяется ничтожная человеческая песчинка, которая вследствие бурления страстей, считает себя значимой величиной. Есть ли здесь ошибка? Чего здесь больше-необоснованного самовозвеличивания или дань разуму, способному преодолеть любые преграды? Ответ на эти вопросы и дает в своей повести Иван Антонович Ефремов.

Положа руку на сердце, те кто ждал положительного ответа, конечно же не обмануться в своих ожиданиях. Позитивизм свойственен советской фантастике, да иначе тогда не могло и быть. Собственно не вижу в этом ничего плохого, за исключений неизбежной односторонности. Но это уже относится к особенностям стиля, которые читатель волен принимать или отвергать. В образах Шатрова и Давыдова автор, как мне кажется, отразил самого себя, ученого с ярко выраженными материалистическими взглядами, но отнюдь не ортодоксальными, так как сама идея повествования отрицает удобную косность научных догм.

Любопытно, что официальная наука, не отрицая возможность инопланетного разума, тем не менее относится к его существованию весьма скептически. Доводы к такой позиции Ефремов очень обстоятельно изложил в тексте повести, но одновременно выдвинув очень логичную гипотезу в пользу возможности посещения Земли звездными кораблями пришельцев. Лет десять спустя, в «Туманности Андромеды», Ефремов и вовсе попытался посягнуть на незыблемые основы пространства и времени, но здесь пока все уложилось в рамки естественного многовекового механического движения небесных тел. Что ж, и это было довольно смелым предположением, явно выражающим в сюжете мысли самого автора. Подобного рода мыслями повесть просто изобилует, это и есть ефремовский стиль изложения, синтез практической деятельности известного ученого палеонтолога с романтической мечтательностью писателя. Любимейшая палеонтология дала основу не для одного произведения Ефремова, и здесь земные пласты увели героев не только в прошлое, но и сквозь немыслимые космические расстояния. В этом весь Ефремов, с его комплексным глубоким подходом к интересующей теме в рамках художественного произведения. Поэтому повесть относится к лучшим творениям автора, по крайней мере для тех, кто по настоящему любит и понимает творчество всемирно признанного писателя-фантаста.

С некоторой долей опаски решил написать данный отзыв. «Туманность Андромеды» является знаковым, всемирно признанным шедевром мировой научно-фантастической литературы и когда пробуешь выносить свои суждения о подобных произведениях, то часто испытываешь сомнения, смог ли ты по настоящему понять столь глубокий труд Ивана Антоновича Ефремова. Для свежести восприятия вновь перечитал книгу, ведь роман не относится к разряду легкого чтива, здесь напластованы настолько мощные философские идеи, такая грандиозная космогония, что явственно ощущаешь таинственное величие безраздельного, будто бы заглянул в саму бездну космоса. Так оно и есть, не случайно Ефремов писал книгу в полном уединении, по ночам вглядываясь в звездное небо, жадно отыскивая свою далекую туманную галактику.

Главы романа достойны отдельного рассмотрения, но их компоновка в структуру единого произведения, диктует необходимость представления одного целого. Этим целым является видимое автором общество будущего, построенное хотя и на коммунистических принципах, но полностью чуждое какой-либо идеологии. Воплощенная мечта в объединенное человечество, где нет разделения на расы и национальности, со сложившейся высокоморальной системой ценностей-вот такой видит писатель свою эру Великого Кольца. Будущее человечества-в труде и науке, это не лозунг, а принцип ожидаемого ефремовского грядущего, где равнодушие к работе и жизни является одним из самых тяжелых заболеваний человека. Автору удалось избежать в такой идее схоластики, быт наших литературных потомков построен на творческих принципах, где радость открывателя новых тайн природы дает человеку счастье наполненного существования, столь несопоставимое с привычным чувством удовлетворения материальными благами. Впрочем, в наше оправдание стоит сказать, что здесь люди избавлены от борьбы за выживание, по сути представляющей суть нашего бытия, доступность материального в будущем нивелировало его ценность. Достичь такого уровня мировосприятия непросто, поэтому столь сильное внимание Ефремов уделяет вопросу воспитания человека будущего.

На этом мне бы хотелось остановиться отдельно, ведь очевиден принцип: каков отдельный человек, таково общество в целом. Тут нет никаких противоречий, если подумать, то все настолько просто, что и спорить бессмысленно, вот поэтому новые общественные отношения требуют для себя новых людей. Этот вопрос настолько важный, что Ефремов ставит его главной задачей грядущего и только в нашу эру разобщения такое очевидное видится невероятным. Так рождается неустрашимый Эрг Ноор, прекрасная Веда Конг, мужественный Дар Ветер, умнейшая Эвда Наль, неудержимый Мвен Мас, чувственная Чара Нанди-литературные типажи людей эры Великого Кольца, сформированные не случайностями бытовых жизненных перипетий, а четко выверенной воспитательной системой. И здесь нет ничего скучного и шаблонного, напрасно многие считают общество по-ефремову излишне стерильным, а людей как-бы и неживыми. Они просто совсем другие, непривычные нам, стоящие на ином качественном уровне. Но именно в людях Ефремова заключены настоящие, истинные чувства и эмоции, иногда даже выходящие за установленные рамки, как у Мвена Маса. Такое сходно с ощущением бесконечности, с прикосновением к внутренней целостности, живущей как-бы отдельно, но одновременно являющейся твоим настоящим наполнением. А уж Чара Нанди является живым воплощением чувственного Эроса, не того животно-похотливого, а дающего мощный импульс к раскрытию глубочайших эмоций, недоступных обычному уровню человеческого сознания. Вот такие они люди эры великого Кольца, те, в которых по мнению Ефремова раскрывается сама Жизнь, в чем я абсолютно согласен.

Очень важным моментом в романе является понимание опасности застоя, укоренение привычного. Так, несмотря на обильно взращиваемый мир эмоций, человечество будущего всерьез беспокоится угрозой излишней технократии, слишком сильным втягиванием человека в науку. Писатель культивирует мысль, что только искусство владеет силой настройки человеческой психики, ее подготовке к восприятию самых сложных впечатлений и идей. Это дает понимание важности прогресса, победы над фундаментальными физическими ограничениями. В книге это выплеснулось в Тибетском опыте, попытке Мвена Маса и Рена Боза победить пространство и время, сковывающих рвущийся в глубины Вселенной человеческий Разум. Сидящий в подсознании вечный протести человека против безжалостности времени, четко обозначен в концовке романа и видится начало новой невиданной цели ефремовского будущего. В вас, наших потомков, хочется верить нам, людям стоящим пока еще очень далеко от идеалов Ивана Антоновича Ефремова. Но данные идеалы находятся здесь, читайте этот великолепный роман, вновь перечитывайте его, тем самым лично, хоть на маленький шажочек, приближаясь к прекрасной звездной эре будущего!

Подобное чтение в своей основе предназначено для детского восприятия. Взрослому, забывшему, что он сам был когда-то ребенком, сюжет покажется настолько бесхитростным, что трудно понять о чем собственно в повести идет речь. А секрет здесь простой, если вы взрослый человек и решили все-таки сказку почитать, ребенку или лично для себя, понаблюдайте за своим внутренним состоянием. Не удивлюсь, если многие скажут, что испытали умиротворение и толику простой радости. Но по настоящему весь вкус подобных эмоций способен ощутить именно ребенок, как в глубине, так и в долготе послевкусия. И неважно насколько разнообразно повествование, главное то, что оно в себе несет, а несет оно ощущение самого детства.

Сказочный городок населенный простыми добрыми людьми, где даже разбойники кажутся совсем не настоящими, да так оно и есть на самом деле. Каспер, Еспер и Юнатан вызывают скорее улыбку, настолько потешным выглядит их намерение казаться отпетыми бандитами. Гораздо суровее выглядит тетушка София, которую пришлось украсть обратно, чтобы вернуться к прежней спокойной жизни. Так создается ощущение сказочности, мягкой и пушистой, где нет места и капле злобы. Такая жизнь делает людей буквально плюшевыми, таков даже блюститель закона Бастиан со своей пустующей тюрьмой. Подобная плюшевость не ассоциируется с чем-то плохим, скорее с трогательной беззащитностью, не способной противиться злу, но и не порождающей его. Это характерно для законов сказочного жанра и автор не стал добавлять в такую палитру черной краски. Сделал он это совершенно правильно, всему свое место и моменты отрешения от жизненных невзгод просто необходимы.

Сказку читал сыну в сборнике с Людвигом, Туттой Карлсон и Муми-троллями. Это издание 1974 года по настоящему пришло из детства во взрослую жизнь, так что большой вопрос кому чтение принесло больше удовольствия-папе или сыну. Три сказочные повести прекрасно взаимодополняют друг друга, опираясь на замечательные иллюстрации. Так что желающим погрузиться в волшебный сказочный мир-милости прошу!

Очень полезная и познавательная статья. Автор ставит общие вопросы, характерные для научно-фантастического жанра 50-60 годов прошлого века и связывает их с творчеством Иозефа Несвадбы. Признаться к сочинениям чешского писателя я отношусь без особого восторга, а вот приводимая в статье общая концепция того, что волновало его пишущих современников, довольна интересна. В целом тут ничего нового нет, просто автор довольно ясно обозначает проблематику не только по отношению к Несвадбе, но и к другим писателям-фантастам.

Тема заинтересованности человеком в быстро меняющемся, прогрессирующим в техническом отношении мире, частенько находила свое отражение в литературе того времени. Лично для меня она всегда представляет интерес, ведь подобные вопросы актуальны во все эпохи и это позволяет научной фантастике прошлого оставаться всегда современной. Бернштейн в статье ясно дает это понять и прошедшие годы я думаю подтверждают такую мысль. Опасность технократии, рост материального в ущерб духовному, использование науки в антигуманных целях-все это сейчас еще больше обострилось. Значит не напрасны были опасения прошлых лет, проблемы прошедшие поверку временем, увы, доказывают свою актуальность. Поэтому иногда полезно заглядывать в прошлое, чтобы понять настоящее и попытаться изменить будущее.

Что-то не совсем типичное для советской фантастики: неисследованная планета, ужасное чудовище, смертельная опасность для первопроходцев. Весь классический набор для того, чтобы будоражить нервы читающих, ведь когда-то это действительно было так, ну не было в то время щедрого изобилия крутых сюжетов, которыми переполнены книги и фильмы сейчас. Почти готовый сценарий для сцены в стандартном космическом боевике. Оттого, через призму современности, рассказ смотрится как-то плоско, без изысков, с набившей оскомину однотипностью, мол сколько раз подобное уже было читано. Однако все-таки нужно сделать скидку на время написания, тогда это еще не приелось, тем более для не столь избалованного подобным советского читателя.

Что в рассказе радует, так это товарищеская взаимовыручка. Может быть имеет место литературный штамп, но читать об этом легко, а вот представить себя на месте происходящих событий, с перспективой быть поглощенным инопланетной грязью, это совсем другое. При живом воображении почувствуешь легкий холодок внутри. Самый что ни на есть момент истины, тем более возникший не из чего, что еще более усиливает эффект. Высоцкий пел, что для таких случаев незаменимы горы, в фантастике же для этого предназначены неизвестные планеты. Что собственно в рассказе и обыграл автор.

Человек и Солнце вещи несоразмеримые. Слишком разный космический масштаб, сходный к отношению песчинки к безграничной пустыне. Только фантастика может сравнивать между собой такие вещи и не просто сравнивать, а бросать вызов источнику жизни на нашей планете. Это характерно для времени написания рассказа, когда сделав шаг в безраздельность уже видишь заманчивые перспективы всемогущества. Наверное ничего плохого здесь нет, это и есть оптимизм помноженный на веру и в результате в рассказе астролетчики парят над самым Солнцем.

Для прагматиков сразу же вспоминается старый советский анекдот, когда Коммунистическая Партия во избежании негативных последствий послала экспедицию к Солнцу ночью. Но рассказ предназначен для романтиков, верящих в торжество человеческого разума над всесильной природой. Ход повествования в виде писем из бездн космоса к родной Земле очень трогателен, да и само противоборство с пылающей звездой выглядит довольно интересно. Солнечная болезнь это еще цветочки, гигантский огненный шар способен играть с фундаментальными физическими величинами, искривляя и перестраивая пространство. Древние египтяне боготворили Солнце, люди будущего по Биленкину бросают ему вызов. Ну что ж, безумству храбрых поем мы славу.

В общем Биленкин описывает, увы, общепринятую вещь. Так называемые странные люди, белые вороны обычно вызывают негативную реакцию у окружающих. Здесь срабатывает примитивная психологическая установка: если кто-то на меня не похож, то он неполноценный человек и значит над ним можно подшучивать, издеваться, а то и преследовать. В человеческой истории были подобные крайние, извращенные случаи известной «охоты на ведьм». Печальный опыт прошлого имеет место и в описываемой автором деревеньке, населенной обычными, «правильными» людьми. Но практика показывает, что из таких вот «нормальных» людей при определенных обстоятельствах легко получаются изверги, злодеи, преступники. А вот девочка Нюра такой никогда не будет, она чем-то напомнила мне Клариссу из «451 градус по Фаренгейту» Брэдбери, то же нестандартное видение окружающего мира, помноженное на паранормальные способности.

Примечательно, что персонаж, от лица которого ведется повествование, сам является очень чутким человеком. Небольшой эпизод, описывающий его восприятие природной перемены погоды, очень емок и глубок. Я ценю такие моменты, зачастую из-за таких нескольких предложений и стоит прочитать написанное. Поэтому неудивительно, что персонаж заинтересовывается девочкой, проникается к ней симпатией, чувствуется, что оба они как глубокие колодцы, наполнены чистой родниковой водой душевности. А именно это и помогает рождению особой чувствительности, иногда выливающейся в необычные способности, особенно проявляющиеся в раннем возрасте. Как правильно подметил Биленкин это мир гипертрофированной фантазии, покоящийся на необычной зоркости чувств. Очень верное замечание и поэтому иногда необходимо прислушиваться к нашим детям, так как не зря говорится «устами младенца глаголит истина».

Продолжение истории дружбы Малыша и Карлсона, получилось столь же увлекательное, как и первая повесть. Такое случается далеко не всегда и поэтому данный цикл Линдгрен не зря относится к лучшим книгам мировой детской литературы. При этом сюжет не претерпел каких-то коренных изменений, те же крупные и мелкие шалости, тот же взбалмошный, слегка эгоистичный характер жильца маленького домика на крыше. В этой манере самовыражения Карлсона кроется свой особый шарм, отображающий оригинальный писательский ход, не позволяющий признать поведение сказочного человечка нахальным, а скорее вызывающим улыбку. Формально Карлсона конечно-же можно признать плохишом, но здесь не чувствуется какой-то черной злобы, больше это напоминает игру в манию величия, за которой скрывается в сущности добрый. одинокий человечек. Несмотря на постоянные претензии к товарищу, чувствуется, что Карлсону очень нужен хороший друг, также как и Малышу, поэтому понятна взаимная тяга двух друзей друг к другу. Это хорошо чувствовалось в первой повести, ощущается и здесь, да собственно Карлсон прямо и говорит об этом Малышу. В общем оригинальный характер маленького летуна стал таким же его неотъемлемым атрибутом, как и пропеллер на спине.

Но в данной повести к двум друзьям добавился еще один брутальный персонаж-фрекен Бок. Этой даме суждено было стать не менее популярной, чем ее юные подопечные и дело здесь опять же в нестандартном, ловко придуманном Линдгрен характере. Примечательно, что Хильдур Бок идеально подходит к тому основному образу, который сложился в творчестве великолепной Фаины Георгиевны Раневской. Это особенно чувствуют творческие люди, поэтому не случайно авторы известного советского мультфильма озвучили данный персонаж голосом великой актрисы. В гениальном все просто, но нет мелочей, слова няни из мультфильма разошлись на цитаты и складывается уверенность, что Линдгрен имела в виду именно такой типаж. Строгость фрекен Бок, ее болезненное соперничество с сестрой, стараниями проказ двух сорванцов превращаются в нечто комическое и тут срабатывает феномен самого Карлсона, когда отрицательные черты домомучительницы уже не выглядят злобными, а скорее являются причудами возрастной дамы. Вот так и сформировалась троица, вокруг которой и построен в целом простенький сюжет.

Но простенький не значит недостойный, ведь в нем чувствуется самое главное, о чем хотела сказать нам шведская писательница. Ведь Карлсон есть само наше детство, которое прилетает лишь до поры, даря свои незабываемые встречи, проказы, радости и горести. В эту пору все беды действительно кажутся лишь делом житейским и в этом есть своя мудрость, исходящая не из беспечности, а просто из иных приоритетов. Материальному здесь нет места, тут важна только дружба, вера в сказку и именно это дарит нам очередная замечательная повесть Астрид Линдгрен.

Показываемый нам образ упертого ученого нелеп и трагичен. Это типичный представитель схоластического подхода к науке, книжный червь у которого все разложено по полочкам и казалось бы все предусмотрено. Хорошо это или плохо? Однозначно не скажешь, ведь многое в жизни имеет свою положительную и отрицательную сторону. С точки зрения методичности, неуклонного движения к поставленной цели, не торопясь и не перепрыгивая через неясности-это отнюдь не излишне. Но в рассказе в этом смысле затрагивается совсем иной аспект-высасывание из пальца научных достижений и прилагающихся к ним ученых степеней.

Так могут рождаться даже знаменитости, даже целые организации, занимающиеся неизвестно чем. Это как в известном советском фильме «Девушка без адреса» существовала контора для бездумного переписывания бумаг и передачи их в вышестоящую инстанцию. Вот таков в рассказе и Илюша Груздев, самоотверженно и целеустремленно посвятивший свою жизнь никому не нужному иллюзорному фантому. Вопрос применения невидимости здесь второстепенен, главное в мысли, которую старается передать Биленкин. Труд и упорство вещи замечательные, но они должны прилагаться к ясной и четкой цели, вот тогда и не будет мучительно больно за бесцельно прожитые годы. В этом и заключена авторская ирония.

С момента публикации статьи прошло уже шестьдесят лет. Время достаточное, чтобы судить о актуальности затрагиваемых проблем и правомерности поставленных вопросов. А основной из затрагиваемых автором тем, является человек будущего, каким он будет в том числе и в нашем 21 веке. Ларин рассуждает об этом используя рецензируемую им книгу Ю.Рюрикова «Через 100 и 1000 лет», название которой как раз и говорит о грядущих ожиданиях.

В тексте сразу видна антогония почти гарантированного коммунистического светлого будущего, с неизбежно отживающим свой век капитализмом. Но что мы имеем? Капитализм без стука сам вошел в нашу дверь, разрушив тем самым всю идейную подоплеку, на которую наматывалась нить авторских предположений. Тут как говорится выстрел в молоко. Но может быть Ларин прав предсказывая духовную и интеллектуальную эволюцию человека в целом? Не буду ничего говорить на эту тему, включите телевизор или выйдете на улицу и сами всю поймете. Сразу вспоминаются булгаковские ожидания доктора Барменталя от плода операции профессора Преображенского. Что же касается затрагиваемой темы опасности поглощения техникой человека, то тут опасения автора в целом не оправдались, исключая все большего засасывания в мир виртуальной реальности, социальных сетей, легко доступных гаджетов. Но это проблемы несколько иного плана, скорее от «451 градуса по Фаренгейту» или «Вельда» Брэдбери.

Не спорю, трудно оказаться в роли прорицателя. Но я принимаю оптимизм шестидесятых годов прошлого века только в виде красивой мечты в грядущее, к которой конечно же необходимо стремится, только почему-то она все время ускользает от нас. В статье же это преподносится неизбежным фактом, основанным на жесткой идеологической логике. Вот и выходит, что сказанное оказалось красивыми, но полностью пустыми словами.

Простенько, без изысков, довольно посредственно-так можно сказать о этой коротенькой юмореске. Обыгрываемая автором научно-фантастическая идея тоже отнюдь не оригинальна. Передача мысленных команд на расстоянии, тема совсем не новая, даже встречающаяся на практике на сеансах гипноза. Однако это очень сильно щекочет нервы, я сам наблюдал как в подобных случаях люди как марионетки выполняли различные команды гипнотизера, в том числе и делали гимнастические упражнения. Помню ради любопытства сам выходил на сцену, но на меня гипноз не подействовал.

А в рассказе данный феномен описывается на научной основе, вместо человеческого воздействия представлен изобретенный аппарат, излучающий биотоки различных влияний. Что ж, вполне логично, если существует воздействие, то оно должно иметь некое материальное выражение, раз речь идет о научной фантастике. Таким образом биотоки есть вполне логическое обоснование понятия «чуда», это понятно инженеру Ковдину, но естественно кажется сверхъестественным тете Фене и Прокопию Матвеевичу. Вот отсюда и возникла комичная ситуация, единственное, что стоит отметить в данном рассказе.

Возвышенный дух романтики начала космической эры человечества сопутствовал выходу в свет романа Ивана Антоновича Ефремова «Туманность Андромеды». В начале статьи авторы пытаются передать этот всплеск оптимизма, веры в великое грядущее, когда «время обгоняет фантастов», когда литературные прогнозы, отодвинутые на шкале времени на неопределенный срок, рождались на глазах восхищенных людей. Великая тайна человеческого сознания определяет наши помыслы, явно-в области осознанного, но это затмевается ходом обыденной жизни, потаенно-в глубинах подсознания, где живет сама мечта, стремление к справедливому мироустройству, искренней любви, чувственной гармонии. Емцев и Парнов чутко уловили подобное в рецензируемом романе и попытались передать это в данной вступительной статье.

Чтобы понять такой посыл, необходимо вчитываться в каждую строчку, если нужно прочитать текст статьи несколько раз. Ведь и «Туманность Андромеды» очень глубокое произведение, таящее в себе многочисленные аспекты нашей жизни, отражающиеся в зеркале человеческой души. И авторы статьи очень четко поймали данную суть, лежащую скорее в области желаний сердца, чем в аналитических прогнозах ума. Поэтому и говорится о чудесном синтезе поэзии и науки, как основе ткани романа. Мечта о великом, о разгадке непознаваемого лежит глубоко внутри человека, преимущественно в состоянии анабиоза и произведения подобные «Туманности Андромеды» позволяют пробудить такие чувства. Авторы статьи собственно и пытаются передать такую идею, по крайней мере я вижу это в тек и признаю такое предисловие к роману очень удачным, точно попадающим в суть замечательного произведения Ефремова.

«Стажеры«являются первым произведением Стругацких, где они обращают столь повышенное внимание на социальную тематику. Предыдущие приключения Быкова и компании были ярки, увлекательны, но лишены той глубины, которую дает рассмотрение вопросов взаимоотношений человека и общества. В этом смысле в творчестве Стругацких виден заметный прогресс и расчет уже на более вдумчивого читателя. Конечно, социалистическая цензура никогда бы не позволила АБС очень уж сильно погрузиться в столь опасную тему, но я считаю, что писатели и без того достаточно для тех условий затронули острые проблемы, естественно в несколько завуалированной форме, припрятав образную фигу в кармане.

Лично для меня, вопросы человеческой личности и общественных взаимоотношений всегда являются приоритетными и в случае данной повести можно сказать-имеющий уши, да услышит, а умеющий читать между строк, да увидит. Поэтому очень интересен идеологический спор Жилина с Джойсом в Мирза-Чарле, когда при общей победе Ивана, все-таки остаются вопросы без ответа, из чего читатели страны советов могли делать соответствующие выводы. А уж высказывание Джойса относительно особого выражения лица у советских людей и вовсе можно воспринимать двояко. Поэтому наверное именно со «Стажеров», Стругацкие стали на ту зыбкую, но заслуживающую уважения дорогу, сделавшую их опальными для режима.

Но особую ценность представляет мнение АБС о мещанстве, о его всеразрушающей тупой силе, способной поглотить все самое позитивное. Начавшись с разговора Дауге с Машей, эта тема через Мирза-Чарле перетекла на Бамбергу. Разговор Бэлы Барабаша с Ливингтоном прекрасен, тематика очень остра и в уста представителя загнивающего капитализма Стругацкие вложили очень животрепещущие мнения. Кто он-человек? Бесхитростная скотинка, результат различных влияний, внушений, хитрой дрессировки? Или же это цельное, независимое ни от чего, высшее творение природы? Вопрос остался открытым-думай читающий, решай, делай собственные выводы. Стругацкие, как первоклассные повара, приготовили аппетитнейшую пищу для размышлений, а дело гурманов неспешно вкушать ее. В этом еще поможет рассказанная Жилиным история о Толике, вначале не совсем мною понятая, но затем прекрасно дополнившая общий ход мыслей писателей. Такими, какими мы становимся, нас делают люди. Кто-то с этим согласен, кто-то нет, каждый решает для себя сам.

А для тех, кто не хочет погружаться в столь серьезные размышления, повесть изобилует увлекательными приключениями экипажа «Тахмасиба» в обжитой человечеством Солнечной системе. Охота на пиявок на Марсе, бунт на Бамберге, рискованная работа смерть-планетчиков, здесь есть все для любителей «экшена». Ну и в концовке по законам такого жанра прописана острая драма, настолько животрепещущая, что я, как в детстве, ощутил настоящую эмоцию переживания за героев, из разряда того сильного желания, чтобы «Чапай все-таки выплыл». Вот таким образом и выходит, что повесть как говорится на любой вкус. А главное резюме сказано самими Стругацкими:«Настоящие люди-это те, кто много думает о многом. Не давайте мозгам закиснуть!»

Судя по названию и начальным строкам статьи, от авторов можно было бы ожидать восторженно-мечтательного экскурса в область фантастической литературы. Но это не так, Брандис с Дмитриевским известны как основательные, отчасти одиозные критики, копающие очень глубоко и как мне кажется иногда слишком уж зарывающиеся в область высоких материй. По большому счету материал верен, но изрядная идеологическая приправка в совокупности с несколько тяжеловатым стилем изложения, делает статью не совсем доступной для, как раньше говорилось, «массового» читателя. Зачастую такие вещи попросту пробрасывают и переходят к основной, художественной части книги. Хочу заметить, что это делается напрасно, критика содержит в себе и определенное количество полезных вещей, пусть и под покровом идейной мишуры.

Все-таки Брандис с Дмитриевским являются образованными, интеллектуальными личностями, по крайней мере отсекающие серьезные вещи от пустышек и их мнение о научно-фантастической литературе отнюдь не поверхностно, а требует определенного осмысления. Собственно привилегия поразмышлять вместе с авторами о проблемах и развитии научно-фантастического жанра и привлекла меня в статье, хотя однобокость подхода и налицо. Но вместе с этим глобальные идеи, философские построения, глубокие образы составляют основное наполнение статьи и это требует для себя подготовленного читателя. Ну или по крайней мере искренне любящего фантастику, что позволяет внимательно вчитываясь, понять передаваемый посыл. А цитаты Ленина и ссылки на результаты съездов Коммунистической Партии, являются лишь необходимым условием игры в веру в светлое будущее. Такую веру по настоящему несет в себе действительно стоящая фантастика и данная статья может быть кому-то поможет определить ее для себя.

Генерирование свежих идей в фантастике, да и во всей нашей жизни, вещь очень хорошая. Казанцева принято считать архаичным писателем, носителем чего-то давным-давно устаревшего. Но при этом мы забываем, что всему свое время и то, что сейчас смотрится отжившим свой век, когда-то было новым и оригинальным. Статья выносит на суд читателя плоды литературной деятельности писателя, факты биографии, а нам уже на этом основании можно судить о правоте автора.

Известно, что Казанцева очень сильно волновала проблема Тунгусского метеорита и посвященные этому событию книги и работы писате, послужили определенным катализатором для большого числа экспедиций к месту происшествия. Захарченко не кривит душой и совершенно правильно пишет об этом в статье. Кроме загадки Тунгусского метеорита здесь также приводится множество примеров и других гипотез Казанцева, взять хотя-бы историю взрыва мифического Фаэтона из известных «Фаэтов». Автор статьи совершенно правильно обозначил общий вектор устремлений писателей научно-фантастического жанра как поиск формулы завтрашнего дня и грядущих открытий. Такая направленность в творчестве Казанцева явно прослеживается-это будущее справедливое общество свободного труда и социального равенства. Конечно на этой идее лежит печать затхлости прежней идеологии, но кто по нынешнему времени скажет, что то о чем писал Казанцев так уж плохо? В статье и приводятся доводы справедливости такой точки зрения.

В целом общий фон статьи основан на дифирамбах Казанцеву, писатель показан очень уж идеализированным. Так не бывает и это является наверное самым большим минусом статьи. И вообще текст написан по общепринятому лекалу того времени, основанному на предельной привязке содержания к советской идеологии. Но в общем и целом здесь имеютс интересные моменты, так что кому-то статья может оказаться и полезной.

Фантастические романы и рассказы Уэллса объединяет наличие литературно сотворенного чуда, в этом автор статьи совершенно прав. Вообще, при чтении произведения, мы частично оставляем свои впечатления в области осознанного, а частично они уходят в подсознание, обуславливая приятие или неприятие. Статьи же подобные данной помогают разобраться в том, что нам нравится, но чем именно, мы затрудняемся ответить. Кагарлицкий, имея опыт рецензирования, синтезирует, анализирует, расставляет по полочкам, тем самым проявляя то, что для многих может быть невидимым. Ведь как часто мышление человека опирается на упоминаемые в статье случайные предположения и необоснованные утверждения, на что-то внешне эффектное, но внутренне пустое, заставляя браковать действительно стоящие книги, вознося глянцевую мишуру. Уэллс безусловно классик, он глубок, интересен, всегда актуален, в этом заключен основной посыл статьи, с чем я полностью согласен.

Придумал Уэллс машину времени, и дал толчок к развитию темы, когда все новые и новые авторы расширяют предоставленные возможности, ставя к рассмотрению все новые и новые проблемы. И молодец Кагарлицкий, что понимает это и обращает на подобное наше внимание. Верно, что писатель должен уметь не только сочинять, но и мыслить, увлекая за собой и читателя, не просто проглатывающего книгу за книгой, а способного отложить прочитанное в сторону и задуматься. Это и есть интеллектуальное чтение, на помощь которому и приходят статьи подобные данной. Недаром книги советского издания практически всегда содержали либо вступления, либо послесловия. Я считаю это совершенно правильным и полезным делом.

Честь и благородство-вот вам еще парочка из множества достоинств великого сыщика. Честь обязывает Холмса помочь высокопоставленным особам, тем более, что родная Англия находится в опасности, а благородство заставляет быть щепетильным, когда речь идет о сложном переплетении противоречивых чувств, заставляющих делать ошибки. Это одно из дел Холмса, связывающего сыщика с грязными хитросплетениями международной политики, когда один неверный шаг может привести к катастрофическим последствиям. Что-то подобное было в «Скандале в Богемии», но здесь все гораздо серьезнее, это видно по нерву высочайших лиц попавших в беду, по лихорадочному блеску глаз, по дрожанию рук. Мировая история показывает, как часто большие конфликты разгораются по нелепой причине, как тонка грань между миром и войною, когда личные амбиции сильных мира сего бросают на погибель множество людей. Здесь случай правит бал, но тут в борьбу вступает отточенный метод дедукции и железная логика, как антитезис чему-то случайному.

Но известно, что случайность есть непознанная закономерность и те, кому выгодно использовать чей-то неосторожный шаг в своих целях, сразу же пользуются предоставленными возможностями. Именно с ними вступил в борьбу Шерлок Холмс, однако в рассказе мы не увидим непосредственного противоборства с международными агентами, шпионами, стрельбы и погонь. Тот же его величество случай путает карты уже у других жертв обстоятельств, Конан-Дойль безусловно мастер подобных хитросплетений. И дело тут не обошлось без женского пола, тех чудных созданий. которые могут сбить с толку даже Холмса, ибо действительно, трудно строить предположения на таком неверном материале. Но это не мешает сыщику быть не только галантным, но и по настоящему благородным, вопреки славе и деньгам. Таким образом мы еще раз убеждаемся в неординарности личности знаменитого лондонского детектива.

Если человек встал однажды на преступный путь, то сойти с него очень трудно, особенно если к злодейству есть природная или какая-нибудь иная предрасположенность. Здесь мы, вместе с персонажами Конан-Дойля, столкнулись с тем, что впоследствии переросло в знаменитую Cosa Nostra, итальянскую мафию, раскинувшую свои сети по всему миру. Ход событий рассказа вполне бы мог получить броский заголовок «Необыкновенные приключения итальянцев в Лондоне» и для одного из детей Аппенин мог бы получиться полнейший триумф. Мог бы, если бы на пути изощренного злоумышленника не стал бы мистер Шерлок Холмс.

Своеобразие данного дела состоит так сказать в принципе матрешки, когда разбирая одну фигурку? находишь внутри вторую. Самая большая матрешка имеет довольно неказистый вид в виде предполагаемого сумасшедшего, свихнувшегося на наполеононенавистничестве. Еще ее, как раз в тему сюжета, можно представить в виде бюста Наполеона, тем более, что та и другая форма имеет свое внутреннее содержание в самом прямом смысле слова. Каламбур неплох и мы в рассказе как обычно видим неспособность полиции копнуть вглубь, проникнуть за завесу нелогичного, чтобы понять скрытый мотив. Здесь нужен особый рентген, поток чистого интеллекта, который хватаясь за никем не замеченный факт, позволяет видеть уже не параноика, а хитрого преступника. Лейстред даже не заметил, что статуэтки разбивались в освещенных местах, а для Холмса это явилось едва ли не главной отправной точкой умозаключений.

В общем Конан-Дойлю в очередной раз удалось придумать оригинальное преступление, правда ставшее таким замысловатым лишь волей случая. Но случай зачастую правит нашей жизнью в самых неожиданных формах, ставя при этом непонятные загадки. Кто способен их разгадать? Безусловно великий лондонский сыщик мистер Шерлок Холмс с Бейкер-стрит!

Дети, в отличии от взрослых, обладают даром простого дружеского общения, без причин и выгод, исходя из внутренней тяги одного человека к другому. В более зрелом возрасте это переходит в любовь, а пока все измеряется обыкновенной радостью видеть того, кто тебе близок. Видимо такова основная фабула повести и это приятно, ведь здесь мы прикасаемся к чему-то очень чистому, трогательному, тому, что в житейских невзгодах взрослой жизни будет вспоминаться с особой теплотой.

Именно такая дружба завязалась между Людвигом и Туттой, чем-то напоминающих классических Ромео и Джульетту. Естественно возраст лисенка и цыпленка не подразумевает глубоких чувств любви, но преграды к общению аналогичны шекспировским и тут дело даже не во вражде, а просто потому, что одни являются пищей для других. И очень показательно, что в момент знакомства, зная о непримиримости лис и кур, но не ведая, что таковыми они и являются, Людвиг и Тутта сразу сдружились. О, эти условности, опять же они возникают по мере взросления, когда рациональность начнет преобладать над эмоциями, но пока дети показывают пример мирного дружеского сосуществования, тем более в повести лисы вполне обходятся в питании и кашей. Курятина не является средством для выживания, это всего лишь желанный деликатес, ради которого приходится рисковать собственной шкурой, как это делает папа Ларссон в непримиримом противоборстве с человеком и Максимилианом.

Но детская литература тем и хороша, что расставляет приоритеты бесхитростной доброты. Маленький Людвиг не хочет быть хитрым, чувствуя всю грязь этой мерзкой фальши. Может быть поэтому подобное приятно читать и во взрослом возрасте и тут нет никакого впадения в детство. Просто всегда хорошо прикоснуться к чему-то незапятнанному, а это в основном и содержится в добрых старых книжках для подрастающего поколения. Ну а дети само собой должны на таких сказках воспитываться, тем самым мы будем бросать зерно в плодородную почву, надеясь на будущие добротные всходы. Повесть безусловно принадлежит к подобной категории детских книг на все времена, и по своему внутреннему наполнению, и по увлекательному сюжету. Довелось мне ее читать как в юном, так и в зрелом возрасте вслух младшему сыну, при этом удовольствие было идентичным. Вот и получается такой вневременный знак качества.

Петербург Гоголя притягивает к себе каким-то видом существования вполне живого образования, которое содержит в себе своих жителей, в свою очередь живущих своей индивидуальной судьбой. Мистика писателя просто великолепна, вообще вся подборка петербургских повестей окутана этой таинственной пеленой, она обволакивает читателя, вызывая неповторимую гамму ощущений. «Записки сумасшедшего» органически вплетены в этот общий антураж, по крайне мере так мне кажется. Наверное это объясняется тем, что безумие главного героя, также как и что-то потустороннее, стоит за гранью обычного мира и это позволяет выйти за рамки привычного и по другому посмотреть на обыденность. В данном случае глазами сумасшедшего.

Чего же больше в этой прекрасной повести-юмора над нелепыми поступками бедного умалишенного или же его размышлений, касающихся вполне серьезных социальных тем? Наверное и того и другого, ведь это собственно отражает творческий подход самого писателя. Что послужило причиной страшного недуга Поприщина не совсем ясно, но то, что не давало ему покоя, собственно и составляет основную идею повествования. Это можно выразить как взаимосвязь цепочки: чин-личность-общество. Тема для Гоголя не новая, но здесь она обостряется до предела, до последнего толчка в бездну сумасшествия.

Данная взаимосвязь является предметом вожделения многих совершенно вроде бы нормальных людей. В их понимании на первом месте стоит чин, возносящий счастливчика в обществе вверх и придающий кажущийся вес личности. Последним более-менее здравым помыслом Поприщина было желание такого возвышения, что видимо и окончательно как говорится снесло ему крышу. А ведь к этому стремятся обычные, физически и психически здоровые люди, ставя подобное целью своей жизни. В принципе здоровый карьеризм приемлем, но вот только он очень редко бывает здоровым. И в итоге в повести директор депортамента, как говорится с чувством глубокого удовлетворения, видит, как ему подобострастно затачивает перья абсолютно подневольное существо. Социальная проблема прошлого и настоящего как раз и заключается в том, что наверх как правило возносятся личности столь же серые и бездарные, как и те, кто вовсю им завидует. Помните изречение: «Талантам нужно помогать, а посредственность сама пробьет себе дорогу». Мысль самовозвеличивания как скворченок билась в воспаленном воображении Поприщина и довела его до титула короля Испании. Как обычно у Гоголя все искрометно, все увлекательно, ну и конечно же присутствует глубокий подтекст.

До чего же этот Карлсон самовлюбленный, хитрый, эгоистичный человечек. Когда читаешь повесть, то во всех историях Карлсон выглядит именно так и эти атрибуты по идее должны принадлежать отрицательному персонажу. Должны, да не принадлежат, все знают обитателя маленького домика на крыше как одного из самых популярных сказочных персонажей. В этом заключен некий литературный феномен и будет интересно разобраться в чем тут дело.

А ведь на самом деле, из самых известных героев детских книг не так уж и много абсолютно идеальных лиц. Скажем Мэри Поппинс весьма строгая и надменная особа, Незнайка большой проказник, вечно создающий окружающим проблемы, Иван-царевич не чурается откровенного воровства и обмана. Но тем не менее мы с детства любим всех этих известнейших персонажей и никогда не придет в голову приписывать им отрицательные черты. Видимо тут дело в отсутствии стерильности, шаблонного метода создания всеобщего любимца. Подобного рода людские недостатки сближают литературных героев с нашей жизнью, ведь как известно на свете нет идеальных людей, так почему же такими качествами обязательно должны поголовно обладать все персонажи сказочного жанра? Поэтому нет ничего удивительного, что при всех нелицеприятных поступках Карлсона, Малыш так полюбил своего нового друга.

И право слово, ведь не у каждого мальчишки есть в приятелях человечек с пропеллером на спине. И тут дело вовсе не в таком необычном ноу-хау. Детей очень трудно обмануть в симпатиях, ведь ребенок чутьем отделяет наигранное от естественного и зачастую способен заглянуть в самую сердцевину человека, чего не скажешь о многих взрослых. Такая интуиция помогла Малышу разглядеть за не совсем пристойным поведением Карлсона по сути одинокое существо, нуждающееся в хорошем друге и может оттого и выставляющее себя на показ. Тут нет расчета, поиска выгоды, здесь имеет место полуосознанное ощущение, что у Карлсона все это напускное, некая игра в значимую особу. И Малыш, я думаю внутренне посмеиваясь над хорохорющимся другом, искренне привязался к летающему хвастунишке.

Что-то подобное наверняка чувствует и читатель, с увлечением проглатывающий страницу за страницей книги. Тем более, читатель юный, не склонный к анализу, а доверяющий своему сердцу, всегда отличающему хорошее от плохого. Это обусловлено природой, обстоятельством, что детей всегда тянет к чему-то необычному, сказочному, подобно неожиданно влетевшему в окно чудесному гостю. А может быть и мы, взрослые, также ждем подобного чуда, такого внезапно появившегося сказочного существа, которому мы будем прощать его нелицеприятные черты характера? Думается подобное подсознательно сидит во всех нас, этакий внутренний ребенок, иногда прорывающийся наружу. И Астрид Линдгрен обладает даром пробудить этого ребенка с помощью своего веселого хвастунишки Карлсона, который живет на крыше.

Простая история о простой ребячьей жизни со своими маленькими радостями и огорчениями. Но странное дело, зачастую именно такие моменты почему-то запоминаются на всю жизнь, чтобы внезапно нахлынув, подарить особую душевную теплоту. В рассказе дети находят для себя обыкновенные незатейливые занятия и игры, вполне обходясь без нынешних смартфонов с засасывающим в свои недра виртуальным миром. Для многих эта матричная реальность подменяет мир реальный, обыкновенный, тот который показывает в своих книгах Владислав Петрович Крапивин.

Кто-то может сказать, что всему свое время и сейчас запускать подкову по мостовой никто не будет, во-первых за неимением таковой, во-вторых не находя в этом никакого интереса. Но почему-то в рассказе ребята кажутся очень живыми и естественными и я думаю поэтому не случайно в них вспыхивают зачатки больших чувств. Я имею в виду Лилю с Тоником, их неожиданную дружбу и связанную с ней отчаянное приключение. Вот тут и открывается тот кто тебе близок, друг которого не заменят никакие вещи. Поэтому Тонику и не принес особой радости неожиданно найденный номер от самоката. Счастливым себя мальчишка не почувствовал, потому что предвкушение настоящего счастья обернулось разочарованием. Так часто бывает в жизни, но тем не менее рассказ несет в себе жизнеутверждающую нотку, ведь Тоник может искренне переживать, а это значит, что он настоящий живой человек.

Природа создала нас таковыми какие мы есть, но писателей-фантастов редко устраивает человек в его нынешнем виде. Нет пределов совершенству, также как и нет пределов полету фантазии и Уэллс в рассказе взялся за вопрос рассинхронизации человеческих реакций по отношению к внешнему миру. Частичка «хроно» подразумевает течение времени, проблема, которая всегда волновала писателя и на этом собственно построена фабула рассказа. Человек есть мера всех вещей и мы размерили события с этими самыми вещами на секунды, минуты и часы, сами оставаясь внутри этих градаций.Автор вырвал двух приятелей из такого естественного хода времени и попытался понять что же при этом произойдет.

Не правда ли, занятно? Ведь мы сами, соперничая с Уэллсом, можем поупражняться в своих версиях того, что могло бы при этом произойти. Мне сдается, что дело не ограничилось бы прожженными штанами, бешенный ритм работы организма по отношению к нормальному ходу времени попросту уничтожил бы нашу физическую оболочку. А может быть и нет? Право слово, предположений просто море и естественно истины здесь не может быть, так как ситуация предложенная автором сугубо фантастическая. Но это и составляет соль рассказа, ведь подобные произведения и предназначены для любителей невероятного, тех, кто любит ставить вопросы и пытаться найти на них ответы. И если это происходит, то для меня такое определяет высокую категорию научно-фантастического произведения, а в данном случае прибавляется еще и великолепная художественная часть, родившаяся под пером признанного мастера.