Небольшой дневник 1880 года целиком посвящен знаменитой "Пушкинской речи" Достоевского и последовавшему на нее в обществе отклику. Речь была произнесена Достоевским в июне, а опубликована — в августовском выпуске "Дневника", но еще до публикации вызвала огромный отклик и обширную дискуссию. Надо сказать, что взгляд Достоевского на Пушкина — интересен даже сам по себе, потому что сложно найти двух столь противоположных классиков в нашей литературе, мне кажется, настолько разных, что их совершенно нельзя даже сравнить. Удивительно в речи то, что Достоевский находит у Пушкина, прежде всего, себя самого, не как человека, а как автора, своих героев. Во всяком случае, мне так кажется. В "гордом человеке" Алеко я вижу уши вовсе не Пушкина, а Раскольникова. В рассуждениях о "всечеловеке" и всечеловеческих ценностях русских людей и русской культуры (в чем, по ФМ, и состоит ее базис, самобытность, идентичность) — уши князя Мышкина. Понятно, что каждый невольно находит то, что ему ближе, и тот же Набоков видит в Пушкине совершенно, совершенно другое. Настолько, что если сравнить эти две точки зрения, дающие поэту одинаково высокие оценки, не называя имени, то и не догадаешься, что речь идет об одном человеке.
Помимо собственно речи "Пушкин", Дневник за август 1880 (единственный месяц) содержит гораздо более пространный ответ на статью некоего А. Градовского, появившуюся в "Московских ведомостях" в ответ на речь. Самой статьи в моем собрании сочинений нет, и в этом большой недостаток подобных изданий в принципе, когда приводятся только статьи одного автора, представляющие собой часть полемики с кем-то другим. Причем таких статей бывает еще и несколько, но поскольку нельзя тут же прочитать те, чужие статьи, на которые автор отвечает, выходит такой хлопок одной ладонью.
Хотя подозреваю, что статья Градовского и вполовину не так эпична, как отклик на нее Достоевского — уж что-что, а развести срач на пустом месте он мастер, как ни странно это писать. Но кто так не считает, тот не читал журналистской работы ФМ, а в особенности — его великую и прекрасную полемику со Щедриным. Мне сложно оценить, насколько адекватны доводы ФМ, не видя самих нападок. В любом случае, ФМ, как всегда, довольно резок, очень эмоционален и виртуозно задевает бедолагу Градовского за живое. Это весьма забавно наблюдать.
После прекрасного стиля Кузмина Достоевского поначалу очень тяжело читать — настолько он многословный, некрасивый и путаный. Впрочем, мы любим ФМ не за это. Но первые месяцы я просто продиралась, притом, что и преобладающая тематика — война с Турцией, отношения с Европой — мне неинтересно. Ну то есть как — были бы интересны, если бы не были так актуальны, а то складывается прочное впечатление, что читаешь чей-то фейсбук. Прошло 150 лет, а геополитический расклад не изменился, и Россия все так же защищает угнетаемые народы за границей, а Европа и Турция все так же этому сопротивляются, и в российском обществе все так же находятся люди, оправдывающие это и наоборот. ФМ, кстати, безусловно, относится к первым, и со своим лозунгом "Константинополь должен быть наш" вообще довольно агрессивно смотрится. В нашей интеллигентской тусовке сейчас больше вторых, что характерно — видимо, за 150 лет всем-таки надоело.
Впрочем, среди остальных идей по Восточному вопросу ФМ, которые сегодня кажутся безумными, есть и очень точные наблюдения про братьев-славян. Посмотрите, например, что он пишет про развал СССР и его последствия:
"России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти особожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-либо в своем особом славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человеческой. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды все они непременно обратятся к России за помощью".
Этой настырной геополитики в дневнике 77 года очень много, притом, что ФМ пишет "по горячим следам", попутно переругиваясь с газетами и собственными корреспондентами. Возможно, на это найдутся любители, но на мой вкус, в Дневнике хорошо все то, что не про политику. Про "Анну Каренину" — ровно до тех пор, пока дело не доходит до обсуждения политических взлядов Левина (где тут смайл с фейспалмом). Про актуальные уголовные процессы. Про общество и конкретные человеческие типажи — лучшее, что вообще удается ФМ.
Отсюда, кстати, прекрасный пассаж про "стрюцких" (термин, введенный в литературу самим ФМ и, к сожалению, не прижившийся): "В этом слове для литератора привлекательна сила того оттенка презрения, с которым народ обзывает этим словом именно только вздорных, пустоголовых, кричащих, неосновательных, рисующихся в дрянном гневе своем дрянных людишек. Таких людишек много ведь и в интеллигентных кругах, и в высших кругах — не правда ли? — только не всегда пьяниц и не в порванных сапогах, но в этом часто всё и различие". У ФМ приведено более длинное описание этого типажа, но целиком цитировать страницу несподручно, кому интересно: ноябрь, глава 1, "Что значит слово "стрюцкие"? По сути это ведь идеальный термин для 90% страдальцев и вопильцев из фейбука и иже в ним, от "в Колпино в подвале погибают личинки комаров, будьте людьми, возьмите хотя бы пару тысяч" до политических же воплей от людей, которые не смогут уверенно показать Сирию на карте мира.
В целом, пожалуй, дневник 77 года повеселее 76, но значительно скучнее 73, как-то так)
Основное содержание этого тома — "Дневник писателя 1876 года", и в отличие от предыдущего дневника, не скажу, что мне было приятно или интересно читать этот. Во многом потому, что ФМ описывает политические события и общественные настроения, подозрительно похожие на события и настроения наших дней. Идет 1876 год, турки режут братьев-славян в Сербии и Черногории, а также в Болгарии, российское общество активно возмущается, но Россия вступит в войну только в следующем году. А пока Горчаков всячески пытается маневрировать, чтобы и кусок земли отхапать у Австрии под сурдинку, и не воевать при этом. Ничего не напоминает?
В целом, несмотря на формальную несхожесть ситуации, по текстам ФМ очень понятно, что на самом деле все одно и то же. В одном месте мусульмане притесняют православных, в другом притесняют русскоговорящих, но реакция общества совершенно одинаковая. Было бы познавательно, если бы не оказалось, что так противно за этим наблюдать. Я не к тому, что не надо защищать своих, конечно, надо, но, как говорится, соразмеряйте цель и средства, чтоб не дойти до людоедства. Особенно учитывая, что и сам ФМ, и все остальные, чьи публикации по этому поводу он разбирает и с кем полемизируют, только и делают, что сотрясают воздух, и на ход кампании это ни в коей мере не влияет, разумеется. Даже не ожидала от ФМ настолько политизированного текста, честно говоря.
Самое симпатичное из этого дневника — художественные его отрывки, типа "Столетней".
А вот то, что ФМ пишет про геополитику, даже несколько изумляет — не потому, что я не согласна с ним, а потому, что согласна. Более того, это актуально и сейчас, что самое удивительное.
"Я убежден, что самая страшная беда сразила бы Россию, если бы мы победили, например, в Крымскую кампанию, и вообще одержали бы тогда верх над союзниками! Увидав, что мы так сильны, все в Европе восстали бы на нас тогда тотчас же, с фанатическою ненавистью. Они подписали бы, конечно, невыгодный для себя мир, если бы были побеждены, но никогда никакой мир не мог бы состояться в самом деле. Они тотчас же стали бы готовиться к новой войне, имеющей целью уже истребление России". И так далее, ФМ замечает, что если какие-то "домашние победы" вроде завоевания Кавказа нам еще могут простить, то победы в направлении Европы — уже нет. Так, нам со скрипом простили "независимость" Абхазии и Осетии, и сейчас мы все с интересом наблюдаем, как Европа думает, считается ли Крым "домашним" или "диким".
Еще очень точные и при этом комичные замечания — о двух "рубриках" противников войны (имеется в виду война с целью помощи угнетенным братьям, понятное дело), которых выделяет ФМ: "Первая рубрика — это, так сказать, жидовствующие. Такие стучат про вред войны в отношении экономическом, пугают крахами банков, падением курсов, застоем торговли, даже нашим бессилием не только перед Европой, но и перед турками..." Короче, это все те доводы, которые обычно привожу я
"Вторая рубрика — это европействующие, застарелое наше европейничание. Со всех сторон раздаются до сих пор вопросы самые радикальные: К чему славяне и зачем нам любить славян? Зачем нам за них воевать? Не повредим ли, гоняясь за бесполезным, собственному развитию, школам? Гоняясь за национальностью, не повредим ли общечеловечности? Не вызовем ли, наконец, у нас религиозный фанатизм?"
В наши дни к этим словам ФМ изобрели прекрасную иллюстрацию:
В целом, и смешно, и больно смотреть, как повторяется не столько история, сколько восприятие оной. И нет чтобы чистый фарс (хотя он и преобладает), все равно ведь трагедия остается, что печально.
Статьи и разного рода журнальные заметки ФМ очень занятно читать. Особенно весело будет тому, кто знает ФМ как серьезного, трагичного писателя, глубоко погружающегося в человеческую психологию и тд и тд. По "Преступлению и наказанию" и "Братьям Карамазовым", скажем. В статьях — совсем другой автор, автор "Села Степанчикова". Ехидный, злобный, толстый, зеленый тролль. Который не просто не стоит над современным ему миром литературных издевок, взаимных подколок, насмешек и оскорблений, а очень даже комфортно себя во всем этом чувствует. И отвечает оппонентам из других журналов отнюдь не христианским смирением, а по принципу талиона.
Статьи и заметки довольно разные по своему характеру и содержанию, какие-то посвящены текущим окололитературным срачам, какие-то — разным изданиям семейства Достоевских, актуальным в то время событиям, книгам и тд. Не любителям ФМ, пожалуй, не буду это рекомендовать — это скорее интересно именно поклонникам, с точки зрения возможности посмотреть на "внутреннюю кухню" писателя. Не скажу, чтобы я была как-то особо впечатлена, тексты скорее рядовые и неряшливые, чем выдающиеся. С другой стороны, они и не писались для того, чтобы остаться в истории — они писались ad hoc и куда интереснее с точки зрения "среза эпохи", чем с литературной.
"Дневник писателя 1973 года" куда интересней. Во-1, он написан куда более гладко, четко, что для ФМ даже как-то удивительно. Во-2, Дневник писателя включает в себя как публицистику, так и беллетристику, некоторые его части — это обычные рассказы, другие — скорее, эссе или очерки наблюдательского толка. И то, и другое весьма интересно, очерки пожалуй даже больше. Все-таки ФМ не зря признанный душевед: он умеет смотреть и видеть. Причем отнюдь не только "бедных сироток" и "заблудшие души" в романтическом смысле. Нет, человеческие пороки, мелкие забавные детали и тд. ФМ тоже видит прекрасно.
Вот, к примеру, прекрасное изображение того странного и ничем не оправданного себялюбия, которое спустя много лет заклеймят Ильф и Петров под лозунгом "Васисуалий Лоханкин и трагедия русского либерализма":
"Ну Гёте, ну Либих, ну Бисмарк*, ну положим… а все-таки и я тоже», — представляется каждому русскому непременно, даже из самых плюгавеньких, если только дойдет до того. И не то что представляется, ибо сознания тут почти никакого, а только как-то его всего дергает в этом смысле. Это какое-то беспрерывное ощущение праздного и шатающегося по свету самолюбия, ничем не оправданного.<...> Он удивил бы, конечно, Либиха, но — кто знает — в глазах слушателей остался бы, может быть, победителем. Ибо в русском человеке дерзости его ученого языка — почти нет пределов. Тут именно происходит феномен, существующий только в русской интеллигентных классов душе: не только нет в душе этой, лишь только она почувствует себя в публике, сомнения в уме своем, но даже в самой полной учености, если только дело дойдет до учености. Про ум еще можно понять; но про ученость свою, казалось бы, каждый должен иметь самые точные сведения…"
А вот это — уже больше современное качество)) Привет блоггерам слабого и не только пола, любителям популистских научных объяснений, которые лучше всех знают, как устроено все в этом мире, а если не они, так какой-нибудь Иеродиакон Петр, прилежными ученицами которого они являются
Смотрите сами: "Но, как я сказал уже, есть и общие, животрепещущие, насущные темы разговоров, в которые ввязывается уже вся публика, и это не затем одним, чтоб приятно время провесть: повторяю, жаждут научиться, разъяснить себе современные затруднения, ищут, жаждут учителей, и особенно женщины, особенно матери семейств. Замечательно то, что, при всей этой чрезвычайно любопытной и далеко намекающей жажде общественных советников и руководителей, при всем этом благородном стремлении, удовлетворяются слишком легко, самым иногда неожиданным образом, верят всему, подготовлены и вооружены весьма слабо, — гораздо слабее, чем могла бы представить вам самая яркая ваша фантазия несколько лет тому назад, когда о нашем русском обществе труднее было сделать точное заключение сравнительно с теперешним временем, когда уже имеется более фактов и сведений".
Я одна усматриваю тут прямую дорогу к указанной ниже замечательной жизненной позиции (и иным прочим)?))
ФМ все-таки удивительно умное и наблюдательное существо был)) Годы идут, а люди-то все те же)
"Пушкинская речь" состоит из двух больших частей — собственно речи, посвященной творчеству Пушкина, и своего рода послесловия, посвященного тому, как эта речь была воспринята современниками. Послесловие интересно скорее для литературоведов и историков: ФМ клеймит западников (даже тех, которые поздравили его с отличной речью) и поддерживает славянофилов. А также рассуждает в целом и обще о том, куда мы катимся. Это не слишком интересно, на мой взгляд.
Часть про Пушкина и его творчество гораздо интереснее. Во-1, ФМ выводит свою собственную периодизацию творчества Пушкина — не то чтобы особо упирая на ее научную часть, а так, между делом. Но по здравому размышлению, я местами склонна с ним согласиться. Из разборов отдельных вещей мне больше всего, как ни банально, понравилось сказанное про "ЕО". Про финальный отказ Татьяны, например, "но я другому отдана и буду век ему верна". Пушкин умалчивает, что она в этот момент думала и чувствовала, ФМ препарирует возможные причины и делает это, как всегда, с филигранной психологической точностью. Но в целом — не могу сказать, чтобы это была какая-то особо глубокая научная работа — суть речи этого, собственно, и не предполагает, хотя не сомневаюсь, что как речь она была значительно лучше.
"Дядюшкин сон" — очаровательная вещица, по стилистике и содержанию очень похожая на "Село Степанчиково", которое я нежно люблю. Такой уже ужасно едкий юмор, едва прикрытый традиционной вежливостью повествователя, который, разумеется, ни на секунду не вмешивается, а лишь беспристрастно излагает события. Имеем некий провинциальный городок, в котором все друг друга знает. В городке существует свое маленькое "высшее общество" — узкий гадюшник, в котором местные дамы пытаются, сохраняя внешние приличия, побольнее уколоть друг друга. При этом делят, разумеется, не корову, а некое формальное общее одобрение. Есть местная "статс-дама" Марья Александровна, которая по положению, разумеется, ничуть не выше остальных, но сумела ловко себя поставить; впрочем, ее права первенства постоянно оспариваются другими дамами городка, которые считают себя не менее достойными. Между ними идет очень веселая холодная война, в которой стороны используют любые возможности, чтобы насолить друг другу. И тут как раз повод — в городок приезжает совершенно выживший из ума, но по местным меркам довольно богатый старичок-князь. Вокруг него начинается феерическая кутерьма, разбиваются судьбы, портятся репутации, разрываются помолвки, в результате бедный старичок сходит в могилу, а город обсуждает происшествие еще пару лет. Все это ужасно весело, как обычно ФМ пишет такие вещи — балансируя на тонкой грани между реалистичностью и сатирой. Смотря со стороны, осознаешь, насколько вся их кутерьма вокруг князя смешна, бестолкова и нелепа. А с другой стороны, читая, как Марья Александровна уговаривает свою своевольную красавицу-дочь выгодно выйти замуж, я просто узнаю свое семейство. И так — во многом, в этом особая прелесть ФМ, кажется, в его сатирических вещах зачастую очень много того, что смешно только на бумаге и весьма грустно в жизни.
Что отдельно забавно — так эта концовка, представляющая собой чистой воды пародию на "Онегина". И "какой-то важный генерал" тоже присутствует, хоть малинового берета нет.
"Столетняя" — милейшая зарисовочка очень в духе ФМ про некую милейшую древнюю старушку. Которая, натурально, жила-жила, да и померла. Про такую вещь сложно что-то сказать или как-то охарактеризовать ее. Да, житейская ситуация, да, чем-то неуловимо умлияющая — начинаешь задумываться о бренности человеческой жизни и тонкости грани между.
"Кроткая" — вот только ФМ умеет создавать таких персонажей, как этот муж-вдовец! Некое невообразимое существо, нечто среднее между Раскольниковым и героем "Записок из подполья". С одной стороны, он пытается все рассчитывать, в том числе чужие чувства, эмоции и поступки, пытается манипулировать. С другой стороны, жизнь показывает, что ему это не удается от слова совсем, и манипулируют в итоге им. Точнее, не манипулируют, но он становится заложником чужих тараканов в голове, плавно переходящих в безумие и суицид. Сначала герой, немолодой уже человек, женится на 16-летней девочке с мыслью о том, как будет ее "строить" и воспитывать в духе патриотизма. А потом внезапно оказывается так, что он влюбляется в эту девочку по уши (при всем этом будучи совершенно неромантичной и довольно неприятной натурой). И любовь его — это именно любовь неромантичного и неприятного человека, любовь невротика, который, очевидно, нечасто такое в своей жизни испытывал и не знает, как с этим совладать, кидается из крайности в крайность, то ноги ей целует, то в квартире запирает. Что все это время происходит в голове у девушки — нам не раскрывают. Но и так понятно, что ничего хорошего, раз она в итоге решает выйти в окно. А герой, видимо, не понимает, что это его вина по большей части, результат его внуреннего безумия, и все перебирает разные факты их совместной жизни, пытаясь найти в них очевидный ответ.
"Бедные люди". Начну с главного. От слова "маточка" у меня каждый раз наступают корчи. Все остальное сюсюканье и разливание соплей, так, что на страницу текста нет ни одного слова в полной его форме, а сплошь уменьшительно-ласкательные и pejorative, я еще могу худо-бедно пережить. Хотя даже для ФМ их концентрация превышает все допустимые пределы. Но от одного взгляда на слово "маточка" мне решительно становится дурно и хочется пойти перечитать таблицы Брайдиса.
C другой стороны, такая лексика в итоге достигает своего эффекта — в сочетании с абсолютно ничтожными темами и общим жутким мещанством героев она, действительно, создает совершенно нарицательный портрет этих бедных, лишних людей. У которых вся высота любовного чувства проявляется в том, что немолодой нищий чиновник покупает нищей же барышне "полметра шелчку" (не сразу соображаешь, что речь идет о шелке). Герои не вызывают приязни, да и сострадания тоже, на них смотришь с каким-то странным выражением, как на представителей другого вида. Хочется сказать, что, и это — все? Увы, да. Рубашоночка новенькая, посылаю вам тридцать копеек серебром, геранчики на окошечке, сюсюсю.
Забавно, кстати, как реагирует пресловутый "маленький человек" на повесть о нем же — на гоголевскую "Шинель", из которой вышли все эти, простигосподи, нищебродики. Воспринимая ее как пасквиль и издевательство, унижение его "гордой бедности" или "бедной гордости". Хотя казалось бы, оглянись вокруг и трезво содрогнись. И перестань уже быть таким жалким ничтожеством — потому что пресловутая гордая бедность происходит одновременно от пьянства (которым страдает Макар Девушкин за кадром) и от тупоумия, от совершенно неадекватного восприятия окружающего мира. Не знаю, как можно над этим умиляться, меня раздражает.
Забавна, с другой стороны, Варвара. Она, конечно, тоже поддерживает это сюсюканье и блаженненькое отношение к миру, но стоит только на горизонте появиться человеку, который улучшит ее финансовое положение — и тут же она принимает решение, ни у кого не спрашивая советов. Из них двоих более твердо стоит на грешной земле именно Варвара, получается — еще родит своему Быкову шесть детей, несмотря на безостановочные причитания и жалобы на слабое здоровье.
В общем, не могу четко сформулировать, чем же, но роман меня ужасно раздражает. Не выношу, когда люди начинают прибедняться, а герои безостановочно занимаются этим и больше ничем вообще.
облако тэгов
