Герой сегодняшнего интервью Елена Клещенко признаётся, что на написание рассказа, оценённого жюри премии «Будущее время», ее вдохновило нашумевшее в недавнем времени изобретение — google-очки.
Елена, будучи научным журналистом, задумалась о том, как ещё они могут быть использованы в профессионально знакомой ей области. И именно это стало отправной точкой произведения.
Елена подробно рассказала историю создания работы и ответила на вопрос, почему в последние десятилетия фантастам стало труднее работать.
— Расскажите, пожалуйста, о своем конкурсном произведении. Как пришла идея его написания?
Каждый рабочий день у меня начинается с просмотра новостей биологии и медицины. В какой-то момент попалась научная статья о специальных google-очках для детей с расстройствами аутистического спектра; очки подсказывали, как реагировать на вызовы этого непонятного мира, в частности, на эмоции других людей.
Я тогда подумала, что такие очки и нейротипичным пригодились бы — нам тоже многое непонятно, и мы тоже часто не знаем, как лучше себя вести. Потом решила, что подобная «накладка на личность» (достаточно сложная, чтобы о ней стоило говорить) сама должна быть, если не личностью, то чем-то качественно подобным ей.
Отпечаток личности и ее панцирь. Если даже библиотека покойного родственника или брошенный аккаунт в соцсети создают эффект присутствия — человека нет, но мы чувствуем, что здесь он некоторым образом есть, — что говорить о более сложном подобии того и другого сразу.
Заметим, я не знаю, будет ли эта накладка «в самом деле живой и разумной», но готова спорить, что мы будем воспринимать ее как живую и разумную. Отсюда понятные этические и сюжетные коллизии. Однако не знаю, когда бы собралась реализовать эту идею, если бы не тема конкурса, так что большое спасибо организаторам.
— На какие научные теории и факты вы опирались при его написании?
Помимо упомянутой статьи — на многие области современных нейронаук. Интерфейс мозг-компьютер, обработка информации мозгом. Я постоянный читатель Дена Тулинова, сведения относительно технической стороны ИМК или потенциальных изъянов нейросетевого интеллекта, думаю, позаимствовала у него — детали в тексте не описывала, но для себя в уме держала.
Как и всех фантастов, меня волнует проблема низкой прозрачности решений, принимаемых искусственным интеллектом (мы не знаем, как именно он принимает решения, даже если знаем всё о его обучении). Сама я писала о работах лаборатории Мигеля Николелиса (https://www.nicolelislab.net/), это тоже способствовало. Еще есть отличная, хотя и не новая, — книга Джеффа Хокинса «Об интеллекте»: не уверена, что взяла из нее что-то конкретное, но, возможно, мои импы работают так, как описал он. Однако это отдельная тема.
— Была ли у вас уверенность в прохождении в финал? Насколько твердо вы были уверены в рассказе?
Уверенности не было. Думаю, даже у лауреатов Хьюго и Небьюлы не может быть такой уверенности, когда отбирают пятнадцать рассказов из тысячи. Тем более, что времени на написание у меня оказалось не очень много, лето было хлопотное. Кое-что, не существенное, но антуражное, я бы сейчас поправила.
— Что вы думаете о положении фантастики в мире и в России?
Думаю, что репутация научной фантастики несколько упала, в том числе по объективной причине. Значительная часть фантдопущений потеряла свое обаяние, поскольку наука либо уже наполовину реализовала их (редактирование геномов: не все пока получается, но принцип понятен), либо объяснила, почему это невозможноили возможно, но с огорчительными ограничениями (межзвездные путешествия).
Фантастам стало труднее работать. Гораздо интереснее фантазировать о генно-модифицированных людях после Асиломарской конференции 1975 года, чем после заявления доктора Хэ Цзянькуя в 2018 году, если вы понимаете, о чем я. Конечно, наука будет развиваться и дальше, но все простые предсказания уже сделали предшественники и превратили их в фантастический антураж, а сложные… сложны.
Плюс — когда писатели-фантасты сами признают себя «низким жанром» или «гетто», это положения фантастики не улучшает. О политических факторах, идеологическом размежевании внутри цеха русскоязычных фантастов говорить не хочу, это тяжелая тема.
— В чем, на ваш взгляд, состоит задача научной фантастики как жанра?
Лет пять назад я бы рассуждала об этом с удовольствием, теперь не чувствую себя готовой к роли гуру, сама нахожусь в поиске. Очевидно, что-то из того, что недоступно научно-популярной литературе и чем богата литература художественная? Характеры, образы, ветер миров, которых нет, но которые могут быть. Уже где-то говорила: социальная фантастика не имеет причин перестать быть интересной. Устройство общества, отношения между людьми — это то, что всегда привлекает читателей и бесконечно изменчиво.
— Три любимых писателя-фантаста
Стругацкие, Толкин, Честертон.
— Три фильма для вдохновения
Именно «для вдохновения», а не «любимые»? «Господин оформитель». «Не горюй». «Кабаре». Спросите в другой раз, могу ответить по-другому.
— Три главных изменения, которые, по вашему мнению, произойдут в мире в ближайшие 100 лет
— Широкое применение ДНК технологий, в том числе в медицине и «улучшении человека». (Последнее сейчас не приветствуется, но вряд ли удастся это остановить, интерес к теме огромный).
— Искусственные интеллекты во всех сферах жизни, их конкуренция с людьми (причем соглашусь с теми, кто говорит, что конкуренции следует опасаться белым воротничкам, а не синим, банковским работникам и журналистам-новостникам, а не грузчикам и садовникам). И да, наверняка нейрокомпьютерный интерфейс — за сто лет все препятствия должны преодолеть.
— Постепенные, но существенные перемены в укладе общества, в отношениях между людьми. Дальнейшее «размягчение» социальных и семейных ролей: дочка работает, мама учится, бабушка в декрете и т.д. Профессиональные и прочие связи перестанут определяться географическим фактором: неважно, кто на каком континенте живет. А поскольку эти перемены будут происходить весьма неравномерно, многие регионы, скорее всего, останутся намного более традиционными, жизнь потомков скучной не будет.
— Три совета другим писателям
— Не начинай писать, если тебе не хочется именно этого. Ни по какой другой причине, кроме одной: тебе нужно, чтобы был этот текст. Очень сильно нужно или просто было бы забавно, если бы он появился, но если тебе по большому счету все равно — лучше не начинай.
— Не бросай писать, если настроение пропало на середине. Волшебный Пендель — очень сильное колдунство.
— Третий не мой, а Николая Глазкова, но лучше не скажу.
Марина Дробкова — писательница, внештатный литературный редактор, по специальности врач-терапевт, но в настоящее время полностью занимается деятельностью, связанной с литературой. У неё есть книги в разных жанрах, в том числе для подростков, а как литредактор, она знает о современной литературе если не всё, то многое.
1. Марина, Вы давно пишете и публикуете книги и рассказы. Какова судьба вашей первой серьёзной публикации? Как она нашла своих издателей и читателей.
«Так уж вышло, что ко всем публикациям я относилась серьёзно. Если говорить о крупной форме, то первым стал соавторский роман с Юлией Гавриленко «Первый судья Лабиринта», сайенс-фэнтези. Он вышел в издательстве «Эксмо» в 2010 году. Как нашли издателя? Просто упорно посылали его в «Эксмо» несколько раз, редактируя и улучшая. Повезло нам после романного семинара Г. Л. Олди – наконец, издательство сказало «да». Книга вышла, а через год после этого мы с соавтором получили «Золотой кадуцей» — награду за лучший дебют в жанрах фантастики и фэнтези. Сейчас права к нам вернулись, и книга лежит в сети в открытом доступе. Поскольку роман писался в 2007-2008 годах, с точки зрения современных информационных технологий, он уже немного «ретро». Но тем не менее читатели у него есть и сегодня, т.к. проблемы, которые мы затронули, никуда не делись».
2. Как Вы начали писать книги для подростков? Почему решили заняться этим? Ведь, насколько я знаю, начинали вы во взрослой фантастике и фэнтези, да и сейчас работаете в этих жанрах.
« Это получилось спонтанно. Пару лет я вообще не писала и не участвовала в сетевых конкурсах, занимаясь только редактурой. Но когда в конце 2014 года вернулась «в тусовку» фантастов, все вокруг беспрестанно обсуждали конкурс «Новая детская книга», который проводит ежегодно издательство Росмэн. Я всегда считала, что писать для детей и подростков гораздо сложнее, чем для взрослых (на самом деле, скорее, совсем по-другому), и не пыталась даже пробовать. Но всеобщий пример оказался заразительным. И вот я рискнула написать 6 авторских листов (конкурсный минимум) про девочку, которая умеет управлять механизмами. На успех не очень рассчитывала, но внезапно попала в лонг-, а потом и в шорт-лист. Так родилась и была опубликована «Техноведьма» — роман в трёх книгах. А после того как эта работа была закончена, мне не захотелось расставаться с подростковым миром. Так появился мистический триллер «Бездна танцует с тобой» и реалистическая повесть «На два голоса». А позже были написаны и приняты в печать несколько сказок – они уже даже не для подростков, а для детей».
3. Читателей интересует, в чём специфика литературного творчества для подростков? Как писать так, чтобы заинтересовать ребят этого непростого возраста?
«Специфика в том, что подростку многие вещи надо объяснять буквально, не надеясь, что он поймёт иносказание или прочитает между строк. Он (чаще всего) не будет искать ваши метафоры, гиперболы и прочее. Но зато поймёт ваши чувства. Я думаю, что взрослым и детям интересны одни и те же темы, разница только в языке изложения. А больше нет никакой специфики. Да, существует закон об ограничениях для литературы 12+ и 16+, но с этим сможет помочь редактор».
4. Я знаю, что вы редактируете книги в жанре фантастики, и собственные произведения в этом жанре у вас тоже есть. Что вы думаете о судьбе фантастики в настоящее время? Насколько интересны для читателя другие жанры?
«У меня для вас две новости: хорошая и плохая. Начну, как водится, с плохой.
Если вы автор, и жаждете ответа на вопрос: «Что бы мне такое написать, чтобы вышел бестселлер, и миллионы читателей приняли его с восторгом (со всеми вытекающими гонорарами и почестями)?», то ответа на этот вопрос нет. Читательский спрос неуклонно падает – а предложения растут.
По поводу твердой НФ – интерес к ней есть, но в основном это интерес узкой аудитории, изрядная часть которой сама пишет фантастику.
Хорошая же новость такая. Тем не менее, читать мы не бросаем. Книги востребованы, но преимущественно электронные. Кроме детской литературы. Здесь по-прежнему в ходу бумага. особенно с хорошими иллюстрациями. Интересно всё: фэнтези, мистика, хоррор (сейчас он на пике), детективы, реализм – а больше даже сюр- и магический реализм. Конечно, всегда будет спрос на любовные романы. В том числе в фэнтези-антураже. Если вы хотите просто найти своего читателя: пишите и найдёте обязательно. Только надо учитывать, что количество будет не столь грандиозным, как хотелось бы».
5. Вы работаете в разных жанрах не только фэнтези и фантастики, но и в жанре триллера и реалистической прозы, рассчитанных на взрослых и на детей. Какой из жанров вам нравится больше и почему?
«Мой навсегда любимый жанр это магический реализм. Т. е. это реализм, который можно сделать чуть-чуть другим с разными целями: облегчить кому-то задачу или усложнить. Сделать мир лучше – или, наоборот, сгустить краски. Расширить горизонты – или сузить обзор до туннеля. В основном в этом жанре я пишу рассказы, хотя некоторые читатели считают, что повесть «На два голоса» ближе к магическому реализму, несмотря на то, что фантастических допущений в ней нет. Но есть атмосфера».
6. У вас вышло много фантастических рассказов в самых престижных сборниках. Чем отличается работа над рассказом от создания большого романа? Это проще или сложнее?
«Примерно тем же, чем отличается одна качественная художественная фотография от выпускного альбома за все годы (и в плане работы тоже). Рассказ – это эпизод, и задача автора полностью показать героя (чаще всего) в конкретной ситуации. А цель романа – постепенно раскрыть метаморфозу героя в череде ситуаций. Для меня рассказы сложнее, они требуют максимальной концентрации и безжалостного отсекания всего лишнего. Романы, на самом деле, тоже, но там у вас больше возможностей для манёвра, больше «времени и места».
7. Насколько я знаю, по специальности вы врач-терапевт. Среди писателей много людей медицинских профессий. Как вы думаете, влияет ли профессия на творчество? У вас, по крайней мере.
«В моём случае, скорее, творчество повлияло на профессию – мне пришлось от неё отказаться. Когда большая часть времени, сил, а главное, мыслей отдаётся литературе, для полноценной работы врачом пространства не остаётся. Но я знаю людей, которые успешно совмещают то и другое, и они, несомненно, молодцы».
8. Что бы вы пожелали начинающим писателям, тем, кто только вступает на этот путь и мечтает о бумажных публикациях.
«Я бы пожелала им не мечтать о бумажных публикациях, а активно осваивать сеть. Сегодня там больше возможностей».
Роман о взрослении, о выборе, о поиске своего пути и предназначения, о любви, о любви разной и любви сложной — к партнеру, к родине, к своим корням, к народу, к семье. Лайя и Либа — две сестры, инь и ян, две противоположности, такие разные во взглядах и стремлениях, но такие одинаковые в своей преданности заветам отца. А вокруг них лес, интриги, еврейская община, друзья и враги и снова лес. Им предстоит сделать нелегкий выбор и пойти по тому пути, который они сочтут единственно верным. В самый важный момент, когда в девочках просыпается их собственное "я", родители оставляют их наедине с недосказанными тайнами.
Роман вызывает неоднозначные впечатления. Основанный на богатой народной традиции — тут и русские сказки, и былины, и европейские поэмы, и еврейский фольклор, и история избранного народа, — он, тем не менее, не дает ощущения полноты и законченности. Вобрав в себя разнородные элементы, переплетя всевозможные темы, сюжет выдает нам какофонию мотивов и образов. Здесь всё чрезмерно, всего много, словно автор, начитавшись разных сказок и поэм, захотела воплотить всё это в одном произведении. Эта мешанина не даёт полностью погрузиться в сюжет, понять героев. Либа всё время суетится, куда-то бежит, кого-то спасает, но получается это у неё из рук вон плохо, зато отлично получается наводить сумятицу. За ней тенью носится её возлюбленный Довид, совершенно не понимающий устремлений своей подруги, но почему-то упорно желающий следовать за её хаотичными метаниями. Эгоистичная Лайя, поддавшаяся чарам первого же симпатичного парня чуть родители за порог, наплевала на все семейные устои и пошла, как говорится, вразнос. И родители девочек поступают постоянно абсолютно нелогично и безответственно. Они резко срываются с места, чтобы навестить умирающего ребе, который — на минуточку! — изгнал их много лет назад из клана, не приняв выбор сына. Они скрывают от дочерей — заметим, уже не маленьких — свою и их истинную природу, тем самым подвергая их и всю деревню опасности; уезжают неведомо куда, ничего толком не объяснив и не сказав, когда вернутся. Все герои носятся по лесу в поисках чего-либо, постоянно слышат шёпот, шорох, голоса и хлопанье крыльев. Это всё образный ряд, довольно выразительный — да. Но есть одно существенное "но": это описывается едва ли не на каждой странице, перемежаясь сумбурными мыслями Либы.
Отдельного внимания заслуживает язык произведения. Он очень колоритный, пестрит словами на идише и иврите. Однако не все они поясняются, и читателю приходится лезть в словарь, чтобы узнать их значение. Словесные переплетения напоминают лес, в котором и живут герои: читатель путается, спотыкается, продирается через дебри. Интересна композиция романа: главы от лица Либы перемежаются главами от лица Лайи, причём Либа говорит прозой, а Лайя — стихами. Интересный приём и способ характеризовать героинь через речь.
Если вы ждёте закрученной интриги и эффектного финала, то вас постигнет разочарование. Вся эта беготня по лесу в итоге оказывается... беготнёй по лесу. Финал рассыпается лебедиными перьями, оставляя после себя неприятное послевкусие разочарования. Он свёл всех причастных в одной избе, но хочется спросить: "А что же дальше?" Финал оборван и скомкан, как, собственно, и вся интрига. Создаётся впечатление, что книга написана ради того, чтобы напомнить миру об угнетении евреев, ибо эта мысль лейтмотивом скользит по страницам произведения. Антагонисты выглядят вяло и шаблонно — так, для проформы вставленные в текст, дабы было, чем занять сестёр, пока родители в отъезде. Интрига надумана и высосана из пальца. Плюс ко всему сюжетных линий тут несколько, но они никак не объединяются и обрываются в конечном итоге, как будто автор не знал, как закончить роман, и оставил это на откуп читателю — авось, сам разберётся.
В итоге мы имеем произведение в жанре фэнтези, пронизанное мотивами русских народных сказок, еврейской символикой и культурой, традиционными сказочными образами и мотивами. Основная тема — готовность пожертвовать собой ради близкого человека. И раскрыта эта тема в романе довольно однобоко: я спасу сестру, чего бы мне это ни стоило, но при этом мне нет дела, кого и как это затронет, гори весь мир огнём. Сомнительная мотивация, не так ли? Основное впечатление от прочтения — сумбурное, рваное, путаное повествование, нелогичные поступки героев. Использование иврита для создания атмосферы и придания колорита себя не оправдало в полной мере — продираться через эти языковые дебри довольно сложно.
Как сообщается на сайте Международной детской литературной премии имени Владислава Крапивина, 14 октября — в день рождения знаменитого детского автора, на книгах которого выросло не одно поколение мальчишек и девчонок — в Свердловской областной библиотеке для детей и молодежи наградили финалистов этой награды. Впервые лауреатами литературной премии сразу стали 5 лауреатов, а премию Командора получили 2 автора.
В нынешнем сезоне, который стал для награды уже 13-м, жюри рассмотрело произведения 293 писателей из 17 стран, из 12 финалистов выбрали 5 лауреатов и 7 обладателей специальных призов. Призовой фонд награды составил 200 тысяч рублей.
14 октября на пресс-конференции в Екатеринбурге, которую организовало агентство «Интерфакс-Урал», член жюри литературной премии и командор отряда «Каравелла» Лариса Крапивина отметила: «Качество работ в этом году просто зашкаливало, и нас просто разрывало от того, что столько интересных и достойных работ были у нас представлены на премию, что нам реально было из чего выбирать и нам хотелось наградить и поощрить практически всех, как минимум всех тех, кто у нас прошел во все листы». Она считает, что в последние годы у детей снова появился интерес к чтению, и эта тенденция продолжает нарастать, что очень радует. Крапивина пояснила: «Начиналась раскрутка этого маятника с Гарри Поттера, когда они начали читать хоть что-то, затем постепенно все наше российское пространство стало наполняться произведениями современных авторов, что на самом деле очень актуально и здорово, особенно для детской литературы».
При объявлении имени главного лауреата не обошлось без интриги, поскольку им стал неизвестный автор Захар Табашников. За главным призом вышла барнаульская писательница Елена Ожич, окончившая факультет филологии и журналистики Алтайского госуниверситета и взявшая себе мужской псевдоним. Оказалось, что Захар Табашников является героем ее произведения «Спойлеры», за который она и была удостоена награды.
Лауреатом премии в номинации «Выбор литературного совета» стала Александра Зайцева с произведением «Девочке в шаре все нипочем». Лауреатом премии в номинации «Выбор детского жюри» назвали мурманского писателя и журналиста Дмитрия Ищенко с произведением «В поисках мальчишеского бога».
В номинации «Выбор Командора» наградили сразу двух авторов: Анну Зенькову из Минска с повестью «Нарисованный» и Наталью Шицкую из Кемеровской области с повестью «Собачелла».
Премия «Ясная Поляна», вручаемая с 2003 году музеем-усадьбой Льва Толстого в сотрудничестве с компанией корейской компанией «Samsung Electronics», подвела итоги на торжественной церемонии в Бетховенском зале главного театра России.
Литературная награда предусматривает три номинации:
*«Современная русская проза» (в этом году — произведение, опубликованное после 2015 года),
*«Иностранная литература» (произведение, вышедшее на русском языке после 2000 года),
*«Литературное событие года».
В этом году лауреатом премии «Ясная Поляна» в номинации «Современная русская проза» стал Сергей Самсонов, удостоенный награды за роман «Держаться за землю». Победитель получит 3 миллиона рублей, остальным пяти финалистам достанется по 200 тысяч рублей каждому.
Приз читательских симпатий получила книга Григория Служителя «Дни Савелия».
Награду за лучшую переводную книгу вручали в пятый раз. В этом году в номинации «Иностранная литература» победителем стал роман чилийского автора Эрнана Риверы Летельера «Искусство воскрешения» в переводе Дарьи Синицыной. Чилиец получил 1,5 миллиона рублей (свыше €21 тысяч), а переводчик его романа 500 тысяч рублей.
«Событием года» жюри, в которое вошли критик и публицист Лев Аннинский, литературный критик и писатель Павел Басинский, писатель, ректор Литературного института Алексей Варламов, писатель и филолог Евгений Водолазкин, публицист и критик Валентин Курбатов и писатель Владислав Отрошенко, назвали программу Игоря Волгина «Игра в бисер», которая идет на телеканале «Культура». Получая награду и 500 тысяч рублей, автор и ведущий отметил, что на данный момент это единственная телепередача, посвященная литературной классике.
облако тэгов
