В 2004 году в издательстве "Азбука" вышел авторский сборник Геннадия Прашкевича с двумя его романами под одной обложкой: "Кормчая книга" и "Царь Ужас". Я писал к этому изданию предисловие. На обложке "Кормчей книги" почему-то изображён мускулистый мужик в юбке, но на него можно не обращать внимания, он вместе с юбкой не имеет к содержанию сборника и моему предисловию никакого отношения...

Геннадий Прашкевич. Кормчая книга. СПб.: Азбука-классика, 2004 г. Серия: Правила боя.

Текст предисловия см. здесь:

Владимир Ларионов. ИЗМЕНЧИВОЕ ПОСТОЯНСТВО ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА.

Пора снова разместить здесь что-нибудь, связанное с моим старым другом новосибирским писателем, поэтом и историком фантастики Геннадием Мартовичем Прашкевичем. Материала разного у меня полно, ведь мы вместе с Александром Етоевым написали целую "Книгу о Прашкевиче" (2011), я рассказывал о Геннадии Прашкевиче и его творчестве в предисловиях и послесловиях к его произведениям "Красный сфинкс" (2007), "Кормчая книга" (2004), "Русский струльдбруг" (2015), "Азбука вины", я с улыбкой вспоминал наши с Мартовичем приключения в шутливой подборке для сборника к юбилею Прашкевича "Наш человек в антропоцене" (2021), я сделал ряд интервью с Прашкевичем для разных периодических изданий. Начну, пожалуй, с одного нашего старого разговора, который опубликован в моей книге "Беседы с фантастами".

Геннадий Мартович, расскажи об истории создания романа «Секретный дьяк». Как родился замысел этой книги, покоряющей читателя и авантюрным сюжетом, и драматизмом описанных событий, и причудливым языком, и печальным размышлением о душевной маете русского человека, влекущей его на край света? Существовал ли реальный прототип секретного дьяка Ивана Крестинина, ходившего на поиски «Апонии»? Признаюсь, что получил истинное удовольствие, читая этот яркий, смешной и грустный, мастерски написанный роман.

Все началось со случайного взгляда в школьный учебник.

Поразило, что истории Сибири, которой Россия прирастала и будет еще долго прирастать, уделена всего одна страничка. Набор всем известных имен – Хабаров, Атласов, Ермак. И ни слова о Стадухине, Реброве, Курочкине, Козыревском. И ни слова о Крашенинникове, Йохельсоне, Тане-Богоразе… Можешь этот ряд сам продолжить. Короче, обо всех – ни слова, будто кроме разбойников Ермака и Хабарова похвастаться некем… Странным, досадным мне это показалось. Спросил себя, а что, собственно, я сам знаю о родной Сибири, исхоженной вдоль и поперек? И вдруг понял, что знаю не больше какого-нибудь московского кандидата филологических наук. Поняв это, я погрузился в «Сибирику», в Миллеровские сундуки, в различные архивы. Гигантская многолетняя работа. Зато с неким знанием пришли и зазвучала живая речь XVII-XVIII веков. Речь казачьих отписок, речь наказных грамот, в которых царь умолял землепроходцев «в зернь не играть и блядни не устраивать». Но, понятно, играли и устраивали. И за шестьдесят лет по угрюмым землям, горам и рекам вышли к Тихому океану. Резали друг друга, заносили ужасные болезни аборигенам, жили с ясырными бабами, но… распространяли Россию, отодвигали живую восточную границу все дальше и дальше.

Потрясающий век...

Далее читать здесь.

Роман о детстве, взрослении и – немного – о взрослой жизни четырёх пацанов-ровесников, родившихся в начале 50-х в небольшом белорусском посёлке Богушевск Витебской области. Об их беззаветной дружбе. О людях, которые жили рядом с ними. О неотвратимо меняющемся времени и о глухом безвременьи, в котором неизвестно куда завороженно плыла советская Беларусь вместе со всей остальной огромной страной. «Тимка жил на той стороне – за железной дорогой». Как понятны мне эти строки! В рабочем посёлке моего детства это называлось – «за линией». В сотнях советских посёлков и городков железнодорожная линия была своеобразным фронтиром, разделяющим враждующие группировки подростков. Но героям романа эта граница не помешала подружиться, по-настоящему, на всю жизнь. Роман наполнен забавными и не очень историями, иллюстрирующими историю этой дружбы, а заодно – историю страны, которую мы потеряли…

Абсолютно реалистичная книга… Если не считать того, что один из друзей автора-рассказчика – Мишка (Мешок), неожиданно ставший «разведчиком Бога», получил право просить (и получать) у Создателя всё что угодно, лишь бы эта просьба не преследовала его личную выгоду. Трудно помогать Богу… Молитвы Мешка, заканчивающиеся словами «Господи, сделай так…» обязательно обеспечат получение желаемого, но изменения окружающей жизни, сопутствующие реализации просьбы, почти всегда настолько неожиданны и трагичны, что просящий об изменениях ткани мира (по Ниму – «глины жизни») порой и сам не рад, что обратился к Господу… «Жизнь, по разумению Мешка, всего лишь податливая глина, из которой по придуманному в книгах создаётся весь Божий мир. А сверх того – по подсказкам таких Божьих разведчиков, как и сам Мешок. Ну и ещё по фантазиям учёных, что придумывают всякие открытия про правильное устройство мира. Не открывают, а именно придумывают, и мир соглашается на такое устройство. Хитрость в том, что нельзя ничего отменить из ранее нафантазированного, когда глина жизни вылепилась и затвердела в указанной придумке. Далее можно только добавлять, уточнять, придумывать другое, чтобы все старые построения сохранялись и включались в новую конструкцию. Наверное, хорошо было на заре времён, когда всякие пифагоры фантазировали свои открытия в почти пустом ещё мире, и тот с лёгкостью подстраивался к придуманным для него правилам. А сейчас всё труднее насочинять что-то новое, потому что новое всё время норовит залезть и порушить уже готовое, а надо не рушить, а как-то втиснуться в существующие законы, по которым слепился весь этот Божий мир. Точно так и собственные желания и заказы Мешка всё время сдвигают что-нибудь уже созданное в мире, и поэтому с его пожеланиями случаются всякие неприятности».

Книга «Господи, сделай так…» своей предельной искренностью и откровенностью напомнила мне мемуарно-ностальгический роман Геннадия Прашкевича «Теория прогресса» (2010). Правда, герои новосибирского автора родились на десяток лет раньше, чем подростки-персонажи из романа уроженца Беларуси Наума Нима (Ефремова), в середине восьмидесятых севшего на два с половиной года за тиражирование произведений Солженицына. Формулировка в приговоре была такая: «за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный строй» (cегодня Наум Ним – писатель, журналист, правозащитник, был главным редактором журналов «Индекс/Досье на цензуру» и «Неволя»).

Герои Нима и Прашкевича очень похожи, во многом похожа их жизнь, такой она была в середине прошлого века у многих мальчишек советской провинции. Обе книги основаны на личных воспоминаниях писателей, а главного персонажа оба автора пишут с себя. Вот только в книге Прашкевича светлым рефреном звучит желание героя «к вечеру каждого прожитого дня стать чуть лучше, чем утром», а мальчишки Нима об этом совершенно не задумываются: просто живут и дружат. А потом один из них начинает улучшать не себя, а мир в целом...

P. S.

В 2012 годe Наум Ним с романом «Господи, сделай так...» стал лауреатом Международной премии в области фантастической литературы имени Аркадия и Бориса Стругацких («АБС-премии»)

Всякое в жизни бывает и очень часто…

Вернулся домой, после того, как пообщался на вручении Международной премии им. братьев Стругацких («АБС-премии») со своим старым добрым другом писателем Геннадием Мартовичем Прашкевичем и, буквально на следующий день, просматривая очередной букинистический интернет-сайт, наткнулся на авторский сборник повестей Прашкевича «Люди Огненного Кольца», вышедший в 1977 году в Магадане. У меня полно книг Прашкевича: и приобретённых самостоятельно, и Мартовичем подаренных-подписанных. Но именно этой нет. По вполне понятным причинам: издана аж 45 лет назад, да ещё и в Магадане… А я как раз искал «Людей Огненного Кольца»: ранний Прашкевич, нефантастическая проза. Эту книжку, написанную с большой любовью к Дальнему Востоку (Сахалину, Курилам, Камчатке), многие хвалили… Писатель Евгений Войскунский (1922 — 2020) писал когда-то из Москвы Геннадию Прашкевичу «Мне запомнились люди Огненного кольца, и Колька Зырянов очень запомнился. Вы равно хорошо и живо пишете и фантастику, и реальную прозу. И я от Вас многого жду».

Но почему я здесь упоминаю именно Евгения Львовича Войскунского?

Дело в том, что на сайте букинистики объявление о продаже сборника «Люди Огненного Кольца», было снабжено изображением обложки и сообщением, что издание – с автографом. И – снимок автографа: книга подарена Прашкевичем Войскунскому в 1977 году. Наличие автографа с фирменным динозавриком Прашкевича отразилось на цене этой небольшой книжечки, но я её, конечно же, всё равно приобрёл. Ведь какое любопытное, даже символическое совпадение! Только что виделся с Мартовичем, только что листал презентованную им мне книгу «Портрет писателя в молодости» (она, между прочим, вошла в финал «АБС-премии»), составленную из интереснейших писем Прашкевичу многих известных людей (в том числе – писем Евгения Войскунского, приведённая выше цитата, кстати, из неё) – и такая находка, радующая библиофила! Книга находилась в Казани, я спросил владельца: «Откуда она у вас?», тот ответил, что купил в Москве у «книжников».

Написал о случившемся Прашкевичу в Новосибирск. Мартович прокомментировал скупо: «Вот она суровая история личных библиотек... Войскунский умер совсем недавно, а книги уже по всей стране бродят... Я дарил её (книжку) в городке, была у меня веселая компания: Гуревич, Войскунский, Снегов... Ах, как давно это было...»

На днях я получил бандероль из Казани со сборником Геннадия Мартовича Прашкевича «Люди Огненного Кольца», которую он сорок пять лет назад подарил Евгению Львовичу Войскунскому. Кольцо потихоньку замыкается...

Сегодня исполнилось бы 89 лет замечательному фантасту Владимиру Ивановичу Савченко (1933 — 2005).

О писателе подробнее см. здесь: https://fantlab.ru/autor766

Владимир Савченко, Василий Головачёв, Геннадий Прашкевич. "Киевкон-2003".

На снимке: Геннадий Прашкевич, Владимир Савченко, Василий Головачёв. Ну и я с ними. Киев, 2003 год.