Исходная идея эрзаца, как заменителя: отказ от всестороннего соблюдения той гармонии, что есть в оригинальном изделии. Масса-прочность-форма-функциональность-долговечность – эта сумма качеств, которую можно перечислять очень долго.
Она – результат эволюции в проектировании. Любая конструкция изделия воплощает собою некое противоречие. Простейший пример – масса брони и калибр орудия в танке. Больше калибр – значит больше башня, больше корпус, тоньше броня. Инженерам приходится решать массу задач, добиваясь гармонии, а иногда даже красоты будущего танка. В попытках решить подобные противоречия конструкторы и создают конструкции, которые лучше всех остальных, но производство которых — чрезвычайно сложное и затратное предприятие.
Принцип эрзаца – совершенно иной.
Нет возможности создавать сложное и совершенное изделие. Надо использовать два-три качества, жертвуя остальными. Реализовать то, что получится.
Можно выбрать дешевизну и легкость в производстве. Можно – доступность материалов (немецкие эрзац-валенки из прессованной соломы). Можно – лишь одну из функций, скажем, возможность выстрела, или защиту (защита танка с помощью льда и бетона – это не анекдот)
Иногда эрзац воспринимается, как возможность быстрого решения проблемы. Да, скорость развертывания производства – один из самых частых признаков эрзаца. В реальной истории — деревянные брандеры в конце XVIII-го века, броненосцы берегового охранения в конце XIX-го, – есть масса эрзацев, которые годами функционировали лишь в каких-то ведомостях. За это время можно было развернуть нормальную программу кораблестроения, сделать что-то боеспособное…
Главное отличие эрзаца – радикальное сокращение/упрощение производственной цепочки. Редкий металл? Дефицитная сталь? Грамотный инженер? Всё можно оставить за бортом. Временно.
Какова перспектива эрзацев в ближайшие годы?
Их «экологические ниши» определяются тремя трендами:
— обезлюживание производства. Не просто автоматизация, но полное устранение «человеческого фактора». Следовательно, появится громадное количество людей, которые обладают какой-то квалификацией, но уже проиграли состязание роботам;
— дальнейший прогресс в компьютерах и становление интернета вещей. Переход от чисто потребительского «умного дома» к большим комплексам, которые могут управляться в рамках единых алгоритмов. Подобный комплекс может использовать эрзац-продукцию, управленчески ограничивая нагрузки или набор технологических операций – как человек может осторожно ступать на больную ногу;
— затяжной экономический кризис, связанный с исчерпанием рынков на Земле. Именно кризис открывает перед эрзацами поля использования. Сейчас развитие каждого направления в технике требует развития большого количества производств и социальных структур. В остроконкурентной борьбе товар должен выигрывать по десяткам параметров, и соответствовать сотням ограничений, которые накладывает государство. Яркий пример тут – самолёты. Их конструкция усложнилась за последние десятилетия в разы, требования растут постоянно, вывести каждый новый самолет на рынок, означает пройти сотни инстанций, половина из которых стали чисто паразитической (например, борьба с шумом). Но даже глобальный рынок не может оплачивать развитие всей этой структуры – самолеты становятся все дороже.
Можно указать три метода получения эрзацев:
— упростить товар:
Традиционно, в военной сфере, после первых недель боевых действий, когда израсходованы запасы мирного времени, начинается гонка эрзацев. От военных технологий требуется: способность к поражению противника, какая-то координация и управляемость. Всё остальное поставит социальная машина – тысячи людей пока справляются не хуже тысяч роботов. Поэтому сегодня во всех репортажах из периферийных зон конфликтов мы видим «войну тойот» — десятки абсолютно гражданских пикапов, которые становятся тачанками, если поставить им в кузов крупнокалиберный пулемёт.
С усложнением вооружений, вероятно, мы получим вариации «эрзац-терминаторов», когда на гражданские машины будут ставиться блоки управления (помехозащищённые и стойкие ко взлому – по цене хорошей рации), и туда же будут ставить пару противотанковых ракет, или пулемет или просто центнер взрывчатки. Что наверняка будет дешевле броневика.
Уходя от военной тематики, можно вспомнить эрзацы в потреблении. Сейчас эволюция 3D принтеров связана с возможность создания гетерогенных изделий: широко применяется армирование углеродным волокном, а использование порошков нескольких металлов – позволяет создавать структуры с изменяемой долей легирующего элемента. Через угольное ушко экструдера проводят все больших верблюдов.
Эрзац в данном случае – возвращение к гомогенному изделию. Его можно получить в схожем 3D принтере, но конструкция аппарата будет куда проще, а составляющих — меньше. Придется жертвовать легкостью, возможно, габаритами изделия. Но, например, в бытовой мебели, это может быть не принципиально – и форма её мало изменится.
Пластиковые стулья в кафе, которые прослужат лишь один сезон (в следующем поменяется мода). Бетонная деталь крыльца или чугунного орнамента (тоже бетонная или пластиковая, крашеная под чугун) – долго они не прослужат. Но часть функций выболнят.
В будущем, вероятно, мы так же столкнёмся с эрзацами товаров, обеспечивающих человеко-машинное взаимодействия. Потенциальные «очки дополненной реальности», которые будут обеспечивать лишь один слой сведений, не смогут отключать рекламу и т.п.
— упростить технологию:
Несколько операций – заменяются одной, что снижает качества изделия, но позволяет предоставить его рынку. В этом смысле фотоаппарат-мыльница, который создавал изображения крайне низкого качества – и был эрзацем, когда потребитель довольствовался посредственными фото. Лишь бы он мог сделать их сам, не думая о выдержке, контрасте и прочих вещах.
Так же эрзац – это устранение формальных проверок и контроля на производстве. Конструктивно предмет может не отличаться, но снижение «бюрократически-ритуальных» издержек – может радикально удешевить его и сдвинуть в другую рыночную нишу. Это будет связано с производством лекарств, еды, изделий ширпотреба. Китайским импортом посредственного качества – никого не удивишь. Но ведь можно многое производить на месте, на автоматизированных линиях, просто не соблюдая закона об авторских правах. /Вероятно появление таких товаров на забюрократизированных рынках, где хорошо развита инфраструктура, например, в ЕС/ В паре с распространением подобного эрзаца – неизбежно распространение приборов, которые позволяют проверить его качество. После чернобыльской аварии часть потребителей ходила на рынок с дозиметром – но это было исключение. А вот прибор, который позволит проверить качество, скажем, грибов, выращенных на «серой» ферме в ближайшем селе – это сопутствующий товар для эрзац-продовольствия.
— упростить работника:
Квалифицированный работник – это человек, в своей социальной структуре. Врач учится семь лет, а потом рассчитывает на вполне определенную карьеру и существенный заработок. Инженеры, музыканты, дизайнеры – у всех есть свои этапы профессионального роста. Их печатать, как на ксероксе… В 90-е Китай провел индустриализацию, исходя из упрощения действий работника: вчерашний крестьянин сидел на конвейере, следил за одни датчиком и нажимал две-три кнопки. Но это вчерашний день. Сейчас может потребоваться быстрое развертывание нового производства – с минимальным обучением максимально дешевых кадров. При том, что обеспечить промышленных роботов для полной автоматизации – невозможно.
И такой выход есть. Это работник с айфоном (или в очках с дополнительной реальностью), который получает инструкции почти в режиме реального времени. Программы следят за состоянием производства (системы наблюдения на порядок дешевле – это просто камеры и компьютер) и могут выдавать десятки видеоинструкций в минуту.
Эрзац-медсестра, вероятно, может быть «проинструктирована» уже сейчас. В медицине широко используются телеконференции для постановки диагноза. Эрзац-врач, который получает консультацию и указания от компьютерной программы, и может оказать помощь без робота-хирурга (разумеется, не при пересадке сердца) – дело ближайших лет.
А как упоминалось выше – освобождается громадное количество квалифицированных специалистов. Следовательно, почти неизбежно появление производств, где на сколько-то работников-марионеток приходится один осознающий, понимающий инженер. Или «серой» клиники, где будет только один «доктор Хаус».
Что ограничивает использование эрзаца?
Развёртывание производства полноценных товаров, свободный доступ потребителя к таким товарам и платежеспособный спрос. Три этих фактора вместе делают эрзац «угрозой жизни потребителю» — с чем «сертифицированные» производители будут бороться всеми силами.
Интересна проблема «легализации» некоторых эрзацев: чем меньше на рынке дешевого дерева, тем выше котируется у потребителей древесно-стружечная плита. Длительный кризис может настолько снизить спрос, что «эрзацы» станут признанными, солидными товарам.
Задача управленца в подобных условиях – знать о видах эрзацев в своей области, уметь как запустить, так и остановить их использование.
Если взять первую пару глав "Острова Пингвинов" Анатоля Франца, прибавить в ним двадцать минут ядрёного Тарантино, отполировать "Настоящим детективом" — и, конечно, залить много-много "Настоящей крови"...
Мы получим именно тот коктейль.
Жаркий американский юг. Компани-сити, где всю власть держит старикашка с явными психическими отклонениями. Священник, который унаследовал приход от папочки, но сам занимался бандитизмом, да и сейчас такие мысли бродят у него в голове. Разумеется, опрятная девушка (то есть мать-одиночка, но молодая), к которой захаживает местный тюфяк-мэр, влюблена в этого священника. Но есть еще одна — которая за пулей в карман не лезет, и вполне обосновано считает священника своим парнем. Есть вампир — киник, циник и эпикуреец в одном лице, который видит в священнике советстливого человека.
И есть "генезис" — некая сущность, которая раньше жила в консервной банке, а поток переселилась в священника.
Дальше начинается повышение ставок — куда? — и безумие в хрустящих валенках скачет по сюжету.
Несомненная удача сериала — это некоторая степень зрительского доверия к каждому следующему витку безумия. Попытки нейтрализовать ангела, вызвать по телефону бога (то есть Бога) в местную церковь, штурм этой церкви с группой реконструкторов, одним бульдозером и одним отстреленным фаллосом. Каждый из них случается не без резона. Обосновано.
Авторы пытаются показать, что человек может в рамках такого безумия не просто остаться человеком (затертое обозначение, тем более, если человеком пытается остаться вампир), но сохранить некую долю душевной теплоты, сочувствия и готовности пересмотреть свою точку зрения.
Самоирония — спасательный круг в Бедламе.
А операторская работа — залог изложения такого вот сюжета.
Понятно, что никакие декорации не могут выдержать такую концентрацию черного ехидства. Те, кто не сможет уехать из города — сгорят адским пламенем на метановой основе. Просто потому, что в городе — все это заслуживают. Это Содом и Гоморра (а еще больше этого — типичный город грешников, описанный в протестантской литературе) Кто-то выйдет из ада — не самые добродетельные сущности — но они хотя бы пытаются быть лучше.
Если фильм "Догма" — был матерной пропагандой католицизма, то это — тарантиновская (по стилю) пропаганда богоискательства.
Подобная пропаганда, кроме операторской работы, чертовски сильно зависит от исполнителей — и все они дают прикурить.
Ирландец-вампир — находка сериала (исполнительница главной роли тоже, вы могли видеть её в фильме "Мировая война Z").
Угарно выступают и персонажи второго плана.
Естественно — чем дальше, тем больше намеков, что при полном тождестве в форме бутылок кока-колы и о деталях полицейских мундиров — перед нами не наша реальность, а какая-то другая...
Первому сезону 10/10 — рекомендую посмотреть, потому как в религиозных боевиках и сюр-файер-стилистике — это удача.
Есть такой поджанр — "камерный постапокалипсис" — когда после катастрофы/войны/чумы в бункере сидят оставшиеся люди и разыгрывают драму.
Наснимали подобного очень много. Дешево. Атмосферно. Можно сочетать ужастик с хайтеком, с разными приемчиками по выживанию. Декорации ведь маленькие, потому могут быть любыми. Наконец, это выигрышно в плане актерского мастерства — лицо будет в кадре не три минуты, а верные полчаса.
После явного успеха этого года — "Кловерфилд, 10" — киношники сподобились выдать очень сильный дубль.
Повтор, разумеется, лишь в самой концепции — сидящие в бункере — все остальное сменили.
Как?
Важнейшая составляющая "камерного постапокалипсиса" — это финт в конце. Просто сидеть, ждать, ждать, ждать, ждать — ноль драматизма. Героически прочищать вентиляцию, канализацию и водопровод? Не романтично. Задача-максимум, которую ставит перед собой фильм — добиться, чтобы его посмотрели второй раз. Потому как первые сцены, где легкие несоответствия мешают понять логику персонажей — получают своё объяснение, надо увидеть всё еще раз. Стало быть, в финале это самое объяснение должно прозвучать, и быть максимально неожиданным. Как имя убийцы в хорошем детективе.
Итак — есть убежище, в котором семья уже год прячется от не слишком понятной катастрофы. Родители изо всех сил пытаются быть культурными. Воспитывают дочку. Самоконтроль — это главное. Снаружи ходят какие-то смутно обозначаемые чудовища.
Все три лица "уже где-то мелькали" — и, надо сказать, актеры не подводят. Потому как первые сцены это "один день в убежище", и оживить мрачную обстановку с жалкими попытками разнообразить быть (вырезанные из жестянок отражатели, которые делают керосиновую лампу похожей на солнце) — могут только человеческие лица. Электричества нет, только свечи. Шуметь нельзя.
Флешбэками они вспоминают начало катастрофы.
Одновременно идет накопление противоречий: с одной стороны зритель не понимает "мелких черточек" в поведении персонажей, с другой — вот именно сегодня жить в убежище становится невозможно: крыса пожрала консервы, её попытались убить, из-за этого пожар, огонь прошел наверх и теперь дым обозначает место убежища.
Показателен момент с перископом — когда отец выходит наружу, мать дает дочери палку с зеркальцем, выглянуть сквозь вентиляционное отверстие — хотя раньше запрещала смотреть, потому что это грозило смертью.
В итоге пожар они тушат — сверху облачность, сумрак прям чернобыльский, везде развалины — но сквозь развалины пробежали олени, кем-то напуганные.
На место убежища приходит "дышащий". Один. Лезет внутрь, но не может сломать люк и ждет других таких же. Тут активное нагнетание и одновременно флешбэки начала эпидемии.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
В результате — ломятся через люк, их пытается задержать отец семейства, а мать с дочерью кидаются через вентиляцию. Их ловят снаружи.
Тут флешбэки и недомолвки сходятся: изолированную горную долину разбомбили в пыль потому как карантин — там началась зомби-эпидемия. Семье повезло добежать до школьного бомбоубежища. Они заразились — вирус в воздухе. Спокойный человек — остается человеком, а впавший в истерику — вполне себе зомбифицируется. Как успокоится — снова человек.
Семейка рвет на части группу спецназа, но отец получил настолько серьезные ранения, что уже никуда не пойдёт. Дочка обретает самоконтроль. В этом самоконтроле — важнейшая победа и самый явный результат года сидения под землей.
После схватки они пытаются прятаться в каких-то подземных ходах — и их находит мальчик-зомби из флешбэка. Соседнее убежище занято именно соседями, и они приглашают их к себе. Финал — отчасти хэппи-энд. Дескать, посидим еще капельку. Или поживём.
Явным проколом смотрится пожалуй, только отсутствие любого оружия в бункере. за год сидения, даже постоянно пытаясь себя контролировать, они бы наверняка сделали какую-то пику, дубинку, примотали бы на палку заточенный кусок железа...
Да, подобные финты — мы маленькая семейная группа прячемся от ужаса, но при том сами мы ужас — уже встречались. И детишки с кожной болезнью, требовавшей темноты, оказывались привидениями, и много чего еще. Здесь взяли декорации "постапокалипсиса". Какое-то общественное содержание, социалка и прочее — всё редуцировано до жанровой рамки ужастика. Но сделали серьезно, поработали.
Добротная работа в рамках жанра. Рекомендую любителям.
облако тэгов
)
человека. 
