А меня, когда я в детстве прочитал «Тараса Бульбу» (а Гоголя я уже обожал за «Вечера...» и рассказы), помнится сильно озадачило то, что по всем понятиям, иначе чем жадного и тупого труса я этого героя воспринять не могу. И жестокость эпохи тут не при чём, она-то как раз показалась естественной. Удивило именно полное несоответствие образа главного героя понятиям о героизме вообще, каким угодно, неважно, древним — из мифов и саг или коммунистическим. Ему ведь не то что не хочется подражать и походить на него, а даже в знакомых-то иметь не хотелось бы. Уж в отцах я не говорю :).

«Может писатель этого и добивался», — даже подумалось мне, а какие-то идиоты, не умеющие читать, пытаются зачем-то всё исказить и говорят нам: — «Вот вам настоящий герой!». Немало таких примеров я уже к тому времени знал из жизни. Но здесь же просто какой-то массовый гипноз. Все вокруг твердили: «Герой! Истинный патриот!» и т.п.

«Когнитивный диссонанс» — так бы я назвал сейчас то своё состояние в детстве. В принципе, заглавный герой умеет только жрать, пить, грабить, жечь, убивать и т.п., про это уже говорили, и это — полбеды. Вот сына плохо воспитал, тот предателем стал, что, впрочем, и не кажется удивительным. И нет, чтоб хоть в этом казакам повиниться, товарищам своим, виноват дескать, друзья. Зачем? Шлёп — «я тебя породил...» и концы в воду, — вот я какой правильный!

Другого сына дуростью сгубил, но «смело» прокрался тайком разузнать, а геройски ли хоть этот умрёт. «Слышу тебя, сынку!» — «утешил» и сразу же «героически» слинял. А что: гибнуть что ль с сыном зазря? Ведь грабить, убивать, жечь, мстя за него, конечно, интереснее. А женщин и детей истреблять даже справедливо в таких обстоятельствах. А за что же «не зря» может погибнуть славный герой? А за трубку старую, чтоб ляхам проклятым не досталась. Вот это всё как-то и удивило тогда.

Потом перечитывал, конечно, один раз, лет в 30 уже где-то, что-то воспринялось по-другому, но общие впечатления были схожими с теми, пусть с какими-то поправками на возраст.

Тогда же прочитал в «Бронзовом мальчике» Крапивина диалог учительницы с учениками про это произведение. Отметил сходство тех детских своих мыслей и ощущений с высказанными главным героем:

– «Тарас Бульба» – это самая героическая книга Гоголя. Сгусток патриотизма… А ты… ты просто оскорбляешь! Нет, не меня! Мне обидно за великого писателя!

– Мне тоже… – вздохнул Кинтель.

Вот и мне тоже... Я всего Гоголя прочёл, практически от всего в восторге, а эту вещь, очень сильную — гений есть гений, не люблю. И кино смотреть не стал...

Угу, Толстой и Линдгрен — убийцы несчастных подростков. Помню была передача про наркоманов, так там обезумевшие родители на Андрея Макаревича накинулись, как на главного растлителя детских душ (чем это они у вас там «пудрят носы», дрянь вы такая безответственная?) Некоторые думают, видимо, что если слово смерть запретить, то и смерти не будет. Понятно и печально. Потенциальный самоубийца во всём увидит знаки, — и в самом светлом произведении, и в надписи на двери метро... А ведь герои книги Линдгрен не стремятся умереть, они очень боятся смерти, погибают-то они, спасая друг друга. Просто не было другого выхода, а поступить по-другому они не могли, потому «что есть вещи, которые нужно делать, даже если они грозят нам опасностью... Чтобы быть человеком, а не ошмётком грязи». Видимо, в наше сверхпрагматичное время, — это мало кому нужно, а многим даже просто непонятно и кажется странным и опасным идеологически. «Странная» братская любовь у Линдгрен, или вообще уж немыслимая дружба у крапивинских мальчиком... Но... «Сказки пишут для храбрых, зачем равнодушному сказка...»

Не была никогда «Катти Сарк» лучшим клипером в мире — это миф. Как и люди, корабли иногда становятся известными не из-за реальных достижений, а благодаря судьбе, стечениям обстоятельств, ну и тому, что кто-то, владеющий словом (а может кистью или резцом), сумел вовремя, искренне, неравнодушно рассказать нам историю об этом. В случае с «Катти Сарк» в нашей стране — это Иван Антонович Ефремов. И рассказ этот прекрасен. Читается на одном дыхании, заставляет сопереживать, как за близких друзей за корабль и людей, связанных одной судьбой. Морской ветер врывается в комнату, шелестит страницами книги и заставляет учащенно биться сердце и испытывать острое сожаление, что время парусов и отважных капитанов прошло,.. «летайте самолётами Аэрофлота!»

А ещё с далёкого детства запомнилась фраза старого капитана про то, что не знать чего-то — не позорно, но вот отстаивать своё невежество... И эта фраза со мной по жизни.

К тому времени, как книга попала в мои руки в далёком детстве (году в 76-м, наверное), мною уже были прочитаны мартыновские «Звездоплаватели», «Страна багровых туч» Стругацких и «Аргонавты Вселенной» Владко, и что уж тут говорить, даже тогда они показались мне гораздо интереснее «Детей Земли». При этом все книги были издания 1958-60гг., т.е. между первым спутником и Гагариным, это я понял уже позже, тогда на такие вещи внимания не обращал. Бовин работал над своей повестью слишком долго, первая часть «Звездоплавателей» («220 дней на звездолёте») вышла пятью годами раньше. И мне показалось, увы, что у Бовина очень много заимствований из Мартынова и Владко: главные конструкторы, набирающие экипаж и возглавляющие полёт, поиск и выбор кинооператора-фотографа в начале истории, схожие типажи и характеры героев (а уж сверхмечтательная Галя у Владко и Галя «Та, что грезит» у Бовина — это вообще почти один персонаж :), структура самого повествования (про маршрут полётов и не говорю — тогда вообще все летели на таинственную Венеру), привязки к греческим мифам и т.д. и т.п.

Тем не менее, книга читалась легко и увлекательно, этого у неё не отнять, были интересные технические детали, были и явные технические глупости: помню, что тогда мне показалась очень странной и непонятной с самого начала конструкция кабины на тросах, неудивительно, что у экипажа возникли огромные проблемы с ней, и уж совсем смешна залежь магнитного желязняка на Венере, притягивающая звездолёт с такой силой, что маршевые двигатели еле справились.

«Индийские» родственные мотивы («я твой папа, дочка») почему-то не напрягли, а вот геройский профессор, затыкающий собой дырку в корпусе уж слишком ожидаем-предсказуем.

Скажу ещё про одну особенность произведения: советские звездолётчики-коммунисты всю дорогу непрерывно и наизусть цитируют древние тексты — греческие, египетские и библейские. Даже первичный набор экипажа (пусть и в шутку) проходит под «огненные» (в прямом смысле) буквы, складывающиееся в «Мене, Текел, Фарес», все читают их хором — это что-то! А названия глав ласкали слух (в эпоху соцреализма и строго научной фантастики): Уран, В мире чудес, Покрывало Венеры, Заживо погребённые, Между Сциллой и Харибдой, Посланец Персея...

Эпиграф же к последней главе (В.Сикорского) может служить посвящением и автору:

«Мне не надо, чтоб меня вы помнили,

Слава мимолетна, как гроза.

Хочется мне только, чтоб вы подняли

К звёздам посветлевшие глаза.»

М-да... Уважаемая Elent, неужели это Вы о «Похитителях сутей»? Мне показалось, что это скорее о романе Замятина «Мы» :smile: Мне и моим друзьям в далёком 89-м эта повесть показалась восхитительным бурлеском, восхитительным в своей абсурдности. Изящный стиль (и стилизации), юмор близок к нонсенсу, следовательно, одновременно светлый, чёрный, умный, глупый и ,конечно, восхитительно смешной, более того, он смешит и сейчас, спустя 20лет, проверяли недавно :smile: Актуальность стала даже больше, — как стала более явной потеря сутей у множества окружающих, достаточно взглянуть на голубой экран... А кто сказал, что абсурдность не позволяет глядеть на вещи трезво? И с юмором. (А слово гэг было в 89-м не в ходу, да-с, и слава богу). Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!...

Лет в 11-12 попал мне в руки том БВЛ Уэллса, и знакомство с ним произвело на меня ошеломляющее впечатление — восторг и замирание духа. Четыре таких разных романа, четыре направления фантастики, как стало понятно потом, а тогда... помню щемящую душу печаль «Машины времени», тёмный ужас «Острова доктора Моро», восторг и разочарование от масштабного противоборства людей и марсиан в «Войне миров» и... лёгкое недоумение от «Человека-невидимки»...

И причина этого недоумения была по-детски проста. И дело вовсе даже не в несоответствии масштаба открытия и масштаба личности и личных помыслов и т.д. и т.п., о чём тут (и не только тут) много говорили, дело в какой-то патологической глупости главного героя, который голым! отправился ставить мир на колени и диктовать ему свою волю. Тогда, в детстве, возможно в силу неполного восприятия некоторых вторых планов, это показалось особенно несуразным, ибо все проблемы в выполнении намеченных задач возникли у Гриффина в основном из-за отсутствия невидимой одежды. И ладно бы были на то какие-то объективные причины-трудности, так нет же — первое, что он сделал невидимым в своих экспериментах — это кусок «белой шерстяной материи» (мы узнаём об этом в середине истории). Наверно, — это всё-таки недоработка Уэллса, ведь в книге всё время говорится о трудностях с невидимостью мёртвой материи, даже свернувшаяся кровь невидимки становится видимой. И вот это, помнится, здорово расстроило тогда — такой глупый злодей-учёный, поспешил — людей насмешил, ну не совсем насмешил, конечно, но и напугать толпу голышом на морозе задача, понятное дело, не из простых :)

А вот то, что невидимка, дескать, не будет видеть, как я уже знал к тому времени из книг Перельмана, совсем не влияло на восприятие — это же противоречие внешнее, не внутреннее :)

Аллюзии, приколы... Прикольные аллюзии, аллюзии для прикола... А сюжет и смысл, спросит кто-то настырный? Зачем — это же Терри Пратчетт во всём своём блеске. К мыслям, коллизиям и персонажам Шварца добавим несколько тупых американцев (из отечественного юмориста прямо), ещё добавим «любовь побеждает смерть» (чтоб не слабее «Фауста» Гёте) и сдобрим олбанским (это для прикола без аллюзий), что ещё? А, — анахронизмов насыпем, чтоб умницы и умники, знающие точные даты, когда появились паровозы, промышленные роботы, нержавеющая сталь, молекулярная химия и прочая ядерная физика, мудро, с чувством, что и их не обделили приколами, улыбнулись.

Вуаля — пять сотен страниц готовы. Прикольно? Прикольно. Тонко и с аллюзиями? Ага. Динамично, бодро? Безусловно. Читается легко? Очень. Популярно? А как же — цитируется студентами, и активно используется в интеллектуальных играх. Бессмысленно? Как яйца дрозда. Кто-то спросит: Почему яИца дрозд без смысленны? Да хрен его знает — к слову пришлось. :)

Блестящее творение величайшего фантаста, не похожее ни на что из написанного им. Впрочем – оно вообще мало на что похоже. Как будто смотришь через калейдоскоп в бездну, и при каждом прочтении складывается новый узор, открывается что-то ранее упущенное, но ответов не прибавляется, а вопросов меньше не становится.

«Маска» удивила меня самого» – сказал как-то Лем, имея в виду, что ему казалось – он пишет вещь об одном, а читателям показалось, что о другом и совсем не об этот, или, уж точно, не только об этом.

Ситуация, в случае талантливого автора и непростой вещи, нередкая, и принято считать в таких случаях, что если автор что-то и не подразумевал, а читатели увидели (поняли) – значит, это, безусловно, в этой вещи есть. Что уж говорить о случае гениального автора и гениальной вещи. Читателю-соавтору (как очень лестно для читателя принято говорить в таких случаях) представляется широчайшее поле для размышлений.

В случае «Маски» даже классификация, если почитать отзывы, задача решаемая всеми индивидуально и перечень восхищает: триллер, фэнтези, стимпанк, детектив, киберпанк, твердая SF, готическая повесть, приключения, психологическая проза, мистика, эзотерическое писание и т.д. Кто-то даже считает, что если произведение не классифицируется, то это вообще не художественная проза.

Между тем, жанрово-стилевая диффузия давно уже факт современного искусства, просто не у всех авторов получается органичный синтез. «Маска» же выглядит необычайно однородной и слитной. Нуждается ли она в жанровой классификации? Возможно.

Вот сам автор говорит, что показал нам в ней «проблему автодескрипции конечного автомата». Может и так, какие только темы не волнуют человечество :)

Или всё-таки: All You Need is Love...

Рассказу «Рейс «Ориона» уже более полувека. Рассказ знаковый: и название удачное — в нём сразу подразумеваются и путешествия, и приключения, и звёзды, что, конечно, должно было заставить вздрогнуть сердце любого нормального мальчишки (в то далёкое время, разумеется), не случайно название рассказа стало и названием первого авторского сборника, которому в этом году исполнилось ровно 50 лет; и тема рассказа, та, что скоро станет привычной и будет ассоциироваться у читателей Крапивина со всем его творчеством. Кто-то любит и уважает автора за верность однажды выбранной теме, кто-то критикует и осуждает. Будем считать, что в искусстве важнее как, а не что, и именно это самое «как» Крапивину всегда удаётся. А тема привычна: мальчишки и мир, мир внутренний и мир внешний...

Коротенький рассказ на четыре страницы оказывается очень ёмким. В нём и постройка плота для путешествия (естественно — это корабль), и само путешествие с предсказанной грозой и дождём («Буря настигнет вас в пути!»), и встречи с разными людьми, хорошими и не очень (да и те, что «не очень», видимо, устали просто, ибо одна из главных проблем страны, т.е. дорОги встаёт перед ними в полный рост, ну точнее в полную грязь). И вот корабль превращается в мост. И конец путешествию, ибо построить снова корабль — значит разрушить мост. Такой вот выбор, и даже спасибо-то никто не скажет.

С современной точки зрения — вследствие первой проблемы (Дураков, что, начав грандиозную стройку, не озаботились подъездными путями) детские романтические мечты уступили место производственной необходимости, что печально и форменное безобразие, и хочется только найти, кто виноват. (А заодно, того, кто не проследил за детьми, вследствие чего они отправились в одиночку в опасное путешествие).

Но рассказ написан в другое время, в другой стране, и тон его светел, а мысль проста: «Как жить на свете, если не помогать друг другу?»

Замечательная повесть, каждая глава которой представляет собой отдельный законченный рассказ со своим сюжетом. Объединены они главным героем — маленьким Алькой, его жизненные коллизии и дают сюжет каждому рассказу. А жизнь у него, несмотря на возраст (или благодаря возрасту) весьма насыщена как драматическими, так и забавными событими, и от одного до другого — один шаг. Очень эмоциональная, светлая, полная тёплого юмора вещь...

А вот мальчик Джонни, уважаемая Almarea, из другой, безусловно тоже очень хорошей книги.